Доктрина суверенитета Парламента и судебное правотворчество в Великобритании
1. Среди множества существующих ныне в Великобритании политико-правовых традиций, обычаев и доктрин доктрина суверенитета Парламента является одной из наиболее древних. По свидетельству историков и специалистов в области конституционного права Великобритании она появилась еще во время Славной революции 1688 г. вместе с Парламентом, "провозгласившим себя высшим органом государства" и назвавшим себя "суверенным"*(986), и продолжает существовать и использоваться в определенной мере до сих пор.
Противники этой доктрины, как и самого суверенитета Парламента, рассматривают ее не иначе как только "дань славному историческому прошлому" Англии и соответственно именуют ее "безнадежно устаревшей" в настоящее время, "архаичной" и "ортодоксальной Вестминстерской конституционной теорией"*(987).
В то же время сторонники данной доктрины и суверенитета Парламента, напротив, рассматривают ее как жизнеспособную и жизнедеятельную доктрину, самодостаточность которой доказана более чем трехсотлетней историей и сложившейся традицией существования парламентского суверенитета, "который не так просто и легко преодолеть"*(988).
Различное отношение к доктрине суверенитета Парламента и разноречивые ее оценки являются вполне естественными и понятными, так же как и остающиеся в ней спорные положения, имея в виду всю сложность и противоречивость как самой теории, так и отраженной в ней материи - всего того, что составляет сущность и содержание суверенитета Парламента.
|
|
|
Однако бесспорным при этом остается тот факт, что, несмотря на традиционный, направленный против доктрины суверенитета Парламента с момента ее возникновения критический настрой, она тем не менее не только существует как историческая реликвия, но и активно функционирует.
Бесспорным остается также и то обстоятельство, что в юридическом и социально-политическом плане данная доктрина, "как общепризнанно", изначально строилась и продолжает функционировать на основе исходных положений и постулатов, находящихся в остром противоречии ("конфронтации") с развивающимися параллельно с ней идеями "верховенства" в Великобритании судебной власти*(989).
Исторически, прямо или косвенно, вплоть до наших дней, основная цель и кредо доктрины суверенитета Парламента, настойчиво добивавшегося, а добившись, стремившегося удержать неоспоримые прерогативы и монополию на правотворчество в стране, были направлены если не на полное вытеснение судов из сферы правотворчества, то, по крайней мере, на значительное ограничение их правотворческой деятельности*(990).
|
|
|
2. Об этом свидетельствуют многие источники, но основными из них являются суть и содержание данной доктрины.
Следует оговориться, что в английской юридической литературе нет единого мнения по вопросу о том, что собой представляет доктрина парламентского суверенитета, каковы ее суть и содержание. Существует несколько в той или иной степени отличающихся друг от друга вариантов ее понимания и толкования.
Так, если одни авторы суть и содержание данной доктрины сводят в конечном счете к таким двум "показателям", как возможность и способность Парламента принимать законодательные акты "по любому вопросу" и невозможность их отмены никаким другим "публичным органом", кроме самого Парламента*(991), то другие ученые смотрят на эту проблему гораздо шире.
Суть и содержание суверенитета Парламента и соответственно отражающей их доктрины эти авторы усматривают не только в возможности и способности высшего законодательного органа страны принимать любой, "непреодолимый" никаким другим "публичным органом" законодательный акт, но и в ряде иных соотносящихся с такого рода полномочиями Парламента требований и положений*(992).
В их числе требования и положения, касающиеся: а) возможности Парламента не только принимать такой новый законодательный акт, "принятие которого ему кажется в настоящее время необходимым", но и в случае необходимости свободно возвращаться к нему в целях его последующей доработки или же радикальной переработки; б) способности издаваемых Парламентом статутов свободно, в случае возникновения противоречий между ними, с одной стороны, и судебными прецедентами - с другой, преодолевать последние; в) возможности каждого последующего состава Парламента издавать "свои собственные" законы даже в том случае, если они вступают в противоречие с законами, принятыми его предыдущим составом. "Никакой действующий Парламент не может принимать акты, ограничивающие законодательную или любую иную деятельность будущего Парламента"; г) необходимости и обязательности судов строго "придерживаться" и применять "статутное право, независимо от того, как они его воспринимают и толкуют"*(993).
|
|
|
Кроме названных, есть и другие, в той или иной мере отличающиеся друг от друга представления о парламентском суверенитете и о его доктрине.
