Наш герой - коммунист комбат Григорий Савенков.
Очерки по истории Пристенского района
Выпуск 3
Периодическое издание
Алексей Гусев
Константин Субботин
При͑стенский район — административно-территориальная единица (район) и муниципальное образование (муниципальный район) на юге Курской области России.
Административный центр — посёлок городского типа При᷾стень.
Продолжая работу по поиску краеведческого материала, раскрывающего историю Пристенского района, авторы книги активно привлекали к обработке информации на занятиях краеведческого кружка Дома детского творчества «Моя малая родина» юных краеведов: Ширяеву Алину, Муратова Павла, Малыхину Софию, Щербакова Андрея, Проничева Алексея, Сокуренко Викторию, Уколову Марию, Крупнову Софью, Пигореву Анастасию, Семыкина Никиту, Еськову Диану, Попенко Елизавету, Замыцкого Ярослава, Бобрышова Николая, Савченкова Владимира, Меквевришвили Андрея, Зеленину Софью, Милькину Полину, Томанова Александра.
Важно отметить, что все основные исторические заключения сделаны на основе документов, ссылки на которые являются подтверждением исторической правдивости данной работы.
Тематика этого номера «Очерков по истории Пристенского района» была выбрана по настоятельной просьбе военного комиссара Пристенского района Владимира Петровича Кравченко. Им были переданы в наше распоряжение ценные мемуары и воспоминания, на основе которых подготовлена данная статья. Особенно важное значение имеет тот факт, что воспоминания написаны участниками боёв на территории Пристенского района и в посёлке Марьино за станцию Ржава. Важная дополнительная информация была получена от заведующей районным краеведческим музеем Головановой Галины Михайловны.
|
|
|
Пётр Васильевич Качур
I. В боях на курско-обоянском направлении
(Написано из личных воспоминаний и имеющихся архивных материалов и воспоминаний участников тех боёв. Полковник в отставке – П.В. Качур).
Общий замысел командования и краткий исторический анализ.
«С утра 1–го января перешли в наступление войска 40-й и 21-й Армий Юго-западного фронта. Они нанесли удары на Курском и Обоянском направлениях. Завязались ожесточённые бои. Особенно упорными они были на рубеже Сейма. За десять дней войска 40-й армии продвинулись на левом фланге на 40-45 километров; на правом фланге и в центре они продвижения не имели и вынуждены были прекратить наступления.
(архив М.О. СССР. Ф-251, оп 646, д.111 л.6).
«Войска 21 армии 3-го января перехватили шоссейную дорогу Белгород-Курск и завязали бой за Обоянь»
|
|
|
(история В.О.В.С.С. 1941-45гг. том 2-й. Воениздат 1961г стр. 340)
«Главнокомандующий юго-западного направления приказал командующему юго-западным фронтом силами 21-й Армии во взаимодействии с войсками 38-й Армии в ночь на 5-е января овладеть Белгородом. Командующий 38-й армии генерал-майор А.Г. Маслов, который руководил боевыми действиями на Белгородском направлении, запоздал с организацией наступления и начал его лишь в 16 часов вечера 5-го января. Удобный для внезапного удара момент был упущен, а противник, разгадав наш замысел, подготовился к отражению этого удара.
В результате наступление 21-й армии успеха не имело, и боевые действия 169 стрелковой дивизии и 10-й танковой бригады по освобождению Обояни приняли затяжной характер. К 10 января гитлеровское командование сосредоточило в районе Обояни значительные силы и, отбросив части 169 стрелковой дивизии, развернуло наступление в тыл ударной группировки 21-й Армии. Одновременно противник нанес удар встык 40-й и 21-й армий. Эти действия врага заставили части 21-й армии отойти».
(История В. О. В. 1941-1945 гг. т 2-й стр. 340-341)
Контрнаступление
«В тяжёлый период Великой Отечественной войны, когда стратегическая инициатива находилась ещё у врага, но поражение фашистских войск под Москвой сильно приподняло наше настроение, укрепило веру в нашу победу над врагом, наша 169 стрелковая дивизия участвовала в труднейших боях в наступлении советских войск на Обоянском направлении.
|
|
|
Много было в том сражении славных дел, героических подвигов, горьких событий. Прошло с тех пор почти 40 лет. Но подвиги героев должны остаться в памяти поколений. Пусть мои, далеко не полные, воспоминания и непритязательные, но правдивые рассказы о тех боях и героях помогут историкам восстановить картину былых сражений.
31-го декабря 1941 г. 169 стрелковая дивизия получала боевую задачу: во взаимодействии с другими соединениями 21 армии прорвать оборону противника на рубеже : станция Ржава, Марьино, Ярыгино и развивать наступление на Нагольное, Шлях, Пселец, Обоянь.
В первом эшелоне наступают 680 полк майора А. И. Мальгевского и 556 майора Я.Б.Труппана, им придана 10 - я танковая бригада полковника В. Ф. Бутмана. 434-й полк майора Н.А. Георгиенко - второй эшелон дивизии, а учебный батальон, которым тогда командовал автор этих строк, - резерв комдива.
Позиции врага были сильно укреплены, глубоко эшелонированы в глубину и насыщены инженерными сооружениями. Это и понятно: он хотел удержать железную дорогу Курск – Белгород - Харьков, имеющую для него очень важное значение. Комдив, генерал-майор С. М. Рогачевский решил нанести основной удар левым флангом - полком майора А. И. Мальчевского. После сильной артподготовки утром 1- го января 1942 года полки пошли в атаку. Наиболее успешно развивалось наступление 556 полка. Полк быстро прорвал сторону врага, овладел Большой Колбасовкой , заводом «Спартак», станцией Ржава и к концу дня вышел к селу Пселец. Но в Марьино враг сопротивляется очень упорно. Командир 680 - го полка применяет смелый маневр: батальоны посылает в обход. Гарнизон гитлеровцев оказался в мешке. Противник подтягивает резервы в помощь окруженному гарнизону.
|
|
|
Для развития успеха и упреждения резервов врага был введён в бой второй эшелон дивизии - 434 полк. Он прорывает вторую полосу вражеской обороны, в направлении Ярыгино и совхоза им. Кирова один батальон 434 полка во взаимодействии с танковым батальоном капитана Панивого направляется против подходящих к полю боя резервов фашистов южнее села Нагольное . К исходу 1-го января 1942 г. 434 полк, во взаимодействии с батальоном 680 полка, владел селом Нагольное. Первым батальоном 434 полка, который вместе с танкистами пошёл навстречу свежим силам гитлеровцев, в те дни командовал Герой Советского Союза капитан М.С. Шамрай. Прибыл он в полк в начале сентября 1941 года. Около двух с половиной месяцев мы с ним воевали вместе: он - комбат, а я – начальник штаба. Звание Героя получил в боях с белофинами. Там он командовал взводом. Когда стал комбатом, в 1941 году было заметно, что опыта командования не хватает ему, но из боя в бой, через неудачи и удачи, отступления и наступления рос он как командир. В Обоянской операции показал себя очень хорошо.
