Часть четвёртая: КРИК НА ДЬЯВОЛА 5 страница
После возвращения с последнего шоу "Shout" из Англии, Винс устроил вечеринку в своём доме, чтобы отпраздновать начало работы над нашим следующим альбомом. На первый или второй день вечеринки Винса Вещь вошла в нашу гостиную с засученными рукавами. Я сидел на диване, как обычно пьяный, и смотрел эпизод "Нова" ("Nova" - научно-популярная программа) о математических теориях. До этого я проглотил несколько таблеток и пил "Джек" и "бэллар" ("bэllar"). "Беллар" - это то, что мы изобрели с моим другом Стиком (Stick): это была смесь "Кайлуа" ("Kahlua") и брэнди, которую мы назвали в честь того, как пожилые дамы в баре строили на глазки.
Вещь ударила меня по макушке и потребовала отвести её к Винсу и Бэс. Я совсем не хотел вставать с дивана, но я полагал, что пойти будет лучше, чем сидеть весь день дома и драться с нею. Поэтому мы пошли к Винсу и, так или иначе, в итоге всё равно подрались. Это было бессмысленно. Не было никакой возможности с ней сладить. Я был так несчастен и раздосадован, будучи униженным. Это была не просто банальная ссора, особенно после того, как её друзья рассказали мне, что она трахается за моей спиной с каким-то спортсменом. Полагаю, она думала, что у него больше денег, чем у меня.
Я был настолько огорчён, что вышел из дома Винса на берег океана. В моей голове звенело: "Прикончи себя, прикончи себя". На самом деле, я не хотел покончить со всем этим. Просто мне было очень плохо. Я всего лишь хотел мира и покоя. Поэтому я вошёл в воду с "бэллар" в руке. Холодные волны облизывали мою одежду, всё выше и выше, пока они не выбили стакан из моей руки. Скоро мои волосы намокли и прилипли к шее. Затем я погрузился в темноту.
|
|
|
Глава вторая
Т О М М И
"О ВЕЧЕРИНКЕ, КОТОРАЯ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ НЕСЧАСТЬЕМ, КОГДА ПРЕДЛАГАЕТСЯ НЕБЛАГОРАЗУМНЫЙ СПОСОБ НАПОЛНИТЬ ИСТОЧНИК, КОТОРЫЙ ИССЯК"
Это были я, Мик, Винс и парни из "Hanoi Rocks", которые присутствовали на той вечеринке. Мы много пили в доме Винса и просто убивали время. В течение добрых трех или четырех дней мы, кажется, готовили барбекю, бухали и иногда спали, как вдруг у нас закончилось пиво. Винс хотел похвастаться своей новенькой "Пантерой" ("Pantera" - автомобиль марки "Ford"), поэтому он спросил, кто хочет сгонять с ним за пивом. Раззл (Razzle) вызвался первым, и оба они исчезли за дверью.
Винный магазин находился всего в нескольких кварталах, но их не было уже чёрт знает сколько времени. Мик тоже исчез и никто не знал, куда он ушел. Но это было типичным поведением для этого хитрого засранца. Никки даже не показался на вечеринке, никто и не догадывался, где его черти носят.
|
|
|
"Чувак", сказал я, обращаясь к дивану, на котором собрались все жёны, "даже если Винс с Раззлом, мать их, решили покататься, они должны были уже вернуться к этому времени. Винный магазин совсем рядом, так куда, чёрт возьми, они могли запропаститься?"
Тогда мы подумали, что, возможно, они напились где-нибудь или у них украли деньги. У меня не было никаких догадок. Затем мы услышали, как мимо дома пронеслись несколько машин скорой помощи, завернули за угол и с визгом остановились. Я мгновенно протрезвел. Думаю, что - то же самое произошло и с остальными, т.к. не было сомнений в том, для кого предназначались эти санитарные машины.
Мы вывалили из дома. Дорога долго изгибалась влево, лишая нас возможности видеть то, что было там, за поворотом. Мы шли, и шли, и шли - это казалось вечностью - наконец, мы увидели отблески красных огней, отражавшихся от близлежащих зданий.
