Гаджиев К. С. Конец или возрождение идеологии?
К ВОПРОСУ ОБ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ ФУНКЦИИ ГОСУДАРСТВА И ОБЩЕГОСУДАРСТВЕННОЙ ИДЕОЛОГИИ
Автор: Людмила Александровна Морозова
Одной из дискуссионных проблем функциональной характеристики современной российской государственности является проблема выделения идеологической функции. После вступления в юридическую силу Конституции РФ 1993 г., закрепившей в ст. 13 признание идеологического многообразия, а также положение о том, что никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной, многие отечественные ученые сделали вывод, что Российское государство отказывается от реализации в своей деятельности идеологической функции. Утвердилось мнение, что в подлинно демократическом обществе должна произойти деидеологизация государства, которому следует уйти из сферы идеологии.
Значительно позже удалось прийти к заключению, что реформирование российского общества, прогрессивное его движение, совершенствование политической системы России, изменение взаимоотношений личности, государства и общества требуютидеологического обоснования, осмысления с точки зрения соответствующей политико-правовой доктрины и разработки эффективно действующих механизмов управления страной. Одними из первых четко сформулировали данный вывод А. Г. Хабибулин и Р. А. Рахимов. "Идеология в какой-либо из ее форм, - писали они, - является необходимым признаком государственности". Идеология составляет необходимый признак любого государства, в том числе и современного российского2. Это свойство государства предопределяется его регулятивной способностью, возможностью использовать свой потенциал в социально значимых целях, умением государственных структур агрегировать общенациональные интересы и использовать их в своей практической политике, создавать для населения конкретные ориентиры в окружающей действительности.
|
|
|
Именно идеология, отмечает А.И.Демидов, является "тем типом социальной рефлексии, которая наиболее соответствует природе государственной власти и характеру ее социальных функций, служит обоснованию властных действий".
Роль идеологии в развитии того или иного государства, в духовно-идеологическом формировании общества неизменно привлекала внимание исследователей, поскольку позволяла раскрыть уровень развития конкретного народа, его представления об "идеальном" государстве, принципах, целях его деятельности, взглядах на соотношение политического и неполитического, частного и публичного, принуждения и свободы личности, о пределах невмешательства государственных структур в личную жизнь, в дела гражданского общества.
|
|
|
Некоторые отечественные ученые полагают, что "государственная идеология в любой из ее форм является столь же неотъемлемым признаком государства, как и власть, суверенитет, территория и др.". В современных условиях значение идеологической функции возрастает в связи с активизацией процессов глобализации, попытками ряда западных государств навязать России свои гуманитарные ценности и внедрить их в российскую почву.
Поскольку в современной учебной и научной литературе, как правило, отсутствует упоминание об идеологической функции государства на нынешнем этапе развития5, представляется возможным предложить некоторые соображения по этому поводу.
Государство оказывает воздействие и осуществляет непосредственное регулирование не только экономической и политической сфер общественной жизни, но и духовной. Следовательно, идеологическая функция государства обусловлена следующими факторами.
Во-первых, потребностями легитимации государственной власти, придания ей необходимого престижа, значимости выполняемой деятельности и проводимых мероприятий. "Идеологическая легитимация власти, - пишут А. Г. Хабибулин и Р. А. Рахимов, - более сложный и тонкий процесс, чем легитимация правовая, но в то же время и не менее эффективное средство, обеспечивающее существование власти. Минуя процедуру легализации власти, в отличие от закона, идеология легитимирует саму власть и присущую ей правовую систему. Поэтому можно сказать, что идеология и порождает политическую власть, является ее предтечей, предпосылкой и условием ее возникновения и существования".
|
|
|
Во-вторых, необходимостью установления четких ориентиров, приоритетов, системы ценностей в развитии общества, государства, во взаимоотношениях личности, государства и общества, в установлении правового статуса человека, его прав, свобод и законных интересов, мер их охраны и защиты.
В-третьих, интеграцией общества посредством общенациональной идеи, объединяющей коллективные усилия всех социальных слоев и групп населения для достижения общей цели и утверждения общенациональных ценностей.
В-четвертых, потребностями прогнозировать перспективы общественного развития, в том числе предвидеть появление конфликтов и напряженности в государстве, и принятием в связи с этим конкретных мер, например проведения реформы отдельных звеньев механизма государства и других структур, регистрации отклонений от установленных стандартов и принятия корректирующих мер.
|
|
|
В-пятых, по содержанию и целенаправленности идеологической функции можно судить о реальной демократичности государства, возможности сосуществования наряду с государственной идеологией иного идеологического разнообразия, поиска согласования и компромисса между ними. Для тоталитарных государств, как известно, характерен идеологический монизм, охватывающий всю иерархию властных отношений, запрет оппозиции, отсутствие легальных форм конкуренции отдельных идеологий. Но даже самое демократическое государство выступает против идеологий, призывающих к насильственному изменению государственного и конституционного строя, нарушению территориальной целостности государства, идеологий, проповедующих национальную, расовую, социальную, религиозную рознь народов.
В-шестых, возрастанием роли идеологических процессов и факторов в политической жизни всех народов под воздействием глобализации, интеграции правовых и иных систем. Особенно это ощутимо в постсоциалистических государствах, где произошел своеобразный бум популярности различных идеологий как противовес официальной идеологии марксизма-ленинизма. При этом отмечаются возрождение интереса как к традиционным, так и нетрадиционным верованиям, повышение влияния основных мировых конфессий. Важно отметить, что в современных трактовках идеологии и идеологической деятельности подчеркиваются их познавательная роль, социальная природа и назначение, отражение в них ценностей и интересов определенных социальных слоев и групп, взглядов, представлений, оценок и норм.
Обосновывая существование идеологической функции государства, следует поддержать позицию тех исследователей, которые считают, что она возникла вместе с появлением государства, так как отражала систему ценностей, лежащих в основе политического поведения, политической жизни, политической деятельности и политики в целом. При этом идеологическая функция возникла первоначально как государственная идеология, в качестве исторически первой политической идеологии. Другие идеологии возникли позже, по мере социальной дифференциации общества и осознания представителями разных социальных групп и слоев населения своих потребностей и интересов. Именно тогда, когда государство придает своей идеологической деятельности ключевое значение в ряду других своих функций, можно констатировать, что сформировалась его самостоятельная функция - идеологическая.
