Глава 656: Что на душе у принцессы
Сама Мурон Сюсю считала, что это невозможно. Её дочь о себе была высокого мнения, она не смотрела на парней вообще. И Ли Юран не был исключением. И, хотя Цзюнь Мосе был завидным женихом, его сила была изумительна и даже в сравнение не шла с силами простых людей, но до того, как он стал таким, он был мажором, который раскидывал деньги направо и налево. Разве может такой человек заинтересовать девушку?
Тем более на пальцах можно пересчитать сколько раз эти двое встречались. Да и встречи эти были абсолютной случайностью, она наталкивалась на него, когда приходила к Е Гухану. При этом они и словом с друг другом не обмолвились.
«Я…», – опустив голову, принцесса Лин Мэн сказала: «Нет».
Хотя ответ её был отрицательным, произнести эти слова оказалось для неё очень трудно. Ещё перед тем, как заговорить, с её глаз потекли слёзы.
«В тот день… в тот день дядюшка Е был при смерти из-за тяжелого ранения… И лишь Цзюнь Мосе был в силах спасти ему жизнь. Все мои способы спасти его оказались неэффективными. Мне оставалось лишь одно… Я поклялась на крови, что, если он сохранит жизнь дядюшке Е, то я добровольно выйду замуж за него, и стану покорной женой…»
«Так вот в чём дело…», – хотя императрица знала, что семья Цзюнь спасла Е Гухана от смерти, подробности были ей не известны. Услышав это впервые, она была очень сильно удивлена.
В глазах принцессы Лин Мэн была печаль. Сложно передать словами, в насколько затруднительное положение она поставила свою мать: «Матушка, мне тяжело, мне невыносимо тяжело на душе… Лишь тогда я поняла, что он спас не только близкого мне человека, но и меня. Тот таинственный мастер метательных ножей…»
|
|
|
«Силы Цзюня Мосе всегда выделяли его из толпы, а в то время его Суань Неба уже достигла своего максимума!», – от волнения императрица потеряла дар речи…
«Начиная с того дня, я была очень внимательна к Цзюню Мосе, старалась быть в курсе всех новостей, связанных с ним. Всё дошло до того, что я проанализировала его непристойное поведение в прошлом…
Матушка, сейчас я понимаю, что в отличие от Сяо И, я не разбираюсь в людях. Сяо И разглядела хорошее в Цзюне Мосе, а я нет, совсем нет. В этом дворце мы изолированы от остального мира… Приходится полагаться на рассказы других людей во всём, что хочется узнать, и приходится верить им. Но в итоге ты постоянно находишься в каком-то тумане и не понимаешь, что к чему! Что правда, а что ложь, что умно, а что глупо… Мы никогда не можем быть ни в чём уверены. А все эти выдумки о том, кто хороший, а кто плохой, нельзя воспринимать всерьёз…»
Принцесса Лин Мэн рассмеялась: «Матушка, помните, когда я была ещё маленькой, вы предостерегали меня? Вы говорили, что дворец — это самое прекрасное, и в то же время самое ужасное и угнетающее место. Вы тогда постоянно плакали, а я не понимала почему. Тогда я думала, что быть дочерью Императора – это достоинство, что ты далека от жизни заурядных людей, что давления никакого быть и не может…
|
|
|
Но лишь сейчас я, наконец, поняла, что императорский дворец не только такой, как вы его описывали. Императорский дворец – это место, полное фальши и подлости! Люди, живущие во дворце – это кучка идиотов. Все, кто приходит во дворец со светлым умом, в итоге тоже превращаются в идиотов… У этих людей нет будущего, они поглощены интригами и обманами, они не знают, что такое честность… Матушка, всё это очень печально».
Императрица смотрела на колыхающийся огонь свечи, она была растеряна и глубоко вздыхала. Огонь свечи плясал в её глазах, словно он был внутри неё. То, что дочь излила ей душу, напомнило ей о том, что она уже давно забыла…
Тогда один статный молодой человек и одна прелестная молодая девушка в один прекрасный солнечный день, пропитанный осенним ароматом, держась за руки гуляли по зелёной тропе. Они обнимали друг друга с особой нежностью…
|
|
|
Вдруг ее глаза наполнились слезами. Она презрительно насмехалась: «Императорская семья? Слава? Мрак, лицемерие и подлость!», – Мурон Сюсю разговаривала так, что казалось, что она бормочет во сне.