В ряде исследований, например, наряду с такими компонентами суверенитета Парламента и его доктрины, как "непреодолимость" парламентских статутов и полномочие Парламента принимать их "по любому вопросу", особое внимание акцентируется также на обратном - на праве Парламента не принимать законодательные акты "по любому вопросу"; на недопустимости "игнорирования" любым государственным органом или должностным лицом законодательных актов, исходящих от Парламента; на "абсолютной обязательности для всех граждан и судов" их строгого исполнения; и т.д.*(994).
|
|
|
При этом в данных, равно как и в других исследованиях сути и содержания суверенитета парламента, авторы, независимо от их позиций и восприятия данной политико-правовой материи, широко используют один и тот же, весьма традиционный для западной юридической науки методологический подход и в конечном счете - одни и те же тезисы и постулаты.
Суть используемого в процессе изучения парламентского суверенитета методологического подхода заключается в том, что исследуемый материал рассматривается последовательно не в каком-либо одном, отдельно взятом аспекте, затем в другом и т.д., а сразу в нескольких, переплетающихся между собой и дополняющих друг друга аспектах, таких, в частности, как институциональный, функциональный и нормативно-правовой ("rule - based sovereignty")*(995).
Что же касается используемых при изучении суверенитета Парламента и формирования его доктрины тезисов и постулатов, то, как показывает анализ соответствующих научных источников, все они сводятся в конечном счете к одному и тому же, а именно - к непререкаемой монополии правотворческой деятельности Парламента со всеми вытекающими отсюда последствиями и к "вытеснению" из этой сферы или значительному ограничению всех других государственных органов, и в первую очередь судов.
3. На протяжении всей истории существования и функционирования общего права в Англии имело и имеет место соперничество в правотворческой сфере деятельности Парламента и Суда. Здесь всегда стоял и продолжает стоять вопрос, как отмечают исследователи, "выбора между верховенством Парламента, с одной стороны, и верховенством судебной власти, с другой"*(996); вопрос "выбора" между монополией в правотворческой сфере Парламента и непререкаемой юридической силой издаваемых им статутов, в том числе и по отношению к судебным прецедентам, с одной стороны, и активным участием в правотворческой деятельности судов с их претензией, по крайней мере, на одинаковую юридическую силу с парламентскими статутами формируемых ими прецедентов, с другой стороны*(997).
Изначально доктрине суверенитета Парламента в Англии и издаваемых им статутов противопоставлялись идеи чистоты и в определенной мере (на отдельных стадиях развития государственно-правовой системы Великобритании) даже "верховенства" исходящих от судебной власти актов. В более поздний период, включая современный, доктрине суверенитета Парламента в правотворческой сфере противопоставляется в определенной степени сформировавшаяся доктрина суверенитета Суда*(998).
Представляется вполне понятным, что термину и понятию "суверенитет" применительно к Парламенту и Суду придается несколько иной смысл, чем это принято в нашей отечественной юридической науке и в международном праве*(999). В данном случае "суверенитет" ассоциируется и в значительной степени отождествляется с прерогативами Парламента и Суда, с их "верховными" полномочиями, а также с высшей юридической силой принимаемых ими актов.
Однако этот термин и понятие оказались востребованными не только в их обычном, общепринятом смысле, применительно к государству, нации и народу, но и к отдельным государственно-правовым институтам, в частности британским Парламенту и Суду.
Оперируя доктринами суверенитета Парламента и Суда, каждая из сторон, разделяющая ту или иную позицию, широко использует значительный набор наиболее убедительных, с ее точки зрения, аргументов.
Основными аргументами сторонников доктрины суверенитета Парламента, "верховенства" его власти и доминирующего положения его в правотворческой сфере являются преимущественно ссылки на многовековые традиции существования и "успешного" функционирования Парламента Великобритании, его выборность, периодическую сменяемость состава, широкую доступность, представительный характер, демократичность*(1000).
