И. Масса. Краткое известие о начале и происхождении современных войн и смут в Московии
https://gkaf.nsu.ru/readerhist10/smuta.html
…В то время[1], по воле божией, во всей московской земле наступила такая дороговизна и голод, что подобного еще не приходилось описывать ни одному историку. Даже голодные времена, описанные Альбертом[2], аббатом штаденским, и многими другими, нельзя сравнить с этим, так велик был голод и нужда во всей Московии. Так что даже матери ели своих детей; все крестьяне и поселяне, у которых были коровы, лошади, овцы и куры, съели их, невзирая на пост, собирали в лесах различные коренья, грибы и многие другие и ели их с большой жадностью; ели также мякину, кошек и собак; и от такой пищи животы у них становились толстые, как у коров, и постигала их жалкая смерть; зимою случались с ними странные обмороки, и они в беспамятстве падали на землю. И на всех дорогах лежали люди, помершие от голода, и тела их пожирали волки и лисицы, также собаки и другие животные…
…Иные, имея запасы года на три или на четыре, желали продления голода, чтобы выручить больше денег, не помышляя о том, что их тоже может постичь голод. Даже сам патриарх[3], глава духовенства, на которого смотрели в Москве как на вместилище святости, имея большой запас хлеба, объявил, что не хочет продавать зерно, за которое должны будут дать еще больше денег; и у этого человека не было ни жены, ни детей, ни родственников, никого, кому он бы мог оставить свое состояние, и так он был скуп, хотя дрожал от старости и одной ногой стоял в могиле. Столь удивительно было наказание божие; это наказание было столь велико и удивительно, что ни один человек, как бы ни был он хитроумен, не мог бы описать его. Ибо запасов хлеба в стране было больше, чем могли бы его съесть все жители в четыре года, и они были прожорливее, чем в сытые времена, и ели, если у них было много более, чем обыкновенно; постоянно страшась недостачи, они беспрестанно ели и никогда не могли насытиться; у знатных господ, а также во всех монастырях и у многих богатых людей амбары были полны хлеба, часть его уже погнила от долголетнего лежания, и они не хотели продавать его; и по воле божией царь[4] был так ослеплен, невзирая на то, что он мог приказать все, что хотел, он не повелел самым строжайшим образом, чтобы каждый продавал свой хлеб. Хотя он сам каждый день раздавал милостыню из своей казны, но это не помогало…
|
|
|
…В Польше знали все, что происходило в Московии; туда бежало из Москвы также много воров, поступавших на службу к некоторым польским вельможам, к пану Вишневецкому[5], к воеводе Сандомирскому[6] и многим другим, называть которых нет надобности. В числе их был один человек[7], некогда бывший в Москве служкою у одного монаха или игумена в Чудовом монастыре; этот служка был потом пострижен в монахи, и он списывал или копировал многие книги своего учителя и таким образом достиг разумения всех тайн в государстве, также обладал он острым умом и знал все деяния Бориса, и как он, Борис, повелел убить Димитрия, и это убийство было затемнено многими другими происшествиями и забыто, как о том было довольно сказано. Все эти и подобные им дела накрепко запечатлелись в его памяти и, взяв то, что ему было нужно, и похитив у своего учителя несколько тайных бумаг, он бежал, нищим прошел всю страну и пришел в Польшу, где хорошо научился польскому языку, и затем несколько раз побывал в Московии, то как батрак, то как нищий странник, также был он в Москве в 1601 г. вместе с польским послом, заключившим мир между Польшею и Московией на 22 года, и выдавал себя за дворянина и слышал все тайны государства и все, что там происходило; с давнего времени он выдавал себя в Польше за