Миссия русских солдат начинается

ХРИСТОС СПУСКАЕТСЯ С НАМИ В ТЮРЕМНЫЙ АД - РИХАРД ВУРМБРАНДТ

ЛЕГКОЕ БРЕМЯ КРЕСТА

"Ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко." (Мф. 11:30)

Это — не первая книга Рихарда Вурмбранда. Он написал несколько книг и под своим именем и под псевдонимом. Они были предназначены пленникам коммунистического ада, они свидетельствовали о Христе и духовной силе Христианства и переводились на языки тех народов, которые находились в плену у дьявола. Я прочла сразу после принятия мной Крещения, по-видимому, первую книгу пастора Рихарда. Она называлась «Мучения за Христа». Это было в 1971 году, книгу мне дали прочесть всего за два дня.

Никогда не забуду тот страх, который сопровождал мое путешествие с автором книги по тюремному аду. Бог послал эту книгу мне не случайно. Прошло десять лет, и я сама оказалась в тюрьме КГБ за проповедь Христианства. Видно, пастор Рихард готовил меня своей книгой к тем испытаниям и искушениям, с которыми мне пришлось встретиться в моих тюремных скитаниях.

И вот перед нами еще одна его книга. Та, которую вы, читатель, держите в руках. Сможете ли вы найти в себе мужество пройти со свидетелем Христовой веры, со свидетелем победы Христа над тьмой коммунистического мракобесия? Если сможете, значит вам дано будет узнать то, что дороже любого другого знания на свете. А именно, вы узнаете, что Христос победил мир, что с Ним можно победить страх и пройти через муки тюремного ада, что любовь к Нему есть глубочайшая радость, что Он отвечает на эту любовь таинственным и непостижимым образом, что Он милосерден, как ни один человек в мире, что Он — Творец Вселенной и что Его смерть на кресте ради нас с вами была не напрасной. Он одарил нас высшим даром — даром веры в Его воскресение и даром любви и надежды на вечную жизнь.

Сколь драгоценны эти дары в наш оледеневший век, в наше время беззаконий, измен и духовной пустоты!

Эта книга, уверена я, нужна сегодняшней России, погруженной в растерянность, переживающей разруху, нравственный хаос, утрату веры и надежды.

Она нужна как свидетельство о силе веры во Христа, вере, превозмогающей все тяготы, все непосильные для немощной человеческой природы испытания. Она нужна, как нужна надежда.

Лютеранский пастор Рихард Вурмбранд предлагает ответы на мучительные вопросы XX века, века, отмеченного невиданными преступлениями против человечества. Людоедская диктатура, поработившая Германию, СССР, страны Восточной Европы и готовая распространиться как раковая опухоль по всему миру, подвела человечество к пределу бытия: убийство стало бытом, коммунисты были намерены весь Божий мир превратить в концлагерь. Это называется «мировой революцией». В противостоянии человека и апокалиптического зверя особая роль была отведена Богом христианам.

Миллионы российских мучеников и исповедников Православной Церкви обагрили кровью землю России, превратив ее в погост. В России гибли не только свидетели Христовой веры православного исповедания, преследовались и католики и протестанты, каждый, кто верил в Иисуса Христа, становился врагом Системы. В книге «Христос спускается с нами в тюремный ад» дана панорама этой духовной борьбы, борьбы тьмы со светом, любви с ненавистью. Действие книги происходит в Румынии, но коммунистическая Румыния это некое зеркало «Страны Советов» — СССР, это часть Системы, стоящей на крови мучеников Христовых, Системы, культивирующей человеконенавистничество, насилие, тотальную ложь и рабство.

Бог посылает человечеству в XX веке, возможно, перед концом мира, труднейшие испытания, он призывает на подвиг верных Ему. Их единицы, это «малое стадо», но они должны победить Сатану для того, чтобы продолжилась жизнь мира. Таким подвижником веры, не согласившимся ни на какой компромисс с Сатаной, является пастор Вурмбранд.

В ответ на свою верность он получает от Христа драгоценные дары: мужество, терпение, смирение, милосердие, любовь к каждому страдальцу и, что самое ценное, Он получает в дар редчайшее сокровище: любовь к врагам, завещанную Христом своим ученикам. Эта добродетель свидетельствует о том, что человек, обретающий ее, живет в непосредственной близости со Христом.

Святой Максим Исповедник, почитаемый в Православной Церкви (VII век ), перенесший тяжелые муки и издевательства за верность Истине Христовой — ему отрезали язык, его били и мучили в тюрьмах, требуя отречения от своей веры, — сказал еще до своих мучений: «Блаженны одни те, которые действуют и страждут за Христа и о Христе». Здесь речь не идет о блаженстве, как о награде за подвиги. Блаженство — это состояние души, уязвленной любовью ко Христу. Такую любовь узнало сердце Рихарда Вурмбранда. Только тот, кто страдает за Христа, тот истинно любит Его и соединяется с Ним в страданиях за Него. Любовь же к Богу преображает человека, и в’ борьбе с отцом лжи, дьяволом, которую в течение 14-ти лет вел пастор Рихард, он оказывается победителем. Его спасает вера и любовь.