Таким образом, можно сделать вывод о существовании идеологической функции у государства во все времена, в различные исторические эпохи. Это - постоянная функция государства, содержание которой не оставалось неизменным на различных этапах государственного развития. Она имманентно присуща государству как властно-политической организации общества, носит объективный характер, так как обусловлена объективными потребностями государственно организованного общества. Потребности государства в осуществлении идеологической функции, как справедливо подчеркивает И. А. Кузнецов, продиктованы не только тем, что государство, не имеющее идеологии, неизбежно будет сталкиваться со значительными трудностями при осуществлении внутренней и внешней политики. Выработка идеологии есть такой же способ жизнедеятельности социальных субъектов и общества в целом, как и материальное производство, а следовательно, образует необходимое условие функционирования любого цивилизованного общества.
Раскрывая содержание данной функции, отметим следующие ее исходные черты.
Во-первых, мировоззренческая составляющая идеологической функции, которая базируется на конкретном обосновании тех или иных социальных интересов и служит социальным ориентиром общественного развития. Иными словами, идеологическая функция всегда отражает те или иные интересы.
Во-вторых, ее практическая направленность на решение конкретных задач, стоящих перед обществом и государством на каждом историческом этапе. В частности, выполняя идеологическую функцию, государство стремится объяснить и даже оправдать происходящие в обществе преобразования, трансформации, реформы, выработать определенную базу для деятельности людей, направить их усилия на решение конкретных управленческих и иных социальных проблем.
В-третьих, большой регулятивный потенциал идеологической функции. Более того, можно утверждать, что идеологические регулятивные механизмы непосредственно связаны с правовыми регуляторами и даже предшествуют им, сообщая последним нормативную определенность и направленность, четкую форму, материализируя идеологические постулаты в правовые установления и предписания. Таким образом, можно сделать вывод о неразрывной связи правового и идеологического регулирования общественных отношений, идеологической предопределенности права.
В-четвертых, следует подчеркнуть консолидирующую, интегрирующую составляющую в рассматриваемой функции. Данное качество функции позволяет придать противоположным интересам различных социальных слоев и групп приемлемые формы выражения и соответствующей их реализации. Главное же назначение названного содержательного аспекта идеологической функции государства состоит в обеспечении самоидентификации множественности групп и слоев общества с данной моделью государства, с данной формой государственности, осознании того, что кардинальное изменение государственного бытия приведет к коренной трансформации их социального статуса. Идеологическая функция позволяет государству добиваться определенной степени консолидации общества, объединения его для реализации общенациональных интересов и достижения общенациональной идеи.
В-пятых, серьезным компонентом идеологической функции являются обоснование и обеспечение повышения политической субъектности государства, ключевым критерием которой служит возможность воздействовать на других субъектов политических процессов и отношений, занимать главенствующее, центральное положение в политической системе общества. При этом под политической субъектностью государства в юридической литературе принято понимать его возможности и способность оказывать регулятивное воздействие на всю совокупность происходящих в обществе процессов (экономических, политических, социальных, духовных и др.) как необходимое условие самосохранения и реализации общезначимых интересов своего народа.
В юридической литературе наряду с материальными, правовыми, социальными, силовыми, информационными и иными ресурсами, которыми располагает государство, подчеркивается роль идеологических средств, приемов, идеологем, позволяющих государству подтверждать свое верховенство и ключевое положение в политической системе общества. Именно наличие идеологии, актуализирующей значимость государства и его роль в политической системе, дает возможность государству обладать необходимой степенью политической субъектности и оказывать воздействие на происходящие в обществе процессы.
Таким образом, идеологическая функция государства выступает важнейшим инструментом для обеспечения высокой степени политической субъектности государства, которая в то же время должна быть адекватной его роли в жизни общества. Следовательно, рассматриваемая функция государства является непременным условием его существования.
На содержание идеологической функции государства существенное влияние оказывают как субъективные, так и объективные факторы, в частности такие, как традиции общества, общественное сознание, менталитет народа, отношение к личности со стороны государства, национальные и конфессиональные ориентации, нравственные ценности и др.
В последнее время среди научной общественности широко обсуждается вопрос о необходимости для современной России общегосударственной идеологии. Обосновывается данная необходимость тем, что государство - единственная организация в современном обществе, которая представляет все население независимо от его национальной, религиозной и иной принадлежности, выступает силой, интегрирующей все общество. Следовательно, на государство возлагается роль руководящей и направляющей системы в экономической, политической, социальной, правовой, национальной и идеологической сферах. Все эти сферы могут быть отнесены к общегосударственным делам, в которых важно учитывать мнение и интересы не только центра, но и всего населения страны.
Формирование общегосударственной идеологии должно быть направлено на то, чтобы Россия стала "конституционно упорядоченным, самодостаточным обществом", а государство должно занимать соответствующее положение. При этом никакая часть государственной структуры "не должна претендовать на то, что только она в состоянии лучше других управлять".
Общегосударственная идеология должна стать фактором стабильного функционирования государственно-правовой системы Российской Федерации, основой внутренней и внешней политики государства, обеспечивать прогрессивное общественное и государственное развитие страны.
К фундаментальным основам идеологии современного государства можно отнести такие ценности, как демократия, открытость общества, наличие политического многообразия, включая политическую оппозицию, гуманизм, приоритет прав и свобод человека и др.
Общегосударственная идеология должна быть разработана с ориентацией не на кратковременные, а стратегические цели и задачи и рассчитана на долговременную перспективу.
Принятие общегосударственной идеологии не исключает наличия в обществе идеологического разнообразия и разногласий. Более того, такого рода идеология в общегосударственном масштабе не может разрешить всевозможных противоречий и даже конфликтов. Тем не менее она окажет эффективное влияние на мировоззрение общества, на правосознание всех его членов.
Ряд ученых-юристов полагают, что в принятии общегосударственной идеологии нет ничего негативного. Она необходима для выражения взглядов общества на обустройство и динамику развития общества. Государственную идеологию можно представить как совокупность идей и ценностей, положенных в основу конкретной государственности. Свое концентрированное выражение общегосударственная идеология должна найти в Конституции государства, где зафиксированы правовые основания государственного и общественного строя.
Вместе с тем государственная идеология не может быть чрезмерно подчинена политике, как и недопустима гиперидеологизация политики, иначе неизбежны негативные последствия. Это подтверждает недавний опыт СССР.