Когда мы повернули за угол, то увидели пожарные машины, кареты скорой помощи, полицейские автомобили и множество зевак в шортах, стоявших на перекрёстке. Я повернулся в ту сторону, куда они таращились, и первое, что я увидел, была долбаная красная "Пантера". Она была вмята - не в лоб, а под небольшим углом - в другой автомобиль, и со стороны пассажирского сидения она выглядела, как гармошка. Дорога была забросана всяким дерьмом: стекло, металл, пластмасса, и в середине всего этого - грёбаный кед "Chuck Taylor". Это была обувь, которую всегда носил Раззл.
|
|
|
Тем не менее, я никак не мог взять в толк: почему обувь Раззла валяется посреди улицы? Где Винс? Что происходит? Что я должен делать, говорить, думать, кричать?
Затем я увидел его. Винса. Он сидел на обочине, обхватив руками колени и качаясь взад и вперед. Я побежал к нему, и в этот момент краем глаза я увидел Раззла. Его несли на носилках к открытой задней двери санитарной машины. Я думал, что он в порядке, хотя, учитывая состояние той стороны "Пантеры", с которой он сидел, можно было легко догадаться, что нет.
Винс был весь перепачкан кровью, он только раскачивался и издавал этот странный звук, который, казалось, исходил из такого болезненного места, что я даже не могу назвать его криком. Я не знал, было ли ему больно, был ли он в шоке или просто сильно взволнован. Я попытался заговорить с ним, но полицейский не дал мне подойти к нему. Он надел на Винса наручники и запихнул его в полицейскую машину. С Бэс и парнями из "Hanoi" я поехал в больницу.
|
|
|
После двух с половиной часов, проведённых в абсолютной тишине, врач, наконец, вошёл в комнату ожидания. Его перчатки были в крови, а его маска была сдвинута на шею. Мои глаза наполнились влагой прежде, чем он даже заговорил. Слезы просто повисли и застыли, покрывая мои глаза, как контактные линзы, пока грозный врач не произнёс те страшные слова: "Ваш приятель Раззл скончался". И тут дамбу прорвало, и слезы хлынули мне на лицо.
Глава третья
В И Н С
"ПОДРОБНЕЕ О ЗЛОСЧАСТНОЙ ВЕЧЕРИНКЕ И О ЗАНОСЕ, КОТОРЫЙ СЛЫШАЛ ВЕСЬ МИР, НО КОТОРЫЙ ГРОМЧЕ ВСЕГО ОТОЗВАЛСЯ В СЕРДЦЕ НАШЕГО ВОДИТЕЛЯ"
Все началось как барбекю-пати в честь празднования начала работы над нашим третьим альбомом, но никто не хотел расходиться по домам. Бэс рвала волосы у себя на голове из-за того, что она была просто помешана на чистоте и ненавидела, когда мои друзья приезжали к нам в дом и разбрасывали повсюду свои микробы. Наш брак основывался не на любви, а на наркотиках, алкоголе и её тачке "240Z" - я был несчастлив. Я старался реже бывать дома и возвращался как можно позже, с момента пробуждения и до момента отхода ко сну я постоянно пил, только чтобы не слышать её ворчания.
Вечеринка напоминала вращающуюся дверь, через которую постоянно входили и выходили люди, но кое-кто присутствовал там постоянно, как, например, несколько девочек из соседних домов нашего жилого комплекса, один ведущий телеканала "Эн-Би-Си" ("NBC"), который жил по соседству, и Томми. К счастью, он расстался с Хани; мне было просто невыносимо находиться с ними в одной комнате - не потому, что они постоянно дрались, а потому, что я трахнул её, по крайней мере, полдюжину раз за его спиной. На третий день пришёл Мик, и я удивился, увидев его, так как он редко пил с нами. Он предпочитал запираться один в своей комнате, где, вероятно, отрывался так, как нам и не снилось, потому что его тело начало распухать от постоянного потребления алкоголя.
На третий день вечеринки я, наконец, немного поспал. Я проснулся следующим днем и посмотрел в окно. На берегу лежало что-то, что было похоже на выброшенного из океана маленького чёрного кита. Я надел джинсы и гавайскую рубашку и побежал вниз, чтобы посмотреть поближе. Это был Мик. Под нещадным полуденным солнцем он лежал, впечатанный в песок, в своих черных кожаных штанах, кожаных ботинках и кожаной куртке. Было ясно, что его одежда была до этого мокрой, т.к. теперь она усохла и обтягивала его, словно старая сморщенная шагрень. Он словно разлагается в песок.