А когда пастор Рихард завершает свой подвиг четырнадцатилетнего исповедничества в коммунистических тюрьмах, он получает от Господа дар духовного писателя для того, чтобы стать свидетелем Христа, поделившись с нами своей победой.

Христианство уже двадцать веков почитает своих мучеников и исповедников. Как видим, их число пополняется. Значит Богу угодно еще сохранить наш мир.

Зоя Крахмальникова

ЗА МЕНЯ ДАЛИ ВЫКУП

Я — лютеранский священник. Более 14 лет я провел в различных коммунистических тюрьмах. Но отнюдь не это обстоятельство побудило меня написать эту книгу. Уже с давних пор мысль о том, что человеку, несправедливо заключенному в тюрьму, следует рассказывать о своих страданиях, была мне несимпатична. Великий Кампанелла, автор «Государства Солнца», провел в тюрьме 27 лет. Однако о том, что его мучили, что он должен был лежать в течение 40 часов на доске со вбитыми в нее гвоздями, мы знаем не от него, а от его биографов.

Годы тюрьмы не показались мне слишком долгими. В своей одинокой камере я сделал открытие, что по ту сторону веры и любви существует еще радость о Господе, совершенно особенное глубокое ощущение счастья, не сравнимое ни с чем в этом мире. И когда я вышел и тюрьмы, я почувствовал себя человеком, который спускается с вершины горы и, по пути созерцая покой и красоту ландшафта, возвращается на равнину.

Прежде всего я намерен объяснить, почему у меня ушло более двух лет, прежде чем я добрался до Запада. В 1964 году я был выпущен из тюрьмы вместе с несколькими тысячами политических заключенных, осужденных за веру. Это было связано с тем, что у Румынской народной республики появился в ту пору новый более дружественный курс в отношениях с Западом. И мне был предоставлен для пасторского служения самый маленький округ в стране. Приход мой состоял из 35 человек. Мне дали понять, что у меня начнутся неприятности, если церковь станут посещать 36 человек. Я бы мог многое сказать приходящим ко мне, а в том округе было немало людей, которые хотели бы меня слушать.

Я покинул это место, чтобы иметь возможность проповедовать в различных городах и деревнях, проповедовать тайно, оставляя эти места прежде, чем полиции становилось известно, что в ее округе находится посторонний. Но и это не могло долго продолжаться. Священники, помогавшие мне были уволены со своих мест государственной властью. Мое присутствие, пожалуй, могло стать поводом для новых арестов и признаний, полученных с помощью пыток и шантажа. Я стал бременем и источником опасности для людей, которым хотел служить.

Друзья постоянно просили меня изыскать возможность для того, чтобы покинуть страну. Я должен был стать голосом нашей подпольной Церкви. На Западе ничего не знали о преследовании христиан коммунистами. Это было ясно из высказываний руководящих деятелей западных стран. Но многие и не хотели этого знать.

Высокопоставленные лица из Европы и Америки наносили дружественные визиты нашим мучителям-, восседали за одним столом на банкетах с нашими преследователями. А когда мы спрашивали в последствии их: зачем они это делали, они отвечали: «Знаете ли, мы христиане и должны к каждому относиться приветливо, даже к коммунистам». Почему же они тогда не были столь же приветливы к тем, кто прошел путем страданий? Почему не поинтересовались священниками и пасторами, погибшими под пытками в тюрьмах? Почему не оказали помощь, не дали денег семьям погибших?

В 1965 году в Румынию приехал архиепископ Кентерберийский и совершил богослужение. Однако, доктор Рамсей не знал, что приход, к которому он обратился с проповедью, состоял из функционеров, агентов тайной полиции и их жен. Это была одна и та же аудитория, которая присутствовала на службах приезжающих в гости раввинов, муфтиев, епископов и баптистских проповедников. После возвращения этих господ в свою страну, они писали восторженные статьи о свободе верующих в Румынии. Один британский богослов даже написал книгу, в которой сообщил, что Христос был бы в восторге от коммунистического тюремного режима.

Между тем я лишился возможности проповедовать. Меня занесли в черный список и отныне я находился под постоянным наблюдением и преследованием. Несмотря на это, я все же иногда проповедовал в домах моих друзей, пренебрегавших опасностью. Поэтому-то я нисколько не удивился, когда один незнакомец попросил меня разыскать его после того, как состоялось несколько тайных переговоров о моем выезде. Он дал мне адрес, но не сообщил своей фамилии.

Когда я пришел к нему он был один.

«Я хотел бы оказать вам услугу, — заявил он. — Один мой друг сообщил мне, — продолжил он, — что для вас получена определенная сумма в долларах!».

Я догадался, что беседую с одним из агентов тайной полиции. «Может быть вы хотели бы сразу покинуть страну? Мой друг, разумеется позаботится о вас. Вы — человек, который говорит то, что думает, потому-то вас и выпустили из тюрьмы. Было решено подержать вас еще некоторое время здесь. Или кто-то из членов вашей семьи должен остаться здесь в качестве поручителя за ваше хорошее поведение. Само собой разумеется, что это безоговорочное освобождение».

