Социальные отношения и духовный мир поздних палеоантропов
Превращение ранних палеоантропов в поздних было связано с переходом от одного этапа эволюции каменной индустрии к другому - в целом, несомненно, более высокому. Но эта смена означала прогресс не только в развитии производственной и вообще хозяйственной деятельности. Она - и это для нас самое важное - была ознаменована резким переломом в формировании общественных отношений. Признаков этого перелома много.
Данные палеоантропологии и археологии свидетельствуют: в праобщине ранних палеоантропов, как и в праобщине архантропов, довольно широко бытовало убийство и, может быть, каннибализм. Поврежден сильным ударом, причинившим смерть, и вскрыт череп из Штейнгейма. Следы нескольких ран, нанесенных дубинами и острыми каменными орудиями, обнаружены на черепе из Эрингсдорфа. Он тоже был вскрыт для извлечения мозга. Следы смертельного удара, причиненного ударом тяжелого тупого орудия, обнаружены на одном из черепов, найденных в Фонтешеваде. Вскрыт для извлечения мозга один череп из Саккопасторе. Всего, по подсчетам некоторых исследователей, следы смертельных ранений обнаружены на черепах и скелетах 16 из 25 ранних палеоантропов, остатки которых были найдены в Европе.
Остатков поздних палеоантропов найдено гораздо больше, чем ранних. Однако более или менее убедительные признаки насильственной смерти и следы каннибализма обнаруживаются значительно реже. Среди многочисленных находок классических неандертальцев Западной Европы таковых две. Одна из них - Монте-Чирчео I (Италия). Другая сделана в гроте Ортю во Франции. Один несомненный случай убийства отмечен среди позднейших палеоантропов. Череп и скелет Схул IX носят следы ранений, вызвавших смерть.
|
|
|
Не может быть, конечно, исключено и то, что повреждения на черепах некоторых из названных выше ранних палеоантропов, истолковываемые как следы смертельных ран, причиненных оружием, на самом деле имеют посмертное происхождение и связаны с действием естественных сил. Однако, в любом случае контраст между ранними и поздними палеоантропами в этом отношении поразителен. Кроме этих имеются и другие данные о более высоком, чем у ранних палеоантропов, уровне сплоченности коллектива поздних неандертальцев.
К эпохе палеоантропов относится появление первых бесспорных памятников духовной культуры. Наиболее известные из них - погребения. Они появились только с переходом от ранних палеоантропов к поздним. Раньше труп просто выбрасывали. Теперь же, когда человек умирал, в пещере, которая была местом жилья группы, вырывалась яма. В нее клали покойника, а также нередко куски мяса и орудия. Затем яму засыпали землей, закладывали ветвями и камнями. Этот факт истолковывается по-разному. Некоторые исследователи полагают, что он свидетельствует о появлении у поздних палеоантропов веры в души умерших и загробную жизнь. Но возможно и другое объяснение.
|
|
|
Появление погребений бесспорно свидетельствует о том, что живые стали заботиться о мертвых. Совершенно ясно, что забота живых членов коллектива о мертвых не могла бы появиться без возникновения заботы живых членов коллектива друг о друге. По данным этнографии, у народов, стоящих на стадии первобытного общества, забота о мертвых объясняется тем, что они и после смерти продолжали считаться членами коллектива. Заботу о покойниках, которую проявляли поздние и позднейшие палеоантропы невозможно объяснить, не допустив, что мертвецы рассматривались как полноправные члены коллектива - праобщины. Но осознание связи между мертвыми членами коллектива и коллективом невозможно без осознания связи между всеми живыми его членами, то есть без осознания единства праобщины.
Так как человек и после смерти продолжал считаться членом коллектива, то на него и тогда продолжало распространяться действие норм, регулирующих отношения внутри коллектива. Как мы уже знаем, ранняя первобытная община была коммуной. Все средства производства и предметы потребления, прежде всего - пища, находились в полной собственности коллектива. В силу этого каждый член общины имел безусловное право на долю этих благ.
|
|
|
Целый ряд особенностей неандертальских погребений свидетельствует о том, что в праобщине поздних палеоантропов уже в значительной степени утвердились подобного рода отношения. Каждый член праобщины имел право жить в пещере - месте обитания коллектива. Поэтому покойника оставляли в жилище. Каждый член праобщины имел право на часть добычи коллектива. Поэтому рядом с покойником клали причитавшуюся ему долю. Покойник продолжал сохранять право на орудия, бывшие собственностью праобщины. Этим, скорее всего, объясняется нахождение орудий возле скелетов. В то же время одной только заботой о мертвых появление погребений объяснить нельзя.