«Матушка? Вы в порядке?», – Лин Мэн не ожидала такой манеры речи от матери, и её это напугало. В смятении она подняла глаза, полные слёз, и вопросительно взглянула на мать.
«Всё хорошо, со мной всё хорошо, я лишь вспомнила о своих прошлых переживаниях», – Императрица слегка посмеялась, она пыталась успокоить свою дочь, однако сил на это у неё уже не было. Она опустила голову и с её глаз покатились слёзы, она тихим голосом произнесла: «Продолжай, я слушаю».
«Да, матушка. Так как Цзюнь Мосе вёл распутный образ жизни, все видели лишь эту его сторону, и считали, что он безнадёжен. Он был последним из Цзюнь, поэтому, если бы он умер, то на этом история их семьи и закончилась бы… Кто-то так сказал, затем следующий повторил и в итоге все говорили об этом… Вот такая репутация была у Цзюня Мосе. Тогда люди любили собирать подобные слухи о других, дабы позлорадствовать. Если Цзюнь Мосе от природы такой засранец, то рано или поздно он умрёт», – принцесса Лин Мэн рассмеялась: «Отец такого не терпел! Как он мог позволить какому-то Цзюню Ву Хи возвыситься над ним? Чтобы кто-то был важнее его?! И тем более он не мог допустить, чтобы такой человек пришёл ему мстить!», – она говорила так, что казалось, что она гораздо старше, чем есть на самом деле: «Лишь сейчас я поняла, почему Цзюня Мосе не остановило то, что он мог навредить своей репутации. Невозможно даже представить, сколько всего ему пришлось вынести, сколько всего перетерпеть… Мы с ним практически ровесники, но какая же разная у нас ним жизнь! Я всегда считала себя очень умной, очень одарённой, но, сравнивая себя с Цзюнем Мосе, я поняла, что во мне нет ни капли ума и таланта. Мы с ним словно небо и земля. Как нас ни сравнивай, всё равно я буду выглядеть нелепо на его фоне, и от этого очень грустно!
|
|
|
Теперь он расправил крылья, взлетел одним махом, и это без прикрас. За полгода Цзюнь Мосе стал достойным представителем своего дома. Все его дурные качества испарились. Его имя стало звоном среди ясного неба! Плачевно то, что мы только сейчас это поняли. И всё это поняли только сейчас. Но уже поздно», – лицо принцессы Лин Мэн становилось всё более мрачным и надменным: «На самом деле ничего удивительного в этом нет, ему больше не нужно терпеть и притворяться! Цзюнь Мосе – настоящий мужчина! Я действительно так считаю, матушка. И мне кажется, его отец был ничуть не хуже!».
«Мне больше нечего сказать. Ты полюбила его. Это слышно в твоём голосе, когда ты говоришь о нём», – Императрица глубоко вздохнула: «Но, Мэн, как ты можешь любить Цзюня Мосе? Разве не должна ты презирать его? Все дело в клятве? Это же всё детские игры! Есть огромная разница в том, чтобы любить мужчину и выйти за него замуж. Все гораздо сложнее, чем ты думаешь. Мэн, ты не против, что я это говорю тебе?»
