ДОКЛАД НА III ВСЕСОЮЗНОМ СЪЕЗДЕ СОВПАРТШКОЛ
Тема моего доклада – это обоснование так называемого дальтоновского плана.
Когда речь идет о дальтоновском плане, это не значит, что мы собираемся целиком проводить в жизнь то, что принадлежит американским учителям. Мы уже потому не можем проводить целиком дальтоновский план в жизнь, что он в первоначальном своем виде рассчитан на детскую аудиторию, а у нас речь идет об аудитории взрослых. Затем самый дальтоновский план говорит только о методе работы, нисколько не говоря о содержании этой работы. Тот дальтоновский план, который применяется в Америке, рассчитан на определенную программу, к которой мы можем относиться в общем и целом только отрицательно. И поэтому у многих товарищей складывается отрицательное отношение и к самому дальтоновскому плану. Но в том методе работы, который предлагается дальтоновским планом, по-моему, есть такие черты, которые заставляют нас с особенным вниманием отнестись к этому плану.
Переход от капиталистического строя к коммунистическому характеризуется не только переходом средств производства, орудий производства в общественную собственность, но также и громадными социальными изменениями. Коммунистический строй предполагает плановое хозяйство в противоположность тому хаотическому хозяйству, основанному на конкуренции, ориентации на выгоды отдельных предпринимателей, которое мы имеем при капиталистическом строе. Поэтому вопрос плановой работы – вопрос чрезвычайно важный. Вот почему в наш переходный период Совет Народных Комиссаров уделил такое большое внимание организации плановой работы в Госплане. Владимир Ильич этой работе придавал огромное значение и особенно внимательно обдумывал и подбор людей, и план этой работы в Госплане.
|
|
|
Мы, конечно, не мыслим себе так, что вся плановая работа будет заключаться в том, что только там, наверху, будет составляться очень хороший план. Переход орудий производства в общественную собственность невозможен без того, чтобы не происходило массового учета и массового контроля производимой работы по всем направлениям. Госплан должен быть только завершением той громадной плановой работы, которая должна проделываться самими массами.
Если мы обратимся к тому, что говорил Владимир Ильич, мы должны сказать, что вопросам учета и контроля он уделял чрезвычайно много места. С самых первых дней революции он постоянно возвращался к вопросу об учете и контроле и рисовал ту картину, которая ему представлялась, как при коммунистическом строе должен быть организован этот учет и контроль. Учет мыслился им не только как статистическое бюро, хотя и этой работе он придавал большое значение, но он мыслился, как учет и контроль, производимый самими массами. Владимир Ильич говорил о необходимости в целях этого учета и контроля организации всего населения по разным отраслям производства.
|
|
|
Вот этого умения учитывать свою работу и контролировать ее в процессе самой работы, – этого нам, россиянам, не хватало. И вот почему нам пришлось отступить к нэпу – потому что форм массового контроля и учета у нас не было. Мы, россияне, в силу экономической отсталости нашей страны и в силу того, что страна наша гораздо больше земледельческая, чем промышленная, – мы в силу этого особенно не приспособлены к плановой работе. Надо сказать, что отличительной чертой россиян является, с одной стороны, уменье работать, но, с другой стороны, оно происходит как-то порывами, вроде того, как идет труд земледельца, который в известный период времени напрягает все усилия, работает все время, все часы, а в остальное время, когда этого не требуют условия сельского хозяйства, работает совершенно другими темпами. Может быть, характер земледельческой страны и наложил отпечаток на характер всей этой работы. У нас работают порывами, и работа у нас неплановая. Плановость – это то, что нам дается труднее всего.
|
|
|
Возьмем такой вопрос, как вопрос о субботниках. Нужно сказать, что к субботникам мы отнеслись с большой горячностью, и вначале все очень усиленно и усердно таскали бревна и всё, что полагается, делалось. Но потом субботники как-то отошли на задний план и стали говорить, что «при нэпе не место субботникам». Я думаю, что вопрос совершенно не в нэпе. Какой бы там ни был нэп, у коммунистов должно остаться стремление к организации общественного труда, стремление к тому, чтобы создавать новые формы труда – коллективные формы труда, имеющие целью общественную работу, которую надо выполнять совместными усилиями.