Я не дал ему никаких гарантий. У них были доллары и этого было достаточно.

Христианские организации на Западе заплатили за меня 40000 немецких марок в качестве выкупа. Продажа граждан обеспечила приток валюты в страну и поддерживала государственный Совет Народной республики. В одном румынском анекдоте говорится: «Мы охотно продали бы нашего премьер-министра, если бы только кто-нибудь захотел купить его». Еврейские семьи продавались в Израиль по цене 10000 немецких марок.

Приблизительно за ту же цену отпускали немцев в Западную Германию и армян в Америку. Ученые, доктора и профессора стоили около 50000 немецких марок за человека.

Вскоре я был официально приглашен в Главное полицейское управление. Сотрудник управления объявил мне:

— Ваш паспорт готов. Вы можете уезжать, когда хотите и куда хотите. Проповедуйте столько, сколько хотите, но при этом не говорите ничего плохого о нас! Ограничтесь Евангелием! Иначе мы заставим Вас замолчать навсегда. Мы сможем нанять гангстера, который покончит с вами за 1000 долларов. Или вернем вас назад, как мы уже поступали с другими предателями. Мы можем подорвать ваш авторитет в западном мире, инсценируя скандал из-за денег или женщин, или распространить о вас всякие слухи.

Потом он сказал, что я могу идти. Итак, это было то, что они назвали моим «безоговорочным освобождением».

Я приехал на Запад. Врачи обследовали меня. Один из них полагал, что во мне должно было быть множество дыр, как в решете. И не мог поверить, что переломы моих костей и туберкулез были исцелены без врачебной помощи.

— Не просите меня о лечении, — сказал он, — попросите Того, Кто сохранил вам жизнь и в Кого я не верю.

Так начался новый этап в моем служении подпольной церкви. В Норвегии я нашел друзей скандинавской еврейской миссии. Когда я читал проповедь в одном приходе, одна женщина из первых рядов разрыдалась. Позднее она рассказала мне, что много лет тому назад прочитала о моем аресте. И с тех пор постбянно молилась за меня.

— Сегодня я пришла в церковь, не зная, кто будет проповедовать, когда я услышала и поняла, кто говорит, я заплакала.

Я узнал, что тысячи людей молились за меня, это были те, кто молился о заключенных в коммунистических лагерях. Дети, которых я не знал, писали мне: «Пожалуйста, приезжайте в наш город. Наши молитвы за вас услышаны».

Я проповедовал по всей Европе. В церквях и университетах. И всюду встречал людей, которых глубоко трогало то, о чем я говорил. Однако они не верили, что им грозит опасность.

— Коммунизм здесь выглядит иначе, — говорили они. — У нас здесь мало коммунистов, и они безобидны.

В те времена, когда партия еще была малочисленной, люди Румынии думали так же. Мир полон мелких коммунистических партий, которые ждут своего часа. Когда тигр еще молодой, можно спокойно играть с ним, но стоит ему подрасти, и он может разорвать на части.

Я встречал церковных деятелей, которые советовали мне только проповедовать Евангелие и оставить нападки на коммунизм. То же самое советовали мне сотрудники тайной полиции в Бухаресте. Но зло должно быть названо своим именем. Иисус назвал фарисеев ехиднами. И именно поэтому, а не из-за Нагорной проповеди можем ненавидеть грех, и в то же время мы признаны любить грешников. Христиане должны просветить души коммунистов. Если мы не сможем это совершить, то Запад будет порабощен, и коммунисты уничтожат христианство. Красные властолюбцы — несчастные и жалкие люди. Они могли бы быть спасены Божьим промыслом, который всегда совершается через человека, являющегося инструментом Бога. Через Моисея Господь вывел евреев из Египта. Нашей же задачей является обратить к Богу коммунистов, господствующих во всех сферах — в искусстве, науке и политике. И если это удастся — обратить ко Христу тех, кто формирует взгляды людей за железным занавесом, тогда могут быть спасены многие из тех людей, которые находятся под их влиянием. Светлана Сталина, единственная дочь величайшего убийцы христиан всех времен, была воспитана на строгих коммунистических принципах. Ее обращение тем не менее доказывает, что существует более действенное оружие против коммунизма. Это христианская любовь.

Бесследное исчезновение

Первый период моей жизни закончился 29 февраля 1948 года. В тот день я шел вдоль одной из бухарестских улиц, когда черный форд резко затормозил подле меня. Из него выскочили двое мужчин и, схватив меня за руки, бросили на заднее сидение. Третий, тот, что сидел рядом с шофером, направил на меня пистолет. Автомобиль бешено мчался, обгоняя редкие машины. Был субботний день. Мы свернули с улицы Калеа Рахова и въехали через стальные ворота во двор. Я слышал, как они закрылись за нами.

