В стране золотого света и на земле. 17 страница
Помолчав, он продолжил с легкой улыбкой:
— Это усилие положит конец моей нынешней жизни, и я рад, что имею возможность поставить себе в заслугу это последнее задание. Благодарю тебя, Брат, за эту возможность. Когда ты вернешься из астрального путешествия, рядом с тобой будет мертвец.
«Хроники Акаши»! Какой это удивительный источник знаний! Как трагично, что люди вместо возни с атомными бомбами не занимались исследованием ее возможностей. Все, что мы делаем, все, что происходит, неизгладимо запечатлевается в Акаше, этом таинственном носителе информации, насквозь пронизывающем всякую материю. Каждое движение на Земле от самого ее зарождения открывается глазам тех, кто должным образом подготовлен. История всего мира лежит перед теми, чьи глаза раскрыты. Древнее пророчество утверждает, что после окончания этого столетия ученые смогут использовать «Хроники Акаши», чтобы заглянуть в историю. Интересно было бы узнать, что на самом деле сказала Антонию Клеопатра, каковы в действительности были знаменитые высказывания мистера Глад стона. Лично мне было бы очень приятно увидеть физиономии моих критиков, увидевших, какими они оказались ослами, и вынужденных в конечном счете признать, что я писал правду, но как это ни прискорбно, к тому времени никого из нас здесь уже не будет.
Но можем ли мы яснее рассказать, что такое Хроники Акаши? Все происходящее «запечатлевается» в этом носителе информации, который пронизывает насквозь даже воздух. Стоит раздаться какому-нибудь звуку или начаться какому-либо действию, как он уже там на вечные времена. С помощью соответствующих инструментов видеть ее может всякий. Рассмотрим ее в категориях света или тех колебаний, которые мы называем светом и зрением. Свет распространяется с определенной скоростью. Как известно любому ученому, ночью мы видим звезды, которые, возможно, уже давно не существуют. Некоторые звезды удалены от нас настолько, что их свет, достигший нас только сейчас, начал свой путь еще до зарождения Земли. Мы не можем узнать, что та или иная звезда погасла около миллиона лет назад, поскольку ее свет будет доходить до нас, возможно, еще миллион лет. Легче будет вспомнить о звуке. Мы видим вспышку молнии и спустя некоторое время слышим гром. Причиной этого отставания является запаздывание звука. Так вот, именно запаздывание света делает возможным существование инструмента, которым можно воспользоваться, чтобы заглянуть в прошлое.
|
|
|
Если бы мы могли мгновенно переместиться на планету, отдаленную настолько, что свету понадобится год, чтобы преодолеть расстояние до нее от планеты, которую мы только что покинули, то там мы увидели бы свет, ушедший в путь год назад. Если бы мы располагали пока еще воображаемым сверхмощным, сверхчувствительным телескопом, который можно было бы навести на любой участок поверхности Земли, мы бы увидели там события годичной давности. Окажись мы способными переместиться с телескопом на планету, удаленную от Земли на расстояние в миллион световых лет, мы увидели бы Землю, какой она была миллион лет назад. Перемещаясь все дальше и дальше, разумеется мгновенно, мы бы в конечном счете достигли точки, из которой увидели бы момент зарождения Земли и даже Солнца.
|
|
|
Именно это и способствует созданию Хроник Акаши. В результате специальной подготовки мы можем переместиться в астральный мир, где нет ни времени, ни пространства, где вступают в силу иные «измерения». И тогда человек видит все. Иное Время и Пространство? Ну, в качестве простейшего примера предположим, что у нас есть одна миля тонкой нити, хотя бы обычной швейной. Вам надо переместиться из одного конца в другой. По земным законам мы не можем ни пройти сквозь нить, ни обойти ее по окружности. Придется проделать весь путь в милю вдоль одной стороны нити и еще одну милю — вдоль ее другой стороны. Такой путь долог. В астрале же нам надо только переместиться сквозь нее. Пример прост, но перемещение сквозь Хроники Акаши столь же просто, если знаешь, как это сделать!
