Глава 2. 1968-1969. И понеслось. 5 страница
Но, как добавляет Тони, именно благодаря жесткости сроков альбом получился столь гениальным: «Я думаю, что такие условия были непременной составляющей любых ранних записей - эти два дня, за которые группа успевала только отыграть в студии вживую. Если бы у нас было больше времени, мы бы обязательно использовали при записи какую-нибудь модную в то время ерунду - синтезатор или еще что-нибудь, - что полностью разрушило бы звучание группы. Зато теперь, когда кто-нибудь слушает наши ранние альбомы, он получает нас в чистом виде, таких, какими мы были. Никакого смягчения, только живой звук. Поэтому эти записи актуальны».
Возможно, больше, чем любая другая песня, «The Warning» демонстрирует, какое важное место занимает в группе Айомми и как легко он может поспорить с любым другим рок-гитаристом, включая Ричи Блэкмора и Джимми Пэйджа, когда дело касается конкретных риффов. Именно он - вдохновитель всех стилевых находок альбома, от блюзового саунда, который был унаследован от тогдашних кумиров вроде Питера Грина, до технофлэша, который в то время только появился и стал повсеместным ближе к середине семидесятых, и простейших однострунных риффов. Один пример такого риффа можно услышать на восьмой минуте песни, когда звук напоминает эффекты из «Roadhouse Blues» (Песня группы «Doors»). 'Композиция заканчивается двойным соло Тони и Гизера, оставляющим слушателя в твердой уверенности: он только что наблюдал гениев за работой.
|
|
|
Естественно, не все так посчитали - когда Оззи принес пластинку домой показать родителям, его отец прокомментировал ее следующим образом: «Ты уверен, что вы только бухали? Это не музыка, это что-то странное». Ничтоже сумняшеся, группа вернулась к работе.
Гизер, даже годы спустя, с недоумением оглядывается на успех альбома «Black Sabbath»: «Записывая первый альбом, мы сами не понимали, что делаем!.. Запись „Black Sabbath" началась с баса: я просто пришел в студию и начал „бом, бом, бом", а потом подключились остальные, и мы все сделали. Длина каждой песни точно соответствует времени, которое мы потратили на ее запись. Так что основной материал был записан в формате джем-сейшна. Тогда у нас не было кассетных магнитофонов и никто не записывался дома, чтобы потом отнести пленку в студию на обработку. Мы просто приходили в студию и играли два-три часа, а потом смотрели, что получилось. Первый альбом мы просто сыграли на раз. Типа как „Sabbath" играют живьем, только в студии, а продюсер просто вырезает лишнее».
Необходимы были новые песни, и в тот момент группа острее, чем раньше, понимала, что следует делать. Гизер вспоминает тот этап жизни группы с уверенностью, что тогда для успеха музыкантам нужно было просто звучать не как все. Как он поясняет, «тогда для получения признания надо было звучать абсолютно иначе, чем кто-либо еще. Так случается и сейчас, но тогда это было более рискованно. [Например,] мы никогда не звучали, как „The Beatles", но, если ты делал что-то похожее на „The Beatles", приходилось быстро с этим завязывать, потому что вокруг была куча подобных групп. То, что делают остальные, было у всех на виду, и каждый в то время меньше всего хотел скатиться к подражанию».
|
|
|
Одним из удивительных моментов еще более удивительной истории «Black Sabbath» была воистину впечатляющая работоспособность, которую группа демонстрировала на протяжении 1970-1971 годов. Хотя с момента записи альбома «Black Sabbath» прошло всего около восьми месяцев, четверка музыкантов, не откладывая в долгий ящик, приступила к созданию своего второго полноформатника - «Paranoid», который не просто превзошел своего предшественника, но и попал в историю как один из наиболее значимых метал-альбомов всех времен. Помимо прочего, он принес «Sabbath» целую армию новых фанатов, включая некоего Джона Лайдона, рассказавшего мне в 2005 году, что «„Paranoid" стал одной из лучших записей в мире, убойнейший боевик от начала и до конца. Каждая секунда записи - как атомный реактор».
