Найдя в детском кармане презерватив,

        предохраняйтесь от выводов!

    Детей надо уважать не потому, что они пригодятся (или отомстят) нам в старости...                                                                                                              Цитата из нашей жизни

                                                                                    

Вы нашли презерватив в кармане у сына-семиклассника.

Что делать?

Никогда больше не лазить в чужой карман! Это непростительно, даже если цель у вас – найти презерватив. Или другая предохранительно-воспитательная.

Если же презренный презерватив сам выпал из кармана школьника… надо обрадоваться! Ведь это возможность показать, что вы не мамонт и не папонт, а вполне современный человек. Что с вами можно иногда поговорить.

Поднимите презерватив с пола, рассмотрите его упаковку, спросите заинтересованно:

– Это мне? Ко дню рождения?

Ведь вы, кажется, любите своего ребенка. А значит, понимаете, каково ему, застигнутому за таким занятием.

Можно сказать похмурее:

– Ну вот, носки валяются по всей комнате, огрызки… теперь еще презервативы будут.

Самое глупое в этом случае спросить:

– А это еще что?

Попробуйте, вы увидите, что это самое глупое.

А может, вам хочется, чтобы сын вас возненавидел? Тогда повторяйте ему почаще:

– Уши грязные…а презервативы покупаешь.

Или:

– Тройка по литературе… куда тебе презерватив?

Вы скажите: никому не хочется, чтобы родной сынок его возненавидел. Тогда почему так много родителей ведут себя вышеописанно?

Почему не понимают, что детская жизнь существует, что в детской жизни другие правила и другие ценности. И что подложенный в карман презерватив – это способ (со стопроцентной гарантией) пошутить над кем-то.

Например, над вашим сыном.

                                            - - -

Но у некоторых людей рождаются дочки. А у некоторых дочек, бывает, вылетает из карманчика презервативчик.

С дочкой надо по-другому. Дочки больше всего боятся, что их уличат в половой заинтересованности.

Одна наша сорокалетняя знакомая перед приездом мамы спрятала презерватив в валенок. Оказалось, что мама старенькая и ходит в валенках даже дома, даже летом.

Некоторые мамы любят сказать с предохранительной целью:

– Пойдешь по рукам – убью!

Пожалуйста, никогда не говорите дочкам: я тебя убью. Дочки этому верят и иногда убивают себя сами (с предохранительной целью).

Поэтому изделие, которое обнаружилось у дочки, хорошо бы не заметить. Сейчас столько изделий, столько упаковок! Может, это резинка для волос?

Но если вы давно искали повода поговорить с дочкой на антисексуальную (а может, даже на сексуальную) тему – это повод.

– О! А я как раз хотела тебе купить. В газете пишут: купите детям презерватив! На всякий случай.

В этом же разговоре уместно вспомнить всякие случаи. Кто на кого напал, и кто что получил. Рассказать, что было у вас в седьмом классе, даже если ничего не было.

Надо знать, что ни одна дочка не помнит в роковой момент любви о маме и папе. Она о себе-то не помнит!

Но до и после рокового момента она должна знать, что у нее есть дом, а в доме – защитники, а не нападающие.

Не нападайте!

Нам остается быть друзьями подрастающим детям.

Или ничего не остается.

 

                                                                                                                         2001 год.

 

 

                      КОГДА ПРИДЕТ  ХВОСТАТЫЙ  СЕРЬГОНОСЕЦ…

               

                                            Ребенок – человек, а не заготовка к человеку.

                                                                                 Цитата из нашей жизни

 

Спокойно! Он, если придет, то не сразу.

Серьга появится потом. Наблюдайте!

Сначала будет хвостик между затылком и шеей, похожий на зимний пучочек укропа, да еще провалявшийся неделю в сумке.

Ну вот, пришел ваш сын с хвостиком на голове – и ждет. У вас два варианта: не замечать и второй. Советуем заметить. Отметить! Потому что сын ждет. Наш, например, ждал-ждал и говорит:

– А меня что, не будут из дому гнать? Олега отец выгнал с хвостиком…

Каждый ждет оценки. Авторы причесок и книг особенно любят оценочки. И подростки. Они хотят, чтобы их заметили! Но!

Не стоит строго смеяться.

Не стоит ненавязчиво навязывать мысль, что СПИД – недалеко.

 Просто скажите, что хвостик ему идет. Ему, а не за ним! Отметьте, что сын стал похож на Баджо, на Роберто Баджо, на футболиста Роберто Баджо, который…

Всем нам хочется быть на кого-то похожими, и в то же время – ни на кого. Такая вот хреновина. С укропчиком.

                                               - - -

Конечно, лет двадцать назад командир вашего батальона, увидев такую немужественность на мужской голове, вспомнил бы всех матерей всех стран-участниц НАТО. А что бы сказал ваш комбат Суворову Александру Васильевичу про его седую нахлобучку? А? А??

Успокоились немного?

Теперь достаньте свои доллары. Вот, на долларе, Джордж Вашингтон с прической, которой ох и позавидовала бы ваша бабушка! Президентом США Вашингтон стал в пятьдесят семь лет, а до этого руководил войной за независимость. Интересно, перед сражением главком паричок прилаживал или горячо завивал волосы щипцами?

                                                  - - -

Один мальчик на диктанте долго думал, как писать «ни рыба, ни мясо». Написал «творог».

Вот и сын ваш ищет, как стать ни тем и ни этим. И на отца не походить, и отцу понравиться.

                                                      - - -

Если вы сделали ошибку и не заметили попытки сына быть непохожим – ждите серьгу.

Серьга показывает родителю, что отец – пререкаемый неавторитет. Серьга придет, дешево поблескивая в левом ухе вашего давнего отличника и недавнего ударника; кто он теперь?!

                                                       - - -

Давайте не будем орать всей оравой.

Вспомним, так было принято в казачьих частях: единственный в роду мужчина носил серьгу, чтобы при команде «Равняйсь!" командир, заметив серьгу, не посылал на особо рисковое дело.

Лучше всего, похвалив хвостик сына осведомиться, какие перспективы?

Наш Иван, охвостев, сам спросил, как мы отнесемся к серьге? Мы посоветовали не прокалывать ухо (опасно, больно и не всегда модно), а носить клипсу. Бабушка пожертвовала золоченое колечко, Иван его распилил и стал надевать в присутствии или в предвкушении присутствия девушек.

Вскоре оказалось, что девушкам он нравится и без серьги.

Есть точка зрения, есть запятая зрения. С подростками лучше общаться через запятую.

Кстати, через месяц мы стали подхваливать отросшую распущенную прическу Ивана – и с хвостиком стало покончено.

До татуировки, понятное дело, не дошло.

                                                       - - -

Но если у вас дошло – опять же, спокойно! Сразу весь не разрисуется. Сначала чуть-чуть, на пробу, на проверку.

Не надо показывать слишком видимый интерес. Но и видимый неинтерес – тоже.

Сочувственно спросите, было ли больно? Похвалите рисуночек, сжав за спиной кулаки… На первый раз хватит. На второй тоже.

                                                            - - -

А второго раза, наверно, и не будет, если не закричите: ату его тату!

Ведь сын уже вас проверил.

А вы не знали?

Наши дети всегда – от соплей до усов под носом – всегда ждут от нас защиты.

И проверяют: мокрыми штанишками, воплями, капризами, неканьем, нехочуканьем, а потом и хвостовством (через «о») – годимся ли мы в защитники?

Сколько у нас сил?

 Спокойны ли мы?

 Не одурели, как отец Олежки?

Всё ли в порядке в этой малокомнатной квартирке или в двухэтажном коттеджике?

 Готовы ли любить ребенка – грязным, разрисованным, хвостатым, полулысым, четвертылысым?

Если любят – можно жить и без серьги.

Тем более, она мешает уху.

 

                                                                                                                       2001 год.

 

                          

                          Вы пришли, кажется, домой…

 

                                                Чувство собственного достоинства и чувство чужого достоинства;

                                            одно без другого бывает?

                                                                                                        Цитата из нашей жизни

                           

                                 

Дело было так.

Вы с женой пришли домой, а у Наташи – гости. А дом у вас такой, даже гостиной нет. Есть большая комната, она же спальня, она же кабинет, она же спортзал, она же гостиная, она же котиная (живет кот Когтёнок).

И вот эта комната полна гостей. Девчонок с наглыми ногами и таких же мальчишек, у которых даже носки наглые, не вылезли из ботинок. Интересно, кто пол будет мыть?

Ваша дочь – Наташка – ничего вам не говорила про эту вечеринку. А вы ей говорили, что пойдете сегодня в театр. Но передумали, устали, хотели просто лечь вечером и включить свой ненаглядный телевизор.

А дома – такая толпа, огрызку негде упасть (яблоки нынче не падают).

Ваша дочь – Наталья – посылает вас взглядами в театр, хочет чтобы вы ушли. Вы не понимаете. Тогда она кричит (музыка ведь!) не собираетесь ли вы уйти?

Вы тоже кричите, не собираются ли уйти гости?

Гости не обращают на вас никакого своего внимания. Они танцуют ногами, длинными, как итальянские спагетти.

                                                    - - -

Вы решили посидеть на кухне.

Да, понимаем, вы заслабонервничали, но стерпели, решили посидеть на кухне вместе с перепуганным Когтёнком.

Вы даже поставили греться чайник и решили почитать вслух книгу Карнеги «Как перестать беспокоиться и начать жить».

Вы старались. Вы даже поставили чашки с блюдцами…

Но потом ваша жена открыла холодильник и сказала:

– Хотела чай попить с рулетом, а рулета нету.

                                                   - - -

Есть выражение: это было последней каплей. Мужики придумали. Женщины бы сказали: это было последним кусочком.

                                                      - - -

Это было последним кусочком. Ваша жена целенаправилась в гостиную. Вы, конечно, за ней.

Зная свою жену пятнадцать лет, вы обогнали ее. И сказали наглым зажранцам:

– Пять минут на сборы. Потом начну помогать.

Зажранцы не удивились. Они привыкли, что их гонят все, кто может и отовсюду, где видят. Поэтому они сидят, где могут и едят, что видят.

                                                   - - -

А Наталья ваша удивилась. С ней такое случилось впервые. Она не ожидала, что в четырнадцать лет надо переставать жить и начинать беспокоиться. Она всегда была у вас Натусиком высшего сорта. И вдруг стала Натальей – низшего.

Низшего – при друзьях! Поэтому она ушла с этими друзьями, правда? И не является домой уже два месяца, хотя зима уже, погода шубная, шубная и сапоговая.

И вам кажется, что жизнь кончилась.

                                                       - - -

Советуем:

Найти Наташу и извиниться (да, она вас тоже обидела, но, может, у нее был исключительный случай в виде исключительного мальчика среди гостей? Дети не наглеют в один вечер. Может, после этой вечеринки она собиралась помыть не только пол, но и потолок?).

Не унижать подростка при людях, даже при плохих.

Помнить: чтобы выпроводить гостей, всегда есть голова. Пусть больная. «Ребята, извините, у мамы болит голова».

Развивать в себе чувство чужого достоинства (чувство собственного у всех развито). Без этого – никак.

Мы проверяли.

Никак.

                                                                                                                                  2001 год.

 

                                СВЕТЛАНА

 

                  РАЗГОВОРЫ В СОВЕРШЕННОЛЕТИЕ

         Материнство – это болезнь, от которой надо излечиваться, когда ребенок вырос.                                                                                                                      Цитата из нашей жизни

 

Сегодня Ивану (теперь все зовут его Ион, ну, и мы туда же!) двадцать один год, большой мальчик, совершеннолетний, по меркам Запада. Я приехала к нему в гости.

Как водится, стали вспоминать молодость. Оказалось, есть что вспомнить, к тому же Мэри, девушка Ивана (Иона), очень заинтересовалась нашей прежней жизнью. Ага, значит, будет интересно и читателям!

Включили диктофон — и стали выяснять отношения...

 

                                          

За что платили деньги

 

Светлана: Существуют бытовые грязные работы, которые вообще, похоже, никто не любит. Хотя есть какие-то домохозяйки, которым это якобы нравится. Но мы их не видели. И тебе объяснили именно так — есть грязные работы, которые никому не приносят особой радости.

Иван (Ион): Чтобы на практике мне это показать, была стратегия разработана. Давать ребенку карманные деньги только с условием, что он будет выполнять различные работы. В том числе по уборке территории, комнат, кухни.

Светлана: Грубо говоря, очень рано тебе начали платить за некоторые работы. Причем платить деньгами, и не только деньгами.

Иван (Ион): Помню, был совершенно четкий прайс-лист на занятия своим здоровьем. Например, обливание, бег, упражнения какие-то, выбегание на снег босиком, купание в холодной воде, в мае.

Светлана: Чтобы тебе больше всего нравилось?

Иван (Ион): Выбегать босиком на снег. Это было не так ужасно, как обливаться холодной водой. Несколько раз выбежать — и можно заработать. Тогда мне хотелось, чтобы давали деньги просто так, как другим детям.

Светлана: И тогда бы ты не выбегал никогда. И тем более не облился бы ни разу.

Иван (Ион): Ну уж естественно! Недовольство мое росло постоянно. Для того чтобы просто купить мороженое или конфеты "Гулливер", приходилось заниматься всякой ерундой.

Светлана: Ты получал деньги за диктовку книжки. Или ты шоколадками получал и борьбой на диване с Леонидом?

Иван (Ион): Бартер, ага. Я очень хотел попасть в соавторы книги, которую диктовал. Но мне сказали: давай лучше сразу предоплату — шоколадки будем давать. Ну а поскольку альтернативы не было, пришлось согласиться на шоколадки. Насчет борьбы не помню.

А проходило все так. На огород выносили стол старый, который мы выбросили недавно. Выходили вы с Леонидом. Один полол в огороде, другой сидел печатал и давал мне указания, в каком направлении мне сейчас надо придумывать. А я же бегал по огороду и пинал шишки.

Светлана: Казалось ли тебе это легкой работой?

Иван (Ион): Той всевозможной ерундой, которой я обильно вас снабжал, вы были довольны, уделяли внимание постоянно. Это вселило в меня веру, что я, в общем-то способен...

Светлана: Сказать хорошую фразу.

Иван (Ион): Скорее придумать. То есть в свою фантазию, можно сказать, поверил в то время. Ты помнишь, я был очень вертлявый, сидеть спокойно не мог, и иногда диктовал в очень странной позе. Стоя задом кверху и задом же этим всячески вихлял.

Светлана: Ты в детстве так мог и спать. Сам спал, а что-нибудь вихляло! Подвижный был ребенок.

Иван (Ион): Мне постоянно приходилось менять позу, надо было сосредоточиться и подумать.

Светлана: Как другие относились к твоим заработкам?

Иван (Ион): Общественное мнение склонялось к тому, что меня это в будущем очень портит, что я откажусь пошевелить пальцем бесплатно. Все материальные поощрения трактовались именно так. Ну что ж... впоследствии так и оказалось! Это фактически делает меня более жизнеспособным в обществе. То есть я воспитан в исключительно капиталистической семье, буржуазной.

Светлана: И когда сейчас приходят к вам в студию звукозаписи сделать запись на халяву...

Иван (Ион): На работе меня считают страшно жадным. И начальство, и все остальные. У меня нет серьезного патриотизма. Ни к Дому культуры, в котором работаю, ни к делу, которым там занимаюсь. Патриотизм у меня есть только по отношению к нашей группе, к нашей студии, и я не стесняюсь сказать об этом директору.

 Конечно, бывает стыдно немножко, когда за каждую  мелочь просишь материальное вознаграждение. Но я пытаюсь себя успокаивать: аппаратуру же требует ремонта, я в нее столько денежек вложил, недоедал, недосыпал, недопивал.

Светлана: Ну это и правда!

Иван (Ион): За ней надо ухаживать и покупать новую. Я это пытаюсь всем объяснить, но все равно никому ни "х" ни "ж" (ни холодно, ни жарко).

Светлана: Были какие-то конфликты?

Иван (Ион): Все клиенты недовольны, когда я с них требую деньги. Наш руководитель постоянно пытается взывать к патриотизму. Сказала: "Пора бы проникнуться патриотизмом к нашему ДК".

Мэри: Всегда с надеждой говорит: "Тебе же не все равно, ты придешь же, да? А! Пришел, я так и знала, у тебя душа болит, ты просто признаваться не хочешь!".

Иван (Ион): Отвечаю — "Так я просто позвонить пришел!". Когда являюсь на работу, будучи на больничном — мне надо позвонить, а она пытается это себе объяснить тем, что у меня душа болит за аппаратуру.

Светлана: Теперь про халявщиков, которые к вам приходят.

Мэри: Пришел к нам как-то один человек, желающий сделать аранжировку для своей песни — единственный спросивший о стоимости. Это был единственный случай, а все остальные считают: "по старой дружбе...", "да вам же это ничего не строит". Хотя сами они тоже мало что делают без личной выгоды.

Светлана: Завидовали ли тебе в детстве друзья? Ты за какую-то диктовку получаешь деньги.

Иван (Ион): Не помню их реакцию. Но когда люди узнавали, что я соучастник написания книг, они реагировали очень по-детски. Как это обычно бывает: фу, какая ерунда! А у меня папа там-то работает!

Светлана: До самой твоей старости, как я помню, мы давали тебе деньги за каждое хорошее слово или фразу. Когда ты говорил слово необычное, оно записывалось, и ты поощрялся. Как ты к этому относился?

Иван (Ион): Организм человека устроен так, что он очень быстро привыкает к хорошему.

Светлана: Кстати, сейчас, в старости, говоришь ты лучше, чем пишешь. Особенно когда банана нет во рту!

Иван (Ион): Детский организм, не познавший тягот жизни — он вообще очень быстро привыкает и плохое практически не помнит.

 И поэтому, придумав хорошее слово и получив за это деньги... радовался недолго, через минуту приходили мысли: маловато, слово-то очень хорошее!

Первые два раза я, наверное, испытал удивление от такого неожиданного заработка. А затем мне показалось, что надо побольше, а потом мне стало казаться, что все слова очень хорошие!!! И практически все достойно поощрения.

 Особенно дорого ценились фразы, записываемые в раздел "Интеллигенция". Была записная книжка, там все записывалось по разделам. Раздел "Дети", раздел "Природа", "Дом". И самые ценные фразы заносились в раздел "Интеллигенция". Вся чушь, которую я морозил, по моему настоянию должна записываться в раздел "Интеллигенция".

Светлана: Придумывал ли ты слова новые в надежде на вознаграждение?

Иван (Ион): Нет, практически все, что говорилось, говорилось случайно.

Светлана: Значит, мало платили, очевидно!

Мэри: Никогда специально не думал?

Иван (Ион): Когда я специально думал, получалась какая-нибудь гадость.

Светлана: И всё, в основном, связанное с анально-генитальной частью!

Иван (Ион): Это я мог придумывать бесконечно! Но за это, как правило не платили, поэтому никогда не тужился что-то придумать. А вот здоровьем занимался самостоятельно, для того чтобы попробовать стать физически более развитым. Мне это очень быстро надоело. Результатов-то не было никаких: ни денег, и вообще мне лучше от этого не стало. Я понял, что раз лазаю по деревьям, значит у меня и так все в норме.

Светлана: А ты лазил по деревьям?

Иван (Ион): Постоянно лазил по деревьям, очень любил! Мы все с пацанами лазили, штабы строили на деревьях за домом, изучали гнезда птиц, летучих мышей. Когда просто нечего делать, можно банально и тупо залезть на дерево! Маленькая победа — доступная, но приятная.

Светлана: Мы еще с тобой зарядку делали под музыку.

Иван (Ион): Помню, взял два посылочных ящика, насверлил там дырки и вставил динамики. Получились колонки, которые не жалко было повесить на улицу. Я включал пластинки "The Beatles", и под окном весной мы делали зарядку, я махал гирьками. А зимой мы то же самое делали в доме.

Светлана: И ты очень упрашивал меня каждый день делать зарядку. Затаскивал в свою комнату. А я говорила: "Когда будет чисто, тогда приду!". И таким образом тебе приходилось еще и прибирать в своей комнате.

 Очень хороший педагогический прием, потому что ты и зарабатывал, и прибирался, и спортом занимался. И в то же время мы могли поболтать упоенно! Тебе это тоже нравилось. А куда ты тратил деньги полученные?

Иван (Ион): Я стал раньше всех других детей ездить один в город, там был видеокомплекс "Контакт", стояло несколько палаток, и в каждой телевизор и видеомагнитофон с кассетами. За небольшую плату можно посмотреть какой-нибудь фильм. Я старался побольше и почаще это делать.

Светлана: Сексуальные, небось?

Иван (Ион): Нет! Боевики всякие, фантастика! Потом у меня было очень большое увлечение фотографией, а на это увлечение шло много денег. Дорогие реактивы, фотоувеличитель, фотоаппараты. Сколько я себе всего напокупал, чего другие дети не могли позволить себе в таком возрасте. Деньгами-то распоряжались родители. Мне же никого убеждать не надо было.

Светлана: И унижаться, что немаловажно! Тебе же не приходилось просить. Ты честный капиталистический работник, а не попрошайка! Попрошайка должен подготовить улыбочку, выбрать момент, когда у родителей хорошее настроение, подлизываться долго. В общем, вырабатывается зависимая личность.

Мэри: Мне денег вообще почти не давали, сладкого было нельзя из-за аллергии. Если деньги мне и давали, я шла и покупала сладости.

Светлана: То есть ребенок тратит деньги на полезные вещи, потому что знает: всегда может пойти и заработать.

