Картер-Рейган-Буш: двухпартийный консенсус 1 страница
Уже прошла половина XX в., когда историк Р. Хофстедтер в своей работе «Американская политическая традиция» решил исследовать роль крупнейших национальных лидеров от Т. Джефферсона и Э. Джексона до Г. Гувера и обоих Рузвельтов — республиканцев и демократов, либералов и консерваторов. Хофстедтер пришел к выводу о том, что «широта взглядов, исповедуемых главными игроками в основных политических партиях, всегда была ограничена горизонтами собственности и предпринимательской деятельности… Они относились к экономическим свойствам культуры капитализма, так же как к необходимым качествам человеческого характера… А культура эта имела жестко националистический характер…»
Приближаясь к концу столетия и решив присмотреться к последней четверти века, мы можем заметить ту же ограниченность взглядов, о которой говорил Хофстедтер: свойственную капитализму поддержку огромных состояний, при том что рядом существовала отчаянная бедность; характерную для национализма поддержку войны как средства решения проблем и подготовку к ведению военных действий. Власть переходила от республиканцев к демократам и обратно, но ни одна из партий не проявила способности выйти за пределы такой философии.
После катастрофической войны во Вьетнаме был уотергейтский скандал. В сфере экономики значительная часть населения чувствовала все большую неуверенность в завтрашнем дне, усилились экологические проблемы, набирали обороты культура насилия и распад семьи. Очевидно, что такие ключевые вопросы не могли быть решены без коренных изменений в социально-экономической структуре общества. Но ни один из кандидатов главных политических партий не предлагал таких перемен.
|
|
|
Книга «Американская политическая традиция» сохраняла свою актуальность.
Косвенно, возможно сами того не осознавая, избиратели признавали этот факт и многие из них держались подальше от избирательных участков или принимали участие в выборах без особого энтузиазма. Все чаще они заявляли, пусть только путем неучастия в выборах, о своей отстраненности от политической системы. В 1960 г. в президентских выборах участвовали 63 % граждан, имеющих право голоса. К 1976 г. этот показатель упал до 53 %. По данным опроса, проведенного совместно телеканалом «Си-би-эс ньюс» и газетой «Нью-Йорк таймс», свыше половины респондентов заявили о том, что, по их мнению, государственные чиновники не думают о таких людях, как они. Достаточно характерным является ответ одного водопроводчика: «Президент Соединенных Штатов не собирается решать наши проблемы. Слишком они большие, эти проблемы».
В обществе увеличивалось вызывавшее тревогу несоответствие. В прессе и на телеэкранах на первом плане была предвыборная политика, а деятельность президентов, членов Конгресса и Верховного суда, других официальных лиц преподносились таким образом, будто они и составляют историю страны. Однако во всем этом было нечто искусственное, раздутое, призванное убедить скептически настроенную публику в том, что это и есть главное, что общественности стоит надеяться на вашингтонских политиков, никто из которых не вселял особого вдохновения, поскольку казалось, что за всей этой напыщенностью, риторикой и обещаниями скрывается тот факт, что прежде всего этих людей волнует собственный политический вес.
|
|
|
Дистанция между политикой и народом нашла четкое отражение в культуре. Там, где должна была быть лучшая журналистика, неподконтрольная корпорациям, т. е. на общественном телевидении, интересы общества усматривались с трудом. Широкая публика не привлекалась к участию в ведущем политическом форуме на общественном ТВ — вечерней программе «Час новостей с Макнилом и Лерером». Она могла лишь наблюдать в качестве телезрителя бесконечный парад конгрессменов, сенаторов, правительственных чиновников и всяческих экспертов, приглашавшихся на эти передачи.
|
|
|
На коммерческом радио проявления консенсуса, за исключением программ, содержавших фундаментальную критику, были особенно очевидны. В середине 80-х годов, когда президентом был Рональд Рейган, «доктрина справедливости»[245] Федеральной комиссии по связи, которая предполагала предоставление одинакового времени в эфире выразителям разных взглядов, была отменена. К началу 90-х аудитория радиопрограмм в виде бесед составляла около 20 млн человек, на которых обрушился ежедневный поток тирад со стороны ультраконсервативных «ведущих» ток-шоу, при том что гости левых убеждений на передачи не приглашались.