Посоветовавшись с танкистами, было решено: атаковать гитлеровцев ночью, когда те были на марше. Замысел удался.
В коротком бою истребители танков подожгли 2 немецких танка, один захватили в исправном состоянии. На поле боя остались 21 автомашина и около 100 вражеских трупов. Полностью разгромили вражескую колонну. Многих гитлеровцев взяли в плен.
О том бое сохранился рассказ Шамрая М.С.:
«Как только получил задачу от командира полка, я было решил атаковать резервы противника немедленно. Но разведка установила, что противник наступает с предосторожностями. Тогда я решил отложить атаку до темноты, а днём лучше разведать противника. Началось темное время. Фашисты непрерывно освещали местность ракетами. Они особенно боялись ночного боя. Я послал 2 роты (лейтенантов Кочеткова и Ковальчука) к селу Нагольное справа, ст. лейтенанта Хоменко слева. Когда стало ракет вражеских меньше, поднял батальон в атаку.
Внезапность сыграла исключительную роль: противник не сумел организовать сопротивление. Разгромили врага, а потом стали собирать спрятавшихся фашистов – кого из погребов, кого из мусорных ям и уборных. Мы убедились, что ночь – наша хорошая союзница. Потом пошли помогать 80 стрелковому полку штурмовать Марьино. Помощь фашистскому гарнизону не пришла».
1-го января дивизия освободила 19 населенных пунктов. Радостно встречали нас советские люди. Но мы видели ужасные следы вражеских расправ над мирными жителями. Командование и политотдел дивизии создали специальную комиссию, в которую вошли и местные жители, по учёту злодеяний гитлеровцев. Привожу выдержки из Акта комиссии:
«Работница совхоза им. Кирова Новикова Мария Николаевна, 40 лет, рассказала: «Был двадцатиградусный мороз. Немцы вошли в село, подожгли его и вывели всё население на улицу, в том числе и женщин с малышами - детьми. Фашисты забрали у населения все пригодные для носки домашние вещи, скот, птицу, продукты питания…».
Работница того же совхоза, Наумкина Клавдия Егоровна, рассказала: «… проклятый фашист забрал у нас всё – даже женское и детское бельё. Их солдаты изнасиловали Медведеву Ульяну Зиновьевну в присутствии её мужа. Они надругались над многими женщинами…»
В селе Плоское фашисты сначала всех ограбили, а потом сожгли 50 хат из 250 . При этом, под дулами автоматов заставили самих же жителей носить солому, поливать её керосином и поджигать дома. Убили 39 женщин, мужчин и детей в первой же день вторжения, в том числе Н.С. Игнатова с 4-мя детьми, Егорова Петра Сергеевича, старуху П.Ф. Бочарову». Таких фактов в Акте - сотни. Читать трудно.
2 и 3 января 1942 года идут бои за ликвидацию вражеских сил, окружённых в Марьино, гитлеровское командование несколько раз присылает помощь (оружие, продукты) своему гарнизону по воздуху. Многое из них попадает к нам. Метко расстреливают сброшенные с воздуха грузы артиллеристы 307 полка. Вместе с 680 полком добивает фашистов танковый батальон майора М.М Александрова (будущего командира 556 стрелкового полка), отличился здесь командир батальона 680 стрелкового полка старший лейтенант Чебук. Он сам водил цепи в атаки. Его батальон 2-го января овладел восточной частью Марьино, смело действовал в уличных боях. Впереди батальона шла рота Ширманова: она вырвалась вперед и оказалась отрезанной. Вся рота погибла в тот день, но никто не сдал завоёванное врагу. 3-го января бой не переставал. В ночь на 4-ое января с фашистским гарнизоном было покончено. 1 и 3 батальоны взяли Марьино штурмом.
В ночь на 4-е января командарм -21 приказал наступать на Обоянь и освободить город. В тот же день 556 и 434 стрелковые полки взяли крупный населенный пункт Бобрышево и завязали бои на близких подступах к Обояни. Враг оказался в мешке. 3 дня - 6,7 и 8 января – идут ожесточенные бои на окраине города. Фашисткое подразделение попыталось было прорваться через наши коммуникации к селу Бобрышево с северо-запада. На его пути стала рота лейтенанта С.А. Хромых. Рота атаковала врага на окраине села Большая Пселка, захватила 20 домов. Немцы окружили роту С.А. Хромых, пытаясь её уничтожить. Но храбрецы наши выдержали бой в течение 24 часов и пробились к своим. За сутки они уничтожили около 80 фашистов.
Лейтенант П.Н. Поддубный и политрук А.Т. Котляровский получили приказ от командира 556 стрелкового полка: с группой бойцов отвлечь внимание противника с тем, чтобы дать возможность развернуться подразделением 1 стрелкового батальона. Группа атаковала фашистов. Но их было больше, чем в группе. Создалась угроза прорыва нашей обороны. Лейтенант и политрук вызвали на себя огонь нашей артиллерии. Враг не прошел. Ценой своей жизни Поддубный и Котляровский спасли положение на этом участке. А
1 стрелковый батальон пошел наступать вперед.
В составе 434 полка отличился батальон, которым командовал старший лейтенант
Г.М. Савенков и сам комбат лично. О нем я расскажу отдельно. В горячем бою красноармеец 680 стрелкового полка С.А. Галкин с группой бойцов получил приказ уничтожить мешавший продвижению роты миномётный расчет врага. Галкин первым по - пластунски обошел минометчиков, но был при этом ранен. Не останавливаясь для перевязки, дополз до фашистов и швырнул в них связку гранат. Когда с расчетом было покончено, он позволил сделать себе перевязку, но в тыл уйти наотрез отказался. « Я ещё буду бить их, гадов»,- заявил он. Только после боя унесли его в санчасть. Подлечив раны в госпитале, С. А. Галкин вернулся в свой полк. В дальнейших боях многократно отличался. Смелому и грамотному воину в 1942 г. присвоено офицерское звание. В составе другой дивизии под Сталинградом он командовал ротой автоматчиков, сражался с гитлеровцами возле Дар - Горы, а потом в здании городского цирка. Много геройских подвигов совершил он в тех боях. К сожалению, судьба его мне неизвестна.
Младший сержант Салеев своим отделением атаковал целый взвод фашистов. Видя своё численное преимущество, враг хотел остановить и разбить наших смельчаков. Салеев поднял своих орлов в штыковую: гранаты, решительность, штыки сделали своё дело – враг не выдержал.
При штурме населённого пункта член бюро ВЛКСМ 680 стрелкового полка сержант Космачев собрал группу добровольцев; группа окружила дом, превращённый гитлеровцами в ДОТ, и забросала его гранатами. Сам Космачёв уничтожил до 10 гитлеровцев. Пулемётчик того же полка Петченко в боях за Обоянь уничтожил 70 гитлеровцев, а старший сержант командир пулемётного расчёта Колосков – более 30.