Среди аргументов противников верховенства Парламента и, соответственно, сторонников доктрины суверенитета Суда и его верховенства в правотворческой сфере, стремящихся доказать, что "верховенство Парламента не имеет никакой ни логической, ни даже практической необходимости"*(1001), выделяются, во-первых, такие, которые апеллируют, как и сторонники доктрины суверенитета Парламента, к "славной истории" многовекового существования и активного функционирования судов в правотворческой сфере, к сложившимся традициям*(1002).
Определяя "судебное верховенство" как такой "конституционный порядок", при котором судейство (суд, судебная система), а не законодатель (legislature) обладает властью (полномочиями) "определять в конечном счете, в соответствии с фундаментальными принципами, чтo является правом, а чтo не является таковым"*(1003), авторы - сторонники идей доминирования судебной власти в государственно-правовом механизме Великобритании вполне резонно замечают, что английское право - это "в основном не что иное, как судейское право"*(1004).
Во-вторых, в качестве аргументов в пользу "верховенства" судов указывается на творческий и весьма динамичный характер судейского права по сравнению со статутным, "парламентским" правом.
В отличие от "парламентского законодательства", склонного в силу своей природы и характера к консерватизму и выступающего в виде совокупности "чисто волевых актов", судейское право проявляется, по мнению исследователей, как более творческое и более жизненное право.
Суды и судьи не создают его и не изменяют свои правовые предписания произвольно, правовым порядком. Они "не делают свое право механически, как Парламент свои статуты", а "ищут его в конкретных жизненных обстоятельствах и в людях", с "изменением которых меняется и право"*(1005).
Рассматривая "парламентское", "чисто волевое" право как позитивистское право, которому "вместе с естественным правом противостоит судейское право", некоторые исследователи a priori исходят из того, что там, где существуют пробелы в праве или "отсутствуют четкие правила поведения", Суд непременно должен действовать как высшая законодательная власть, формирующая при этом свое более динамичное и более жизненное, по сравнению со статутным, право*(1006).
В-третьих, в качестве одного из аргументов в пользу доктрины суверенитета Суда и, соответственно, его "верховенства" в правотворческой сфере Великобритании в юридической литературе последних лет используется утверждение о том, что только Суд, а никакой другой государственный орган, включая Парламент, способен по-настоящему защитить права и свободы граждан.
В то время как законодатель, отмечают английские теоретики права, обладает огромной властью и возможностями "в решении социальных, экономических и политических проблем, суды и судьи имеют не меньшие возможности в решении вопросов, касающихся защиты прав и свобод человека"*(1007).
Разумеется, поясняют исследователи, законодатель в лице Парламента никогда не оставался и не остается в стороне от решения этих вопросов. Но может ли он и должен ли он, в особенности после принятия в 1998 г. в Великобритании Закона о правах человека, значительно расширившего полномочия Суда в этой сфере и его контрольные функции в отношении законодательной деятельности и актов Парламента, специально заниматься вопросами защиты прав и свобод граждан?
Ответ на этот вопрос, замечают теоретики права и практики, зависит от того, что следует понимать под "защитой прав человека"*(1008). Из договоров Великобритании с Европейским союзом, касающихся прав человека, так же как из Закона о правах человека 1998 г., вовсе не следует, считают они, что британский Парламент имеет юридические обязанности в этой области. Эти обязанности носят исключительно политический характер и обусловлены "только благоразумием" членов Парламента*(1009).
К тому же, оговариваются при этом, Парламент имеет весьма ограниченные возможности для успешного решения данного вопроса. Реальная защита прав человека - это дело не только и даже не столько одного Парламента, сколько "всех публичных служб", должностных лиц и, в особенности, судов*(1010). Вопросы прав, свобод и обязанностей граждан - "это прежде всего дело судебного предопределения"*(1011).
В-четвертых, в качестве аргумента, призванного, с одной стороны, подтвердить правомерность существования такого явления и понятия, как суверенитет Суда, а с другой - поставить под сомнение допустимость существования "правотворческой монополии" Парламента, используется постулируемый тезис о том, что любая монополия, в том числе "правотворческая", противоречит основным принципам и положениям неписаной Конституции Великобритании.