Дело, товарищи, не в нэпе, а дело в том, что на субботниках мы особенно наглядно показали свое неумение коллективно работать. Если вы припомните практику субботников, то вы можете сказать, что в громадном большинстве случаев это была непроизводительная растрата сил. Приходили работать, но орудий производства не приготовлялось. Часто приезжали на расчистку снега, но не оказывалось лопат. И скорее всего выходило, что субботники являлись каким-то времяпрепровождением, каким-то поучением, но все-таки не практической работой, потому что для практической работы прежде всего надо было иметь орудия производства, а о них совершенно не заботились. Совершенно не учитывалось и то, кто на какую работу способен; часто слабосильные девицы и слабосильные пожилые люди становились на тяжелую работу и старались таскать бревна. Это, может быть, с точки зрения Л. Толстого и правильно, но с точки зрения учета работы такой способ таскания тяжестей был совершенно нецелесообразен. Благодаря тому, что мы не сумели как следует организационно провести эту работу, не сумели целесообразно ставить себе цель, благодаря тому, что мы не могли учесть самого процесса работы, предвидеть все трудности, которые стоят в каждом отдельном случае, – благодаря этому субботники наши потеряли то громадное значение, которое они имели как ростки общественного труда.
|
|
|
Это, конечно, отдельный пример, но если мы возьмем всю историю нашего распределения или сейчас посмотрим на работу некоторых учреждений, хотя бы на работу биржи труда, мы увидим, как часто нецелесообразно организуется работа, как мы не умеем ясно ставить себе цель всей работы, как эту цель направить планомерно, учитывать те этапы, которые надо проходить, те трудности, которые надо преодолевать, не умеем учитывать сил отдельных работников.
После пережитого опыта всеобщего распределения продуктов, желания все обобщить, после опыта того, что мы не умели этого сделать, приходится сознаться, что нам надо учиться и учиться планомерно работать. Это одна из основных задач, причем учиться работать надо не только одной группе коммунистов, которые будут работать в Госплане, но надо учиться всему населению. Необходимо, чтобы это вошло в наше представление: так же, как употребление ложки при супе, должно войти в плоть и кровь умение планомерно работать. Мы должны подойти к новым формам учета – к формам учета в процессе работы. Этого мы не умеем делать.
Товарищи, каждый в той области, в которой он работает, если он внимательно всмотрится, увидит некоторые ростки того, как подходить к этой работе. Например, в области народного образования намечается определенный план – план работы деревенских школ, примыкающих к одной районной школе: это учет той работы, которая проводится на местах, совместное обсуждение ее и товарищеская помощь друг другу. Такая районная школа с примыкающими другими школами составляет определенную единицу, которая может произвести тот учет педагогической работы, который в данном районе проводить гораздо целесообразней, чем каким-нибудь инспектором, который приедет «сверху» посмотреть уроки, самым поверхностным образом присмотрится к работе и часто выносит превратное понятие. Учет совместной работы, обсуждение ее совместно, товарищеская помощь – это всё зародыши новых форм
174
учета и контроля. Предполагалось, что районные школы организуются около педтехникумов. Такая организация работы имеется в единичных случаях, но тут мы видим учет работы массовый – в процессе работы и силами самих работников. Вместе с учетом связан и контроль. Это было проведено в той области работы, которую я знаю. Но в любой области работы, продумывая ее, можно определить, как можно организовать коллективный учет. Для этого нужно, чтобы были общие навыки учета и контроля и умение плановой работы.
Я думаю, что совпартшкола, которая создает новых работников, являющихся как бы «закваской», должна проводить новые, коммунистические методы в жизнь, должна нащупывать эти методы. Как раз курсанты совпартшколы и должны научиться всему, что помогает планово работать и учитывать силы организации, – должны учиться коллективному контролю.
Мне кажется, что дальтоновский метод имеет некоторые данные, чтобы при помощи его воспитывать именно это умение работать по плану. Даже в том дальтоновском плане, который применяется американскими и английскими учителями, довольно сильны элементы коллективной работы, которые обычно мы, россияне, ухитряемся не замечать. Мы их не замечаем потому, что мы сами очень непланомерно работаем, и в этом направлении наша мысль не работает.
Поскольку мне приходится наблюдать, как применяется дальтоновский план у нас в детских школах, я вижу, что как раз то, что автор дальтоновского плана ставит в центре вопроса, у нас обходится и игнорируется как второстепенная подробность, а между тем там есть чрезвычайно ценные вещи. Там ведению плановой работы предшествует коллективное обсуждение плана. В тех отчетах о дальтоновском плане, с которыми мне приходилось знакомиться, на эту сторону дела чрезвычайно мало обращалось внимания. Англичане и американцы, живущие в странах с более развитой промышленностью – в более культурных в этом отношении странах, – с детских лет выдвигают на первый план вопрос о том, какая цель ставится и какими путями к этой цели надо идти. Они понимают, что это дело не отдельного индивидуума, что это дело коллективное. И у них в школах обсуждение программы на месяц играет крупнейшую роль.
Эта предварительная подготовка в таких школах взрослых, как совпартшколы, имеет, конечно, совершенно особое значение. Обсуждать цели, к которым надо идти, обсуждать, какие пути к этой цели приведут, какие трудности встретятся на пути, – все это чрезвычайно важно. Сплошь и рядом мы видим, как что-нибудь начинается и не доводится до конца. Это тоже российская особенность. Когда вы проезжаете через деревню, вы видите постройки, не доведенные до конца. В жизни каждого из вас сколько бывает начинаний, не доведенных до конца! Ясно поставить цель, обдумать средства, которые приведут к этой цели, – это определенное культурное завоевание. Учиться поднимать культурный уровень – это значит не только учиться читать книги, но и учиться определенным образом планомерно работать, и вот коллективное обсуждение цели имеет громадное значение. Эта часть дальтоновского плана способствует выработке умения ставить цель и коллективно стремиться к ее осуществлению.
