Семьдесят лет назад, весной 1946-го в СССР произошли события, которые положили начало реализации двух важнейших оборонных проектов – атомного и ракетного.
Семьдесят лет назад, весной 1946-го в СССР произошли события, которые положили начало реализации двух важнейших оборонных проектов – атомного и ракетного. 9 апреля принято Постановление Совета министров СССР № 805-327сс, по которому сектор № 6 лаборатории № 2 Академии наук СССР реорганизовывался в Конструкторское бюро № 11. Начальником КБ был назначен генерал П.М. Зернов, до этого – замминистра транспортного машиностроения СССР. Главным конструктором КБ-11 «по конструированию и изготовлению опытных реактивных двигателей» стал профессор Ю.Б. Харитон. Так был основан крупнейший отечественный центр разработки ядерного оружия – Всероссийский НИИ экспериментальной физики в Сарове (Арзамас-16). Но когда страна, поднимаясь из развалин, начинала свой атомный проект, она сразу ставила и задачу создания межконтинентальных средств доставки «атомного аргумента» на территорию потенциального агрессора. И 29 апреля у Сталина состоялось представительное совещание, относящееся уже к ракетным проблемам. Эту историю стоит вспомнить, как и то, что куратор советского атомного проекта Л.П. Берия сыграл выдающуюся роль и в организации ракетных работ. Вначале были немцы Работы по управляемым баллистическим ракетам (БР) в СССР велись давно, в частности этим занимался знаменитый будущий «Главный конструктор космонавтики» С.П. Королёв. Но всерьёз над БР у нас начали работать лишь после окончания войны, когда удалось в полной мере узнать, насколько здесь оторвались ото всех – не только от СССР, но и от США – немцы со своей фантастической по тем временам БР V-2 (Фау-2). “В рабочее время Берия был занят тем, что ему конкретно Сталиным поручено, а в свободное мог отвлечься и на изучение тех проблем, которые объективно важны для государства” Весной 1945-го советские специалисты обследовали германский ракетный научно-исследовательский центр в Пенемюнде, и 8 июня того же года нарком авиационной промышленности А.И. Шахурин докладывал в ГКО Маленкову: «Институт располагался на территории площадью около 80 квадратных километров, имея более 150 зданий и сооружений общей площадью свыше 200 тысяч квадратных метров. Мощность сохранившейся электростанции института – 30 тысяч киловатт. Число сотрудников в институте доходило до 7500 человек». Начались работы по демонтажу оборудования и вывозу его в СССР из Пенемюнде, с ракетного завода фирмы «Рейнметалл-Борзиг» в пригороде Берлина Мариенфельде, из других мест. Забирали и тех германских ракетчиков, которых не успели захватить американцы, хотя к последним уже инициативно ушли главный по этой части в рейхе Вернер фон Браун, генерал Дорнбергер и ещё многие. В самой Германии в то время действовал институт «Нордхаузен», начальником которого был гвардии генерал-майор артиллерии Л.Гайдуков, а главным инженером – С. Королёв, тот самый… Там работали и советские специалисты, и немцы. 17 апреля 1946-го Сталину была направлена записка об организации научно-исследовательских и опытных работ в области ракетного вооружения в СССР. Её подписали Л. Берия, Г. Маленков, Н. Булганин, Д. Устинов и Н. Яковлев – начальник Главного артиллерийского управления Красной армии. Заметим, что первым на документе расписался Берия, и дело тут было не в алфавитном порядке. В записке говорилось, в частности, что в Германии вопросами ракетного вооружения занимались 25 научно-исследовательских организаций, было разработано до 15 образцов, в том числе ракета дальнего действия Фау-2 с предельной дальностью 400 километров. Заканчивалась записка словами: «Для обсуждения всех этих вопросов целесообразно было бы собрать у Вас специальное совещание». 29 апреля такое совещание у Сталина состоялось в составе: И.В. Сталин, Л.П. Берия, Г.М. Маленков, Н.А. Булганин, М.В. Хруничев, Д.Ф. Устинов, Б.Л. Ванников, И.Г. Кабанов, М.Г. Первухин, Н.Н. Воронов, Н.Д. Яковлев, А.И. Соколов, Л.М. Гайдуков, В.М. Рябиков, Г.К. Жуков, А.М. Василевский, Л.