Я хотел забрать его в дом, но он бормотал что-то о том, чтобы его оставили в покое. Так что я оставил его там, похожего на инопланетянина (E.T.), которому нездоровилось, и снова возглавил сабантуй.
Той ночью закончилась выпивка. Я только что купил "Форд Пантера", модель 72-го года ("'Ford Pantera"), который был быстрым и красивым автомобилем, и Раззл захотел прокатиться на нём, чтобы посмотреть, на что это похоже. Машина была ярко красного цвета снаружи с гладким черным кожаным салоном внутри. Мы оба были сильно пьяны и не должны были садиться в неё, тем более, что магазин был всего в паре кварталов от нашего дома, и мы, возможно, легко дошли бы до него пешком. Но мы даже не задумались об этом ни на секунду. Раззл был одет в высокие кеды, кожаные штаны и вечную, отделанную оборками сорочку, как бог рок-н-ролла, он никогда не носил джинсы и гавайскую рубашку, которые носил я.
Мы с визгом припарковались на стоянке и на пару сотен долларов набрали пива и спиртного для продолжения вечеринки. В машине не было задних мест, поэтому Раззл держал мешки с выпивкой у себя на коленях на пассажирском сидении. По пути домой мы ехали по холмистой дороге, которая огибала побережье. Там было полно небольших холмов и впадин, машина двигалась под небольшой уклон, впереди показался маленький изгиб, как раз перед самой вершиной холма. Было темно, и почему то улицы были мокрые. Так как я не выходил на улицу той ночью, я не знал: прошёл ли дождь или это проехала поливочная машина. Пока я приближался к изгибу, я заметил, что сточная канава на одной стороне дороги была переполнена водой, которая стекала через дорогу в противоположную канаву.
Пока автомобиль описывал дугу, я переключился на вторую передачу для прохождения последнего участка дороги к дому. Но, как только я это сделал, колеса защебетали, и автомобиль внезапно начал скользить боком по мокрому асфальту влево - прямо на встречную полосу. Я пытался вывести его из заноса, но пока я боролся с заблокированным рулём, меня ослепила пара огней. Что-то приближалось с вершины холма и двигалось прямо на нас. Это было последнее, что я увидел прежде, чем потерял сознание.
Когда у меня в голове прояснилось, Раззл лежал у меня на коленях. Я с трудом улыбнулся ему и сказал, "Слава Богу, мы в порядке", но он не отвечал. Я поднял его голову и потряс её, но он не двигался с места. Я продолжал вопить, "Раззл, очнись!", т.к. предполагал, что он, как и я до этого, был без сознания. Было ощущение, будто мы находимся в каком-то нашем собственном маленьком мирке. Я даже не понимал, что всё это происходит в "Пантере", пока люди не начали заглядывать и разрезать автомобиль, вытаскивая Раззла на улицу.
Я начал вылезать из машины, но тут же подбежали санитары и положили меня на тротуар. "От них сильно пахнет алкоголем!" заорал один санитар офицерам полиции, пока он перевязал мои ребра и обрабатывал порезы на моем лице. Я думал, что они заберут меня в больницу, но вместо этого они оставили меня сидеть на тротуаре.
Это было похоже на дурной сон, и сначала я думал только о своем автомобиле, и как ужасно, что он теперь полностью разбит. Но когда появились Бэс и другие люди с вечеринки и забеспокоились, до меня медленно начало доходить, что случилось что-то плохое. Я увидел раздолбанный "Фольксваген" ("Volkswagen") и санитаров, загружающих мужчину и женщину, которых я не знал, в скорую помощь. Но я был в таком состоянии шока, что не понимал, имеет ли всё происходящее какое-либо отношение к реальной жизни и ко мне в частности.
Затем ко мне подошёл офицер полиции. "Как быстро вы ехали? Ограничение скорости 40 км. в час".
Я сказал ему, что не помню, и это было правдой. Только позднее я вспомнил стрелку спидометра, которая застыла на цифре 105 км. в час.
