Война — это здоровье государства» 17 страница
Через три недели после казни Дьема сам американский президент стал жертвой покушения, и его место занял вице-президент Линдон Джонсон.
Генералы, пришедшие на смену Дьему, не смогли уничтожить НФОЮВ. Руководители США вновь и вновь выражали недоумение по поводу популярности Фронта и высокого боевого духа его бойцов. Историки Пентагона писали, что, когда в январе 1961 г. Эйзенхауэр встречался с избранным в президенты Кеннеди, он «вслух задавался вопросом, почему при подобном вмешательстве мы всегда обнаруживаем, что боевой дух коммунистических сил выше, чем дух сил демократии». А генерал Максвелл Тейлор в конце 1964 г. докладывал:
Способность Вьетконга постоянно пополнять свои отряды и извлекать пользу из своих потерь является одной из загадок партизанской войны… Вьетконговские отряды не только обладают способностью к возрождению, подобно фениксу, но и поразительной способностью поддерживать боевой дух. Лишь в редких случаях мы имели доказательства низкого морального состояния среди вьетконговских пленников или обнаруживали такие факты в захваченных у Вьетконга документах.
В начале августа 1964 г. президент Джонсон воспользовался не вполне понятным инцидентом в Тонкинском заливе у побережья Северного Вьетнама для начала полномасштабной войны против Вьетнама. Джонсон и министр обороны Роберт Макнамара заявили общественности своей страны, что американские эсминцы подверглись нападению со стороны северовьетнамских торпедных катеров. «В ходе обычного патрулирования в международных водах, — говорил Макнамара, — эсминец США "Мэдаркс" был неспровоцированно атакован». Позже выяснилось, что эпизод в Тонкинском заливе являлся выдумкой и высокопоставленные американские официальные лица просто лгали общественности — как они это делали при вторжении на Кубу во времена администрации Кеннеди. В действительности же проводилась секретная операция с участием ЦРУ по нападению на береговые укрепления Северного Вьетнама, так что если атака и имела место, то она не была «неспровоцированной». И это не являлось «обычным патрулированием», так как «Мэдаркс» выполнял специальное задание по электронному шпионажу. И данная миссия осуществлялась не в международных, а в территориальных водах Вьетнама. Как стало известно, никакие торпедные катера не вели стрельбу по «Мэддоксу», о чем заявлял Макнамара. Еще одно сообщение — о нападении на другой эсминец двумя днями позже, которое Джонсон назвал «явной агрессией в открытом море», — тоже, по-видимому, было выдумкой.
|
|
|
Во время этого инцидента госсекретаря Д. Раска спросили в интервью для телекомпании Эн-би-си:
|
|
|
ЖУРНАЛИСТ: Какое объяснение имеется у вас в связи с этим неспровоцированным нападением?
PACK: Знаете ли, я не могу, если честно, дать вполне удовлетворительное объяснение. Существует пропасть во взаимопонимании между тем миром и нашим миром, идеологическая по характеру. Они видят то, что мы считаем реальным миром, совсем по-другому. Сам процесс их логики иной. Так что очень трудно через эту огромную идеологическую пропасть проникнуть в сознание друг друга.
В результате «нападения» в Тонкинском заливе появилась резолюция Конгресса, единогласно одобренная палатой представителей и утвержденная сенатом лишь при двух голосах против. Джонсон получил полномочия по своему усмотрению предпринимать военные действия в Юго-Восточной Азии.
За два месяца до инцидента руководители правительства США обсуждали в Гонолулу проект этой резолюции. Как свидетельствуют «Документы Пентагона», Раск на этом заседании заявил, что «на сегодняшний день в Соединенных Штатах общественное мнение о нашей политике в Юго-Восточной Азии заметно разделилось, следовательно, президент нуждается в гарантиях поддержки».