Граждане, утратившие иллюзии относительно политики и того, что выдавали за интеллектуальные политические беседы, обратили внимание (или позволили обратить свое внимание) на развлекательные жанры, колонки слухов, описания десятков тысяч схем самопомощи. Маргинальные элементы общества стали более жестокими, находя «козлов отпущения» в собственной среде (одни группы малоимущих чернокожих боролись против других) или направляя насилие против представителей других рас, иммигрантов, изображаемых в демоническом облике иностранцев, матерей-одиночек, получающих пособие, мелких правонарушителей (защищая при этом боссов преступного мира).
|
|
|
Были и другие граждане, которые пытались сохранить идеи и идеалы времен 60-х — начала 70-х годов XX в. не только в воспоминаниях, но и в действиях. И в самом деле, по всей стране жили люди, о которых не упоминалось в прессе и которых игнорировали политики, в то время как они энергично занимались общественной деятельностью в тысячах организаций на местном уровне. Эти организации проводили активные кампании в защиту окружающей среды и прав женщин, добивались достойного медицинского обслуживания (в том числе оповещая о кошмарах СПИДа), жилья для бездомных, выступали против увеличения военных расходов.
Такая деятельность не была похожа на то, что происходило в 60-х годах, когда волна протеста против расовой сегрегации и войны стала преобладающей общенациональной силой. Люди предпринимали большие усилия, борясь против бесчувственных политиков и пытаясь привлечь внимание простых американцев, большинство которых мало надеялись как на участие в выборах, так и на выражение протеста.
Период президентства Джимми Картера, приходившийся на 1977–1980 гг., характеризуется попыткой части истеблишмента, представленного в руководстве Демократической партии, воодушевить утративших иллюзии граждан. Однако Картер, несмотря на несколько жестов в сторону чернокожего населения и бедноты, а также рассуждения о «правах человека» за рубежом, оставался в пределах исторически сложившихся политических ограничений американской системы, защищая корпоративные богатства и власть, сохраняя гигантскую военную машину, которая истощала ресурсы нации, и создавая альянсы США с зарубежными режимами-тираниями правого толка.
По-видимому, кандидатура Картера являлась выбором мощной и влиятельной транснациональной группы, известной под названием «Трехсторонняя комиссия». По сведениям журнала «Фар Истерн экономик ревью», — два основателя Комиссии Дэвид Рокфеллер и Збигнев Бжезинский считали, что он — хороший кандидат на президентских выборах 1975 г. с учетом того, что «замученная "Уотергейтом" Республиканская партия была обречена на проигрыш…».
С точки зрения истеблишмента, роль Картера на посту президента должна была сводиться к тому, чтобы остановить стремительно растущее разочарование американского народа в правительстве, экономической системе, гибельных военных авантюрах за рубежом. В ходе избирательной кампании он старался обращаться к разуверившимся и разъяренным. Картер более всего апеллировал к чернокожим, чей бунт в 60-х годах был самым страшным для власти вызовом с момента выступлений профсоюзов и безработных в 30-х годах XX столетия.
Лозунги Картера носили «популистский» характер, т. е. он обращался к тем сегментам общества, которые считали, что находятся в плену у сильных мира сего. Хотя сам кандидат в президенты был миллионером, разбогатевшим на выращивании арахиса, он подавал себя публике как простой фермер. До самого конца поддерживая войну во Вьетнаме, Картер представлялся человеком, якобы симпатизировавшим тогда антивоенно настроенным американцам, а многим повзрослевшим молодым бунтарям 60-х он понравился тем, что обещал урезать военный бюджет.
В широко разрекламированном выступлении перед юристами Картер говорил о том, что является противником использования закона для защиты богатых. Он назначил чернокожую Патрицию Харрис на пост министра жилищного строительства и городского развития, а ветерана негритянского движения за гражданские права Эндрю Янга-младшего — на должность постоянного представителя США при ООН. Программу «молодежных корпусов по местожительству» возглавил бывший в молодости активистом антивоенного движения Сэм Браун.
Однако наиболее важные из произведенных Картером назначений соответствовали тому, что было сказано в докладе Трехсторонней комиссии, подготовленном гарвардским политологом С. Хантингтоном, в котором говорилось, что, какие бы группы населения ни голосовали за избрание кандидата президентом, когда он уже избран, «тогда имеет значение… его способность мобилизовать поддержку со стороны руководителей ключевых институтов…». Интеллектуал-традиционалист времен холодной войны З. Бжезинский стал у Картера помощником по вопросам национальной безопасности. Согласно «Документам Пентагона», назначенный на должность министра обороны Гарольд Браун во время войны во Вьетнаме «предусмотрел устранение практически всех ограничений при осуществлении бомбардировок». Министр энергетики Джеймс Шлесинджер в свою бытность министром обороны в администрации Р. Никсона характеризовался одним из вашингтонских обозревателей как человек, «проявляющий почти миссионерское рвение в попытках повернуть вспять тенденцию к снижению расходов на оборону». Шлесинджер также был ярым сторонником активного развития атомной энергетики.