|
|
|
Между «Black Sabbath» и «Paranoid» музыканты втиснули несколько серьезных выступлений. Расписание концертов было утверждено еще в начале года и включало важное шоу в марте на фестивале «Atomic Sunrise Festival» в зале «The Roundhouse» города Чак-Фарм. На фестивале были знаменитости практически каждого музыкального направления того времени, не только рока и зарождавшегося металла: в списке программы, длившейся все выходные, были заявлены Алексис Корнер, Дэвид Боуи (с группой «The Hype»), «Genesis», Брайан Огер, «Hawkwind», Кевин Эйерс и группа «The Whole World», а также Артур Браун. Тяга к утяжелению звучания, похоже, была свойственна многим музыкальным жанрам того времени, коснувшись заумной психоделии в лице труппы «Hawkwind», разносторонних блюзовых экспериментов Алексиса Корнера и даже первых музыкальных опытов Дэвида Боуи. Как отметил Иэн Гиллан, что-то определенно витало в воздухе...
К этому моменту Джим Симпсон уже успешно организовывал концерты «Black Sabbath» в крупных клубах вроде лондонского «Marquee» и университетских залах, которые могли вместить приличное количество народа. Часто для музыкантов это значило ежедневные поездки по стране, из города в город, как, скажем, на второй неделе апреля, когда группа отыграла концерты в Стоуке, Фолкстоуве и Эппинге на протяжении трех дней. При поддержке таких будущих знаменитостей, как Хардин и Йорк, «Van Der Graaf Generator», «Caravan» и «Taste» (в составе которых был юный блюз-гитарист Рори Галлахер), «Sabbath» вскоре сделали себе имя благодаря жутким шоу, на которых Оззи с Гизером взрывали зал своей энергетикой, не говоря уже об атомном ударнике Уорде. Только Айомми, наиболее музыкальный из всей группы, выступал в своей спокойной, сосредоточенной манере, прославившей его на весь мир.
|
|
|
Несмотря на отмену нескольких шоу (например, концерта, запланированного на 3 мая в клубе «The Castle» в Ричмонде, где «Sabbath» и группе поддержки в лице «Yes» отказали в выступлении «по независящим от нас причинам»), все шло хорошо. Гастроли проходили успешно, все музыканты были на высоте, а спрос на альбом и на живые выступления группы был неизменно высок.
Новообретенная финансовая стабильность казалась музыкантам удивительной, особенно Оззи, которому она далась нелегко: «У нас в Англии есть всякие тотализаторы. Играешь на деньги, и если уж выигрываешь, то получаешь кучу денег. Когда я достиг успеха, моя семья словно сказала: „Бинго!"... Как-то раз гадалка сказала мне, что к двадцати одному году у меня будет на счете тысяча фунтов. Что же она там еще нагадала? Ах да, что я стану знаменит. В двадцать два у меня на счете в банке уже лежала та самая тысяча, даже больше, и я шел к успеху. Я этого не планировал - со мной вся эта чертова хрень случается сама. Неожиданно, как смерть, понимаешь? Самое забавное, что, когда я родился, я весил десять фунтов и что-то около 14 унций (почти пять килограммов). Я был очень крупным ребенком, все думали, что мама ждет близнецов. Врубаешься? Судьба ведет меня, приятель».
Когда «Sabbath» только ступила на путь к успеху, музыкантов подстегивала вера в то, что они смогут вырваться из Астона. Как позднее пояснил Оззи, «мы хотели стать богатыми и успешными. Мы страстно желали убраться подальше из этой чертовой задницы, в которой жили». Как же они собирались этого добиться? «Мы думали: „Что, черт побери, людям действительно нравится слушать? Чего они по-настоящему хотят? Этого «муси-пуси, ша-ла-ла-ла» и прочей хренотени из радиоприемника?" Я подумал, что, если у меня нет ботинок, мне приходится щеголять в обносках, и сказал парням: „Послушайте, в мире столько уродов, поющих о том, как в этом мире все замечательно, но намного больше всяких недоносков вроде нас, у которых нет ничего"».
