США накануне Гражданской войны (1861 — 1865) 20 страница
Никто из работниц не знал ни о смене порошка, ни об опасности его использования…
Сэди всегда была очень крепкой и здоровой девушкой с хорошим аппетитом и цветом лица; но теперь она не могла есть… Ее ноги и руки опухли, одна рука перестала действовать, зубы и десны посинели. Когда в конце концов ей пришлось прекратить работу, после нескольких месяцев лечения от желудочного заболевания врач порекомендовал ей лечь в больницу. Проведенное там обследование показало, что она отравлена свинцом…
Согласно докладу Комиссии по отношениям в промышленности, в 1914 г. жертвами несчастных случаев на производстве стали 35 тыс. рабочих, а 700 тыс. человек получили различные травмы. В том году доходы 44 семейств, получавших по 1 млн долл. и более, равнялись общей сумме доходов 100 тыс. семей, зарабатывавших по 500 долл. в год. Сохранилась запись беседы между членом Комиссии по отношениям в промышленности Харрисом Уайнстоком и Джоном Осгудом, президентом угледобывающей компании из штата Колорадо, которую контролировало семейство Рокфеллер:
УАЙНСТОК: Если рабочий погибает, получают ли его иждивенцы какую-либо компенсацию?
ОСГУД: Необязательно. В некоторых случаях — да, в некоторых — нет.
УАЙНСТОК: Если он искалечен на всю жизнь, положена ли ему компенсация?
ОСГУД: Нет, сэр, никакой…
УАЙНСТОК: Получается, что вся тяжесть ложится целиком на их (рабочих] плечи.
|
|
|
ОСГУД: Да, сэр.
УАЙНСТОК: А промышленность не несет никаких расходов?
ОСГУД: Верно, промышленность не несет никаких расходов.
Все большее число трудящихся вовлекались в профсоюзную деятельность. В первые годы XX в. рабочие союзы насчитывали 2 млн членов (т. е. каждый четырнадцатый рабочий), из них 80 % состояли в Американской федерации труда, этой организации для избранных: практически все ее члены были белыми мужчинами, почти все — квалифицированными рабочими. Хотя количество женщин-работниц в целом продолжало расти — их число удвоилось с 4 млн в 1890 г. до 8 млн в 1910 г., и они составляли пятую часть всей рабочей силы в стране, — только каждая сотая труженица состояла в профсоюзе.
В 1910 г. чернокожий рабочий получал в среднем треть заработка белого рабочего. Хотя руководитель АФТ С. Гомперс и выступал с утверждениями о том, что верит в равные возможности, негров не принимали в большинство профсоюзов, входивших в Федерацию. Гомперс продолжал говорить, что не хочет вмешиваться во «внутренние дела» Юга: «Я считаю, что расовая проблема — это проблема, с которой вам, южанам, предстоит разобраться, причем без вмешательства назойливых посредников со стороны».
В реальной борьбе рядовые рабочие время от времени преодолевали эти барьеры. Ф. Фонер приводит воспоминания Мэри Макдауэлл[142] о том, как формировался женский профсоюз на чикагских скотобойнях:
|
|
|
Драматические события того вечера начались, когда в дверь позвонила ирландская девушка и спросила: «Наша цветная сестра просит принять ее. Что мне с ней делать?» Ответ дала другая молодая ирландка, сидевшая на стуле: «Прими ее, конечно, и все вместе от всей души поприветствуйте ее!»