Он протянул мне алкометр, от которого я отказался, если я не ошибался, он должен был показать значение "17". Тогда он зачитал мне мои права и, не надевая на меня наручники, посадил на заднее сидение своей полицейской машины. В полицейском участке офицеры впились в меня взглядами. Они спрашивали меня о том, что случилось, но я только и спрашивал их о Раззле. Я думал, что они поместили его в другую комнату для дачи независимых показаний.
Телефон зазвонил, и командир вышел из комнаты. Он возвратился и сказал холодно, "Ваш друг умер". Когда он произнёс эти слова, до меня, наконец, дошло ощущение произошедшего несчастья. Я почувствовал это не только эмоционально, но и физически, как будто об меня разбили сто бутылок виски. Мои рёбра пронзили моё туловище так, что я едва мог двигаться, а боль простреливала лицо каждый раз, когда я говорил или мигал. Я думал о Раззле: я никогда не увижу его снова. Если бы только я поехал один или мы пошли пешком, или послал за выпивкой кого-нибудь еще, или отъехал от винного магазина на тридцать секунд позже, или скользил в заносе под другим углом так, чтобы мертвым оказался я, а не он. Чёрт. Я не знал, как теперь буду смотреть в глаза всем - его группе, моей группе, своей жене. Я не знал, что мне с собой сделать.
Когда взошло солнце, полиция отпустила меня домой, и Бэс и Томми уже ждали меня. Они пытались меня успокоить, но я не отвечал. Я был сконфужен. Я не знал, как заставить вписаться эту новую реальность в то, что было моей жизнью всего двенадцать часов назад. Я всё ещё был тем же самым человеком, но, так или иначе, всё изменилось.
На следующий день телефон звонил не переставая: друзья, родные, репортеры, злопыхатели... все звонили и спрашивали о том, что произошло. Затем, также внезапно телефон замолчал. После жуткого утра тишины позвонили мои менеджеры: полиция решила арестовать меня за непредумышленное убийство при управлении транспортным средством. Я отправился в полицию и сдался.
Родители пары, которая была в "Фольксвагене", присутствовали на предварительном слушании моего дела. Они смотрели на меня так, будто я был сам Сатана. Лайза Хоган (Lisa Hogan), девушка, управлявшая автомобилем, была в коме с повреждением мозга, а её пассажир, Дэниел Смитэрс (Daniel Smithers), лежал в больнице на растяжке. У него также было повреждение мозга. Пока я стоял там, я понял, что должен отправиться в тюрьму за то, что случилось, даже если это был технически несчастный случай. Если бы я был всего лишь обычным парнем без известности или денег, я бы, вероятно, был тут же заключён под стражу. Но вместо этого я был отпущен под залог в две с половиной тысячи долларов до суда, хотя мне сказали, что, если суд будет не слишком благосклонен, мне светит семь лет тюрьмы и конец моей карьеры.
Когда я пришел домой после слушания, наш менеджер Док МакГи сказал мне, что мне придётся пройти обследование в реабилитационном центре. Я сказал ему, что я не алкоголик и что нет никаких причин обследовать меня так, будто у меня были подобные проблемы. Я не был пьяницей, валявшимся под забором. Но суд требовал, чтобы я прошёл курс лечения, и он нашел место, которое было больше похоже на загородный клуб. Он сказал, что там есть теннисные корты, поле для гольфа и маленькое озеро с прогулочными лодками. Он привез меня туда на следующий день, и я ехал умиротворённый, рассчитывая на то, что будет неплохо отдохнуть там от всех этих газетных заголовков, называвших меня убийцей. Это находилось на Ван Найс Бульвар (Van Nuys Boulevard), и я входил в жуткое лечебное учреждение с зарешёченными окнами.
"Где поле для гольфа?" спросил я Дока.
"Ладно", сказал он. "У меня есть две новости - хорошая и плохая".
Не было никакой хорошей новости: это была всего лишь маленькая больница, где я должен был проходить курс лечения для алкоголиков и наркоманов, а также курс интенсивной психотерапии в течение тридцати дней. Пока я сидел в этом реабилитационном центре - снова и снова возвращаясь к этой катастрофе в беседах с психиатрами; читая передовицы газет, где говорилось о том, что я должен провести остаток жизни в тюрьме, дабы воспрепятствовать пьяному вождению; и плача каждый раз, когда я вспоминал Раззла, его высокие кеды и его беспечный британский акцент - я думал, что всё это я заслужил.
