США накануне Гражданской войны (1861 — 1865) 15 страница
Перед новой политической партией стояла задача объединения разных по интересам групп населения: северных республиканцев и южных демократов, городских рабочих и сельских фермеров, черных и белых. На Юге набирал силу Национальный альянс цветных фермеров, в котором было около 1 млн членов, но его создали и возглавляли белые. В этой организации работали и чернокожие активисты, однако им непросто было убедить черных фермеров, что даже если экономических реформ удастся добиться, то негры получат равный доступ к их плодам. Чернокожие являлись сторонниками Республиканской партии — партии Линкольна, партии законов о гражданских правах. Они считали демократов партией рабства и сегрегации. Как пишет Л. Гудвин, «в эпоху невероятных предрассудков белых [по отношению к чернокожим] лозунг обуздания "порочного монополизма корпорации" не являлся для черных фермеров тем спасательным кругом, которым он был для белых аграриев».
Часть белых считали, что необходима межрасовая солидарность. Одна из алабамских газета писала:
Белые и цветные альянсы едины в своей войне с трестами, продвижении идеи создания фермерами кооперативных магазинов и производств, издания собственных газет, учреждения своих школ и влияния во всех вопросах, беспокоящих их как граждан, касающихся их лично или всех вместе.
Газета «Сентинел», официальный печатный орган «Ордена рыцарей труда» штата Алабама, писала: «Демократия Бурбонов пытается подавить альянс давно известным окриком "ниггер". Однако теперь это не сработает».
|
|
|
Некоторые чернокожие, состоявшие в альянсе, также призывали к единству. Лидер альянса цветных фермеров штата Флорида сказал: «Мы осознаем тот факт, что интересы цветного трудящегося и белого труженика одни и те же».
Когда в Далласе летом 1891 г. была образована Народная партия штата Техас, она стала межрасовой и радикальной организацией. Между белыми и черными происходили прямые и энергичные дебаты. Чернокожий делегат, активист ОРТ, недовольный туманными заявлениями насчет «равноправия», заявил:
Если мы равноправны, почему шериф не призывает негров в присяжные? И зачем тогда вешать знак «для негров» в пассажирских вагонах?
Я хочу рассказать своим людям, что собирается делать Народная партия. Я хочу им сказать, что при ней черная и белая лошадь будут работать на одном поле.
Белый лидер ответил на это, заявив, что от каждого округа в штате необходимо выставить делегата-чернокожего. «Они в такой же яме, как и мы». Когда кто-то предложил, чтобы были раздельные популистские клубы для белых и черных, которые могли бы «собираться вместе», белый руководитель альянса цветных фермеров P. M. Хэмфри возразил: «Так не пойдет. Цветные — часть народа, и должны быть признаны таковой». После этого двоих черных избрали в исполнительный комитет партии на уровне штата.
|
|
|
Негры и белые находились в разном положении. Чернокожие были в основном сезонными рабочими и разнорабочими, а большинство белых участников альянса составляли владельцы ферм. Когда в 1891 г. альянс цветных фермеров, добивавшийся повышения заработков до 1 долл. в день для сборщика, объявил о начале забастовки на хлопковых полях, Л. Полк, глава белого альянса, денонсировал это решение как наносящее ущерб состоявшим в этой организации фермерам, которым пришлось бы платить требуемое жалованье своим батракам. В Арканзасе стачку возглавил 30-летний чернокожий сборщик хлопка Бен Паттерсон, который в поисках сторонников ездил от плантации к плантации. Число этих людей росло, они вступали в перестрелки с отрядами белых. В результате убили управляющего плантацией, сожгли хлопкоочистительную машину. Паттерсон и его группа были схвачены, 15 человек застрелили.