Дальтоновский план в себе заключает несколько ступеней, и первая ступень – это научиться ставить цель. Конечно, цели могут быть чрезвычайно различные, и от степени развития зависит, какие цели нужно ставить. Может быть, когда человек впервые приступает к работе, надо ставить цель гораздо более близкую, к которой ясней путь, которую легче осуществить. Может быть, дальтоновский план надо намечать не на целый учебный год, а на несколько месяцев, на три дня или на неделю, а потом постепенно ставить всё более и более далекие цели.
Между прочим, я советовала бы тем, кто хорошенько хочет понять дальтоновский план, в чем он заключается, прочесть одну очень популярную книжку, которую нам, россиянам, вообще полезно прочитать, – Тейлор, «Управление промышленными предприятиями». Я думаю, что изучение такой книжки по организации труда гораздо более важно, чем масса литературы и журналов, которые выходят; надо читать классиков в этой области, я, по крайней мере, говорю это по собственному опыту. В этой книжке есть масса наблюдений над организацией работы, которые могут быть широко приложены и к области организации умственного труда и к коллективной работе в частности. Тейлор в одном месте говорит: чем развитее человек, тем более далекие цели он может себе ставить и цель держать постоянно перед глазами более упорно.
Если мы возьмем крупных революционных деятелей, мы видим, что та цель, которую они себе ставят, – эта цель постоянно у них перед глазами и определяет их действия, но для начинающего человека, подходящего только к революционной деятельности, к коммунизму, мы должны, конечно, разбить эту общую цель на ряд этапов и поставить более близкие и осязаемые цели.
Вот эта целеустремленность – чрезвычайно важное качество, которое необходимо развивать, но тут надо идти определенным путем. Часто приходится слышать: «Мы ввели лабораторный план». Что это значит? Часто это понимается так, что изучение всех предметов должно проводиться при помощи лабораторного плана. Я думаю, что тот, кто так говорит – «мы ввели лабораторный план», – недостаточно продумал, как этот лабораторный план нужно провести. Вначале нужно брать только определенные цели в небольшой области и учиться их достигать, и только постепенно ставить более далекие цели, определять этапы к этим целям и долгое время напряженно работать.
Точно так же, когда вырабатываются навыки к такой работе, можно распространять этот метод работы с отдельных областей, в которых есть уже определенные достижения, на более широкий круг областей. Только постепенно можно подойти к лабораторному плану, потому что надо иметь в виду, что курсант, который поступает в совпартшколу, в этой области большей частью неподготовлен, и ему надо дать хорошую закалку – сразу не охватывать все, так как курсант растеряется, если ему сразу предложить работать по лабораторному плану. Нужно идти шаг за шагом.
Вот эта сторона лабораторного плана – обсуждение конечных целей – чрезвычайно ценна.
Говорят, что дальтоновский план развивает индивидуализм. Это совершенно, по-моему, неверно. Дальтоновский план зависит от того, как его проводить. Он может, конечно, развивать и индивидуализм, но мы должны его повернуть так, чтобы он способствовал развитию как раз коллективных навыков труда. Вопрос о выборе целей – тот вопрос, который необходимо обсуждать предварительно на общих собраниях. Вопрос о выборе целей чрезвычайно важный, и тут необходимо, чтобы цель, которая ставится, была общественно необходима, чтобы обучение происходило в самом процессе работы. Если мы ставим целью только обучить самих себя, то эта цель не коллективная, а цель индивидуалистическая, и, конечно, при таких условиях дальтоновский метод будет способствовать развитию индивидуализма. Но если мы поставим цель определенно: скажем, изучить такие-то стороны жизни данного района, которые необходимо, положим, знать Госплану, – если поставим такую цель и к ней подойдем общими усилиями, то эта цель общественно необходимая, от ее осуществления получится определенная общественная польза, и дальтоновский метод никакого индивидуализма развивать не будет. Так что чрезвычайно важно, какую цель мы ставим, – тут надо особенно по-коммунистически подходить к вопросу. Вопрос о совершенно новой работе определяет те цели, которые мы ставим при выработке дальтоновского плана, при выработке метода плановой работы.
Это один вопрос – вопрос цели.
Другой вопрос – об индивидуальной работе.
Мы не можем себе представить, что коллективная работа – это только та работа, когда все делают одно и то же, все находятся в одном помещении, – одним словом, когда все тянут что-то в одну дудку. Коллективная работа, конечно, может быть совершенно другого типа. Она может быть с разделением труда, с распределением труда – это коллективная работа. Важный момент – определить и установить такую коллективную работу.