Мои похитители были сотрудниками коммунистической тайной полиции. Меня привезли в здание, где располагалось их главное управление. Отобрали документы, вещи, галстук, шнурки для ботинок и, наконец, мое имя.

— С этого момента, — сказал мне дежурный, — вас будут звать Василе Георгеску.

Это было довольно распространенное имя. Правительство явно не хотело, чтобы даже охрана знала, кого преследуют, на тот случай, если за границей, где мое имя было известно, возникнут вопросы. Я должен был просто бесследно исчезнуть, как многие другие. Тюрьма на улице Калеа Рахова была новой, и я был первым ее заключенным. Тюрьма не явилась для меня чем-то неожиданным. Я уже однажды пережил тюремное заключение в годы гитлеровской оккупации.

В камере, где я оказался, было двое деревянных нар. В углу стояло обычное ведро. Наверху в бетонной стене было маленькое окошко. Я сидел и ждал допроса. Я знал, какие мне зададут вопросы, и готов был на них отвечать. И хотя мне хорошо было известно, что такое страх, в тот момент я его не испытывал. Этот арест и все, что последовало за ним, было ответом на мою молитву. Я надеялся, что она придаст совершенно иной смысл моей жизни. Однако я еще не знал того, какие неожиданные и удивительные открытия мне предстояло сделать.

Я открываю жизнь

В доме моего отца была книга, в которой содержались советы молодым людям при выборе ими профессии адвоката, врача, армейского офицера и т.д. Однажды, когда мне было около пяти лет, отец достал эту книгу и спросил моих братьев, кем бы они хотели стать. После того, как они сделали свой выбор, он обратился ко мне, самому младшему из всех: «А кем бы ты хотел стать, Рихард?» Я посмотрел на книгу, название которой гласило: «Путеводитель по выбору профессий для всех». Я задумался на миг и ответил: «Я хотел бы стать путеводителем для всех».

С тех пор прошло пятьдесят лет, из них — четырнадцать тюремных. Говорят, уже в ранней молодости устанавливаются стрелки, по которым направится жизнь. Для моей теперешней работы я не знаю лучшего определения «Путеводитель для всех». Однако, в ту пору, когда возникло мое желание стать «путеводителем» мои еврейские родители были весьма далеки от мысли, что я могу стать евангелистским пастором. Мой отец умер, когда мне было девять лет. Наша семья всегда испытывала недостаток денег и довольно часто испытывала нужду в хлебе. Однажды один знакомый хотел подарить мне костюм, но когда мы пришли в магазин, и продавец вынес свои лучшие товары, он сказал: «Это слишком роскошно для такого мальчика». Я и по ныне помню его голос. Мое школьное образование было явно неудовлетворительным. Но дома у нас было много книг. И прежде, чем мне исполнилось десять лет, я уже все их прочел, став таким же скептиком как Вольтер, которого я в ту пору почитал.

Время от времени я интересовался религией, наблюдая за богослужебными обрядами в православной и римско-католической церкви. Однажды в синагоге я увидел, как один знакомый молился о своей больной дочери — она умерла на следующий день. Тогда я спросил раввина: «Какой Бог способен на то, чтобы отвергнуть молитву отчаяния?» У него не нашлось ответа. Я не мог верить всесильному Существу, которое позволяет такому множеству людей страдать и умирать от голода. Еще более невероятным мне казалось то, что это Существо могло послать на землю человека такой доброты и мудрости, как Иисус Христос.

Когда я стал взрослым, я занялся бизнесом в Бухаресте. Мои дела шли хорошо. Мне было без малого 25 лет, я уже мог распоряжаться большими денежными суммами. Я тратил их в роскошных барах, в кабаре и на девочек из Маленького Парижа, так тогда называлась столица Румынии. Меня не интересовали последствия, пока я утолял лишь свою жажду. Жизнь, которую я вел, была предметом зависти для многих. Мне же самому это ничего не давало кроме сердечных страданий. Я знал, что был лицемером, что сам неосторожно разрушал в себе то ценное, что могло и должно было принести пользу другим. Я был уверен, что Бога нет, но в глубине своего сердца я желал, чтобы Он был. И чтобы жизнь во Вселенной имела смысл.

Однажды я пошел в церковь. Вместе с другими людьми я стоял перед статуей Девы Марии. Все молились, и я пытался вторить им: «Богородице, Дево, радуйся, Благодатная Мария».Но я чувствовал себя совершенно опустошенным. Я говорил, обращаясь к скульптуре, изображающей Бога: «Это и в самом деле похоже на камень! Сколько людей взывает к Тебе, а Ты ничего им не дал!»

После моей свадьбы я все так же увивался за девушками. Я продолжал искать удовольствий, лгал, обманывал, был легкомысленным, причиняя боль людям. А поскольку мой организм был ослаблен лишениями, перенесенными в детстве, эта распутная жизнь привела к тому, что в двадцать лет я заболел туберкулезом.

В ту пору он был почти неизлечим, и наступило время, когда я всем своим видом напоминал человека, который находится на грани жизни и смерти. Я испугался.

