Картер-Рейган-Буш: двухпартийный консенсус 4 страница
В середине 80-х годов в Вашингтоне начал разгораться крупный скандал. Дерегулирование ссудосберегательных банков, начавшееся при Дж. Картере и продолженное Р. Рейганом, привело к рискованным инвестированиям, что, в свою очередь, истощило активы, сделав банки должниками перед своими вкладчиками, которым надо было выплатить миллиарды долларов по застрахованным правительством депозитам.
Чем больше проходило времени и чем дольше проблема оставалась в тени, тем больше потребовалось бы денег, чтобы расплатиться с вкладчиками и выручить эти банки. Цифра была близка к 200 млрд долл. Во время избирательной кампании 1988 г. кандидата на пост президента США от Демократической партии Майкла Дукакиса удержали от того, чтобы обвинять республиканскую администрацию, поскольку демократы в Конгрессе принимали большое участие в создании этой ситуации, а затем в ее сокрытии. Поэтому избиратели оставались в неведении.
Огромную утечку казначейских денег на военные расходы президент Д. Эйзенхауэр однажды назвал «кражей» средств, необходимых на гуманитарные потребности. Но это было приемлемо для обеих партий, в то время как демократы соревновались с республиканцами, показывая электорату, какие они «жесткие».
Став президентом, Дж. Картер предложил увеличить военный бюджет на 10 млрд долл., совершив тот самый акт, который ранее описал Эйзенхауэр. Демократы и республиканцы одобряли подавляющим большинством голосов все огромные военные бюджеты периода после Второй мировой войны, от Трумэна до Рейгана и Буша-старшего.
|
|
|
Расходование миллиардов долларов на наращивание ядерных и обычных вооружений оправдывалось опасениями, будто СССР, также наращивавший свои арсеналы, вторгнется в Западную Европу. Однако Джордж Кеннан, бывший посол США в Советском Союзе и один из теоретиков холодной войны, сказал как-то, что у этого страха на деле нет подсобой оснований. В свою очередь, Гарри Розицки, проработавший в ЦРУ 25 лет и некоторое время был директором отдела разведывательных операций против Советского Союза, в 80-х годах писал: «За все годы работы на правительство и после того я ни разу не видел аналитического материала разведки, из которого бы следовало, что Советам было выгодно вторгаться в Западную Европу или нападать на Соединенные Штаты».
Однако муссирование такого страха в общественном мнении являлось полезной аргументацией при создании грозного и избыточного оружия. Например, подводная лодка, оснащенная ракетами «Трайдент» и способная производить залпы сотнями ядерных боеголовок, стоила 1,5 млрд долл. Эта субмарина была абсолютно бесполезной, кроме как в случае ядерной войны, при которой она бы лишь добавила несколько сот боеголовок к уже имеющимся десяткам тысяч. Как пишет Р. Сивард в книге «Всемирные военные и социальные расходы, 1987–1988», 1,5 млрд долл. было бы достаточно для финансирования пятилетней программы иммунизации всех детей на планете от смертельных болезней и предотвращения 5 млн смертей.
|
|
|
В середине 80-х годов один из аналитиков «РЭНД корпорейшн», осуществлявшей исследования по заказу министерства обороны, сделал в интервью необычайно откровенное заявление, сказав, что в огромном количестве вооружений с военной точки зрения не было необходимости, но они понадобились для поддержания определенного имиджа в США и за пределами страны:
Если у вас сильный президент и сильный министр обороны, они могут время от времени появляться в Конгрессе и говорить: «Мы будем создавать лишь то, что нам необходимо… Если русские производят [оружие] в 2 раза больше — это их проблема». Однако с точки зрения политики это была бы потеря равновесия… А поэтому для нашей собственной внутренней стабильности, для нашего международного имиджа лучше, чтобы мы продолжали оставаться достойными противниками, даже если объективная необходимость самого соревнования… вызывает сомнения.
|
|
|
В 1984 г. ЦРУ признало, что преувеличивало данные о советских военных расходах, утверждая, что начиная с 1975 г. они якобы росли на 4–5 % в год, когда на самом деле эта цифра составляла 2 %. Таким образом, при помощи дезинформации и даже жульничества достигалась цель раздувания собственного военного бюджета.
