Кладбища, замки, церкви, развалины 6 страница
Там собрались местные работяги, и, хотя все они держали себя очень вежливо, в них не было радушия и приветливости, присущих жителям немецких деревень. Это были мрачные, неразговорчивые люди, а у меня даже появилось подозрение, что они скрывают какую-то страшную тайну. Я изо всех сил пытался их разговорить, но напрасно. Тогда я переменил тактику и спросил:
– Скажите, друзья, кто живет в замке на холме?
Этот невинный вопрос подействовал на них потрясающе. Мужчины, державшие в руках кружки с пивом, мгновенно поставили их на стол и в ужасе уставились на меня. Некоторые перекрестились, а один старик хрипло прошептал мне:
– Тише! Бог не желает это слышать.
По-видимому, мой вопрос совсем испортил им настроение, и минут через десять один за другим они начали уходить. Я извинился перед хозяином за свой неблагоразумный поступок и выразил надежду, что мое присутствие не разорит его гостиницу.
Отмахнувшись от извинений, он сказал, что та компания все равно не осталась бы надолго.
– Они слышать не могут о замке, – сказал он, – и считают дурным знаком даже смотреть на него по ночам.
– Но почему? – поинтересовался я. – Кто там живет?
– Там живет граф Людвиг фон Кальденштайн.
– И давно он там живет? – спросил я.
Прежде чем ответить, хозяин осторожно прикрыл дверь и запер ее на засов. Затем подошел ко мне и прошептал:
– Почти триста лет.
– Что за чепуха! – смеясь, воскликнул я. – Как может человек, неважно, граф или крестьянин, прожить триста лет? Вероятно, вы хотите сказать, что его предки жили в том замке на протяжении трехсот лет?
|
|
|
– Я говорю то, что хочу сказать, молодой человек, – серьезно ответил хозяин гостиницы. – Предки графа владели замком на протяжении десяти веков, а сам граф поселился в крепости почти триста лет назад.
– Но разве такое возможно?
– Он вампир. Где-то в недрах скалы, на которой стоит замок, имеются огромные подземелья. В одном из них граф и спит днем, подальше от солнечного света. Выходит лишь по ночам.
Это было уже слишком. Боюсь, я не смог сдержать улыбку, однако понял, что бедный хозяин говорит вполне серьезно, и решил удержаться от дальнейших замечаний, чтобы не ранить его чувства. Я допил пиво и встал, чтобы идти спать. Когда я поднимался по лестнице, хозяин окликнул меня и, схватив за руку, сказал:
– Пожалуйста, сэр, умоляю вас, не открывайте ночью окно. Ночной воздух Кальденштайна вреден для здоровья.
Придя в свою комнату, я обнаружил, что все окна плотно закрыты, несмотря на ужасную духоту. Разумеется, я тут же их распахнул и высунулся наружу, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Окна выходили прямо на замок – в ясном свете луны он выглядел как вомнебный дворец из сказочной страны.
|
|
|
Я уже собрался отойти от окна, как вдруг на вершине одной из башен заметил черную фигуру, четко вырисовывающуюся на фоне неба. Внезапно фигура распростерла огромные крылья и взлетела в воздух. Для орла это существо было великовато, однако лунный свет частенько искажает формы и размеры. Я смотрел, как существо улетало все дальше, пока не превратилось в крохотную точку. И вдруг вдали завыла собака, тоскливо и протяжно.
Через несколько минут я уже лег в постель; несмотря на предостережения хозяина, окна я оставил открытыми. Достав из рюкзака маленький карманный фонарик, я положил его на ночной столик, над которым висело деревянное распятие.
Обычно я засыпаю, едва коснувшись головой подушки, однако в ту ночь мне не спалось. Мне мешал лунный свет, и я все время ворочался, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее. Я пробовал считать овец, но вскоре меня уже тошнило от вида глупых животных, пролезающих в дыру в изгороди, а сон упорно не шел.