«А если бы я его ненавидела, было бы проще?», – Лин Мэн была в замешательстве: «Матушка, вам знакомо это чувство? Когда тот, кого ты всегда считала мелочным и жалким человеком, оказывается лучше всех живых существ, обитающих в этом мире! Когда тебе и смотреть не хотелось на этого человека, но потом оказалось, что ты была не права, что ты всё неправильно понимала, что ты была несправедлива по отношению к нему… Знакомо ли вам такое?», – она посмеялась нежно и печально: «Как только я поняла, что ошибалась, я начала собирать все возможные сведения о его прошлом… Я анализировала всё, что говорили мне о нём. Правда это или нет, что его побудило сделать то, что сделал… Я даже общалась с врагами его семьи и обнаружила, что в каждом его действии был глубокий смысл, каждое его слово стоит того, чтобы задуматься над ним. Матушка, это так мудро! Цзюнь Мосе – достойный человек! Он – настоящий мужчина! Каждому приходится иногда поступаться честью ради выживания, терпеть унижения ради выполнения важного дела! Кто-то рискует жизнью ради достижения своих целей, но делает это молча и также молча терпит презрительные взгляды других людей. Когда в человеке есть необычайный талант, но ради семьи или из-за врагов, ему приходится вести себя как негодяю… Как же это трудно! Я бы не выдержала такого! Я и одного презрительного взгляда на себе не могу выдержать, поэтому я убеждена, что Цзюнь Мосе – великий человек! После всех этих рассуждений, я повязла… Я повязла в мыслях о нём… Матушка… Он настоящий мужчина. О таком мечтает каждая девушка, и я не исключение. Дело совсем не в клятве, теперь для меня он единственный мужчина на этой земле!», – Лин Мэн сказала это робко, однако уверенно подняла голову: «Я знаю, что надежды нет совсем. Именно поэтому я и говорю об этом. Как только отец рассказал о нём, я сразу поняла, что между мной и ним ничего не может быть! Мы – враги его семьи, разве он захочет жить со мной под одной крышей?! С какой стати ему это делать?! Но мне тяжело с этим смириться! Я не хочу с этим мириться! Матушка! Мои чувства к нему никогда не пройдут…!», – она горько плакала: «Сначала меня ввели в заблуждение, затем говорили гадости о Цзюне Мосе, когда его дядя пришёл сватать нас, отец решительно отказал… Хотя тогда я и сама этого не хотела… но… но… если бы мне сразу рассказали всю правду, то я бы согласилась, я бы загладила вину отца! Знаешь, я начала узнавать его после того, как перенесла много трудностей… Каждый раз после того, как я узнавала о нём что-то новое, мне хотелось обнять его и пожалеть… Ему было непросто… Даже самый стойкий мужчина станет слабым, обрушься на него то, что обрушилось на Цзюня Мосе. Мне определённо хочется стать частью его жизни…»
Глава 657: Пожалуйста, сделай мне последнее одолжение!
«Ох…», – тяжело вздохнула Императрица. Посмотрев на дочь, она внезапно испытала ощущение дикого бессилия: Неужели и моей дочери досталась такая же судьба, как и мне? Или Мэн даже несчастнее меня? У меня пока что есть любовь к Гухану, я хотя бы любила… а Мэн досталась одна неразделённая любовь, это так печально…
Мурон Сюсю очень долго размышляла, потом медленно встала и с теплотой и заботой посмотрела на дочь. Немного прошлась туда и обратно, и вдруг в её глазах резко вспыхнули ярость и безумие; её ласковое и красивое лицо, обычно со сдержанной элегантностью, просто пример материнства, но в эту минуту всё изменилось. Кто бы мог подумать, что в ней есть столько злости и свирепости!
Моя жизнь уже давно сломана, раз и навсегда разрушена этим человеком! Неужели я буду молча смотреть, как рушится жизнь моей дочери! Моей единственной дочери! Моей кровиночки! – она молчала и думала, а глаза её становились всё безумнее и страшнее: Я, во что бы ни стало, должна приложить все силы, чтобы помочь своей дочери! Пусть даже у меня не получится довести это дело до конца, но всё же я должна постараться! Как мать, я непременно должна сделать всё, что в моих силах!
Из-за этих тяжёлых раздумий она очень разволновалась. Ей стало трудно дышать, и у неё появилась отдышка, звук которой был очень пугающим, словно её глотка разрывалась на части – до такой степени она была истощена и подавлена.
«Мама?», – принцесса Лин Мэн обеспокоенно подняла голову и обратилась к ней.
«Ничего, ничего! Всё в порядке!», – Императрица опустила голову, она не хотела, чтобы дочь видела негодующий огонь, который разгорелся в её глазах. Она только медленно махнула рукой и сказала: «Не стоит беспокоиться по пустякам. Время уже позднее, возвращайся к себе, иди отдыхай».
Дочь послушно подчинилась и поспешила удалиться. Смотря ей вслед, сердце Императрицы сжалось, ей было очень тяжело на душе. Потом выражение её лица изменилось, острые скулы придавали ей суровый вид. Наконец, приняв решение, она встала, оттолкнув слугу, она сама накинула на плечи одеяние, и суровым голосом сказала: «Приготовьте паланкин, я еду к семье Цзюнь!»
«Императрица, но… скоро… уже совсем ночь…», – служанка испуганно посмотрела на неё.
«Ты не расслышала то, что я сказала?», – с полными злости глазами закричала Императрица. Это был первый раз, когда она разговаривала таким тоном, с самого её прибытия во дворец.
«Слушаюсь, слуги скоро будут», – служанка испугалась и почти чуть не грохнулась на пол от страха, а потом пулей выбежала наружу.