Я получил, кажется, всего лишь один телефонный звонок от Томми или Никки, когда меня только поместили в клинику, но не более того. После этого никто из группы не звонил и не приезжал навестить меня. Они или не поддерживали меня больше, или договорились держаться на расстоянии. Я был один, и они, вероятно, решили двигаться дальше уже без меня. Я представлял себе Никки, прослушивающего новых вокалистов для группы, мой отъезд в тюрьму на семь лет и жизнь, полную презрения к ходячему убийце, объекту колкостей и насмешек на разговорном шоу, которые не прекратятся до того самого дня, пока я не отправлюсь прямиком в преисподнюю.
Глава четвёртая
Н И К К И
"РАЗМЫШЛЯЯ НАД НЕРАЗРЕШИМЫМ ВОПРОСОМ: "ЧЕМ ЗАНЯТСТЬСЯ ПОСЛЕ ОРГИИ?", НИККИ ПОЛУЧАЕТ ОТ СОМНИТЕЛЬНОГО КУРЬЕРА ИЗВЕСТИЕ О ТОМ, ЧТО ВИНС УЖЕ НАШЕЛ НА НЕГО ОТВЕТ"
Когда я вернулся домой после тура "Shout", я не знал, что мне делать дальше. Мы были в дороге тринадцать месяцев, и за это время я потерял подругу, наш дом и большинство своих друзей. Я спал на дерьмовом матраце и ел из пенопластового ящика со льдом. Я чувствовал себя одиноким, угнетенным и безумным. Это не было похоже на то, как предполагалось, должны жить рок-звёзды.
Поэтому Роббин Кросби (Robbin Crosby), фотограф по имени Нил Злозовер (Neil Zlozower) и я решили поехать на Мартинику (Martinique). Это была сюрреалистическая поездка, т.к. я был в очередном наркозапое и был совершенно не в состоянии делать что-либо сам. Кто-то отвёз меня в аэропорт и посадил на самолет до Майами (Miami), затем кто-то посадил меня на другой самолет, затем кто-то провёл меня через таможню, и следующее, что я помню, как оказался в баре у бассейна на красивом острове, где повсюду разгуливали обнажённые по пояс женщины. Это было самое восхитительное райское место, которое я видел в своей жизни.
После недели отдыха на Мартинике мы прилетели в Майами. Пока я шёл от самолета, ко мне подбежал высокий человек в синей спортивной куртке. "Никки, Никки", завопил он. "Ваш певец мёртв".
"Что?!" спросил я.
"Винс погиб в автомобильной катастрофе".
Мои колени подкосились, голова закружилась, и я рухнул на стул. Это не входило в мои планы, я даже не предполагал, что такое может случиться. Что произошло? Я не читал никаких газет, не смотрел телевизор и ни с кем не разговаривал, пока был вдали от дома. Я подошёл к телефону-автомату и позвонил нашему менеджеру.
"Произошёл несчастный случай", сказал Док.
"Боже мой, так значит, это правда!"
"Да", сказал он. "Винсу сильно не повезло".
"Я бы сказал, ему совсем не повезло. Ведь он мертв, чувак".
"Что ты такое говоришь?" спросил Док. Затем он рассказал мне историю: Раззл был мертв, Винс находился в реабилитационной клинике, и все были подавлены, сконфужены и расстроены.
Я сел на ближайший самолет до Лос-Анджелеса и приехал в чёртову лачугу, которую делили мы с Роббином. Я позвонил Майклу Монро (Michael Monroe) и Энди МакКою (Andy McCoy) из "Hanoi Rocks", и все мы исчезли, погрузившись в какую-то странную, крепкую дружбу, связавшую нас смертью, наркотиками и самоуничтожением. Майкл сидел весь день, расчесывая свои волосы, накладывая свою косметику, смывая косметику, а затем накладывая её снова.
"Может ты на самом деле трансвестит", сказал я ему день спустя, когда пошел искать его в уборную в "Радуге", но обнаружил, что он пользуется женским туалетом.
Дата добавления: 2019-11-25; просмотров: 156; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!