|
|
|
Хроники Акаши нельзя использовать для недобрых целей, их нельзя использовать для получения сведений, могущих повредить другим. Нельзя также без особого разрешения разглядывать и в дальнейшем обсуждать личные дела человека. Можно, разумеется, видеть и обсуждать вещи, по праву принадлежащие истории. Сейчас же я собирался увидеть фрагменты личной жизни другого человека и после этого окончательно решить, стану ли я перебираться в другое тело вместо своего. Мое быстро приходило в негодность, и для того, чтобы исполнить стоящее передо мной задание, мне надо было иметь тело, которое помогло бы мне преодолеть трудные времена, пока я не заменю его молекулы своими.
Я уселся поудобнее и приготовился слушать слепого ламу.
Глав 8:
Переселение в новое тело.
Солнце медленно уходило за дальний горный хребет, высвечивая устремленные ввысь пики запоздалым сиянием. Легкий шлейф снежной пыли, вьющийся у заоблачных вершин, ловил угасающие лучи света, отражая его мириадами оттенков, покорных капризам тихого вечернего ветерка. Глубокие пурпурные тени украдкой выползали из ущелий и впадин, словно некие живые существа на свои ночные игры. Понемногу бархатная тьма окутала подножие Поталы, забираясь все выше, пока последний солнечный луч не отразился только на ее золотых крышах. Под конец и их поглотила нарастающая темнота. Один за другим замигали огоньки, словно живые самоцветы, щедрой рукой разбросанные во мраке. Горная стена Долины возвышалась сурово и неприступно, и свет за нею становился все слабее. Здесь, в нашей горной обители, мы уловили последний солнечный лучик над высоким перевалом. Затем и мы погрузились в темноту. Свет был не для нас. Мы отказывали себе во всем из страха выдать местонахождение нашего святилища. Для нас существовал только мрак ночи и мрак наших мыслей при виде предательски оккупированной родины.
|
|
|
— Брат, — сказал слепой лама, о чьем присутствии я почти забыл, углубившись в собственные невеселые мысли. — Брат, нам пора.
Оба мы сели в позу лотоса и начали медитировать на том, что нам предстояло сделать. Ласковый ночной ветерок тихо и восторженно посвистел, играя в скальных расщелинах и выступах и нашептывая что-то у нашего окна. Одним довольно приятным броском, который так часто сопровождает подобное высвобождение, слепой лама — а теперь уже не слепой — и я взлетели над нашими земными телами в простор иной сферы.
— Хорошо снова стать зрячим, — сказал лама, — потому что начинаешь ценить зрение лишь тогда, когда его теряешь. И мы поплыли вдвоем знакомым путем к тому месту, которое мы называли Залом Памяти. Войдя в его тишину, мы увидели других, также занятых исследованиями в Хрониках Акаши. То, что видели они, для нас осталось неведомым, так же как и наши картины будут невидимыми для них.
— Откуда мы начнем, Брат? — спросил старый лама.
— Мы не хотим никакого вмешательства, — ответил я, — но нам надо знать, с каким человеком нам придется иметь дело.
Некоторое время между нами царило молчание, а перед нашими глазами открывались четкие и ясные образы.
— Эх! — воскликнул я, в замешательстве вскакивая на ноги. — Да ведь он женат. А мне что с этим делать? Я ведь монах, давший обет безбрачия! Нет, я отказываюсь.
И я было отвернулся, охваченный тревогой, но замер, увидев, как старец буквально трясется от смеха. Его веселье было столь велико, что некоторое время он не мог вымолвить ни слова.
— Брат Лобсанг, — с трудом выговорил он наконец, — ты очень оживил мои последние дни. Я было подумал, что на тебя набросились целые сонмища дьяволов, — так высоко ты подпрыгнул. Так вот, Брат, никакой проблемы здесь нет, но сначала позволь мне дружески тебя «уколоть». Ты рассказывал мне о Западе и тамошних странных верованиях. Позволь же мне процитировать тебе это: «Брак у всех да будет честен» (Евр. 13, 4). И снова его одолел приступ смеха, и чем мрачнее я на него смотрел, тем больше он смеялся, пока не смолк в изнеможении.