Императрица рассмеялась сама над собой, но, услышав шаги снаружи, туго затянула одеяние и без колебаний, решительно покинула комнату. Когда она уже выходила из дверей дворца, в темноте мелькнул какой-то силуэт.
«Ацзю, отряд охранников, который недавно заступил на службу. Где они сейчас дежурят?», – перед тем как садиться в паланкин, спросила Императрица.
«Они сейчас не дежурят. Сейчас все в казарме, распределяются в большую дружину. Все охранники из этого отряда очень высокомерные и надменные, к тому же недурны собой. По будням я не видел, чтобы они были чем-то заняты, однако в последнее время… они стали очень покладистыми и тихими…», – Ацзю, похожий на тень, подумав немного и осторожно ответил.
«Две недели назад стали покладистыми и скромными?», – с иронией в голосе спросила Императрица. Цзюнь Мосе вернулся в Тяньсян как раз две недели назад.
«Да, к тому же с этого времени постоянно пропадают в «Трёх главных квартирах» (название для строевой, караульной и артиллерийской), совсем оттуда не выходят», – Ацзю с осторожностью ответил. Он не осмеливался смотреть прямо в лицо Императрице. По тону её голоса он заметил, что она в не настроении.
«Ага. Тогда, в последний вечер старого года те арестованные, которые устроили кровавую резню и напугали всю столицу… Это были убийцы из Сюэ Цзяньтан?», – Императрица спросила более мягким тоном.
«Да, однако уже почти все в столице знают об этом происшествии, это давно уже ни для кого не секрет», – Ацзю в испуге ответил, а потом заметил, что Императрица уже села в повозку.
Было уже за полночь, на небе не было видно ни месяца, ни звёзд, только одинокая повозка покидала дворец.
……
«Что ты говоришь? Императрица отправилась к семье Цзюнь?», – Император, Его Величество, нахмурил брови, его лицо приняло пугающий вид. Он уже выпил немало вина и его клонило в сон, но, услышав эту новость, он резко поднял голову и оживился, взгляд его стал как свирепого орла.
Яростный и жестокий!
«Да», – ответил слуга, стоя на коленях, и боясь поднять голову.
«Я всё понял, можешь убираться отсюда», – Император подался немного назад, чтобы опереться на что-нибудь. Он был очень уставшим. Он потёр глаза руками, выражение его лица становилось всё мрачнее и мрачнее, а дыхание учащённым. Он стал бормотать себе поднос и жаловаться: «В такое время поехать к семье Цзюнь? Зачем? Ну, зачем? Почему?!»
Он все думал и думал, затем вдруг впал в замешательство, и на его лице появилось какое-то странное выражение, и он закричал: «Почему ты отправилась туда именно в такое время? Неужто ты решила предать меня? Мурон Сюсю, я терпел твои выходки так долго! Так долго!!»
Он кричал, как обезумевший, от вина белки его глаз стали кроваво-красного цвета, а потом, вдруг немного придя в себя, он решительно сказал: «Эй, кто-нибудь! Позовите господина Вэн!»
«Брат Вэн, не откажи мне в одном деле, окажи мне услугу!», – с улыбкой на лице, в свойственной ему элегантной манере, появился господин Вэн. Император сразу начал с просьбы.
«Как я могу поручиться, при этом даже не зная о каком деле идёт речь? О! Кстати у меня тоже есть одно дело, о котором надо сообщить Его Величеству», – господин Вэн с улыбкой посмотрел на Императора.
«У вас тоже есть ко мне дело? Тогда вы говорите первым!», – Император немного смягчился и улыбнулся, но на его лице всё же остался след недавнего безумия и помешательства, все мышцы и прожилки на его грозном и прямом лице продолжали содрогаться, даже борода и усы тихонько дрожали.
«Завтра я покидаю императорский дворец Тяньсян, и отправляюсь в Великий золотой город! В этот раз я еду не один, а со всеми бойцами императорского дворца, с завтрашнего дня все считаются отозванными! С этого момента, мы больше не причастны к светским делам! И больше никуда не станем вмешиваться», – также с улыбкой на лице сказал господин Вэн.
«Что? Почему…», – Император резко соскочил со своего места, и испуганными глазами посмотрел на человека перед собой, не веря своим ушам.
«Очень сожалею, но это так», – с серьёзным видом сказал господин Вэн.
Эти простые слова, полностью разрушили надежду на счастливый исход в сердце Императора.