В 1907 г. в Новом Орлеане всеобщая забастовка на пристанях охватила 10 тыс. рабочих (докеров, возниц, грузчиков) — черных и белых — и продолжалась 20 дней. Лидер негритянских докеров Э. С. Суон сказал:
За мой тридцатидевятилетний опыт работы на пристани белые и негры еще никогда не были так прочно объединены общими проблемами, никогда ранее я не видел такой солидарности. Во всех предыдущих забастовках негра использовали против белого, но теперь это осталось в прошлом, и обе расы совместно отстаивают общие интересы…
Это были исключения из правила. В целом чернокожих держали подальше от профсоюзного движения. В 1913 г. У. Дюбуа писал: «Конечная цель всего этого — убедить американского негра в том, что его главный враг — не работодатель, который его грабит, а работающий вместе с ним белый».
|
|
|
АФТ относилась к расизму прагматично. Исключение женщин и иностранцев также носило прагматичный характер. В основном это были неквалифицированные работники, а Федерация, состоявшая почти полностью из квалифицированных рабочих, основывалась на философии «делового юнионизма» (каждого руководителя профсоюза в составе АФТ называли даже «деловым представителем»). Эта организация пыталась совместить производственную монополию работодателя с монополией на рабочую силу, установленной профсоюзом. В этом смысле она добивалась улучшения условий для некоторых категорий трудящихся, а большинство рабочих оставляла за воротами.
Чиновники АФТ получали большое жалованье, были на дружеской ноге с работодателями, даже допускались в светское общество. Вот что говорилось летом 1910 г. в одном газетном репортаже из модного приморского курорта Атлантик-Сити (Нью-Джерси):
Сегодня утром, играя на пляже в бейсбол в купальных костюмах с президентом Сэмом Гомперсом, секретарем Фрэнком Моррисоном и другими лидерами АФТ, бывший руководитель Объединенного союза горняков Джон Митчелл потерял кольцо с бриллиантом стоимостью 1 тыс. долл., подаренное ему поклонниками после урегулирования большой забастовки угольщиков в Пенсильвании. Ветеран службы спасения капитан Джордж Бёрк нашел кольцо, после чего Митчелл извлек 100-долларовую купюру из пачки денег, которая лежала у него в кармане, и вручил ее капитану в качестве вознаграждения за находку.
|
|
|
Хорошо оплачиваемые лидеры АФТ были защищены от критики как строго контролируемыми митингами, так и «командами головорезов» — наемной охраной, первоначально использовавшейся против штрейкбрехеров, но через некоторое время начавшей унижать и избивать оппонентов внутри профсоюза.
В этой ситуации — в ужасных условиях труда, кроме тех предприятий, где существовали профсоюзы, — трудящиеся, стремившиеся к радикальным переменам и видевшие корни нищеты в капиталистической системе, проявили заинтересованность в создании рабочего союза нового типа. Июньским утром 1905 г. в одном из залов Чикаго собрался съезд, объединивший 200 социалистов, анархистов и радикальных профсоюзных деятелей со всей страны. Они учредили профсоюз, получивший название «Индустриальные рабочие мира» (ИРМ). Лидер Западной федерации горняков — Большой Билл Хейвуд вспоминал в автобиографии, что для открытия съезда поднял лежавшую на трибуне доску и использовал ее как молоток председательствующего:
Товарищи рабочие… Мы собрались на континентальный конгресс рабочего класса. Мы собрались для того, чтобы вовлечь рабочих нашей страны в общее рабочее движение, которое имеет целью освобождение рабочего класса от рабского подчинения капитализму.
… Цели и стремления этой организации заключаются в том, чтобы передать рабочему классу экономическую власть и средства к существованию, контроль над производством и распределением, не считаясь с владельцами-капиталистами.
Вместе с Хейвудом на трибуне находились лидер Соцпартии Юджин Дебс и Мамаша Мэри Джонс, 75-летняя седовласая женщина, стоявшая у истоков Объединенного союза горняков Америки. На съезде был принят устав организации, в преамбуле которого говорилось:
У рабочего класса и класса работодателей нет ничего общего. Не может быть мира, пока голод и нужда преследуют миллионы трудящихся, а горстка тех, кто представляет класс работодателей, получают все блага жизни.
Борьба между этими двумя классами должна продолжаться до тех пор, пока трудящиеся все вместе не выйдут на поле битвы в политике и промышленности, пока при помощи экономической организации рабочего класса, не связанной с какой-либо политической партией, они не возьмут и не удержат в руках то, что производят своим трудом.