— Брат, — продолжал он, когда снова мог говорить, — те, кто нами руководит и нам помогает, учли и это. Ты и эта женщина можете жить вместе, сохраняя чисто дружеские отношения, ибо разве не живут временами так же наши монахи и монахини под одной крышей? Не будем же искать трудностей там, где их нет. Вернемся к Хронике.
Я покорно кивнул, не удержавшись от глубокого вздоха. Слов у меня просто не было. Чем больше я обо всем этом дума;! тем меньше мне это нравилось. Я подумал о моем Наставнике, ламе Мингьяре Дондупе, о том, как он сидит где-нибудь в блаженном покое Страны Золотого Света. Выражение моего лица становилось, должно быть, все мрачнее, потому что лама снова начал смеяться.
Наконец оба мы успокоились и стали вместе смотреть живые образы Хроники Акаши. Я увидел человека, в чье тело, как планировали, я должен был войти. С возросшим интересом я заметил, что он занимается изготовлением хирургических инструментов. К моей радости, он явно хорошо разбирался в своем деле, был толковым техником, и я невольно одобрительно кивал, глядя, как он управляется в сложных случаях.
Один образ сменялся другим, и мы увидели Англию, город Лондон, как бы смешавшись с толпой прохожих. По улицам с ревом сновали в потоке машин огромные красные автобусы, битком набитые людьми. Вдруг раздался адский вой сирен, и мы увидели, как люди бегут прятаться в странных каменных сооружениях, возведенных прямо на улицах. Часто затарахтели зенитки, и по небу промчались истребители. От одного самолета отделились бомбы, с воем понеслись вниз, и мы инстинктивно пригнулись. На мгновение зависла глухая тишина, затем — адский грохот! Подпрыгнув в воздух, несколько домов обрушилось в туче обломков и пыли.
Внизу, в глубоких туннелях метро, люди вели странный пещерный образ жизни, прячась по ночам в убежища, а по утрам, как кроты, выползая на поверхность. Жили там, по-видимому, целыми семьями, спали на нарах и, чтобы хоть немного укрыться от чужих взглядов, цепляли одеяла к любому выступу в облицованных кафелем стенах.
Я как бы стоял на железной платформе высоко над лондонскими крышами и хорошо видел здание, которое все называли «Дворцом». Из туч вывалился одинокий самолет, и три бомбы понеслись прямо на дом английского короля. Я огляделся. Просматривая Хронику Акаши, все «видишь» глазами главного героя, так что и старый лама, и я, — оба мы видели так, словно сами были этим главным героем. Мне казалось, что я стою на пожарной лестнице, перекинутой над лондонскими крышами. Мне уже доводилось видеть их прежде, но моему спутнику пришлось объяснять их назначение. Потом меня осенило: он — тот человек, за которым я следил, — вел наблюдение за воздухом, чтобы заранее предупредить тех, кто внизу, о приближении вражеских самолетов. Снова взвыли сирены, этот раз отбой воздушной тревоги, и я увидел, как наш персонаж спускается по лестнице и снимает стальную каску наблюдателя ПВО.
Старый лама обратился ко мне с улыбкой:
— Это очень интересно. Я не следил за событиями на Западе, мои| интересы всегда ограничивались пределами своей страны. Теперь я понимаю, что ты имеешь в виду, говоря «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Посмотрим еще.
Продолжая просматривать Хронику, мы увидели затемненные лондонские улицы. По ним разъезжали автомашины с фарами, свет которых пробивался сквозь узкие щели специальных заслонок. Люди натыкались на фонарные столбы и друг на друга. В поездах метро перед выходом на поверхность гасился обычный свет и включались тусклые синие лампочки. Лучи прожекторов рыскали по ночному небу, временами высвечивая серые бока аэростатов воздушного заграждения. Старый лама не мог на них надивиться. В астральных путешествиях он знал толк, но эти серые чудища на длинной привязи, беспокойно колыхавшиеся на ночном ветру, привели его в полное изумление. Признаюсь, я нашел, что выражение лица моего спутника было не менее интересно, чем сама Хроника Акаши.