На Юге солидарность между белыми и черными проявлялась отчасти во время выборов, результатом чего стало избрание нескольких негров на местных выборах в Северной Каролине. Белый фермер из Алабамы написал в 1892 г. в газету: «Даст Бог, Дядюшка Сэм выставит штыки вокруг избирательных урн в "черном поясе" в первый понедельник августа, чтобы негры могли получить справедливое число голосов». В конференциях третьей партии, проходивших в Джорджии, также принимали участие чернокожие делегаты: их было 2 человека в 1892 г. и 24 в 1894 г. В предвыборной программе Народной партии штата Арканзас говорилось об «угнетении независимо от расовой принадлежности».
|
|
|
Были и другие эпизоды проявления межрасовой солидарности. Л. Гудвин обнаружил в восточной части Техаса необычную коалицию чернокожих и белых официальных лиц: корнями она уходила в период Реконструкции и сохранилась до времени популизма. Правительство штата контролировалось белыми демократами, но в графстве Граймс негры занимали выборные посты в местной администрации и направляли своих законодателей в столицу штата. Должность секретаря окружного суда занимал чернокожий, заместители шерифа и директор школы тоже были черными. Устраивавший ночные налеты Союз белых людей использовал угрозы и убийства, чтобы расколоть коалицию, но, как отмечает Гудвин, на ее прочности «сказались долгие годы межрасового сотрудничества в графстве Граймс», и остается только размышлять об упущенных возможностях.
|
|
|
Расизм был силен, и Демократическая партия играла на этих чувствах, завоевывая поддержку со стороны многих фермеров из Популистской партии. Когда белые фермеры-арендаторы, не выдержавшие системы залогового удержания, изгонялись со своих земель и заменялись чернокожими, расовая ненависть только усиливалась. Южные штаты находились в процессе подготовки новых конституций (первым такой документ принял штат Миссисипи в 1890 г.), и в них предусматривались различные способы, не дававшие черным возможности участвовать в выборах и сохранявшие прочную сегрегацию во всех сферах жизни.
Законы, отнявшие право голоса у чернокожего населения из-за введения подушных избирательных налогов, имущественных и образовательных цензов, зачастую лишали и белую бедноту возможностей голосования. Политические лидеры Юга осознавали это. На конституционном конвенте в Алабаме один из них заявил, что хочет лишить права голоса «всех тех, кто не подходит и не обладает достаточной квалификацией, и если это правило коснется белого в такой же степени, как и негра, то пусть так и будет». Выходившая в городе Шарлотт (Северная Каролина) газета «Обсервер» рассматривала лишение гражданских прав как «борьбу белого населения Северной Каролины за то, чтобы избавить себя от угрозы правления негров и белых представителей низшего класса». Том Уотсон, лидер популистов в Джорджии, призывал к расовой солидарности:
Вас держат дальше друг от друга, чтобы по отдельности лишать заработка. Вас заставляют ненавидеть друг друга потому, что в этой ненависти — залог финансовой деспотии, порабощающей и тех и других.
Вас вводят в заблуждение и ослепляют, чтобы вы не могли увидеть, каким образом этот расовый антагонизм увековечивает денежную систему, делающую и тех и других нищими.
По мнению афроамериканского ученого Р. Аллена, рассматривавшего популизм в своей работе «Реформаторы поневоле», Т. Уотсон стремился заручиться поддержкой черных для партии белых. Нет сомнений в том, что, когда Уотсон счел эту поддержку постыдной и бесполезной, он стал столь же красноречивым сторонником расизма, сколь он был красноречив в его развенчании.
Однако Уотсон, должно быть, апеллировал к некоторым искренним чувствам белой бедноты, угнетение которой как класса давало ей почву для общих интересов с неграми. Когда молодому чернокожему проповеднику Г. С. Дойлу, выступавшему в поддержку избрания Т. Уотсона в Конгресс США, стала угрожать толпа линчевателей, он явился к последнему с просьбой о защите, и 2 тыс. белых фермеров помогли Дойлу избежать расправы.