Оказавшись в одном из санаториев, я впервые в моей жизни обрел покой. Лежа, я смотрел на кроны деревьев и размышлял о прошлом. Оно всплывало в моей памяти в виде сцен из ужасной пьесы. Моя мать оплакивала меня, плакала моя жена, плакали также многие обманутые мною невинные девушки. Я совращал, клеветал, насмехался и хвастался лишь ради того, чтобы произвести впечатление. И тогда из моих глаз потекли слезы.

В этом санатории я впервые в моей жизни молился молитвой атеиста. Я обращался к Богу с такими словами: «О Господи, Ты знаешь, что Тебя нет, но все же, если Ты есть, именно то, что я опровергаю, то это Твое дело — открывать мне. Это немое дело искать Тебя».

Я вспомнил, что читал однажды как Крупп, ставший миллионером с помощью производства смертоносного оружия, испытал страх перед смертью. В его присутствии никто не смел произнести слово «смерть». Он развелся со своей женой только потому, что она рассказала ему о смерти племянника. Он владел всем, но был несчастен. Он знал, что его благополучие не может длиться вечно. Однажды он должен будет все оставить, чтобы гнить в могиле.

Я читал Библию, испытывая к ней чисто литературный интерес. Однако мой разум никак не мог согласиться с тем местом в Евангелии, когда противники Христа бросали Ему вызов: «Если Ты Сын Бога, сойди с Креста». Вместо того, чтобы исполнить их требование и показать Свою власть, Он умер. Я снова и снова должен был думать о Нем. И говорил себе: «Если бы я мог однажды встретить Его и поговорить с Ним». Каждый день мои размышления кончались этими мыслями.

В санатории была одна пациентка. Она была слишком больна и не могла покидать свою комнату. Но, она каким-то образом прослышала обо мне и прислала мне книгу. В ней рассказывалось о братьях Ранисбонне, основавших орден для обращения евреев. Значит, где-то были люди, которые молились за меня, еврея, в то время, когда я сам расточал свою жизнь.

После нескольких месяцев, проведенных в лечебном заведении, мне стало лучше, и я переселился в горную деревню, чтобы продолжать отдых. Там я подружился с одним старым плотником, и он однажды подарил мне Библию. Позднее я понял, что это была необычная Библия. Он и его жена день за днем провели много часов, молясь над этой Библией обо мне.

Итак, я лежал на диване в том деревенском доме и читал эту книгу, главным образом, Новый Завет. В те дни мне казалось, что Христос действительно существует, так же, как женщина, приносившая мне еду. Однако, познание Христа только разумом, еще не спасает. Сатана тоже верит, но он не христианин. Я говорил Иисусу: «Никогда я не буду Твоим учеником. Я хочу денег, путешествий, удовольствий. Я достаточно страдал. Твой путь — это Крестный путь, и даже, если это путь Правды, я не пойду этим путем». Но Он отвечал мне, словно бы возражая, и Его ответ достигал моего сердца: «Иди Моим путем, не бойся Креста. Ты узнаешь, что это самая большая из всех радостей».

Я читал дальше. И опять мои глаза наполнялись слезами. Мне не оставалось ничего другого, как сравнить жизнь Христа с моей собственной жизнью. Его мысли были так чисты — мои же так испорчены, Его существо было таким самоотверженным, мое — алчным, Его сердце было полно любви — мое было озлоблено. И мои старые убеждения не могли устоять перед Его правдивостью и мудростью. Христос уже повел меня в глубину моего сердца, туда, куда разум не имел доступа. Теперь я сказал себе: «Если бы я думал так, как Он, я бы мог положиться на Его решения». Я словно был тем человеком из старой китайской повести, который в изнеможении от знойного солнца подошел к большому дубу, растянулся в его тени и сказал: «Какой счастливый случай, что я нашел тебя!» Но дуб ответил: «Это — не случай, я ждал тебя четыреста лет». Христос ждал меня в течение всей моей жизни, и, наконец, мы встретились.

Моя жена пробуждается

Через полгода после моей свадьбы эта же духовная перемена произошла с Сабиной, девушкой, никогда прежде не помышлявшей о духовной жизни. Случившееся со мной для нее оказалось страшным ударом. Она была молодой и красивой, позади было детство, в котором ей пришлось переживать тяжкую нужду. Она надеялась, что для нее начнется более счастливая жизнь, но человек, которого она любила, ее партнер по развлечениям, превратился в верующего человека и говорил о том, что хочет стать пастором.

Когда однажды в воскресенье я предложил ей пойти со мной на вечернюю службу, она расплакалась. Она сказала, что охотнее пошла бы в кино. «Хорошо, — сказал я — мы пойдем в кино, потому что я люблю тебя». Мы ходили от кинотеатра к кинотеатру, и я выбирал фильм, который, как мне казалось, больше всего мог помочь мне. Когда фильм кончился, я пригласил жену в кафе, и она съела там пирожное со сливками. Тогда я сказал ей: «Хорошо, теперь ты пойдешь домой и ляжешьспать, а я поищу девочку и пойду с ней в отель».