В литературе конституционно-правовой тематики утверждается, что в содержании норм Конституции РФ 1993 г. заложена конституционная идеология и дается следующая ее дефиниция: это выраженная в нормах Конституции РФ совокупность идей, взглядов, представлений российского народа о фундаментальных основах взаимодействия и развития общества и государства. В обоснование легитимности конституционной идеологии ссылаются на то, что Конституция РФ 1993 г. была принята на референдуме и, следовательно, широко поддержана народом. Однако этот аргумент нельзя признать убедительным, поскольку большинство участников референдума вряд ли смогли увидеть в тексте Конституции какую-либо конституционную идеологию. Кроме того, как известно, в референдуме приняли участие 54,8 % от зарегистрированных избирателей, а за принятие Конституции РФ проголосовали 58,4 % участников референдума; 41,6 % проголосовали против. Это хотя и не большинство, но значительная масса населения страны.
Анализируя содержание идеологической функции современной России, следует отметить, что она базируется на таких основополагающих постулатах, как идеи демократизма, гуманизма, гармонизации межнациональных отношений, обеспечения единства страны, формирования общероссийской гражданской идентичности, контроля общества над властью, стабилизации российской государственности. Именно данная идеологическая система, по мнению многих отечественных исследователей, способна обеспечить политический, экономический, социальный и духовный прогресс российской государственности и составить ядро политико-правовой доктрины развития современной России, а также главную концепцию стратегических преобразований ее общественной и государственной жизни.
Представляется, что общегосударственная идеология и идеологическая функция государства подвержены изменениям в определенных конкретно-исторических условиях. Это может быть обусловлено появлением новых государственно-правовых ценностей, изменением социально-экономических, духовных, политико-правовых потребностей общества, институционализацией исходных принципов и явлений международного характера и т.д.
В юридической литературе встречается утверждение о том, что более правильно говорить не об идеологической функции государства, а об идеологии как неотъемлемом признаке любого государства14. Думается, что с этим нельзя согласиться. Как известно, та или иная функция государства базируется на конкретной социально значимой, устойчиво сложившейся предметной деятельности, которая отражает происходящие в обществе процессы и воздействие на них государства. Следовательно, если сложилась, сформировалась общегосударственная идеология, то есть веские основания для выделения самостоятельной идеологической функции, воплощающей принципиальное видение идеологической жизни общества во всем многообразии ее проявления.
Но вряд ли следует признать, что "любая попытка формирования идеологии, обязательной для общества, является движением к тоталитаризму и прямой угрозой демократии"15. Безусловно, тоталитарные режимы, как отмечалось выше, уделяют значительное внимание идеологическому обоснованию своего существования, оправданию сложившегося положения в обществе. Но и демократически устроенные государства не могут игнорировать идеологическую составляющую своего функционирования, так как должны установить ориентиры своей деятельности, общего развития страны, заботиться о легитимации государственной власти, ее поддержке населением. Более приемлемой представляется позиция тех исследователей, которые утверждают, что "любое общество, стремящееся быть гражданским, а государство - правовым, использует иные пути политического режима, нежели тоталитарные системы".
Отсюда разнообразие доминирующих идеологем, обосновывающих те или иные направления государственно-правового развития страны. История Российской государственности демонстрирует изменения в идеологической деятельности государства: от признания классического либерализма к поиску собственной модели цивилизационного развития (варианты патриотических идеологий) через феномен коммунистической доктрины и попыток опереться на евразийские идеи, наконец, поиски идеологических обоснований современного развития Российской Федерации и перспектив прогрессивного развития государства на нынешнем этапе.
Следует констатировать комплексный, многоплановый и многоаспектный характер идеологической функции государства. Она имеет сложную структуру, обладает масштабностью проводимой идеологической деятельности, отличается разнообразием форм, методов. Это обусловлено, в частности, различными уровнями идеологических процессов, происходящих в обществе, свойственной им иерархичностью, неодинаковой степенью воздействия разнообразных факторов на данную функцию.
В литературе выделяют следующие уровни идеологических процессов: глобальные, региональные (присущие ряду государств), национальные (на уровне конкретного государства), локальные (характерные, например, для столичных городов), групповые (этнические, профессиональные, молодежные) и т.д. Каждый из них оказывает определенное влияние на идеологическую функцию государства, ее содержание, формы выражения. Однако в различные исторические периоды может преобладать воздействие отдельного уровня или сочетания нескольких уровней. В юридической литературе приводятся примеры, подтверждающие, что от идеологем жителей столичных городов, составляющих небольшую часть населения страны, всегда или почти всегда зависел успех или, напротив, неуспех революций и иных социальных переворотов: Великой французской революции, Парижской коммуны, Февральской революции в России 1917 г., событий в Москве 1991 г. и др.
Таким образом, можно сделать вывод, что идеологическая функция является важнейшей сферой деятельности государства, одним из ключевых направлений в его функционировании, поскольку без теоретико-политического и правового обоснования развития общества, целесообразных форм организации государственного управления, принципов, целей и средств воздействия его на общественные отношения и процессы, т.е. без четкой концепции развития государственности того или иного народа невозможны проведение любых преобразований, реформ, утверждение в обществе общезначимых ценностей, разработка национальной стратегии и трансформаций общества, а также сотрудничество в сфере мирового сообщества. Идеологическая функция служит одним их главных условий и функциональных признаков государства, так как государство должно активно участвовать в идеологических процессах для объединения усилий народа в решении наиболее важных жизненных проблем и достижении социально значимых целей.
Идеологическая функция составляет самостоятельное направление деятельности государства. Отнесение ее к социальной сфере (т.е. в том числе деятельности государства в области образования, культуры, науки и т.д.) означало бы чрезмерное сужение ее объема. Как было показано выше, данная функция непосредственно воздействует на политическую субъектность государства, поэтому его самоустранение из сферы идеологии способно привести к пагубным последствиям. Подобными примерами изобилует история современной России, когда отказ от идеологической составляющей в функционировании Российского государства привел на современном переходном этапе к всплеску националистических идеологем, нетерпимости и даже враждебности отдельных социальных групп, маргинализации многих слоев населения.
Конечно, идеологическая функция, которая практически всегда присутствовала в арсенале средств государственного управления, не означает возрождения государственной цензуры. Отказ от нее возведен в ранг конституционного принципа. Вместе с тем представляется необходимым установление контроля общества за соблюдением нравственных требований в работе средств массовой информации, в пропаганде образа жизни, массовой культуры, образцов поведения, отдельных идей.