Это были годы, которые показывают всю сложность классового и расового конфликта. Во время избирательной кампании Уотсона линчеванию подверглись 15 негров. В Джорджии после 1891 г. легислатура, контролировавшаяся альянсом, по словам Р. Аллена, «приняла больше анти-негритянских законопроектов, чем когда-либо за один год в истории этого штата». Однако в 1896 г. в программе Народной партии в штате Джорджия были осуждены линчевание и терроризм, в ней же содержался призыв к запрету на использование труда заключенных частными компаниями.
К. Ванн Вудворд отмечает уникальную особенность популистского движения на Юге: «Ни до этого, ни после не было ситуации, когда две расы на Юге были столь близки друг к другу, как в период борьбы популистов за свои идеи». Популистское движение также предприняло примечательную попытку создать новую и независимую культурную среду фермеров. Просветительское бюро альянса действовало по всей стране; с ним сотрудничали 35 тыс. лекторов. Популисты издавали множество книг и брошюр в собственных типографиях. К. Ванн Вудворд пишет:
Из пожелтевших брошюр можно понять, что аграрные идеологи предприняли попытку дать своим соотечественникам новое образование, начав с основ. Отвергая «историю в том виде, в каком она преподается в наших школах» как «практически бесполезную», они взялись переписать ее или по крайней мере ее важнейшие страницы со времен древних греков. Не больше сожаления они испытывали и по поводу пересмотра основ экономики, политической теории, права и государственного управления.
Читательская аудитория популистского журнала «Нэшнл экономист» составляла 100 тыс. человек. Л. Гудвин насчитал свыше тысячи наименований популистской прессы, издававшейся в 90-х годах XIX в. Тогда увидели свет такие газеты, как «Комрид», выходившая в хлопковом крае Луизианы, или «Тойлерс френд», выпускавшаяся в сельских районах Джорджии. В той же Джорджии выходила газета «Революшн». В Северной Каролине типографию популистов сожгли. В Алабаме печаталась «Ливинг трут». В 1892 г. в ее типографию проникли неизвестные, которые разбросали литеры, а в следующем году был совершен поджег, но печатный станок уцелел, и редактор продолжал издавать газету без перерыва.
В популистском движении родились сотни стихов и песен, таких, как «Фермер — это тот»:
… Фермер — это тот,
Фермер — это тот,
Тот, кто в кредит до осени живет.
Процент же столь велик,
Что чудо — жив мужик.
А кредитор — вот тот,
Кто все себе берет.
Фермер — это тот,
Фермер — это тот,
Тот, кто в кредит до осени живет.
В штанах полно прорех,
И жизнь его — сплошь грех,
Забыл он, что он тот,
Кто кормит весь народ.
Широкой популярностью пользовались книги, написанные лидерами популистов, например, «Богатство против общества» Генри Демареста Ллойда и «Школа финансов» Уильяма Харви (произвище Монетка). Алабамский историк того периода У. Г. Браун сказал о популизме, что «ни одно другое политическое движение, ни в 1776 г., ни в 1860–1861 гг., не имело столь глубокого воздействия на жизнь Юга».
По мнению Л. Гудвина, если бы рабочее движение в городах смогло достичь того, чего популистам удалось добиться в сельских районах, т. е. «создать среди городских рабочих культуру сотрудничества, самоуважения и экономического анализа», то в США могло бы возникнуть великое движение за перемены. Однако между фермерами и рабочими возникали лишь сиюминутные, случайные взаимосвязи. Одни никогда безоговорочно не поддерживали интересы других. Тем не менее имелись признаки общего сознания, которое при иных обстоятельствах могло бы привести к единому и поступательному движению за перемены.
На основе тщательного изучения популистских газет Среднего Запада Н. Поллак приходит к выводу, что «популизм видел себя классовым движением, аргументируя это тем, что фермеры и рабочие имели в обществе одинаковое материальное положение». В редакционной статье журнала «Фармере аллайанс» так говорилось о человеке, работавшем по 14–16 часов в день: «Над ним измываются и морально, и физически. У него нет идей, есть лишь пристрастия; у него нет убеждений, есть лишь инстинкты». Н. Поллак считает это доморощенной версией идеи К. Маркса об отчуждении рабочих от собственного человеческго «я» в условиях капитализма, и находит много других параллелей между популизмом и марксизмом.