Одной из любимых милитаристских программ администрации Рейгана была программа «Звездные войны», в ходе реализации которой миллиарды долларов тратились будто бы на создание космического щита для защиты от ядерных ракет противника в воздушном пространстве. Однако первые три испытания технологии закончились провалом. Была предпринята четвертая попытка; на кону оказалось государственное финансирование программы. Случился очередной сбой, но рейгановский министр обороны Каспар Уайнбергер дал добро на фальсификацию результатов испытаний, чтобы показать, что они прошли успешно.
Когда в 1989 г. начался распад Советского Союза и столь удобная «советская угроза» перестала существовать, военный бюджет несколько сократили, но он все еще оставался громадным при поддержке как демократов, так и республиканцев. В 1992 г. председатель Комитета по делам вооруженных сил палаты представителей Конгресса США демократ Лес Эспин предложил ввиду новой международной обстановки сократить военные расходы на 2 % — с 281 до 275 млрд долл.
|
|
|
В том же году, когда и демократы, и республиканцы поддержали незначительное снижение военного бюджета, опрос общественного мнения, проведенный по заказу Национального пресс-клуба[253], показал, что 59 % американских избирателей хотели бы видеть сокращение расходов на оборону вдвое в течение следующих пяти лет.
Похоже, обеим партиям так и не удалось убедить граждан в том, что военный бюджет стоит поддерживать на прежнем высоком уровне. Но эти партии продолжали игнорировать общественность, интересы которой им положено представлять. Летом 1992 г. демократы и республиканцы в Конгрессе объединились, чтобы выступить против перенесения средств из статей военных расходов на гуманитарные потребности, и проголосовали за ассигнования в размере 120 млрд долл. на «оборону» Европы от нападения Советов, которая, по общему признанию, более не была в опасности (если таковая ей вообще когда-либо угрожала).
Демократы и республиканцы уже давно проводили единую «двухпартийную внешнюю политику», но в годы правления Р. Рейгана и Дж. Буша-старшего правительство Соединенных Штатов проявляло особую агрессивность в плане применения военной силы за рубежом. Это делалось либо напрямую, в форме вторжений, либо при помощи различных тайных операций по поддержке крайне правых диктатур, сотрудничавших с США.
Рейган пришел к власти после революции в Никарагуа, в ходе которой популярное движение сандинистов (названное так в честь революционного героя 20-х годов XX в. Аугусто Сандино) сбросило коррумпированную династию Сомосы (которую долгое время поддерживали американцы). Сандинисты, представлявшие собой коалицию марксистов, священников с левыми политическими взглядами и разного рода националистов, собирались передать крестьянам больше земель, предоставить бедноте возможность получить образование и медицинскую помощь.
Администрация Рейгана, усмотревшая во всем этом «коммунистическую» угрозу и, что более важно, вызов давно установленному контролю США над центральноамериканскими правительствами, немедленно начала действовать, чтобы свергнуть сандинистов. Она развязала тайную войну, поручив ЦРУ организовать контрреволюционные силы («контрас»), многие из лидеров которых являлись во времена Сомосы руководителями ненавистной национальной гвардии.
«Контрас», похоже, не пользовались поддержкой среди населения Никарагуа, поэтому их базы размещались в соседнем Гондурасе — крайне бедном государстве, где доминировали США. Они переходили границу с Никарагуа, совершали отличавшиеся особой жестокостью набеги на фермы и деревни, убивая мужчин, женщин и детей. Бывший полковник «контрас» Эдгар Чаморро, давая показания в Международном суде ООН, сказал:
Нам говорили, что единственным способом одержать победу над сандинистами является следование тактике, которую управление [ЦРУ] приписывает коммунистическим мятежам во всем мире: тактике убийств, похищений, грабежей и пыток… Многих мирных жителей хладнокровно убивали. Многих пытали, калечили, насиловали, грабили или подвергали другим издевательствам… Когда я соглашался примкнуть [к «контрас»]… я надеялся, что это будет организация никарагуанцев.
