Оценка норманизма в русской науке XVIII века
Норманизм как теория зародился в России в XVIII веке, когда резко увеличилось число научных заведений, отечественная история начала оформляться как наука, из-за границы были приглашены специалисты в данной области. Личности типа Байера, Миллера, Шлёцера приехали работать всерьёз. Несмотря на то, что это были знатоки своего дела с солидным багажом знаний, они привезли с собой и немецкие националистические предрассудки (убежденность в превосходстве германского народа над славянским), презрение к русскому народу. Готлиб (Теофил) Зигфрид Байер, историк и знаток классических, скандинавских и восточных языков, самый старый из них, даже не владел русским языком.
Трудно отрицать заслуги Байера, Миллера и Шлёцера перед русской наукой. Они с усердием и аккуратностью собрали, упорядочили и подготовили для русской науки множество исторических материалов – летописей, сообщений путешественников и т. п. Но их предрассудки обусловили предвзятое отношение к российской истории.[2]
Байер изучил русские летописи, где недвусмысленно было указано, что на земли восточных славян были призваны иностранцы – варяги. Из этого немец сделал вывод, что славяне не были способны сами создать государство, «привести в порядок» «богатую и обильную землю». Сверх того богатая земледельческая культура славянского народа, стало быть также создана призванными иностранцами-скандинавами. Таково рождение «норманнской теории», сторонников которой стали называть «норманистами». Суть её заключалась в отрицании за русским народом способности к творческой, самостоятельной деятельности. Основной тезис: первое государство восточных славян создано норманнами, а не автохтонным народом. Летом 1749 года профессор Г.-Ф. Миллер, представил в Академию Наук свою диссертацию «О происхождении народа и имени российского». В ней славяне, в полном соответствии с Байером, трактуются как пассивный объект чуждых завоеваний и порабощений. Скандинавы изображаются как главный двигатель, выведший славян на широкую историческую дорогу. А.-Л. Шлёцер придал оскорбительное для россиян звучание «норманнской» теории. Шлёцер настойчиво подчеркивал важную историческую роль норманнов в русской истории: «Дикие, грубые рассеянные славяне начали делаться людьми только благодаря посредству германцев, которым назначено было судьбою рассеять в северо-западном мире семена просвещения. Кто знает, соль долго пробыли бы русские славяне в блаженной для полувека бесчувственности, если бы не были возбуждены от этой бесчувственности нападением норманнов»[3]. Естественно, такие взгляды не могли найти соратников в среде русских ученых, гордившихся историческими достижениями собственного народа. Поколение, которое видело победы над шведами и пруссаками скептически отнеслось к превознесению исторической роли германцев-шведов в отечественной истории. М. В. Ломоносов был первым, кто выступил против норманистских настроений. Работу Миллера он расценил как пасквиль на историю русского народа. О Шлёцере Ломоносов отзывался ещё более резко. Страстный патриот, Ломоносов не мог потерпеть такого унижения национальной гордости русских и злоупотребления фактами из русской истории. Учёный принялся сам изучать отрывочные летописные сведения и ветхие исторические сочинения. В летописи Ломоносов нашёл сообщение о том, сто «словенский язык и рускый одно есть». Согласно летописи, славяне задолго до призвания варягов появляются на Дунае и успешно нападают на границы Византийской империи. Ломоносов связывал название «россиян» и «роксолан», выводил слово «русь» от топонима реки Рось в южной России. «Последуя своей фантазии, Байер имена великих князей российских перевертывал весьма смешным и непозволительным образом для того, чтобы из них сделать имена скандинавские; так что из Владимира вышел Валдмар, Валтмар и Валмар, из Ольги – Аллогия, из Всеволода – Визавалдур и проч… Ежели сии Бейеровы перевертки признать можно за доказательства, то и сие подобным образом заключить можно, что имя Байер происходит от российского Бурлак. Я не спорю, что некоторые имена первых владетелей российских и из знатных людей были скандинавские, однако из того отнюдь не следует, чтобы они были скандинавцы. Почти все россияне имеют ныне имена греческие и еврейские, однако следует ли из того, чтобы они были греки или евреи…».[4] Это была очень действенная критика. Ломоносову удалось доказать, что выводы Байера и Миллера построены на «зыблющихся основаниях». Но ему не удалось столь же убедительно доказать свои собственные выводы по этому вопросу. Ломоносов был хорошим физиком и химиком, но исторического образования у него явно не хватало. С русскими летописями он не работал. «Синопсис», на который Ломоносов опирался в своих выводах, был поздним и искаженным польско-украинским пересказом русских летописей. Миллер воспользовался этим и опроверг мнения Ломоносова на счет преемственности «россиян» и «роксолан» и т. п. Таким образом, завязался научный спор, который быстро перешел из спора исторического в сторону выяснения личных отношений. В результате обсуждения Миллер был лишен профессорского звания а «диссертация» его не допущена к публикации. Он был уволен и с поста ректора за норманизм. Через несколько лет после спора в Россию в 1761 году был приглашен юный Шлёцер, который застав в живых Ломоносова успел привести его в негодование, а после смерти последнего заслужил своими трудами непререкаемый авторитет в русской исторической науке. Шлёцер заложил в России основы критического издания источников и их внутренней критики. Как историк же он принадлежал к гёттигенской историко-юридической школе, приписывавшей германским народам главную роль в культурном, юридическом и политическом развитии Европы.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 189; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!