А. Говоров. Совещание шло с 21.00 до 22.45, после чего у Сталина остались только Булганин и Маленков. Вскоре был образован Специальный комитет по реактивной технике при СМ СССР, возглавлявшийся вначале Маленковым, а затем (уже как Комитет № 2) – Булганиным. Берии и без дальних ракет дела хватало – он уже вовсю впрягся в атомный проект как его куратор. Но 28 декабря 1946-го уполномоченный Специального комитета по реактивной технике в Германии Н.Э. Носовский через уезжавшего в Москву за новым назначением члена «ракетного» Спецкомитета генерал-полковника И.А. Серова направил Маленкову подробнейший многостраничный отчёт о структуре и работе ракетного института «Нордхаузен». Иван Серов на сопроводительном письме к отчету наложил резолюцию, адресуясь к одному из помощников Берии: «Тов. Ордынцеву! Когда будет свободное время у Л.П. Берии, прошу кое-что из документов, а главное – фотографии, показать. 29.12.1946. Серов». 31 декабря отчёт поступил в секретариат Берии, а уже оттуда – в ЦК ВКП(б) Маленкову. Любопытно и показательно, что Серов предлагал Ордынцеву ознакомить Берию с важными, но прямо к наркому не относящимися документами тогда, когда у того будет свободное время. Вообще-то с этим понятием связывают менее утомительные занятия, чем чтение объемной и насыщенной по содержанию деловой бумаги. Но такое уж, оказывается, было у Лаврентия Павловича «свободное» времяпрепровождение. Это всё к тому, что у многих по сей день сохраняется стойкое заблуждение, что «сластолюбец» Берия в свободное время увлекался исключительно гаремом из подхваченных в «черный воронок» юных москвичек, которых после утех растворяли то ли в серной, то ли в соляной, то ли в ещё какой-то хитроумной кислоте. В реальности ничего похожего не было. Был ежедневный многочасовой труд, результатом которого оказывались растущие мощь Советского Союза и благосостояние его народов. Иван Серов хорошо знал реального, а не демонизированного Берию, поэтому и выразился именно так. Серов понимал, что писал, потому что знал: в своё рабочее время Берия занят тем, что ему конкретно Сталиным поручено. А вот в свободное сможет отвлечься на изучение и тех проблем, которые объективно важны для государства, но в сферу рабочих интересов в данный момент не входят. Тем более что сегодня дальние ракеты для Берии – необязательный факультатив, а завтра, смотришь, – прямое поручение товарища Сталина. Отчёт из «Нордхаузена» Берия, конечно, прочёл, но кураторство дальних ракет было тогда поручено другому. Впрочем, как мы увидим, и эти работы без Лаврентия Павловича не обошлись.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Коллективный Берия
10 мая 1947-го в Специальном комитете реактивной техники при СМ СССР в соответствии с особо важным постановлением СМ СССР № 1454-388 «Вопросы реактивной техники» произошла «смена караула». Первым пунктом документа Специальный комитет реактивной техники переименовывался в Комитет № 2, но суть заключалась во втором (всего их было пять), гласившем: «Назначить заместителя председателя Совета министров СССР т. Булганина Н.А. председателем Комитета № 2 при Совете министров СССР, удовлетворив просьбу т. Маленкова Г.М. об освобождении его от этой обязанности». В особых комментариях эта руководящая чехарда, пожалуй, не нуждается – и так ясно, что Маленков провалился. Но кое-что прояснить надо. Замена Маленкова Булганиным никак не была связана с так называемым авиационным делом, когда первого вывели из секретариата ЦК ВКП(б) вследствие того, что он, как было сказано в постановлении Политбюро ЦК, «морально отвечает за те безобразия», которые были вскрыты в Министерстве авиационной промышленности СССР и ВВС. Выяснилось, что во время войны НКАП наркома Шахурина выпускал, а ВВС маршала авиации Новикова принимали недоброкачественные самолёты. Дело, однако, не в этом. Был главным «ракетчиком» Маленков – стал главным «ракетчиком» Булганин. А ракеты всё так же не летали или летали плохо. Почему? Ни Маленков, ни Булганин не были бездарными управленцами – в команду Сталина такие не попадали. Даже Хрущёв на протяжении многих лет из общей упряжки не выбивался. Так что и Маленков, и Булганин много и толково поработали и до войны, и во время, и после неё. Но со Спецкомитетом № 2 ни у того, ни у другого не заладилось. Маленков был загружён работой в ЦК, Булганин – в