У всех первобытных народов обнаруживается двойственное отношение к покойникам. С одной стороны, о них горевали и заботились, с другой - их опасались, боялись. Как свидетельствуют данные этнографии, представление о душе, покидающей тело после смерти, и страх перед ней - явление довольно позднее. Более раннее - представление о “живых” мертвецах (вурдалаках, упырях, вампирах), выходящих из могил и вредящих живым. А наиболее древнее и едва ли не первоначальное - убеждение в существовании исходящего от трупа таинственного, но вредного для живых влияния, несущего болезни и смерть.
|
|
|
Существование этого последнего верования зафиксировано у всех народов мира. Именно для того, чтобы нейтрализовать это исходящее от трупа смертоносное влияние, его закапывали, закладывали камнями, а нередко и связывали, в результате чего тело принимало скорченное, точнее скрюченное положение. Все эти признаки, включая скрюченность трупов, присущи и неандертальским погребениям. Поздние палеоантропы не только заботились о покойниках, но и боялись их.
Страх перед трупами имел столь универсальное распространение среди народов, находившихся на стадии доклассового общества, и был столь живучим, что его невозможно объяснить, не допустив, что трупы на самом деле представляли реальную опасность для живых. Они стали опасными тогда, когда люди начали заботиться о мертвых. Пребывание разлагающегося трупа в жилище оказывало вредное влияние на живых, влекло за собой болезни и смерть других членов коллектива. Ставшая обычной забота о больных членах праобщины способствовала передаче инфекции от них к здоровым, что влекло за собой новые случаи заболевания и смерти.
Люди не могли с течением времени не осознать, что им со стороны покойников грозит опасность, что от покойников исходит какое-то смертоносное влияние. Раскрыть действительную природу этого вредоносного влияния палеоантропы, вполне понятно, не могли. Оно было ими осознано, но в иллюзорной форме. Осознание это пришло к ним не в процессе размышлений, а в ходе практической деятельности, направленной на нейтрализацию реального вредоносного влияния трупа.
Средствами нейтрализации были закладывание его ветвями, камнями, засыпание землей, наконец, помещение в специально вырытую яму с последующим засыпанием землей. Все эти меры нейтрализовали опасность, исходившую от разлагающегося трупа, но не могли помешать передаче инфекции от больных к здоровым. Чувствуя недостаточность этих мер, люди начали применять и такие приемы, как, например, связывание покойника.
Таким образом, причиной появления погребений поздних палеоантропов явилось совместное действие двух противоположных факторов: заботы о членах своего коллектива и страха перед трупами.
Сенсацию в свое время вызвало исследование почвы вокруг одного из погребений в пещере Шанидар (Ирак), возраст которого определен примерно в 60 тыс. лет. Как выяснилось, в могилу человека, получившего обозначение Шанидар IV, были положены цветы, связанные в букеты, что позволило, в частности, установить, что захоронение произошло в период между концом мая и началом июля.
Эта находка в какой-то степени приподнимает завесу, скрывающую от нас духовную жизнь поздних палеоантропов. Она прежде всего говорит о развитии у них чисто человеческих эмоций. Но это еще не все. Из 8 видов растений, цветы которых были положены в могилу, 5 обладали целебными свойствами, 1 был съедобным и 1 - одновременно и целебным, и съедобным. Такой подбор вряд ли можно считать чисто случайным. Вероятно, поздние палеоантропы уже знали полезные свойства этих растений. Несколько видов из этих 7 до сих пор используются в народной медицине этого региона для лечения ран и воспалений.