Фестивальная тусовка тепло их приняла, и в результате на исходе лета группе удалось выступить на ежегодном фестивале джаза и блюза «August Bank Holiday Jazz & Blues Festival». Кстати, это событие организовывал клуб «Marquee», благополучно переехавший к тому времени из Ричмонда в Виндзор (затем клуб обосновался в Пламптон-Рейскорс около Льюиса, а еще позже переехал в Рединг). В фестивале семидесятого года принимали участие такие музыканты, как «Ginger Baker's Air Force», Ричи Хевенс, «King Crimson», Рой Харпер и Савой Браун, а вечернее выступление «Sabbath» продолжала группа «Deep Purple». Гитарист «Deep Purple» Ричи Блэкмор в тот вечер поджег свою стойку, облив ее бензином. Это сильно усложнило жизнь не только организаторам, но и героям прогрессив-рока - группе «Yes», которая должна была выступать следующей.
Запись нового альбома стартовала 16 июня 1970 года, причем ее сроки и методы были почти такими же, как и в предыдущий раз. Как рассказал Уорд журналу «Beat Instrumental», «начали мы весьма неплохо, потратив на заглавную песню почти десять минут. Чтобы записать весь альбом, нам понадобилась пара дней». «Просто у нас был такой способ работы, - добавил Айомми. - Мы все делаем согласно нашим ощущениям в каждый отдельный момент, иногда мы можем сыграть какую-то композицию громко и тяжело, а в другой раз она прозвучит мягко. Особенно это касается пластинок: мы идем в студию с готовым набором песен, которые просто надо урезать, а затем садимся и придумываем новые». Уорд: «Это не значит, что мы забиваем запись старьем и отстоем: просто, когда мы записываем материал, нам становится легче придумать новый; разум открывается для новых идей».
После выступлений в Голландии, Бельгии и на феноменальном фестивале «Euro Pop A-Z Musik Festival» в Мюнхене вместе с такими группами, как «Status Quo», «Amon Duul II», «Atomic Rooster», «Free», «Traffic», «Deep Purple» и «Black Widow», оказалось, что не все так радостно и ясно. Во-первых, был отложен тур по Америке из-за проходивших в тамошних университетах акций по защите гражданских прав. Во избежание возможных беспорядков промоутеры предпочли приостановить концерты рок-команд (a «Sabbath» пока еще считалась таковой). Помимо этого, по той же причине на время закрылись несколько американских клубов.
Несмотря на оптимистичные заявления журнала «NME» («New Musical Express») о том, что одно из мест (клуб «Fillmore West» в Сан-Франциско) проао закрылось на лето, у Айомми была более конкретная информация, о чем он и рассказал изданию «Melody Maker»: «Мы собирались скоро ехать в Штаты, но из-за студенческих беспорядков многие клубы позакрывались... Мы надеялись сыграть в „Fillmores", но оба клуба закрыты на все лето. Поэтому мы дождемся осени, когда начнется новый учебный год». Когда ситуация прояснилась, «NME» опубликовал уточнение: «Нью-йоркский „Fillmore East" ужесточит условия приема малоизвестных групп во избежание беспорядков [среди студентов]».
Пока музыканты заполняли свое расписание концертами в Англии, дожидаясь начала американского тура, «Sabbath» дала несколько небольших выступлений, запланированных задолго до свалившейся на группу славы. Инициатором этих выступлений был Симпсон: менеджер решил, что было бы нечестно отменять все договоренности, просто потому, что группа вышла на другой уровень и «переросла» эти площадки. При этом он не упустил выгоды и в результате стряс с промоутеров больше денег. Как сейчас утверждает Симпсон, «на тот момент, уже устроив музыкантам множество концертов, я понимал, как много значит верность своему слову. Если ты устроил выступление, за которое тебе не могут заплатить больше восьмисот фунтов, и ты уже согласился их принять, но гонорары группы резко выросли, - нужно держать слово. То есть, безусловно, хорошо бы попытаться перезаключить сделку, но если это не удается, то необходимо отблагодарить партнера за то, что он пригласил группу тогда, когда мы в нем нуждались».