В одной из брошюр ИРМ разъяснялось, почему эта организация была не согласна с идеями АФТ о цеховых профсоюзах:
В справочнике союзов Чикаго за 1903 г. указано 56 различных организаций, существовавших только на мясоперерабатывающих предприятиях, которые разделены еще на 14 общенациональных профсоюзов, входящих в Американскую федерацию труда.
Что за ужасный пример раздробленной армии на фоне очень сплоченных рядов работодателей…
ИРМ (или «уобблиз», как стали называть членов организации по не вполне понятным причинам[143]) стремилась объединить всех рабочих любой отрасли в «Единый большой союз», не разделенный по признаку пола, расы или квалификации. Организация выступала против заключения договоров с работодателями, поскольку довольно часто это мешало рабочим устраивать самостоятельные стачки или забастовки солидарности с другими трудящимися, что превращало членов профсоюзов в фактических штрейкбрехеров. По мнению «уобблиз», переговоры профсоюзных лидеров о таких договорах подменяли непрерывную борьбу простых рабочих.
Они говорили о «прямом действии» следующее:
Прямое действие означает действие индустриальных рабочих, осуществляемое ими самостоятельно, ради своих целей, без какой-либо вероломной помощи со стороны профсоюзных псевдолидеров или политиков-махинаторов. Забастовка, которая инициирована, контролируется и регулируется непосредственно рабочими, есть прямое действие… Прямое действие является индустриальной демократией.
В одной брошюре ИРМ говорилось: «Стоит ли мне объяснять вам, что означает прямое действие? Труженик на своем рабочем месте должен сказать хозяину, когда и где он будет работать, как долго, за какое жалованье и на каких условиях».
Члены ИРМ были мужественными бойцами. Однако, несмотря на репутацию, созданную им прессой, они не являлись сторонниками того, чтобы первыми применять насилие, но отвечали ударом на удар. В 1909 г. в местечке Маккис-Рокс (Пенсильвания) они возглавили забастовку 6 тыс. рабочих против филиала «Юнайтед Стейтс стил корпорейшн», бросили вызов полиции штата и вступили с ней в бой. Ирмовцы пообещали за каждого убитого рабочего убивать по одному полицейскому (в одной из стычек с применением огнестрельного оружия погибли четверо бастующих и три блюстителя порядка); им удалось сохранять пикеты на фабриках, до тех пор пока забастовка не достигла своих целей.
ИРМ смотрела на забастовки шире:
Забастовки являются эпизодами классовой войны; это проверки на прочность, периодические тренировки, в ходе которых рабочие обучаются слаженным действиям. Такая тренировка чрезвычайно важна для подготовки масс к финальной «катастрофе» — всеобщей стачке, которая довершит дело экспроприации [имущества] работодателей.
В то время в Испании, Италии и во Франции большую популярность завоевала идея анархо-синдикализма: рабочие берут власть не путем захвата государственной машины в ходе вооруженного восстания, а благодаря прекращению функционирования экономической системы в результате всеобщей забастовки. Завоеванная таким образом власть будет использована во благо всех. Один из членов ИРМ — Джозеф Эттор говорил:
Если рабочие всего мира хотят одержать победу, все, что от них требуется, — это осознать необходимость солидарности друг с другом.
Им ничего не надо делать — только бездействовать, и весь мир остановится. Рабочие сильнее всей собственности капиталистов тогда, когда держат руки в карманах…
Это была идея огромной силы. За десять бурных лет, прошедших с момента своего возникновения, ИРМ стала представлять собой угрозу капиталистическому классу, и это как раз в то время, когда капитализм стремительно развивался, а прибыли становились огромными. В организации никогда не состояло более 5—10 тыс. членов одновременно; люди вступали в ее ряды, но могли и прекратить сотрудничество. Возможно, через ИРМ прошло до 100 тыс. человек. Однако их энергичность, напор, то вдохновение, которое они передавали другим, а также способность быстро собрать вместе тысячи людей сделали ИРМ той силой, которая оказывала влияние на ситуацию в стране, значительно превосходившее по масштабам численность самой организации. Ирмовцы ездили повсюду (среди них было немало безработных или рабочих-мигрантов), выступали как организаторы, писали, произносили речи, пели песни, распространяя свои идеи и вселяя свой дух.