Кроме погребений имеются и другие данные, свидетельствующие о существовании у поздних палеоантропов заботы друг о друге. Об этом, в частности, говорит еще одна находка в уже упоминавшейся пещере Шанидар. Речь идет о взрослом мужчине, который получил наименование Шанидар I. Жил он примерно 45 тысяч лет тому назад. У него задолго до смерти была серьезно повреждена левая глазная впадина, в результате чего он был, вероятно, слеп на левый глаз. Два повреждения обнаруживает правое плечо. Правая рука была, по-видимому, ампутирована выше локтя. И произошло это задолго до его смерти. Об этом говорят следы заживления раны и атрофия оставшейся части руки. Правая ключица была поражена остеомиелитом, лодыжка и колено правой ноги - сильнейшим артритом. К этому можно добавить заживший перелом одной из костей правой стопы и, наконец, полностью стертые зубы.
Таким образом, Шанидар I был по существу полным калекой, неспособным не только внести какой-либо существенный вклад в обеспечение существования коллектива, но даже прокормить и защитить самого себя. И тем не менее он дожил, по крайней мере, до 40 лет, что для неандертальца означало глубокую старость. 40 лет для неандертальца эквивалентны примерно 80 годам для современного человека. А некоторые исследователи определяют его возраст в 50-60 лет. И он вполне мог бы прожить больше, если бы не обвал кровли пещеры.
По крайней мере последние годы жизни полным калекой был и человек из Ла Шапелль-о-Сен (Франция), умерший в возрасте 55-60 лет. Весь его позвоночник был поражен жесточайшим деформирующим артритом. Он был буквально скрючен и, разумеется, не мог принимать участия в охоте. Даже ел он, по-видимому с трудом, ибо артритом был поражен также сустав нижней челюсти, Кроме того, у него отсутствовали почти все зубы. В дополнение ко всему, у него когда-то было сломано ребро.
На какую участь были бы обречены подобные существа, если бы они жили в зоологическом объединении, - об этом красноречиво повествуют данные о наших ближайших животных родственниках - шимпанзе. В течение многих лет велись наблюдения за жизнью этих обезьян в национальном парке Гомбе (Танзания). Однажды там разразилась эпидемия полиомиелита, в результате которой некоторые животные стали калеками.
У одного взрослого самца, которого исследователи именовали Мак-Грегором, были парализованы обе ноги, что с неизбежностью обрекало его на гибель. Страшную картину представляли последние дни его жизни. “Но самым ужасным в этой кошмарной истории, - писала Дж. Лавик-Гудолл - было то, как отнеслись остальные шимпанзе к ставшему калекой сородичу... Когда Мак-Грегор впервые появился в лагере и уселся в высокой траве неподалеку от места подкормки, все взрослые самцы приблизились к калеке и уставились на него, распушив шерсть, а потом начали демонстрировать угрозы. Они не только угрожали старому больному самцу, но кое-кто пытался и в самом деле атаковать его. Он же, неспособный ни убежать, ни обороняться, с искаженным от ужаса лицом и оскаленными зубами лишь втягивал голову в плечи и, съежившись, ждал нападения”. [37] И нападение последовало. Один самец ударил Мак-Грегора несколько раз по спине, другой налетел на него, размахивая здоровенной веткой. Только вмешательство исследователей заставило самцов удалиться.
Судьба Шанидара I и Ла Шапелль была совершенно иной. И это означает, что в праобщине поздних палеоантропов уже утвердились коммуналистические отношения собственности. Только в условиях бесперебойного действия коммуналистического распределения люди, подобные Шанидару I и Ла Шапелль, могли изо дня в день получать потребную для их существования долю продукта. В любых других условиях они с неизбежностью были обречены на смерть от голода. На гибель они были бы обречены не только в случае полного господства доминирования, но и в случае частых рецидивов зоологического индивидуализма в этой области.
Эти находки свидетельствуют, однако, не только о существовании коммуналистических отношений, но и о том, что эти отношения стали если не полностью, то в значительной степени определять остальные отношения в праобщине. Шанидар I не только получал пищу в достаточном количестве - он вообще находился под защитой коллектива: о нем заботились, его выхаживали, когда он был серьезно болен. И он не был в этом отношении исключением: число таких примеров можно было бы без труда умножить.
Постоянная забота членов праобщины друг о друге предполагала осознание как своего единства, так и своего отличия от членов других праобщин. Самая примитивная и архаичная из всех известных форм осознания общности членов человеческой группы - тотемизм. Он имел самое широкое распространение среди народов, находившихся на стадии первобытного общества.