Для современной жизни российского общества примечательны потеря доверия со стороны населения к государственной власти, высокая степень отчуждения граждан от государства, его аппарата, чиновников. В печати указывается, что число россиян, недовольных результатами работы Правительства РФ в 2011 г., вдвое превышало данные показатели 90-х годов. По сведениям Левада-Центра, в 1999 г. считали Правительство РФ коррумпированным всего 3% опрошенных, в 2011 г. в этом был уверен каждый пятый респондент опроса. Особенно много недовольных деятельностью Правительства РФ в социально-экономической сфере, а также отсутствием реальных гарантий безопасности людей. При этом главное недовольство проявляет молодежь, что особенно опасно для стабильности общества. Нет доверия и к политическим партиям: в рейтинге популярности они занимают место после церкви, армии, профсоюзов.
В этих условиях не может быть доверия и к общегосударственной идеологии, которая должна адекватно реагировать на изменение основополагающих факторов в общественной жизни, смену ценностных представлений граждан о роли государства в определении правовой политики и специфике ее реализации в той или иной ситуации.
В социологической литературе называют два главных условия для нормального функционирования идеологии: 1) ее соответствие интересам основных социальных групп; 2) необходимость разветвленного идеологического аппарата для внедрения идеологем в сознание населения. Данная конструкция присуща и идеологической функции государства. Иначе говоря, идейная концептуально-теоретическая составляющая
рассматриваемой функции должна быть адекватной интересам общества или по крайней мере крупных социальных общностей. Но даже самые прогрессивные идеи не смогут овладеть сознанием людей без систематической, планомерной, повседневной деятельности соответствующего аппарата, без использования эффективных форм и методов идеологической деятельности. В литературе подчеркивается, что в современной России у государства нет конкурентов в деле влияния на умы людей, поскольку идеологический аппарат целиком обслуживает потребности государства в этом вопросе. Что касается идеологии, то она не вполне адекватна сложившимся потребностям и интересам населения, а потому не всегда им поддерживается.
Возникает вопрос: может ли идеологическая функция составлять часть политической функции государства?
Представляется, что политическая функция имеет иное назначение. Выполняя данную функцию, государство выступает в роли арбитра при конфликтах интересов различных групп и слоев населения, призвано охранять и защищать интересы каждого человека, a главная цель реализации политической функции - обеспечение народовластия в стране. Конечно, идеологическая функция оказывает серьезное воздействие на содержание политической функции, но она влияет и на все другие функции, выполняемые государством. Можно сказать, что идеологическая функция определяет духовную жизнь общества посредством формулирования общественных идеалов и тем самым устанавливает видение перспектив общественного развития в различных сферах и проявлениях жизнедеятельности общества.
В научной литературе предлагается различать национальную идею и идеологическую функцию государства. Отдельные ученые трактуют национальную идею как ценностные ориентации, которые, в отличие от идеологической функции, - менее целостное и систематизированное образование. Однако она должна содержать оптимальные и желаемые для общества цели, задачи, объединяющие условия, необходимые для самосознания и самоорганизации социума. Иными словами, национальная идея есть представление об интересах, идеалах, ценностях, раскрывающих смысл исторического существования конкретного народа или общности народов, совместно проживающих на том или ином территориальном пространстве.
В 90-х годах прошлого столетия большой популярностью пользовались поиски общенациональной идеи, консолидирующей российское общество, наполняющей смыслом жизнь его членов и отражающей собственный путь цивилизационного развития России. Предлагалось, в частности, вернуться к идеалам, присущим дореволюционному прошлому страны, полностью отказаться от заимствования западного опыта ввиду самобытности России, ее особого места в общем прогрессе человечества. Однако эти представления были отвергнуты на том основании, что теоретические концепции конца XIX - начала XX в. мало приемлемы для России XXI в. с явлениями модернизации, глобализации, инновационными процессами, проникающими в жизнь современного государства.
Не получили всеобщего признания в качестве общенациональной идеи и такие ценности общества, как российское достоинство, процветание россиян, воспитание патриотизма, преодоление раскола через право, обеспечение материального благосостояния народа и т.д. Это объясняется главным образом тем, что названные идеи, безусловно, важные для переходного состояния российского общества, являются скорее интерпретацией целей и задач нашего общества на современном этапе развития, чем четко структурированной идеологической доктриной, определяющей направления и пути движения вперед российской государственности.
Термин "общенациональная идея" прочно вошел в юридическую, философскую, историческую, политологическую и иную общественно-политическую мысль. При этом имеются в виду интересы не отдельной нации или народа, а всего общества и государства в целом. Каждое государство обладает своими национальными интересами, защита которых составляет ключевую цель его политики. Однако надо признать, что до настоящего времени общенациональная идея не получила четкой формулировки и всеобщей поддержки и признания.
Следует согласиться с известным отечественным философом А. Зиновьевым, считавшим главной, основной функцией государства обеспечение жизни и самосохранение общества как единого целого.
Государство и право, № 12, Декабрь 2015, C. 23-29
(Свободная мысль, № 1, 2016, C. 93-104)
Гаджиев К. С. Конец или возрождение идеологии?
XX век был веком конфликтов и борьбы различных идеологических течений. Более того, после Второй мировой войны конфликт между двумя военно-политическими блоками в условиях биполярного миропорядка приобрел системный характер. Эта борьба велась путем навязывания одной из двух идеологий - коммунистической и буржуазной, понимаемых в самом широком смысле. Тем не менее парадоксальным образом в условиях фронтальной идеологической борьбы еще во второй половине 1950-х - начале 1960-х гг. была выдвинута теория деидеологизации, или "конца идеологии". Однако, как показали последующие процессы, идеология отнюдь не исчезла и продолжала играть ключевую роль в политической жизни как отдельно взятых стран, так и мирового сообщества в целом.
* * *
Целая плеяда представителей интеллектуальной элиты Запада - таких, как Д. Белл, С. М. Липсет, Р. Арон, Э. Тоффлер, Э. Шилс и др., взялись за разработку теории трансформации индустриального общества в пост индустриальное, а затем в информационное общество с качественно новыми системными характеристиками и закономерностями функционирования и развития. К идее деидеологизации позитивно относились Р. Дарендорф, Э. Фишер, Л. Колаковски и другие европейские исследователи. Их объединяла мысль о том, что деидеологизация, или "конец идеологии", стала ключевой составляющей возникшего к тому времени нового общества.