Совмине, но ведь и Берия, председатель атомного Спецкомитета, тоже имел обширные обязанности по Совмину СССР, как и Булганин. Но у Берии всё ладилось и в Спецкомитете, и с курированием разработки противокорабельной крылатой ракеты «Комета», а позднее – системы ПВО Москвы «Беркут». Почему так? Не потому ли, что к рубежу 40–50-х ни у Маленкова, ни у Булганина, как и у других членов сталинской команды, не было уже ни того вкуса к новому, который был у Берии, ни такого интереса к людям? Все послевоенные оборонные проблемы отличались небывалой новизной: атомное оружие, реактивная авиация, ракетная техника различных классов, многофункциональная радиолокация, электроника, цифровые вычислительные машины, экзотические, ранее не производившиеся материалы. Даже испытанные «сталинские зубры» терялись, а Берия – нет! Во-первых, потому, что был талантливее – имел быструю и точную реакцию, сразу схватывал суть, широко мыслил. Во-вторых, выделялся феноменальной производительностью и свободное от порученного дела время использовал тоже для работы. И, наконец, Берия умел не только подобрать людей, вместе с ним делающих то, что было поручено Родиной и Сталиным, но и не мелочиться, доверяя им. На этот счёт есть, например, свидетельство человека, к Берии отнюдь не расположенного, – известного ракетчика Бориса Чертока. В капитальном труде «Ракеты и люди» он сообщает, что Дмитрий Устинов, возглавив возникающую ракетную отрасль, к 1949 году понял всю несуразность структуры ведущего НИИ отрасли – НИИ-88, однако на реорганизацию не отважился, поскольку над ним стоял аппарат Оборонного отдела ЦК ВКП(б) во главе с Иваном Сербиным, имевшим прозвище Иван Грозный. Без его санкции были невозможны никакие изменения, поощрения и прочее, причём Черток вспоминает, что не раз имел возможность лично убедиться: министры этого аппаратчика побаивались и никогда не рисковали спорить с ним. А вот в атомном и в проекте «Беркут» все было, по словам Чертока, принципиально иначе, и он даже с некой грустью сообщает, что там, где руководил Лаврентий, все кадровые, например, решения принимал Ванников, согласовывая их с Курчатовым и представляя на утверждение Берии. Тут Черток, конечно, перебрал – ключевые кадровые решения тот принимал сам, начиная с привлечения в атомные работы того же Ванникова и заканчивая назначениями руководителей предприятий, как это было, в частности, с директором «плутониевого» комбината № 817 Б.Г. Музруковым, которого Берия, зная как толкового человека еще по войне, высватал с Уралмаша. Но показательно, что, по оценке Чертока, аппарат Спецкомитета № 1 был небольшим. На секретариат атомного Спецкомитета ложилось много обязанностей, включая подготовку проектов постановлений СМ СССР, которые Берия отдавал на подпись Сталину. Но этот маленький коллектив работал на редкость эффективно. Почему? Да потому, что стилем Берии было доверие к тем, кто заслуживал. И ещё одна черта его стиля была крайне продуктивной в том числе и потому, что не так уж она у руководителей и распространена, а подчиненными ценится. Имеется в виду явный вкус Берии к коллективному мышлению, его умение привлекать к выработке решений всех, кто мог полезно высказаться по существу вопроса. «Каждый солдат должен знать свой манёвр» – это все же более эффектная фраза, чем деловой принцип. Но вот каждый офицер, а уж тем более генерал свой манёвр должен знать и понимать крепко. У Берии так и было, и анализ его деловых резолюций говорит о нём многое. Как правило, в резолюциях Берии есть слова: «Тт. таким-то. Прошу обсудить…», «Прошу сообщить Ваше мнение…» и т. п. Как известно, ум – хорошо, а два – лучше. Но анализируя то, как руководил Берия, убеждаешься: он принимал к исполнению эту истину в усовершенствованном варианте: «Ум – хорошо, а двадцать – лучше». При этом сказанное ни в коем случае не означает, что он делил свою личную ответственность за решение со многими. Окончательное решение, если оно требовало уровня Берии, принимал сам, за спины подчиненных не прячась. Собственно, так же руководил и Сталин с той лишь разницей, что он за свои решения отвечал уже не перед кем-то лично, а перед народом и историей. Продолжение читайте в следующем номере.