Тотемизм в своей исходной форме - вера в глубокое тождество всех членов того или иного первобытного человеческого объединения (чаще всего - рода) с особями одного определенного вида животных. Этот вид (а тем самым и каждый индивид, относящийся к нему) - тотем данной группы людей и тем самым каждого из ее членов. В тотемизме в наглядной форме нашло свое отражение выражение реальное единство всех людей, составляющих данное объединение, и в то же время их отличие от членов всех других человеческих групп.
Основанное на анализе неандертальских погребений предположение, что в эту эпоху уже возникло осознание единства человеческого коллектива, и базирующееся на данных этнографии предположение, что первоначальной формой осознания единства человеческого коллектива был тотемизм, находит свое подтверждение в данных археологии.
В двух из трех камер пещеры Драхенлох (Швейцария) на некотором расстоянии от стен (40 - 60 см) были воздвигнуты стенки из плиток известняка высотой до 80 см. В образовавшемся промежутке были сложены медвежьи кости, главным образом черепа - частью целые, частью разбитые, по 3 - 4 и более вместе, расположенные в определенном порядке. При черепах находились по два первых позвонка - свидетельство того, что они были положены туда еще свежими. Вместе с черепами находились длинные кости конечностей. Перед входом в третью камеру были обнаружены 6 сложенных из плиток известняка прямоугольных ящиков, покрытых сверху каменной плитой. Ящики также оказались заполненными черепами и длинными костями конечностей медведя. И, наконец, в одном месте пещеры был найден целый череп медведя, окруженный небольшими камнями, расположение которых следовало контуру черепа.
Драхенлох не исключение: подобного рода памятников найдено множество: Вильденманлислох (Швейцария), Петерсгеле (Германия), Зальцофен (Австрия), Ле Фюртэн, Регурду (оба - Франция), Цуцхвати (Грузия) и др. Объектами такого или сходного отношения был не только медведь, но и зубр, горный козел, бык, лань: Ильская (Кубань), Тешик-Таш (Узбекистан), Схул, Кафзех (обе пещеры - Палестина), Все эти находки, исключая Драхенлох, который, возможно, относится к премустье или раннему мустье, связаны с индустриями позднемустьерского типа.
Несомненно, что в этих случаях мы имеем дело с такой человеческой деятельностью, которую невозможно истолковать как утилитарную. Она связана с существованием у людей, кроме здравых знаний о внешнем мире, также и иллюзий, причем иллюзий особого рода - религиозных.
Практическую деятельность людей можно грубо подразделить на два основных вида. Когда человек имеет в своем распоряжении достаточно необходимых материальных средств и знает внутренние связи явлений, он правильно ставит цели, верно планирует ход своих действий и своей деятельностью предопределяет ход и исход реальных процессов. В таком случае человек - хозяин положения: он свободно принимает решения, свободна и его практическая деятельность.
Когда же человек не располагает материальными средствами, необходимыми для того, чтобы предопределить течение событий, то он, как правило, одновременно не способен раскрыть внутренние связи явлений и предвидеть будущее. В таком случае ход и исход его деятельности, течение и результат реальных процессов зависят не столько от его собственных усилий, сколько от случайного стечения обстоятельств. Именно от их не поддающегося учету и контролю стечения, а не от сил самого человека зависит в таких условиях, увенчаются ли его действия успехом, или он потерпит неудачу.
Здесь перед человеком выступает то, что обычно называют удачей, фортуной, везением. Ему может повезти, а может - не повезти. Человек в таком случае бессилен перед природой. Он - не хозяин положения. Его деятельность не свободна. Он - раб случайностей, в которых проявляет себя слепая необходимость природы. Бессилие человека перед слепой необходимостью природы есть одна сторона явления. Другая ее сторона - власть этой необходимости над человеком.
Вполне понятно, что грань между свободной и несвободной практической деятельностью весьма относительна, но тем не менее она всегда существовала. Свободная практическая деятельность была основой получения знаний о природных и социальных явлениях, накопления верных представлений о реальном мире. Совокупность этих знаний, которые носили сугубо эмпирический характер и не образовывали целостной системы, следует назвать здравым знанием (здравознанием).
В здравознании можно выделить два компонента. Один из них - знание о том, как нужно действовать, чтобы добиться желаемого результата - знание способов, приемов, рецептов действий. Этот компонент здравознания назовем прагмазнанием или делознанием.