В отношениях между английским Парламентом и Судом Конституция Великобритании, развивают данный тезис авторы, всегда исходила из того, что не должно быть "высшей власти" и "верховенства" одного института над другим и, соответственно, не должно быть "ранжирования" по юридической силе или иным признакам исходящих от них актов*(1012).
Объективности ради следует заметить, что данная точка зрения и соответствующий ей аргумент разделяются далеко не всеми учеными-юристами, занимающимися проблемами соотношения Парламента и Суда Великобритании.
Довольно распространенной и вполне резонной, как представляется, является позиция, согласно которой в каждой правовой системе, в том числе и в английской, должен быть один "суверенный законодатель", который в спорах, касающихся "верховенства" тех или иных юридических актов - источников права, "может сказать последнее слово". Альтернатива этому - "конституционный кризис", порожденный "бесконечными спорами и неопределенностью"*(1013).
4. Наряду с названными аргументами, направленными на защиту суверенитета Суда и его "верховенства" в правотворческой сфере, в английской юридической литературе на этот счет приводятся и другие доводы.
В частности, указывается на то, что "ограничение" суверенитета Парламента, связанное с членством Великобритании в Европейском союзе и проявляющееся в приоритете европейского права над английским национальным правом, в случае возникновения коллизии между ними*(1014) автоматически ведет к усилению суверенитета и повышению роли Суда в правотворческом процессе.
Аналогичным образом представляется дело и в связи с усилением влияния международного права, особенно в той его части, которая касается прав и свобод человека, на внутригосударственное право Великобритании*(1015).
Однако какие бы аргументы ни приводились в пользу укрепления суверенитета Суда, его "верховенства" и усиления его роли в правотворческой сфере Великобритании, фактом остается то, что исторически, на протяжении всего своего многовекового существования, правовая система Великобритании неизменно строилась на весьма динамичном, меняющемся от столетия к столетию "компромиссе", своего рода балансе между законодательной и судебной властью, между Парламентом и Судом*(1016).
Суть этого "компромисса" в правотворческой сфере на ранних стадиях английской государственно-правовой системы заключалась в том, что хотя пальма первенства и принадлежала Парламенту и соответственно издаваемым им актам, но при этом неизменно действовало правило, согласно которому все те его акты, которые "по каким-либо причинам невозможно было реализовать", рассматривались "как не имеющие никакой юридической силы". При этом суды и судьи в отношении такого рода актов наделялись полномочиями делать в "благоразумной" манере заключения о том, что "подобные последствия не предвиделись Парламентом" и быть свободными в решении рассматриваемого вопроса "по справедливости" (equity)*(1017).
В настоящее время содержание "компромисса" в правотворческой сфере между английским Парламентом, обладающим суверенитетом, по заключению британских конституционалистов и судей, "лишь в пределах существующего правового порядка" и "лишь в отношении того, что содержится в текстах принятых им законов"*(1018), и Судом состоит в том, что, даже после принятия Закона о правах человека 1998 г., значительно ограничившего прерогативы Парламента в данной области и расширившего полномочия Суда, связанные с контролем за соответствием принимаемых нормативных правовых актов Конституции, верховенство ("суверенитет") Парламента в государственно-правовой системе Великобритании и, соответственно, приоритет исходящих от него актов остаются незыблемыми. Это с одной стороны.
А с другой - Суд по-прежнему руководствуется при рассмотрении дел не только, а зачастую не столько действующим законодательством, порожденным Парламентом, сколько выработанными им самим в процессе многовековой деятельности принципами и нормами права.
Как и раньше, в правовой системе Великобритании и в правотворческой сфере Парламент, сохраняя суверенитет, "имеет свое последнее решающее слово"*(1019). В практическом плане это означает, прежде всего, что в случае возникновения коллизии между статутным правом (статутом) и судейским правом (прецедентом) первое обладает приоритетом по отношению ко второму*(1020). Это означает также, что у Парламента по-прежнему сохраняются его традиционные полномочия - "бесспорные, законодательно закрепленные прерогативы" - принимать любой новый или перерабатывать любой ранее принятый законодательный акт*(1021), а также быть свободным в использовании принципа, согласно которому "более поздний закон, в случае возникновения противоречий, обладает безусловным приоритетом по отношению к ранее принятому закону"*(1022).