Лозунг "конца идеологии" впервые был выдвинут на международной конференции "Будущее свободы", проходившей в Милане 12-17 сентября 1955 г. под эгидой Конгресса за свободу культуры. Участники конференции призывали к деидеологизации как своего рода "идеологическому разоружению". В том же году известный французский социолог и политолог Р. Арон опубликовал книгу "Опиум интеллектуалов", одна из глав которой имела заголовок "Конец идеологического века?". В ней обосновывался тезис о несостоятельности в сформировавшихся к тому времени условиях, по мнению автора книги, трех основных идеологических течения: национализма, либерализма и марксизма. Однако вся острота критики была направлена против марксистско-ленинского понимания государства, навязывающего, по мнению автора, "правоверное толкование каждодневных событий... толкование всего развития и в конечном счете - смысл человеческого бытия. Оно хочет подчинить своей псевдоистине творчество духа, деятельность общественных групп. Защищая свободу проповеди, неверующий защищает свою собственную свободу" [8. Р. 233]. Свою позицию Арон обосновывал утверждением об отсутствии объективных условий для существования в западном обществе идеологии вообще. Он называл идеологию "опиумом интеллигентов", от которого необходимо избавиться.
Наиболее законченное выражение эта идея получила в книге Д. Белла "Конец идеологии" (1960), получившей широкую популярность. Обосновывая основной тезис своего труда, Белл пытался убедить читателя в том, что процесс деидеологизации начался с переходом западного общества в постиндустриальную стадию развития, в результате чего идеология утратила свое значение в общественно-политической жизни. По его мнению, в основе этого процесса лежало исчезновение классов, на смену которым пришли социальные страты, владеющие уникальными знаниями и информацией. Белл писал, что в постиндустриальном обществе отпадает необходимость в традиционных идеологиях и предлагаемых ими приоритетах и ориентирах общественно-политического устройства, поскольку "определенный образ жизни, права, нормы и ценности, стремления, привилегии, культура - все то, что когда-то составляло исключительное достояние высших классов, - распространяется теперь на всех". Как утверждал Белл, под "концом идеологии" он подразумевал, что "прежние политические идеи и радикальные движения истощили себя и не обладают способностью возбуждать страсти или приверженность к себе среди интеллигенции".
В этом вопросе с Беллом солидаризировался другой американский социолог, С. М. Липсет, который придерживался мнения, что в западном мире "решены коренные проблемы индустриальной революции: рабочие достигли полного гражданства в производственной и политической жизни, консерваторов уже не отталкивает государство благосостояния; демократическая левая признала, что безудержный рост государственной мощи скорее наносит ущерб свободе, чем способствует решению экономических задач. И это торжество демократической социальной революции на Западе означает конец политической деятельности для тех интеллектуалов, которые воодушевились идеологическими и политическими мотивами".
Концепция деидеологизации была связана с идеями и теориями постиндустриального общества и конвергенции социализма и капитализма, разработанными в основном той же группой исследователей. По их предположению, процессы экономического и технологического развития должны были толкать обе системы в одном и том же эволюционном направлении: Советский Союз будет в растущей степени опираться на рыночные механизмы, тогда как западный мир обратится к планированию. Соответственно, мир движется к системе, в которой будут реализованы положительные стороны как капитализма, так и социализма. Одну из наиболее подробно разработанных версий этой теории предложил в своих работах известный экономист и социолог Дж. К. Гэлбрейт. Он, в частности, предсказывал, что Соединенные Штаты и Советский Союз в будущем будут сближаться друг с другом, конвергировать, в результате чего рынок будет смягчаться планированием, а планирование оживляться рынком. В результате конфликт идеологий исчезнет. Своего рода заключительным аккордом в легитимации теории конвергенции стала совместная монография Дж. К. Гэлбрейта и советского экономиста С. Меньшикова [3].
* * *
Однако, как показал опыт последующих десятилетий, идеология неистребима, без нее невозможно представить себе серьезную политику. Английский политолог А. Макинтайр не без оснований говорил об "идеологии конца идеологий". Итальянский исследователь Н. Боббио справедливо констатировал: "Идеологии отнюдь не исчезли, более того, они живы как никогда. На смену идеологиям прошлого пришли другие - новые или претендующие называться новыми. Древо идеологий всегда зелено".
Не случайным представляется тот факт, что от идей деидеологизации отказались (одни раньше, другие несколько позже) большинство самих ее авторов и приверженцев - например Р. Арон, Д. Белл, З. Бжезинский, Р. Нисбет и др. Так, З. Бжезинский пытался объяснить, что в своих рассуждениях о "закате идеологии" он имел в виду только догматизм, избыточное стремление к систематизаторству. Как утверждал Д. Белл, "содержание концепции "конца идеологии" отнюдь не предполагало, что... отныне интеллигенция навсегда отреклась от поисков новой идеологии".
Последняя жирная точка над i в этом вопросе была поставлена в конце 1970-х - первой половине 1980-х гг. с развертыванием так называемой неоконсервативной волны. Достаточно отметить, что консерваторы, которые почти всегда высказывались против идеологии, выступили за реидеологизацию политики. Устами Н. Глейзера, Н. Подгореца, И. Кристола и других они провозглашали, что неидеологическая политика - это аморальная политика. И рейганизм, и тэтчеризм были основаны на вновь сформулированной идеологии неоконсерватизма.
Положение вещей радикально изменилось с окончанием "холодной войны" и распадом СССР. Развалилась прежняя идеолого-политическая ось двухполюсного миропорядка, во многом потеряло смысл само идеолого-политическое понятие "Запад". Разрушение идеологических мифов, диктовавших международно-политическое поведение ведущих стран в течение большей части послевоенного периода, означало эрозию и подрыв идеологической базы того противостояния, которое привело к расколу мира на два противоборствующих лагеря. Человечество вступило в эпоху неопределенности, безверия, разочарований и потери иллюзий. Старые боги оказались развенчаны и низвергнуты с пьедесталов, секулярные идейно-политические конструкции и утопии, равно как и великие религиозные учения прошлых эпох, какими мы их знали на протяжении всего XX столетия, в значительной мере перестали выполнять роль мобилизующих идеалов. Они либо исчерпали себя, либо потерпели банкротство, либо существенно ослабли.
В результате складывалось впечатление, что с распадом СССР и социалистического лагеря, окончанием "холодной войны" и исчезновением двухполюсного миропорядка, основанного на системном идеологическом конфликте двух блоков, всякого рода идеологии стали реликтами истории. Или иначе говоря, эти события как бы возвестили об окончательной смерти всякой идеологии. Соответственно, идея "конца идеологии" возродилась с новой силой и в новой ипостаси.