Членов ИРМ атаковали всеми видами оружия, которыми располагала система: при помощи газет, судебных разбирательств, полиции, армии, насилия со стороны толпы. Местные власти принимали законы, запрещавшие ирмовцам выступать на митингах, но ИРМ это игнорировала. В городе Мизула (Монтана), в районе шахт и лесозаготовок, после того как нескольким «уобблиз» запретили выступать, еще сотни их соратников прибыли на место в товарном вагоне. Ирмовцев арестовывали одного за другим, пока не переполнились тюрьмы и суды, и в конце концов городские власти были вынуждены отказаться от постановления, которым запрещались выступления членов организации.
В 1909 г. в городе Спокан (Вашингтон) было решено запретить уличные митинги, а агитатора из ИРМ, настаивавшего на своем праве на свободу слова, арестовали. Тысячи «уобблиз» прошли маршем в центр города, чтобы собраться на митинг. Один за другим ирмовцы ораторствовали и подвергались аресту, пока в тюрьме не оказалось 600 человек. Условия их содержания были жестокими, несколько человек скончались в камерах, но ИРМ добилась права на выступления.
В 1911 г. в городе Фресно (Калифорния) также произошла стычка из-за права на свободу слова. Газета из Сан-Франциско «Колл» в своем комментарии отмечала:
Это одна из тех странных ситуаций, которые возникают неожиданно и которые сложно понять. Несколько тысяч людей, чье занятие состоит в том, чтобы трудиться, бродяжничают и воруют, проходят через испытания и сталкиваются с опасностями, чтобы попасть в тюрьму…
В тюрьме ирмовцы пели, громко разговаривали, через решетки произносили речи перед собравшимися у тюремных стен. Вот что пишет об этом Дж. Корнблю в сборнике документов ИРМ «Мятежные голоса»:
Сменяя друг друга, они выступали с лекциями о классовой борьбе и пели песни «уобблиз». Когда они отказались прекратить это, тюремный надзиратель послал за пожарными машинами и велел поливать заключенных в полную силу из брандспойтов. Мужчины использовали свои матрасы в качестве щитов, и их удалось усмирить только после того, как в камерах стало по колено ледяной воды.
Когда муниципальные чиновники узнали о том, что в город собираются прибыть еще тысячи людей, они сняли запрет на уличные митинги и небольшими группами освободили арестованных.
В том же году в городе Абердин (Вашингтон) были также приняты законы, ограничивавшие свободу слова, проходили аресты, участников акций бросали в тюрьму, но неожиданно ирмовцы победили. Один из арестованных, плотник и подсобный рабочий на ферме по прозвищу Коротышка Пейн, по совместительству редактор газеты ИРМ, так описывал происходившее с ним:
Вот они, эти 18 мужчин в расцвете сил, большинство из которых преодолели немалое расстояние сквозь снег, пробивая свой путь через враждебно настроенные поселки, идя без гроша в кармане и голодая по дороге туда, где заключение в тюрьму стало самым мягким приемом, который можно было ожидать, и где многих загнали в болота и избили до полусмерти… Однако вот эти люди, по-мальчишески смеющиеся над трагическими вещами, которые для них всего лишь шутка…
Но какой мотив стоял за действиями этих мужчин?… Почему они оказались здесь? Не является ли призыв к Братству людей сильнее любого страха или неудобства, несмотря на предпринимавшиеся в течение шести тысячелетий усилия хозяев жизни, которые были направлены на искоренение этого призыва из наших умов?