«Что ты говоришь?»

«По-моему, вполне ясно. Ты идешь домой, а я хотел бы найти девочку и пойти с ней в отель».

«Как ты можешь говорить такое?»

«Но ведь ты настояла, чтобы я пошел с тобой в кино? Ты видела, как вел себя герой. Почему же я должен поступать иначе? Если завтра или один раз в несколько дней мы будем ходить на подобные фильмы, каждый из нас станет похожим на того, кого он видит в кино. Если же ты все-таки хочешь, чтобы я был тебе хорошим мужем, ходи иногда со мной в церковь».

Она задумалась. А затем постепенно, мало-помалу начала посещать со мной церковь. Она все еще тосковала по развлечениям, и когда хотела сходить куда-нибудь, я шел с ней вместе.

Однажды мы пошли на вечеринку. Воздух был полон сигаретного дыма, пьяные пары танцевали и открыто ласкали друг друга. Неожиданно все это вызвало отвращение у моей жены, иона сказала: «Сейчас же уходим отсюда». «Почему мы должны уходить? — спросил я. — Ведь мы только сюда пришли?» Мы оставались там до полуночи. Она снова захотела домой, и я снова отказал ей. То же самое произошло в час ночи, а затем — в два. И только тогда, когда я увидел, что ее действительно тошнит от всего этого, я согласился уйти.

Мы вышли на свежий воздух. Сабина сказала: «Рихард! Я немедленно иду домой к пастору и крещусь у него. Это будет ванной после всей грязи». Я засмеялся и сказал: «Ты так долго ждала, что теперь можешь подождать до утра. Дай поспать бедному пастору».

Охранник отправляет ксиву [1]

Через окно тюремной камеры в Калеа Рахова я мог видеть только часть двора. Однажды я выглянул в окно и увидел, как через ворота пропускали священника. Он быстро пересек покрытый асфальтом двор и скрылся за дверью. Это был доносчик, который пришел для того, чтобы дать сведения о своих прихожанах.

Я знал, что мне предстояли допросы, что меня ждет жестокость тюремщиков, возможно, долгие годы заключения и смерть. Была ли моя вера достаточно крепкой? Я вспомнил, что в Библии 366 раз, один раз на каждый день года, было написано: «Не бойся!» 366 раз, а не 365 — в расчете на високосный год. В тот день было 29 февраля. Високосный год. Совпадение? Это число напомнило мне, что я не должен бояться.

Казалось, они не спешили с моим допросом. Коммунистические тюрьмы похожи на архивы, в любое время они готовы дать нужную информацию. В течение четырнадцати с половиной лет, проведенных в тюрьме, меня вновь и вновь допрашивали. Я знал, что мои связи с миссионерскими обществами на Западе и со Всемирным советом церквей в глазах партии были изменой. Но были еще и другие, более важные вещи, о которых они не знали и не должны были узнать от меня.

Я готовился к тюрьме и пыткам так, как готовится в мирное время солдат к жестокостям войны. Я внимательно прочитал жизнеописание многих верующих, которые оказались перед лицом подобных опасностей и испытывали искушение сдаться. Я думал о том, смогу ли я применить их опыт к себе. Те, кто не был подготовлен подобным образом, морально ломались или делали ошибки, говоря вещи, которые они не смели говорить. Священникам постоянно твердили на допросах: «Вы христиане и обязаны говорить нам всю правду». Я понимал, что все равно буду осужден независимо от того, какие я дам показания. И я принял решение — лучше страдать под пытками, чем выдать друзей, помогавших мне в распространении Евангелия. Я твердо решил постоянно вводить в заблуждение всех, кто меня будет допрашивать.

Самой важной задачей для меня было известить как-нибудь моих собратьев о моем аресте. Во всяком случае, моя жена должна была узнать, где я. Мне удалось подкупить охранника. Он взял на себя роль посредника, поскольку у моей семьи тогда еще были деньги. В течение следующей недели он передал мои сведения и получил за это 5.000 немецких марок. Таким образом было потрачено все, чем мы владели.

Этот охранник сообщил мне, что шведский посол в Румынии выразил протест в связи с моим исчезновением. По его словам, многие люди в Скандинавии и Англии сочувствуют мне. Министр иностранных дел Анна Паукер ответила, что место моего пребывания совершенно неизвестно с тех пор, как я недавно тайно покинул страну.

Миссия русских солдат начинается

В день моего обращения, я молился: «О Господи! Я был атеистом. Позволь мне поехать в Россию и быть миссионером среди атеистов. Я не буду сетовать, если остаток моей жизни мне придется провести в тюрьме». Но Господь не направил меня в далекое путешествие в Россию. Вместо этого русские сами пришли ко мне.

Несмотря на преследования, наша миссия приобрела во время войны многих сторонников. Те, кто преследовал раньше евреев и протестантов, теперь сидели в церкви вместе со своими прежними жертвами.