Феномен Лаврентия — часть II
Роль Берии в создании атомного и ракетного оружия до сих пор не оценена должным образом
Брезкун Сергей
09 мая 2016
К началу 1949 года в урановой проблеме, решавшейся под руководством Берии, наметился близкий успех, и в конце августа была испытана первая советская атомная бомба РДС-1. С созданием ракетной техники – под началом Булганина – дела шли значительно хуже.
К началу 1949 года в урановой проблеме, решавшейся под руководством Берии, наметился близкий успех, и в конце августа была испытана первая советская атомная бомба РДС-1. С созданием ракетной техники – под началом Булганина – дела шли значительно хуже. 8 января 1949-го начальник головного ракетного НИИ-88 Лев Гонор и парторг ЦК ВКП(б) при НИИ-88 Иван Уткин обратились к Сталину с особо важной докладной запиской, где сообщали, что работы по созданию реактивного вооружения проводятся медленно, постановление правительства от 14 апреля 1948 года за № 1175-440сс находится под угрозой срыва… «Нам кажется, – докладывали Гонор и Уткин, – что это происходит вследствие недооценки важности работ по реактивному вооружению со стороны ряда министерств…» И далее – что стоит выделить особо: «Вопрос о… работе основных смежников… неоднократно был предметом обсуждения Комитетом № 2 при Совете министров СССР… однако все попытки резко улучшить их работу, а главное – поднять у руководителей ведомств и основных предприятий чувство ответственности за качество и сроки работ не дали желаемых результатов». Читатель помнит, что в СССР тогда вёл работы и Спецкомитет Берии. И возможные меры репрессивного (если уж ставить вопрос так) воздействия на нерадивых у Лаврентия Павловича были не большими, чем у руководства Спецкомитета № 2. А результаты различались принципиально.
Дело не в репрессиях
Тем, кто думает, что успехи Спецкомитета № 1 достигались под страхом смертной казни, будет интересно свидетельство одного из выдающихся атомщиков, трижды Героя Социалистического Труда К.И. Щёлкина: за время руководства Берией атомными работами не был репрессирован ни один человек. “На совещании у Сталина маршал артиллерии Яковлев высказался против принятия ракет на вооружение, мотивируя это их сложностью и низкой надёжностью”. Гонор и Уткин закончили свою записку просьбой: «Для коренного улучшения дел по изготовлению ракет просим Вашего личного вмешательства». Всё, однако, шло по-прежнему – ни шатко ни валко. К концу августа 1949-го Комитет № 2 при СМ СССР был ликвидирован, ответственность за разработку дальних ракет особо важным Постановлением СМ СССР № 3656-1520 возложили на Министерство Вооружённых Сил. Приказом его главы маршала Василевского № 00140 от 30 августа 1949 года было положено начало формированию Управления по реактивному вооружению МВС СССР. Ничего путного из этого, конечно, не получилось. И это можно было понять между прочим уже из анализа приказа Василевского – там много слов, но мало дельных мыслей и конкретных идей. Сегодня никто не сможет сказать точно, была ли связана ликвидация Комитета № 2 с тем, что атомный проект под руководством Берии добился первого исторического успеха – бомба РДС-1 взорвалась. Не исключено, что Сталин сразу хотел нагрузить Берию ещё и дальними ракетами, коль скоро в атомных работах наметился обнадеживающий просвет… Однако