Личное геройство показал заместитель политрука из 556 стрелкового полка Латыш, оказавшись один против группы фашистов, заходящих во фланг роты. На целый час задержал противника на наш Латыш. На него обрушился град миномётного огня. Погиб он, но дал возможность роте перестроиться и встретить контратакующего врага организованным огнём. Красноармеец того же полка Сморгунов, будучи раненный в ногу, истребил до десятка фашистов.
Красноармеец Мартынов на трофейном коне прискакал к расчёту фашистского пулемёта,
ликвидировал расчёт, а сам открыл огонь по врагу из захваченного им пулемёта.
Артиллеристы 307 полка в боевых порядках пехоты прокладывали ей путь своим огнём. Заместитель политрука М.Е. Кукла и сержант В.С. Кузиков на улицах города Обояни прямой наводкой били по вражеским огневым точкам, уничтожили три пулемётных расчёта, несколько наблюдательных пунктов и свыше 150 солдат и офицеров противника. Батареей этой командовал старший лейтенант А. Сычёв.
Комиссары батальонов и политруки рот личным примерам водили в атаки бойцов. Здесь же, на переднем крае, используя малейшее затишье между атаками и контратаками, а не редко и во время боя заседали партийные бюро полков, принимали в партию Ленина особо отличившихся воинов. В 680 стрелковом полку, например, только за первые два дня наступления рассмотрены заявления 76 человек. Военкомом здесь был старший политрук Г.Н. Науменко. О нём хочется рассказать поподробнее.
Прибыл он в дивизию в 1939 году. В школе младших командиров Григорий Науменко учился отлично. Вскоре его избирают секретарём комсомольского бюро, стал признанным вожаком молодёжи. В звании заместитель политрука избирается секретарём комсомольского бюро полка. В этой должности встретил войну, героически воевал все дни и ночи. Работал и в политотделе дивизии, но пропадал в полках. В тяжелые дни боев 1941 года назначается комиссаром 680 полка. За короткое время показал себя хорошим организатором, храбрым коммунистом, умеющим доходить до каждой роты, до каждого солдата. Знал и умел стрелять из любого оружия полка. В трудное время на самом опасном участке личным примером воздействовал на людей. В 1942-1943 годах много я его видел в боях, много слышал о нем. И покалечило его много раз. Стал инвалидом, но до конца войны оставался в строю. Начал войну в звании зам. политрука, закончив ее в звании полковника.
Организатором партийно-политической работы, образцом для всех политработников, учителей, командиров и красноармейцев был комиссар дивизии Хабиб Абдурахманович Ганиев - партиец до мозга костей, большевик и прекрасный товарищ, комиссар Ленинского типа. Мы его знали давно, с 1938 года. В мирное время он удивлял и привлекал нас знанием, пожалуй, всех офицеров дивизии, умением замечать все положительное и на положительном воспитывать других. И в военное время сохранял это удивительное качество - выделял каждого отличившегося, поощрял словом и наградами. Сам - человек высокой отваги. Всегда в боевых порядках полков. Считаю обязанным сказать, что я лично испытывал на себе влияние комиссара Ганиева. Задушевные отношения у нас с ним сложились. Уверен, так скажут почти все офицеры 169 стрелковой дивизии. В начале 1943 г. Х.А. Ганиев стал начальником политотдела 65 армии генерала Батова П. И. Видимо, навсегда сохранил хорошую память о 169 дивизии - после войны написал статью «Воспоминания о боевых друзьях». Генерал Х. А. Ганиев скончался в 1971 году.
Политотдел дивизии умело обобщал опыт партийно-политической работы в бою. Хорошие статьи печатались в газетах и журналах.
(Школа мужества. Ветераны вспоминают дни боев. Ереван, 1971 г. страница 23-33).
Батальонный комиссар Д.Фельдман в журнале «Агитатор и пропагандист» 1942г. №3 опубликовал большую и хорошую статью о политруке 1 роты 434 стрелкового полка А.М. Довженко, о его индивидуальной работе с красноармейцами, о его постоянном контакте с военными в каждом бою. Отважный и задушевный друг пал смертью героя в боях за Обоянь, когда лично вёл в атаку свою роту. Посмертно награжден Орденом Красной звезды.
Картина боев была бы не полной, если не сказать о наших славных медиках. Много было героев-медиков. Санитар Шкляев за один день вынес с поля боя 16 тяжелораненых с оружием. Совершил подвиг санинструктор Гутурук. Он пополз к раненому, которого пытались захватить фашисты. Прикрыл раненого товарища, но сам получил тяжелое ранение, однако не оставил товарища. Увидев всё это, соседний взвод поднялся в атаку, отогнал фашистов, защитив своих героев.
Непрерывно работал передовой хирургический отряд медсанбата. Возглавлял отряд молодой талантливый хирург военврач 3-его ранга С.А. Тагизаде. Хорошо работал! Он воевал в составе дивизии до конца 1943г., выдвинут военным хирургом армии.
Да! Храбро воевали полки 169 стрелковой дивизии в Обоянской наступательной операции. Только в Обояни мы захватили 17 исправных пушек врага, 5 минометов, 3 танка, 98 автомашин, 8 мотоциклов. Взяли много другого военного имущества и пленных. 9-ого января мы овладели половиной Обояни, но наш сосед, 8-ая дивизия НКВД, введенная в бой с опозданием, не смогла выполнить поставленную ей задачу. 10-го января противник вводит в бой свежую механизированную дивизию. Мы вынуждены отойти к населённому пункту Пселец. Фашистское командование учло, что 169 стрелковая дивизия наступает с открытыми флангами. Ударом по нашему левому флангу на Нагольное, Марьино, Ржаву – он решил отрезать от нас и уничтожить.
С началом этого наступления фашистов, комдив вводит в бой свой последний резерв -учебный батальон.
Бой учебного батальона.
В батальоне было: 3 стрелковые роты, рота станковых пулемётов, миномётная рота и батарея истребителей танков. Были также взвод связи и взвод сапёров. Подразделение укомплектовано отобранными красноармейцами, опытными, хорошо подготовленными и показавшими себя в боях сержантами и командирами. Всего 600 курсантов и командиров. Внушительная сила!
Мы напряжённо, по 12 часов в день занимались боевой и политической подготовкой, преобладала тактическая и огневая подготовка. Одновременно составляли резерв комдива, находясь невдалеке от места боёв, постоянно готовые к боевым действиям.
Однако наша слабая сторона состояла в том, что вооружение явно для боя было недостаточное: в стрелковых ротах – по два ручных пулемёта и винтовки, пулемётная имела два станковых пулемёта, миномётная - только два миномёта, и те уже повидавшие виды и переведённые в учебное оружие.