«Почему вы приняли такое решение? Пожалуйста, поясните!», – Император медленно опустился на своё место, с горечью на лице, и низким голосом спросил.
«Я сам этого не знаю, это решение сверху, из Золотого города. Мы тоже ничего не можем поделать с этим, здесь мы бессильны», – господин Вэн, смотря прямо в глаза Императору, сказал: «Ваше Величество, в будущем… вы, берегите себя».
«Ха-ха-ха! Мне, беречь себя? Как это мне беречь себя?», – Император, смеясь, встал со своего места, и, качая головой из стороны в сторону, сказал: «За это время, что я был у престола, я, не покладая рук, днями и ночами занимался решением государственных дел. Боюсь, что есть много чего я не успел… Ха-ха… У меня осталось совсем мало времени, надо постараться побыстрее всё уладить, а потом передать престол наследнику. Мне лучше отправиться туда, к Цзюню Ву Хи, и поболтать с ним, прав я или нет? Это полная нелепица! Ха-ха-ха-ха!»
Хотя он смеялся, в его глазах не было ни чуточки радости, а только одно уныние и печаль.
«Наследник?», – господин Вэн, нахмурив брови, спросил.
«Скоро господин покинет меня. Лучшего дня не найти для этого… Значит сегодня пройдёт избрание на трон старшего сына», – Император тяжело вздохнул, и с выражением беспомощности на лице сказал: «Из трёх сыновей, он сколько-нибудь да сильнее… остальные два… вообще… ни на что не способны».
«Ваше Величество в самом деле беспокоится о возмездии, которое готовит Цзюнь Мосе?», – спросил господин Вэн.
«Господин Вэн считает… Цзюнь Мосе не сможет совершить возмездие? Или, возможно, он никогда так и не узнает настоящую правду?», – Император задал встречный вопрос.
«Бумаги давно уже сожраны огнём. Если он даже и не может найти улики, сейчас нужны ли ему настоящие доказательства?», – улыбаясь, сказал господин Вэн.
«Брат Вэн, кажется, на сей раз… в этой жизни… у нас уже больше не будет шанса увидеться», – голос Императора был крайне печальным. Он повернул голову, посмотрел на темень за окном, и медленно сказал: «Мы были вместе все эти годы, пусть не настоящие братья, но даже больше, чем просто братья друг другу. Брат Вэн, как у тебя хватило жестокости, просто вот так взять и покинуть меня?»
Господин Вэн помолчал некоторое время, а потом, глубоко вздохнув, сказал: «На самом деле, я тоже не желал этого… за эти годы, вы относились ко мне, как к равному. Я был удостоен вашей милости. Я, правда, благодарен вам от всей души».
«Брат Вэн, я хочу, чтобы ты сделал для меня одно дело», – Император резко поднял голову, глаза его были полны безумия и коварства. – «Так как тебе завтра нужно уезжать, сделай для меня прощальный подарок перед отъездом! Прошу тебя!»
«Говорите, Ваше Величество! Я долгое время прожил в императорском дворце, и очень обеспокоен тем, что мне приходится покидать его. Если я могу что-то сделать для Его Величества, это сделает меня немного счастливее», – господин Вэн, немного помолчав, дал решительный ответ.
«Сейчас, только что, Императрица покинула дворец и отправилась к семье Цзюнь!», – Император проговорил это осипшим голосов, в котором смешались скорбь и бессилие: «Последнее время мы в очень напряжённых отношениях с ней, и она меня совсем не хочет видеть, сторонится меня, как чудовища какого-то! Я терпел её восемнадцать лет! А сейчас она вдруг решила отправиться к семье Цзюнь! Особенно в такой момент!!»
В эту минуту, голос Императора Тяньсян был сродни раненному зверю, он вопил, как обезумевший, всего его передергивало от злости, руки сами обой сжались в кулаки.
«Целых восемнадцать лет! Я вот так терпел её выходки, вот так безумно любил её, вот так был слепо одержим ей, но так и не сумел хоть чуть-чуть изменить её! Просто напрасно охранял это бренное тело, так и не получив ничего взамен! От начала до конца, я – правитель этого государства – оказался ненамного лучше обездоленного мятежного бродяги, скитающегося по свету, всеми покинутого!», – Император в диком бешенстве прорычал это, затем внезапно схватил бокал, но тот оказался пустым, и он со всей силы запустил его прочь. Потом взял сосуд с вином, и принялся жадно пить прямо из горла.
Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 119; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!