сына Ивана Васильевича, коего считали убитым в Угличе, и умел привести многие доказательства, рассказывая о том, как и каким способом он спасся при помощи некоторых царедворцев, которых он мог назвать по имени, но из коих ни одного не было в живых, также умел он слово в слово перечислять все обстоятельства, ничего не упуская, и как вместо него убили другого, одетого в его платье и совершенно на него похожего, одним словом, он твердо стоял на своем, и в Польше иезуиты, подвергнув его строгим испытаниям и допросам, как сказано, заставили подтвердить под присягою; также мог он сказать час и день своего рождения, убиения и похорон, как они полагали, что он узнал из книг и летописей своего учителя, так что ему твердо верили…
|
|
|
|
|
|
…Этот Димитрий начал чем дальше, тем больше заявлять о себе и держаться все смелее, добиваясь помощи от польских чинов и вельмож, чтобы отвоевать свой наследственный удел и наказать изменника, беззаконно овладевшего его отцовским престолом в Москве, и сверх того обещал жениться на дочери воеводы Сандомирского, но не прежде, чем он займет отцовский престол, и обещал сделать ее царицей московской, также искал помощи у короля и во всем ему открылся…
…13 апреля[8] по старому стилю Борис был весьма весел, или представлялся таким, весьма много ел за обедом и был радостнее, чем привыкли видеть его приближенные. Отобедав, он отправился в высокий терем, откуда мог видеть всю Москву с ее окрестностями, и полагают, что там он принял яд, ибо как только он сошел в залу, то послал за патриархом и епископами, чтобы они принесли ему монашеский клобук и тотчас постригли его, ибо он умирал, и как только эти лица сотворили молитву, постригли его и надели на него клобук, он испустил дух и скончался около трех часов пополудни.
|
|
|
Добрых два часа, пока слух не распространился во дворце и в Москве, было тихо, но потом внезапно заслышали великий шум, поднятый служилыми людьми, которые во весь опор с оружием скакали на конях к Кремлю, а также все стрельцы со своим оружием, но никто еще ничего не говорил и не знал, зачем они так быстро мчатся в Кремль; мы подозревали, что царь умер, однако, никто не осмеливался сказать; на другой день узнали об этом повсюду, когда все служилые люди и придворные в трауре отправились в Кремль; доктора, бывшие наверху, тотчас увидели, что это случилось от яду и сказали об этом царице[9] и никому более…
…Борис был весьма милостив и любезен к иноземцам, и у него была сильная память, и хотя он не умел ни читать, ни писать[10], тем не менее, знал все лучше тех, которые много писали; ему было пятьдесят пять или пятьдесят шесть лет, и когда бы все шло по его воле, он совершил бы много великих дел; за время своего правления он весьма украсил Москву, а также издал добрые законы и привилегии, повелел на всех перекрестках поставить караульни и большие рогатки[11], которые загораживали улицы так, что каждая уподоблялась особому городу; также предписал он по вечерам ходить с фонарями под страхом пени в один талер[12] за ослушание. Одним словом, он был искусен в управлении и любил возводить постройки; еще во время Федора построил вокруг Москвы высокую стену из плитняка; также повелел обнести стеною Смоленск; также на границе с Татарией повелел заложить укрепленный город, который нарек своим именем - Борис-город[13]; но он больше верил священникам и монахам, нежели своим самым преданным боярам, а также слишком доверял льстецам и наушникам и допустил совратить себя и сделался тираном, и повелел извести все знатнейшие роды, как был сказано, и главной к тому причиной было то, что он допустил этих негодяев, а также свою жестокую жену совратить себя, ибо сам по себе он не был таким тираном.