Поступил приказ из штаба дивизии: поднять батальон по тревоге и следовать в распоряжение командира 680 стрелкового полка. Он должен помочь довооружить учебные роты и поставить боевую задачу. Вместе с полком батальон нацеливается на отражение контрудара фашистов слева. Были сборы не долги. Батальон выступил в путь быстро.
По прибытии в район боев 680 стрелкового полка состоялась краткая беседа майора
А.И. Мальчевского. Все курсанты изъявили волю драться под лозунгом « Ни шагу назад!».
Во второй половине дня мы вступили в бой. На данном участке наступала фашистская мотопехота с танками. Поэтому мы позаботились о связках гранат, о выдвижении на прямую наводку 45 мм пушек. Первая схватка получилась жаркая и удачная – мы подбили три танка, уничтожили немало фашистов, остановили их наступление. Ночью была совершена дерзкая вылазка охотников в расположение немцев. Разведчики проникают в село Нагольное и устраивают там «варфоломеевскую ночь» немцам. Нашли окопы - в двухстах метрах от села.
Фашисты в селе. Им удобнее снабжаться, обогреваться и т.д. Мы же смогли использовать только овраг, что был сзади нас - для подвоза боепитания и маневра. Но использовали овраг как следует. Здесь же, в овраге, расположились медпункт и подразделения снабжения. Хозяйственники помогли соорудить из лыж волокуши для станковых пулемётов и другого тяжёлого оружия.
На второй день нашего пребывания в расположении 680–го полка пришлись самые тяжёлые бои. Фашистская пехота и танки атаковали нас непрерывно, стрелковым ротам, которые отражали атаки врага, хорошо помогали «огоньком» курсанты - минометчики, которыми командовал старший лейтенант Д.В.Макаренко. Непрерывно стреляли наши 2 учебные пушки и пулемет. Мне и комиссару Дворникову приходилось всё время бывать в разных районах обороны. Во второй половине второго дня боев частые мои передвижения чуть не кончились гибелью. Возвращался я с правого фланга. Вражеские пулеметчики и снайпер устроили охоту за мной. Огнем прижали к земле, вернее, к снегу. Ползу, вскакиваю и бегу, а потом опять ползу по снегу или даже под снегом. Видимо, упорные фашисты попались на мою долю - не дают уйти, буквально в снег вогнали меня. Потом открыли огонь по мне из легких минометов. Осколками от мин ранило меня в руку и шею. Слегка контузило взрывом. Но контузия и раны были легкие. Пока лежал раненый и контуженый, начали леденеть ноги. Спасибо нашему батальонному врачу Тимофею Ивановичу Петренко. Майор медицинской службы Т.И. Петренко имел богатый боевой опыт. Он был фельдшером ещё на Японской и Гражданской войнах.
Он узнал о моем положении, немедленно послал навстречу мне санинструктора и санитара, молодцы его ребята, ползком добрались до меня, волоком притащили в наш спасательный овраг. Прямо на снегу у костра стащили с моих ног валенки, оттерли обмороженные пальцы на ногах и руках, а также уши, нос и щеки, заменили портянки, перевязали мои раны на шее и руках.
Доктор к тому же налил из своей заветной фляжки грамм сто пятьдесят первака - самогона и настоятельно вынудил меня выпить, хотя до этого он убеждал всех, что в самогоне много сивушного масла и пить его вредно. Пламенем пылали мои конечности и лицо, а теперь и изнутри загорелся я жаром. Ведь я был трезвенником тогда, притом убежденным и стойким.
После такого врачевания я возвратился в строй, продолжая управлять боем, и своим личным примером вдохновлял курсантов и командиров проявлять мужество, стойкость и беспощадно разить врага. Конечно, делать это не так просто было в тех конкретных условиях боёв и зимней стужи.
Третий день боёв. Вновь атаки немцев по всему участку батальона. Быстро тают ряды курсантов - ранения и обморожения выводят из строя. Но легко раненые и легко обмороженные после первой помощи возвращаются в окопы, вновь готовые к боям. Погиб комиссар Дворников. Вышли из строя многие командиры. Правда, и нажим гитлеровцев явно уменьшился. Но и нас остаётся всё меньше. За три дня боёв санитары доктора Т. И. Петренко вынесли с поля боя и отправили в тыл более 300 тяжелораненых и обмороженных. Многие товарищи остались возле села Нагольное навечно. Но врага мы не пропустили. Левый фланг дивизии прикрыли прочно. К вечеру 3-го дня противник свои атаки переносит на другой участок. Майор А. И. Мальчевский приказал мне сдать участок обороны другому подразделению, а остатки батальона вывести во второй эшелон в качестве его резерва.
Наступление на Обоянь было успешным и показало, что наши силы растут, отпор врагу усиливается. Тем не менее, успехи были достигнуты большой кровью, а затем и сведены к нулю. Причины этому убедительно изложены в кратком историческом анализе "Истории Великой Отечественной войны", том 2-ой. Дивизия отходит на рубеж: завод «Спартак», совхоз «Озёрки», село Колбасовка. Здесь мы оборонялись до 3 февраля.
Учебный батальон сделал выпуск. Только несколько десятков курсантов сдали экзамены. Получили знания сержантов и были назначены на должности командиров отделений, командиров орудий, миномётных и пулемётных расчётов. Остальные ранены, обморожены или погибли в боях. Я вновь вернулся в 434 полк, принял командование 1 стрелковым батальоном
Капитан М.С. Шамрай уехал на учёбу.
Наш герой - коммунист комбат Григорий Савенков.
Мы знали, что защита Социалистической Родины от фашистского нашествия потребует много жертв; война неумолима: даже за малейший успех – и в обороне, и в наступлении – надо платить кровью и жизнью бойцов и командиров. Это мы умом понимали прекрасно. Но, как известно, сердце не всегда в ладах с простыми истинами войны, особенно, когда речь идёт о жизни людей. Гибель каждого бойца и командира отдавалась в сердцах товарищей острой болью. Когда же погибал близкий тебе боевой друг, то это на сердце накладывало неизгладимый шрам. Сколько таких шрамов скопилось в сердцах солдат и офицеров за годы войны?
По себе сужу: очень много! Те немногие воины, которые прошли войну с первого её дня до последнего, кроме рубцов и шрамов от пуль и осколков, страдали и страдают всю жизнь от множества травм, нанесённых войной многострадальным сердцам из-за потери своих боевых товарищей.
К 1941 году я уже шесть лет прослужил в Красной Армии. Три из них командиром подразделений. Мне повезло: и среди начальников, и среди подчиненных, и среди сослуживцев - коллег моих, были только хорошие люди - бойцы и командиры. И воевали они, себя не жалея. Очень многие из них не дошагали до 9 - го мая 1945 года, погибли в боях, погибли геройски - до конца выполнив свой долг перед Родиной, оставив прекрасный пример отваги и храбрости, вошли в историю дивизии, в песни и легенды. Но и героическая гибель друга - большое несчастье.