… Но [ «контрас»] оказались инструментом правительства США…
Секретность акций Соединенных Штатов в Никарагуа была обусловлена своей причиной; опросы общественного мнения показывали, что американцы выступали против военного вмешательства в дела этой страны.
В 1984 г. ЦРУ, используя латиноамериканских агентов, чтобы скрыть свое участие, заминировало гавани никарагуанских портов с намерением уничтожить суда. Когда произошла утечка информации об этом, министр обороны К. Уайнбергер сказал в программе телеканала «Эй-би-си ньюс»: «Соединенные Штаты не минируют порты Никарагуа».
Позднее в том же, 1984 г., Конгресс, реагируя то ли на общественное мнение, то ли на воспоминания о Вьетнаме, запретил Соединенным Штатам «прямые или косвенные, военные или полувоенные операции на территории Никарагуа». Администрация Рейгана решила проигнорировать этот закон и найти способы тайного финансирования «контрас» через «третьих лиц». Президент лично запросил по крайней мере 32 млн долл. у Саудовской Аравии. Дружественная диктатура Гватемалы использовалась для тайной доставки оружия «контрас». В этой же роли выступал и Израиль, который зависел от подл, ержки США и всегда был надежным партнером.
В 1986 г. история, опубликованная в одном из журналов Бейрута, стала сенсацией: Соединенные Штаты продавали оружие Ирану (предположительно своему врагу) в обмен на обещание этой страны выпустить заложников, которых удерживали мусульмане-экстремисты в Ливане, а также в обмен на заверение, что прибыли от продажи оружия будут переданы «контрас» на закупку вооружений.
Когда Рейгана спросили об этом на пресс-конференции в ноябре 1986 г., президент солгал четырежды: он заявил, что партия оружия, направленная в Иран, состояла лишь из нескольких противотанковых ракет (на самом деле их было 2 тыс.); что Соединенные Штаты не попустительствовали поставкам оружия третьими лицами; что оружие не обменивалось на заложников и, наконец, что целью операции было инициирование диалога с умеренными политическими силами в Иране. В действительности цель была двойственной: с одной стороны, освободить заложников и поставить это себе в заслугу, а с другой — оказать содействие «контрас».
За месяц до этого, когда транспортный самолет, перевозивший оружие для «контрас», был сбит никарагуанцами, а его пилот-американец захвачен, ложь приумножилась. Лгал помощник госсекретаря США Эллиот Абрамс. Говорил неправду госсекретарь Джордж Шульц («нет никакой связи с правительством США»). Росло количество доказательств, что захваченный пилот работал на ЦРУ.
Дело «Иран — контрас» стало ярким примером двойной линии обороны американского истеблишмента. Сначала отрицается истина. Если это вскрывается, тогда проводится не слишком тщательное расследование; пресса будет освещать события, но до сути дела не докопается.
Когда разразился скандал, ни Комитеты Конгресса по расследованию, ни пресса, ни судебный процесс над полковником Оливером Нортом, который отвечал за операцию помощи «контрас», не добрались до главных вопросов: в чем суть внешней политики США? дозволено ли президенту и его сотрудникам помогать террористической группировке в Центральной Америке с целью свержения правительства, которое, какими бы ни были его недостатки, имеет поддержку собственного народа, представляя собой значительный прогресс по сравнению с ужасными режимами, которые годами пользовались там благосклонностью Соединенных Штатов? что этот скандал дает Америке в плане понимания демократии, свободы убеждений и открытого общества?