В случае с «Sabbath» все было не так гладко, и вскоре у группы возникли серьезные трения с менеджером. Симпсон: «В общем, из-за этого вышла большая ссора. Ребята считали, что мы должны отменить все договоренности и назначить новые. Но, отменив их, группа разочаровала бы множество поклонников, исправно покупавших пластинки. К тому же отмена выбивает из определенного ритма: если отменяешь выступление сейчас, его в любом случае не получится перенести меньше чем на десять-двенадцать недель». Как он поясняет, камнем преткновения стала сумма, которую участники «Black Sabbath» получали за вечер: «Я всегда выбивал для них восемьсот, тысячу, иногда - тысячу двести фунтов, но, когда вышел альбом [«Black Sabbath»], люди сразу начали платить по две - две с половиной тысячи за вечер. Причем заказы шли не на неделю вперед, а на семь-десять недель. Вот и возникла проблема. Я пытался убедить [группу] проявить к организаторам уважение. Я помню, как сказал им: „Пока мы на взлете, мы нужны этим людям, и я уверен, что они отблагодарят нас в период упадка". Но конечно же, тогда никакого упадка на горизонте не маячило...»
Джим не отвергал возможности того, что другие менеджеры могут предложить «Sabbath» хорошие условия и увести от него группу. Несколько предложений такого рода группа уже получила от очень успешного (и очень сурового) менеджера Дона Ардена, через Карла Уэйна, участника работавшей с ним группы «The Move». Несмотря на то что «Sabbath» осталась верна Симпсону, музыканты все же встретились с двумя работниками Ардена, Патриком Миэном и Уилфом Пайном, которые переняли методы Ардена и теперь собирались организовывать свое агентство.
Как вспоминает Симпсон, «Уилф Пайн и Пат Миэн были ребятами Дона, ну или как это называется. Но затем они решили отделиться. С Донни дела обстоят так: если ты работаешь с ним и он тобой доволен, ты для него чуть ли не брат. Но есть одно отличие: родственников обычно не заставляют делать за себя всю грязную работу. А эти ребята насмотрелись на приемчики Дона, как он набирает артистов, и решили заняться этим самостоятельно. И первыми, к кому они обратились, были парни из „Black Sabbath". С которыми у Дона (точнее, у Карла Уэйна, который делал предложение группе по поручению Дона) ничего не вышло».
Ставшие независимыми Миэн и Пайн начали обхаживать группу без ведома Симпсона, да еще и в тот самый момент, когда у менеджера возник с музыкантами спор по поводу низкооплачиваемых концертов, запланированных сто лет назад. Развязка наступила быстро, как говорит Симпсон: «Это было смело с их стороны - покинуть меня. Я получил письмо. В пятницу вечером ко мне в дверь постучался тур-менеджер Люк и сказал, что группа не может ехать в Ливерпуль этим вечером, потому что у музыкантов нет денег. В результате (между прочим, с моего полного разрешения), произошло следующее: они взяли все деньги, заработанные за предыдущие концерты, и поделили их между собой».
Дело было в том, что комиссионные Симпсона на тот момент были ему не выплачены, поскольку группа откладывала деньги, заработанные на концертах. Как он выразился, их отношения строились просто: «Конкретной комиссии, которую я бы получал, не было. Я особо не напрягался по этому поводу, поскольку все заказы делались заранее и я мог забрать свою долю, когда приходил очередной чек. Мы только-только пережили трудные времена, деньги начали появляться совсем недавно, поэтому мне было все равно, когда получить комиссию - сегодня или через месяц».
Озадаченный отсутствием у группы денег, Симпсон решил прояснить ситуацию: «Я спросил их, как получилось, что они на мели? Они же недавно забрали деньги за заказы. Они ответили: „Ну, мы все потратили. Если ты не можешь дать нам двести фунтов, мы просто не поедем на сегодняшний концерт". Я достал двести фунтов и отдал их музыкантам - а надо сказать, что в то время это были приличные деньги, гораздо больше, чем сегодня! - и они уехали играть в Ливерпуль». Главный удар последовал в субботу, 4 сентября: «Рано утром я получил письмо от юристов, в котором было сказано. что дальнейшие мои контакты с группой нежелательны. „Мы о них позаботимся. Они решили расстаться с Вами, потому что Вы не справлялись со своими обязанностями"».