В сфере идеологии образовалась своего рода огромная "черная дыра". Это дало повод некоторым псевдопророкам заявить о "конце истории", "конце идеологии" и наступлении новой эры прагматического либерализма. Конец XX в. ознаменовался дискуссиями и спорами о статусе, роли и перспективах идеологии в современном мире. Тон и направление этим спорам и дискуссиям дали те представители интеллектуальной и политической элиты, которые заявили об окончательной победе западной демократии и, соответственно, превращении идеологии в реликт прошлого.
Так, Ф. Фукуяма в своей нашумевшей статье "Конец истории?" (1989) утверждал, что в результате распада СССР и прекращения идеологической конфронтации между Востоком и Западом началось "завершение идеологической эволюции человечества" и формирование некоего "деидеологизированного" мира. По его мнению, западный либерализм, западная либеральная демократия одержали полную и окончательную победу, и будущее человечества лежит на путях трансформации в либеральную демократию, в общество, основанное на ценностях, принципах и установках либерализма.
За довольно примитивной по научным критериям статьей Фукуямы появилась весьма интересная, не лишенная оригинальности концепция С. Хантингтона. Суть его главного тезиса заключалась в формуле "The West against the rest" ("Запад против остального мира"). "Основным источником конфликтов, - утверждал он, - будет не идеология и не экономика. Важнейшие границы, разделяющие человечество, и преобладающие источники конфликтов будут определяться культурой... наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими различным цивилизациям. Столкновение цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики. Линии разлома между цивилизациями - это и есть линии будущих фронтов". Таким образом, полагал Хантингтон, центральной осью мировой политики станет конфликт между передовым Западом, обладающим значительной военной и экономической мощью и стремящимся принести в другие регионы свои основополагающие ценности, и остальным миром, защищающим ценности собственной культуры. На основе подобных рассуждений автор делал вывод, что завершился век столкновения идеологий и наступил век столкновения цивилизаций.
Однако, как представляется, аргументы и рассуждения Хантингтона затронули не столько суть рассматриваемой проблемы, сколько ее формальную сторону. Дело в том, что любые столкновения - независимо от того, идет ли речь о государствах, империях или цивилизациях, - происходят на основе соответствующих парадигм, социокультурных, политико-культурных кодов, в политических и геополитических реалиях, в конечном счете воплощающихся в идеологических системах.
Еще дальше в том же направлении, что и Хантингтон, продвинулись так называемые неоконсерваторы США, идеи и установки которых служили одной из основ внешнеполитической стратегии президента США Дж. Буша-младшего с ее идеей экспорта демократической революции. Идеи же о конце истории и идеологии, постэкономическом обществе и проч. на деле оказались лишь суррогатами, не имеющими ничего общего с реальным положением вещей. Можно согласиться с мнением французского исследователя А. Дель Валля, что "конец истории - это в любом случае иррациональная концепция, которая не опирается ни на какие факты. Это почти что религиозное верование".
При всей примитивности аргументов сторонников концепции "конца истории" с ними можно согласиться в одном: мы действительно являемся свидетелями конца истории, но истории евроцентристского (или евро-американо-центристского) мира, созданного европейцами и американцами в их собственных интересах и интерпретируемого ими по своему усмотрению. Да, конец истории евро-американо-центристского мира - реальность, от которой никуда не уйти. Однако, признав, что знаменитая киплинговская формула "Бремя белого человека" окончательно стала артефактом из архива исторического лексикона, следует отметить, что на мировую авансцену в качестве равновеликого субъекта истории уже вступил "желтый человек", одновременно на этот статус все настойчивее претендует и "человек смуглый". Началась новая история полицентрического миропорядка. Западным, в первую очередь американским, триумфаторам после первоначальной эйфории 1990-х гг. постепенно приходится осознавать, что "конец истории" и "конец идеологии" так и не успели начаться. Остается только воскликнуть: "Идеология умерла! Да здравствует идеология!" и "Истории пришел конец! Да здравствует история!"
* * *
Основные тенденции развития современного мира показывают, что рассуждения о смерти идеологии и потере ею роли как одного из важнейших факторов, оказывающих существенное влияние на характер и направления этого развития, не имеют под собой оснований. Вместе с тем идеи и теории, которые десятилетиями демонстрировали свое соответствие реалиям и способность предложить необходимые направления и инструменты решения общественных проблем, продемонстрировали свою несостоятельность. Требуется переоценка многих привычных ценностей, смена самой парадигмы мироустройства.
Как правило, в политической жизни важны не столько те или иные идеи сами по себе, сколько то, как и в каком контексте, в каких целях они провозглашаются и используются. Одни и те же идеи могут быть применены как в созидательных, так и в разрушительных целях. К примеру, ценности, принципы, идеи прав и свобод человека, гражданского общества, правового государства и др., выдвинутые такими мыслителями Нового времени, как Дж. Локк, Ш.-Л. Монтескье, И. Кант, Т. Джефферсон и составившие основу либерализма, сыграли одну из ключевых ролей в развитии человечества на путях беспрецедентного социального, экономического, научно-технологического и политического прогресса.
Не секрет, что некоторые, изъятые из контекста, превратно истолкованные идеи, доведенные до логического завершения, могут быть использованы для обоснования радикальных и даже экстремистских идеологий, будь то анархизм, либертаризм, индивидуализм - с одной стороны и различные варианты авторитаризма и тоталитаризма - с другой. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить современные версии консерватизма с их прототипами XIX и первой половины XX в. или классический либерализм XIX в. с современным социальным либерализмом, которые во многих основополагающих аспектах радикально отличаются друг от друга. Каждая эпоха вырабатывает и исповедует собственные "-измы", хотя часто к ним присовокупляют и префикс "нео-". Так происходило с теми же либерализмом и консерватизмом. В действительности в большинстве случаев мы имеем дело с новыми явлениями, порожденными современными реалиями, хотя к ним искусственно привязываются названия, ярлыки и стереотипы, заимствованные из прошлого.