Конечно, вся коллективная работа слагается из работы индивидуумов, и, для того чтобы достичь определенного результата, необходимо, чтобы каждый отдельный человек работал с максимальным умением. Поэтому, если мы хотим, чтобы наша коллективная работа была плановой, чтобы она достигала определенных результатов, нам надо воспитать в каждом из нас умение планово работать. Вот дальтоновский план и имеет, между прочим, и ту цель, чтобы воспитать в каждом курсанте умение вести свою работу планово, уметь учитывать в процессе работы свою работу и самого себя контролировать. Это чрезвычайно важная сторона дела, потому что только тогда, когда каждый член коллектива умеет как следует работать, – только тогда коллективная работа приведет к хорошим результатам.
Это мы видим, скажем, при изготовлении паровоза. Паровоз – это результат коллективной работы, он состоит из целого ряда частей. Необходимо, чтобы и тот рабочий, который изготовляет винтик, и тот, который изготовляет колесико, – чтобы каждый умел в своей области работать как можно лучше и целесообразнее. Если идет работа над паровозом и у вас есть человек, который должен сделать определенную часть машины, но если он эту часть машины целесообразно сделать не умеет, то он портит общую работу; если его темп работы отстает от темпа работы всех других, то точно так же результат работы будет задерживаться.
Вот особенность коллективной работы: работа каждого человека имеет в этой коллективной работе определенное значение, – и важно научиться индивидуальной работе.
Тут тоже есть один чрезвычайно важный момент – уметь устанавливать норму работы, общественно необходимый темп работы. В американском дальтоновском плане на эту сторону работы – на установление нормального темпа работы – обращается большое внимание. Поэтому на известной стадии работы по дальтоновскому плану необходимо, чтобы все некоторое время делали одну и ту же работу. Из сравнения этой работы ясно будет, кто отстает, кто идет впереди; можно установить среднюю норму, и тогда можно установить напряжение. Можно равняться по этой средней норме.
Я перечитала в связи с своими мыслями о дальтоновском плане у Л. Толстого описание сенокоса – как все крестьяне одновременно косят луг. Тут установление общей нормы работы проводится чрезвычайно детально. Впереди, обыкновенно, ставят того, кто превышает среднюю норму, чтобы остальные тянулись за ним и равнялись. Это доказывает, как продуманно подходят крестьяне к работе, которую надо выполнять коллективно, – продуманно, конечно, с своей точки зрения.
Это чрезвычайно важно. Вот почему в дальтоновском плане есть такая работа – все исполняют в известное время одну и ту же работу. Это помогает установлению общих норм работы. А знать эти общие нормы чрезвычайно важно, потому что, наблюдая свою работу, учитывая и сравнивая ее с общей нормой, с работой других, и сам человек может определить, на что он в своей области способен и где он наиболее производительно может работать. Можно научиться не на глаз определять, не интуитивно определять, кто на что способен. Определять достоинства каждого работника и каждого ставить на свое место – это для плановой работы имеет громадное значение. Этого умения – каждого ставить на свое место – у нас тоже нет. Полагают, что если ты коммунист, то можешь за все работы браться, а это, конечно, не так. Каждый работник приспособлен к особому виду работы и может работать только особым темпом, должен иметь определенные нормы и т. д. Поэтому дальтоновский план ценен также и потому, что он научает человека учитывать свою индивидуальную работу, контролировать ее, сравнивая с работой других.
Дальтоновский план на этом и останавливается. Но мы, конечно, в наших совпартшколах не обязаны останавливаться только на этой стадии. Мы должны идти дальше и, научившись работать с учетом своей работы, научиться высшему умению коллективной работы: мы должны не только обдумывать план, который каждый индивидуально разрабатывает, но мы должны обдумать такой план, чтобы в нем проводилось определенное разделение работы, чтобы на определенной стадии каждый, работая сам за себя, потом объединял свои усилия, чтобы усилия отдельных лиц, входящих в коллектив, определенным образом комбинировались.
План, который предполагает определенное разделение труда, является уже следующей ступенью, которую необходимо преодолеть, чтобы подойти к умению коллективно работать.
Третья стадия – это организовать этот труд, разделенный труд, ведущийся по определенному плану, так, чтобы каждый из работающих мог опираться на товарищескую помощь. Степень различных комбинаций разной помощи, которую друг другу все будут оказывать в работе по определенному плану (один, более подготовленный в одной области, помогает другому), – это третья стадия умения подходить коллективно к работе.