Второй компонент - знание о свойствах и качествах реальных объектов и связях между явлениями действительности. Это - предметознания или вещезнания. К нему относится, в частности, знание примет, позволявшее предвидеть наступление тех или иных событий, хотя при этом люди часто не знали, какая связь существует между данной приметой и данным событием.
Свободная практическая деятельность в процессе которой добывалось здравознание, была основой формирования логического образа мышления. Иную роль играла несвободная практическая деятельность.
На самых ранних стадиях развития человечества почти вся практическая деятельность пралюдей была несвободной, зависимой. На каждом шагу прачеловек ощущал зависимость результатов деятельности не столько от собственных усилий, сколько от неконтролируемой игры случайностей. Особенно это сказывалось в охоте.
Сам ход практической деятельности неопровержимо доказывал человеку существование каких-то не зависящих от него сил, влияющих на ее результаты, и тем самым на всю его жизнь. Поэтому прачеловек неизбежно должен был осознать власть этих сил над собой и тем самым свою беспомощность перед ними.
Однако это произошло не сразу. Осознание собственного бессилия в одной сфере деятельности было невозможно без осознания собственной силы в другой сфере. Такой областью прежде всего была деятельность по изготовлению орудий. Только тогда, когда человек постиг свою силу и власть над определенным кругом явлений, он оказался способным осознать, что в других сферах он хозяином не является, что там действуют какие-то силы, над которыми он не властен, но которые господствуют над ним. Эта власть случайностей - власть слепой необходимости - была осознана в иллюзорной форме. Господствующие над человеком, определяющие течение и результаты его практической деятельности естественные силы природы были в конечном счете осмыслены как надприродные, сверхъестественные. Так возникла первобытная религия.
Она зародилась не в процессе размышлений над причинами каких бы то ни было природных или социальных явлений. Осознание зависимости исхода человеческих действий от сил иных, чем естественные способности человека, пришло в ходе практических попыток во что бы то ни стало гарантировать достижение желаемых результатов.
Люди в ту эпоху действовали путем проб и ошибок. Поэтому наряду с действиями, которые реально способствовали достижению цели, действиями здравыми, они совершали массу действий, в действительности ненужных, лишних, зряшных. В сфере свободной практический деятельности происходил своеобразный отбор отдельных акций, действий. Выявлялись здравые действия и происходил отсев лишних, зряшных. Происходила выработка здравого образа действий.
Иначе обстояло дело в сфере несвободной практической деятельности. В силу того, что здесь результат деятельности зависел не столько от собственных усилий человека, сколько от случайного стечения обстоятельств, отделение нужных действий от ненужных было делом крайне трудным, а иногда и невозможным. В результате те или иные действия, реально не нужные для достижения цели, могли закрепиться. Так здравые человеческие действия стали обрастать такими действиями, которые в действительности были совершенно не нужны, но рассматривались людьми как абсолютно необходимые для достижения цели и поэтому сознательно повторялись ими, отнимая и время, и силы. Такие действия были не просто не нужными, а паразитическими.
Возникший как восполнение бессилия несвободной практической деятельности паразитический образ действия с необходимостью вызвал к жизни иллюзорный образ мысли. Наряду со знанием о здравых действиях человека, естественным, понятным образом вызывающих те или иные нужные ему результаты, возникла вера в то, что наряду с такими действиями существуют акты и совершенно иного рода, которые обеспечивают успех человеческой деятельности каким-то совершенно непонятным способом. Иными словами, кроме знания о реальных влияниях одних человеческих действий, о естественных силах и способностях человека, возникла вера в существование таинственных влияний других человеческих действий, о наличии у человека каких-то непонятных сил и способностей.
Возникнув, иллюзорный образ мысли вместе с паразитическим способом действия образовал то, что принято называть магией или колдовством. Магия есть неразрывное единство магического образа действия (колдовства) и магического способа мысли. Сущность ее, как и любой другой формы религии, заключается в вере в сверхъестественную силу. Но эта сверхъестественная сила мыслится в магии как присущая самому человеку, колдуну. Сверхъестественное влияние приписывается определенным человеческим действиям (магическим обрядам) самим по себе.