Мэри: Из мамы вытягивала деньги на кукол разных. Ныла, плакала, капризничала, доказывала. Мама не хотела поощрять капризы просто так. И потому связывала покупку очередной куклы с подарком к какому-нибудь празднику. Дома я не делала ничего: ни посуду не мыла, ни полы. Потом мне понадобилась какая-то вещь, и мама дала возможность мне заработать мытьем полов. Мне было лет восемь.

Светлана: Ага, то есть все ищут. Как такую хорошую девочку заставить работать!

Иван (Ион): И способ тот закрепился потом?

Мэри: Нет, по-моему, мне потом стало неинтересно.

Светлана: Мало денег платили. Сумма должна была ощутимой и для достоинства ребенка основательной. Мы платили всегда, как платили бы, скажем, нанимаемому человеку. Невысокой квалификации, но все-таки. Это была достаточно достойная оплата. А за учебу тебе никогда не платили?

Мэри: Я подавала такую идею, потому что некоторые в классе так и зарабатывали. А я всегда хорошо училась, и для моих родителей это было закономерностью. Поэтому до начала самостоятельной жизни я просто брала деньги без спросу.

Светлана: А, прелесть какая. В карманах обычно...

Мэри: А на взятые деньги угощала друзей. Мы шли в пиццерию, покупали пиццу, все то, чего мне было нельзя. Потом вылезала аллергия, родители недоумевали — откуда? Попалась, естественно. И была наказана, конечно же.

Светлана: А какая стыдобища!

Мэри: Да, очень стыдно. Но я внутри оправдывалась: больше мне неоткуда взять денег!

Светлана: Когда ты такой преступницей стала?

Мэри: Лет в одиннадцать.

Иван (Ион): У меня тоже был такой период, но я для себя это аргументировал очень благородно. Наконец-то отбираю у матери то, что мне присылал отец из Ноябрьска, работая там ночами. Вот наконец-то вместо косметики эти деньги пойдут туда, куда надо.

 Преисполнившись таких благородных намерений, я шел, вытаскивал эти деньги, пока вас не было дома. А вы пытались ключи куда-то от меня засовывать. В башмак! Но поскольку я был джентльменом весьма прозорливым, то вас подлавливал: под какую простыню вы обычно засовываете ключ, когда уходите. Или в какой кидаете башмак.

Светлана: Да, в башмаки мы любили класть!

Иван (Ион): И потом гордо открывал комнату, которую вы нагло от меня закрывали, начинал в ней тусоваться. Закрывали комнату в квартире, которую оставил мне отец, чтобы сын не рос без квартиры! Открывал и ходил по своему дому как истинный хозяин.

Светлана: А как дело-то было, когда тебя поймали, не помнишь?

Иван (Ион): Да постоянно меня ловили.

Светлана: Тебя поймали только один раз, этого тебе хватило.

Иван (Ион): Напрасно ты думаешь, что мне хватило!

Светлана: У Леонида пропали деньги, тебе было лет пятнадцать уже или шестнадцать. И анализ выяснил, что мог взять только ты. Тогда мы сделали элементарную ловушку, положили так же деньги, в то же место, и так же уехали. А когда приехали, не обнаружили некоторой суммы. Ты благородно отпирался. Помнишь? Тебе просто стыдно вспоминать.

Иван (Ион): Помню, много раз такое было.

Светлана: Но тебя поймали один раз, другой раз не ловили.

Иван (Ион): В детстве ловили.

Светлана: Ну, в детстве-то не считается. И тебе было сказано... я сейчас напомню. Было сказано, что я бы тебя уже сейчас выгнала из дому, но надо срочно книгу дописывать... Просто нет эмоций на скандалы. В следующий раз выгоню. Зачем мне в доме человек, которому я не доверяю? После того случая мы еще опыты проводили. Ты не брал больше.

Иван (Ион): Да просто стал намного хитрее!

Светлана: Помню, купила "Тампаксы"...

Иван (Ион): А кстати, я их не брал действительно.

Светлана: Купила десять коробок, положила на самую верхнюю полку, и вдруг обнаружила, что вкладыши, где все подробно описано и нарисовано, все они вытащины кем-то! Это ты! Даришь своим мальчикам или продаешь. Не брал? Значит кто тогда? Леонид Жаров?

Иван (Ион): Помню, только деньги брал, лакомства, которые ты прятала... Эпизод вот вспомнил. У меня в детстве было очень много орехов всяких, изюма, сухофруктов. До сих пор на изюм и орехи смотреть не могу. Вы тогда меня закормили.

 А у соседа в таком же избытке была колбаса. И, когда он приходил в гости, с такой жадностью смотрел на орехи, на курагу, на изюм, чтобы я скорее его угостил всем этим. Я его угощал некоторое время, а потом, будучи предприимчивым, стал предлагать бартер. Он будет приносить мне куски колбасы, когда нет моих родителей. Вкусные. Мясо!!! Этого в доме никогда не было.

Светлана: Это была настоящая дружба, очевидно! Теперь поговорим про грязные работы, за что тебе платили. За какие-то строительные работы?

Иван (Ион): Да, строительные работы оплачивались вполне нормально.

Светлана: А грязные работы не оплачивались, к сожалению. А ведь если б я давала пятерку-другую тебе, все было бы вычищено до блеска. Дура я дура! Сколько споров бы лишних мы избежали. Ну, вырос бы ты чуть более жадным и противным! Это бы Мэри сейчас страдала, а не я. А моя бы жизнь прошла хорошо.

Иван (Ион): Ну конечно, сейчас, когда все позади, ты не жалеешь денег. Что же касается строительных работ, это всегда, конечно, было вполне неплохим заработком, полезным и приятным времяпрепровождением. И работы, которые требуют от меня квалификации, а также особо тяжелые работы, они, конечно, греют не только мой карман, но и мое самолюбие.

 Например, починка телевизоров, электроприборов всяких. Также строительство сооружений. Сараи, заборы мы строили, всякие приусадебные постройки на огороде.

Светлана: Кстати, Леониду очень нравилось, как ты всегда все придумывал и совершенствовал.

Иван (Ион): Мышление человека в сорок лет принципиально отличается от мышления человека четырнадцатилетнего.

Светлана: ...который не ходит в школу...

Иван (Ион): ...и у которого нет никаких определенных навыков.

Светлана: Стереотипов в башке.

Иван (Ион): Да, стереотипов мышления. И поэтому находить более простые и нетрадиционные решения мне было проще.

Светлана: Леонид всегда просил меня выписать тебе премию для таких дел. Или просто хвалил. В общем, замечал. Теперь скажи, как реагировали твои друзья, которые тоже приезжали к нам зарабатывать деньги.

Иван (Ион): Это было для них необычно и непривычно, и даже не обсуждалось.

Светлана: Что же тут необычного? Вы же всегда к бабушке, например, ездили. Там вам давали поесть. И везде в других местах тоже.

Иван (Ион): Ну фактически единственное место было у вас, где можно быстро заработать.

Светлана: Да еще и поесть! Ну, судя по тому, как охотно ехали друзья, им это весьма нравилось?

Иван (Ион): Да, все они были не против.

Светлана: Поощрения — совершенно не новый метод в педагогике. Он стар, как мир. Но детей обычно поощряют: пункт первый — похвалой, пункт второй — чем-то сладким и вредным. Пункт третий — какой-то материальной вещью, о которой ребенок мечтает и давно ее выпрашивал. Почему же слово "деньги" вносит такой ужас в сердца родителей, когда говоришь, что поощрять можно не только куклами и похвалой, но и бумажками, дензнаками?

Иван (Ион): Ну скажи, в период застоя дарили деньги на день рождения сыну, внуку или матери?

Светлана: Нет, "деньги" вообще было словом позорным. До сих пор это все осталось в сердцах бабушек. Тот, кто говорил о деньгах, думает о деньгах...

Мэри: Я тоже помню, что расчет с работниками производился продуктами, или спиртным. Короче, бартером. В деревнях нанимали на огороде работать, или погадать на картах ходили -  всё оценивалось продуктами или вещами.

Светлана: Ясно, то есть за бутылку водки не стыдно...

Мэри: ...а за деньги было стыдно. Родители, наверное, опять-таки считают, что если давать деньгами, то ребенок получится алчным, жаждущим денег.

Светлана: А если едой? То вырастет толстым, жаждущим пожрать!

Мэри: Видимо, просто с деньгами связано много неприятных моментов: из-за денег убивают. И деньгами почти всё можно оценить, почти все желания осуществить. А желания разные бывают, вот некоторым и страшновато брать на себя ответственность.

Светлана: А как вы считаете, вы будете свободны от этого? У вас нет уже в голове этой ерунды.

Мэри: Мне кажется, что проще и правильнее дать деньги, я ведь не знаю, какую вещь человеку хочется купить.

Иван (Ион): С другой стороны, давая своему ребенку деньги, ты его выводишь из-под контроля и даешь самостоятельность. Он может начать покупать наркотики, скажем, на эти деньги. Или что-нибудь типа этого. Или как я в детстве: начинать вкладывать деньги в дело; я делал репродукции фотографий.

Светлана: Ты, помнится, пытался от меня скрыть, но когда я об этом узнала, то не выразила никакого неодобрения, подумала: ну бизнес и бизнес. Хотя многие могли бы возмущаться.

Иван (Ион): А в школе у нас все воняли по этому поводу.

Светлана: И ученики тоже? Я помню Брюса Ли ты перефотографировал, Шварценеггеров всяких.

Иван (Ион): Не нравилось это всем исключительно, кроме меня самого.

Светлана: Теперь вот что обсудим. Если ребенку давать деньги за труд, то он шагу не ступит и стакан воды не подаст бесплатно.

Вот смотрите: если думать, что за каждую мелочь, за каждый шаг следует платить, человек, получающий награду деньгами, обнаглеет, и будет просить деньги, то можно также сказать, что человек, получающий награду похвалой, обнаглеет и начнет требовать похвалы за каждый шаг. Например, за мусорное ведро ты действительно хочешь похвалу получить от своей жены. Не прямо, но тебе хочется, чтобы это как-то отметилось и учлось.

 И так оно обычно и бывает. А когда человек не получает похвалы, даже более того, на него начинают ворчать, то он начинает возмущаться, то есть любой человек — считает, подсчитывает. Он сделал доброе дело, он считает, что ему зачтется там, на небесах или в другой жизни. Все равно он все отмечает.

Иван (Ион): Он хочет благодарности. Но не требует.

Светлана: Все-таки глупость полная бояться, что ребенок обнаглеет, будет за всё просить деньги.

Иван (Ион): Я думаю, от самого человека зависит, подадут ему стакан воды или нет. Это может быть и не ребенок. Тот, кто будет этот стакан подавать в случае необходимости. Всегда есть способ сделать так, чтобы человеку было приятно тебе помочь.

Светлана: Для этого ты когда-то должен был дать. Или даешь сейчас. Например, хорошую улыбку.

Мэри: Наверно, глупо рассчитывать на то, что ты сейчас дашь а тебя потом отблагодарят. Давать надо постоянно.

Иван (Ион): Именно так.

Мэри: Видимо отношение ребенка к деньгам зависит от отношения к деньгам в семье. Если считается, что это гнусно, мерзко и абсолютно не нужно ребенку, естественно он будет точно так же к этому относиться. Но если внушать: ничего в этой жизни просто так не делается, то естественно, ребенок ничего просто так и не сделает. Нужно искать серединку.

Светлана: Ну у тебя вот, скажем, было желание... сколько раз ты бралась и мыла всю квартиру?

Мэри: Это происходило постоянно, периодически даже.

Светлана: А с чем связано, с хорошим настроением?

Мэри: Да, бывали приливы энергии, сил, хорошего настроения, особенного настроения. Все хорошее хотелось реализовать. Когда уходили родители, я включала музыку, начинала мыть посуду, полы, вытирать пыль. Ничего не требуя взамен. Но удивление приходящих родителей наблюдать было приятно, удивлять мне нравилось больше всего. И самой приятно.

Светлана: Ты делала для себя или для них все-таки?

Мэри: Наверное, пятьдесят на пятьдесят. Мне было приятно, я знала, это другим будет приятно — так почему бы и не сделать?!

Иван (Ион): Я думаю достаточно просто. Иногда не хило говорить: дорогая, не хочешь ли, чтобы я вынес ведро? И, если нетрудно, не могла бы ты сделать салат. Или если трудно салат, значит, прополоскать простынку. То есть тот же самый денежный эквивалент, но только речь идет о бартере.

Светлана: Но мы с Леонидом даже и так не делаем. Просто работаем, когда хочется.

Мэри: Когда я говорю о том, что уже сделала, и что тебе было бы неплохо тоже сделать, то есть, когда начинаю считать, это вызывает негодование. Не нравится.

Светлана: Ты не хотел делать, а свободы лишаешься, благожелательным образом тебя заставляют.

Мэри: А если просто молча начинаешь работать, и он вдохновляется, заражается и его потом, бывает, не остановишь.

Светлана: Каждый человек должен работать тогда, когда ему хочется. А тут ему уже дали указания: иди и сделай... если тебе не трудно.

Иван (Ион): Ага, значит надо ждать, когда попросят.

Светлана: Человек сам знает. Тебе хочется вынести ведро — вынеси. А Мэри сама будет знать, что ты голодный сидишь полдня.

Иван (Ион): А вот в том-то и дело — никогда не хочется ведро выносить!

Светлана: Когда-то более-менее хочется. Если у тебя есть настроение, силы, ты не устал, ты выспавшийся и не больной.

Иван (Ион): Ты считаешь, для работы нужно настроение?

Светлана: Конечно! Я, например, первый день после поездки в люди ничего не делаю вообще. Хоть тут всё зарасти. На следующий день просто встаю и начинаю всё мыть сама, Леня уже четко это знает. Просто я уже себя изучила. Мне кажется, уместно оплачивать ребенку те работы, за которые ты бы все равно кому-то платил. Или с удовольствием заплатил бы. Как, например, домработнице, столяру, слесарю, сантехнику, швее.

Иван (Ион): Да, ребенок может сэкономить.

Светлана: То есть легче нанять ребенка, чем кого-то другого.

Иван (Ион): Да, от этого радость будет еще больше. Телевизор, допустим, мы могли бы сдать в ремонт, но можно сэкономить деньги и отдать их ребенку.

Светлана: С тобою всегда так и случается, у тебя бывает большая радость, если ты за час ремонтируешь то, что Леня никогда не надеялся отремонтировать, и пришлось бы ужасно долго переть в город. А вот ты жил у папы и тети Иры в Ноябрьске, тебе платили за работу?

Иван (Ион): Там стояла очень жесткая проблема, когда ребенка банально просили сделать какую-нибудь мелочь по дому, сходить в магазин, а он говорил: так дайте мне денег за это. У людей глаза, естественно, на лоб лезли. Есть будут все, еду ребенку дают бесплатно, а он требует, чтобы ему заплатили, ведь он сходил в магазин!

 Ну, естественно, в той семье говорили: "Всё необходимое тебе обеспечивается, еда-одежда у тебя есть". В школу давали денег немножко, на буфет. А вообще-то, денег старались не давать, чтобы я не купил сигареты.

Светлана: Именно тогда ты и начал курить.

Иван (Ион): Начал пробовать. А, помню один эпизод. Я очень хотел компота, а мне сказали: съешь сначала суп, потом будешь есть компот. Очень жестко. Я стал говорить: не хочу супа, хочу компот. Тогда мне снова повторили: кушай сначала суп. И когда я скушал суп, то сказал фразу: "Где же мой заслуженный компот?". Был конфликт между мною, тетей Ирой и папой, оба они были очень недовольны. Кушаю-то я для себя. И тем, что поглощаю суп, приношу пользу своему здоровью и питаю свой организм, а не работаю.

Светлана: В общем, денег ты не получал никаких.

Иван (Ион): Нет, почему же. Мне давали, но требовали очень четкого и точного отчета.

Светлана: Чеками?

Иван (Ион): Когда говорил, что хочу яблочного пюре, мне давали деньги. Я должен был принести домой, а потом съесть.

Светлана: Тебя это угнетало как-то или тебе было пофиг?

Иван (Ион): Этот момент не помню. Да, кажется, я приспосабливался ко всем ситуациям, хотя доволен особо не был никогда. А доволен я стал только годам к восемнадцати. Научился быть довольным.

Светлана: А давай про то, как ты был недоволен чем-то, и как научился быть довольным.

 

 

Как быть довольным

 

Иван (Ион): Здесь система очень простая. То ощущение, с которым ты делаешь это грязное дело — проживаешь свою жизнь — зависит-то по большей части от тебя, а не от окружающей среды. Конечно, человеку дан шанс как-то влиять на жизнь, но полностью он управлять ею не может, потому что обстоятельств очень много, и каждое существо действует по каким-то своим законам, не говоря уж о самой природе, которая...

Светлана: Норовит в виде клеща забраться к тебе на башку.

Иван (Ион): В виде гриппа всякого, пневмонии. В виде латающих кирпичей.

Светлана: Все норовят на тебя подействовать, попользоваться тобой.

Иван (Ион): Машины проезжающие, из-за угла выворачивающие. Окружающую обстановку контролировать практически невозможно. И остается как-то себя, по возможности, изолировать от окружающей среды, по крайней мере в те моменты, когда ты хочешь расслабиться и отдохнуть. А это, как я заметил, неплохо у писателей тюменских получается — изолировать себя.

 И мы с Мэри тоже стараемся тому же учиться. Это во-первых. А во-вторых, такая простая вещь, совершенно примитивная, но научиться ее внедрять достаточно непросто: не думать о плохом. А стараться радоваться тем позитивным моментам, которые есть. Скажем, намедни был такой день дурацкий. То есть все "брили", все обламывали.

Светлана: Даже у нас такое бывает раз в году.

Иван (Ион): Обломилось всё практически, что может обломиться. Денежки не заняли, и было очень скучно вечером, я не знал абсолютно, чем себя занять. Хотелось есть. В общем, все шло через задницу. Мы зашли в магазин панковских записей, нам вернули наши диски, сказав, что никто ничего не покупает. Полный дерьмовый день, и вечер испорчен. Пришли в гости к двум друзьям, никто нас не накормил.

Мэри: Мы весь день ходили голодные, так получилось.

Иван (Ион): Ощущение хорошего постоянно тебя должно сопровождать. Почему я, кстати, люблю смотреть фильмы ужасов. Недавно это понял. Сидишь, смотришь и думаешь: "Боже, там монстры всякие — хорошо, что здесь не летают такие, не приклеиваются на голову! В каком прекрасном мире мы живем, никто голову не откусывает, никаких торговцев органами!" .

Да, и действительно в какой-то ситуации жизненной у меня автоматически срабатывает рефлекс: у нас тихий, прекрасный город, у нас нет кровожадных инопланетян!..

Светлана: Кстати, по сравнению с Москвой: здесь сумасшедших нету. Там в каждом метро кто-то заходит, начинает просить, продавать...

Иван (Ион): А рефлекс жизнерадостности может быть вследствие тренировки, какой-то небольшой, а может и продолжительной работы над собой. Естественная реакция мозга, — вспоминать о том, что всё очень хорошо, что ты еще молод, что у тебя уже много есть и еще многое будет, что большее тебя ждет впереди.

Светлана: А ты не помнишь этот момент, когда ты стал нудить? Лет тебе было, может, девять-десять, когда ты вслух высказывал недовольство разными пакостями мелкими. Дождиком, например. А мы очень сильно стали возмущаться, и за каждое испорченное вслух настроение ты отжимался или подтягивался. И любой из нас. Мы ввели такое правило: если не по делу человек нудит, то он должен отработать это физической нагрузкой.

 И буквально где-то за месяца два, за очень короткий срок ты эту привычку изжил насовсем. Перестал вслух ругаться. Значит, и мысли у тебя, по-видимому, изменились.

Иван (Ион): Часто порчу настроение?

Светлана: Нет, никогда.

Мэри: А вот как раз в тот злосчастный вечер ты и ныл, отчего мне еще хуже становилось.

Светлана: Мы с Леонидом никогда не ноем друг другу, мы только поднимаем настроение, это у нас исключено, чтобы кто-то ныл. Абсолютно исключено из нашей практики. Вообще.

Иван (Ион): А кому же вы жалуетесь?

Светлана: А на что жаловаться?!

Иван (Ион): Ну, на жизнь.

Светлана: Если мне плохо, я тут же включаю голову и начинаю думать. Зачем кому-то жаловаться, если плохо мне? Я это сама лично исправляю. Интересно, больше всего мне бывает плохо из-за близких, окружающих людей. Почему я должна им же и жаловаться? Просто сделаю так, чтобы они перестали мне портить настроение.

 Этим я и занята была большую часть своей жизни. Прошу зафиксировать мой монолог. Страстный. Расскажи теперь, как мы на твои увлечение реагировали.

 

 

Не мешали ловить бабочек

 

Иван (Ион): Некоторые увлечения... Большинство моих увлечений оставались без вашего внимания совершенно. Были увлечения изучением насекомых, и фотография. Единственное, что фотографии с вашими изображениями оплачивались.

Светлана: И на них даже можно было разобрать: где Леонид, а где Светлана!

Иван (Ион): Но одним из самых крупных увлечений было разведение кроликов, и к моему большому удивлению, вы решили потратить деньги на это. Потому что вам стало жалко кроликов, которые мучаются в плохих клетках. И вы заплатили соседу, он помог мне сделать клетки. На кормление кроликов выделялись иногда денежки. Но это мое увлечение не принесло никакой прибыли.