Конечно, сначала придется учиться, главным образом, .на работе с книгой. И тут чрезвычайно важно отметить, что дальтоновский план дает ценное умение работать самостоятельно. Обыкновенно наша средняя школа, и даже отчасти высшая, учила только усваивать себе то, что говорит лектор, то, что говорит профессор, овладевать определенной суммой знаний. Но по выходе из школы человек должен все дальше и дальше учиться. Он должен приобретать новые знания, чтобы свою деятельность делать более плодотворной. Каждый целесообразно работающий человек всю жизнь учится – учится из опыта других, учится из книги, которая помогает ему расширять свой горизонт и пользоваться опытом человечества, учится применять этот опыт человечества к своей работе. Научиться работать самостоятельно с книгой – это задача, которая часто у нас игнорируется. Больше ставится цель овладеть определенной суммой знаний. А мы, конечно, должны стремиться не столько к этому, сколько к тому, чтобы научить курсанта, пока он находится в школе, работать самостоятельно, сделать книгу орудием своего труда, орудием борьбы. Если мы дадим такой метод работы курсанту, мы сможем сказать, что пребывание в совпартшколе не прошло для него бесследно, – оно дало ему в руки громадное орудие знаний, орудие труда, орудие борьбы.
Но дальше я себе мыслю так, что в совпартшколе должны применяться не одни только книжные знания. В практику совпартшколы все шире и шире входит работа с населением. Мне представляется, что работа с населением, которую сейчас курсанты ведут от случая к случаю, обыкновенно непланомерно, должна войти точно также в дальтоновский план, также должна стать планомерной. Сообща должны обсуждаться цели, сообща должно обсуждаться распределение труда, учитываться время, необходимое для проведения этого плана, – вообще должен быть подход к умелой организации труда и ко всей той студенческой практике, которая получает все больше и больше прав гражданства во всех наших вузах и совпартшколах в том числе.
Мне кажется, что у нас должен выдвинуться новый тип клуба при совпартшколе. До сих пор у нас клубы в совпартшколе, как и клубы вообще, считались такой организацией, которая служит для развлечения, для времяпрепровождения, для заполнения некоторых пробелов. Клубы всегда связывались с представлением о том, что там должны быть спектакли, хоровое пение и т. д. Увлечение спортом у нас начинает переходить всякие границы – и это тоже связывается с клубной работой. Но важно с клубной работой связать основную работу курсанта, ради которой он находится в школе. Мне кажется, что этот клуб должен быть таким учреждением, в котором курсанты учатся правильно организовывать применение своих знаний к жизни. Владимир Ильич в своей речи к союзу молодежи говорил, что самое отвратительное – это оставшийся нам в наследие от капитализма разрыв между книгой и практикой, и советовал молодежи каждый шаг в своей практической деятельности связывать со знанием,' а знание использовать для практической деятельности. Я думаю, что во всех наших учебных заведениях, в совпартшколах в первую голову, мы должны учиться связывать действительно каждый шаг нашего знания, приобретение знаний с практической жизнью. Но нужна какая-то лаборатория, через которую это проходило бы, и мне кажется, что клуб при совпартшколе и может стать такой лабораторией, где курсанты обсуждали бы свою практическую деятельность, применение своих знаний к жизни, обсуждали бы, как провести ту или другую кампанию коллективом, общими усилиями, с разделением труда и т. д. Мне кажется, что навыки работ по дальтоновскому методу, по методу плановости, нужно перенести также в работу по перестройке окружающей жизни. Всякая практическая деятельность курсанта совпартшколы, которую он ведет, направлена к переорганизации окружающей жизни – к тому, чтобы в эту жизнь ввести как можно больше сознательности, культурности и т. д. И вот уменье прилагать знание к своей практической деятельности, по-моему, должно вырабатываться в клубах. В клуб должен также приходить совпартшколец со своими сомнениями. Каждый, кто ведет практическую работу, натыкается на массу вопросов, которые он не знает, как разрешить. Уложить это в рамки какой-нибудь определенной программы чрезвычайно трудно, ею где-то ему надо получить ответы на эти вопросы. Мне кажется, что клуб и должен быть таким сплоченным коллективом, где бы курсанты могли обсуждать все те вопросы, которые у них возникают, куда бы они могли приходить с этими вопросами и в том числе с одним большим вопросом – вопросом о том, как, каким образом приложить приобретенные ими знания к жизни, как поставить работу коллективно, как поставить ее плановым образом. Я думаю, что работа клуба заключается в применении к жизненной практике того дальтоновского плана, который дал бы навыки планомерной коллективной работы курсантов и который они в первую голову изучали бы на работе.
Из изложенных мною соображений я и делаю тот вывод, что чрезвычайно важно нам подумать хорошенько, как мы можем дальтоновский план применять в школе, как мы может взять из него самое существо и к нашим программам, к нашим целевым установкам применить метод культурной работы – тот метод, который выработан в Америке, который выработан в Европе ходом промышленного развития.
Нам необходимо овладеть этим умением для того, чтобы перестроить нашу жизнь, а то у нас будут очень большие цели, очень отдаленные цели и отсутствие практического умения осуществлять эти цели. Вот почему я считаю работу над тем, как осуществить дальтоновский план, как при помощи дальтоновского плана наладить коллективную работу, чрезвычайно важной.