Из широко освещенного в СМИ «контрагента»[254] так и не получилось мощной критики секретности в деятельности правительства или эрозии демократических ценностей, связанной с тайными акциями небольшой группы лиц, которые были ограждены от внимания к себе со стороны общественного мнения. Средства массовой информации в стране, которая гордится уровнем образования и информированности, сообщали гражданам самые поверхностные сведения.
Ограниченность критики этого дела со стороны Демократической партии была выявлена одним из ведущих политиков-демократов, сенатором от штата Джорджия Сэмом Нанном, который, пока шло расследование, сказал: «Мы, все мы, должны помочь президенту восстановить доверие к себе во внешнеполитических делах».
Лишь некоторые демократы были настроены более критически, о чем сожалел гарвардский профессор Джеймс К. Уилсон, член Консультативного совета по внешней разведке во времена Р. Рейгана. Уилсон с ностальгией вспоминал о «двухпартийном консенсусе» (эквивалент однопартийной системы в тоталитарном государстве). Больше всего его беспокоила «нехватка решимости действовать, как подобает великой державе».
Стало ясно, что президент Рейган и вице-президент Дж. Буш-старший были вовлечены в дело, ставшее известным как «Иран — контрас». Однако мелкие служащие старательно оберегали их, иллюстрируя знакомую государственную практику «отрицания под благовидным предлогом», когда высший чиновник, окруженный заместителями, под благовидным предлогом может отрицать свою причастность. Хотя конгрессмен из Техаса Генри Гонсалес предложил резолюцию об импичменте Рейгана, в Конгрессе ее быстро предали забвению.
Ни Рейгану, ни Бушу-старшему обвинений не предъявили. Напротив, Комитет Конгресса заставил мелких сошек дать показания, и некоторым были предъявлены обвинения. Один из них, Роберт Макфарлейн, бывший помощник Рейгана по вопросам национальной безопасности, попытался совершить самоубийство. Другой — полковник Оливер Норт предстал перед судом за дачу ложных показаний в Конгрессе. Его признали виновным, но не приговорили к тюремному заключению. Рейган спокойно удалился от дел, а следующим президентом США стал Джордж Буш-старший.
По иронии судьбы незаметный житель крохотного городка Одон (Индиана) стал косвеным участником скандала «Иран — контрас». Это был молодой человек по имени Билл Бриден, бывший священник, который вместе с женой и двумя детьми жил в типи в лесу, обучая детей самостоятельно. В его родном городе появился на свет и адмирал Джон Пойндекстер, сменивший Макфарлейна на посту помощника по вопросам национальной безопасности, который был глубоко замешан в незаконной деятельности в связи со скандалом «Иран — контрас».
Однажды Билл Бриден увидел, что городок в честь своего знаменитого уроженца, «своего парня», переименовал одну из улиц в «улицу Джона Пойндекстера». Бриден, пацифист и критик внешней политики США, возмущенный тем, что он считал чествованием аморального поведения правительства, украл знак с новым названием улицы. И после этого объявил, что отдаст его в обмен на «выкуп» в 30 млн долл., т. е. за сумму, полученную Ираном для перевода «контрас».
Бриден был арестован, предстал перед судом и провел несколько дней в тюрьме. Как потом выяснилось, он оказался единственным человеком, попавшим за решетку в связи с делом «Иран — контрас».
Скандал с «контрас» стал одним из многочисленных проявлений того, как правительство Соединенных Штатов нарушало собственные законы, преследуя определенную желаемую цель во внешней политике.
К концу войны во Вьетнаме в 1973 г. Конгресс, стремясь ограничить президентскую власть, которая столь безжалостно была использована в Индокитае, принял Закон о военных полномочиях, в котором говорилось:
«Президент во всех возможных случаях обязан советоваться с Конгрессом перед вовлечением Вооруженных сил Соединенных Штатов в военные действия или в ситуации, при которых обстоятельства ясно показывают неизбежность участия в таких действиях».