Светлана: Хотя ты уверял нас все время, какая скоро будет прибыль.

Иван (Ион): Казалось, "кролики — это не только ценный мех, но и три-четыре центнера диетических когтей". Кролики постоянно дохли.

Светлана: Кстати, я тогда впервые поняла, что ты обладаешь очень сильным характером. Поехал за кроликом, и, не купив его на рынке, пошел куда-то в дебри искать по незнакомым местам; тебе дали адрес. Ты все равно приехал с кроликом! Это было большое упорство ребенка в четвертом классе. Впервые ты показал, что можешь и по городу шляться, и добиваться своей цели. А ты и раньше знал о своем характере?

Иван (Ион): Нет, мои мысли были заняты только кроликами, поэтому конкретно о своем поведении я не задумывался. У меня водились также и голуби, и музыкой я занимался, постоянно пытался собрать свою группу, возился с магнитофоном.

Светлана: Бабочки, музыка, еще английский и компьютер.

Иван (Ион): Да, одно время. Кстати, я ведь как-то уболтал тебя на покупку компьютера!

Светлана: Я вообще не помню этого момента — как ты уболтал?

Иван (Ион): Я вернулся от отца из Ноябрьска, там я увидел компьютер. Сказал, что компьютер очень помогает изучать английский язык, развивает способности к математическому мышлению.

Светлана: На самом деле тебе просто хотелось сидеть и играть.

Иван (Ион): Нет, я действительно сильно развился с этим компьютером. Сейчас работаю во многом благодаря этому.

Светлана: Значит, я купила тебе компьютер? Надо же! Какой-то он, наверное, дешевый был?

Иван (Ион): Да, он был недорогой. Была модель такая распространенная "ZX-Spectrum 48". Но я боялся, что раз бросаю свои увлечения, значит буду увлекаться всем помаленьку и ничем всерьез. Но потом мое музыкальное увлечение все-таки определилось и полюбилось. И я наконец-то от своего увлечения начал получать прибыль.

Светлана: А вот английский тебе вздумалось учить самому...

Иван (Ион): Ну, осознал необходимость этого. Во-первых, вся любимая музыка исполнялась на английском языке. А во-вторых, с внедрением компьютеров я начал осознавать необходимость английского. И то, что съездил в Америку, тоже во много меня подтолкнуло. И, кроме того, мне всегда очень нравилось говорение на английском языке. Сам язык благозвучный.

Светлана: А как ты научился — я все время удивляюсь, — работе с радиодеталями или там с электричеством? Это какой-то у тебя талант?

Иван (Ион): Природа меня, видимо, снабдила аналитическим мышлением. Это такая штука прекрасная, когда ты не интуитивно мыслишь, а более-менее представляешь в голове работу механизма. Скорее всего, это от природы. Или, может быть, это свойство в развитие ребенка вкладывается. Только сейчас я начинаю пытаться воспринимать мир еще и интуитивно, не морщась при этом, поскольку понял природу интуиции.

А в детстве мне нравилось исключительно все квадратное, все холодное, все идеальное. Механизмы привлекали меня, наверное, своим совершенством, в отличие от людей. Людей я и тогда не очень любил, не очень-то с ними общался.

Да и сейчас, в общем-то, альтруизмом не могу блеснуть. Но увлечение прикольное осталось, я не стал, конечно, крутым мастером, но нашел свою нишу. Это звукорежиссура, которая сочетает в себе элементы творчества, и вместе с тем достаточно точная наука и работа.

Светлана: Хорошо, а чем тебя привлекали кролики и голуби?

Иван (Ион): Ну, здесь, можно большой компот собрать. Во-первых, каждому человеку, вероятно, хочется быть над кем-то начальником. Я не имел возможности завести детей и быть над ними начальником, а дикие зверюшки тоже не могли постоянно находиться под моим руководством.

 Единственный способ удовлетворить этот инстинкт пошлый — заняться разведением домашней скотины. Сами по себе грызуны млекопитающие мне всегда нравились, вот, у нас теперь волосатый поросенок есть (морская свинка). А кроме того, без какой-то цели, без какого-то увлечения я не могу просто так существовать. Возможно, это беда.

Светлана: Нет, это талант, это большой талант — быть счастливым. Потому что на самом деле мы все себя обманываем. Хорошо кто-то написал: "Жизнь — это борьба со скукой или с нуждой".

 Вот говорят: поставь себе цель. Но если ты не достигаешь этой цели жизни, то считаешь: дальше жизнь бессмысленна. То есть одну цель ставить, наверно, не стоит, нецелесообразно, а вот уметь — быстро придумать себе новую цель, взамен достигнутой старой — это талант!

 Вот бабушка Антонина наша. Чем она мне нравится: она всегда то поросенка хочет завести, то поросенка вырастить, то теплицу построить, то выкорчевать, то ремонт сделать. И всегда у нее глаза горят, она очень деятельная и веселая. То есть такой талант — это и есть счастье.

Иван (Ион): Но я сейчас ставлю перед собой цели недостижимые, а на пути у меня много маленьких приятных остановочек. И когда на них останавливаюсь, на этих остановочках, мне очень приятно и радостно двигаться дальше. Но и при этом не забываю, конечно, радоваться жизни постоянно. Радоваться тому, чего я уже достиг.

Светлана: Как ты относишься к тому, что можешь стать знаменитым благодаря этой книге? Это входит в твою цель жизненную?

Иван (Ион): Конечно, если я стану знаменитым благодаря этой книге, видимо, то смогу купить себе по-настоящему хорошие наушники. Вот видишь, как мало человеку нужно для счастья.

Светлана: Чем тебя привлекали бабочки?

Иван (Ион): О! Очень интересный вопрос, даже не знаю, что ответить, никогда об этом не задумывался.

Светлана: Ты же, несмотря на угрозу клещей, лез в кусты и ловил... клещей. Два раза, да? Втихаря от меня их всегда снимал. Потому что нервный кризис был бы у меня.

Иван (Ион): До сих пор не забыла! Пожалуй, дело в том, что увлечение это очень доступное.

Светлана: Бабочек было много!

Иван (Ион): Они все очень разноцветные, все порхали под носом.

Светлана: И дешевое занятие, оставалось только сачок сделать и все!

Иван (Ион): Из куска клюшки, куска проволоки и куска марли я соорудил себе сачок, ездил на велосипеде, даже по ночам. Под фонарями ловил бабочек. Один раз нашел трех одновременно сношающихся жаб!

Светлана: И долго думал, коллекционировать их или нет.

Иван (Ион): Долго думал, как же так?!

Светлана: Чему тебя научило это увлечение, как ты думаешь сейчас?

Иван (Ион): Увлеченно заниматься фигнёй! Всевозможной.

Светлана: Ясно. Тоже вывод, тоже наука, раз тебе это очень странно. Ты за ними с бешеными глазами скакал, еще же и окружающие стали бабочек ловить. Друзья ведь твои тоже стали бегать. Да, в школу не надо ходить, а заниматься хорошими делами: куда тебя природа тянет, туда и...

 

 

                                 Да, не мешали ловить бабочек!

 

Иван (Ион): Знаешь, вот вспоминаю свой аттестат школьный, у меня там написано: музыка — не аттестован, английский — не изучал, информатика — тоже не изучал. Короче, те три вещи, которыми я сейчас занимаюсь, это — английский, музыка и компьютеры.

Светлана: Школа тебе никак не помогла?

Иван (Ион): В школе увлекался биологией, я и ловил бабочек, возможно из-за того, что увлекался биологией. Но было, конечно, много скучных вещей по биологии.

Светлана: Вот именно, даже биология — и та скучна. В школе очень малый процент детей может найти свои увлечения. Только вопреки школе. А поскольку нет времени, — школа занимает весь день — то эти увлечения не развиваются. В каждом увлечении надо дойти до кайфа, сначала это увлечение трудное, дается через работу какую-то, через поломки, через неумения. В конце концов ты от этого начинаешь получать кайф... но до этого кайфа надо доработаться.

Иван (Ион): Школу могу рассматривать вот в каком аспекте: человек в тюрьме отсидел, выходит и становится таким добрым, тихим, мирным, начинает думать о Боге.

Светлана: Есть ли у тебя какой-то знакомый, который с удовольствием в школу ходил? Наверное, есть и такие люди, они любят вот именно те предметы, школьные.

Иван (Ион): Есть знакомый, он с большим удовольствием ходит на работу. Ну а что касается школы... Не знаю, каким стал, если бы вообще в школу не ходил. Но это был бы поистине интересный эксперимент.

Светлана: Ну ты и так четыре класса учился — тебя научили читать и писать. И считать.

Иван (Ион): То есть, жизнь бы сама научила, конечно же, всему. И проблемы с преподавателями можно было бы заменить, ругаясь с соседями. А в табло можно было получить во дворе. И обрести все те же проблемы, что и в школе.

Светлана: Абсолютно ничего не дает школа.

Иван (Ион): Ну, единственное... если смотреть с позиции государства, нужно нейтрализовать такую большую силу, как табун детей...

Мэри: Школа — уникальное гетто, хитро замаскированное под учебное заведение...

Светлана: А ты, Мэри, знаешь людей, которые ходили в школу с удовольствием?

Мэри: Я слышала от некоторых одноклассников, как им нравится учиться, причем, на полном серьезе. Думаю, это просто от нечего делать. Только в школе они находили людей, с которыми можно общаться.

Иван (Ион): Думаю, под "нравится учиться" в данном случае подразумевается, что тебя кормят, одевают, обстирывают и деньги дают.

Светлана: Ага, также точно нравится в институте учиться! Вместо армии, вместо работы. Ходить по-прежнему в школу, но уже в более свободную. Так, немножко напряжешься в сессию, остальное время — гуляй.

Иван (Ион): Лучше работать, приобретать трудовые навыки, непосредственно практические. И еще получать за это деньги.

Светлана: Ты никогда не жалел, что не удостоился высшего образования? Это с ужасом воспринималось!

Иван (Ион): Сейчас расскажу случай. Пришел я как-то трудоустраиваться. Мне сказали в отделе кадров: "Ага, у тебя образования нет высшего, значит, ты будешь на двести шестьдесят рублей в месяц меньше получать!". Тут позвонила директор и сказала: "Мы ему вот столько-то обещали, давайте-ка ему сейчас ненормированный рабочий день запишем, премию...".

Мэри: И я школу особо никогда не любила, прогуливала, конечно же, неделями, симулировала болезни. Но встретила тебя, мы много говорили, в процессе общения открылось несколько вполне логичных истин. Я их начала объяснять родителям и учителям, они, конечно же, были в шоке. Все думали: как же это так, ведь вполне благополучный ребенок, хорошо училась, вечная активистка, и тут вдруг после девятого класса — уходит! А когда еще узнали, что ухожу "в никуда!".. Начались долгие разговоры с родителями, чуть не поступила в какой-то там колледж.

 Все объясняли, даже одноклассники: без образования никуда, только бутылки собирать. Но я уже нашла то место, где прохудилось, и не могла этим не воспользоваться. К тому же когда перед глазами был живой и пример — благополучный ты.

 Но в школе меня все настолько достали, что пришлось привирать, говорить: поступлю в училище искусств, когда окончу музыкальную школу. Родители постоянно убеждали пойти "ну хоть в вечернюю". Было тяжело выносить давление, случались даже депрессии в связи с этим. Окончив девятый класс, я продолжала учиться в музыкальной школе.

 Надо было последний класс доучиться — решила не бросать. К тому же музыкальная значительно отличается от общеобразовательной: больше свободы, больше индивидуального подхода, отношения как к человеку, да и никто тебя там не держит. Не хочешь — не надо!

Иван (Ион): И не жалеешь?

Мэри: Как видишь, не чувствую себя ущербной, не собираю бутылки. Надеюсь, родители тоже не жалеют.

Светлана: Был ли какой-то случай, кроме описанного нами, что ты пришел в школу, и дети закричали: "О, он это знает, и это знает!".

Иван (Ион): Этот случай не помню совершенно, даже очень удивлялся, когда его встретил в твоей рукописи.

Светлана: Вы полностью подтверждаете мою теорию, что если не загромождать человека всякой фигнёй, то он найдет себе самое интересное, найдет свою дорогу, свое счастье. Он сам научится, человек ведь не может не учиться. Это его потребность, которую заглушают в школе. У тебя есть потребность — ты учишь все, что тебе нужно и что интересно.

Иван (Ион): Как живет мужчина (глава семейства, подросший юноша, скажем так) в любой развитой стране? Во-первых, он никогда сам не чинит электроприборы, которые у него дома. Все везет в ремонт, даже если сгорел предохранитель. Он никогда не починит никакой кран, у него даже нет дома инструментов для этого. Он не клеит обои.

Светлана: Откуда ты это знаешь?

Иван (Ион): Так я же жил месяц в Айове. Во всей импортной аппаратуре специальные шестигранные винты, которые не откручиваются без специальных отверток. А отвертки есть только в мастерских. Общая же тенденция русского мужика идет к тому, что он практически все делает сам. Я не все делаю сам, а остальные мужики, не такие американизированные, способны починить самостоятельно холодильник и еще многое другое.

Вот приезжали к нам мастера ставить двери, будь на моем месте не американизированный мужик, он бы наверняка сам поставил эти двери. Поэтому многие мои умения я объясняю тем, что просто живу в России. А поскольку живу, а не "прохожу теоретическую подготовку в учебном заведении", то навыки, необходимые для жизни, приобретаю практически, сталкиваясь с необходимостью и отсутствием денег.

Светлана: Помнишь ли ты тот момент, ужасный для тебя — прощание со школой, мой ультиматум. Если поподробнее: ты жил, горя не знал, приехал из Америки. Тебе ведь тяжело было учиться, ты многое из школьного не знал еще раньше, или ты нормально учился все-таки?

Иван (Ион): Совершенно отчетливо помню, но хрен-то забить на школу я хотел уже достаточно давно.

Светлана: Подумывал?..

Иван (Ион): Да, и начинал прогуливать, но когда я узнал, что меня могут взять в Америку, то решил немного поднапрячься.

Светлана: Ишь ты!!!

Иван (Ион): Мне на самом деле было похрен: ходить в школу или не ходить, но сам тот факт, что меня перестанут кормить бесплатно, вызвал во мне отторжение. Негодование же было: как так, еще шестнадцать лет, еще не восемнадцать, а меня уже перестают кормить и не дают возможности дальнейшей беззаботной жизни.

 Кстати, через год Ольга Владимировна предлагала пойти поучиться, сказала: "Давай мы сделаем тебе экстернат, давай учителя будут с тобой бесплатно заниматься после уроков". Я извинился, сказал: "Не надо, спасибо большое вам".

Мэри: А как началось-то всё?

Иван (Ион): А началось всё так. Кто-то из вас приехал из города и привез сообщение, что я опять прогулял уроки.

Светлана: Угу, новость для тебя!

Иван (Ион): На самом деле я намного больше уроков прогулял, чем может вообще в голове уложиться у человека. Мы пошли гулять мимо остановки, а ты, Светлана, мне и говоришь: "Надоело мне все это ужасно, нервотрепка вся, ругать-то тебя неохота. Ты не думал перестать учиться? Раз у тебя не получается". Ну, это было сказано намного, конечно, неласковее. Чувствовалось напряжение нервное, усталость и озлобленность. Хотя криков не было.

Светлана: Я, которая старалась никогда ни перед кем не приседать, многим ради этого пожертвовала, вдруг была вынуждена выслушивать от учителей какие-то нотации себе и реагировать... а как можно реагировать — только заискивающе! Меня это ужасно бесило.

Иван (Ион): Понимаю, я бы так же поступил. Ну и, в общем, говоришь: "Может хватит учиться?".

Светлана: Ха-ха! Ласково сказала мама! Пятнадцатилетнему.

Иван (Ион): Я так даже рот приоткрыл немножко...

Светлана: И туда залетел комар майский.

Иван (Ион): И не понял, это штука или серьезно. Но больше обрадовался, конечно, такой возможности — перестать учиться. И не поверил именно потому, что таких чудес не бывает прекрасных. И сказал: "Конечно! Надо бы перестать учиться". А потом ты говоришь: "Кормить-то тебя не буду, если не сдашь экзамены !".

Светлана: Мелкое дополнение к хорошему обстоятельству.

Иван (Ион): Вот тогда я уже очень огорчился. И стал придумывать много...

Светлана: Различных форм воздействия на мой кошелек.

Иван (Ион): Но, к счастью, увидев, что я пошел в том направлении, в котором меня вели, ты разжалобилась и стала мне помогать.

Светлана: Я тебе сразу это обещала.

Иван (Ион): Нет, ты не обещала, ты обещала только платить строго по нормативу.

Светлана: Ну... вообще, да. Причем, я тебе предлагала: "Хочешь, так просто во дворе зарабатывай!". Минимум какой-то предлагала заработать. А чтобы ты не сидел сиднем, я тебе создала суровые условия. Тебе просто пришлось поплыть в холодной воде.

Иван (Ион): Наверное, чисто интуитивно я решил попробовать делать то, что ты предлагаешь.

Светлана: И мы попробовали, стали делать всякие статьи для газеты и так далее… Сразу тебе рубричку дали в "Тюменской правде"!.

Иван (Ион): Таланта большого я не проявил...

Светлана: Тебе даже понравилось интервью брать, рубрику свою вести на радио — "Музыка не для всех".

Иван (Ион): Про музыку да, хорошая рубрика была. И практика показала уже вскоре, что вполне можно развиваться без школы. А теперь у меня вообще нет никакого сожаления.

Светлана: Но это был шок, даже для меня самой. Думала три дня. Сначала мне эта мысль... эта мысль родилась просто как единственный выход из всех сложившихся обстоятельств. То есть, я никогда ничего подобного не знала, не читала и не слышала.

 Просто стала искать выход из этой ситуации, унизительной для меня и ненужной для тебя.

Помню, стирала и пришла к этой мысли. Сначала я ее испугалась, потом стала возвращаться к ней все чаще и чаще. Потом она стала все меньше и меньше пугать меня, эта мысль. Потом восхитила, знаешь, она была настолько необычна!

Это как развод примерно по значимости для человека. Развод со школой. Или с детством. То есть, тебя взяли и выдернули из детства. Сказали, что теперь детство кончилось. Или как втроем люди начинают жить. Или лесбиянки начинают вдвоем жить и объявляют всему миру…

 Это вопреки всему миру было. А потом был бы какой-нибудь вуз, и я понимала, что мне за твое высшее образование придется очень много текстами отрабатывать, а поскольку ты будешь учиться опять же не очень... то придется вкладывать деньги большие, которые мне совершенно не хотелось вкладывать.

 Мне, например, мое высшее философское образование не дало ничего абсолютно. Кроме разве что затуманенных мозгов. Поэтому появилась такая идея. Обсуждались всякие варианты, и вечерняя школа, и подмастерьем тебя отдать мастеру-электрику...

 

 

Кто командовал

 

Иван (Ион): А как Леонид воспринял твое решение?

Светлана: Начальником твоим была я. В детстве у вас было много конфликтов, и Леонид тебя поначалу тряс, слегка встряхивал.

 И тогда я сказала ему: "Мне повезло, что я могу воспитывать ребенка одна, сама, как хочу. Поскольку у тебя тоже есть дети, и ты тоже можешь их воспитывать как ты хочешь, то сделай такое одолжение и оставь моего ребенка мне. Я его воспитаю, может быть, косовато, кривовато, не идеально. Но воспитаю именно так, как хочу. Хочу получать от этого удовольствие и хочу, чтобы в этот процесс никто не вмешивался. В том числе и ты".

Эта славная речь сопровождалась подтекстом. Подтекст был таков: "Пусть вырастет кто угодно потом, но лишь бы сейчас я жила спокойно". Потому что у ребенка должен быть один начальник. Два начальника — это значит нервотрепка, это значит нестерпимо, и ссоры и прочее и прочее. То есть, это путь к несчастью. И после того был переход от двухначалия к единоначалию.

Иван (Ион): А Леонид-то что сказал?

Светлана: Он вынужден был согласиться, а куда ему деваться?

Иван (Ион): Но он огорчился?

Светлана: Нет, не думаю.

Иван (Ион): А он не спрашивал, как же теперь меня усмирять?

Светлана: Я говорила: поскольку я начальник, значит, обращайся ко мне со всеми просьбами, дам своему подчиненному задания.

Иван (Ион): Но ты, помнится, говорила, что если кто-нибудь из вас придет со своими жалобами!..

Светлана: Это уже были детали! Я тебе платила деньги за работу, посылала на работу и говорила: если ты вызовешь недовольство, ты получишь минус из этих денег. Если же Леонид придет и тебя похвалит, то получишь награду. И с тех пор ты стал хорошо работать, получая премии постоянно. А Леонид не мог тебе сказать: давай, делай то-то и то-то. Хотя пытался.

Иван (Ион): Но практически это нововведение на моей жизни особо и не отразилось.

Светлана: Да, единственное, что ты вырос спокойным человеком, не заорал ни разу в жизни... вот такая вот мелочь! С хорошими нервами, не истрепанными.

Иван (Ион): Давай про Леонида. Пару раз он меня... меня встряхнул. Причем я от его убежал в лес, он меня там догнал, настиг и совершил свое жестокое возмездие. Помнится, тут же были еще Борис и Глеб.

Светлана: Дети, какие это гадкие существа! Сколько они сил забирают!

Иван (Ион): Леонид, конечно, писал в " Оправданиях отчима", что он не делал различий между своими и чужими, но я ни разу не видел, чтобы он был неласков к своим детям. И не слышал.