Тонкинская резолюция давала Джонсону полномочия начать военные действия без объявления войны Конгрессом, что предусматривалось Конституцией США. Ряд исков, поданных во время этой войны, призывал Верховный суд, который должен был обеспечивать соблюдение Конституции, объявить вьетнамскую войну неконституционной. Однако Суд раз за разом отказывался от рассмотрения данного вопроса.
|
|
|
Сразу после инцидента в Тонкинском заливе американские военные самолеты начали бомбардировку Северного Вьетнама. В течение 1965 г. в Южный Вьетнам было направлено 200 тыс. солдат армии США, а в 1966 г. — еще 200 тыс. К началу 1968 г. там находилось свыше 500 тыс. американских военных, а самолеты сбрасывали бомбы в количестве, не имевшем прецедента в истории. До окружающего мира доносились лишь слабые отзвуки человеческих страданий, вызванных этими бомбардировками. Пятого июня 1965 г. «Нью-Йорк таймс» опубликовала сообщение из Сайгона:
Как только коммунисты в прошлый понедельник отступили из [провинции] Квангнгай, бомбардировщики Соединенных Штатов нанесли удар по горам, к которым те направились. Множество вьетнамцев — по некоторым оценкам, до 500 человек — погибло в результате этих налетов. По утверждению американской стороны, они были солдатами Вьетконга. Но три из четверых пациентов, обратившихся после этого во вьетнамские госпитали с ожогами от напалма или желеобразного бензина, оказались простыми крестьянками.
|
|
|
Шестого сентября в прессе появилось другое сообщение из этого города:
В провинции Бьенхоа к югу от Сайгона 15 августа самолет США случайно подверг бомбежке буддистскую пагоду и католическую церковь… уже в третий раз в 1965 г. пагода становится объектом бомбардировок. Расположенный в том же районе храм религиозной секты «Као Дай» в этом году подвергался бомбардировке дважды.
В другой провинции дельты реки есть женщина, у которой обе руки сожжены напалмом, а ее веки так сильно обгорели, что она не может их закрывать. Когда наступает время сна, семья кладет ей на голову одеяло. Двое детей этой женщины погибли во время того же налета, который искалечил ее.
Не многие американцы могут оценить, что их страна делает своими налетами с Южным Вьетнамом… каждый день там гибнут невинные гражданские лица.
Обширные районы Южного Вьетнама были объявлены «зонами свободного огня». Это означало, что все, кто оставался в них: гражданские лица, старики, дети, — считались противником и могли подвергаться бомбовым атакам. Деревни, заподозренные в пособничестве Вьетконгу, становились объектом карательных операций — мужчин, способных носить оружие, убивали, дома сжигали, женщин, детей и стариков отправляли в лагеря беженцев. Дж. Шелл в своей книге «Деревня Бен Сук» описывает такую операцию: селение окружено, подвергнуто атаке, человек, ехавший на велосипеде, застрелен, трое людей, отдыхавших на берегу реки, убиты, дома разорены, женщины, дети, старики собраны вместе и изгнаны из домов своих предков.
ЦРУ в рамках программы «Операция "Феникс"» тайно, без суда казнило в Южном Вьетнаме по крайней мере 20 тыс. гражданских лиц, заподозренных в участии в коммунистическом подполье. Проправительственный аналитик писал в журнале «Форин афферс» в январе 1975 г.: «Хотя в ходе программы "Феникс" несомненно погибло и попало в тюрьмы много невинных гражданских лиц, в результате ее было также уничтожено и много людей, входивших в коммунистическую инфраструктуру». После войны опубликованные данные Международного Красного Креста продемонстрировали, что в южновьетнамских лагерях для военнопленных в разгар войны находилось от 65 до 70 тыс. человек, которых часто подвергали избиениям и пыткам. За этим нередко наблюдали и иногда участвовали в таких акциях американские советники. Наблюдатели Красного Креста в двух основных лагерях для военнопленных — на острове Фу Квок и в Ки Ноне, в которых находились и американские советники, — выявили факты систематической жестокости.