Один из значительных шрамов в моем сердце оставила гибель Григория Михайловича Савенкова.
По специальности он - инженер пищевой промышленности. До 1940 года работал на сахарном заводе. Во время финской кампании его призвали из запаса в Красную Армию. Младший лейтенант Г. М. Савенков назначается командиром взвода в роту, которой тогда командовал я.
С первых дней и бойцы, и командиры увидели в нем добросовестного человека-настоящего коммуниста, старательного командира, заботливого начальника. Григорий Михайлович освоил методику боевой и политической подготовки. Упорно изучал тактику ведения боя мелкими подразделениями. Особенно он любил огневое дело, отлично стрелял из всех видов стрелкового оружия. У такого командира отстающих бойцов не бывает. В 1941 году командир отличного взвода младший лейтенант Г. Савенков, по моему ходатайству перед командованием 434 стрелкового полка, назначается командиром стрелковой роты. Помню город Жмеринку и лагеря под Винницей. Дни и ночи проходили в учебе. Дружно и с полной отдачей мы работали. Весельем и бодростью, радостным задором заражал всех Григорий. В начале 1941 приехала к нему жена с дочерью. Мы с Анной Семеновной приняли Савенковых в свою девятиметровую комнату - с квартирами тогда было очень трудно. Шесть человек в одной комнате, а как весело мы жили! За зиму и весну того года крепко подружились наши семьи. Когда же у нас с Аней родилась дочь Инна, к нам приехала моя сестра, командование полка предоставила нам другую квартиру, а Григорий со своими остался в нашей, но по-прежнему наши семьи были неразлучные .
В ночь на 19 июля 1941 года, оставив в тревоге и неведении свои семьи, мы вступили навстречу войне к западной границе Советского Союза. Я в то время исполнял обязанности командира 1-го батальона 434 стрелкового полка.
Первое боевое крещения мы приняли 23 июля у города Липканы - нас атаковали фашистские стервятники с воздуха. Положа руку на сердце прямо скажу - жутковато стало на сердце без привычки у всех командиров и бойцов, в том числе и у меня. В тот день я заметил, что Григорий преобразился, стал суровым, а знал я его всегда веселым, жизнерадостным. Помню наш разговор после бомбежки, были разные высказывания, он сказал тогда мне: «Трус умирает много раз, а я умру только один раз, но с поднятой головой». Не предполагал я тогда, что признание сбудется буквально. После этого разговора после бомбежки было еще множество боёв. Его выдержка, волевой характер крепли, а мастерство росло. И распоряжался в бою уверенно и возглавить штыковую контратаку любил. А с какой гордостью рассказывал о своих бойцах - героях. Неоднократно в беседах мы анализировали бои и свои действия в них. Не скрывал он от меня никаких мыслей.
Вскоре, кажется в ноябре 1941г., Савенков принимает командование 3-м батальоном 434 полка. В конце ноября 1941г. в боях за Гетмановку и Малую Крамку наши батальоны воевали по соседству, добились серьёзного успеха.
К великому сожалению, бои под Обоянью для Григория Савенкова стали последними. Он умер как богатырь, как коммунист. Батальон его, введенный в бой для прорыва второй полосы обороны противника, развил хороший успех, завязал бой на окраине Обояни. Но, когда гитлеровцы перешли в контратаки, на этом участке разыгрались трагически события. Фашисты имели много танков, а в батальоне Г.Савенкова только стрелки да две батальонные 45 мм. пушки и рота 82 мм. миномётов. Но рубеж батальон удержал, отразил потом многочисленные контратаки противника. К 10 января 1942 г. у Савенкова остались только горстка людей. Дальше оборонять хутор Морозовский такими силами было невозможно. Комбат попросил у майора Н.А. Георгиенко разрешения на отход. Командир полка запретил. Оставалось одно: стоять насмерть! В тот же день последовала новая контратака пехоты и танков фашистов, не встречая большого сопротивления, гитлеровцы, зная, что перед ними ничтожно малые силы красной Армии, лезли вперёд нахально. На наблюдательный пункт Савенкова пошел фашистский танк, за ним шел другой, на переднем сидел предатель и кричал: «Сдавайтесь, сдавайтесь, а то погибните!» Видя безвыходное положение, комбат Г.Савенков с автоматом в руках вышел из траншеи и во весь рост пошел навстречу танкам. Со словами: «Получай предатель ответ от большевика!» Григорий дал очередь из автомата. Предатель свалился с танка и попал под его гусеницы. Но танк выстрелил в мужественного комбата в упор из орудия и дал пулеметную очередь. Тело Г.Савенкова было наполнено пулями и разорвано на куски от разрыва снаряда. Танки противника прошли вглубь нашей обороны. Из батальона Г.Савенкова осталось в живых лишь несколько человек. Они пробрались к своим и доложили о гибели комбата. В те же дни мне удалось найти одного из них и расспросить о последнем бое их батальона, о смерти комбата, моего боевого друга Г. М. Савенкова. О героизме комбата Г. Савенкова рассказывала и дивизионная газета «Отважный воин».
Героически, с поднятой головой, смотрел мой боевой друг Гриша в глаза опасности, смерти. С поднятой головой и погиб, отдал жизнь за Родину. Память о нем будет жить вечно в сердцах его боевых друзей. Хотелось бы, чтобы и ныне здравствующие и будущие поколения советских людей вечно помнили о нем, и особенно на Курской земле.
Итоги боев
Десятидневные январские бои показали возросшее умение командиров, окрепшее мужество и пламенное слово политработников, мужество и умение всех воинов Красной армии. Мы сумели прорвать укрепленную оборону врага, смело наступать и громить его в глубине его же обороны. Много было в этих боях героических эпизодов, которые были массовыми явлениями. Но сражение это завершилось не в нашу пользу. Много лет спустя об этих боях будет сказано следующее: « Командующий 38-ой армией генерал - майор А.Г. Маслов, который руководил боевыми действиями на Белгородском направлении, запоздал с организацией наступления и начал его в 10 часов вечера 5-ого января.
Удобный для внезапного удара момент был упущен, а противник, разгадав наш замысел, подготовился к отражении этого удара. В результате наступления 21-й армии успеха не имелось, и боевые действия 169 стрелковой дивизии и 10 танковый бригады по овладению г. Обоянь приняли затяжной характер. К 10 января гитлеровское командование сосредоточило в районе Обояни значительные силы и, отбросив части 169-й дивизии, развернуло наступление в тыл ударной группировки 21-ой армии.
Одновременно противник нанес удар в стык 40-ой армии. Эти действия врага заставили части 21-ой армии отойти.