Практически сразу президент Джералд Форд нарушил этот Закон, приказав захватить камбоджийский остров и разбомбить город в Камбодже в отместку за временное задержание моряков американского торгового судна «Маягуэс». Перед тем как отдать приказы о нападениях, он с Конгрессом не советовался.
Осенью 1982 г., также проигнорировав требования Закона о военных полномочиях, президент Рейган направил американских морских пехотинцев вмешаться в опасную ситуацию в Ливане, где разгоралась гражданская война. В следующем году свыше 200 этих солдат погибли, когда террористы взорвали бомбу в их казармах.
Вскоре после упомянутых событий, в октябре 1983 г. (некоторые аналитики пришли к выводу, что это было сделано, чтобы отвлечь внимание от катастрофы в Ливане), Рейган отправил американские войска для вторжения на Гренаду — крохотный остров в Карибском море. В данном случае Конгресс уведомили, но с ним опять не проконсультировались. Причины, которые были приведены американскому народу для оправдания вторжения (которое официально называлось операцией «Вспышка гнева»), заключались в том, что недавний переворот в Гренаде подверг опасности жизни граждан США (студентов медицинской школы на острове), а также в том, что Соединенные Штаты действовали по просьбе Организации восточнокарибских государств вмешаться в ситуацию.
В необычайно едкой статье в «Нью-Йорк таймс» от 29 октября 1983 г. корреспондент газеты Бернард Гверцман не оставил от этих мотивов камня на камне:
Официальное обращение к США и другим дружественным государствам оказать военную помощь было высказано Организацией восточнокарибских государств в прошлое воскресенье по просьбе Соединенных Штатов, которые хотели иметь возможность представить доказательства, что их попросили действовать в соответствии с условиями договора этой организации. Однако формулировки данной официальной просьбы составлялись в Вашингтоне, после чего они были доведены до сведения лидеров карибских стран специальными эмиссарами США.
И Куба, и Гренада, увидев, что американские суда идут к Гренаде, направили срочные сообщения, пообещав, что безопасности американских студентов ничто не угрожает и призывая не осуществлять вторжение… Нет никаких признаков того, что администрация предпринимала целенаправленные усилия по мирной эвакуации американцев… Официальные лица признали, что не были склонны к тому, чтобы вести какие-либо переговоры с властями Гренады. «… Мы оказались там как раз вовремя», — заявил президент… Основным камнем преткновения является вопрос о том, угрожала ли американцам опасность в такой степени, чтобы оправдать вторжение. Никто из официальных лиц не представил убедительных доказательств того, что к гражданам США плохо относились или что они не могли покинуть страну, если бы пожелали.
Как сказал Гверцману один высокопоставленный американский чиновник, Соединенные Штаты должны показать (стремясь преодолеть ощущение поражения во Вьетнаме), что они являются действительно мощной державой: «К чему проводить учения и как-то еще демонстрировать силу, если ее никак нельзя применить?»
Связь между военной интервенцией со стороны США и продвижением капиталистических интересов всегда была наиболее очевидна применительно к странам Карибского бассейна. Что касается Гренады, то в появившейся через восемь лет после интервенции статье в «Уоллстрит джорнэл» (29 октября 1991 г.) говорилось о «банковском вторжении» и отмечалось, что в столице Гренады Сент-Джорджесе с населением 7,5 тыс. человек располагалось 118 офшорных банков, т. е. по одному на каждых 64 жителя. «Сент-Джорджес стал Касабланкой Карибского бассейна, быстро растущим раем для отмывания денег, уклонения от налогов и всевозможных финансовых махинаций…»
Изучавший различные военные интервенции, предпринятые США, политолог С. Шалом в работе «Алиби империи» пришел к выводу, что население стран, подвергшихся вторжению, умирало «не во имя спасения граждан США, которые были бы в гораздо большей безопасности, не случись американская интервенция, а ради того, чтобы Вашингтон мог четко заявить, что правит Карибским регионом и готов к припадку насилия для навязывания своей воли». Он продолжил свои рассуждения:
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 147; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!