К концу вьетнамской войны на страну было сброшено 7 млн тонн бомб, что более чем вдвое превысило число бомб, сброшенных в Европе и Азии в годы Второй мировой войны. При этом на каждого жителя Вьетнама приходилось по одной 500-фунтовой бомбе. По оценкам, в стране насчитывалось 20 млн бомбовых воронок. Кроме того, с самолетов с целью уничтожения деревьев и любой растительности разбрызгивались ядовитые вещества — территория, подвергшаяся действию таких препаратов, по величине равнялась штату Массачусетс. Вьетнамские матери информировали о врожденных дефектах своих детей. Биологи Йельского университета, применяя тот же яд (2,4,5,Т) на мышах, сообщали о врожденных аномалиях у мышиного потомства и доказывали: у них нет оснований утверждать, что последствия для человека были бы другими.
Шестнадцатого марта 1968 г. рота американских солдат вошла в Милай 4 [община Сонгми] в провинции Квангнгай. Они окружили ее жителей, включая стариков и женщин с детьми на руках. Людей загнали в траншею, где американские военнослужащие методично их расстреляли. В «Нью-Йорк таймс» были опубликованы показания стрелка Джеймса Дорси на процессе лейтенанта Уильяма Колли:
Лейтенант Колли и рыдающий стрелок по имени Пол Мидло — тот самый, что кормил детей конфетами, прежде чем застрелить их, — сбрасывали пленников в траншею…
«Лейтенант Колли отдал приказ стрелять, я не помню точно слов — что-то подобное "Открыть огонь".
Мидло повернулся ко мне и сказал: "Стреляй! Почему ты не стреляешь?"
Он плакал.
Я сказал: “Я не могу. Я не буду”.
Тогда лейтенант Колли и Мидло направили свои винтовки в сторону траншеи и начали стрелять.
Люди лежали один на другом; матери старались прикрыть своих детей…»
Журналист Сеймур Херш в книге «Милай 4» пишет:
Когда в ноябре 1969 г. армейские следователи добрались до этой безжизненной территории, что было связано с расследованием в Соединенных Штатах инцидента в Милай, они обнаружили массовые захоронения в трех местах, а также траншею, полную трупов. По оценкам, истреблению подверглись от 450 до 500 человек, которых похоронили там же.
Армия старалась избежать огласки случившегося. Но достоянием общественности стало письмо рядового Рона Риденауэра, слышавшего об этой бойне. Существовали фотографии, снятые во время убийств армейским фотографом Роналдом Хэйберлом. Об этом написал С. Херш, в ту пору работавший на антивоенное агентство новостей в Юго-Восточной Азии под названием «Диспэтч ньюс сервис». Рассказ о резне появился в мае 1968 г. в двух французских публикациях, одна из которых называлась «Южный Вьетнам в борьбе», а другая была издана делегацией Северного Вьетнама на мирных переговорах в Париже, — но американская пресса не обратила на них внимания.
Несколько офицеров, принимавших участие в бойне в Милай, были отданы под суд, но только лейтенанта Уильяма Колли признали виновным. Его приговорили к пожизненному заключению, но этот срок дважды сокращался; Колли отсидел всего три года — Никсон отдал распоряжение о помещении его под домашний арест вместо обычной тюрьмы, — а затем он был помилован. Тысячи американцев встали на защиту бывшего лейтенанта. Часть из них сделала это по патриотическим мотивам, оправдывая его действия как необходимые в борьбе против «коммунистов». Другая часть, по-видимому, осознавала несправедливость осуждения одного человека в условиях войны, сопровождавшейся множеством подобных жестокостей. Полковник Оран Хендерсон, которого обвинили в сокрытии резни в Милай, сказал репортерам в начале 1971 г.: «У каждой части размером с бригаду есть своя Милай, запрятанная где-нибудь».
Действительно, бойня в Милай была уникальна лишь по своим деталям. Херш сообщал о письме рядового солдата своей семье, опубликованном в одной из местных газет:
Дорогие мама и папа,
Сегодня мы ходили на задание, и я не очень горжусь собой, моими друзьями или моей страной. Мы сожгли все встретившиеся нам хижины!