возможно, что тут заартачились военные и, решив, что они «сами с усами», забрали ракетные работы под свою опеку. Так оно было или нет, но разрабатывать новую технику и командовать войсками – занятия разные и особых успехов у Управления по реактивному вооружению МВС СССР замечено не было. А тут подоспел проект ПВО «Беркут», для реализации которого 3 февраля 1951 года Постановлением СМ СССР № 307-144сс/оп было образовано Третье главное управление, замыкавшееся на Берию. Итог был ожидаемым – 4 августа 1951 года Сталин подписал Постановление СМ СССР № 2837-1349 с грифом «Совершенно секретно. Особой важности», начинавшееся так: «Совет министров Союза ССР ПОСТАНОВЛЯЕТ: 1. Ввиду того, что разработка ракет дальнего действия Р-1, Р-2, Р-3 и организация серийного производства ракеты Р-1 родственны с работами по «Беркуту» и «Комете», возложить наблюдение за работой министерств и ведомств по созданию указанных ракет на заместителя Председателя Совета министров СССР товарища Берия Л. П.». И положение с разработкой дальних ракет в СССР, а это становилось всё более важной задачей, сразу стало выправляться. Уже 10 декабря 1951-го принята на вооружение ракета дальнего действия Р-1 с дальностью полета 270 километров с боевой частью, содержавшей 750 килограммов взрывчатого вещества с рассеянием по дальности – плюс-минус восемь километров, боковым – плюс-минус четыре километра. Это было только начало – не очень удачное, но ведь ещё летом предшественники Берии никак не могли наладить серийное производство Р-1 на Днепропетровском автомобильном заводе (будущем Южмаше). Стали готовиться инженерные кадры для возникающей ракетной промышленности, улучшаться быт разработчиков – всё шло по отработанной Берией и его соратниками деловой схеме… Вернёмся в весенние дни 1946-го, когда 14 и 29 апреля в кремлёвском кабинете Сталина прошло два совещания на ракетную тему, а 13 мая вышло постановление СМ СССР № 1017-419сс «О вопросах реактивного вооружения». Как уже известно читателю, тогда был образован Специальный комитет по реактивной технике под председательством Г.М. Маленкова. В составе: министры вооружения и промышленности средств связи Д.Ф. Устинов и И.Г. Зубович (заместители председателя), начальник Главного артиллерийского управления МВС СССР Н.Д. Яковлев, заместитель председателя Госплана СССР П.И. Кирпичников, член Совета по радиолокации при СМ СССР академик А.И. Берг, министр сельскохозяйственного машиностроения («мирное» название прикрывало оборонный профиль) П.Н. Горемыкин, заместитель главноначальствующего советской военной администрации в Германии (с декабря 1946-го – заместитель министра внутренних дел СССР) И.А. Серов, начальник 1-го ГУ Министерства вооружения СССР Н.Э. Носовский. Отметим здесь Петра Ивановича Кирпичникова (1903–1980). Его Лаврентий Павлович заметил ещё в начале войны. Были в Спецкомитете Маленкова и другие люди, давно и прочно связанные с Берией деловым образом: тот же Иван Серов да и Дмитрий Устинов. Сошлёмся на П. И. Качура, автора статьи «Ракетная техника СССР: послевоенный период до 1948 года» в № 6 журнала Российской академии наук «Энергия» за 2007 год: «Фактически ракетостроением руководил Л. П. Берия. Г. М. Маленков не занимался организационными и производственными вопросами и был формальным председателем комитета»...