Часы в доме пробили полночь. Внезапно у меня появилось странное ощущение – мне показалось, что я в комнате не один. На мгновение я сжался от страха, затем осторожно повернулся. У окна, чернея на фоне яркой луны, стоял высокий мужчина. Я подскочил на постели и потянулся за фонариком. Из-за моего неловкого движения со стены что-то упало. Это было маленькое деревянное распятие; я наткнулся на него, когда шарил на ночном столике, пытаясь дотянуться до фонаря. Со стороны окна послышалось глухое проклятие, человек легко взлетел на подоконник и растворился во тьме. Все произошло за одно мгновение, но я успел заметить – он не отбрасывал тени. Лунный свет проходил сквозь него.
|
|
|
Прошло не менее получаса, прежде чем я отважился выбраться из постели и закрыть окна. После этого я снова лег и крепко спал, до того момента, когда служанка разбудила меня и сказала, что уже восемь часов утра.
При свете дня события прошлой ночи уже представлялись мне до смешного нелепыми, и я решил, что стал жертвой ночного кошмара. На вежливый вопрос хозяина я ответил, что ночь провел прекрасно. Впрочем, боюсь, мой вид говорил совершенно противоположное.
II
После завтрака я отправился осматривать деревню. Она показалась мне гораздо больше, чем в предыдущий вечер, – очевидно, потому, что несколько домиков стояли в долине, возле дороги. В деревне была даже своя церковь – романского стиля, отчаянно нуждавшаяся в ремонте. Я вошел в церковь и стал рассматривать пышно украшенный резьбой высокий алтарь, когда через боковую дверь в зал вошел священник. Это был худощавый человек, по виду аскет; он приветливо поздоровался со мной. Я ответил на приветствие и сообщил, что приехал из Англии. Извинившись за убогий вид церкви, священник обратил мое внимание на несколько витражей пятнадцатого века, резную купель примерно того же периода и прекрасную статую Мадонны.
|
|
|
Немного позже, уже стоя на пороге перед уходом, я бросил взгляд в сторону замка и спросил:
– Скажите, святой отец, владелец замка Кальденштайн так же любезен, как и вы?
– Владелец замка Кальденштайн? – дрожащим голосом воскликнул священник. – Неужели вы хотите нанести ему визит?
– Вот именно, – ответил я. – Его замок кажется мне очень интересным, и мне было бы жаль покинуть вашу деревню, не осмотрев его.
– Умоляю вас, не ходите в это проклятое место, – жалобно сказал священник. – В замке Кальденштайн не любят незнакомцев. Кроме того, – добавил он, понизив голос, – там совершенно не на что смотреть.
– А как же подземелья и человек, который прожил триста лет? – со смехом спросил я.
Священник заметно побледнел.
– Значит, вы уже слышали о вампире, – сказал он. – Не смейтесь над силами зла, сын мой. Да спасет нас Бог от живых мертвецов. – И он перекрестился.
– Но неужели, – воскликнул я, – вы верите в эту средневековую чушь?
– Каждый человек верит в то, что считает правдой. Мы, жители Кальденштайна, прекрасно знаем, что с тысяча шестьсот сорок пятого года в замке ни разу никого не хоронили. В тот год умер граф Феодор, и замок перешел к его кузену Людвигу из Венгрии.
– Абсурд какой-то, – заметил я. – Нет, этому должно быть разумное объяснение. Ну не может человек, поселившийся в замке в тысяча шестьсот сорок пятом году, жить до сих пор!
– Тот, кто служит дьяволу, способен на многое, – ответил священник. – Во все времена шла жестокая борьба между добром и злом, и зло часто одерживало победу. Замок Кальденштайн – обитель ужасного, противоестественного зла, и я прошу, умоляю вас держаться от него как можно дальше.
Затем он любезно со мной попрощался, благословил и вернулся в церковь.
Должен признаться, слова священника подействовали на меня, и я вновь вспомнил свой страшный сон. Сон ли? Может быть, ко мне в комнату действительно залетал вампир, чтобы сделать своей жертвой, и спасло меня лишь маленькое деревянное распятие? Эти мысли не выходили у меня из головы, из-за чего я перестал думать о том, как добиться приглашения в замок. Но затем я взглянул на озаренные солнцем древние серые стены и рассмеялся над собственными страхами. Довольно! Больше меня не испугает ни одно средневековое чудище. Похоже, священник так же суеверен, как его невежественные прихожане.