_________________
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО
Товарищи! Конечно, приступать к лабораторному плану можно только тогда, когда есть общий план работы. Товарищ, который говорил здесь о том, что программа имеет большое значение, был совершенно, по-моему, прав. Одной из предпосылок успешного проведения в жизнь дальтоновского лабораторного плана является наличие хорошо проработанной схемы работы курса по крайней мере на целый год. Необходимо, чтобы не только один преподаватель, но и все преподаватели вместе имели перед собой картину того, что надо пройти. Это предпосылка, которая необходима для того, чтобы можно было наш план осуществить.
Необходимо, чтобы этот план, как схему той работы, которую надо провести, представлял себе не только преподаватель, но представляли себе и курсанты. Поэтому необходимо ввести не один какой-нибудь разговор, не беглый разговор, а провести целый вводный курс с мотивировкой той программы, которая будет проходиться: надо то-то и то-то изучить, по тому-то и тому-то, так-то и так-то. Надо всю картину занятий, которые лежат перед курсантом, сделать ему совершенно ясной. Тогда, конечно, пойдет совершенно иначе работа.
Вот мне кажется, что у многих товарищей имеется сильное сомнение в том смысле, возможно ли приложить лабораторный план к нашим, российским условиям и, в частности, к совпартшколам. Я думаю, что их вводит в заблуждение то, что, может быть, недостаточно в наших дискуссиях подчеркивалась эта сторона дела, – необходимость наличия такого плана. Но об этой необходимости проработки мотивированного плана, о необходимости распределения плана во времени мы говорили в другом разрезе: мы говорили тогда, когда говорили о наших программах, об их комплексности и т. д. Само собой разумеется, что лабораторный план предполагает вообще план работы. Этот план должен быть прежде всего осознан самим руководителем, между руководителями должна быть тесная спетость. Должна быть ясна увязка, которая существует между отдельными предметами и отдельными областями знаний. Вот это одна из необходимых предпосылок.
Следующая предпосылка – это определенная подготовка руководителя. Эта подготовка заключается в том, что он должен в той лаборатории, в которой он ведет работу, играть руководящую роль. Он должен уметь понимать, что именно он должен объяснить и когда нужно прийти на помощь курсанту. Если он сидит и занимается тем, что ведет свою работу – пишет что-то или сидит «окруженный столами», как здесь говорилось, – то он, конечно, не выполняет свою функцию и не получается уже того лабораторного плана, который имеет в виду такие занятия, при которых курсант в любую минуту, когда понадобится, может получить помощь от преподавателя.
Вот о том, какую преподаватель оказывает помощь курсантам, – об этом мало говорилось. Говорилось о необходимости руководителя. Особенно т. Брюнелли настаивал на том, чтобы преподаватель руководил непременно курсантами, но как он может прийти на помощь курсантам, – об этом Брюнелли говорил мало, а между тем это один из основных вопросов. В подготовку преподавателей должно входить уменье наблюдать курсанта, наблюдать процесс его работы. Тут важно, конечно, не то, чтобы преподаватель вел дневники и чтобы составлялись характеристики курсантов – отрицательные или положительные. Важно обострить наблюдательность преподавателя, чтобы он видел, в чем затруднение у курсанта, и чтобы индивидуально мог приходить к нему на помощь.
Это уменье наблюдать – чрезвычайно важная вещь в лабораторном плане. Одна из особенностей лабораторного плана – ориентировка на курсанта. Тов. Брюнелли говорил что-то об осуществлении «свободы», что это напоминает Руссо и ту «свободу развития», которую проповедовал Руссо. Я думаю, что общего с Руссо тут мало, потому что мы в своих совпартшколах даем определенную программу и в пределах этой программы, которая, конечно, определенным образом будет влиять на все мировоззрение курсанта, на весь характер работы, даем ему уже самой программой определенный план и определенный метод работы. О каком же тут «свободном воспитании» может быть речь?
Но другое дело, что необходимо каждому преподавателю вообще и преподавателю совпартшколы, – это понимать процессы психофизиологические, понимать, как курсант может наиболее плодотворно работать и какие нужны для этого предпосылки. Может ли он работать всегда одинаковым темпом и каким темпом наиболее успешно будет работать. В его развитии могут быть разные темпы. На известной ступени развития он может работать одним темпом, потом другим, – это зависит от индивидуальности курсанта. Ориентироваться на индивидуальность курсанта вовсе не значит воспитывать в нем индивидуализм. Это две вещи совершенно разные. Дать возможность курсанту работать с наибольшей производительностью – это вовсе не значит развивать в нем индивидуализм. Индивидуализм в работе противоположен коллективизму. Человек, умеющий самостоятельно работать, – не значит, что это человек, настроенный индивидуалистически. Индивидуалистически – это тогда, когда он не интересуется делом, которым заняты другие, общим размером работы и т. д. Мне кажется, что лабораторный план как раз является хорошей гарантией против этого, потому что обычный лекционный метод занятий – занятия по лекциям, подготовка к зачетам и т. д. – самым естественным образом развивает индивидуализм. А тут подход к коллективной работе.