Роль личности
Б.Е. Черток подтверждает, что Маленков и вскоре сменивший его Булганин «особой роли в становлении... отрасли не играли. Их высокая роль сводилась к просмотру или подписанию проектов постановлений, которые готовил аппарат комитета». Всё повторялось, как в случае с «авиатором» Маленковым и «танкистом» Молотовым во время войны. Они и тогда председательствовали, а Берия тянул воз, хотя это не сразу было оформлено официально. Причём роль последнего в становлении советской ракетной отрасли тем более значительна, что у разработчиков этой техники, кроме Берии, в высшем руководстве страны был вначале лишь один влиятельный сторонник – сам Сталин. Авиаконструкторы, исключая Лавочкина, на оружие нового типа смотрели, мягко говоря, сдержанно. Как, впрочем, на первых порах и на реактивную авиацию. По свидетельству того же Чертока, Александр Сергеевич Яковлев «недружелюбно относился к... работам по БИ (ракетный перехватчик Березняка и Исаева с ЖРД Душкина. – С.Б.) и к работам А.М. Люльки по первому отечественному варианту турбореактивного двигателя» и даже опубликовал в «Правде» нашумевшую статью, где характеризовал немецкие работы в области реактивной авиации как агонию инженерной мысли фашистов. Не жаловали новую технику (которой ещё только предстояло стать оружием) и генералы. В 1948 году на совещании у Сталина маршал артиллерии Яковлев резко высказался против принятия ракет на вооружение, мотивируя отказ их сложностью и низкой надежностью, а также тем, что те же задачи решаются авиацией. Сергей Королёв столь же резко выступал «за», но в 1948-м маршал Яковлев и «полковник» Королев были величинами очень уж разных калибров. Зато Берия поддержал проект сразу. Собственно, тот факт, что ракетные дела изначально стал курировать нарком вооружений Устинов (которого в какой-то мере можно считать «человеком Берии»), а не нарком авиационной промышленности Шахурин (так сказать «протеже Маленкова»), сразу обнаруживает влияние Лаврентия Павловича. Но тщетно мы будем искать его имя в летописи советского ракетостроения. Хорошо хоть нынешняя «ядерная» наша история «сатрапом» и «палачом» Берией не погнушалась и его выдающаяся роль в отечественном атомном проекте сегодня признана повсеместно. Между тем этот крупнейший деятель своего времени, облыжно обвинённый в 1953 году, так по сей день и не реабилитирован. Пора бы… После того как Берия стал официально назначенным куратором не только атомной, но и ракетной программы, отрасль начала прочно становиться на ноги. Развитие работ по дальним ракетам шло всё возрастающими темпами. 13 февраля 1953-го принято постановление СМ СССР № 442-212сс/оп «О плане опытно-конструкторских работ по ракетам дальнего действия на 1953–1955 годы». Уже к октябрю на зачётные испытания требовалось представить баллистическую ракету Р-5 с прицельной дальностью полёта 1200 километров при максимальном отклонении: по дальности – плюс-минус шесть километров, боковом – плюс-минус пять километров. Это уже был успех. А к августу 1955-го ожидались ракеты Р-12 с дальностью 1500 километров при тех же максимальных отклонениях от цели, что и для Р-5. Но успешным результатам, в том числе и своих личных усилий, Лаврентий Павлович порадоваться уже не смог. Сергей Брезкун Опубликовано в выпуске № 17 (632) за 11 мая 2016 года
Отправлено 29 января 2016 - 20:17:42
Последний технократ и отец-основатель – убитый и оболганный…
Т.Т.Палташев, д.т.н., профессор Северо-Западного Политехнического университета (Northwestern Polytechnic University), Фримонт, Калифорния (США) и кафедры вычислительной техники СПбГУ ИТМО