Цитируя последнюю строку, Симпсон горько усмехается: «На той неделе, когда они от меня избавились, группа занимала первое место в чарте „Music Business Weekly", одного из ведущих изданий о музыкальной индустрии. Кроме того, у меня был альбом номер один, альбом номер шестнадцать (потому что пластинка „Black Sabbath" триумфально вернулась в чарты), и сингл номер два. И после этого я „не справлялся со своими обязанностями"?»
Но жребий был брошен, и профессиональные отношения между группой и менеджером были окончены навсегда. Все, что оставалось Симпсону, - это подать в суд иск о возмещении ущерба, причиненного разрывом контракта по вине группы. Долгий и тяжелый процесс, затянувшийся на годы, не принес ни одной из сторон ни малейшей выгоды. По мнению Джима, единственными, кто выиграл от передачи дела в суд, были его юристы. «Итоговый счет был такой: юристы против „Black Sabbath" и Джима Симпсона - 321:1», - смеется он. Как и многие другие, Джим пал жертвой дурных советов: «Мой адвокат, Джеймс Лекки, имя которого я запишу в своих мемуарах несмываемыми чернилами, был уверен, что нам удастся отсудить двести тысяч фунтов. Тогда я получил предложение уладить дело во внесудебном порядке за восемьдесят пять тысяч. Мне предложили это за два дня до суда. Патрик Миэн сказал: „Если ты отзовешь иск, мы заплатим тебе восемьдесят пять тысяч"».
Предложение показалось Симпсону разумным, и он готов был принять эти деньги, тем самым решив общую проблему. «Основной мотив был такой: не возьму деньги - придется судиться, возьму - все закончится, - говорит Симпсон. - Но Лекки все же настоял на суде. [Он сказал, что] мы получим минимум двести тысяч... это было в Линкольне, в „Инн Гарденс", или как там называется это пидорское место. Через полтора дня, в суде, он подошел ко мне и сказал, что нам придется согласиться на любую сумму, которую удастся получить, потому что у группы нет денег. Я спросил: „Мы говорим об одной и той же группе? Вчера они могли позволить себе выплатить двести тысяч, а сегодня у них нет денег?" На это он ответил, что да, вот так все обернулось, в таком деле ничего нельзя знать заранее. Надменный ублюдок».
Результат удручал: «К выплате назначили тридцать пять тысяч фунтов. Восемь из них были выплачены сразу, из них шесть забрали юрисконсульты, тысячу Лекки и аж целая тысяча досталась мне. Я потратил четырнадцать лет, чтобы восстановить справедливость. Я сделал все, что мог: правосудие стоит денег».
К счастью для Симпсона, неожиданно к нему пришла помощь в лице прежнего начальника Миэна и Пайна - Дона Ардена. «Дон Арден оказал мне столь сильную поддержку, что мне все же удалось [возместить ущерб]. Он пришел ко мне и спросил, не нужна ли мне его помощь в ситуации с Пайном и Миэном, на что я сказал, что конечно нужна. Дон очень, очень помог мне. Я думаю, что во многом его доброта была продиктована его, гм... не особо сильной любовью к Патрику Миэну, но он мне действительно помог».
Джим добавляет: «Пока шло разбирательство, мы использовали его офис на Портленд-плэйс. Меня как-то обокрали, и в тот же день мне нужно было встречаться с Доном в Лондоне. Когда я рассказал ему о краже, он пошарил по офису и нашел мне кое-какое оборудование взамен украденного. У меня украли кассетный рекордер „ReVox", и Дон отдал мне взамен один из своих, почти новый, с хорошими колонками и наушниками, прибавив: „Я не знаю, как ты все это дотащишь до дома, но оно теперь твое". Надо отдать Дону должное, насильно у него снега зимой не допросишься, но, если ничего от него не ждешь, он может проявить великодушие».
Дата добавления: 2019-08-30; просмотров: 177; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!