Теперь вопрос о группах. Конечно, вначале группы должны быть гораздо меньше. Группа может быть не в 30 – 35 человек, а в 5 – 10 человек. Группа, должна подбираться по однородным знаниям, по склонностям, по интересам. Надо, по-моему, при подборе групп предоставить определенный голос курсантам, а не распределять только механически: в эту группу такие-то и такие-то; обнаружившие такие-то знания должны быть зачислены в такую-то группу, а в другую – нельзя. Такое распределение может быть только начерно, а потом надо дать свободу курсантам переходить из группы в группу. В начале работы это необходимо, чтобы подбирались такие естественные группы по силам и по манере работать. Подбор таких групп имеет чрезвычайно большое значение. Это одно из условий успешности работы, и я бы сказала, что главное в лабораторном плане – это уменье ориентироваться на курсанта и гораздо большее доверие к нему.
Из всего, что говорил т. Брюнелли, я не согласна в одном пункте – в вопросе о доверии к курсантам. Я не знаю, какие бывают руководители – и руководителям нужно много учиться в процессе работы, – но знаю, что курсанта нужно поставить на определенные рельсы. Бояться же излишней самостоятельности курсантов, по-моему, было бы крайне ошибочно. Если он умеет упорно работать, если работа дает удовлетворение и он работает в рамках определенной программы, то, по-моему, тут индивидуализма никакого нет и не может быть, а это просто успешность работы.
Я замечаю очень странное мнение, которое проскальзывало у многих, – не позволять курсантам заниматься у себя. Я не понимаю. А если его интересует какая-нибудь книжка, то разве нельзя читать, нельзя ему как-нибудь иначе распределять время? Меня пугает тенденция, которая высказывалась, что все время по минутам у курсанта должно быть распределено. Этим вы убьете совершенно работоспособность. Ведь человеку нужно определенное время, чтобы обдумать то, что он «проглотил», а если вы будете ему «запихивать пищу», то, может быть, он ее не «переварит» – и ничего не получится. Время должно быть распределено так, чтобы курсант мог переварить материал, который ему дается. Поэтому стремление чересчур регламентировать время курсанта и опекать каждый его шаг мне представляется опасным.
Надо сказать, что если мы сравним, например, американскую школу с нашей, российской школой, то скажется очень большая разница в культуре. Я говорю о детских школах. Американцы с громадным доверием относятся к ребенку. Возьмите учебник наш и американский. Наш учебник – громадное большинство учебников – излагает, искусственно приноравливаясь к ребенку, опускаясь до ребенка. Возьмите американский учебник. Он разговаривает с ребенком, как со взрослым, но в то же время учитывая все психологические особенности ребенка, так что ему понятнее американская книжка, чем русская, которая исходит часто из довольно фантастических представлений о ребенке и его запасе знаний. Так серьезно относится американский преподаватель к учебникам.
У нас был такой случай. Есть очень интересный американский учебник «Уроки коммунальной и общественной жизни», составленный чрезвычайно интересно. Для проработки каждого отдела подбирался специально по данным вопросам популяризатор и учитель и составлялись очень популярные статейки с рядом вопросов. Вещь весьма ценная. Перевести этот учебник не имело смысла, потому что там закручено много чуждого коммунизму, – все происходит ведь в другой среде. Но возник вопрос о переработке. Те, кто брались за переработку, считали, что это совершенно дикая вещь с этим учебником подходить к ребенку, а ведь американцы умеют это делать. Конечно, они вплетут в этот учебник архибуржуазную точку зрения, по дороге обругают большевиков – и не знаю, что еще ни проведут там. Но самому методу подхода надо нам поучиться. И это по отношению к детям, а по отношению к курсантам мы хотим вести их на поводу, на каждом шагу их опекать.
Я думаю, одно из больших достоинств дальтоновского лабораторного плана заключается в том, что этот план научает, с одной стороны, внимательно относиться к процессу работы курсантов, наблюдать за ними внимательно, а с другой стороны, дает известную возможность самостоятельной работы, возможность идти своим путем. Это давнишняя история у нас, что целый ряд талантливых учеников не могли заниматься в средних учебных заведениях из-за того, что их вели на веревочке. Надо идти своим путем, и эта возможность особенно важна для пролетарского студента, для рабочих и крестьян, у которых часто свой запас знаний, свои особые методы, свои продуманные способы. Я думаю, что тут навязывать такой метод, а не иной, – чрезвычайно зловредно. Надо стремиться дать определенное знание, показать наивозможно лучшие пути работы.