Насвистывая песенку, я прошел по деревенской улице и вскоре уже поднимался по узкой тропинке к замку. Когда подъем стал круче, тропинка сменилась ступеньками, которые вывели меня на небольшую площадку перед входом в замок. Вокруг не было ни души. Над дверью висел тяжелый надтреснутый колокол. Я дернул за ржавую цепь; раздался глухой металлический звон, вспугнувший стаю грачей, с громким карканьем закружившихся над одной из башен. Из-за двери не доносилось ни звука. Я позвонил еще раз. На этот раз, едва затих звук колокола, послышался лязг запоров. Тяжелая дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился старик. Он моргал от яркого света.
– Кто пожаловал в замок Кальденштайн? – скрипучим голосом спросил старик, и я понял, что он почти слеп.
– Я приехал из Англии, – ответил я, – и хотел бы повидать графа.
– Его светлость не принимает, – последовал ответ, и старик собрался захлопнуть дверь.
– Но замок я могу осмотреть? – торопливо спросил я. – Я интересуюсь средневековыми крепостями, и мне не хотелось бы покинуть Кальденштайн, не увидев столь замечательного здания.
Бросив на меня быстрый взгляд, слуга нерешительно сказал:
– У нас нет ничего интересного, господин. Боюсь, вы зря потратите время.
– Хотя бы краткий осмотр! – продолжал настаивать я. – Уверен, граф возражать не станет. Обещаю, что не стану никому докучать и уж тем более не нарушу покой его светлости.
– Который сейчас час? – спросил старик.
Я ответил, что почти одиннадцать. Он буркнул что-то вроде «ну ладно, пока на небе солнце, не страшно» и кивком разрешил мне войти. Я очутился в пустынном зале, увешанном ветхими гобеленами; пахло сыростью и гнилью. В дальнем конце находилось возвышение под балдахином, над которым висел герб.
– Это главный зал замка, – буркнул мой гид. – Он был свидетелем многих великих исторических событий в те дни, когда здесь правили великие князья Кальденштайнские. В этом зале Фредерик, шестой граф, выколол глаза двенадцати итальянским заложникам, а затем сбросил их со скалы. Говорят, что граф Август отравил здесь принца Вюртембергского, после чего устроил пир, усадив покойника за стол.
Старик поведал мне множество других, не менее жутких историй. Вскоре мне стало ясно, что графы Кальденштайнские пользовались весьма дурной славой. Из главного зала старик провел меня через анфиладу комнат, заполненных гниющей мебелью. Сам он жил в северной башне, но следов его хозяина я не обнаружил, хотя старик показал мне практически весь замок. Он смело открывал любые двери, очевидно тем самым давая понять, что в замке никого нет, кроме него.
– А где же покои графа? – спросил я, когда мы вернулись в главный зал.
Старик на мгновение смутился, затем ответил:
– У нас есть другие помещения на нижних этажах. Его светлость использует их в качестве спальни. Видите ли, когда он спит, ему никто не должен мешать.
Я подумал: в этом замке никто тебе не может помешать, какую комнату ни выбери, так зачем искать тишины где-то под землей?
– Разве у вас нет собственной часовни? – спросил я.
– Часовня тоже находится в подземном помещении.
Я сказал, что чрезвычайно интересуюсь часовнями и очень хотел бы увидеть образец подземного святилища. Старик принялся отнекиваться и извиняться, но потом уступил моим просьбам и согласился показать подземелье. Взяв с полки старинный светильник, он вставил в него зажженную свечу и, приподняв полог одного из гобеленов, открыл потайную дверь. В нос ударил тошнотворный запах сырости и тлена. Бормоча себе под нос, старик повел меня вниз по каменной лестнице, затем по длинному коридору, вырубленному в скале. В конце коридора я увидел дверь, ведущую в огромную пещеру, оборудованную под церковь. Пахло здесь, как в покойницкой, а слабый свет нашего фонаря лишь усиливал и без того гнетущий мрак. Слуга подвел меня к алтарю и, подняв светильник повыше, показал висевшую над ним отвратительную картину: Лазарь, восстающий из мертвых. Подойдя поближе, чтобы лучше рассмотреть картину, я заметил еще одну дверь.