Это была небольшая цепь деревень, и их жители были невероятно бедны. Мое подразделение сожгло и разграбило их скудные пожитки. Позвольте мне объяснить вам ситуацию.
Хижины здесь крыты пальмовыми листьями. Внутри каждой из них — укрытие, вырытое в высохшей грязи. Эти укрытия призваны защитить семьи. Что-то похожее на бомбоубежище.
Командиры моего подразделения, тем не менее, выдумали, что эти убежища нужны для нападения. Так что нам приказали сжечь дотла каждую хижину, в которой было такое укрытие.
Сегодняшним утром в гуще этих домов приземлились десять вертолетов, и из каждой «вертушки» выпрыгнуло по шесть человек, и мы открыли огонь, как только коснулись ногами земли. Мы стреляли по всем хижинам, по которым могли…
После этого мы сожгли эти постройки… Все [жители] плакали, просили и молили, чтобы мы не отрывали их друг от друга и не забирали их мужей и отцов, сыновей и дедов. Женщины причитали и стонали.
Потом они в ужасе смотрели, как мы сжигаем их дома, личные вещи и еду. Да, мы сожгли весь рис и застрелили всех домашних животных.
Чем непопулярнее становилось правительство в Сайгоне, тем более отчаянные военные усилия предпринимались, чтобы компенсировать это. В секретном докладе Конгресса в конце 1967 г. говорилось, что Вьетконг раздал крестьянам в 5 раз больше земли, чем южновьетнамские власти, программа которых по распределению наделов «по существу, застопорилась». В докладе говорилось: «Вьетконг уничтожил господство землевладельцев и перераспределил земли, принадлежавшие отсутствующим хозяевам и правительству Южного Вьетнама в пользу безземельных и тех, кто сотрудничал с представителями Вьетконга».
Непопулярность сайгонского режима объясняет успехи НФОЮВ в его проникновении в столицу и другие города, находившиеся под правительственным контролем в начале 1968 г. Их жители ничего не сообщали администрации. Это позволило НФОЮВ начать неожиданное наступление (совпавшее с праздником Тет, вьетнамским Новым годом), в результате которого его бойцы заняли центр Сайгона, блокировали аэродром Тонсоннут и даже захватили на короткое время американское посольство. Наступление было отбито, но оно продемонстрировало, что вся огромная огневая мощь, обрушенная Соединенными Штатами на Вьетнам, не уничтожила НФОЮВ, не подорвала его боевой дух, не лишила поддержки со стороны населения и не сломила его волю к борьбе. Это заставило правительство США по-новому оценить ситуацию и посеяло сомнения в американском народе.
Бойня в Милай, совершенная ротой обычных солдат, выглядела незначительным событием по сравнению с планами некоторых высокопоставленных военных и гражданских руководителей, намеревавшихся подвергнуть гражданское население Вьетнама массовому уничтожению. В начале 1966 г. помощник министра обороны Джон Макноутон, убедившись, что крупномасштабные бомбардировки населенных пунктов в Северном Вьетнаме не приносят желаемого результата, предложил иную стратегию. Воздушные налеты на деревни, говорил он, «вызывают волну сопротивления и неприятия за границей и внутри страны». Вместо этого он предлагал следующее:
Разрушение шлюзов и плотин, если осуществлять это правильным образом, может… дать очень многое. Это следует изучить. Такое разрушение не приводит к тому, что люди погибают или тонут. Затопление рисовых посевов через некоторое время приведет к повсеместному голоду (более миллиона человек?), в том случае если не обеспечить поставок продовольствия — которые мы и должны предложить «за столом переговоров».
Массированные бомбардировки были направлены на подавление воли вьетнамцев к сопротивлению, подобно бомбежкам населенных центров Германии и Японии во время Второй мировой войны — несмотря на публичные заверения президента Джонсона, что атакам подвергаются лишь «военные цели». Характеризуя налеты, правительство использовало выражение «еще один поворот винта». В 1966 г. ЦРУ, согласно «Документам Пентагона», рекомендовало «программу бомбардировок большей интенсивности», направленных против «устойчивости режима как целенаправленной системы».