В Сан-Диего члена ИРМ Джека Уайта, арестованного в ходе борьбы за свободу слова в 1912 г. и приговоренного к шести месяцам заключения в тюрьме графства, которые он провел, питаясь хлебом и водой, спросили, имеет ли он что-либо сказать суду. Стенографистка записала его слова:
Обвинитель в своем обращении к присяжным обвинил меня в том, что, выступая с трибуны на митинге общественности, я сказал: «К черту суды, мы сами знаем, что такое правосудие». Солгав, он поведал великую правду, ибо он искал в самых потаенных уголках моего разума ту мысль, которую я ранее никогда не высказывал, но выскажу теперь:
«К черту ваши суды, я сам знаю, что такое правосудие», поскольку я день за днем сидел в вашем зале суда и видел, как представители моего класса проходят через это так называемое правосудие. Я видел, как вы, судья Слоун, и другие люди вроде вас отправляли их за решетку, поскольку они посмели покуситься на священные права собственности. Вы стали глухи и слепы к правам человека на жизнь и стремление к счастью и уничтожили эти права, чтобы сохранить священное имущественное право. А теперь вы мне говорите, чтобы я уважал закон. Не стану я этого делать. Я нарушил закон и буду нарушать все ваши законы и все равно говорить вам «К черту суды»…
Прокурор солгал, но я принимаю его ложь как правду и еще раз заявляю вам, судья Слоун, чтобы вы не заблуждались по поводу моего отношения к этому: «К черту ваши суды, я сам знаю, что такое правосудие».
Случались и избиения, обмазывание дегтем и вываливание в перьях, поражения. Один из ирмовцев — Джон Стоун рассказывал о том, как в полночь его вместе с другим товарищем по ИРМ выпустили из тюрьмы в Сан-Диего и силой затолкнули в автомобиль:
Нас вывезли примерно за 20 миль от города, где машина остановилась… человек, сидевший сзади, несколько раз ударил меня дубинкой по голове и по плечам; затем другой человек ударил меня кулаком в челюсть. Потом сидевшие сзади люди схватили меня и ударили в живот.
После этого я побежал и услышал, как рядом со мной просвистела пуля. Я остановился… Утром я проверил состояние Джо Марко и обнаружил, что ему сзади проломили череп.
В 1916 г. в городе Эверетт (Вашингтон) отряд из 200 вооруженных «виджиланте»[144], собранных по призыву местного шерифа, обстрелял катер с членами ИРМ — пятеро «уобблиз» были убиты, еще 31 человек получил ранения. В следующем году, когда Соединенные Штаты вступили в Первую мировую войну, «виджиланте» в Монтане захватили агитатора ИРМ Фрэнка Литтла, пытали его и повесили, оставив тело висеть на железнодорожной эстакаде.
Ирмовец Джо Хилл написал десятки едких, забавных, полных классового самосознания, вдохновляющих песен, тексты которых печатались в публикациях ИРМ и вышли отдельной книгой «Маленький красный песенник». Его песня «Проповедник и раб» («Поп и раб») была посвящена излюбленной мишени ИРМ — церкви:
Проповедник, заросший как медведь,
Приходит по вечерам, —
Как надо жить и как не надо жить,
Рассказывает нам.
Но если спросишь об еде,
О том, что хочет рот, —
Он свистнет жаворонком в ответ,
Он зябликом запоет.
Припев:
Вы будете есть,
Вы будете есть,
Когда придет конец,
На небе, среди звездных птиц
И солнечных овец…
Вкушайте сено,
Бейтесь лбом,
Молитесь каждый час, —
И рая сладкие врата
Откроются для вас!. [145]
Песня Джо Хилла «Мятежница Девушка» написана под впечатлением от забастовки работниц на текстильных фабриках Лоренса (Массачусетс), и особенно от лидера ИРМ, руководившего этой забастовкой, — Элизабет Гэрли Флинн[146]:
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 136; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!