Вместе с магией возник новый вид знания. Это прежде всего, знание о том, какие магические действия нужно совершить, чтобы добиться желаемой цели, - обрядознание. Обрядознание неразрывно связано с верой в сверхъестественную силу и неотделимо от нее. Оно не только не способствовало увеличению власти человека над миром, но, наоборот, было препятствием для этого. Это знание было бесполезным, пустым. Первоначально пустознание сводилось к обрядознанию. Позднее появились и другие его формы.
Магия была древнейшей, первоначальной формой религии. Этот вывод находит свое подтверждение в данных археологии. Наука в настоящее время не располагает никакими фактами, которые давали бы основание полагать, что религия возникла еще у архантропов. Несколько иначе обстоит дело с поздними палеоантропами. В позднемустьерской стоянке Ла Феррасси (Франция) был найден камень с намеренно нанесенными на него красными пятнами, а также и каменная плита с чашевидными углублениями. Плитка со следами красной краски была найдена и в Ле Мустье (Франция). Ряд исследователей высказали предположение, что камни со следами раскраски - памятники инсценировки охоты, во время которых сами камни изображали животных, а красные пятна - раны. Однако по мнению некоторых из ученых, эти инсценировки еще не носили магического характера: они были репетициями, во время которых происходило распределение ролей в предстоящей охоте.
С предположением, что у пралюдей охоте предшествовала ее репетиция, можно согласиться. Усложнение охотничьей деятельности неизбежно потребовало на определенном этапе предварительной выработки плана действий. В силу крайней конкретности мышления пралюдей выработка плана охоты и распределения ролей могли происходить только в виде инсценировки охоты, ее репетиции.
Первоначально инсценировка охоты не носила магического характера, однако в дальнейшем она с неизбежностью превратилась в обряд. О том, что к тому времени, к которому относятся описанные выше находки, превращение уже завершилось, свидетельствуют каменные пятна на камне, символизирующие раны, которые будут нанесены животному. Никакой реальной практической нужды в символическом нанесении ран подобию зверя, разумеется, не было.
Невозможно приписать никакой реальной практической функции найденной в Ла Феррасси плите с чашевидными углублениями. Исследователи связывают ее, так же как и камень с нанесенными красными пятнами, с репетициями охоты, рассматривая плиту как зачаточное изображение животного, а углубления на них как изображение ран. Появление изображения ран на камнях, представляющих собой подобие животных, по-видимому, можно рассматривать как свидетельство о начале зарождения изобразительного искусства, которое расцвело в позднем палеолите.
Взгляда на палеолитическое искусство как на теснейшим образом связанное с магией, придерживаются многие исследователи, в том числе и отечественные. Эта точка зрения не находится в противоречии с фактом реалистического характера искусства позднего палеолита. Как свидетельствуют данные этнографии, близость изображения к оригиналу считалась у многих народов необходимым условием успеха обрядов подражательной магии.
К эпохе палеоантропов относится еще целый ряд памятников, с трудом поддающихся интерпретации, но, вероятно, также связанных с зарождающимися религией и искусством. Один из самых ранних был найден в пещере Пеш де л'Азе (Франция) в слое со среднеашельскими орудиями. Это - часть ребра быка со следами гравировки. На плоской поверхности кости обнаруживается целая серия линий и насечек, которые нанесены явно преднамеренно. В более позднем слое с мустьерскими орудиями была найдена кость, которая намеренно просверлена. Небольшая кость, на которой был нанесен целый ряд параллельных нарезок, была найдена и в пещере Ла Феррасси. Насечки на куске кости из мустьерской стоянки Бачо Киро (Болгария) образовывали зигзаг.
Кости с насечками и даже крестообразной зарубкой были найдены в стоянке Вилен (Германия). Галька и обломок гальки со следами выгравированных на них линий были обнаружены в мустьерском слое грота Истюриц (Франция). На стоянке в Турске Маштале (Чехия) среди других находок встретилась фаланга оленя с нанесенными на нее геометрически правильными линиями. В гроте Тиволи (Италия) на одной из галек была выбита ямка. Небольшая плитка известняка, на одной из поверхностей которой исключительно четко был вырезан крест, найдена в Цонской пещере в Южной Осетии.
