Тайна подписи индийской кинозвезды
Вернемся к прерванному рассказу о судьбе московской части наследия Рерихов. Картина тут не так печальна, как в Бангалоре, но, пожалуй, не менее цинична. Вне всякого сомнения, можно говорить о каких-то подлогах, которые были совершены кем-то при переводе конфликта на правительственный уровень. Отдавая себе отчет в серьезности наших обвинений (хотя с точки зрения Уголовного кодекса сроки давности уже истекли), мы продолжим сравнивать документы и те интервью, которые при иных обстоятельствах могли бы оказаться и показаниями в уголовном деле уже в России.
Через две недели после смерти Святослава Рериха та коллекция, которая была ввезена в СССР в 1978 году и хранилась, вопреки его желанию, в Государственном музее Востока, была директором музея переведена из категории «временного хранения» и «поставлена на постоянный учет», то есть признана как бы своей. Никаких законных оснований для этого не было.
А 4 ноября 1993 года правительство приняло, даже не пригласив к обсуждению этого вопроса МЦР, постановление «О создании «Государственного музея Н.К. Рериха» № 1121. По постановлению, подписанному Черномырдиным, таковой музей создавался на правах филиала Государственного музея Востока, при этом к Музею Востока отходила, не считая находившихся там картин, и коллекция, вывезенная из Индии Шапошниковой в 1990 году и принадлежащая МЦР, и само выбранное Святославом под гарантии руководства СССР здание на Волхонке. Таким образом, фактически уничтожался общественный музей, созданный лично Рерихом, а на его месте должен был возникнуть государственный.
Постановление № 1121 прямо начинается со слов: «Учитывая… пожелание г-жи Д.Р. Рерих»… Но Девика не являлась наследницей мужа в части имущества, переданного Советскому фонду Рерихов в 1990 году, а в последующем завещанного Международному Центру Рерихов. И о каком пожелании Девики Рани, прямо противоречившем воле недавно умершего мужа (что необычно для Индии), могла идти речь? Что именно показали Черномырдину, который вряд ли сам был в курсе того, в каком положении в это время находилась Девика Рани Рерих в Бангалоре (смотри предыдущую главу)?
|
|
|
Большие люди в правительстве были на стороне Музея Востока. Но и МЦР поддерживали люди немаленькие: 11 ноября 1993 года письмо президенту Ельцину в защиту МЦР направил академик Лихачев. Ельцин дал поручение, вскоре на стол Владимира Шумейко, первого заместителя председателя правительства, легла подробная записка Игоря Шабдурасулова, ведавшего тогда вопросами культуры в аппарате правительства. Вот, в частности, что сообщил тогда Шабдурасулов: «По имеющимся сведениям, вдова С.Н. Рериха Д.Р. Рерих, являющаяся единственной наследницей имущества С.Н. Рериха, считает, что условия передачи рериховского наследия не выполнены, и намерена потребовать вернуть наследие в Индию. Эта информация подтверждается в письме Мэри Джойс (Пунача. — Ред.) Р.Б. Рыбакову… В переданной Р.Б. Рыбаковым в отдел культуры Аппарата правительства копии телеграммы (выделено.— Ред.) Д.Р. Рерих на имя президента Б.Н. Ельцина от 3 октября 1993 года вдова С.Н. Рериха обратилась с просьбой передать все наследие С.Н. Рериха создаваемому Государственному музею Рерихов».
|
|
|
Может быть, и не Шабдурасулов виноват, но тут много путаницы и недомолвок. Существует копия телеграммы, но она датирована не октябрем, а июлем 1993 года, и на факсе, которым она передана, есть подпись только Пунача, но не Рерих. Подпись Девики есть под более подробным, несколько отличным по содержанию письмом, которое датировано октябрем, но Рыбаков теперь утверждает, что Девика подписала это письмо при нем в июле.
Оригинала письма никто никогда, кроме Рыбакова, не видел. Он вообще впервые сообщил нашей газете, что лично привез письмо в Россию. Учитывая этот факт, невозможно не задать следующие вопросы:
Почему в таком случае письмо Шабдурасулова в правительство, ставшее основой рокового постановления № 1121 от 4.11.93, упоминает как основание для решения именно копию (на самом деле — факс) телеграммы на имя Ельцина?
Если было настоящее письмо, почему Рыбаков не помнил о нем 15 лет?
|
|
|
Почему факс с пустыми угрозами «забрать наследие обратно в Индию» на имя президента не был заверен нотариусом? Такую бумажку можно отправить из соседней комнаты.
Почему факс на имя президента выполз из аппарата Рыбакова? Почему его не направили непосредственно в секретариат Ельцина или, на худой конец, правительства?
Самый «детский» и самый важный вопрос: зачем столетней вдове на смертном одре вообще оспаривать наследие родителей ее супруга, завещанное в Россию? Каков ее личный интерес в этом деле?
Подпись, существующая только в копии, вызывает сомнения по исполнению (это можно отнести за счет возраста), но и по той причине, что ранее Девика уже не расписывалась, а ставила вместо этого отпечаток пальца. 100-летняя актриса индийского кино вряд ли смогла бы уловить разницу между государственным и общественным музеями в России.
Рыбаков утверждает, что в июле 1993 вдова Рериха была еще в состоянии поставить подпись и даже понять, что написано в письме. Но более 10 лет назад приехавший в Москву для снятия допросов по делу Пунача комиссар полиции Ифант сообщил, что в это время Д. Рани «была полностью недееспособна», т.е. не понимала уже ничего. Что сам комиссар и подтвердил еще раз нашей редакции в телефонном разговоре. Не могла Девика Рани в июле 1993-го лично беседовать с навестившим ее Рыбаковым и вручить ему письмо.
|
|
|
Да и не была она наследницей коллекции, угрозы вернуть ее в Индию тут просто блеф. И вряд ли она стала бы заниматься таким вздорным шантажом. И все это было тем более странно для тех, кто был в курсе положения в гостинице «Ашока» в Бангалоре, а такие люди при подготовке постановления правительства № 1121, несмотря на то, что это делалось втайне от МЦР, присутствовали.
Директор Института востоковедения Ростислав Рыбаков также рассказал, что у него была видеозапись этого акта подписания Девикой письма Ельцину, но она таинственным образом исчезла у него из сейфа в институте. Но копия записи якобы сохранилась в Институте космонавтики, где ее сделали при просмотре. Обнародование этой видеозаписи Рыбаков считает преждевременным.
Но как может быть преждевременным предоставление суду единственного доказательства, подтверждающего, что письмо, решившее участь наследия в миллионы евро, — не фальшивка? Если такое доказательство есть на самом деле.
Некая видеозапись, на которой Девика в неизвестное время подписывает некий текст (он на экране не читается), в интернете висит — это уж мы знаем сами. Но в редакции есть и копия самого письма, легшего в основу постановления № 1121. Так вот — документ, который Д. Рани подписывает на записи в интернете, и письмо, на которое ссылается Шабдурасулов, напечатаны на совершенно непохожих бланках.
Это просто разные документы. А под видеозаписью на сайте, размещенной как доказательство, что письмо Рыбакова подлинное, стоит подпись «Предоставлено Государственным музеем Востока». Такие дела.
Дата добавления: 2019-08-31; просмотров: 109; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!