Он был великим врагом тех, которые брали взятки и подарки, и знатных вельмож и дьяков он велел предавать за то публичной казни, но это не помогало…
…Димитрий весьма приблизился к Москве, но вступил в нее только когда достоверно узнал, что вся страна признала его царем, и вступление свое он совершил 20 июня… Тотчас же последовали перемены при царском дворе, и все прежние чиновники, как-то: дьяки, подьячие, конюшие, ключники, стольники, повара и слуги, были удалены и замещены теми, коим царь более доверял; также сменили правителей по всем областям, городам и другим владениям; и в придворные служители и пажи он взял к себе одних поляков, которые были проворнее и расторопнее, также образованнее и умнее, чем московские придворные и дворяне, нигде, кроме своей родины, не бывавшие и большей частью не умевшие ни читать, ни писать и жившие, по обычаю русскому, как животные…
… Присмотревшись к обычаям московитов, он стал осторожнее и удвоил стражу во дворце, также отобрал из немцев и ливонцев триста самых рослых и храбрых воинов и поставил из них двести алебардщиками и сто трабантами, и во время его выходов они всегда окружали его… Это казалось московитам весьма диковинным, ибо они ничего подобного не видали и не знали, что об этом думать, ибо все московские прирожденные цари выезжали верхом в сопровождении одних стрельцов…
…В субботу поутру, семнадцатого мая[14], около двух часов, ударили в набат сперва в Кремле, а потом во всем городе, и было великое волнение, и многие с оружием поскакали на лошадях к Кремлю, и по всем улицам бирючи[15] заговорщиков кричали: "Эй, любезные братья! Поляки хотят умертвить царя; не пускайте их в Кремль!" По этому знаку все поляки, напуганные этими криками и сидевшие в своих домах, по большей части вооруженные, были задержаны толпой, обложившей их дворы, чтобы грабить и убивать, и все поляки и люди в польском платье, застигнутые на улице, поплатились жизнью, и когда появился отряд польских всадников, его тотчас осадили и закинули улицы рогатками, а эти рогатки у них устроены на всех улицах, так что они с лошадьми не могли проехать, а где не было рогаток, тотчас набросали бревна, выломив их из мостовых, которые выложены там из бревен; и повсюду происходило великое избиение поляков, которых находили, и врывались в дома, в которых стояли поляки, и тех, что защищались, поубивали, те же, что позволили себя ограбить донага, по большей части остались живы, но их ограбили так, что они лишились даже рубашек; смятение было во всем городе… Удивительно было смотреть, как бежал народ с польскими постелями, одеялами, подушками, платьем, лошадьми, уздами, седлами и всевозможною домашней утварью, словно все это спасали от пожара…
…В Москве не было ни одного боярина или дьяка, не испытавшего на себе его[16] строгости, и у него были диковинные замыслы… также отправил он, о чем мы рассказывали при изложении его жизни, много амуниции и припасов в город Елец, с тем, чтобы прежде всего напасть на Татарию, но втайне замышлял напасть на Польшу, чтобы завоевать ее и изгнать короля или захватить с помощью измены, и полагал так совсем подчинить Польшу Московии.
Прежде всего это советовали ему многие поляки, как-то: Сандомирский, Вишневецкий и другие. Одним словом, у него были великие и диковинные замыслы, и он вознамерился истребить всех московских бояр и знатные роды, и назначил для того день, и повелел исподволь вывезти много пушек, чтобы, как он говорил, устроить большое потешное сражение, в котором должны были участвовать все бояре, и это должно было случиться после свадьбы, и все шляхтичи, также капитаны и полковники, равно как и Басманов и все приверженцы, знали, что им надлежит делать и кого каждый должен убить, кому остаться в Москве и Кремле. И сам должен был находиться со всеми пушками, польским войском и своими приверженцами, и когда бы он успел в своем намерении, то кто бы посмел противиться ему в Москве, ежели вся амуниция была в его руках? Но бог не допустил до того и сделал так, что московиты оказались проворней его и застигли его врасплох…
…После его смерти нашли грамоту, в коей было все описано, кого надлежало умертвить, а также кого из поляков он назначит заступить места убитых, и это прочли во всеуслышание перед всем народом, который был тем весьма обрадован и успокоен, и копию послали в Польшу и другие государства, чтобы объявить о том во всеуслышание[17].
Нет сомнения, когда бы случилось по его умыслу и по совету иезуитов, то он сотворил бы много зла и причинил всему свету великую беду с помощью римской курии, которая одна была движительницею этого. Но бог, управляющий всем, обратил в ничто эти намерения, за что все истинно верующие должны возблагодарить его…
…И богу ведомо, откуда вдруг пошел по стране новый слух и молва, что Димитрий, которого считали убитым в Москве, еще жив, да и многие твердо тому верили, также некоторые и в Москве… Одним словом, совершилось новое чудо: Димитрий второй раз восстал из мертвых[18], и никто не знал, что о том сказать и подумать, но все наполовину помутились разумом.