В пещере Ла Кина (Франция) были найдены два своеобразных предмета, которые исследователи именуют подвесками или кулонами. Один из них был сделан из фаланги оленя, другой из клыка лисы. При просверливании клыка он треснул и был выброшен. В гроте Пролом в Крыму была найдена подвеска с круглым отверстием в 2 мм. Ее носили на шее, причем в течение долгого времени. Обломки костей животных с просверленными отверстиями были открыты в стоянке Заскальная VI в Крыму.
Самая интересная находка была сделана в позднемустьерской стоянке Тата (Венгрия); возраст ее - 50 тыс. лет - был определен радиоуглеродным методом. Мастер отделил от зуба мамонта кусок размером в 11 см. На пластину была нанесена гравировка, пластине придана овальная форма, а затем она была отполирована до зеркального блеска и, наконец, покрыта охрой. Исследователь, обнаруживший этот предмет, рассматривает его как чурингу (священный объект аборигенов Австралии, обладающий магической силой). Края предмета были закруглены, по-видимому, в результате длительного постоянного пользования. Там же был найден слегка отшлифованный круглый нуммулит (вид раковины) с вырезанным на его поверхности крестообразным знаком. Существует предположение, что он был амулетом.
Одна из самых последних находок в этой серии - сделанная археологом А.П.Чернышем находка во втором мустьерском слое стоянки Молодова I лопатки мамонта размером 50х50 см, на поверхности которой отчетливо видна серия насечек, тонких выгравированных линий, ямок и лунок, а также нарисованных черным линий.
По мнению первооткрывателя, в центральной части верхней плоскости лопатки высеченные линии образуют контуры линии животного, возможно, оленя. Как полагает он, перед нами здесь целая сложная композиция с фигурой животного в центре. Если он прав, то здесь мы имеем дело с хотя еще и примитивным, но тем не менее подлинным произведением изобразительного искусства.
Во многих мустьерских стоянках были найдены такие природные краски, как желтая и красная охра и окись марганца. О том, зачем они были нужны палеоантропам, можно только строить догадки.
В целом, приведенные выше материалы делают весьма вероятным предположение, что у палеоантропов уже начала зарождаться магия. Если первоначально магическое влияние приписывалось лишь человеческим действиям, то в дальнейшем им стали наделяться и вещи. Но это произошло не сразу.
В процессе своей жизни и деятельности люди неизбежно сталкивались со случаями, когда те или иные объекты внешнего мира оказывали на них определенное воздействие. В одних случаях природа этого воздействия была в основном понятна. Зверь мог ранить или убить человека, упавший с кручи камень - нанести повреждение, огонь - причинить ожог. Знание об этих воздействиях было вполне здравым. Но были предметы, которые, как показывала практика, несомненно влияли на людей, но каким-то совершенно непонятным образом. Люди, например, убеждались, что от трупа, оставленного в пещере, исходило вредоносное влияние, но природу этого влияние понять не могли. Это влияние выступало как непонятное, таинственное.
В этом смысле можно, вероятно, говорить о том, что вредоносное влияние трупа отражалось в головах людей не в адекватной, а иллюзорной форме. То же самое можно сказать и о рассмотренных выше табу. Они вполне могут быть охарактеризованы как иллюзорное отражение реально существующих сил.
Но отнюдь не означает, что в этих случаях мы имеем дело с религией. Понятия иллюзии и религии далеко не совпадают. Всякая религия представляет собой иллюзорное отражение мира, но не всякое иллюзорное отражение мира есть религия. Существуют разнообразные формы нерелигиозных иллюзий, включая и иллюзии идеологические.
Религия есть иллюзия особого рода. В религии существующие реальные силы отражаются не просто в иллюзорной форме. Специфика религиозной иллюзии заключается в том, что в ней силы, которые существуют реально, т.е. силы естественные, приобретают облик сил, которых в действительности нет, сил сверхъестественных.
Поэтому религия всегда предполагает веру. В несуществующие в реальности силы нужно прежде всего верить. Это хорошо видно уже на примере самой первой формы религии - магии. Люди верили в несуществующее в действительности влияние магических актов вначале на ход и исход здравых человеческих действий, а в последующем и непосредственно на различные объекты мира, включая людей.