После войны я продолжал свою работу для западной церковной миссии. У меня было бюро, оборудованное всем необходимым, и секретарши. Но это была лишь «вывеска», за которой скрывалась моя подлинная деятельность.

Я хорошо говорил по-русски. И для меня не составляло труда легко вступать в разговор с русскими солдатами на улицах, в магазинах, поездах. Я не носил церковного облачения, и они принимали меня за обычного гражданина. Среди них встречались молодые мужчины. Они были растеряны и тосковали по дому. И радовались, если кто-то показывал им достопримечательности Бухареста, приглашал в гости. Мне помогали многие молодые христиане, говорившие по-русски. Девушкам я говорил, что они могли бы использовать красоту, чтобы привести мужчин ко Христу. Одна из девушек увидела солдата, сидящего в одиночестве в трактире. Она подсела к нему. Когда он предложил ей стакан вина, она согласилась, затем предложила пойти куда-нибудь вдвоем в другое место, чтобы спокойно поговорить. «С вами я пойду хоть на край света», — сказал русский. В ответна это, она привела его ко мне. Солдат пришел к вере, потом привел к нам других.

Мы тайно издавали Евангелие на русском языке. Более100.000 книг были распространены в течение трех лет в кафе, барах, на вокзалах — везде, где можно было найти русских. Книги так часто передавались из рук в руки, что порой они рассыпались на части. Многие из наших помощников были арестованы, но никто из них не предал меня.

Количество обращенных было поистине удивительным. А их естественность приводила нас в изумление. Будучи совершенно невежественными в религии, те русские, с которыми мы встречались, словно бы уже давно в глубине своего сердца искали правды. И теперь с восхищением внимали ей. В большинстве своем это молодые крестьяне, которые сеяли, жали, работали на земле. Знание о том, что Кто-то управляет жизнью природы было заложено в их крови. Но они были воспитаны в атеизме и глубоко верили в то, что являются атеистами, точно так же, как многие люди думают, что они — христиане, не являясь таковыми на самом деле.

Однажды в поезде я познакомился с молодым художником из Восточной Сибири. Пока мы вместе ехали, я рассказывал ему о Христе. «Теперь я понимаю, — сказал он. — Я знал только то, чему нас учили в школе, что религия — это оружие империализма и тому подобное. Недалеко от нашего дома находилось старое кладбище. Часто я гулял там, чтобы побыть одному. Я заходил в небольшой покинутый домик, стоявший посреди могил (я предполагаю, что это была старая православная кладбищенская часовня). На стене был изображен мужчина, распятый на кресте. Я предполагал, что он должен был быть крупным преступником, зачем его изображение висело на почетном месте, будто это был Маркс или Ленин? Так мало-помалу я пришел к убеждению, что Его вначале приняли за преступника, а потом выяснилось, что Он невиновен, и, раскаявшись, повесили Его

образ». Я сказал художнику: «Вы уже на полпути к истине!» Когда через несколько часов мы приблизились к цели нашего путешествия, он уже знал все, что я мог рассказать ему об Иисусе.

Когда мы расстались, он сказал мне: «Сегодня вечером я хотел кое-что украсть, ведь все так поступают. Но разве я смогу это сделать теперь? Я верю в Христа».

Фронты упорствуют

Поскольку партийный билет мог означать разницу между сытым существованием и голодом, то число румынских коммунистов стремительно росло. Вскоре партия, еще недавно вмещающая несколько тысяч, возросла до нескольких миллионов. Партийный билет избавил от голода и обеспечивал сытое существование. Сталин ввел правительство Единого фронта. Гроца, прежде возглавлявший крестьянский фронт, был назначен в руководители самим Сталиным. Пренебрегая Анной Паукер, которая, как утверждали «выдумала» Гроцу, русские осуществляли свою власть с помощью трех ветеранов партии: Лукретий Патраскану был назначен министром юстиции, Теохари Георгеску, будучи министром внутренних дел подчинил себе полицию и органы безопасности, а Георгий Георгиу-Деж, железнодорожный рабочий, стал первым секретарем партии.

В неофициальных выступлениях Георгиу-Деж совершенно откровенно говорил о своем атеистическом мировоззрении и о своей уверенности, что коммунизм распространится по всему миру. Одновременно он мог со снисходительностью отзываться о своей старой матери, наполнившей его дом иконами и воспитавшей своих дочерей в православной вере. В течение одиннадцати лет, проведенных Дежем в тюрьме при старом режиме, он не нашел времени для изучения Библии. Среди заключенных, с которыми его свела тюрьма, были верующие, принадлежащие к разным конфессиям. С ними у Дежа были хорошие отношения. Он спорил с ними по вопросам веры. Но задолго до того, как в Румынию пришли русские, ему удалось совершить побег из тюрьмы. Антонеску непременно дал бы санкцию на его арест и убийство, если бы Дежа не спрятал один благосклонно настроенный к нему священник. Когда Георгиу-Деж находился в центре борьбы, религия имела какое-то влияние на него. Но с тех пор как он стал занимать высокую должность, в его жизни уже не нашлось места для подобных вещей. Он расстался со своей женой, которая все эти годы ждала его. Ее место заняла киноактриса. Дом его был полон прислуги и просителей. Деж стал богатым, знаменитым и никому уже не позволял давать ему советы.