Светлана: Он был вынужден делать так, чтобы они хоть когда-то к нему приезжали, если бы он их обижал, то вообще бы не мог их воспитывать.

Иван (Ион): Тем не менее. Не знаю, насколько он меня любил и...

Светлана: Да, и нужно ли это вообще?

Иван (Ион): Просто не знаю, как у него это чувство проявляется. По сей день.

Светлана: Да и вообще ведь неизвестно, люблю ли я тебя, в сущности. У меня тоже никак не проявляется.

Иван (Ион): И тем не менее, сейчас у меня к нему отношение очень хорошее, а вот в детстве...

Светлана: Вы мешали друг другу жить просто в одной комнате. Друг над другом спали — это вообще никто не выдержит!

Иван (Ион): У меня было постоянно такое ощущение, что Леонид ни в чем не хотел мне уступить, ни в одной мелочи, которая, прямо или косвенно мешала ему. А все эти причины мне казались такими надуманными, высосанными из пальца — как будто назло, чтобы меня в чем-то очередном ущемить. Именно в этом отношении я считал его ужасно нудным!

 У меня на краю кровати может торчать апельсиновая корочка, но на него там пролился один раз стакан компота, он теперь будет меня тиранить по поводу каждого апельсинового зернышка и корочки, которые на моей кровати...

Светлана: Периодически по просьбе Леонида я выгребала из-под твоего матраса кучу засохших корок разнообразных. То есть считалось, что я не работаю за сына вообще, но втихаря все-таки эти корки сметала, жалея бедного Леонида, на которого все валилось.

Иван (Ион): Ну вот, я даже таких деталей и не знал, может, у нас бы с тобой по-другому отношения сложились.

Светлана: Хорошо, что у тебя там костей еще не валялось! Куриных.

Иван (Ион): То есть, практически каждая мелочь, которая так или иначе ему не нравилась, мне казалась трагедией.

Светлана: Но это, конечно, был жестокий эксперимент, поселить вас в одной комнате, но просто больше выхода не виделось. Моя писательская утомленная голова должна была спать одна. Хотя периодически думала, как бы разделить мою комнату, сделать из нее две.

Иван (Ион): И отселить туда Леонида!

Светлана: Да, отселить. Всех расселить. Может, пристроить что-нибудь. Но это настолько было все невозможно. Кстати, когда в шестнадцать лет ты перестал учиться, мы стали по очереди ездить к бабушке Антонине, в город. Один из троих всегда там жил. Примерно год мы так жили. Я уезжала, а вы неплохо жили с Леонидом два дня, потом следующая смена, мы так жили целый год, а потом ты туда отселился.

Иван (Ион): И мне постоянно хотелось определиться в своем отношении к Леониду. Он настолько солнечно выражался и проявлялся, когда у него хорошее настроение, и насколько он был мерзок, когда начинал нудить! Поэтому меня в течение всей жизни не было к нему однозначного отношения.

Светлана: Двоился.

Иван (Ион): Как к воспитателю я относился к нему, всегда достаточно критически, потому что вообще к воспитанию относился очень критически.

 Но мы с Леонидом очень весело время проводили. Играли в "рэндзю", в шахматы, смотрели телевизор вместе. Но мне казалось, разногласий между нами, все-таки больше, чем единогласий. Очень нравятся отношения наши с ним сейчас. Хотя, конечно, мне хотелось бы видеть с его стороны больше внимания, приехал бы в гости на денек. Потусовался.

 До сих пор не знаю, какова глубина его искренности, когда он говорит о своих чувствах, отцовских, отеческих. Не знаю, насколько он искренен со мной и с собой. Мне его нужно будет узнавать еще долго. Не знаю, насколько он сам себя хорошо знает, свою внутреннюю организацию и согласованность. И мне, безусловно, было бы с ним интересно общаться и дальше.

 Но если у меня и случались особо отрицательные эмоции, то скорее на твой, Светлана, счет пришлось больше. Ты, как бы, была первопричиной всего зла, ведь ты принимала практические решение. А Леонида отстранили от принятия практических решений.

Светлана: Нет, его на дружеские рельсы переставили. Ему сказали, что любить тебя не надо. От него никто этого не ждет. Но и унижать тебя не надо, для меня это исключено. Когда при мне унижают любое существо, я начинаю возмущаться, независимо от должности унизителя и должности унижаемого.

 Поэтому, например, и за детей Леонида заступаюсь, когда он командирует. И все наши споры и разногласия происходили из-за того, что он, все-таки, по-командирски относился к тебе. Леонид — очень интеллигентный человек...

 Это, наверное, мужское желание власти, и прочая чисто мужская фигня. Ты же хотел власти над кроликами? Иногда он говорит: "Я прикажу сделать Боре то-то и то-то". А я возмущаюсь: "Что за слова?!". Если он тебя как-то унижал, я тут же вступалась, при тебе, кстати. Ты помнишь, да, эти моменты?

 Обсуждается тема иногда: надо ли ссориться при детях. Надо, им полезно, учит жизни. Хотелось ли тебе, чтобы Леонид тебя любил? Вообще, зачем тебе нужна была от Леонида любовь? Тебя любил папа, тебя любила мама, две бабушки...

Иван (Ион): Просто чувство любви, оно проявлялось у всех по-разному и традиционным путем проявлялось только у бабушки Аиды и у папы. Более традиционно, ну то, что показывают по телевизору. Когда человек любит своего родственника.

Светлана: А как это? Я-то тоже нетрадиционно, очевидно...

Иван (Ион): Конечно, нетрадиционно. Традиционно это... Атрибутика всевозможная...

Светлана: ...объятия, поцелуи, признания в любви. Сверхзабота, влезание в мелочи жизни, отчего все подростки пухнут в ужасе, когда мамаши начинают их любить.

Иван (Ион): И признания в полной бескорыстности по отношению к ребенку.

Светлана: А ты веришь в эту бескорыстность?

Иван (Ион): Не знаю, до сих пор не разобрался в этом. Видимо, мне дано будет это понять, когда у меня родится свой ребенок. Тогда я точно смогу сказать, как меня любил отец, как меня любила мать, как меня любил отчим...

Светлана: Могу про себя сказать, что я по отношению к тебе сейчас поступаю бескорыстно, те деньги, которые я в тебя вкладываю, они вкладываются просто как в яркую личность, талантливую. Которой нужно помогать или неплохо было бы помочь.

 Поскольку мы связаны с тобой не только дружественными отношениями, но и родственными, я понимаю, что скорей всего помогу тебе я, а не посторонний человек. Помогаю не потому, что ты мой сын, абсолютно нет, а потому, что тебя просто люблю как человека, мне нравится с тобой общаться.

Иван (Ион): Вот видишь, это очень правильный подход.

Светлана: Думаешь? Ну, для многих он покажется ужасным.

Иван (Ион): Но тем не менее, он нетрадиционный, а традиционный подход как раз у бабушки Антонины по отношению к Сашке.

Светлана: И проявляют все свиньи к своим поросятам.

Иван (Ион): "Вот какой бы ты ни был, но ты мой сын, я тебя люблю. Чтобы ты мне ни сделал, все равно тебе прощу".

Светлана: "Всегда ты найдешь дома приют для своей души, каким бы ты ни был, мы тебя примем", да это показано в сериалах. Это считается классикой, действительно, классическим образцом поведения: "Ты дома найдешь приют, прощение, всепонимание, чистую тарелку и чистую постель".

Иван (Ион): Потому что ты наш родственник.

Светлана: Любим потому, что ты наш родственник, и это записано в документах.

Иван (Ион): Именно вот традиционного проявления любви я и не видел ни тебя, ни от Леонида. Вы говорили чуть ли не каждый день…

Светлана: Говорили, любовь надо заработать или там хорошее отношение надо подтвердить. Ты уже не младенец, ты человек.

Иван (Ион): Ты можешь быть легко выгнан из дому, и знать мы тебя не хотим. Было сказано не один раз в жизни. А несколько. Возможность такая обсуждалась.

Светлана: Как это, выгнать из дома?

Иван (Ион): Ты же мне сказала!

Светлана: Когда воровал деньги? Да. Был один-единственный случай.

Иван (Ион): Один-единственный случай, когда это было сказано настолько явно, не завуалированно. Открытым текстом вполне и бескомпромиссно. Но о такой возможности я знал с детства, жил вообще с ощущением гостя, а не с ощущением хозяина. Все детство практически. Не могу сказать, что это плохо, сейчас настало мое время, когда я живу, как хозяин.

Светлана: Я в детстве жила не просто с ощущением гостя, а вообще с ощущением нуля. На гостя-то хоть как-то обращают внимание. А я просто будто какой-то сосед в доме.

 Думаю, и Леонид жил с таким же ощущением. Все равно ты зависимое существо, тебя заставляют не шуметь, двинуться, подвинуться. А есть еще хорошая индийская философия: относись к ребенку, как к гостю. Родительский инстинкт, куриность, когда она превосходит разумные пределы, начинает сильно мешать жить. Поэтому я с куриностью довольно-таки рано начала бороться. Просто себе внушала, что у тебя другая, своя жизнь. Что ты хозяин своей жизни.

Иван (Ион): Мое ощущение гостя в доме — это была минимальная цена, которую мне пришлось платить за твое спокойствие.

Светлана: Я думаю, нет ни одного ребенка, кроме самого большого хама, который чувствовал бы себя хозяином в доме. Просто это невозможно, ведь он не хозяин, он не зарабатывает деньги, не моет, не красит, не ремонтирует.

Иван (Ион): Может, кинематограф, конечно, показывает...

Светлана: Каких-то любимых деток, которые живут вседозволенно.

Иван (Ион): Нет, у которых есть своя комната, в которую мама не заходит. Или заходит раз в десять лет. Чтобы покрасить подоконник.

 Светлана: Ну а ты, Мэри, когда-нибудь чувствовала себя в доме гостем, когда жила с родителями?

Мэри: Нет, ни разу. Я, почему-то никогда не говорила: у моих родителей на кухне. А говорила: у нас, у меня на кухне. Трехкомнатная квартира позволяла мне иметь отдельную комнату. Сначала мы жили в одной комнате с сестрой, при том очень сильно ссорились. В результате нас расселили. А потом и сестра уехала, вышла замуж.

Светлана: Вот тогда-то ты почувствовала себя хозяйкой. В своей комнате или в доме?

Мэри: Я могла привести друзей, предварительно спросив, конечно же. Чтобы не доставить кому-то неудобства. Была зависимость от желаний друг друга, но это почему-то не отягощало.

Иван (Ион): У тебя была территория, где ты могла делать все, и если кому-то не нравится — пусть идет в задницу.

Мэри: Меня всегда за беспорядок ругали, заставляли прибирать. Но все равно получалось, что я прибирала чаще всего тогда, когда мне хотелось.

Светлана: В таком случае это уже не называется хозяйкой.

Мэри: Я не говорю, что была хозяйкой, а говорю о том, как себя чувствовала. Если бы у меня не было ощущения "хозяистости", я бы не мыла посуду за всей семьей, полы, не выносила бы ведро с мусором.

Светлана: Ну вот, видишь, значит такое бывает. Я решила — все дети чувствуют себя гостями, кроме самых наглых.

Мэри: Я, конечно, фактически не была хозяйкой в полном смысле этого слова. У меня была своя, детская "хозяистость" — как  раз хватало на детскую голову. И я не задумывалась и не огорчалась.

Иван (Ион): А вот признаки родительской любви... Какие?

Мэри: Насчет папы я все-таки иногда сомневаюсь. Он просто человек достаточно замкнутый, лишнего не скажет и не покажет. Но чисто интуитивно все-таки чувствую.

Светлана: Просто женщины привыкли проявлять любовь и в поцелуях, и в словах. А я себя веду по-мужски. А мама твоя — традиционно.

Мэри: Да, обнять — поцеловать — это было в порядке вещей. Я ни с того ни с сего могла подойти и начать обнимать.

Иван (Ион): Очень всегда удивляюсь, когда бабушка Мэри меня целует при встрече.

Мэри: О! Моя бабушка очень любвеобильная. Поймает и допрашивает обо всех делах, очень внимательная.

Светлана: Американцы в каждом разговоре говорят "ай лав ю", даже по телефону. Это же не означает, что они любят детей больше, чем русские. А вот скажи, пожалуйста, отец тебя любил, или ты тоже сомневаешься в этом?

Иван (Ион): С ним чувствовалось такое потрясающее родство...

Светлана: Что можно было и не говорить.

Иван (Ион): На всех уровнях это проявлялось, в его неравнодушии ко мне я был уверен железно. И более того, у меня какая-то внутренняя уверенность была, совершенная: всё, что он делает по отношению ко мне — всё на благо.

Светлана: При этом он, знаешь, в тысячу раз меньше пальцем шевельнул, чем я. Просто не сравнить! В миллион раз больше сил затратила! И тем не менее видишь, как говоришь...

Мэри: У него, наверное, только хорошие воспоминания сохранились.

Светлана: Да, мы пришли к очень интересной мысли. Она банальна, но очень интересна. Очень важно, дружит ли родитель с ребенком или воспитывает его. Он вынужден и дружить, и воспитывать.

Твой отец Константин ведь ушел от этой функции воспитателя, он оставил только функцию дружбы. Он не раздваивался. Я, например, вынуждена была раздваиваться. С одной стороны должна была достичь полного единодушия с тобой, полной откровенности. С другой стороны знала, что могу тебя наказать, могу повлиять на твою жизнь, прямым, непосредственным, жестким, может непоправимым, ужасным образом.

 И попробуй-ка сочетать эти две функции так, чтобы ты не замечал раздвоения. Ты меня воспринимал как воспитателя или как друга? Леня раздваивался: ты говоришь, когда он был веселый, он был один, когда он начинал нудить и заставлял убирать, он был другой.

Иван (Ион): Нет, ты никогда не раздваивалась, в отношении тебя у меня не водилось никаких сомнений особых. Я тебя очень хорошо знал.

Светлана: Ну кто я была: монстр что ли?

Иван (Ион): Нет, ты была судьба.

Светлана: Которую не выбирают.

Иван (Ион): Которую не выбирают, которая предсказуема в своей непредсказуемости. То есть твою непредсказуемость очень легко предсказать. Ты была как жизнь. В каких-то моментах прекрасная, в каких-то — неизбежная, ну и злая, конечно, весьма, как это водится. Мне в детстве хотелось, чтобы меня кто-то приобнял за плечо и сказал: "Давай я на тебя денек свой потрачу".

Светлана: И это говорит ребенок, с которым я разговаривала часами каждый день.

Иван (Ион): "В зоопарк сходим с тобой".

Светлана: За город его на такси возила! Чистым воздухом подышать. Я так чувствую, ребенок существо ненасытное, в отношении любви, конечно.

Иван (Ион): Скажем, бабушка могла слушать, открыв рот, как я ей рассказываю про бабочек. Именно этого не хватало, ты просто в задницу, мягко говоря, меня сразу посылала, как только разговор начинался об интересном только мне.

 

 

Про отчима

 

Светлана: Ладно, теперь хочу спросить про Леонида. Ты бы мог его, в сущности, возненавидеть, как человека, который занял место хорошего такого папы.

Иван (Ион): Дело в том, что он пришел, когда я был мал, не успел себя осознать мужчиной в доме. И подмена папы отчимом пришлась на очень удачный период, когда мне было практически безразлично, кто будет уделять мне внимание.

Светлана: Чем больше людей любят ребенка, тем лучше для ребенка. У него помимо папы есть еще и отчим, помимо мамы есть еще мачеха, есть вместо двух бабушек — четыре. То что у него нет папы — так три дедушки, это, в сущности, все равно. Все сопли насчет того, что ох, нет папы или нет даже мамы, они в большинстве совсем беспочвенны.

 Тебя любило много людей, а ты сейчас думаешь, что еще бы не помешало. А вот почему ты Леонида не возненавидел? Хотя он занимал твое жизненное пространство.

Иван (Ион): В детстве, лет в пять, я мог людей, с которыми ссорился, долго и очень злобно в душе проклинать, вполне сознательно желать им болезни, смерти. И даже перечислял болезни, которые желал им перенести.

К сожалению, пару раз сбылось, и я перестал проводить такие эксперименты. Но не помню, чтобы в адрес Леонида мысли подобные мелькали.

 

 

О детских несчастьях

 

Светлана: Я вот думаю: если у ребенка есть крыша над головой, есть пропитание и есть человек, с которым можно поговорить о своих проблемах хотя бы пятнадцать минут в день, то этот ребенок счастлив и нагружаться родителям по поводу плохого воспитания незачем.

 Люди, которых встречаю, чувствуют большую вину перед детьми, всегда, всю жизнь. За то, что детям недодали. Чувство вины просто омрачает счастье.

Иван (Ион): У ребенка совершенно другой мир, насколько помнится... У него есть крыша над головой, он сыт-одет — все воспринимается как должное. Он быстро к этому привыкает, и для него важными становятся солдатики, куклы и так далее. Не видел ни одного ребенка, который бы сказал: ах, как я счастлив.

Светлана: А он может не говорить, как он счастлив. Но все взрослые потом грустят, вспоминают свое счастье детское. Ребенок счастлив уже потому, что не может долго грустить.

Иван (Ион): Он счастлив с позиции взрослого, а с позиции ребенка счастлив взрослый — своей независимостью и всемогуществом. И вообще, о счастливом ребенке говорить бесполезно: ребенок слишком глуп для того, чтобы быть счастливым.

Светлана: А у взрослого угрызения совести...

Иван (Ион): Взрослый должен поступить, как моя мать. Говорить себе: я ребенку, по большому счету ничего не должен...

Светлана: ...кроме элементарных условий...

Иван (Ион): ...и спокойно жить. Ведь если он будет угрызать себя, то не сможет сам быть счастливым, а рядом с несчастливым человеком все остальные, конечно, тоже становятся несчастливыми.

Светлана: Я разве говорила, что ничего не должна, в десять лет, в двенадцать?

Иван (Ион): Была тенденция к этому.

Светлана: А кто таскал сумками фрукты?

Иван (Ион): Не говорю, что мне ничего не давали.

Светлана: Я считала — должна как раз до какого-то определенного возраста. Обычно до восемнадцати, но посчитала — до шестнадцати, ведь вместо пятнадцати минут разговора было примерно сто пятьдесят каждый день, это уж точно.

Иван (Ион): Кстати, Мэри, вспомни, ты себя ощущала хоть раз счастливым ребенком?

Мэри: Ощущения счастье у ребенка... ну если ему дать новую куклу, а потом тут же спросить, счастлив ли он? Последует ответ: да, счастлив, ответ будет касаться настоящего момента в настоящее время.

Иван (Ион): А если просто так его спросишь, он скажет: несчастлив — и назовет тысячу причин. А, мопед же еще обязательно нужен! "Ребята, ну как можно быть счастливым, если нет мопеда! Да я же не мужчина вовсе, вот посмотрите, сосед поехал, повез бабу на мопеде. На чем я ее сейчас могу прокатить? На велосипеде что ли?!". Ты помнишь?

Светлана: Да, помнится, ты очень переживал, казалось — без мопеда жизнь прошла впустую.

Иван (Ион): Очень унывал. Странно, Мэри приняла меня без мопеда.

Светлана: Было сказано: "Мопеда просто не будет никогда, это как я сама тебя в гроб положу".

Мэри: Для подростка счастье в том, чтобы не отставать от других в худшем случае, и быть лучше всех, в лучшем.

Иван (Ион): Поэтому и говорю: ребенок слишком глуп для счастья.

Светлана: А у вас были иногда ощущения беспричинного счастья в детстве? Когда идешь по поляне, цветы собираешь. Иногда я просто сидела в комнате, и на меня наплывало. Причем совершенно без причин, независимо от покупки куклы. Мэри вот кивает.

Мэри: У меня и сейчас бывает.

Иван (Ион): Это у женщин гормональное!

Светлана: У меня сейчас тоже бывает.

Иван (Ион): Все мы уже доросли до того возраста, когда романтичны, до причинного счастья. А в детстве, помню, случались моменты, когда я был чем-то очень взволнован. Например, вытаскивал очень большую рыбу. Или находил очень большой гриб. И вот эта радость от успеха побуждала кратковременные, но сильные вспышки счастья.

Светлана: Видишь, выяснилось — у девушек беспричинное счастье, а мужчине надо еще и какую-то победу одержать.

Мэри: Наверное, просто ребенок находится в постоянной атмосфере счастья, в эйфории. Всегда счастлив. И это для него становится постоянством, обыденностью.

Светлана: Ну, а в чем несчастье для ребенка? Раз уж мы тут философствуем. Вот мама умерла — это несчастье? Настоящее? Мне кажется, даже это ребенок достаточно быстро забывает и может пережить. Ребенок что, будем потом несчастным год ходить? Он погрустит немного и тут же побежит, запоет. Особенно, если ему игрушку купили.

Иван (Ион): Помню очень дебильный такой пример из жизни. Я нашел иностранную денежку и до того радовался, бегал всем друзьям ее показывал, какая-то... две копейки были польские. Ржавая старая денежка. Потом возился в куче торфа и потерял ее. Пришел домой и стал плакать.

 Мачеха, Ирина, увидела и сказал: "Как тебе не стыдно, у тебя недавно умерла прабабушка, и ты не плакал, а сейчас потерял дурацкую польскую денежку и плачешь". Я подумал: действительно очень по-идиотски, что не плакал, когда умерла прабабушка.