Могу предположить, что эта краткая статья может вызвать бурю возмущения в либеральных кругах нашей российской общественности, так как противоречит как официальной версии партийного аппарата КПСС, так и многочисленным публикациям журналистов, специализирующихся в разоблачении тоталитарной диктатуры в СССР. В последнее время на досуге я попытался исследовать вопрос, какой исторический момент можно считать отправной точкой в процессе, который неминуемо привёл к развалу в 1991 году нашу великую страну, сверхдержаву №2. В литературе, прессе и блогосфере существуют масса версий, которые в основном сводятся к нерыночной экономике, снижению цен на нефть и войне в Афганистане. Все они, по сути, достаточно поверхностны и имеют дело с вторичными признаками или следствиями исходного процесса. А этот исходный процесс можно назвать эрозией или постепенной потерей системности государства.Любое успешное государство на мировой арене имеет в своей основе систему основополагающих принципов и законов, обеспечивающих успешное развитие экономики и рост народонаселения, как качественный, так и количественный. Для примера, в США – это представительская демократия снизу доверху и максимум свободы в рыночной экономике. В бурно растущем Китае – жёсткая вертикаль власти КПК с разделением хозяйственных и идеологических функций и плотно регулируемая государством рыночная экономика. Оба государства жёстко защищают свою системность как системой сдержек и противовесов в аппарате управления, так и эффективной системой правопринуждения на всех уровнях. Только системные государства могут обеспечить реальный суверенитет и максимум возможностей для реализации созидательного потенциала населения. Что и показывают общепринятые экономические индикаторы. Сталинский СССР при всех его недостатках был системным государством, которое смогло выйти победителем из тяжелейшей войны и восстановить народное хозяйство при остром недостатке ресурсов. Когда же началась потеря системности в СССР? Можно сразу сказать, что со смертью Сталина, но ответ будет неточным. В самом деле, потеря системности началась с расправы над последним носителем системности и технократом в высшем руководстве страны – Маршалом Советского Союза, почётным гражданином СССР, Героем Социалистического Труда Лаврентием Павловичем Берия. Официальные обвинения выглядят крайне странно с точки зрения элементарного здравого смысла, цитирую фрагмент из Википедии: «Он был обвинён в шпионаже в пользу Великобритании и других стран, стремлении к ликвидации Советского рабоче-крестьянского строя, реставрации капитализма и восстановлению господства буржуазии. Также Берию обвинили в моральном разложении, злоупотреблении властью, а также в фальсификации тысяч уголовных дел на своих сослуживцев в Грузии и Закавказье и организации незаконных репрессий (это Берия, согласно обвинению, совершал тоже действуя в корыстных и вражеских целях). Теперь давайте рассмотрим наиболее значимые реальные действия Лаврентия Павловича Берии с точки государственного управления в СССР: 1) Быстрое и жесткое прекращение волны репрессий, начатых в 1937 году, которые уже приняли характер национальной катастрофы (все проблемы карьерного роста, улучшения жилищно-бытовых условий или просто плохого настроения решались населением через доносы в НКВД). 2) Спасение остатков высшего и старшего комсостава РККА и освобождение их из тюрем и лагерей (пусть даже и с понижением в звании). 3) Организация так называемых «шарашек» или технопарков в системе НКВД, куда были немедленно переведены из лагерей оставшиеся в живых учёные, инженеры и конструкторы, в том числе и великий Туполев со всем своим КБ. 4) Создание заградотрядов НКВД, которые сыграли важную роль в 1942 году (жёсткая, но эффективная мера, которая в конце войны использовалась также и германскими войсками) 5) Эвакуация промышленности на восток с началом войны с Германией и организация массового производства техники и вооружений, без военной промышленности СССР был просто обречен (отмечено золотой звездой Героя Соц. Труда в 1944 году). 6) Создание эффективной стратегической разведки и контрразведки «СМЕРШ», которые превзошли службы разведки как противников, так и союзников. 7) Создание атомного и термоядерного оружия, мощной атомной и ракетной промышленности, которые фактически спасли СССР от судьбы Ирака ещё в 1950 году, когда США были готовы сбросить на города страны 250 атомных бомб (отмечено званием почётного гражданина СССР вместе с академиком Курчатовым). 8) Берия инициировал серию амнистий после смерти Сталина и являлся по факту автором «оттепели», которую теперь называют почему-то «хрущёвской». 9) Берия предложил экономические реформы, которые были тогда отвергнуты партийным аппаратом КПСС и впоследствии с сокрушительным успехом были реализованы в Китае.