– А там что?
– Говорите тише, сэр, – умоляюще сказал слуга. – Там склеп, где покоятся останки правителей Кальденштайна.
Внезапно я услышал за дверью какие-то звуки – вздох, потом шорох, будто кто-то ворочался во сне.
Думаю, старый слуга также это услышал, потому что он затрясся, схватил меня за руку и потащил из часовни. Я шел за слабым огоньком его фонаря, а когда мы вновь оказались в зале, от радости громко засмеялся. Бросив на меня быстрый взгляд, слуга сказал:
– Вот и все, сэр. Больше в замке ничего нет.
Я хотел сунуть ему монету в пять марок, но он отказался ее взять.
– Деньги мне не нужны, – прошептал он. – Мне не на что их тратить, я живу с мертвецами. Отдайте их деревенскому священнику, пусть отслужит по мне мессу.
Я обещал, выполнить его просьбу, а потом в приступе безумной бравады спросил:
– А когда граф принимает посетителей?
– Господин никогда никого не принимает, – последовал ответ.
– Но ведь он появляется наверху? Не сидит же вечно в своем подземелье! – не унимался я.
– Обычно с наступлением ночи он проводит в главном зале около часа, а иногда прогуливается вдоль башенных стен.
– В таком случае сегодня ночью я его навещу, – заявил я. – Я непременно должен выразить свое почтение его сиятельству.
Старик отпирал входную дверь. Взглянув мне в лицо мутными глазами, он сказал:
– Никогда не приближайтесь к замку Кальденштайн после захода солнца, чтобы в вашем сердце не поселился страх.
– Слушайте, перестаньте меня запугивать! – грубо ответил я и, повысив голос, громко произнес: – Сегодня я нанесу визит графу фон Кальденштайну.
Слуга распахнул входную дверь, и в сумрачный зал ворвался яркий солнечный свет.
– В таком случае граф будет вас ждать, – ответил он. – И помните: вы сами решили прийти сюда, исключительно по доброй воле.
III
С наступлением вечера моя смелость несколько поубавилась, и я уже жалел, что не последовал совету священника и не уехал из Кальденштайна. Но я от природы упрям, и, поскольку дал обещание навестить графа, ничто не могло меня остановить. Дождавшись темноты, я, ни слова не сказав хозяину гостиницы, вышел на улицу и двинулся вверх по склону холма. Луна еще не поднялась, я освещал дорогу фонариком. Как только я позвонил в треснутый колокол, дверь распахнулась. Передо мной, склонившись в поклоне, стоял старый слуга.
– Его сиятельство ждет вас, – сказал он. – Добро пожаловать в замок Кальденштайн – входите по собственной воле.
На секунду я замер в нерешительности. Что-то подсказывало мне: нужно немедленно покинуть замок, пока не поздно. Однако я собрал все свое мужество и переступил порог.
В огромном камине пылал огонь, и сумрачный зал уже не казался таким мрачным. В серебряных канделябрах горели свечи; за столом на возвышении сидел какой-то человек. Увидев меня, он встал и пошел мне навстречу.
Как описать графа Кальденштайна? Очень высокий, с неестественно бледным лицом. Иссиня-черные волосы, изящные руки, длинные пальцы с острыми и длинными ногтями. Но самым примечательным были его глаза. Казалось, они сверкали красным огнем, словно зрачки были окружены горящими ободками. Тем не менее граф держался в высшей степени вежливо.
– Добро пожаловать в мое скромное жилище, – сказал он, отвесив мне низкий поклон. – Простите, что не могу принять вас более радушно, но мы живем бедно и редко встречаем гостей. Я польщен, что вы нашли время заглянуть ко мне.
Я забормотал слова благодарности, и граф предложил мне место за длинным столом, на котором стояли графин и один бокал.
– Хотите вина? – спросил он и наполнил бокал до краев.
Вино было старым, редкой марки, но мне было неловко пить в одиночку.
– Простите, что не могу составить вам компанию, – сказал он, заметив мое смущение. – Я не пью вина.