Светлана: Это мир ребенка на самом деле. В сущности счастье — это беззаботность и покой в душе. Если у тебя нет дебильных родителей, которые ни минуты покоя не дают... Несчастье — это когда ни минуты покоя, когда у ребенка три начальника или десять, и все его гоняют. А он не может побыть наедине с собой.

Иван (Ион): У меня на глазах выросли дети, которые постоянно получали "звезды" от папы своего пьяного. Могли в любой момент отхватить, ходили под страхом "звездюлины".

Светлана: Тем не менее, вполне счастливые люди. Они ощущают это как данность: "У меня папа — пьяница". Они в этих обстоятельствах располагаются удобно.

Мэри: Знают, как можно вовремя убежать, увернуться от затрещины.

Светлана: Можно, например, сказать в школе: у меня папа был вчера пьяный, поэтому я не выучил уроки; так делал мой брат Александр.

 

 

О жизни без мамы

 

Иван (Ион): Когда жил год в Ноябрьске, у меня было целых два начальника. Но я старался какие-то выгоды находить. Ноешь сначала одному про свою детскую проблему, а потом другому, они в результате поссорятся и вероятности больше, что ты получишь то, чего хочешь.

Светлана: К тому же можно у двоих сразу на мороженое выпросить.

Иван (Ион): А ты метод выдумала: еще слово скажешь — и не получишь просимого неделю, а еще слово — и месяц не получишь! Тут чувствуешь полную беспомощность. Настолько прижала, даже пикнуть не мог.

Светлана: Оказывается, так построена правовая система в Англии, кажется. Люди разводятся, и отец по постановлению суда может раз в неделю приходить к дочери. Но если он приходит не раз в неделю, а чаще, жена снова подает в суд, и ему говорят: "Ах так, ты нарушил, будешь теперь раз в месяц приходить к дочери". Если он опять нарушает, ему говорят: "Ты можешь приблизиться к дочери только на пятьсот метров. Не ближе". А если он приближается ближе, ему говорят: "А теперь можешь приблизиться к дочери только на километр".

Усиление наказание логическое, оно давно уже умными людьми придумано.

Иван (Ион): Ты утрируешь?..

Светлана: Нет, так и есть. Все очень строго. Попробуй только нарушь предписание суда. Помнишь? У тебя было безвыходное положение: ты или замолкал или... просто вынужден был замолкнуть. А в Ноябрьске было два начальника, можно варьировать. Я помню, ты приехал с зашитыми карманами на школьной форме, карманы на брюках были зашиты аккуратным швом.

Иван (Ион): А зачем зашивали карманы?

Светлана: А я хотела у тебя спросить. Наверное, чтобы мальчик руки не совал в карманы. Считалось плохими манерами, очевидно. Это очень сильно отличается от нашего воспитания.

Иван (Ион): Там обстоятельства семейные были немножко другие. Четыре человека в одной комнате жили. Один из которых — детский хирург, который оперировал ребенка, а мать этого ребенка ждала за дверью, когда он выйдет и скажет: умер ребенок или жив. Рядом с заплаканной мамой сидел красный от ярости папа-шкаф, готовый разорвать врача на куски, если тот не может спасти его малютку. И так несколько раз в сутки. А если умер по вине хирурга — прощай свобода, работа, семья. Одно неточное движение руки — и всё!

Светлана: Да, это ужасно, конечно. Я Константину часто говорила: это ненормальная работа, хирург должен очень много получать и очень много отдыхать, или увольняться. Так нельзя.

Иван (Ион): Это ой! Ему наверняка приходилось выходить и говорить: извините, ваш ребенок у меня под ножом умер.

Светлана: Ужасно, ненормально. И привыкнуть абсолютно невозможно. Тем не менее, Константин выбрал эту профессию. У него дедушка был хирург, Косте передали инструменты дедушки, родители тоже врачи. А Константин больше всего на свете, забыв про день, про ночь, про еду, любил ковыряться с железками, радиодеталями.

Иван (Ион): Он говорил, что это святое, нельзя никакого начальника к этому допустить.

Светлана: Такое отношение, по-моему, ему и сослужило недобрую службу. Он решил — работа может быть не очень любимой, а хобби — очень любимым. Почему?

Иван (Ион): Конечно, ему пришлось много сделать для людей и мало для себя. Пока не могу одобрить такую позицию.

Светлана: Кстати, под конец его жизни, когда мы встречались, он несколько раз говорил: "Я понял: работа — это всё фуфло, единственное важное в жизни — семья".

Иван (Ион): А я его спрашивал, кстати, почему он не сменит работу, он сказал: сейчас уже не может. "Я единственный детский хирург во всем Ноябрьске и в округе".

Светлана: В результате сейчас ни детского хирурга, ни отца для сына и дочери, ни мужа для тети Иры, ни сына для твоей бабушки , ни хорошего друга для многих людей, ни классного мастера, который радио занимается.

Иван (Ион): Так или иначе, он был одним из жителей той квартиры. Маленькая сестра Маша, которой свойственно было болеть, падать отовсюду, кричать, не спать ночами. Она, по идее — главная в доме. Третий — я, который считал, что должен быть главным всегда и везде, мне должно уделяться все внимание и любовь со стороны родителей.

 Восемь лет, как раз такой возраст, когда постоянно хотелось шухерить, бегать по стройкам, всё взрывать по возможности, что взрывается, поджигать всё, что горит. То есть обязательно иметь свободы настолько много, насколько ее много может имеет живое существо. И там, конечно, раннее увлечение девушками, весь этот неспокойный период.

Четвертой же была тетя Ира, мачеха, которую можно понять. И я, честно говоря, не знал, зачем она согласилась взять меня к себе. У нас бывали конфликты, нередкие. Не из-за того, что я неродной сын, но забыть об этом, наверное, невозможно в общении с ребенком. Он не твой, во-первых, во-вторых, он сын не очень-то любимой той женщины. Сын первой жены твоего мужа.

 Но Леонид, по-моему, уникальный человек в этом отношении. Они с отцом всегда общались дружественно, играли в шахматы. Надеюсь, не только при мне.

Так вот, эти четыре человека были вынуждены постоянно жить в однокомнатной квартире. Меня приходилось заставлять читать насильно, ходить в библиотеку. Жрать ничего не хотелось, кроме вкусного, в Тараскуле я не обязан был есть то, что мне не хочется. А в семье медика достоверно известно, чего и сколько надо съесть.

Светлана: И всё с хлебом!

Иван (Ион): В Тараскуле садился за стол, когда мне хотелось. Или лез в холодильник и чего-нибудь съедал. Или нажаривал "яичницы-слепуньи".

Светлана: Быть голодным лучше, чем хлеб с майонезом трескать. Я так считаю.

Иван (Ион): Голодным быть сейчас не люблю, но зато добровольно голодаю. Ну а в Ноябрьске мне, конечно, приходилось садиться за стол, когда нужно, есть то, что нужно.

Светлана: Там тебя, наконец-то, научили читать, а до этого времени ты ехал на моей шее. Я читала тебе все эти семь лет, очень много. Очень благодарна: научили читать, пусть из-под палки какой-то. Белой, кажется.

Иван (Ион): Писатель наверняка должен уметь читать. Тогда я уже был писателем, диктователем вернее. Диктовал "Просто Ваньку", а читать сам не умел. Хотя в школе учился, и буквы знал. Но к занятию этому трудоемкому душа не лежала.

Ну о чем еще можно вспомнить? Конечно, в Ноябрьске появилось множество разных соблазнов, и свободы предоставляли побольше, чем в семьях моих знакомых. Я какую-то часть времени был представлен сам себе, ходил везде. Но конечно, не мог оценить эти красивые места, поскольку ребенку они сугубо пофиг.

 Единственное, что интересовался особо — камнями под ногами, халцедоны красивые разглядывал, агаты. Помню, отец занимался со мной часто рыбалкою, фотографией, музыку учил слушать.

Светлана: Он с тобой какую-то зарядку дыхательную делал.

Иван (Ион): Да, все его свободное время мы проводили вместе. Постоянно то на охоту, то в лес, то по грибочки ходили.

Светлана: Любовь у него к тебе была искренняя, ее нельзя назвать ненормальной, как у меня, которую не разглядеть, якобы, никак. Любовь выражалась открыто и прямо в этот период. А случались другие периоды, когда его дома ждала, сидя с тобой больным без денег и без продуктов.

Иван (Ион): Сколько лет мне было?

Светлана: Три года, ты очень болел, когда из больницы я тебя забирала. Ну, после развода он не любил захаживать к нам. Приходилось тебя водить в больницу к нему поздороваться. Он объяснял — очень тяжело морально в бывший дом ходить, его можно понять...

Хочу вот спросить. Ты разлучился с мамой, со мной, то бишь, тогда примерно на год. Хоть мы приезжали один раз. До этого со мной не расставался больше чем на два-три дня никогда. Для тебя это была трагедия, ты скучал, плакал по ночам? Думаю, ничего подобного?

Иван (Ион): Нет, по ночам, конечно, спал. Но скучать да, приходилось частенько. Когда вспоминал моменты нашего с тобой большого веселья. У меня начинало формироваться к тебе такое отношение, как сейчас к отцу. Поскольку мы с тобой встречались редко, ты мне покупала вишневый нектар.

Светлана: Я уже смеялась, когда ты мне говорил, что начал курить.

Иван (Ион): Это уже были проблемы моего отца, он меня воспитывал, за меня отвечал.

Светлана: Я такая милая, мы такие были замечательные. Приезжали, покупали подарки. Это было классно. Могу сказать: у меня тоже были большие эмоции по поводу твоего отъезда.

Иван (Ион): О! Это очень интересно, расскажи!

Светлана: Сшила тебе красную рубашечку, помню, на пуговках на беленьких, в которой ты потом снимался в программе "ВиД". Красненькая рубашечка. И когда шила, у меня периодически слезы выступали. Но я себе говорила: нельзя никаких эмоций допускать, ничего не произошло. И была уверена — ты вернешься очень скоро.

 Если бы не эта уверенность, я тебя бы никогда не отдала. Я бы тебя никогда не отдала насовсем — это просто исключено. Я была уверена стопроцентно — ты вернешься, может не через год, а через два.

Сложилась настолько безысходная ситуация, мы крутились на одном месте. А надо книгу написать. В общем, как-то прорваться через колесо безденежья, уроков, мытья полов в санатории и всего-всего. Мы просто не могли двинуться вперед.

Иван (Ион): А кому принадлежала идея отдать меня в Ноябрьск?

Светлана: Идея принадлежала Константину. Они с Ирой приехали перед первым классом и предложили, чтобы ты поехал туда, к ним. Но с условием — насовсем. Я сразу отказалась.

Иван (Ион): А зачем я им понадобился?

Светлана: Они не объясняли, но думаю — тут квартирный фактор. Они бы получили квартиру. А так они и квартиру не получили, и тебя пришлось им забрать через год, и жить в однокомнатной. Они об этом не говорили, хотя я сразу сказала: "Костя, если тебе это поможет в материальном плане — то Ивана забирай на какой-то срок, чтобы решить проблему с жилплощадью. Я же понимаю". Он ответил: "Нет, нет, квартира ни при чем".

Иван (Ион): Думаю, и фактор страха перед экспериментальным воспитанием сына нельзя сбрасывать со счетов.

Светлана: Потом мне кто-то сказал — им светила трехкомнатная квартира.

Иван (Ион): А книга "Я просто Ванька" уже существовала?

Светлана: Ее надо было написать. У нас лежали какие-то черновые наброски, мы работали дворниками и поломоями.

 У меня начиналась депрессия... Но я человек, который не может быть несчастным, стала искать выход, написала Константину: со второго класса он тебя может забрать, объяснив еще и тем, что школа тут не очень хорошая. Я тогда к школе серьезно относилась. И думала — там хорошая школа будет, в Ноябрьске. Видела, что не могу и не хочу с тобой школьной учебой заниматься.

 Константин горел желанием тебя воспитывать, а мне нужно было год выиграть. И я его выиграла.

А потом летом приехал ты и, проснувшись утром в Тараскуле, сказал мне...

Иван (Ион): Вот это помню, этот момент помню.

Светлана: "...хочу остаться у тебя".

Иван (Ион): Мне еще прочитали книгу "Я просто Ванька".

Светлана: Рукопись? Вслух?

Иван (Ион): Да, в конце я зарыдал.

Светлана: Почему я была уверена в твоем возвращении? В первом классе не совсем очевидно, а вот ко второму классу я сделала из тебя (или ты сам стал) полностью своего ребенка. Ты знал, что такое свобода, что такое болтовня, бесконечный смех. Этот праздник души, который у каждого мыслящего человека на первом месте стоит после жратвы, когда можно поболтать от души, похохотать вдвоем, втроем. Кажется ерундой, но когда этого лишаешься, то испытываешь большой голод.

К тому времени ты уже надиктовал нам книжку. В первом классе уже понял, что такое кайф разговора, сочинения, придумки, кайф радости творчества. Я знала — от этого не сможешь отказаться.

Иван (Ион): Значит, папу обманула?

Светлана: Было честное сражение. За душу.

Иван (Ион): Выходит, я продал душу за праздное веселье да свободу от трехразового питания! Но уговор-то все-таки был, что меня насовсем забирают.

Светлана: А иначе бы Константин тебя не взял. Но я же не собиралась тебя сманивать.

Иван (Ион): И как ты думаешь, почему же я вернулся?

Светлана: Не потому, что у отца было плохо. А просто ты опять почувствовал дух свободы, болтовни, удовольствия.

Иван (Ион): Видимо, решение в таком возрасте принимают интуитивно, а не по хитрому расчету. Видимо, что-то внутри меня подсказывало: в семье, все-таки должен быть один ребенок. Самый главный.

Светлана: Если бы не было Марии, возможно, ты гораздо лучше бы прижился. А действительно там началось твое курение?

Иван (Ион): Это было чисто возрастное. Когда я приехал сюда...

Светлана: Ты продолжил.

Иван (Ион): ...спер у Леонида из погреба бутылку вина; он припас чтобы расплачиваться с грузчиками, которые привозили песок и навоз. У него еще были сигареты индийские, которые выдавали по талонам. Всё это я весело воровал, и с соседями мы курили. В общем, беспредел был полнейший. Как вы только терпели. Ужас!

 

 

О пережитых глупостях

 

Светлана: Ладно, продолжим: курение и другие кризисы. Ты был пойман с пачкой сигарет в портфеле и мною бит, но мало. Потом пришлось и добавить.

Иван (Ион): Помню это случай. В сельской школе оказалась компания из Тараскуля. Там заправляли мальчики постарше меня на годик и на два. Ну мы, естественно, все любили сбежать из школы и резвиться на ферме, на сеновале, рыть ходы всякие. Ну и, естественно, все курили.

 И однажды я прозевал школьный автобус, который из школы увозил в Тараскуль детишек, пришлось добираться на попутных машинах. Ну и мой друг (как считалось), взял и зачем-то рассказал вам. Видимо, вы начинали волноваться: автобус приехал, а меня нет. Страсти накалились, и он всё выложил — мы сбежали из школы и где-то курим на сеновале. Ты сразу, как только я домой зашел...

Светлана: Ну да, в портфель полезла. Нарушила все права человека.

Иван (Ион): Да, ко мне сразу же залезла в портфель и нашла пачку сигарет, которые назывались "F6" почему-то. Немецкие сигареты, очень большой дефицит, купил их, потому что зарабатывал достаточно.

Светлана: Там была еще бабушка Антонина... Ты получил большого пинка хорошего, за что мне крайне стыдно сейчас. Но интересно, без своей матери я бы этого не сделала, почему-то ее присутствие вынудило меня стать не такой, как обычно бываю.

Иван (Ион): Но ты же потом навалила мне и без матери. Позже.

Светлана: Второй раз да, когда застала тебя курящим с братом тети Иры, в квартире бабушки Антонины. Решила закрепить воспитание ремнем, и пару раз даже приложилась, но у меня Леня отобрал ремень, ты ему до сих пор премного благодарен, наверно.

Иван (Ион): У меня никакого эмоционального следа не осталось от того случая.

Светлана: Во всяком случае, очень сильно извиняюсь, сейчас я бы не стала так делать. Следующий твой кризис, был алкогольный?

Иван (Ион): Нет, но могу тебя насчет сигарет огорчить.

Светлана: Знаю, ты еще несколько раз закуривал. Давай, расскажи, признайся наконец-то.

Иван (Ион): Период курения у меня только в сентябре закончился.

Светлана: В этом, что ли?

Мэри: Мы вместе решили.

Иван (Ион): У меня это как-то периодами начиналось и заканчивалось.

Светлана: Ну ясно, в хорошую жизнь заканчивалось, в плохую начиналось?

Иван (Ион): Да, совершено верно. Ну, ты сама прекрасно знаешь по своему опыту: в кризисных ситуациях человек срывается. Поскольку курить для моего здоровья явно вредно, во-первых...

Светлана: В общем, пока ты сам не понял...

Иван (Ион): Да, пока сам не пришел к такому выводу. Еще было ужасно, Мэри тоже...

Светлана: То есть, когда другой человек курит тоже...

Иван (Ион): Очень мерзко, да. Ну, я просто со стороны увидел: неприятный запах изо рта курящего человека — раз...

Светлана: Зубы, за которые приходится тысячи платить.

Иван (Ион): Да, плохие зубы — это два, огромные деньги на сигареты — это три, постоянное несоблюдение гигиены места, где ты живешь. Зависимость — это пять. А сколько еще времени уходит — пока выйдешь покурить... И постоянно пожары случаются, опасность — это семь. Да и от родственников скрываться... Короче, вот эта совокупность причин.

Светлана: Но главное-то, все-таки, здоровье было? Личное?

Иван (Ион): Слушай, да черт его знает...

Светлана: Или желание Мэри отвратить?

Мэри: Мне лично просто надоело! Куришь одну, другую, а удовольствия уже как раньше не получаешь.

Иван (Ион): Да, это нестильно и немодно. Во-первых, это попса — все курят. И, в принципе, хорошего-то ничего нет.

Светлана: Ну ты говоришь банальные вещи, которые все и так знают.

Иван (Ион): А тут ничего оригинального быть не может, к сожалению. Само курение банально.

Светлана: Тогда какая последняя капля была? Вы заранее решили?

Иван (Ион): У меня начинались проблемы с дыхательной системой, у меня падал тонус. Не то чтобы очень явно, но я замечал — ухудшения связаны с периодами, когда покуривал. И после скачка доллара в 98 году сигареты стали очень дороги. Если до этого кризиса я мог себе позволить курить…

Светлана: Все-таки, кризисы иногда полезны бывают.

Иван (Ион): ...то после кризиса решил: нефиг.

Мэри: "Плохие" и относительно дешевые сигареты не хотелось курить. А "хорошие" стоило дорого.

Иван (Ион): Когда мне стукнуло шестнадцать лет, мы с тобою, Света, стали жить по отдельности, и ты никак не могла меня контролировать. Единственное, на что тебе оставалось рассчитывать — на мой здравый смысл, никаких других способов у тебя уже не было.

Светлана: А ни у кого нет. Я и формировала у тебя здравый смысл и жизнелюбие. Вот оно сыграло и всегда сыграет.

Иван (Ион): Ага, я не сяду в глубокую задницу, благодаря этим качествам. Героином всяким колоться не начну.

Светлана: Да, благодаря еще тому, что голова не забита всякими науками. Есть где поместиться здравому смыслу. Хорошим мыслям.

Иван (Ион): Ну а у тебя отец? Наверное, тоже не хотел видеть тебя в объятиях табачного змея? Но у тебя случалось. Периодами.

Светлана: Да, я курила весь институт. Потом, когда приехала в Тюмень, периодами. Когда жила с Константином, с бабушкой Аидой — просто не было компании. Куришь-то всегда в компании. Особенно женщина, с подружками она может выкурить пачку, а дома ни одной сигареты.

Следующий заход я сделала, когда Леонид к нам пришел жить. Там было всё волнующе, мы вечером садились на кухоньке, доставали бутылку сухого вина. И я стояла перед форточкой и курила. Мы все время что-то обсуждали. Попивали бутылку сухого вина, потому что жизнь была достаточно грустная, столько навалилось неприятностей. Мы вдвоем против всего мира, который против нас объединился. И мы проскочили этот суровый период.

Потом я просто перестала, когда переехали в Тараскуль, даже еще раньше. А! Я просто дошла до такой точки, что не могла ни курить, ни дышать плохим воздухом, ни громко разговаривать.

Иван (Ион): А Леонид курил тогда?

Светлана: Ну, меньше меня. Так, побаловался.

Иван (Ион): Он зависимостью не страдал?

Светлана: Абсолютно нет. Я дошла после этого развода и свадьбы до такого состояния (и с твоими болячками)... У меня невроз открылся настоящий. Болела голова все время, я просто не могла курить, потому что она еще сильнее болела.

Иван (Ион): То есть, тебе организм велел...

Светлана: Организм сказал: хватит! Да. И потом постепенно годами шло возвращение в нормальное состояние, отказ от колбас, от жареного. В общем, возврат к здоровью.

Иван (Ион): А сейчас, когда закуриваешь раз в год, у тебя какие ощущения в организме?

Светлана: Потом закуривали, может, раз в год. Иногда волнуешься, сидишь у какого-нибудь начальника, он закуривает, ну и ты закуриваешь. Вот с губернатором, по-моему.

Иван (Ион): Это еще сближает как-то.

Светлана: Нет, еще какая-то тяга оставалась. А теперь никакой тяги.