Без сомнения, популисты, как и большинство белых американцев, в своих взглядах придерживались расизма и нейтивизма. Частью объяснения было то, что расовый вопрос для них был не таким важным, как проблемы экономической системы. Поэтому и в «Фармере аллайанс» говорилось: «Народная партия возникла не ради освобождения чернокожих, а ради освобождения всех людей… обретения индустриальной свободы для всех, без чего не может быть свободы политической».
Более важными, чем теоретические взаимосвязи, являлись популистские выражения поддержки конкретной борьбы рабочих. В выходившей в штате Небраска газете «Аллайанс-индепендент» во время большой забастовки на сталелитейном заводе Э. Карнеги появились такие строки: «Все, кто заглянет глубже, увидят, что кровавая битва в Гомстеде была лишь эпизодом великого конфликта между капиталом и трудом». В сельских районах многие сочувствовали походу безработных под руководством Дж. Кокси; в Оцеоле (Небраска) около 5 тыс. человек пришли на пикник-чествование Кокси. Во время Пульмановской стачки один фермер написал губернатору Канзаса: «Можно не сомневаться в том, что почти все, если не все люди из альянса всецело поддерживают этих бастующих».
Помимо серьезных провалов в деле объединения интересов черных и белых, городских рабочих и сельских фермеров, имелся еще и соблазн избирательной политики — все это сошлось, чтобы покончить с популистским движением. Однажды заключив союз с Демократической партией во имя поддержки кандидатуры Уильяма Дженнингса Брайана на президентских выборах 1896 г., популисты утонули в море политики демократов. Груз стремления к победе на выборах заставил популистов заключать сделки с основными политическими партиями в городах. Если бы демократы выиграли, то популизм подвергся бы поглощению, если бы проиграли — распаду. Электоральная политика выводила наверх политических маклеров, а не аграриев-радикалов.
Среди радикальных популистов были те, кто это осознавал. Они видели, что слияние с демократами в попытке «победить» приведет к потере того, в чем они нуждались, а именно к поражению независимого политического движения. Они говорили о том, что широко разрекламированная идея свободной чеканки серебряных монет по существу ничего не изменит в капиталистической системе. Один техасский радикал заявил, что выпуск серебряных монет «не затронет все те условия, которые стали основой несправедливой концентрации богатства».
Г. Д. Ллойд отметил как-то, что выдвижение У. Дж. Брайана в качестве кандидата было частично оплачено Маркусом Дейли (представлявшим компанию «Анаконда коппер») и Уильямом Рэндолфом Хёрстом[135] (представлявшим интересы компаний, владевших серебряными рудниками на Западе). Он насквозь видел риторику Брайана, распалявшего 20-тысячную толпу на съезде демократов. «Мы обращались с воззваниями, а их с презрением отвергали; мы просили, а на наши просьбы не обращали внимания; мы умоляли, а они насмехались над нашими бедами. Мы больше не умоляем, не просим и не взываем. Мы бросаем вызов!» Ллойд с горечью писал:
Бедняги подбрасывают шляпы в воздух в поддержку тех, кто обещает вывести их из дебрей по денежной тропе… Там люди будут 40 лет блуждать по валютным лабиринтам, как последние 40 лет блуждали вокруг да около законопроекта о тарифах.
На выборах 1896 г., во время которых популистов переманили на сторону демократов, кандидат от Демократической партии Брайан проиграл Уильяму Маккинли, поддержанному корпорациями и прессой. Это стало первым случаем массированного использования денег в избирательной кампании. В стане демократов, похоже, не хотели терпеть и намека на популизм, и люди истеблишмента зарядили все пушки, чтобы убедиться в том, что так и будет.