Вообще были две партии: одни говорили и верили, что он жив и что он бежал за два или три дня до мятежа и что вместо него по неведению умертвили кого-то другого; другие же говорили, что он мертв и что умертвили того самого, о коем доподлинно знали, что он выдавал себя за Димитрия и был почти год царем; и я согласен с этими, ибо я весьма хорошо видел его живым, а также прилежно осмотрел его по убиении и не мог приметить ничего другого, как только то, что убили настоящего, в чем нет сомнения…
…В Москву каждодневно приходили известия о том, что из Польши идет большое войско, а также известия о том, что московиты повсюду терпят поражения, так что велено было снова привезти в Москву Сандомирского с дочерью-царицей, также всех знатнейших дворян и польских панов, ибо страшились их освобождения, так как враги были повсюду, их держали в Москве под стражею, рассчитывая получить за них большой выкуп… Неприятель, приближаясь к Москве, наконец, 2 июня[19] подступил вместе со своим царем Димитрием, как его называли, и были многие вельможи из Литвы и Польши, также Вишневецкие, Тышкевичи и все родственники Сандомирского, также великий канцлер Лев Сапега[20]; и обложил кругом Москву и занял все монастыри и деревеньки в окрестностях…
…До нас дошли слухи, что в польском войске говорили, что надобно разорить до основания Вологду за то, что она так постыдно отложилась от Димитрия, и повинны в том не кто иные, как английские и нидерландские купцы, бывшие им советчиками, и что до них доберутся, отчего страх вновь обуял нас, и мы каждый день ожидали смерти[21]. Однако, в такой крайней нужде, мы написали письма в доказательство нашей невиновности, одно по-латыни, другое по-немецки и третье по-русски, чтобы в случае прихода поляков или димитриевцев послать им наперед эти письма, чтобы таким образом оправдать себя и сохранить жизнь.
Но до этого не дошло, ибо около Пасхи также и Ярославль отложился от Димитрия, и весь путь от Ярославля до Белого моря совершенно очистился, так что все купцы тотчас же по вскрытии рек с великой радостью отправились к морю и в Архангельск и здесь нашли свои корабли из Англии и Голландии, которых они уже не чаяли больше видеть; невзирая на великие убытки, которые мы понесли, так как не могли вести торговли и не имели возможности дожидаться купцов из глубины страны, так что корабли по большей части возвращались порожними, мы благодарили бога за сохранение своей жизни…
…Когда мы возвращались морем домой, то мы получили известие, что Москва освобождена Скопиным[22] и Петром Шереметевым[23] с помощью шведов и что шведы сильно преследовали неприятеля, и пока шведы преследовали, то московиты, бывшие под начальством Скопина, так прельстились добычею, что дочиста разграбили лагерь димитриевцев, и преследовавшие неприятеля шведы, увидев это, прекратив преследование, напали на московских ратников и меж ними произошла жестокая сеча, однако полагают, что все окончилось благополучно и Москву освободили[24]. Дай бог, чтобы это было справедливо, ибо по многим причинам, которые понятны разумным людям, было бы худо, когда бы поляки завоевали эту страну; ибо завладев этой страной, они снова посадили бы на престол какого-нибудь царя Димитрия и не продержались бы там и одного года, ибо московиты и русские еще более своевольны и упрямы, чем евреи, и снова перебили бы всех поляков, а Московия лишилась бы людей и была бы совершенно разорена, от чего всемогущий бог да сохранит ее.
Впоследствии пришли еще известия, что снова подступили к Москве и опять осадили ее. Что за тем воспоследует, покажет время, и в письмах, полученных из Данцига, сообщают, что король польский осадил Смоленск[25] и обещал жителям освободить их на сорок лет от податей, ежели они покорятся ему.
Одним словом, война эта может продолжаться еще долгое время…
Дата добавления: 2020-04-08; просмотров: 225; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!