В свою очередь, Суд, сохраняя свой "суверенитет" и поддерживая в правовой системе Великобритании вместе с Парламентом "баланс" между статутным и судейским (прецедентным) правом, обладает более широкими полномочиями: не только в плане оценки, но и толкования законодательных актов; принимать в случае несоответствия данных актов Закону о правах человека 1998 г. или Европейской конвенции по правам человека и Протоколам к ней фактически общеобязательные решения ("декларации о несовместимости"); фактически решать вопрос о юридической состоятельности или, наоборот, о несостоятельности не только административно-правовых актов, как это было раньше, но и законодательных*(1023).
Ни один английский суд или судья, замечают по этому поводу исследователи, "не может отказаться применять тот или иной акт Парламента", но при этом в процессе правоприменения он может подвергнуть этот акт такому толкованию, которое будет значительно отличаться от того смыслового значения и содержания, которое вкладывалось в него законодателем*(1024).
5. Стремясь глубже понять суть "компромисса" между Парламентом и Судом, а также правомерность и степень участия последнего в правотворческой сфере жизни современного английского общества, некоторые авторы предлагают исходить в качестве отправных моментов, во-первых, из "политической природы правовой системы", а во-вторых, из "дуалистического характера судебной власти"*(1025).
Дуализм судебной власти означает наличие у Суда двух видов властных полномочий - "властей": юридической и политической.
Наличие юридической власти позволяет Суду "применять, развивать и изменять статут в пределах судебной сферы". Обладание же политической властью дает возможность Суду более широко и более интенсивно участвовать в правотворческой деятельности и принимать решения, "не всегда согласующиеся с действующим статутным правом"*(1026).
Подобная практика властного и функционального "раздвоения" Суда особенно четко проявлялась, по мнению ученых, в прошлом столетии. Она помогла глубже понять те объективные причины и обстоятельства, вызывавшие и вызывающие "необходимость изменения судами статутного права"*(1027).
Более глубокому пониманию, а главное, сохранению и укреплению сложившегося к настоящему времени "компромисса" между Парламентом и Судом способствуют, как утверждают английские теоретики права и практики, также те неписаные и писаные, прежде всего так называемые "подсудебные" правила (subjudice Rules), которые опосредуют отношения между этими двумя институтами*(1028).
Согласно данным правилам суды, которые зачастую в связи с рассмотрением тех или иных дел подвергают острой критике не только отдельные законы и "технические" аспекты (формы) законодательного процесса, но и "проводимую в области законодательства политику", должны при этом проявлять "умеренность" и "ответственность"*(1029) с тем, чтобы это отрицательно не сказалось на авторитете Парламента, которому, "несмотря на его возросшую в XX в. представительность, стали меньше доверять, по крайней мере, в вопросах обеспечения гражданских прав, чем судам"*(1030).
Кроме того, суды, критикуя наряду с Парламентом Правительство, должны быть весьма "осторожны" и "осмотрительны", особенно в "политически-противоречивых делах", с тем чтобы "не занять ту или иную сторону в политическом споре"*(1031).
В свою очередь, Парламент в соответствии с упомянутыми правилами должен воздерживаться от критики Суда или обсуждения на парламентских слушаниях и на своих сессионных заседаниях вопросов, касающихся рассматриваемых в Суде уголовных или гражданских дел*(1032). Это необходимо соблюдать во избежание упреков в давлении Парламента на Суд.
6. Какие тенденции просматриваются в настоящее время в развитии Парламента и Суда в сфере правотворчества Великобритании и как они отражаются в научных исследованиях?
Анализ законодательства и соответствующих научных источников, непосредственно касающихся данной тематики, указывает на то, что по этому вопросу сложилось три различных, в той или иной мере пересекающихся друг с другом и формирующих общую, адекватно отражающую противоречивую действительность картину, мнения или подхода.