Вера в сверхъестественные силы не только не предполагает здравого знания о реальных силах, отразившихся в такой форме в сознании человека, но, наоборот, полностью исключает такое знание. Когда естественные силы выступают в облике сверхъестественных, то это не только не открывает, но, наоборот, полностью закрывает путь к их здравому познанию. Сверхъестественные силы заведомо не могут быть предметом последнего.
В отличие от воздействия магических обрядов на ход и исход человеческих действий вредоносное же влияние трупов на людей было влиянием реальным, а не сверхъестественным. Оно было объектом здравого знания, хотя и принявшего иллюзорную форму. И первоначальные меры, которые люди предпринимали, чтобы обезопасить себя от опасного влияния трупа - помещение в яму и засыпание землей, - были то же вполне здравыми.
Но когда люди начали связывать трупы, то это означало, что они стали приписывать им силу, которой те в действительности не обладали, силу сверхъестественную. А сами эти действия приобрели характер магических обрядов, причем своеобразных. Целью их была нейтрализация уже не реального, а магического, сверхъестественного влияния трупов.
Так возникла вера в существование у тех или иных объектов внешнего мира свойства магического влияние на людей - примитивный фетишизм. Одновременно возник еще один вид пустознания - знание уже не об обрядах, а о таинственных, сверхъестественных свойствах и качествах реальных объектов. Этот вид пустознания, неразрывно связанный, как и обрядознание, с верой в сверхъестественную силу можно назвать суезнанием.
Таким образом, неандертальские погребения, помимо всего прочего, - доказательства существования у поздних неандертальцев религии в форме магии и примитивного фетишизма. О появлении фетишизма, возможно, свидетельствуют некоторые из описанных выше предметов, найденных в мустьерских стоянках, особенно те, которые истолковываются исследователями как амулеты, чуринги.
В свете сказанного действия людей, выразившиеся в появлении памятников типа Драхенлох, нельзя расценить иначе, как магические, ритуальные, обрядовые. Обычай собирать и хранить головы или черепа, а также кости убитых животных имел в недалеком прошлом универсальное распространение. Он существовал практически у всех народов, находившихся на стадии доклассового общества, а его пережитки отмечены у огромного числа народов, живших в классовом обществе.
Особенно часто объектом такого отношения были головы и кости медведя. В большинстве случаев череп и кости медведя вешались на деревья, высокие пни, столбы, шесты, несколько реже их помещали на особый помост, складывали в специальный сруб или амбар, реже - зарывали в землю.
У нивхов района Чоме (Дальний Восток) завернутые в бересту медвежьи головы хранились вместе с лапами в особом амбаре, расположенном в нескольких десятках шагов от стойбища. Неподалеку от амбара находилось место погребения остальных костей. Аналогия с находкой в Драхенлохе просто поразительна. И там, и тут существовало особое хранилище для голов и лап, рядом с которым находилось скопление остальных костей.
Все подобного рода действия представляли собой проявление своеобразной, магической, обрядовой заботы об убитом животном. Цель этих действий - искупить вину охотников перед убитым зверем и обеспечить телесное его возрождение. [38] Анализ таких обрядов показывает, что в исходной своей форме они были связаны с тотемизмом. Все это дает основание полагать, что и памятники типа Драхенлох - свидетельства существования в эпоху палеоантропов не только магии, но и тотемизма.
Тотемизм сам по себе религией не является. Это, конечно, иллюзорное осознание реального единства коллектива. Но данная иллюзия - не религиозная. В тотемизме отсутствует главный признак религии - вера в сверхъестественную силу. Но в процессе своего развития он оказался тесно связанным с различного рода магическими обрядами, что и дало основание рассматривать его как форму религии.
Таким образом, имеются серьезные основания полагать, что у поздних палеоантропов уже существовали тотемизм, магия, фетишизм и определенные зачатки изобразительного искусства. Если находки в Драхенлохе относятся, как полагают некоторые ученые, к премустье или раннему мустье, то их можно истолковать как доказательство зарождения тотемизма еще на стадии ранних палеоантропов. Но во всяком случае законно предположение, что явления духовной жизни, столь отчетливо обнаружившие себя на стадии поздних палеоантропов, - тотемизм и магия - начали формироваться еще на предшествующем этапе.
Дата добавления: 2019-03-09; просмотров: 113; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!