Это было время консолидации системы после поры протеста и бунтарства, как часто случается в Соединенных Штатах в период выборов. На Юге черное население держали под контролем. Индейцев окончательно изгоняли с западных равнин. Однажды холодным зимним днем 1890 г. солдаты армии США напали на лагерь индейцев на ручье Вундед-Ни (Южная Дакота) и уничтожили 300 мужчин, женщин и детей. Это событие стало кульминацией продолжавшегося 400 лет насилия, эпоха которого началась еще при Колумбе, окончательно закрепив владение континентом за белыми. Но лишь за некоторыми из них, потому что к 1896 г. стало ясно, что государство готово громить забастовки рабочих, делая это по возможности законными средствами, а при необходимости — силовыми методами. Там, где развивалось угрожающе массовое движение, двухпартийная система проявляла готовность направлять свои отряды, чтобы окружить такое движение и лишить его жизнеспособности.
Как всегда, патриотизм использовался в качестве метода, который мог утопить классовое недовольство в потоке призывов к общенациональному единству. Проявив редко выставляемую напоказ связь между деньгами и флагом, У. Маккинли заявил:
… этот год станет годом патриотизма и служения стране. Я рад осознавать, что народ по всей стране искренне предан одному флагу, славному звездно-полосатому знамени, что народ этой страны готов хранить ее финансовую честь так же свято, как он хранит честь флага.
Высшим актом проявления патриотизма была бы война. Через два года после того, как У. Маккинли стал президентом, Соединенные Штаты объявили войну Испании.
Территориальная экспансия США (конец XVIII — XIX вв.)
Империя и народ
Теодор Рузвельт в 1897 г. написал своему другу: «Строго конфиденциально… я должен приветствовать практически любую войну, так как считаю, что наша страна нуждается в таковой».
В 1890 г., когда произошла бойня на ручье Вундед-Ни, Бюро переписи населения официально объявило о том, что освоение территорий внутреннего фронтира завершено. Капиталистическая система с ее естественной тенденцией к экспансии уже начала поглядывать за пределы страны. Жестокая депрессия, начавшаяся в 1893 г., укрепила представителей политической и финансовой элиты США в мысли, что открытие заграничных рынков для американских товаров может облегчить решение проблемы снижения покупательной способности населения внутри Соединенных Штатов и предотвратить возможность возникновения экономических кризисов, подобных кризису 90-х годов XIX в., приведшему к классовой войне.
Не отвлечет ли заграничная авантюра частично ту бунтарскую энергию, которая воплощалась в забастовках и движениях протеста, на внешнего врага? Не объединит ли она народ с правительством и вооруженными силами, вместо того чтобы отдалить их друг от друга? Возможно, это не было продуманным планом, вызревшим у большинства представителей элиты, а являлось результатом естественного развития двух составляющих — капитализма и национализма.
Идея заграничной экспансии была не нова. Еще до войны с Мексикой, которая расширила границы Соединенных Штатов до Тихоокеанского побережья, существовала доктрина Монро с ее южной направленностью, в сторону Карибского моря и далее. Провозглашенная в 1823 г., когда страны Испанской Америки добились независимости от метрополии, эта доктрина явно демонстрировала народам Европы, что США рассматривают Латинскую Америку в качестве своей сферы влияния. Вскоре после этого некоторые американцы обратили свои взоры к Тихому океану, в частности к Гавайям, Японии и огромным рынкам Китая.
И это были не только размышления: вооруженные силы совершили несколько вылазок за границей. В списке государственного департамента США под названием «Случаи использования Вооруженных сил США за рубежом в 1798–1945 гг.» (этот документ был представлен госсекретарем Дином Раском сенатскому Комитету Конгресса США в 1962 г. в качестве перечня прецедентов применения вооруженных сил против Кубы) собраны свидетельства о 103 фактах вмешательства в дела других государств в 1798–1895 гг. Вот несколько примеров из этого списка с точным описанием событий, как это сделал госдепартамент:
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 145; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!