(История В.О.В, том 2, 1962 г. стр.340)
Да, было именно так: наше наступление завершилось неудачно. Мы вынуждены были отходить. Горько было очень. Однако на этом не кончились горькие дни. Их предстояло ещё немало. Тем не менее январские бои 1942 года приумножили нашу веру в победу над фашизмом. Из боя в бой росла вера наша в мастерство наше. Конкретную же задачу мы понимали так: в каждом бою, на каждом рубеже наносить врагу как можно больше урона. Только так можно добиться перелома в ходе войны. И ради этого никто не жалел себя. Я знаю, что в местах наступления и отступления169 дивизии по Курской земле в братских кладбищах покоится прах сотен наших героев. Самое большое из них - на станции Ржава. К сожалению, много там безымянных могил. Хотелось бы надеяться, что юные следопыты возьмутся за установление имён героев, которые отдали жизнь за Родину в боях возле города Обояни.
Некоторые участники того сражения прошли и через другие испытания войны, закончив свой боевой путь на Эльбе. Наш тогдашний комдив Самуил Миронович Рогачевский в 1943 -1945 годах воевал в должностях начальника штаба и заместителя командующего 65 армии генерала Батова П.И. В крупного военачальника вырос А.И. Мальчевский, бывший командир 680 полка, стал заместителем председателя Московской секции Советского комитета ветеранов войны. Отважный комиссар 680 полка полковник в отставке Г.И. Науменко живёт в городе Гомель. Давно уже нет с нами генерала Х.А. Ганиева - бывшего нашего обаятельного комиссара дивизии.
К сожалению, не велик список ныне здравствующих воинов – участников обоянской операции 1942 года, как и других боёв Великой Отечественной войны. Наши павшие товарищи – герои оставили на земле великий памятник: цветущую на весь мир, зовущую трудящихся всего мира идти дорогой социализма, свободную советскую страну.
***
II . На переломе войны
(В книге дважды Героя Советского Союза Василия Архипова, прошедшего путь от красноармейца до генерал – полковника, командующего бронетанковыми войсками военного округа, даётся важная историческая информация о событиях 1941 - 1942 г.г., которые происходили на территории района).
Харьковское направление.
«В резерве Юго-Западного фронта, под Воронежем 10-я танковая бригада простояла до середины декабря 1941 года. Переформировка по новым штатам прошла быстро. У нас осталось два танковых батальона и один мотострелковый, а сложная для танковой бригады система управления: штаб бригады - штаб полка – батальоны - была упрощена и улучшена ликвидацией промежуточного полкового звена. В связи с этим произошли и некоторые перестановки в кадрах. Меня, в частности, назначали заместителем командира бригады полковника В.А.Бутмана – Дорошкевича.
Довольно долго ждали мы новую технику. Получили ее примерно в середине декабря, думали, что и новый год встретим в тылу, однако вышло иначе. Мы получили приказ на марш, и бригада своим ходом двинулась из-под Воронежа на запад, к линии фронта. Шли по одной дороге, так как справа в том же направлении совершала марш 124-я стрелковая дивизия. Это было заслуженное соединение Юго-Западного фронта.
Дивизия вступила в бой в первые же часы Великой Отечественной войны и более недели сражалась поблизости от государственной границы, в районе Сокаля, затем во главе со своим боевым командиром полковником Т.Я.Новиковым пробилась из окружения к нам под Коростень, держала оборону на Днепре, опять прорвалась из окружения, и вот теперь после переформировки под Воронежем вместе с нашей бригадой выдвигалась к фронту, чтобы принять участие в наступательной операции 21-й и 38-й армий Юго – Западного фронта. Главнокомандующий войсками Юго-Западного направления маршал С.К.Тимошенко поставил перед этими армиями овладеть Белгородом. А 124-я стрелковая дивизия и 10-я танковая бригада, оставаясь в подчинении штаба фронта, наносили вспомогательный удар на Марьино, Обоянь. Оба пункта расположены на рокадных, то есть параллельных линий фронта, дорогах от Курска на Белгород: Марьино – на железной, Обоянь – на шоссейной. Отсюда их значение для операции в целом.
30 декабря наши танки сосредоточились в 12-15 км. восточнее станции Ржава (Пристень). Разведчики капитана Лосика тотчас же ушли на передний край, хотя сам термин «передний край» применительно к конкретной обстановки звучал очень условно. Стояли сильные морозы, мела пурга, ранние и обильные снегопады метровым слоем накрыли здешние открытые и почти безлесные пространства. Сплошной траншейной обороны не было ни с нашей стороны, ни с вражеской. Войска группировались так, чтобы держать под контролем, в том числе огневым, ключевые пункты-высоты, перекрестки дорог, подступы к крупным населенным пунктам.
Весь этот короткий зимний день в штаб бригады поступали сообщение от разведчиков, и поздно вечером начальник штаба майор Б. Д. Супьян с помощью капитана О. А. Лосика смог уже суммировать данные о противостоящих нам силах противника. Станцию Ржава и участок шириной примерно 10 км оборонял немецкий пехотный полк. Никаких мер для усиления обороны он не предпринимал, его поздравления располагались по деревням и селам, на околицах которых были вырыты отдельные стрелковые и пулеметные ячейки и окопы на отделение - взвод. Гаубичный артиллерийский дивизион стоял на позициях очень далеко от переднего края, километрах 10 -12, так что не смог бы эффективно поддержать огнем свою атакованную пехоту.
Первые сведения о противнике говорили о том, что выдвижение 10-й танковой бригады и 124-й стрелковой дивизии осталось пока незамеченным. Пленный, взятый разведчиком утром 31 декабря, это подтвердил. Он сказал, что начальство готовит на станции Ржава новогодний банкет, в железнодорожном пакгаузе будут накрыта столы примерно на 300 человек, что сам он – один из многих фуражиров, посланных по деревням для сбора продуктов.
Полковник Бутман-Дорошкевич, согласовав вопрос с командованием 124-ой дивизии , приказал атаковать пристанционный посёлок Марьино в ночь под Новый год. Времени у нас было достаточно, однако, чем ближе к вечеру, тем больше росло беспокойство. Смущал тот факт, что почти за двое суток нашего пребывания на передовой противник не произвел ни одного артиллерийского или минометного выстрела. Может, в расположении врага никого нет, кроме небольшого гарнизона на станции? Может, вражеское командование отвело свои войска в Обоянь, и наш удар придётся по пустому месту? Полковник Бутман - Дорошкевич успокаивал меня. Разведчики капитана Лосика докладывают, что никакого движения от Марьино на запад, в сторону Обояни, не отмечено.
День был облачный и снежный, стемнело быстро. Танковые батальоны с мотострелками на броне двинулись к Марьино. Сильная метель была нам, как говорится, с руки. Фашисты по-прежнему молчали, только смутный свет ракет в снежной круговерти говорил о том, что мы прошли вражеское боевое охранение. На рубеже развертывания, метрах в семистах от станции, когда уже были видны огни поселка, со стороны противника раздались минометные выстрелы. Но танки шли на хорошей скорости, и мины легли где-то в стороне. Подразделения ворвались на станцию и в поселок.