Другие назначенцы в состав правительства имели прочные корпоративные связи. Вскоре после избрания Дж. Картера на пост президента один обозреватель, специализировавшийся на теме финансов, писал: «До сих пор действия мистера Картера, его комментарии и особенно кабинетные назначения вселяют все больше уверенности в деловое сообщество». Вашингтонский репортер-ветеран Том Уикер отмечал: «Имеется достаточно свидетельств того, что мистер Картер пока делает все, чтобы заслужить доверие со стороны Уолл-стрита».
Президент стал инициатором утонченной политики по отношению к репрессивным режимам. Он использовал представителя при ООНЗ
Э. Янга-младшего для создания в африканских государствах образа США как страны доброй воли и призывал ЮАР смягчить политику касательно черного населения. Мирное разрешение проблем Южной Африки было необходимо по стратегическим причинам; территория этой страны использовалась для размещения радарных систем слежения. Туда также поступали крупные американские инвестиции, и ЮАР являлась важнейшим источником необходимого сырья (особенно алмазов). Соответственно, Соединенные Штаты нуждались там в стабильном правительстве, а продолжавшаяся политика апартеида могла привести к гражданской войне.
Похожий подход, состоявший в сочетании удовлетворения имеющих практическое значение стратегических потребностей и улучшения ситуации в сфере прав человека, использовался и по отношению к другим странам. Но, поскольку основным мотивом была практичность, а не человеколюбие, часто проявлялась тенденция к показным изменениям, как, например, в случае с Чили, где из тюрьмы выпустили нескольких политзаключенных. Когда член палаты представителей Герман Бадильо выдвинул в Конгрессе предложение, в соответствии с которым от представителей Соединенных Штатов во Всемирном банке и в других международных финансовых организациях требовалось голосовать против предоставления займов странам, которые систематически нарушали элементарные права человека, применяли пытки и содержали людей под стражей без суда, Картер направил личные письма каждому конгрессмену с призывом провалить эту поправку. Она была принята палатой представителей в ходе открытого голосования, но отвергнута сенатом.
При президенте Картере Соединенные Штаты продолжали поддерживать по всему миру режимы, которые бросали за решетку инакомыслящих, практиковали пытки и массовые убийства. Это имело место на Филиппинах, в Иране, Никарагуа и Индонезии, где жители Восточного Тимора уничтожались в ходе операций, весьма напоминавших по методам геноцид.
Журнал «Нью рипаблик», казалось бы представлявший либеральный спектр истеблишмента, с одобрением писал о политике Картера: «… американская внешняя политика в ближайшие четыре года, по сути, расширит философские подходы, выработанные… в годы администраций Никсона и Форда. Это отнюдь не негативная перспектива… Преемственность должна иметь место. Она является частью истории…»
Картер хотел предстать в качестве друга антивоенного движения, но, когда весной 1972 г. Р. Никсон велел заминировать порт Хайфон и возобновить бомбардировки Северного Вьетнама, он призвал «обеспечить президенту Никсону опору и поддержку — даже если мы и не согласны с отдельными его решениями». После своего избрания на пост президента Картер отказался предоставить Вьетнаму средства на восстановление, несмотря на тот факт, что территория страны была опустошена американскими бомбардировками. Когда на одной из пресс-конференций ему задали вопрос по этому поводу, президент ответил, что на США не лежат какие-либо особые обязательства, поскольку «уничтожение было взаимным».
Учитывая, что Соединенные Штаты отправили через полмира огромное число бомбардировщиков и 2 млн солдат, а спустя восемь лет крошечная страна потеряла более 1 млн жителей и осталась в руинах, это было поразительное заявление.
Одним из намерений истеблишмента, видимо, было стремление показать войну будущим поколениям в ином свете, чем она представала даже в созданных в недрах министерства обороны «Документах Пентагона», т. е. не как безжалостное нападение на гражданское население во имя стратегических военных и экономических интересов, а как досадную ошибку. Н. Хомский, один из ведущих представителей антивоенно настроенной интеллектуалов периода вьетнамской войны, наблюдая в середине 1978 г. за тем, как история этой войны предстает в основных средствах массовой информации, написал, что СМИ «уничтожают историческую достоверность и заменяют ее на более удобную историю… сводя "уроки" войны к общественно нейтральным категориям: промахам, неосведомленности и расходам».
Совершенно ясно, что администрация Картера старалась положить конец разочарованию американского народа после войны во Вьетнаме, пытаясь проводить более приемлемый и менее агрессивный внешнеполитический курс. Отсюда — упор на «права человека», давление на ЮАР и Чили в целях смягчения их внутренней политики. Но при более пристальном рассмотрении эти либеральные внешнеполитические меры были призваны сохранить в неизменном виде мощь Вооруженных сил США и американского бизнеса и их влияние на другие страны мира.
Возобновление переговоров о судьбе Панамского канала с крошечной центральноамериканской республикой Панамой — наглядный тому пример. Канал экономил американским компаниям до 1,5 млрд долл. в год на доставке товаров, США ежегодно собирали пошлину за проход по нему в размере 150 млн долл. (из которых правительство Панамы получало 2,3 млн долл.), имея в зоне канала 14 военных баз.