Мы вместе с этим человеком вышли из метро и пешком побрели по затемненным улицам, пока не добрались до огромного жилого дома. Мы видели, как он вошел, но за ним не последовали. Вместо этого мы обратили внимание на царившую на улице суету. Дома были разрушены прямыми попаданиями бомб, и люди все еще копались в развалинах, отыскивая живых и погибших. Спасательные работы были прерваны воем сирен. Высоко в небе вражеские самолеты, словно мечущиеся вокруг лампы мотыльки, попались в скрещение лучей прожекторов. Наши любопытные взгляды были привлечены блестящими капельками, которые оторвались от одного самолета. Потом мы увидели, что «капельки» — это летящие вниз бомбы. Одна тяжело врезалась в стену большого жилого дома. Яркая вспышка и град кирпичных обломков. Из дома потоком хлынули люди, ища сомнительной безопасности на улице.
— В Шанхае было хуже, Брат мой? — спросил старый лама.
— Намного хуже. — ответил я. — У нас не было никакой противовоздушной обороны и очень мало других средств защиты. Как ты знаешь, меня завалило в разрушенном бомбоубежище, и лишь много позже мне с большим трудом удалось спастись.
— Переместимся чуть дальше во времени? — спросил мой спутник. — Нам нет нужды без конца смотреть на это, ведь оба мы слабы здоровьем.
Я живо с ним согласился. Мне надо было всего лишь узнать, что за человек был тот, в чье тело я собирался перейти. У меня не было никакого желания копаться в личных делах других. И мы понеслись вперед, то и дело останавливаясь наугад и затем двигаясь дальше. Утренний свет был закопчен дымами многих пожарищ. Ночные часы были сущим адом. Половину Лондона, казалось, охватило пламя. По усыпанной обломками после тяжелой бомбардировки улице шел наш человек. У временной баррикады его остановил полицейский-резервист.
— Дальше идти нельзя, сэр, эти здания опасны.
Мы увидели, как к человеку, за жизнью которого мы наблюдали, подошел управляющий и заговорил с ним. Сказав что-то полицейскому, они нырнули под канат ограждения и вместе пошли к полуразрушенному зданию. Из разорванных труб повсюду хлестала вода. Электрические провода и водопроводные трубы скрутило в тугие узлы, словно моток шерсти, с которым вдоволь наигрался котенок. Над самым краем огромной дыры висел сейф, готовый вот-вот упасть. На ветру жалко болтались какие-то мокрые тряпки, а хлопья горелой бумаги из соседних домов порхали в воздухе, словно черный снег. Даже мне, повидавшему войну и выстрадавшему больше многих, стало не по себе при виде этого бессмысленного разрушения. А Хроника шла своим чередом.
Безработица в Англии во время войны! Наш человек пытался вступить в полицию военного резерва. Все напрасно. В его медицинских справках была указана четвертая группа — к службе негоден. И вот, оставшись без места в результате бомбежки, он брел по улицам в поисках работы. Одна фирма за другой отказывались его принимать. Казалось, не было никакой надежды, никакого просвета во мраке его невзгод.
Наконец, благодаря случайному визиту в заочную школу, где он когда-то учился и где запомнился остротой ума и изобретательностью, ему предложили работу в одном из ее временных отделений за пределами Лондона.
— Это чудное местечко, — сказал тот, кто предложил ему это место. — Поезжайте туда пригородным автобусом. Слышишь, Джо, там он будет к часу дня, но остальные пока о тебе позаботятся. Возьмите с собой жену. Я и сам хотел получить туда перевод.
Городишко оказался поистине унылой дырой, а отнюдь не «чудным местечком», как это ему пытались внушить. Там строились и испытывались самолеты, которые затем перегонялись во все концы страны.
Жизнь в заочном колледже была беспросветно тоскливой. Насколько мы могли судить из Хроники Акаши, работа состояла в чтении заявлений и писем от разных людей и консультаций насчет того, какой курс заочного обучения им следует выбрать. Лично я убежден, что заочное обучение — это напрасная трата денег и времени, если человек не располагает возможностями применять знания на практике.