Он улыбнулся, и я увидел, какие у него острые и длинные зубы.
– Расскажите, – сказал граф, – что вы делаете в этой части мира? Кальденштайн расположен в уединенной местности, к нам редко кто заезжает.
Я объяснил, что путешествую пешком и сбился с пути, направляясь в Пфарркирхен. Граф тихо рассмеялся, и я вновь увидел его острые, как клыки, зубы.
– Значит, вы по доброй воле приехали в Кальденштайн и решили меня навестить.
Эти постоянные упоминания о доброй воле начали меня настораживать. Граф произносил их, словно какую-то формулу. Слуга повторял эти слова о собственной воле, а теперь и хозяин.
– Но как же иначе мог я прийти? – довольно резко спросил я.
– В дни нашего печального прошлого некоторых гостей в этот замок притаскивали силой. Теперь мы принимаем только тех, кто приходит по доброй воле.
Все это время меня не покидало какое-то странное чувство: мне казалось, что из меня уходят жизненные силы, сильно закружилась голова. Граф продолжал болтать о разных пустяках, но его голос доносился откуда-то издалека. При этом он не сводил с меня горящих глаз. Они становились все больше и больше, и мне уже казалось, что я смотрю в два бездонных огненных колодца. И тут, сделав неловкое движение, я уронил бокал с вином. Хрупкое стекло со звоном разлетелось на тысячу осколков, и от этого звука я пришел в себя. Один из осколков поранил мне руку, на столе образовалась крошечная лужица крови. Я полез за носовым платком, но тут тишину зала прорезал жуткий вой – он сорвался с губ графа. Хозяин склонился над столом и принялся жадно вылизывать кровь. Никогда я не видел ничего более отвратительного. Вскочив на ноги, я решительно направился к двери.
Однако от ужаса у меня подкашивались ноги, и граф быстро меня догнал. Схватил меня своими тонкими белыми руками, подвел обратно к стулу и заставил сесть.
– Мой дорогой господин, – сказал он, – умоляю, простите мою выходку. Видите ли, это у нас семейное – не можем спокойно видеть кровь. Считайте это идиосинкразией, но из-за нее мы и в самом деле порой ведем себя как дикие звери. Мне очень жаль, что я забылся до такой степени, да еще в присутствии гостя. Уверяю вас, я изо всех сил пытаюсь преодолеть этот недуг, но пока вынужден отказываться от визитов.
Его объяснения казались правдоподобными, и все же меня не покидало чувство тоски и страха – особенно после того, как на губе графа я заметил каплю крови.
– Боюсь, я задерживаю вашу светлость, ведь уже поздно, – сказал я. – Во всяком случае, мне пора возвращаться в гостиницу.
– Ах, нет, мой друг, – ответил он. – Ночные часы – мое любимое время, и я буду вам бесконечно благодарен, если вы останетесь до утра. В замке так одиноко, а ваш визит внес в мою жизнь приятное разнообразие. В южной башне для вас приготовлена комната, а завтра, возможно, вас придут поприветствовать и другие гости.
Мое сердце сжалось от смертельного ужаса. Я пошатнулся и, запинаясь, забормотал:
– Позвольте мне уйти… Позвольте мне уйти. Мне непременно нужно вернуться в деревню.
– Но вы не можете вернуться. Смотрите, надвигается буря, спускаться по тропинке небезопасно.
С этими словами граф распахнул окно и показал рукой на небо. Словно повинуясь его жесту, среди облаков ослепительно вспыхнула молния, и замок содрогнулся от мощного раската грома. Затем хлынул дождь, в горах завыл ледяной ветер. Граф закрыл окно и вернулся за стол.
– Видите, мой друг, – с тихим смехом сказал он, – божества стихий тоже не хотят, чтобы вы уходили. Придется вам довольствоваться нашим скромным гостеприимством – по крайней мере, на эту ночь.
Он остановил на мне взгляд своих горящих красных глаз, и я вновь почувствовал, как меня покидают силы. Голос графа понизился до шепота, звучавшего откуда-то издалека.
Дата добавления: 2019-11-16; просмотров: 144; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!