Когда на одной конференции, где присутствовали священники, кто-то начал разговор о религии, то Георгиу-Деж отвечал теми формулировками, которые были предписаны партией. Он обещал нам, что в Новой Румынии мы будем иметь полную свободу совести. В ответ на это мои коллеги пообещали ему не создавать трудностей для нового правительства. Я слушал их, но предпочел свои мысли по этому поводу оставить при себе. На конференции многие священники добровольно заявили о своей готовности к сотрудничеству с коммунистическим движением. Но впоследствии, рано или поздно приходилось вступать в конфликт с какой-либо партийной доктриной и отправляться в тюрьму.

Вскоре борьба против религии приняла серьезные формы. Все церковное имущество и земельная собственность были национализированы. Коммунистическое министерство по делам религии контролировало все духовенство, платило жалование и руководило назначениями. Дряхлый патриарх Никодим, по сути дела находившийся под стражей, мог только представительствовать. Чтобы управлять церковью, партии нужен был более податливый человек, чем Никодим, и Деж уже знал, кто подойдет для этой должности: священник, прятавший его около года, когда Дежа разыскивали фашисты. Так отец Юстиниан Марина, неизвестный преподаватель семинарии из Рымникул-Вилча,стал епископом, и вскоре четырнадцать миллионов членов православной церкви в Румынии узнали, что он станет их патриархом.

Следующей задачей было поссорить римских и греческих католиков, которых насчитывалось около 2,5 миллионов. Греческие католики, называемые униатами, признавали папу, хотя сохранили свой восточный обряд (в том числе, право священника вступать в брак). Теперь они были насильно соединены с послушной правительству православной церковью. Многие священники и все епископы, противившиеся этому принудительному браку, были арестованы, приходы их разогнаны, а имущество — конфисковано. Римским католикам было приказано отделиться от Ватикана. Они отказывались и должны были дорого заплатить за свое сопротивление. Тюрьмы были заполнены священниками, а среди населения распространялись мерзкие истории о их поведении. Лишь конфессии, под сенью которых находилось небольшое количество прихожан, подчинились правительству, ожидая своей участи.

Один против всех

Им пришлось ждать недолго, в 1945 году в здании румынского парламента был созван «религиозный конгресс». В нем принимали участие четыре тысячи представителей духовного сословия. Епископы, священники, пасторы, раввины и муфтии аплодировали, когда стало известно, что тов. Сталин (портрет которого висел на стене) будет почетным председателем конгресса. При этом они сочли за лучшее не думать о том факте, что этот человек одновременно возглавлял в качестве президента Всемирный союз атеистического движения. Патриарх Никодим дрожащей рукой благословил собрание. Премьер-министр Гроца произнес вступительную речь. Он сказал, что отец его был священником.

Многократные обещания поддержки, данные премьер-министром, были повторены другими высокими персонами, выступавшими вслед за ним. Они были встречены аплодисментами благодарных участников конгресса.

Один из православных епископов ответил, что представители многих политических течений смогут найти себе место в его церкви. Политические движения, которые он приглашал, были отмечены разными цветами: зеленым, голубым и трехцветным, он не исключал возможности, что к ним присоединится и красный цвет. Руководители приходов — реформаторы, лютеране, верховный раввин — поднимались на трибуну один за другим для того, чтобы говорить. Все они выражали свое согласие работать вместе с коммунистами. Моя жена, сидевшая рядом со мной, не могла дальше этого выдержать. Она сказала: «Иди, и смой позор с лица Христа».

«Если я это сделаю, ты потеряешь своего мужа», — возразил я.

«Мне не нужен трус. Иди и сделай это», — сказала Сабина. Я попросил слова. Меня с радостью пригласили на трибуну. Организаторы заранее радовались тому, что на следующий день опубликуют приветственную речь пастора Вурмбрандта, сотрудника Шведской церковной миссии и члена Всемирного совета церквей.

Я начал с того, что вкратце высказал свое отношение к коммунизму. Я сказал, что наш долг, как священников, прославлять Бога и Христа, а не мифы о преходящем земном рае. Наше дело защищать Его вечное Царство Любви от насилия этого ничтожного мира. Пока я говорил, священники, слушавшие в течение нескольких часов льстивую ложь о партии, казалось, просыпались ото сна. Кто-то начал аплодировать, напряжение охватило весь зал, и вдруг волнами прокатились аплодисменты. Делегаты встали и начали кричать на меня.

Министр по делам религии, православный священник по имени Бурдучеа, прежде бывший фашистом, объявил с кафедры, что мое право говорить кончилось. Я ответил, что это право дал мне Господь и продолжал. Вскоре после этого отключили микрофон, но зал находился в таком возбуждении, что никто уже ничего не мог услышать.

Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 86; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

12 3 4 5 6 7 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!