Иван (Ион): А ощущения организма, когда ты в последний раз закуривала?

Светлана: Какая-то гадость! Могла закурить иногда, но как только делаю первую затяжку, тут же плююсь. Сразу ощущение головной боли, ощущение того, что попала в ужасное место, где душно и где плохо пахнет. В общем, нормальные ощущения здорового человека. Я перестала курить только после того, как у меня в жизни все наладилось. Мне просто не стало хотеться, ведь курение — это некая радость, эмоция хорошая. Как вкусная еда, как выпивка. У меня другие наркотики появились.

Иван (Ион): Надеюсь, у меня стало все хорошо в жизни раньше, чем у тебя.

Светлана: Если вы сейчас начнете ругаться, я уверена, что вы оба опять закурите...

Замолчали!

Иван (Ион): Вот видишь, Мэри, какой диагноз!

Светлана: Мы с тобой когда поругались, тебе было восемнадцать лет, я выкурила пачку. А ты четыре выкурил, сказал. Потом друг другу признались.

Иван (Ион): Да, очень поругались. Мне, наконец-то, купили квартиру, вернее, сняли. Которую я так ждал. И тут внезапно появляетесь вы с Леонидом, и начинаете жить целую неделю, командовать. Грубо меня вырвали из реальности и вернули в беспомощное детство. Я что-то даже сказал тебе тогда...

Светлана: Ну ты сказал: вообще-то это моя квартира.

Иван (Ион): Да, выдавал желаемое за действительное, а ты не могла отнестись ко мне снисходительно.

Светлана: Теперь про алкоголь вспомним.

Иван (Ион): Известно — у меня ужасная наследственность от дедушек — и от того, и от другого. Хотя одного дедушку я не застал..

Светлана: Именно по этой причине.

Иван (Ион): А о другом дедушке, Альбине, говорят — большой любитель был, хотя сам я не помню его в нетрезвом виде.

Светлана: Сейчас он не пьет.

Иван (Ион): Однажды в Тараскуле я решил: надо попробовать напиться водки. Были двое старших моих приятелей, один из них фигурировал в книге "Я просто Ванька" как Сергобеж. На самом деле это вполне реальный герой.

Вы с Леонидом утром уехали в город. И вместо школы мы где-то спионерили бутылку водки и выпили. Дома, в нашей с Леонидом комнате. На каком-то моменте я уже полностью перестал соображать, что делается вокруг. А второй участник пьянки был еще старше. Но тоже "друг" с детства. Не отличающийся образцовым поведением, сбегал из дома, воровал и так далее. В общем, в компании двух таких субъектов проходила моя первая пьянка.

Естественно, мы курили в комнате, всё разбрасывали, включали музыку громко, творили полный беспредел. В общем, я упал без чувств, напившись.

 Когда вы вернулись, сказал — ужасно болею, плохо себя чувствую. Потом обнаружилось, у меня пропали многие вещи из комнаты: "друзья" прихватили с собой. Воспоминания о первой пьянке у меня были мерзкие, и я решил не пить.

Но со временем я стал вращаться в кругах молодежных, где пьянство принято, потому что — Россия. Естественно, нельзя отстать от своих сверстников в количестве выпитого алкоголя. Нельзя потерпеть поражение и выпить меньше, чем они, показать какую-то отсталость от них.

И годам к пятнадцати, когда я начал учиться в городской школе, это стало уже постоянно.

Светлана: Не видела тебя пьяным ни разу.

Иван (Ион): Ну естественно.

Светлана: А, тебя бабушки покрывали, вот в чем дело. И ты к ним предпочитал являться.

Иван (Ион): Ну да. Потом, когда началась самостоятельная жизнь, я стал анализировать свое состояние под алкоголем и наткнулся на такие выводы. Во-первых, теряется контроль над организмом и над личностью вообще.

 А я после смерти отца ни с кем в компании не могу расслабиться — мой друг  либо слишком слаб, чтобы в его компании расслабляться, либо слишком равнодушен ко мне. Я из-за этого постоянно привык держать ситуацию под контролем.

Светлана: Инстинкт самосохранения: зачем расслабляться в ненужных местах?

Иван (Ион): Под алкоголем можно совершить много деяний, о которых потом, в трезвом состоянии приходится пожалеть. Ударить кого-нибудь — тянет на подвиги, или наговорить каких-нибудь глупостей.

Светлана: Да. Это все знают. Жениться можно.

Мэри: Рассказывали такой случай: Ион, напившись на дне рождения, встал посередине комнаты и стал рычать. Все очень испугались.

Светлана: Кстати, пьяниц в Тюмени стало меньше, это тоже последствия кризиса.

Иван (Ион): Невозможность себя контролировать, агрессивное отношение к окружающим, безудержность движений и так далее. И потом, — за свои же деньги ты утром испытываешь невероятные мучения.

Светлана: А! Головная боль! Сейчас если выпиваю не глоток, а два глотка, у меня начинается головная боль через несколько часов. Поэтому, когда мне говорят, что вино — полезная вещь, я не верю, на моем чистом организме видно, как отправление стопроцентно проявляется.

Иван (Ион): Небольшое количество пива...

Светлана: На твоем организме, пока еще грязном, не проявляется.

Иван (Ион): Но это нельзя сравнивать с состоянием напившегося человека.

Светлана: Да пей вино свое! Я не против. Я просто не "за".

Иван (Ион): Ну подожди, я же рассказываю. Что еще меня оттолкнуло от пьянства: запах перегара, и естественно, финансовая сторона.

Какая-то своеобразная братия создается: сначала тебе кто-то наливает, потом ты должен кому-то наливать. Утром похмелье, плавно переходящее в следующую пьянку, и так до вечера. На следующее утро то же самое. Зависимость, как от сигарет. А в зависимости приятного очень мало, потому что хочется разнообразия в жизни.

 И сначала я решил — вообще не буду больше алкоголь употреблять, это все кал. А потом понял: все-таки, есть напитки прикольные, я их отношу к числу аристократичных и интеллигентных. Кроме пива есть вино, которое, по сути, сходно с соком фруктовым, просто немного хмельным. Скажем... ну вот как ты употребляешь, по каким-то особым случаям. Своевременно и умеренно.

Светлана: Ну да, у нас бутылка дорогого портвейна в год уходит, даже меньше бутылки.

Иван (Ион): А водку в рот не беру уже несколько лет. Очень сомневаюсь, что меня можно заставить снова пить этот невкусный, неприятный напиток, к тому же с таким ужасным эффектом. Ты, Мэри, почему не пьешь?

Мэри: Я напилась, конечно, пару раз в жизни. Ну, раза три — максимум. Просто нету тяги к этому.

Иван (Ион): Это хорошо, потому что женский алкоголизм неизлечим!

Светлана: Глупый организм неизлечим, а все остальные организмы излечимы. Кстати, никак не могу понять, почему твой дед, Иван Ермаков, так рано умер? Только потому, что у него якобы организм был слишком привержен к водке? Все условия для счастья и счастливой жизни! Одна дочь такая чего стоит! А внук, которого он так и не увидел, чего стоит! А жена, бабушка Антонина, веселая! Много радостей, а он зачем-то умер в пятьдесят лет.

 До сих пор недоумеваю, считаю — пока человек живой, он может с собой сделать всё. Ну, если захочет. Но очевидно, отец не хотел.

 

 

Про будущих детей

 

Иван (Ион): Не знаю, с какой позиции подходить к воспитанию, это будет во многом интуитивно, на уровне инстинктов.

Светлана: Вот я тебя воспитывала по принципам, которые сейчас расскажу. Первое. Родители обычно относятся к тринадцатилетнему человеку, как к десятилетнему, то есть запаздывают. Человек уже вырос, уже считает себя более взрослым, а у родителей требования к нему, как к десятилетнему, и это очень раздражает подростка, порождает конфликты и непонимание.

Мэри: И комплексы.

Светлана: Так называемой трудный возраст случается не у детей, а у родителей, которые настолько отупели, что не могут понять — гораздо умнее относиться к тринадцатилетнему, как к шестнадцатилетнему. То есть опережать подростка, относиться к нему с большим почтением.

Мэри: Естественно, с большими требованиями?

Светлана: С большим пониманием. При этом не забывать, естественно, ребенок — существо многоплановое. В чем-то ему еще восемь лет, а в чем-то уже двадцать пять. Но все-таки какая-то средняя величина есть.

Иван (Ион): Согласен. Переживал на своей шкуре такое отношение. Очень часто мне приходилось говорить: "Ну что вы делаете, мне же еще тринадцать лет, в конце концов, как можно требовать такое от ребенка?".

Светлана: Но ты сейчас не можешь вспомнить, от чего так ужасно возмущался. А если бы к тебе относились как к десятилетнему, ты бы хорошо запомнил, потому что это детей забивает. Сверхопека, сверхнотации, сверхглупости всякие. Сверхопасения.

Иван (Ион): Нет, свободой своей не возмущался никогда, я только требованиями...

Светлана: Но я про свободу, ведь это определяющее в жизни человека. Понятие свободы.

Иван (Ион): В порядке свободы, безусловно, я чувствовал себя неплохо, но всегда огорчался от отсутствия собственности.

Светлана: До сих пор огорчаешься. Как впрочем, и я. Хотелось бы иметь личный телевизор... Ну ладно. Вот второй мой принцип воспитания. Старалась не поднимать за тебя тяжести, которые ты мог поднять сам.

Иван (Ион): В принципе, это правильно, если учесть, что ты вырабатывала мое отношение к женщине.

Светлана: Не только к женщине, не в прямом смысле тяжести, а вообще. От жизни тебя не загораживали. С тобой велись взрослые разговоры, безотносительно, подошел у тебя возраст или нет. Мы, кстати, стали рано о сексе говорить, как только ты сам захотел.

Иван (Ион): Но мне всегда стыдно было заводить такие разговоры, и до сих пор я не могу сказать плохого слова при вас. Матом ругать врагов.

Светлана: Потом, когда ты мог уже подметать в комнате, я за тебя не подметала. Никогда уборку в твоей комнате не делала?

Иван (Ион): Ты не делала никогда.

Светлана: Не делала, а могла только сгрести все, что там...

Иван (Ион): Нервно.

Светлана: Если мне бардак надоедал в какой-то момент. Но если б ты жил не с Лёней, а один, меня бы твоя грязь не волновала. Просто ее не было, этой комнаты, у тебя, к сожалению.

Дальше. Я тебе не стирала. Ты устроился — тебе стирали бабушки, но это их личное дело. А я уже считала ниже своего достоинства стирать штаны, которые может сам мальчик постирать. Наверняка ты возмущался. Или даже сейчас возмущаешься.

Иван (Ион): По крайней мере хорошо, что с очень раннего возраста я научился это ценить. Очень.

Светлана: Тебе не подавалось блюдо первое — второе — третье: "На вот, поешь, очень прошу". А если я тебе готовила, ты взамен должен был что-то сделать, соответствующую услугу. Если я потратила на тебя свое время, то почему бы тебе не потратить на меня?

Иван (Ион): Помнится, я это переносил неплохо. К деловой договоренности относился вполне лояльно.

Светлана: Представляю, как были потрясены таким отношением к еде твоим знакомые! Тебе никто не готовит, не подкармливает и более того, тебя еще никто не приглашает поесть.

Иван (Ион): Знакомые удивлялись, когда приходил к ним с голодными глазами. По сей день, когда мы ходим с Мэри в гости, у меня все время голодные глаза.

Светлана: Надо меньше компьютеров покупать... А нравится ли тебе принцип: не делать за ребенка того, что он может сделать сам? Кажется банальным, но никто не внедряет в жизнь.

Иван (Ион): Как будущий отец, конечно... Меня этот принцип вполне устраивает. Так и надо, ведь ребенок, скотина, дохода никакого не приносит в семью, и нет никакой гарантии, что будет его приносить. В восемнадцать лет возьмет и уедет в Америку к такой-то матери. И всё.

Светлана: А как тебе нравится мое высказывание: все дети делятся на свиней неблагодарных и свиней благодарных? Ты относишься к свиньям благодарным? Согласен с этим?

Иван (Ион): А что я, собственно, сделал такого, чтобы считать меня благодарным? Во-первых, я отношусь к родителям, как мне подсказывает моя внутренняя природа. Во-вторых, я бы с удовольствием общался с вами больше, но прекрасно понимаю — у вас лимит времени, вы не всегда можете приехать или принять нас в гости.

Светлана: Потрясающая речь, редко можно услышать от человека двадцати одного года, что он хотел бы с родителями общаться больше.

Иван (Ион): Мы рано расстались, и теперь есть многие вещи, в которые я хотел бы тебя посвятить, в аспекты нашей жизни. Или тебя послушать. Видишь, вот сейчас мы беседуем, оказывается, ты мне еще очень многого не рассказала. Тем более, Мэри.

Светлана: Выяснилось — с нами интересно разговаривать. Это определяет ценность человека.

Иван (Ион): И не только потому, что вы разумные и интересные люди, но еще и потому, что вы родители.

Светлана: Еще пожрать дадут.

Иван (Ион): Ну... да, спасибо!

Светлана: А как обычно ваши друзья говорят про родителей?

Мэри: Один знакомый говорит: "Ничего от них не надо, только бы деньги  вытрясти".

Светлана: Быстро забежать за деньгами.

Мэри: А еще и поругать своих родителей на показуху — шиком считается.

Иван (Ион): Очень бы хотелось еще, чтобы Леонид приехал к нам...

Светлана: Да приедет!

Иван (Ион): Вот ты приехала один раз, в следующий раз приезжайте вдвоем.

       Светлана: Да приедем обязательно!.. Я еще раз прочитала твою книгу "Дневник 16-летнего"

( в первом издании - "Дневник несчастного ребенка"). И там мы — какие-то досадные недоразумения, досадные помехи на пути к твоей хорошей жизни.

Иван (Ион): Да, бабушка то же самое сказала, прочитав книгу, насчет себя. Мол, бабки только мешают и постоянно хотят лечить. А то, что они личности, об этом не упоминается.

Светлана: Ты описал чудесный период в жизни ребенка, который, наконец-то вырвался на свободу и гипертрофированно любит друзей. Соответственно гипертрофированно...

Иван (Ион): ...ненавидит всё, что ему надоело дома. Сейчас у меня период, когда я замкнулся в нашей с Мэри семье, то есть в паре. Когда мы стали, наконец-то, существовать вместе.

Светлана: Ясно. А когда у тебя прошло чувство, что родители — какие-то гнусные существа? Хотя на самом деле ты всегда с удовольствием разговаривал с нами сколько угодно. Но тем не менее такой период отторжения был?

Иван (Ион): Ты знаешь, исчезли негативные эмоции в адрес тебя и Леонида, когда у нас полностью разрешилась жилищная проблема. Когда вопрос уладился, напряжения и материальные, и моральные у нас исчезли. Я вырос, перестал считать вас какими-то должниками передо мной. Что вы должны меня кормить, обстирывать, одевать и так далее. Обеспечивать.

Светлана: Хотя мы вполне участвовали в твоих квартирных проблемах.

Иван (Ион): Безусловно, вопрос разрешился. Урегулировался. После этого осталось всё только хорошее.

Светлана: В общем, когда убралась территория, на которой топчемся вчетвером. Поэтому я тебе сегодня и сказала: с удовольствием предложила бы построить вам дом у нас на задворках, но дала себе и Леониду клятву всегда жить только вдвоем в доме и во дворе.

Иван (Ион): К этому я отношусь с пониманием.

Светлана: С пониманием, потому что сам бы так сделал?

Иван (Ион): Быть может, мы купим машину когда-нибудь и будем без труда видеться по необходимости, по желанию, приезжать в гости.

Светлана: Теперь самый главный вопрос. Ну, не главный, но кодовый, который часто задаю людям. Должен ли ты мне? Ну Леониду, скажем, понятно, не должен.

Иван (Ион): Думаю, у меня нет нужды об этом задумываться, потому что...

Светлана: Потому что ты умрешь первый, с пельменем в зубах.

Иван (Ион): ...не наступил еще период, когда ты нуждаешься в моей помощи и отдаче.

Светлана: В стакане воды.

Иван (Ион): Да, в стакане воды. У меня есть бабушки, которые являются виртуальной моделью моей престарелой матери в будущем, не так ли?

Светлана: Да нет, никогда не буду такой, ты что! Даже близко. Может, я буду плохо ходить или плохо видеть...

Иван (Ион): Расхрабрилась...

Светлана: Ну в жизни все бывает, упадет кирпич на позвоночник!

Иван (Ион): Да, совершенно верно. Но человек, у которого есть голова, в состоянии сделать так, чтобы ему с удовольствием помогали. Если даже парализован, он в состоянии говорить, думать, помнить... Сказки рассказывать. В общем, каждый человек в состоянии что-то делать. За исключением одного случая — когда мертв или впал в коматозное состояние. Но это уже отдельный разговор.

Светлана: Но ведь зная меня, ты уже догадался — я никогда не поставлю себя в состояние зависимости.

Иван (Ион): К сожалению, не могу твоей уверенности разделять, потому что не так хорошо знаю тебя, во-первых. Во-вторых, я все-таки уже немного знаю жизнь, и думаю, загадывать на будущее — занятие бесполезное. Тебе будет очень неприятно, если такое случиться, для тебя это принципиальный вопрос. Но думаю, как я меняюсь с годами, так и ты будешь меняться.

 

 

О пользе ничего-неделанья

 

Светлана: Давай поговорим о ничего-неделаньи.

Иван (Ион): Очень много времени в детстве, к сожалению, я потратил зря. Бельевой резинкой хлопал мух на доме солнечными деньками, весенними. Недавно в Тараскуле пошел во двор, а там, на туалете деревянном сидит большая муха, инстинктивно вспомнил эту резинку, как бы я сейчас ей засандалил...

Еще получал журналы "Пионер " и "Костер", пририсовывал всем персонажам гениталии и груди фломастером, показывал друзьям, и мы хохотали дружно над каждым персонажем. Вот в таких, достаточно глупых мелочах профукал много времени.

 Но с другой стороны, это меня развило с каких-то неожиданных сторон. То, что я пририсовывал гениталии, сейчас сформировало у меня достаточно пикантный юмор, который, очень ценят сотрудники ДК, в котором мы работаем. Формирование личности проходило у меня многосторонне, и, наверное, зря сожалею: я был предоставлен жизни.

Светлана: Ты отдыхал, а голова-то у тебя работала. Сейчас вон кто-то детективы читает, смотрит телевизор, уставшие люди ерундой занимаются: это способ переключаться. Ты переключался как мог, как умел и как хотел. Поэтому, чего об этом жалеть? Мух хлопать — не самое ужасное занятие, и бабочек ловить. А ты ведь вообще ни в один кружок не ходил?

Иван (Ион): Попробовал в Ноябрьске пару раз посетить кружок, но он произвел на меня впечатление обязаловки. Складывать из спичек фигурки, головоломки отгадывать. И ощущение школьности, оно меня оттолкнуло.

Светлана: А вот еще интересный вопрос, который у читателей, наверное, возникнет: что ты будешь делать со своими детьми? Когда тебе придет пора их отдавать в общеобразовательную, конечно же, школу.

Иван (Ион): Очень сложный вопрос, невероятно мерзкий, как ты умудрилась такой придумать только?! Ситуация в стране может измениться... И у нас с Мэри...

Светлана: Нет, ситуация никогда не изменится, ведь государство в первую очередь озабоченно тем, чтобы вытравить дух свободы. И все силы молодого поколения, у которого башка пустая, а сил очень много, любым способом нейтрализовать.

Иван (Ион): Начиная с детского сада.

Светлана: Ты можешь только чуть-чуть оградить своего ребенка в той или иной степени. Потому что элитные школы — еще в большей степени тюрьма. Там за тобой десять теток будут присматривать, а не одна.

Иван (Ион): Как делали люди в старину? Была нянечка или как он назывался...

Светлана: В общем, у тебя нет ответа.

Иван (Ион): В общем те, которые за деньги могли заниматься образованием ребенка. В то время, как родители занимались своими делами.

Светлана: Гувернер или гувернантка.

Иван (Ион): Точно! Совершенно верно. Думаю, если нам с Мэри финансовая ситуация позволит, мы сможем давать гувернеру направление, в котором интересно было бы ребенку развиваться. Ну и, с удовольствием, может быть, сам, при наличии свободного времени, занимался бы этим. Хотя мне сейчас очень трудно представить...

Светлана: Оригинально звучит, не правда ли? Пять часов обвинял родителей в том, что они не уделяли ему достаточно внимания!.. Не ставили его на первое место, мало с ним болтали. Он говорит: когда у меня будет время, то займусь!.. Если оно будет! Как будто оно может быть!

Иван (Ион): Нет, я говорю: если дети появятся раньше, чем будет время на их воспитание.

Светлана: А времени никогда не будет! У тебя даже сейчас его нету, еще нет детей, а времени уже нет. Ты не высыпаешься. Если дети появятся рано, еще и денег не будет! Если это случится своевременно, то будут деньги на гувернера, но времени все равно — увы! А если это случится поздно, то будет время, будут деньги на гувернера, но не будет детей. Хорошая речь!

Иван (Ион): Потрясающе.

Мэри: Ты понял всю безысходность?

Иван (Ион): Срочно выбрасываю монитор от компьютера в окошко и начинаю беречь здоровье!

Светлана: Беречь нижний этаж!

Иван (Ион): Еще недорассказал насчет ребенка! Насчет школы. Самым лучшим способом будет его с самого раннего возраста перевести на экстернат.