Существуют некие внутренние механизмы и особенности зарождения, достижения зрелости и постепенного самоисчерпания мобилизационных и интеграционных возможностей разного рода идей, теорий, идеологий, призванных в каждый конкретный исторический период выявить и провозгласить соответствующие духу времени доктрины, претендующие на раскрытие закономерностей общественно-исторического развития. Начиная примерно с последней четверти XX в. эрозия многих левых, социалистических и коммунистических идей и идеологических конструкций стала свершившимся фактом. Однако, как убедительно продемонстрировал опыт последних десятилетий, крах какого-либо одного (например, коммунистического) идеала не обязательно означает победу другого, казалось бы, более совершенного (например, либерального) идеала. Неудача левого проекта в его традиционной версии отнюдь не служит свидетельством совершенства и безальтернативности западного либерального пути общественно-исторического развития.
Сейчас все более очевиден тот факт, что ведущие течения западной общественно-политической мысли, в том числе и либерализм, за редким исключением продемонстрировали свою неспособность адекватно реагировать на новые вызовы времени. Они не в состоянии разработать и предложить соответствующие новым реалиям масштабные позитивные идеи, проекты и альтернативы социокультурного и политико-культурного развития современного мира, которые могли бы служить в качестве объединяющих и мобилизующих народы идеалов. Люди перестают верить как реформаторам, так и революционерам. Великие программы, как и всякого рода отрицания и табу, более не воодушевляют и не вызывают ни энтузиазма, ни страха.
С учетом этого следует рассматривать тот факт, что социальный и экономико-технологический прорыв в Восточной Азии сопровождался мощными культурологическими и социально-психологическими сдвигами, в ходе которых народы региона в значительной мере преодолели комплекс неполноценности в отношении Запада. Существует определенный круг идей, ценностей, принципов, установок, которые в совокупности составляют так называемую "азиатскую модель", или "азиатскую идею", лежащую в основе бурного экономического восхождения стран региона. Ключевым является слово "азиатская", поскольку в данном случае речь идет не просто о какой-либо конкретной национальной, а именно об азиатской модели. "Азиатизация Азии" - так японский журналист Й. Фунабаши красноречиво назвал статью, посвященную проблеме возрождения азиатского сознания.
"Азиатские ценности" все настойчивее противопоставляются западным либеральным и социал-демократическим ценностям. Родовое противоречие современного западного общества состоит не в выборе, а в конфликте между коллективными и частными началами. Азиатская же идея строится на стремлении интегрировать их в единую систему. Примечательно, что, признавая всеобщий характер прав человека, Банг кокская декларация, принятая азиатскими государствами в апреле 1993 г., подчеркивала, что они должны рассматриваться в контексте динамического и изменчивого процесса утверждения международных норм, памятуя о важности национальной и региональной специфики и различных исторических, культурных и религиозных традиций. Сторонники азиатской идеи на собственном опыте убедились, что способны делать почти все, если не все, - причем не хуже, если не лучше, чем западные народы, - и на равных конкурировать с ними в важнейших сферах общественной жизни. В качестве частных случаев азиатской идеи в дополнение к "японской модели" ("японское чудо") выдвигаются "китайская модель", "модель новых индустриальных стран" и др., которые бросают вызов американской идее и англосаксонской модели рыночной экономики. Впрочем, в условиях неуклонного усложнения мировой экономики все труднее становится определить, какие из этих моделей в должной мере соответствуют социокультурной и политико-культурной матрице каждого отдельно взятого народа.
В то время как весь незападный мир как будто принимает принципы рыночной экономики, а некоторые народы - также те или иные институты политической демократии, на самом Западе усиливается интенсивность критики наследия Просвещения и его детищ в лице индивидуализма, прогресса и политической демократии. К тому же Запад не раз давал козырные карты в руки вождей и идеологов различных форм тоталитаризма и авторитаризма. Проблема состоит, помимо прочего, в том, что в целом Запад пока так и не сумел выдвинуть убедительный миф или идеологическую систему, соответствующую новым реалиям мира.
* * *
В современном мире большинство сообществ, движений, организаций знают, чего они не хотят, но не имеют представления о том, чегохотят. Создается впечатление, что все более растущее число людей желает свержения и богов, и властителей. Однако они сталкиваются с ситуацией, когда нет смыла их свергать, поскольку невозможно искоренить дух этих богов и властителей из общественного сознания. Под вопрос поставлена сама возможность и правомерность каких бы то ни было программных, политико-идеологических построений в качестве мобилизующих идеалов. В связи с этим возникает множество вопросов. Способна ли вообще демократия эффективно ответить на вызовы новых исторических реальностей? Может ли либерализм, консерватизм или какой-либо иной "-изм" заполнить тот вакуум, который образовался после утраты привлекательности традиционных идеологических систем? Какие именно факторы и приоритеты определяют основные векторы развития человечества?
При поисках ответов на эти и другие вопросы необходимо исходить из того, что идеологии, призванные служить в качестве связующих звеньев тех или иных сообществ, социальных классов и слоев, не могут исчезнуть навсегда. Неизбежно появятся новые идеологические конструкции или мифы, которые заполнят образовавшийся вакуум, принимая иные очертания. Каждое поколение, каждое сообщество людей не может не творить собственную историю, не может не создавать собственную модель общественно-политической самоорганизации, свой образ жизни с присущим ему комплексом ценностей, установок и принципов, которые так или иначе включают в себя значительный элемент идеологизации. Другое дело, что в разных общественно-исторических условиях они принимают разные очертания.
Наше время не самое благоприятное для полета гуманитарной мысли. Компьютеризация гуманитарного знания обедняет и упрощает его, ведет к потере трагического мироощущения и насаждению квантитативного, сугубо бухгалтерского отношения к реальности. В нашей стране эта тенденция получила, среди прочего, воплощение в различных формах ЕГЭизации системы образования (возможно, и нужной в точных науках, но неприемлемой в гуманитарных). По сути дела, она снижает, если не сводит на нет, способности подрастающего поколения адекватно понимать и творчески осмысливать тенденции общественно-исторического развития и перспективы современного мира.
Не случайно восхождение и утверждение гегемонии компьютера совпали с прогрессирующим упадком гуманитарного мировидения. Именно благодаря компьютеру в сознании современного человека удивительным образом сочетаются всезнание и неосведомленность, чувство всемогущества и вопиющей неуверенности. Всевозрастающий эзотеризм научных знаний ведет к тому, что каждый может ориентироваться только в собственной узкой сфере. Широкое распространение образования парадоксальным образом сочетается с фрагментацией, диверсификацией, расчленением знаний и потерей способности целостного, всеохватывающего мышления. Но это вовсе не означает потерю потребности людей в целостности, органичности восприятия мира.