Между тем по другую сторону вьетнамской границы, в соседнем Лаосе, где правительству правых, пришедшему к власти благодаря ЦРУ, угрожало восстание, был испепелен в результате бомбардировок один из прекраснейших уголков Земли — Долина кувшинов. Об этом не сообщалось ни правительством, ни прессой, но Фред Брэнфмен, американец, живший в Лаосе, писал в книге «Голоса из Долины кувшинов»:
На Долину кувшинов с мая 1964 по сентябрь 1969 г. было совершено более 25 тыс. авианалетов; на нее было сброшено более 75 тыс. тонн бомб; тысячи людей были убиты и ранены, десятки тысяч загнаны в подземелье, и все, что было на поверхности, сровняли с землей.
Брэнфмен, говоривший по-лаосски и долго живший в деревне в лаосской семье, взял интервью у сотен беженцев, которые наводнили столицу страны Вьентьян. Он записал их устные свидетельства и сохранил их рисунки. Двадцатишестилетняя медсестра из Сиангкхуанга так рассказывала о своей жизни в деревне:
В моей деревне я была одним целым с землей, воздухом, горными пастбищами, почвой, подготовленной к посевам риса и зерновых. Каждый день и каждую ночь при свете луны я и мои сельские друзья гуляли, перекликались и пели в лесах и полях среди трелей птиц. Во время сбора урожая и посева мы в поте лица все вместе трудились под солнцем и дождем, сражаясь с нищетой и лишениями, продолжая вести ту жизнь крестьян, что была уделом наших предков.
Но в 1964 и 1965 г. я ощутила содрогание земли и испытала ужас от звуков бомб, взрывавшихся вокруг моей деревни. Я стала прислушиваться к шуму самолетов, кружившихся в небе. Вот один из них опускает нос к земле, издает громкий рев, и сердце сжимается, когда вспышки и дым заволакивают все крутом, так что нельзя ничего увидеть. Каждый день мы обменивались с соседними деревнями новостями о бомбежках: поврежденных домах, раненых и убитых…
Норы! Норы! В это время нам нужны были норы, чтобы спасти собственные жизни. Мы, молодые, тратили силы и энергию, которые могли быть использованы на рисовых полях и в лесах, чтобы добывать пропитание, на рытье нор для своей защиты…
Молодая женщина объясняла, почему лаосское революционное движение Нео Дао[216], привлекло ее и многих ее друзей:
Маленькой девочкой я обнаружила, что прошлое не так уж хорошо, ведь мужчины плохо обращались и насмехались над женщинами как над слабым полом. Но после того как партия Нео Лао возглавила управление нашей областью… стало совсем по-другому… при Нео Лао произошли психологические перемены, они учили, что женщины должны быть столь же отважными, как и мужчины. Например: хоть я и раньше ходила в школу, мои взрослые родственники советовали мне не делать этого. Они говорили, что это бесполезно, ведь после ее окончания я не смогу даже надеяться стать высокопоставленным чиновником, что только дети больших людей или богачей могут рассчитывать на это.
Но члены Нео Лао заявили, что женщины должны получать то же образование, что и мужчины, и они предоставили нам равные права и не позволяли никому насмехаться над нами…
А прежние объединения были заменены новыми. Например, большинство тех, кто готовился стать учителями и врачами, были женщинами. И они изменили жизнь очень бедных людей… Ведь они поделили земли тех, у кого было много рисовых полей, и отдали их тем, у кого не было ничего.
Семнадцатилетний юноша рассказывал о революционной армии Патет-Лао, пришедшей в его деревню:
Некоторые люди были испуганы, большей частью те, у кого были деньги. Они предложили солдатам Патет-Лао[217] коров на пропитание, но те отказались их забрать. Если они брали их, то платили подходящую цену. Правда состоит в том, что они своим примером убедили людей никого не бояться.
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 135; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!