До наших ушей донесся шум как бы неисправного мотоциклетного мотора. Затем показался необычного вида летательный аппарат, самолет без пилота и экипажа. Судорожно всхлипнув, мотор заглох, самолет нырнул вниз и взорвался над самой землей.
— Это был германский самолет-робот, — пояснил я старому ламе. — Эти Фау-1 и Фау-2 были, по-видимому, весьма неприятными штуковинами.
Еще один самолет-робот взорвался недалеко от дома, где жил наш человек со своей женой. Взрывом вышибло стекла на одной стороне дома и раскололо стену на другой.
— Не похоже, чтобы у них было много друзей, — заметил старый лама. — Я полагаю, они наделены некими качествами разума, которые ускользают от случайного наблюдателя. Мне кажется, что они живут скорее как брат с сестрой, чем как муж с женой. Это должно тебя утешить, Брат мой! — сказал старик со смешком.
А Хроника Акаши вела нас все дальше, показывая жизнь нашего человека со скоростью мысли. Мы могли перемещаться из одной ее части в другую, пропуская отдельные фрагменты, либо повторяя раз за разом некоторые события. В жизни нашего человека произошел целый ряд стечений обстоятельств, обративший его мысли к Востоку. «Сны» показывали ему жизнь в Тибете, сны, которые на самом деле были астральными путешествиями под руководством старого ламы.
— Одним из наших мелких затруднений, — поведал мне старый лама, — было то, что, обращаясь к любому из нас, он хотел применять слово «господин»4.
— О! — заметил я, — это одно из распространенных заблуждений западных народов. Они обожают употреблять любые слова, подразумевающие власть над другими. Что же ты ему на это сказал?
Старый лама улыбнулся и ответил:
— Я его немного отчитал. Я также постарался заставить его задавать поменьше вопросов. Я расскажу тебе, что я ему говорил, ибо это полезно для того, кто хочет составить мнение о его внутренней природе. Я сказал:
«Это понятие, наиболее ненавистное для меня и для каждого жителя Востока. Понятие «господин» предполагает, что один стремится к господству над другими, стремится к превосходству над теми, кто лишен права применять слово «учитель». Школьный учитель старается заронить зерно знаний в своих учениках. Для нас слово «Учитель» означает Господин Знаний, источник познаний или тот, кто подчинил себе искушения плоти. Мы, — сказал я ему, — предпочитаем слово Гуру или Адепт. Ибо ни один Учитель, как мы понимаем это слово, не станет оказывать давление на своего ученика либо навязывать ему собственное мнение. На Западе существуют отдельные группы или культы, считающие, что лишь они одни обладают ключом к Небесным Полям. Некоторые религии применяют пытки ради обращения людей в свою веру. Я напомнил ему о надписи, выбитой на стене одного монастыря, — "тысяча монахов — тысяча религий"».
— Он, казалось, хорошо усвоил мое поучение, — сказал старый лама, — поэтому, стремясь ковать железо, пока оно горячо, я решил дать ему чуть больше. Я сказал: «В Индии, в Китае и в древней Японии кандидат в ученики сидел у ног Гуру, ловя каждое слово и не задавая вопросов, ибо умный ученик никогда не задает вопросов, если не хочет, чтобы его прогнали прочь. Заданный вопрос служит для Гуру непреложным доказательством того, что ученик еще не готов получать ответы на свои вопросы. Некоторые ученики целых семь лет дожидаются ответа на невысказанный вопрос. Все это время ученик прислуживает Гуру, следит за его одеждой, готовит еду, заботится об иных его скромных нуждах. И все это время его уши раскрыты для информации, ибо слушая информацию, которая, возможно, предоставляется другим людям, умный ученик может сам делать выводы и умозаключения. И когда Гуру в премудрости своей видит, что ученик делает успехи, он, выбрав для этого подходящее время и способ, опрашивает своего ученика. И если Гуру находит, что запас накопленных учеником знаний не полон или содержит ошибки, то, снова выбрав для этого подходящее время, восполняет пробелы и исправляет ошибки.
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 80; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!