Светлана: Моя любимая фраза, писатель Евгений Шварц сказал: "Конечно, душить детей нехорошо, но надо же с ними что-то делать".

Иван (Ион): Нет, на экстернат надо перевести с самого раннего возраста, как ты сделала со мной. И лишь слегка корректировать действия ребенка, чтобы он получил начальное образование.

Светлана: Ну ясно, то, что сделали с тобой: сводить в начальную школу, а потом учить.

Иван (Ион): Я-то доучился до девятого класса и потерял хренову кучу времени.

Светлана: Конечно, начальной школы достаточно: научиться читать и считать.

Иван (Ион): Не считать, а пользоваться калькулятором. Я же не помню таблицу умножения вообще. Вот, Мэри не даст соврать — калькулятор достаю пять раз в день.

Светлана: Значит, только писать можно научиться.

Мэри: Расписываться!

Светлана: Я тебя в два с половиной года научила читать просто ради интереса, слова из трех букв ты великолепно читал!

Мэри: Кто бы сомневался!

Светлана: За каждое прочитанное слово кружила тебя на руках. Магнитная азбука была.

Иван (Ион): Ишь, как дешево отделывалась!

Светлана: Ты был в восторге и читал.

Иван (Ион): Сейчас я не согласился бы на такую оплату! Хочу пожелать своей дочке или сыну: пусть найдут себя в жизни и станут специалистами в любой области. Пусть они профессионально разбираются в бабочках, все равно инстинкт самосохранения заставит их найти применение своему интересу и таланту.

Светлана: Значит, ты получил хорошее воспитание.

Иван (Ион): Да, вот только просидел несколько лишних лет в школе. Если бы тебе раньше пришла в голову такая прикольная мысль...

Светлана: Да, да. Но видишь, я же боролась против системы. Это пришло в голову, когда ты перед школой начинал болеть. Как только начинались каникулы, ты не болел.

 

 

Про болезни

 

Иван (Ион): А, вот про болезни мы еще не поговорили.

Светлана: Не болел в праздники, но как только надо в школу, тут же заболевал. А я уже была с этой системой ознакомлена при твоих редких походах в детский сад, и понимала: ты великолепно, как все дети (это доказано), умеешь управлять своей психикой. Просто приказывал себе болеть.

Мне надоело слушать твой кашель, надоело рано вставать, готовить еду, а также стирать без машинки, без воды, текущей из крана, все эти мальчишеские грязные вещи, или заставлять тебя стирать со скандалами, и я нашла самый простой выход. По болезни просто забрала тебя из школы. И ты каждую четверть только ходил писать контрольные.

Так мы умудрились написать "Как жить, когда тебе 12". Ты диктовал, а мы писали. В шестом и седьмом классе.

Мэри: Снег специально не ел, чтобы заболеть?

Иван (Ион): Нет, помимо управления своей психикой, я еще профессионально нагревал градусник на лампочке, на обогревателе. Еще любил снять шапочку или курточку, возвращаясь из школы. Моя нелюбовь к школе была очень сильна; здоровье вообще рядом не стояло по сравнению с ненавистью к школе.

Светлана: И, видимо, очень радовался, когда дома осел наконец-то, ты не помнишь это чувство счастья?

Иван (Ион): Безусловно, да. Ну а как я умудрялся при этом учиться нормально — это вообще удивительно. А кстати, почему я пошел снова в школу?

Светлана: Надо было думать об образовании, о каком-то институте, об армии... Экзамены на носу и, по-моему, ты их хреновато сдал в восьмом классе. Но что касается здоровья, мы не договорили. Итак, тебе всегда хотелось мясо-колбас, а я вместе с бутербродами всегда давала или морковь, или капусты кусок. И у тебя до шестнадцати лет все зубы оказались целые, пока ты не стал жить отдельно, курить и есть все подряд.

Иван (Ион): В детстве о еде вы глубоко информировали меня. В подсознании, вероятно, все отложилось.

Светлана: Я тебе давала читать целые книги, и когда ты по ним сдавал экзамен, получал деньги, потому что это я считала самой настоящей учебой.

Иван (Ион): "Как стать здоровым?".

Светлана: Да, да.

Иван (Ион): Теперь в обществе мясоедов я приверженец теории, что все мы неправильно питаемся и ужасно, а встречаясь с представителями медицины, всегда нахожу время с ними поспорить. Позлить их всячески, пытаясь цитировать великих диетологов: Эрета, Шелтона, Брэгга и так далее. Представители традиционной медицины, как я их называю, с пеной у рта начинают кричать...

Светлана: Про незаменимые аминокислоты.

Иван (Ион): А к голоданию все вообще относятся с резким неодобрением. Я же практикую голодание два раза в год, правда вот в последний раз у меня пневмония вылезла так жестко.

Светлана: Потому и вылезла, все же болезни с обострениями выходят, может у тебя обострилась, и теперь будет все меньше и меньше.

Иван (Ион): Может быть, но, скорее всего, решусь еще раз осенью голодать, несмотря на пневмонию.

Светлана: Еще бы она у тебя не вылезала, если у меня недавно вылез гастрит юношеский. Тридцать лет его не было, а тут он проболел честно.

Иван (Ион): Ужасно.

Светлана: Почему ужасно? Прекрасно, что он вылез из меня. Те же симптомы, так же болело всё.

Иван (Ион): Так вот, к вопросу питания. Сейчас такой период в жизни, когда молодой человек еще не следит за своим холодильником. По секрету признаться, меньше трети еды я покупаю сам. То на работе перепадет, то в гости зайдем к родственникам...

Светлана: И приходят к вам с какой-то едой.

Иван (Ион): Да, но этот период кончится, он кончается обычно. И тогда придется думать о том, чтобы самим полностью на все сто или там на девяносто пять процентов обеспечивать свое питание за свой счет, идти и своими руками пищу покупать. Тогда и приму решение, будет ли это раздельное питание, голодание, полусыроедение или полное сыроедение.

 И думаю, что к этому времени смогу лучше определиться, больше узнать. Есть у меня в жизни такие замечательные два образца, как Светлана и Леонид, а за ними наблюдаю очень внимательно.

Светлана: Еще и книжки подсовывают.

Иван (Ион): Наблюдаю, как они сходят с пути сыроедения, и как не сходят. Надеюсь, к тому времени они будут знать еще больше.

Светлана: Значит, ты пока на нас проводишь эксперименты?

Иван (Ион): Наверное. Но у меня с детства отвращение к смешиванию сладкого и соленого. Скажем, не могу бутерброд с сыром или с колбасой запивать сладким чаем. Невольное разделение питания получается.

А с голоданием преследую сразу несколько целей: это волевое воспитание, прежде всего, второе — это очищение организма, все-таки, я накидываю туда всякой дряни. Типа пиццы, бывает такое. Лёня сказал мне, что если дважды в год голодать по неделе, то не будет сильно прогрессировать зашлаковка организма.

Светлана: Но и Леонид, и ты, и вообще все голодатели не учитывают одного фактора, который учитывают люди, почти сыроеды; они не голодают, но каждый день стараются есть столько полезных продуктов, сколько необходимо для организма в целом. Потому что сначала ты плохо ешь, а потом и совсем не ешь, и получается дефицит.

 Когда плохо ешь, ты ешь мало хороших продуктов, а значит, мало витаминов и минеральных веществ, полезных веществ, энзимов и еще чего-то такого, чего мы не знаем о сырой пище. Посмотрите, какие у меня выросли прекрасные волосы, хоть и крашеные, скоро коса будет. Все мои подружки уже облысевают в это время. А у меня растут волосы — это ли не признак хорошего всего?

Ты запихиваешь в обычные дни себе вареную, рафинированную пищу, а потом остаешься даже и без остатков витаминов, когда голодаешь. Значит, твой организм очень ущемляется во многих отношениях.

Иван (Ион): Значит, я иду в противоположном направлении? Вместо того, чтобы стараться есть больше полезного, стараюсь есть меньше вредного. Так?

Светлана: Ну да, да, примерно так. Хотя, несомненно, голодание — дело хорошее, но надо до голодания иметь огромные запасы витаминов и минеральных веществ в организме, чтобы они были и после голодания. Тогда голодание, мне кажется, имеет смысл. Но если у тебя будет этот запас, тебе голодать-то не нужно будет!

Мэри: А вот мы пьем много фруктовых соков...

Светлана: Это же не назвать фруктовыми соками, это...

Иван (Ион): Нет, почему, среди них очень много стопроцентных, без сахара. Без консервантов.

Светлана: Я не верю, сок без консервантов и без сахара не может храниться больше, чем два дня. Если ты сделаешь сейчас сок, сколько он будет у тебя храниться?

Мэри: Там же герметичная упаковка.

Светлана: Ну... сомневаюсь я, все-таки. Хотя, если вам очень нравится, такой сок наверняка скорее полезный, чем вредный. Но я бы на вашем месте покупала апельсины, это достаточно дешево. Такой же сок, но он в кожуре, сохраняет свою энергетику, свои витамины, настоящий плод.

Иван (Ион): Понятно, он более настоящий, чем сок.

Светлана: Нет, гораздо более настоящий. Яблоки, есть много недорогих фруктов, они наверняка дешевле, я не понимаю вашу приверженность к соку, там ведь много воды плохой.

Иван (Ион): С пищей определяться буду в ближайшем времени, хотя я больше приверженец теории сыроедения, голодания, нежели традиционной медицины.

Светлана: Да уж ясно, читатели поняли.

Иван (Ион): Для меня самого это странно на самом деле...

Светлана: Вымолвить!

Иван (Ион): Да просто даже осознать. Хотя в нашей тусовке обнаружилось в последнее время несколько людей, которые не едят мяса. И если мы вместе приходим в гости, к ним относятся спокойно. Это уже перестало быть таким чудом.

Светлана: Как в твоем детстве.

Иван (Ион): Все, что касалось диетологии, считалось ужасным.

Светлана: Будешь ли кормить своего ребенка мясом?

Иван (Ион): Ну, предлагать, конечно, ему не стану.

Светлана: Я хотела сказать: "Ему бабушки предложат!", но потом вспомнила, что сама буду бабушкой. А вторая, мама нашей Мэри, наверное, тоже все понимает.

Иван (Ион): Да, Мэри, у тебя же мама тоже не увлекается мясом.

Светлана: Она не будет пихать.

Мэри: Ну конечно, нет.

Светлана: Еще я заметила человеческую глупость вот в каком смысле. Человек считает, что день прожитый — это ничто и привык мыслить в рамках каких-то акций. "Если уж делаю зарядку, то всегда делаю или не буду делать сегодня ни за что. Если уж в холодную воду должен нырнуть, то или начинаю в нее нырять каждый день, или не нырну сегодня ни за что. Если дышу свежим воздухом, значит буду гулять каждый день. А поскольку я не гуляю каждый день, то и сейчас лучше сяду и покурю".

Иван (Ион): Человек хочет все упорядочить.

Светлана: Это свойство головы и у меня. Но я его заметила и с ним борюсь. Ну ладно, пора мне делать зарядку...

                                                                                                                         2001 год.

 

                                        

                        ОНО – в штанах и в юбке

                             

Услышав слова политика: «Дети – наше будущее», надо свистеть, а не аплодировать.                                                                                                                Цитата из нашей жизни

Из Москвы донеслись новые идеи: о ретро-школе. О том, что полезнее будет обществу разделить обучение на мужское и женское.

Аргументы…

Аргументы можем привести и сами, поглядев минутку-другую в окно.

                                             - - -

Там, по тюменской улице, ходит ОНО – волосатое молодое стадо в штанах… одинаково жует, одинаково курит, одинаково выражается.

Да, в общей школе мальчики и девочки становятся просто школьниками; к ним одинаковые требования, одинаковое отношение. Директору школы все равно, на кого кричать, учителю все равно, кого выгонять из класса за смешливое, например, настроение.

Учитель в школе с точки зрения ученика – тоже ОНО в юбке.

Мы провели тысячи уроков (у нас особый предмет – «детская жизнь», «уроки счастья»; мы – учащие писатели или пишущие учителя) – и ни в одной гимназии, ни в одном лицее не видели, чтобы ученик уступил учительнице место. Если в классе нет лишнего стула, учительница стоя слушает наш урок (обычно мы отдаем ей учительский стул).

Пагубность такого ОНО–воспитания очевидна: всё меньше становится мужественных мужчин, всё меньше женственных женщин… всё больше разводов.

В конце одного урока (он назывался «Почему мальчишки такие противные» и проходил в школьном зале) мы сказали шестиклассникам:

– Теперь вы знаете, о каких мужчинах мечтают женщины; вы сами рассказали это друг другу. Поднимите руку. Кто знает настоящего мужчину?

 Рук на полный зал было целых две.

                                   - - -

Еще возражение против ОНО-обучения. Девочки гораздо умнее мальчиков. В восьмых классах, говоря о любви и семье, мы просто видим: сидят женщины – и пацаны. Два разных мира в одном классе. Один мир думает про аборты, второй – про компьютерные игрушки.

Но девочки умнее мальчиков и в первом классе, и в третьем, и в десятом. У них – самые горящие глаза, самые точные вопросы, самые гениальные ответы. (Умный человек, считаем мы, тот, кто лучше ориентируется в жизни, лучше понимает ее; кто умеет счастливо жить; ум дан человеку для счастья).

                                                        - - -

И все таки нелишним будет спросить мнение о раздельном обучении у тех, кто учит.

Вот мнения учителей:

«Школы должны быть разные, почему бы не женские и не мужские? Кому-то захочется отдать ребенка туда… Мужская школа воспитывает особое отношение к женщине, как к чуду».

«Ой, нет! Нет! У нас и так в семьях непонимание: чего хочет жена, чего хочет муж. А при раздельном обучении мы просто получим неготовых к семейной жизни людей».

«Ни за что не отдала бы сына в мужскую школу! Он там просто озвереет. Девочки все-таки облагораживают».

«Раздельные школы – рассадник гомосексуализма. В прошлые времена так было; а теперь – и подавно».

                                                      - - -

Мы этого и ждали: взрослые думают за детей. Ни один из педагогов не встал на место ребенка. Если бы наш взрослый мир уважал их детский мир, мы думали бы не о школе мужской и женской, а о школе, в которой хочется учиться.

Современная школа – это тюрьма для детей.

Школа сегодня – не для образования, и не для воспитания – это полная копия взрослой тюрьмы – с надсмотрщиками, «паханами», бессмысленным трудом, сроком (удлиненным для двоечников).

                                                      ---

И разницы особой нет, что детскую тюрьму разделят на мужскую и женскую. Изменятся формы наказания и поощрения.

Но суть останется.

Мы не поленились и сделали опрос среди детей. Из ста шестиклассников и семиклассников только пять мальчиков и три девочки захотели учиться в раздельных школах.

По себе помним: единственное в школе развлечение: в кого-нибудь влюбиться. Смотреть на этого «кого-нибудь» весь урок, толкнуть его в столовой, похвастаться перед ним на физкультуре.

                                                - - -

Как-то сидели мы в кабинете одного умного мэра. Три лучших директора лучших школ города рассказывали нам, какие у них замечательные школы. Тогда мы задали простой вопрос:

– Что ответит ваш ученик, если подойти к нему на улице и спросить: ты с удовольствием ходишь в школу?

Лучшие директора лучших школ молчали… Мэр грустно улыбался.

                                                    - - -

Чтобы изменить школу, надо изменить наш взгляд на детский мир. Признать, что ребенок – человек, а не заготовка к человеку. Услышав с трибуны слова какого-нибудь кандидата в какие-нибудь депутаты «Дети – наше будущее» – надо свистеть, а не аплодировать.

Детей надо уважать не потому, что они пригодятся (или отомстят) нам в старости, а потому, что они – люди, со своим желанием счастья.

Кто учит счастью в школе? Кто учит, как сегодня – сегодня! – помириться с другом; понравиться девчонке; утешить расстроенную маму; уладить дворовый конфликт?

Кто вообще озабочен тем, что треть нашего населения никак не приспособлена к жизни? Что дети учатся жизни у таких же неучей?

                                                   - - -

Чтобы изменить школу, надо, наконец, решить: кому нужна школа? Если детям – то надо учить прежде всего жизни; тому, что пригодится сейчас, а не через двадцать лет (если вообще пригодится).

 Надо позаботиться обо всех талантливых детях (а дети все талантливы), а не только талантливых в математике и физике.

 Есть дети, восприимчивые к английскому языку, а есть – восприимчивые к птичьему, лесному, природному. Но птичьему языку в школах не учат…

Если школа нужна нам, взрослым, чтобы дети не мешали нам жить – зачем, повторяем, придумывать себе лишнюю работу: делить тюрьму на женскую и мужскую?

Лучше сделать тюрьму круглосуточную. Или круглогодичную.

                                                                                                                               2002 год.

 

                             СВЕТЛАНА

 

ЧТО ВЫРАЩИВАТЬ В ДЕТЯХ ?

                                                        Учите ребенка искать  радость.

                                                         Настоящую, не запечатанную в пачке или в бутылке.                                                                                                                        Цитата из нашей жизни

 

       Что с ними делать? Ну, чтобы они счастливыми были, наши дети? Именно этого хочет каждый родитель, единодушно.

       Надо ли мучить дитя музыкой? Грозить метлой (учись, а то будешь дворником)? Увлекать спортом, перебирая все его разновидности?

       Куда вкладывать предпоследние родительские деньги и последние родительские силы?..

       И если бы все было так просто: чем больше вложено в ребенка родительских денег и родительских сил, тем он счастливее…

                                                  ---

       Разматывать клубок начну с неоспоримого: все мы – и маленькие и большие – нуждаемся в удовольствиях, просто гоняемся за ними каждый день, час и минуту .

       Удовольствия получаем от всего, чем занято человечество; оно потому и занято, что имеет от этого удовольствие.

       Перечислю основные:

       Еда (конечно, придется заработать, купить, приготовить).

       Секс (конечно, придется наряжаться, умнеть, искать свой талант, чтобы выделиться из толпы, делать карьеру, чтобы тобой, некрасивым, восхищались).

       Общение – разговор, книги, телевизор, интернет (и тут, чем ты значимее, успешнее, богаче, тем интереснее твои собеседники; умные книги сейчас стоят вдвое дороже, чем массовое чтиво).

       Созидательная работа (а вот это недорогое удовольствие; каждый может, если приохочен, получать кайф от работы).

       Наркотики (это самый простой и доступный способ обрадоваться, взбодриться; такой же, как еда, но неполезный – кофеин, алкоголь, никотин, травка и т.д.).

                                                      - - -

       И вот ваш ребенок ищет, как только от материнской груди отлучен, другие, не менее сладкие источники удовольствий.

       Вырастет до подростка – и всё, предложат ему самые доступные радости (в моем списке под номером 5).Тогда читайте километровые нотации, орите, выгоняйте из дому, плачьте… Бесполезно.

       Тут уж придется положиться на природу: если от рождения она заложила мозги в голову – человек одумается, начнет более полезные удовольствия осваивать (особенно, опять намекаю, если он к этим удовольствиям смалу приохочен).

                                                              - - -

       Уверена, вы уже поняли: как можно раньше, до подростковости, надо приохотить (а еще лучше – пристрастить) своего ребенка к какой-то работе.

       - Ну, новость! – скажете. – Все родители, все школы, все кружки и секции только этим и заняты! Приобщают детишек к познанию, к творчеству и спорту.

       А приобщают ли? Приохочивают? Скорее – отпугивают.

                                                                         - - -

       Ведь в каждой работе, чтобы доработаться до радости, надо пройти через пот, раздражение, усталость…Согласен на это ребенок? Конечно, нет. И кто доведет его до радости – через пот, раздражение, усталость? Личным примером, совместной работой, похвалой, любованием результатами…

                                                                 - - -

       Моя школьная подруга была младшей сестрой двух братьев и очень много работала по дому – прибиралась, готовила, стирала… Заставляли ее криками и понуканиями.

       Хорошо помню мое недоумение: когда она приходила ко мне в гости, то становилась ленивой до неприличия, просто тарелку не хотела за собой помыть.

       Так «приохотили» ее к домашней работе. А ведь это тоже кайф – из грязного делать чистое!        Именно этим «наркотиком» пользуется большинство женщин, в том числе и я: приберешься, расставишь вещи по местам, пол помоешь. Застелешь чистое постельное белье –блаженство!..

                                                                   - - -

       Когда у тебя есть пристрастие, дело, от которого ты умеешь получать кайф – ты кандидат в счастливые люди.

       Если умеешь получать кайф из многих источников (в моем списке номера 1,2,3,4) – ты счастливый человек. Тут, правда, важно не сделать из пристрастия страсть.

                                                                 - - -

       Вот поэтому-то, не побывав ни за одной границей, мы с мужем сидим в своем маленьком доме за большим забором, вдвоем… и никуда не хотим ни ехать, ни идти. Все удовольствия, нужные нам, мы научились получать у себя дома, даже без телефона и компьютера.

                                                         - - -

       Чаще всего мы общаемся с моим сыном Иваном; он интересен вот чем:

       * у него всегда хорошее настроение;

       * он никогда не раздражается;

       * всегда что-то сочиняет (сейчас – слова и музыку песен);

       * не пользуется удовольствиями номер 5, правда кофе стал пить, когда начал ходить на работу.

                                                                 - - -

       Как вырастить радость? Настоящую, незапечатанную в пачке или в бутылке?

       Ивана мы воспитывали, пожалуй, интуитивно, вспоминая радости своего детства.

       Первое и главное – радость сочинить, сотворить.