Теперь – метод учебы или метод исследовательский? Конечно, мы не представляем себе, что надо программу превратить в такую программу, которую надо выучить. А между тем в прениях многими товарищами была описана эта работа так, что заставляет бояться, что у них именно учебой занимаются при распределении этого плана. Все разделено на определенные страницы, указаны такие-то страницы – и никакой самостоятельной работы. Это, конечно, выйдет самая настоящая учеба. А вот насчет исследовательского метода, который так отстаивает т. Брюнелли, я бы присоединилась, если бы он не изложил этот метод довольно своеобразно. Он говорит: «Надо, чтобы обследовали фабрику, но не надо, чтобы делали из этого обследования вывод, – надо, чтобы вывод делал преподаватель». Это, по-моему, уже не исследовательский метод. Может быть, это был неудачный оборот, но, конечно, обследование фабрики должно прорабатываться определенным образом. Поскольку в докладе т. Брюнелли был известный протест против того, чтобы лабораторный план проходился таким методом учебы, тут я целиком к нему присоединяюсь. Конечно, может быть, можно скорее изучить программу таким путем, но вопрос не в том, чтобы выучить, а чтобы проработать и продумать ее как можно лучше.
Я еще хотела сказать относительно процесса работы по лабораторному плану. Вначале необходимо, конечно, дать общее представление. Не знаю, будет ли это лекция, беседа, – я думаю, что это будет комбинация того и другого. Будут своеобразные лекции ряда преподавателей, которые будут обосновывать этот план. Но я думаю, что это будет не единственная лекция. У Паркхерст и Эвелины Дьюи сначала начинают работать самостоятельно ученики, преподаватель наблюдает, как они работают, и затем, в известный момент, на известной стадии, эта работа прерывается и ведется общая беседа, которая дает импульс, заряжает для дальнейшей работы, дает возможность разобраться, что пройдено и как идти дальше. Без этого перерыва лекционной работы, работы в форме беседы, в форме коллективной работы, которая периодически вмешивается в индивидуальную самостоятельную работу, мы проведем план не тот, не дальтоновский.
Характерная особенность дальтоновского плана – это внимательное отношение преподавателя к процессу работы учеников и перерыв этой самостоятельной работы в известных местах для того, чтобы дать новый заряд. Это комбинация своеобразная, очень различная для различных возрастов и для различных групп, – комбинация индивидуальной работы с работой коллективной. Это одна из особенностей лабораторного плана и это то, что заставляет меня так горячо защищать этот план.
Другое, что заставляет меня защищать этот план, – это именно ориентация на курсантов. Характерно, что там, где лабораторный план проводится более или менее целесообразно, где не ударяются в излишнюю учебу и не перебарщивают с вопросом о зачетах, которые вместо учета вводятся, там курсанты сильно вцепляются в этот план. По-моему, это является показателем его положительной стороны. Но, конечно, можно всякий план испортить неумелым проведением. Я думаю, что это дело новое, и, если в Харькове довели учеников до полного какого-то затемнения при помощи этого плана, этим смущаться не стоит. Мы во всех областях нашей работы делаем много несуразностей, и надо их исправлять. Подошли, конечно, нецелесообразно. Тут надо учиться не только курсантам, но учиться и преподавателям: десять раз обдумать, как подойти к этому вопросу. Мы не связаны никакими окостенелыми определенными формальностями. Мы хотим добиться, чтобы научить курсантов работать самостоятельно, в процессе работы учитывать свою работу, хотим дать им научиться работать производительно и планомерно и чтобы эта планомерность переходила потом в умение организовать коллективную работу.
На этой основе отдельные школы имеют полную свободу варьировать в деталях, но важно, чтобы это делалось не одними преподавателями, а чтобы в эту работу были вовлечены и курсанты, чтобы они наблюдали над процессом своей работы. Не только взрослые курсанты совпартшколы, но даже ребята семилетки иногда обсуждают план довольно горячо, как правильно провести, замечают недостатки: дети очень наблюдательны. Тем более, если вы выясните существо дела курсантам, они, как взрослые люди, много думавшие над окружающим, будут сами находить новые вехи.
Лабораторный план – это только первый шаг в области рационализации преподавания. Старые методы преподавания при помощи групповодов, которые заключались в усвоении лекции, теперь изжили себя, и едва ли найдется хоть одна совпартшкола, которая будет отстаивать метод, который вначале проводился, – лекция и подучивание лекции при помощи групповодов. Сейчас большинство совпартшкол понимает, что надо новые методы найти. Надо провести еще большую работу для того, чтобы уточнить все эти методы, чтобы отыскать целесообразные пути, при помощи которых мы можем подвести курсантов к наиболее глубокому, наиболее сознательному усвоению курса и вместе с тем дать ему навык такой самостоятельной работы, которая в дальнейшей его жизненной работе послужит ему громадным подспорьем и плюсом для него, даст возможность осмыслить свою работу и подойти к ней более глубоко. Вот те замечания, которые я хотела сделать.
1924 г.
Дата добавления: 2019-03-09; просмотров: 170; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!