Суть первого из них заключается в том, что в развитии отношений английского Парламента и Суда в сфере правотворчества усматривается тенденция повышения опережающей роли и значения судебной власти по сравнению с традиционной доминирующей в данной сфере парламентской властью ("суверенитетом").
В связи с этим в Великобритании сравнительно недавно появилась и "все более набирает силу", по свидетельству английских конституционалистов, теория "конституционализма общего права", а точнее, судейского права.
Появление этой теории обусловлено, как заявляют ее создатели и последователи, "кризисными явлениями в сфере публичного права", порожденными "уменьшением роли государства во всех сферах жизни общества в период тэтчеризма, политизацией судебного надзора и контроля за конституционностью издаваемых нормативных правовых актов, конституционализацией Европейского союза и нарастающими тенденциями глобализации"*(1033).
Основное кредо этой теории сводится к установлению, по мере развития государственно-правового ("конституционного") механизма Великобритании, ведущей роли Суда как "основного защитника фундаментальных социально-политических и правовых ценностей" не только в системе общего права, но и в политической системе*(1034).
Исходя из исторического опыта развития государственно-правового механизма Великобритании, в котором Суд, как правило, играл весьма важную, но отнюдь не решающую и не доминирующую роль, можно предположить, что аналогичным образом будет обстоять дело и в будущем.
Вместе с тем нельзя не отметить, что подобное представление о перспективах (тенденции) развития взаимоотношений Парламента и Суда, где Суд выдвигается на первый план, не является единичным, а разделяется рядом других авторов, усматривающих проявление данной тенденции в расширении и усилении в стране судебного контроля, в укреплении доверия к Суду со стороны значительной части населения, в росте понимания того, что "верховенство Суда" не только совместимо, но и способствует развитию "моральных императивов", которые лежат в основе традиционного представления о "господстве права", и т.д.*(1035).
Другой подход к рассмотрению характера отношений британского Парламента и Суда в настоящее время и сложившееся по этому вопросу мнение сводятся в конечном счете к утверждению о существовании тенденции к дальнейшему сохранению и укреплению status quo и поддержанию "баланса" в отношениях между этими институтами.
Такая позиция, судя по многочисленным источникам, разделяется большинством ученых-юристов и практиков, занимающихся данной проблемой.
Приводимые при этом аргументы в равной мере относятся как к "усилению" роли Суда в государственно-правовом механизме Великобритании - совершенствованию его структуры, связанной, в частности, c созданием нового Верховного суда с "совмещенной" юрисдикцией Апелляционного комитета Палаты лордов и частью юрисдикции Тайного совета*(1036), расширению функций Суда, так и к "повышению" юридической и социально-политической значимости Парламента.
Данный подход к решению вопроса о соотношении Парламента и Суда перекликается с основными положениями традиционной "фундаментальной модели общего права", в соответствии с которой Парламент как носитель законодательной власти, несмотря на наличие у него суверенитета и "исключительных" полномочий в реализации этой власти, делится ею, как это предполагает "конституционная демократия", с судами*(1037).
Наконец, суть третьего подхода к разрешению рассматриваемого вопроса о характере и тенденциях развития отношений между британским Парламентом и Судом заключается в том, что Парламент выдвигается на первый план не только в правотворческой, но и в других сферах жизни общества.
Основные аргументы, которые приводятся в обоснование существования на данном этапе развития государственно-правого механизма Великобритании такого рода тенденций, базируются преимущественно на факте усиления правотворческой деятельности Парламента в последние десятилетия и как следствие этого - бурного развития законодательства*(1038).
Авторами, усматривающими в повышенной правотворческой активности Парламента тенденцию на усиление его статуса в государственно-правовом механизме страны по отношению к Суду, верно отмечается, что в настоящее время в Великобритании "почти каждая отрасль общего права в значительной степени развивается ("заполняется") за счет норм, содержащихся в статутах"*(1039).
Однако верно и то, что практически во всех отраслях английского права, особенно частном и процессуальном*(1040), за последние десятилетия, как показывает анализ законодательства, еще в большей мере, чем это было раньше, сказывается также и "присутствие" норм судейского (прецедентного) права.
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 271; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!