Фактически Лаврентий Павлович Берия является выдающимся управленцем-технократом мирового уровня, который по крайней мере два раза спас страну от неминуемого разгрома и создал мощные и эффективные структуры, которые работают до сих пор, несмотря на продолжающиеся попытки их дезорганизации и уничтожения. В мировой и российской истории трудно найти личность с такими заслугами перед страной и достижениями в области управления сложными государственными системами. Безусловно, он не был ангелом, во всех правительствах СССР таких не было никогда. Он был жёстким и прагматичным человеком вполне в духе времени и страны, в которой он жил. Он исполнял приказы высшего руководства страны, порой крайне жёстокие по нынешним меркам, но надо в первую очередь смотреть, что инициировал лично Берия. Ветераны атомной промышленности помнят, что отрасль тщательно им оберегалась от любых поползновений со стороны НКВД и партийного аппарата. Лаврентий Берия однозначно является отцом-основателем как атомной, ракетной, так и некоторых других высокотехнологичных оборонных отраслей промышленности СССР, развитием которых он управлял с 1945 по 1953 год до момента гибели. Все доступные в литературе детали, касающиеся его ареста, суда и казни изобилуют массой нестыковок и для меня более правдоподобной является версия убийства Лаврентия Берия в результате предательского заговора Хрущёва-Маленкова. Причём убийства без суда и следствия непосредственно в доме, в котором проживал Берия. Дальше было просто разыграно представление для народных масс, что не представляло особого труда ввиду непубличности Лаврентия Берии. И все немалые грехи членов тогдашнего Политбюро были списаны на назначенного и уже мёртвого «козла отпущения». Подробное и документально обоснованное изложение этой истории можно прочитать в книге С.Кремлёва. / Берия. Лучший менеджер XX века. 2-е изд., доп. и испр., ООО "Издательство "Эксмо", 12.08.2008. Именно тогда, в 1953 году, кадровые партийные аппаратчики КПСС путем предательства победили технократов и в последующие годы роль технократов в управлении страной и принятии ключевых решений непрерывно снижалась с одновременной эрозией уровня системности государства. Можно присвоить заслуги и награды убитого, но невозможно присвоить талант управленца, наработанный опыт и знания. История показала, что Маленков, Хрущёв, Брежнев, Черненко, Горбачёв, Ельцин, являющиеся выходцами из аппарата КПСС, были прекрасными «подковерными» и «паркетными» интриганами, но чрезвычайно слабыми управленцами, которые были в не состоянии понять и решить проблемы, возникающие в огромном государстве. Потеря системности привела к нарастающему хаосу и кампанейщине в управлении страной, которая по факту управлялась различными группировками влияния и свитой престарелых вождей. А дальше история СССР пошла по спиральному пути повторения предательств в недрах аппарата КПСС: Хрущёв предал Маленкова и Кагановича, Брежнев и сотоварищи предали Хрущёва, Горбачёв и Ельцин предали целую страну. Итогом всей цепи взаимных предательств стал нарастающий развал экономики СССР и последовавшая геополитическая катастрофа в 1991 году. Если говорить всерьёз о будущем России и восстановлении системности нашего государства, то: Во-первых, необходимо разобраться с ролью конкретных людей и структур в процессе разрушения системности страны для того, чтобы не допустить этого в будущем. И реабилитировать руководителей, убитых в результате заговора и заочно осужденных по ложным обвинениям, как это явно видно в случае с Лаврентием Берия. Во-вторых, надо окончательно определиться с выбором модели системности российского государства: - либо это должна быть жесткая технократическая вертикаль с тотальным силовым контролем аппарата, принятая в странах ЮВА,
- либо представительское народовластие евро-американского типа с тотальным контролем аппарата через выборность и гражданское общество.
Обе модели системности на сегодняшний день являются успешными и оправдавшими себя на практике. Любые промежуточные модели, в том числе и нынешняя модель т.н. «суверенной демократии» приводят к прогрессирующей африканизации России с последующим присоединением к группе стран третьего мира по общепринятым экономическим и социальным индикаторам.
Это моё мнение как системного инженера. Оно может не совпадать с мнением отставных силовиков, финансистов, юристов, методологов и политтехнологов, управляющих в данный момент нашей страной. Причём результаты их управленческой деятельности у всех на глазах, также как и в деградирующих социальных и экономических индикаторах.
Дата добавления: 2019-08-31; просмотров: 204; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!