       Все необычные фразы, слова записывались торжественно в тетрадь, каждое сочиненное слово смаковалось, пересказывалось родственникам, друзьям. За особо удачные слова и фразы платили деньги. Да, сочинять – это работа!

       Потом, когда писались детские книжки, Иван просто диктовал нам некоторые главы. В шестнадцать лет он сам написал книгу, получая от меня зарплату постранично.

       Телевизора просто не было в доме! Хотя вру – был, но не использовался никем, не было привычки его включать. Оставалось время читать и думать. Разговаривать. Иван присутствовал почти при всех взрослых разговорах, я не сидела дома, а ходила с ним по гостям, наверно, с двухмесячного его возраста. Возможно, то, что он слушал хорошую русскую речь, а не детсадовское угуканье – сыграло самую большую роль в его развитии.

       Да, я стимулировала, оплачивала те занятия ребенка, которые казались мне жизненноважными; школа сюда не входила, а входило зато здоровье.

       За круги босиком по снегу вокруг дома, за обливания холодной водой, за пробежки, за голодания Иван получал деньги. (А кому не нравится слово «деньги», может подставить другое: «яблоки», «апельсины», « разговоры перед сном», «мультики»).

                                                                      - - -

       Что еще мне кажется важным? Иван имел время найти свои удовольствия, научиться им , доработаться до радости… Именно поэтому он мало ходил в школу. Девять классов показались достаточным образованием, сейчас мы с ним думаем, что хватило бы и четырех.

       За то время, которое его товарищи потратили на алгебру, геометрию, физику… он самостоятельно изучил компьютер, научился играть на гитаре. В школе он не аттестован по этим трем предметам, но именно так Иван сейчас и зарабатывает деньги и радость: записывает компьютерным способом песни, которые сам пишет на английском языке.

       Удовольствия номер 5 были, конечно, попробованы, но не понравились.

       «Мне и так интересно жить, без наркотиков», - говорит мой сын.

То же говорим мы с мужем, когда нас спрашивают, почему мы не курим, не пьем хотя бы вино…

Зачем? Нам и так очень интересно.. .

                                                                                                          2004 год.

 

 

                  Ссора – это некрасивый спор

                            (разговор в аудитории)   

 

                                            Сочувствуй ребенку, даже за то, что сейчас его накажешь.                                                                                                             Цитата из нашей жизни

 

 

       Светлана: Родители должны до 18 лет одевать, кормить, учить ребенка. А что должен ребенок родителям?

       Борис (сын Леонида Жарова, 23 года): Хотелось бы думать - ничего ребенок не должен!

       Клара Барбакова (ректор вуза, 70 лет): Интересно, что этот вопрос я частенько задаю студентам на занятиях. Но звучит он немного по-другому: «До какого возраста родители должны содержать вас?».

       И как правило мне отвечают: «Всю жизнь!»…  

       Когда я стала бабушкой, оказалось, что я должна воспитывать внуков… «Ну что же это за бабушка?! –удивлялись мои ровесницы. – Придет, поиграет с внуком и уйдет… А воспитывать ребенка кто будет?».

       Так вот, в Европе, в США это просто не принято. США – богатая страна, но далеко не все родители платят за обучение детей в вузах. Я знаю очень многих студентов в Америке, которые работают с седьмого, восьмого, девятого класса. Дети миллионеров, как правило, получают от родителей деньги на обучение. Всё остальное они зарабатывают сами.

       Ну, например, я хорошо знаю Государственный университет штата Огайо, один из крупнейших вузов США. И там очень много студентов работают – официантами, дежурными в гаражах, ночными дежурными в учреждениях…

       Я разговаривала с родителями, с преподавателями. И все они четко мне сказали: «Если человек в юности не почувствует, как зарабатывать деньги, он не сможет ими толково распоряжаться».

       То есть, они содержат детей до определенного возраста, а дальше – дети сами…

       Светлана: А материнская душа?

       Клара Барбакова: А материнская душа там воспитана по-другому, чем у нас! Вот женщины: если из богатой семьи – часто у них благотворительные организации, встречи, конференции, ланчи… Если не из очень богатой семьи – они работают. И они не понимают: как это – бабушки сидят с внуками? Они этого не понимают!

       Конечно, здесь важна роль государства. У студентов есть возможность работать на должностях, не связанных с тяжелым физическим трудом. 

                                                    - - -

       Леонид: Вопрос. У вас, дамы, три яблока: кому отдать самое спелое и большое: десятилетнему сыну, мужу или себе оставить?

       Клара Барбакова: О яблоке… Я ребенок войны… И я думаю, родители должны делить это яблоко поровну, всем одинаково, независимо от возраста ребенка. Потому что с детства должен воспитываться человек – что не всё для него! А что и он должен отдавать.

       Светлана: Считаю, что настоящих мужчин воспитывают настоящие женщины. И в десять лет мальчик – это уже вполне мужчина… И чем раньше ты ему покажешь, что мама – это женщина, и конечно, самое вкусное, румяное, красивое яблоко надо давать женщине… тем больше у нас будет настоящих мужчин…

       Клара Барбакова: Я с вами согласна.

       Леонид: А в основном матери говорят: пусть сынку моему десять лет, хоть двадцать, хоть тридцать – я все равно ему буду отдавать самое вкусное и сладкое яблоко…

       Клара Барбакова: И потом этот ребенок будет требовать такого же отношения не только от родных, но и от чужих. Я видела как-то в гимназии при нашем вузе: стоит мальчик из седьмого класса, ест банан, кожуру кинул мимо урны, на пол. Я говорю: «Подними!». А он: «Почему? Мой папа платит за мое обучение здесь, вот пусть уборщица подбирает!». Ну, я мальчика отчислила, конечно…

       Светлана: Да вы что?!

       Клара Барбакова: Конечно! Хотя папа приходил, говорил: «Я готов миллион рублей дать институту! Оставьте ребенка!».

       А я сказала: "Хоть миллион долларов – не оставлю!".

       Потому что он не понял, папа… Папа тоже не понял…

       Молодежь считающая, что им всё дозволено - не потому что они заработали, а потому что родители у них богатые - это социально опасное явление.

       Леонид: Есть ли дети богатых родителей, которые не показывают свой достаток? Обычно из детей это прямо прёт…

       Клара Барбакова: Дети - хороший показатель, какими путями родители шли к своей карьере. Чем легче доставались деньги, тем хуже воспитаны дети.

                                                       - - -

       Светлана: Можно ли воспитать детей без крика? Например, двух детей?

       Борис: Можно… Есть же ремень!

       Леонид: А без крика и без ремня?

       Марина (студентка): Иногда, я думаю, крикнуть полезно.

       Ольга ( студентка): Я считаю, можно воспитать без крика.

       Леонид: Теоретически можно… А вы в жизни знаете такую семью?

       Ольга: Да.

       Леонид: А почему вы так уверены? Может быть, они при вас не кричат, а без вас покрикивают?

       Ольга: Может быть…

       Леонид: Ага, заколебались!

       Клара Барбакова: А мое мнение такое….       Крик надо применять в чрезвычайных ситуациях, очень редко. Крик родителей, если он привычный, обязательно порождает ответный крик у ребенка.

       Светлана: У вас, Клара Григорьева, двое сыновей, вот они красивые, умные… А был ли момент, когда вы думали: "Ну, что ни делаю – всё впустую! Вот болваны!". Отчаяние охватывало?

       Клара Барбакова: Отчаяния не было, но факты такие были. Например, с температурой 38 сын в школу не ходил, а на тренировки спортивные шел. Ну не болван ли?

        Светлана: Я бы уточнила: чем чаще мы оцениваем ребенка, тем больше он старается получить нашу хорошую оценку. Первый закон воспитания: надо замечать всё хорошее и самое плохое.

                                                  - - -

       Леонид: Вопрос студентам: хотите, чтобы у ваших будущих детей не было от вас тайн?

       Дин (студент): Конечно, хочу. Я считаю, родители – самые близкие люди.

       Макс (студент): Естественно, не хочу. У каждого человека есть то, что, естественно, никто не должен знать.

       Леонид: Какой-то уголок души… А какой процент? Сколько места в душе занимает этот уголок?

       Макс: По его усмотрению… Чем больше, тем больше повзрослел человек.

       Леонид: То есть, чем меньше он говорит родителям, тем лучше… Родителям лучше?

       Макс: И родителям, и ему тоже.

       Леонид: По-вашему, чем меньше о тебе знают родители, тем лучше всем?

       Макс: Да!

       Светлана: А почему? Вы считаете, родители не поймут?

       Макс: Потому что это моя жизнь…

       Светлана: Но ведь у вас есть друзья, и вы им доверяете какие-то свои тайны?

       Макс: Конечно…

       Светлана: А родители, вы опасаетесь, сделают не те выводы? Начнут суетиться, хлопотать? Расстраиваться…

       Макс: Друзья просто посоветуют. Родители начнут действовать…

       Светлана: …Хлопотать не в ту сторону!

       Макс: Совершенно верно!

       Марина: Я думаю, кроме родителей, хорошо бы иметь друзей; им всё можно рассказать.

       Леонид.: А родителям, значит, не всё?

       Марина: Думаю, пятьдесят процентов.

       Ольга: Если родители хотят с ребенком дружбы, они всегда должны его внимательно выслушать и дать совет. А ребенок должен рассказать.

       Клара Барбакова: Это бывает только тогда, когда в семье есть сопереживание. И когда нет страха, что осудят или, еще хуже, накажут.

       Светлана: Согласна, первым делом надо в любом случае сочувствовать. Второй закон воспитания – закон сочувствия. Сочувствуй ребенку, даже за то, что сейчас его накажешь.

                                                - - -

       Леонид: Еще вопрос – надо ли ссориться родителям при детях?

       Марина: Почему бы и нет?

       Борис: В споре рождается истина, а в ссоре?

       Макс: Обычно в споре страсти накаляются…

       Светлана: Ну да, ссора – это некрасивый спор!

       Ольга: Родители при ребенке не должны выяснять свои отношения.

       Марина: Я хочу уточнить. Если родители ссорятся между собой, они должны выяснять свои отношения без ребенка. Потому что ребенка это травмирует.

       Борис: Смотря насколько громко ссора проходит.

       Леонид: Пусть это будет ссора средней громкости. На повышенных тонах выясняем отношения…

       Борис: Тогда от ребенка прятаться смысла не имеет, поскольку…

       Леонид: Ты не спрячешься! Ты в кухне сидишь! Обычно это так происходит. Не бывает же, чтобы люди готовятся к ссоре, а потом говорят сыну: «Так! А теперь отойди, мы начинаем ссориться!». Обычно ссоры не планируются…

       Борис: Ребенок пусть видит все стороны жизни.

       Светлана: Согласна! Оказывается, можно научиться жизни и на кухне.

       Дин: Не надо ссориться в присутствии ребенка. Ребенок – очень ранимое существо.

       Клара Барбакова: Я думаю, что ссора ссоре рознь. Есть ситуации, когда человек просто не в состоянии сдержать свои негативы. И отгородить ребенка от жизни невозможно…

       И еще. Когда фальшь в доме… Когда тебе больно, а ты перед ребенком красуешься… Он это всё понимает. Это невозможно просто!

       Я считаю, отношения в семье должны быть предельно откровенными. Если в семье друзья, значит, есть сопереживание.

       Вот недавно собрались мои сыновья. Спрашивают: «Что, мама, спеть?».

       Я говорю: "А вот спойте ту песню, которую вы пели, когда мы остались одни. Ну, когда отец от нас ушел".

       А пели они тогда: «Кап-кап-кап из глаз на платье… Кап-кап-кап, не надо плакать… Разве есть на свете горе такое, из-за которого тебе плакать стоит?».

       Вот эту песню пели мне два маленьких мальчика…

                                                  - - -

       Светлана: Есть еще один аспект… Я, хотя очень любила отца, но говорила матери: «Разведись с ним!». Потому что он пил. Я любила отца очень сильно, у меня были с ним очень откровенные отношения, очень искренние. Но мне было жалко мать.

       Хочу сказать, дети тоже могут сказать матери: «Слушай, пойдем от этого хама подальше!».        И, может быть, у них начнется другая жизнь, они спасут свою мать… Или она будет всё скрывать, плакать втихаря, синяки свои замазывать…

       Леонид: Есть ссора и есть конфликт. Когда люди начинают на повышенных тонах разговаривать, значит, семья подошла к трамплину, и отношения либо ломаются, либо взлетают вверх.

       Клара Барбакова: Мне понравилось определение, что ссора – это некрасивый спор. Надо красиво ссориться! Я сейчас подумала, когда ребенок видит красивую ссору, он учится сопереживать.

       Светлана: Да, именно так и умнеет ребенок; когда жизнь его думать заставляет, кто прав, кто виноват…

                                            - - -

       Леонид: Представьте себе, ваш ребенок закурил, и вы узнали…

       Дин: У девочки отобрать сигареты! Под страхом уж не знаю чего… А мальчик… Ну, если хочет, пускай курит.

       Борис: Подарить медицинский справочник, где расписано всё, что происходит с нутром во время курения.

       Леонид: А он и так знает!

       Макс: Ну тогда подарить пачку «Примы», пускай дальше травится!

       Ольга: Я думаю, ребенок вот так просто, ни с того, ни с сего курить не начнет. Если курит, например, мама, то какое право она имеет его ругать?

       Леонид: А если родители не курят?

       Ольга: Тогда не знаю! Я таких случаев не знаю! Ну, я бы попробовала поговорить. А если бы не помогло, то приложила бы какие-то физические действия.

       Леонид: А именно? Выбрасывать сигареты?

       Ольга: Ну, если и это не помогает, то сначала подзатыльник… А потом и еще что-нибудь.

       Светлана: Ремень…

       Леонид: Опять не помогает!

       Ольга: Поможет!

       Леонид: Не помогает!

       Ольга: Поможет!

       Леонид: А если не поможет?

       Светлана: Откуда вы знаете, что поможет?

       Ольга: Как откуда?!

       Светлана: Ну да!.. Ремень, да не поможет?!

       Марина: Надо поговорить, объяснить, убедить.

       Леонид: Значит, вы считаете, его можно распропагандировать…

       Клара Барбакова: Увы, ребенок живет не столько в семье, сколько в окружении. И я знаю многих наших студентов, которые дома никогда не курили… А в институте им вдруг захотелось взрослой жизни!

       Светлана: Я сама закурила на первом курсе!

       Клара Барбакова: Всё зависит от сформированной или не сформированной силы воли ребенка. Я вот знаю, мои сыновья оба пробовали курить. А потом все-таки решили, что им это не нужно.

       Светлана: А! Значит, наверно, раньше ваши сыновья уже научились себе в чем-то отказывать?

       Клара Барбакова: Конечно! Пришли в магазин, хотят конфет, а у меня денег нет. Нет! И они знали, что нет.

       Светлана: Ага! Мы вернулись к тому случаю про яблоко… Сопрягается!

       Клара Барбакова: Конечно!

                                                        - - -

       Светлана: Вот ситуация: сыну 14 лет. Исчезли деньги из вашего кошелька. Никто, кроме сына взять не мог, не было чужих в доме. Ваша реакция?

       Леонид: Это вас всех ждет, могу напророчить! Чего делаем?

       Борис: Презумпция невиновности: не пойман – не вор!

       Светлана: Почти пойман как раз! Вы только пересчитали деньги, потом он зашел и вышел. Денег не стало.

       Дин: Если доверия нет, значит, какие-то проблемы…

       Леонид: Да, есть проблемы! Ему надо денег, и он взял!

       Дин: Значит, надо установить контакт.

       Леонид: Мы все согласны, а как?

       Дин: Поговорить… Ты можешь нам доверять… Ты можешь довериться…

       Леонид: А что делать с теми пятьюдесятью рублями, которых нет в шкафу?

       Дин: Главное – чтобы он понял…

       Светлана: То есть, воровство - это сигнал родителю: ты мало разговариваешь с ребенком?

       Дин: Да! Да!

       Ольга: А можно сделать не прямо. Сказать не прямо, а дать понять ребенку, что ты заметил пропажу. И тогда уже посмотреть на реакцию ребенка.          

       Марина: А я думаю, надо попросить ребенка, глядя в глаза родителю, ответить на вопрос: брал он деньги или нет?

       Леонид: А ребенок с честными глаза говорит: не брал!

       Марина: Я думаю, любой родитель насквозь видит своего ребенка, и если он взял действительно, это будет сразу видно.

       Леонид: Ну вот, вы знаете, что он взял, по глазам увидели. И что?

       Марина: Попросить его вернуть деньги.

       Леонид: А он говорит: А я не брал! Вот так всё будет! И тогда мы что?

       Марина: Надо как-то наказать его.

       Леонид: Но он говорит, что не брал! Несправедливо наказывать!..

       Клара Барбакова: Я сыну скажу: «У нас пропали деньги. Это мог сделать кто? Или я, или отец, или сын. Мы у себя воровать не будем. А ты украл у себя".

       Светлана: А он подумает: "Не у себя я украл! У родителей! Потому что очень надо! У всех уже есть мобильники в нашем классе, я один, как дурак хожу!".

       Леонид: Ну вот мы поговорили, провели такую трехстороннюю встречу… А через какое-то время деньги опять пропали, он опять украл у себя.

       Клара Барбакова: Ну тогда надо сказать: это уже не исключение… В доме вор! Теперь деньги будем прятать, вора наказывать. А если вор украдет не дома – его еще и побьют. И искалечить могут…

       Светлана: Знаете, у нас в семье был такой случай. И я сказала сыну: если еще раз повторишь, я тебя из дома выгоню, и знать тебя не буду. Я не хочу жить в одном доме с вором.        Подействовало отлично, потому что я действительно сделала бы именно так. И мой сын знал, что я верна, всегда верна своему слову. Третий закон воспитания: закон неотвратимости обещанного наказания.

                                                          - - -

       Леонид: Вопрос всем собеседникам. Есть ли такие проступки у детей, которые нельзя простить?

       Дин: Простить ребенку можно всё. Забыть нельзя, но простить можно.

       Борис: Естественно, к родному человеку всегда будешь относиться, как к родному.

       Светлана: А что такое родной человек? Это тот, у которого твоя кровь? Якобы…

       Борис: Ну, пожалуй, да… По праву крови определяем родство.

       Светлана: Значит, внук – это на половину родной человек, а правнук – на четверть?

       Борис: Ну да…

       Светлана: Или родной – это все-таки не только по крови?

       Борис: Биологию мы все-таки никуда не денем. Материнский и отцовский инстинкт не выбросишь в корзину. Помнить, естественно, всё нужно, что человек тебе сделал, в том числе и неприятного, но необязательно напоминать ему об этом всю оставшуюся жизнь.  

       Ольга: Я думаю, своему ребенку можно всё простить.

       Марина: Я тоже так думаю.

       Клара Барбакова: Думаю, есть что-то, что и родному ребенку не простишь. Предательство, например, не надо прощать.

       Светлана: Иначе он вырастет скотиной!

 

                                                                                                                                        2004 год.

           

 

                                         Послесловие

                                               Настоящих мужчин воспитывают настоящие женщины;

                                               даже если они незнакомы.

                                                                     Цитата из нашей жизни

 

       Вот встретили мы на улице свою приятельницу. Первый ее вопрос: как дела, а второй… Второй, почти всегда: как Иван?

        Мы долго недоумевали, почему наш Иван так всех интересует? Наконец, объяснили это так: люди привыкли думать, что у умных родителей умные дети, а у счастливых – счастливые.

        Кроме того, у всех наших приятельниц ( да и у неприятельниц) материнский инстинкт так силен, что собственное счастье для них немыслимо без счастья их ребенка.

       Сами-то мы думаем, что глупо ставить свое душевное благополучие в зависимость от благополучия другого человека, если он не живет одной жизнью с тобой. А у ребенка, как известно, своя жизнь.

       Но спорить не будем, а просто расскажем, как Иван? И как Борис? И как Глеб?

                                                  - - -

       Главный наш принцип в отношениях с выросшими детьми: поможем, но только советом.

                                                        - - -

       Глеб окончил финансовое отделение колледжа и работает менеджером по продажам автомобильного оборудования. На заработанные деньги поступил в университет, сам оплачивает свое заочное обучение. После письма Леонида (97-ой год) хлопот и неприятностей Глеб нам не доставляет.

        Всегда доволен жизнью и вообще, жизнеустойчивый. Самый искренний из троих. Любимец мужских и женских компаний.

                                                         - - -

       Борис никогда и не доставлял неприятностей; спокойный, ироничный парень. Какой-то девушке очень повезет с ним; в серьезных делах он – символ надежности. У него уникальный юмор, и это сокровище показывать не спешит.

       Окончил нефтегазовый университет. Работал на фирме, где за полгода, вроде бы, исполнил давнюю мечту: опекал полсотни компьютеров. Но потом дела пошли так, что Леонид посоветовал ему уволиться. Он уволился, 10 месяцев искал работу, наконец нашел, и тут его призвали в армию. Сегодня Борис служит лейтенантом в ракетных войсках.

                          ---

       Иван уже несколько лет зовет себя Ионом (ну ладно!), снимает квартиру в Тюмени (на службу, как вы догадались, не ходит), пишет музыку для театров, пишет песни, не подлаживаясь под массовый вкус. Пишет книги; первая издана в Екатеринбурге, а потом в Москве.

        Но это же не главное, все эти внешние успехи. Главное – он такое солнышко…

       Живет светло и озаряет округу.

                                                                                       2005 год.

 

---

Дата добавления: 2019-07-17; просмотров: 51; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!