В 1903 г. Соединенные Штаты спланировали революцию в Колумбии, создали в Центральной Америке небольшую республику Панаму и навязали ей договор, который предоставлял США право иметь в районе военные базы, контролировать Панамский канал и «навечно» обладать суверенитетом над зоной канала. В 1977 г. администрация Картера, реагируя на антиамериканские настроения в этой стране, решила пересмотреть условия договора. «Нью-Йорк таймс» писала о канале откровенно: «Мы украли его, а затем изъяли из учебников по истории улики, свидетельствующие о преступлении».
К 1977 г. Панамский канал утратил военное значение. Через него не могли проходить крупнотоннажные танкеры или авианосцы. Этот фактор, а также антиамериканские бунты в Панаме заставили администрацию Картера, несмотря на возражения консерваторов, вести переговоры о заключении нового договора, в котором предусматривалось постепенное закрытие военных баз США (их можно было с легкостью перенести в соседние районы). Через некоторое время канал должен был стать собственностью Панамы. В договоре также содержались нечеткие положения, которые можно было бы при определенных обстоятельствах рассматривать как основания для американской интервенции.
Какова бы ни была искушенность Картера во внешней политике, в этой сфере в конце 60-х и в течение 70-х годов существовал ряд важнейших факторов. Американские компании активно действовали по всему миру в невиданных ранее масштабах. К началу 70-х годов насчитывалось около 300 корпораций, в том числе 7 крупнейших банков, которые получали 40 % чистой прибыли за пределами Соединенных Штатов. Формально их называли «транснациональными», но на деле 98 % высшего руководства составляли американцы. В качестве отдельно стоящей группы данные компании представляли собой третью по масштабу экономику в мире, после США и Советского Союза.
В течение долгого времени отношения этих глобальных корпораций с бедными странами строились на основе эксплуатации последних, что следует из статистических данных министерства торговли США. При том что в 1950–1965 гг. американские корпорации в Европе инвестировали 8,1 млрд долл., получив 5,5 млрд долл. прибыли, в Латинской Америке при объеме инвестиций 3,8 млрд долл. прибыли составили 11,2 млрд долл., а в Африке при инвестициях размером 5,2 млрд долл. совокупная прибыль исчислялась 14,3 млрд долл.
Имела место классическая для империализма ситуация, когда страны, обладавшие природными богатствами, становились жертвами более мощных держав, чья сила проистекала из этих захваченных ресурсов. Американские корпорации на сто процентов зависели от поставок из бедных государств алмазов, кофе, платины, ртути, каучука и кобальта. Они получали из-за рубежа 98 % марганца, 90 % хрома и алюминия. При этом от 20 до 40 % импорта определенных видов сырья (платины, ртути, кобальта, хрома, марганца) приходилось на Африку.
Другой неизменной частью американской внешней политики, вне зависимости от того, занимали Белый дом демократы или республиканцы, было обучение иностранных военных. Сухопутные силы США содержали в зоне Панамского канала школу «Америкас», которую окончили тысячи военачальников из стран Латинской Америки. К примеру, шесть выпускников были членами чилийской военной хунты, свергнувшей в 1973 г. избранное на свободных выборах правительство Альенде. Американский начальник школы сообщил репортеру: «Мы сохраняем связь с нашими выпускниками, а они имеют контакты с нами».
Однако Соединенные Штаты культивировали репутацию страны, которая щедро делится своими богатствами. США регулярно оказывали помощь жертвам стихийных бедствий. Однако эта помощь часто зависела от политической лояльности. Во время шестилетней засухи в западных районах Африки от голода погибли 100 тыс. человек. В докладе, подготовленном Фондом Карнеги, говорилось, что Агентство международного развития США (ЭЙД)[246] неэффективно и нерадиво помогало кочевникам Сахеля[247] в Западной Африке — региона, охватывающего территории шести государств. Реакция ведомства на доклад сводилась к тому, что у этих стран «нет тесных исторических, экономических или политических связей с Соединенными Штатами».
В начале 1975 г. в прессе прошло следующее сообщение из Вашингтона: «Госсекретарь Генри Киссинджер официально объявил о начале политики избирательного сокращения американской помощи тем государствам, которые выступали против США во время голосования в ООН. В некоторых случаях сокращения поставок касаются продуктов питания и гуманитарной помощи».
Подавляющая часть поддержки носила откровенно военный характер. К 1975 г. США экспортировали вооружения на сумму 9,5 млрд долл. Картер обещал покончить с продажей оружия репрессивным режимам, но, когда его администрация пришла к власти, большая часть этой торговли сохранилась.
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 133; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!