Нынешняя ситуация характеризуется преобладанием импровизации и фрагментарности, отсутствием цельных и последовательных теорий и идеологий. Мировые процессы приобретают настолько быстрые темпы, что сама реальность становится как бы эфемерной, постоянно ускользающей, неуловимой, теряется ясность очертаний социальных и политических феноменов, их границы становятся аморфными, зыбкими. Возрастает роль вероятностных, событийных начал, динамизма и неустойчивости, необратимости и индетерминизма. В результате усиливается чувство неопределенности, непредсказуемости и случайности мировых процессов. Люди оказываются неспособны вовремя осознать и адекватно реагировать на происходящие изменения. Более того, многообразие возможностей, открываемых научно-техническим прогрессом, стирает четкую грань между практически возможным, вероятным и достижимым. В определении реального статуса того или иного государства увеличивается значение полицентричности миропорядка, многофакторности и динамичности происходящих в нем процессов. В результате реальность как бы выходит за пределы возможностей исследователя "поймать", ощутить и изучить, сколько-нибудь объективно проанализировать ее, без чего часто становится невозможно принятие решений, соответствующих происходящим переменам.
Налицо парадокс. С одной стороны, отвергаются традиционные религии и идеологии в качестве руководящих систем ценностей, норм, ориентаций, ожиданий. С другой стороны, создаются условия для формирования разного рода новых утопий, мифов, идеологий, которые функционально выполняют роль тех же традиционных религий и идеологий. Несмотря на все попытки демифологизации, развенчания сакрального, в современных условиях мифы, большей частью секулярные, постоянно производятся и воспроизводятся. При распаде и эрозии влияния традиционных религиозных и идеологических систем место коллективных идеалов и мобилизующих мифов, образно говоря, недолго остается вакантным.
Возникает благоприятная почва для формирования и распространения, с одной стороны, всякого рода традиционалистских, фундаменталистских, неототалитарных, неоавторитарных идей, идеалов, устоев, а с другой - универсалистских, космополитических, анархистских, либертаристских идей и установок, не признающих целостности, дисциплины, ответственности и т. д. При таком положении дел для дезориентированных масс национализм, различные формы фундаментализма могут оказаться подходящим, а то и последним прибежищем. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что в современных условиях как идеологии правого и левого радикализма, так и более респектабельные конструкции консерватизма и либерализма возрождаются, мимикрируя и приспосабливаясь к новым реальностям. Не случайным представляется и всплеск так называемых возрожденческих движений в исламском и индуистском мирах, национализма и партикуляризма, разного рода фобий почти во всех регионах земного шара. Хотя, конечно, сам феномен "возвращения священного" и "нового религиозного сознания" в секуляризованном обществе выглядит несколько абсурдным.
Вот почему представляется не совсем корректным рассматривать религиозный фундаментализм, национализм, расизм и нетерпимость во всех их проявлениях исключительно через призму истории, как некие реликты прошлого, несовместимые с настоящим, тем более с будущим. Между тем, когда не совсем четко определена природа этих явлений, они очень часто изображаются в качестве некоего возрождения давно преодоленных тем или иным сообществом феноменов прошлого. В результате они предстают в качестве неких фантомов, не имеющих почвы в современном мире.
Важно подчеркнуть, что фундаментализм с его упором на идеи возврата к "истокам", разделением мира на "наших" и "чужих" может быть не только исламским, но и католическим, протестантским, православным, либеральным, рыночным, праворадикальным, большевистским и т. д. Все они представляют собой своеобразную реакцию на нарастание сложности и секуляризацию мира. Так что почва для их появления и распространения в современных условиях, несомненно, имеется.
Но в связи с этим возникает множество новых вопросов, на которые еще никто не сформулировал ясных ответов. Где найти те идеи или идеалы, которые способны служить в качестве духовных основ современности? Не поисками ли ответов на эти и другие вопросы вызван всплеск новых религиозных движений, дающий о себе знать повсюду в мире, и не противоречит ли он процессу секуляризации современного общества? Не оказалась ли ложной перспектива окончательного преодоления религиозной веры в процессе модернизации и связанной с ней секуляризации сознания?
Однозначных ответов на вопросы, затрагивающие основополагающие аспекты жизни народов, нет. И это не удивительно, если учесть происходящие на наших глазах и все ускоряющиеся сдвиги поистине глобального масштаба. Порожденные сочетанием множества социальных, экономических, культурных, технологических и иных факторов, эти сдвиги в значительной степени лишены прежних четких идеологических оснований и способны ввести в смятение миллионы людей. Последствия этого усиливают конфликтный потенциал как внутри отдельных обществ, так и между различными народами, странами, культурами, конфессиями.
Очевидно, что современный сложный, многогранный, плюралистический во всех отношениях мир невозможно обозначить каким-либо одним вектором развития и втиснуть в прокрустово ложе какой-либо одной идеи, формулы, модели. Осознание этого факта приобретает дополнительную значимость в условиях, когда новейшие информационно-телекоммуникационные, био-, нано- и иные высокие технологии стали универсальным средством экономического, военно-промышленного, политического и геополитического развития. Впервые в истории человечества электронные средства массовой информации, которые функционируют в соответствии с рыночными принципами конкурентоспособности и эффективности, определяют ценности и модели социальных ролей. Те культурные стереотипы, социально-психологические образы действительности и установки, которые создаются средствами массовой информации, становятся неким аналогом светской религии.
Они лишены отличительных признаков "левизны" и "правизны" в традиционном смысле этих понятий. Главными становятся эффективность, рейтинг. Создается впечатление, что "технологический императив" приобрел едва ли не прочность аксиомы. А экономический рост, как верно подметил Д. Белл, стал "своего рода новой общемировой метафизической религией". Технологии по своей природе нейтральны, - они располагаются по ту сторону добра и зла. Существует реальная угроза того, что научно-технологический и экономический прогресс, оторванный от духовной сферы, культуры, морали, идеалов, при определенных условиях может привести к нравственной деградации общества.
Можно утверждать, что мировое информационно-идеологическое пространство превращается в поле битвы за влияние, власть, престиж, в арену глобальной войны идей, различных моделей общественного устройства и образов жизни, доктрин, имиджей и авторитетов за передел мировых рынков, за мировое лидерство. Взаимно дополняя и одновременно соперничая друг с другом, эти идеи и модели оказывают возрастающее влияние как на перспективы развития человечества в целом, так и на судьбу отдельно взятого человека.
Автор: БОРИС СЛАВИН
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 305; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!