Боя, собственно, не было. Попытка противника оказать сопротивление была решительно пересечена. Танки батальона Петра Петровича Пониваги вышли на батарею противотанковых пушек, и когда уже проутюжили её, из железнодорожной будки выскочили немецкие артиллеристы, пометались под пулеметным огнем и кинулись кто куда. Танки батальона Якова Васильевича Кириллова примерно так же ликвидировали вражеских танкистов, которые услышав выстрелы, выскочили из хат к своим машинам. Всего подбили и захватили девять средних и легких танков. На станции и в поселке было пленено 100 человек, почти всех взяли в пакгаузе и по близости от него. Так и не успели фашисты встретить Новый год. Вернее, встретили уже пленными.
- Понаграбили, сукины дети! – в сердцах сказал политрук танковой роты Билял Гизатулин, когда мы вошли в пакгауз.
Пакгауз был ярко освещен, сотни свечей горели по стенам и на столах, где в блюдах и на тарелках лежала жареная, вареная, тушеная снедь.
Билял Гельманович был горячим и энергичным человеком. Полчаса спустя, садясь в свой танк, я заметил боевой листок, ходивший у бойцов по рукам, с кратким и хлестким описанием неудавшейся новогодней грабь – пирушки оккупантов.
Командир бригады сообщил мне по радио, что бойцы 124-й стрелковой дивизии продвинулись дальше нас километров на шесть, и потребовал нажать. За несколько минут до наступающего нового 1942 года танки с десантом вышли из поселка и устремились к городу Обоянь. До него 30 километров, расстояние для танков небольшое, но занесенные снегом проселки и ликвидация нескольких вражеских опорных пунктов потребовали времени. Поэтому к Обояни мы вышли только под утро.
С восточной окраины города по нашим боевым порядкам ударила прямой наводкой артиллерия, и сразу стало ясно, что повторить быстрый успех атаки на Марьино здесь не удастся. Во-первых, о нас уже знали, а во-вторых, подготовили сильную противотанковую оборону. Главный опорный пункт был создан на кладбище, легкие пушки били прямо из окон церковных построек, штурмовые орудия – из-за каменной ограды. Огонь плотный и точный, а мы сделать ничего не можем: снаряды наших пушек не пробивают старинную каменную кладку, проломить её танком тоже нельзя. Словом, прорваться с ходу на шоссе Белгород – Курск мы не смогли, и, чтобы избежать напрасных потерь, пришлось отвести батальоны метров на 800 от кладбища.
Вылез я из танка и вместе с комбатами провел разведку. Справа прорваться к дороге Белгород – Курск в обход города трудно. Голое поле. Слева, близ южной окраины, местность была более пересечённая, да и дорога тут ближе. Однако река Псёл, занесенная снегом, ограничивает маневр танками. Между тем день вступал в свои права, появилась фашистская авиация, и, хотя погода была нелетная, мела пурга, немецкие летчики пытались нас бомбить. Бомбы падали в стороне.
Докладываю по рации командиру бригады обстановку и свое решение прорываться к дороге южнее города, вдоль реки Псёл. Он решение утвердил, информировал о действиях 124-й дивизии. Её левофланговый полк выходил к Обояни с северо-востока, артиллерия уже вела огонь, это мы слышали. Открыл огонь и наш гаубичный дивизион. Под его прикрытием идем вдоль реки, противник молчит. Майор Понивага докладывает: «Вышел на дорогу Белгород – Курск. Сильный огонь». И верно: пропустив танки к дороге, фашисты открыли сильнейший огонь прямой наводкой. Били десятки орудийных стволов. Комбаты докладывали о потерях. Выезжаю вперед и с какого-то бугра веду наблюдение в бинокль. Снег метет по-прежнему, но теперь он нам не союзник, и вот почему. Основу вражеской обороны составляют штурмовые орудия, то есть самоходные артиллерийские установки, очень низко посаженные, с короткой и сильной 75-мм пушкой. Нам уже приходилось иметь с ними дело, и должен признаться, что это куда более неприятный противник, чем немецкий танк Т-4. Особенно в обороне, когда штурмовое оружие может укрыться даже в высокой траве, в кустарнике, за снежным бугром или в городских развалинах. Вот и сейчас, судя по плотности огня, на южной окраине Обояни в домах и дворах стоят в засадах десятка три штурмовых орудий. Они постоянно меняют позиции, снег быстро наметает на броню белые горбики, и поэтому даже метров с пятидесяти трудно заметить эту машину среди разрушенных домов.
Мотострелки капитана Ломако пытаются проложить дорогу танкам, подбираются к штурмовым орудиям со связками гранат, но противник и сам не прост. Его противотанковая оборона в Обояни прикрыта пехотой. С чердаков и крыш наших десантников встречает сильный автоматно-пулеметный огонь. Одним словом, ворваться в город мы не можем и продолжаем вести невыгодный для нас огневой бой. Надо что-то предпринимать. От Иллариона Семеновича Ломако пришел сержант с пленным обер -фельдфебелем. Тут же, на бугре, мы его допросили. Он рассказал, что в Обояни в качестве танкового резерва стоит бригада штурмовых орудий. Она полностью укомплектована после летне-осенних боев. Таким образом, перед нами занимают оборону три дивизиона, или же, в пересчете на единицы, более 50 штурмовых орудий. Неприятная новость. Докладываю о ней командиру бригады. Как потом я узнал, там, в штабе, произошел крупный разговор. Представитель фронта стал доказывать, что в Обояни не может быть никакой бригады штурморудий. На что Вениамин Александрович Бутман-Дорошкевич резонно заметил, что вряд ли стоит дожидаться, пока противник выбьет у нас половину танков, чтобы мы поверили в существование этой бригады. В конце концов было решено временно отвести танки на исходные позиции, к восточной окраине Обояни.
Последующие двое суток прошли в ожесточенных, но малоуспешных боях. На третий день к вечеру разведчики капитана Лосика, проникшие во вражеский тыл километров на 40-50, сообщили, что от Курска в сторону Обояни выдвигается немецкая танковая дивизия. Были сведения, что от Белгорода также подходят фашистские резервы. Видимо, гитлеровское командование намеревалось с севера и юга охватить нашу группировку – 124-ю стрелковую дивизию и 10-ю танковую бригаду. Погода улучшилась, «юнкерсы» стали интенсивно бомбить наши боевые порядки.
По мнению комдива 124-й стрелковой и комбрига 10-й танковой, узкий и длинный – до 40 км – клин, вбитый нами в фашистскую оборону, в связи с выдвижением к нашим флангам крупных вражеских резервов мог превратиться в ловушку для нас. Но мы, как это часто бывает на войне, рассматривали ситуацию со своей точки зрения, не учитывая, что она, эта ситуация, сама является лишь частью общей обстановки, сложившийся на фронте 21-й и 38-й армий к 5 января 1942 года. Наступление этих армий на Белгород затормозили ожесточённые бои, поэтому отвлечь к Обояни хотя бы часть резервов противника было требованием момента. И командование Юга - Западного фронта приказало нам, танкистам, во взаимодействии с левофланговым полком 124-й стрелковой дивизии ночной атакой овладеть Обоянью.
В артподготовке участвовали два гаубичных дивизиона. Затем наши подразделения атаковали город с востока, стрелки 124-й дивизии – с северо-востока. Танки майора Пониваги, взаимодействуя со стрелками, перерезали шоссе севернее Обояни, танки майора Кириллова, разгромив опорный пункт на кладбище, оседлали шоссе южнее города. Мотострелки капитана Ломако ворвались в центральные кварталы. В четыре утра я доложил командованию, что мы в Обояни, южная часть города очищена полостью, в северной и в центре ведём уличный бой.
Особенно упорно оборонял противник центр Обояни, заняв крупными силами здание городского Совета и другие каменные дома. Окружающие улицы были забиты немецкой техникой – грузовиками, разбитыми штурмовыми орудиями и бронетранспортёрами. Сидя на станинах вражеской противотанковой пушки, разглядывая освещённую пожаром карту, мы с командиром батальона решали, как лучше нанести удар, чтобы выбить гитлеровцев из Обояни ещё до рассвета, когда подбежал мой радист и доложил: «Вас вызывает командир бригады!»
Полковник Бутман-Дорошкевич сказал (кодом, конечно):
- Сведения нашей разведки подтвердил штаб фронта. Ожидаем удар немецких танков на Ржаву, Марьино. Приказываю немедленно вывести бригаду из города и отходить к Марьино. Это распоряжение командующего фронтом.
Мы стали выводить из города танки, артиллерию, мотострелков. Пытаюсь связаться по телефону с командиром соседнего стрелкового полка – не отвечает. Ждать, пока связисты исправят повреждения на линии, некогда, еду в штаб полка. Как старший здесь по должности и званию, я обязан согласовать свои действия с соседом. Приезжаю, а командир полка отдает распоряжение, готовит батальоны к ночной атаке, как и было у нас оговорено. Спрашиваю: «Не получили приказ на отход?» Он удивлен: «Какой отход?» Запрашивает штаб 124-й дивизии - связь тоже прервана, а рации у него нет. Пришлось связать его со штабом дивизии через штаб нашей бригады. Он получил приказ на отход, и мы двинулись на восток, к станции Марьино.
В пути уже после полудня получил радиограмму из штаба бригады о том, что колонна противника – танки, пехота, конный обоз – выходит к Марьино с юга. И тут же начальник штаба майор Супьян открытым текстом добавил: « Василий Сергеевич, иду в окопы вместе с батькой. Ты понял?» Конечно, понял. Если уж сам комбриг со своим штабом пошёл в окопы, значит там, в Марьино, трудная обстановка. Немедленно направил несколько танков с лучшими экипажами под командой капитана Хисматуллина с напутствием «жать на всю железку, но выручить штаб». Ну и главные силы увеличили темп движения.
А в Марьино в этот день случилось следующее. Разведчики доложили капитану Лосику, а он в свою очередь командованию бригады, что к югу от села обнаружена колонна противника – более десяти танков, пехота, артиллерия на конной тяге и конный обоз. Движутся в походном порядке к селу Марьино. У полковника Бутмана-Дорошкевича были считанные минуты для того чтобы принять решение, и он его принял. Соотношение сил наших и противника – один к десяти, но фашисты идут к селу без разведки – это уравнивает шансы. Он приказал: «Всему личному составу штаба и находящимся в Марьино подразделениям занять оборону». И сам распределил людей и технику по участкам. Оборону заняли разведчики роты старшего лейтенанта Усатого, рота управления во главе с командиром старшим лейтенантом Рожновым и политруком Рудяком, комендантский взвод, батарея зенитных 37-мм пушек и взвод противотанковых пушек, а также писари, повара, ремонтники и все, кто мог держать оружие. Встали в строй политработники во главе с полковым комиссаром Погосовым.
Населенный пункт Марьино стоит на возвышенности, и дорога к нему идет через широкую лощину. Наши увидели вражескую колонну километра за полтора, командир бригады обошел подразделения, повторяя: «Без приказа не стрелять!» Конечно, среди бойцов, занявших оборону, были люди разные – и пожилые, и молодые, и такие, которые, приходя на службу в тыловых подразделениях, вообще ни разу еще не участвовали в бою. Но основу этой небольшой группы составляли разведчики, управленцы, бойцы комендантского взвода – самый закаленный народ. Почти все они – и командиры, и политработники, и рядовые, - такие, например, как политрук Рудяк, старшина Петров, рядовой Барзан, начинали проходить суровую боевую школу еще в 35-й легкотанковой бригаде на Карельском перешейке. Поэтому понятна та выдержка, с какой они все ждали приказа командира бригады. И когда вражеская колонна втянулась в лощину и уже ясно различимы стали черно-белые кресты на танковой броне, полковник Бутман-Дорошкевич скомандовал: «Огонь!». Скорострельные зенитки и противотанковые пушки ударили по машинам, идущим в голове и хвосте колонны, подбитые танки и обозные горящие фуры закупорили выход из лощины, солдаты противника, увязая в глубоком снегу, метались и падали, сраженные нашим огнем, кони опрокидывали передки и орудия, - в общем, был полный хаос и паника. В этот момент подоспели танки капитана Хисматуллина и довершили разгром врага.
Несколько часов спустя, когда танковые батальоны бригады вышли к селу, над этой лощиной еще витал дым, и копоть покрыла снег. Мы заняли оборону и в последующие дни отразили ряд сильных атак противника, пытавшегося вернуть станцию Ржава и поселок Марьино и тем самым восстановить контроль над железной дорогой Курск – Белгород. Во второй половине января на нашем участке фронта установилось затишье. 10-я танковая бригада, подчинявшаяся до сих пор непосредственно Юго-Западному фронту, была передана в состав 21-й армии.
Около месяца простояли мы в обороне в районе станция Марьино, Прохоровка, затем бригаду вернули в состав 38- армии, на тот же самый рубеж по Северскому Донцу, южнее города Волчанска, куда мы отошли осенью сорок первого года после оставления Харькова. Вместе с нами на это направление были переброшены 124-я, 226-я дивизии и ряд других соединений и частей. 38-я армия, командование которой 4 марта принял генерал-майор К.С. Москаленко, готовилась к новому наступлению в составе войск Юго – Западного фронта на Харьков, от которого её отделяло всего лишь 50 км.»
***
III
А вот какие памятки распространялись среди личного состава Красной Армии перед Курской битвой:
Дата добавления: 2019-08-30; просмотров: 138; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!