ДНЕВНИК ХОЗЯЙКИ, У КОТОРОЙ ВСЕ НАОБОРОТ 40 страница
— Молодец, парень. Я не привидение. И вовсе не призрак. Их вообще не бывает.
Но бедный Брэн так быстро бежал, что вряд ли меня слышал.
Как бы то ни было, он был тут, у Голихана, теперь большой и сильный, готовый рассказать, что происходит в Саухбин-Хаузе.
— Это случилось во время войны, — рассказывал Брэн. Поскольку мы близко от границы, тут часто появлялся джип с молодыми парнями, приезжавшими сюда по вечерам, чтобы подкрепиться горячительными напитками мистера Голихана. Как-то вечером мы рассказали им о доме, о том, как бедный слабоумный Джонни Мор то и дело заявляйся туда, чтобы поиграть в шахматы с призраком, и он говорил — бедняга Джонни, его нет уже одиннадцать месяцев…
Значит, Джонни умер? Я скучал по нему.
Каждый раз, когда я слышу, что Джонни умер, это потрясает меня.
Он ковылял в дом, прилизав свою рыжую челку, белое лицо ничего не выражало. Он кричал: «Я предлагаю тебе сыграть в шахматы, призрак ты или нет! Ты единственный приличный игрок в этой стороне вплоть до Дублина, ты единственный можешь противостоять мне».
Надеюсь, Джонни найдет другого «приличного игрока» там, куда он ушел.
Наклонившись вперед, Брэн Байли беседовал с Малленом в пивной Голихана, полностью завладев его вниманием.
— Короче, как-то вечером, — рассказывал Брэн, — все они, числом около дюжины, отправились отсюда вместе с большим сержантом, который уселся впереди и кричал: «Смотри, привидение! Вот мы едем, восемь парней-янки, полных рома!»
|
|
|
— Джип ехал медленно, они сидели внутри, — говорил Брэн, — дождь превратил дорогу в трясину, а мы шли следом за этими ребятами, чтобы узнать, что же сделает с ними призрак из Саухбин-Хауза.
Они проехали половину пути, и тут джип остановился, их водитель стучал по машине, дергал за рычаги, призывал всех святых, пока сержант не вылез из машины и не рванул капот.
Он так и застыл, дождь стекал по его красному лицу. Неожиданно он протрезвел, как зануда-судья в понедельник, и говорит: «Пошли обратно, пошли скорее обратно, а то я не верю своим глазам. Клянусь, никогда не притронусь к спиртному!» Мы подошли и посмотрели через его плечо.
Так вот, под капотом ничего не было. Совсем ничего.
Сначала я не собирался красть мотор. Телепортация выматывает меня на несколько дней. Но я был ужасно раздражен, когда ухватился за двигатель, и оказалось, что на этой штуковине все и держится.
— И с тех пор никакого следа двигателя, — закончил Брэн Байли.
— Да, — произнес Маллен. — Я слышал об этом. Я был капитаном этого подразделения. Нам потом пришлось тащить машину назад.
— И вы совсем не боитесь этого существа? — поинтересовался Шон Хили.
— Чего ради? Насколько я знаю, оно никому не причинило вреда.
|
|
|
Спасибо на добром слове, приятель.
Маллен решил остановиться у Голихана, пока не будут доставлены некоторые предметы первой необходимости, и тем временем телеграфировал жене, чтобы приезжала.
Через четыре дня он занял дом. Он приехал утром. Рановато. Ну и энергия у этого человека! Я еще отдыхал, когда услышал, как он шарит по погребам, проверяя проводку.
Я выскользнул оттуда, куда ухожу на отдых, — не спрашивайте, где это: это состояние, а не место — и последовал за ним. В углу одного из небольших погребов он приподнял брезент. Когда-то здесь была кладовая.
С забавными возгласами недоверия он смотрел на мотор от джипа.
— Вот так, — произнес я, — потин[10] был ни при чем. Думаю, тебе надо как следует извиниться перед сержантом и другими ребятами из группы Д, и ты должен им деньги, что урезал для возмещения стоимости мотора.
Он так быстро обернулся, что споткнулся и налетел на мотор.
— Что… Где вы?
— Нигде. Не на небесах, не в аду. Везде. Что же до того, кто я, то, надеюсь, ты мне расскажешь. Я ждал этого. Очень, очень долго. Тем не менее, мистер Маллен, — сказал я, — вы испачкали ваши чудесно отутюженные брюки.
Он встал, машинально вычистил свои брюки. Кое-чему армия его научила, привила гордость своей одеждой.
|
|
|
— Вы бы не могли, — заговорил он, его мозги усиленно работали, — показаться? Терпеть не могу получать советы от голоса без тела.
— На это нужна энергия, — ответил я, — как и для колебания молекул воздуха, чтобы создавать звуковые волны. И на это уходит много энергии и материи, к тому же в настоящее время я чувствую себя не настолько одетым, чтобы позволить вам смотреть или говорить об этом. Но я не хочу выказывать вам пренебрежение. Соберите пыль с полок, бросьте под эту лампу и отойдите назад.
— Я же не чокнутый, — осторожно проворчал он.
— Конечно, конечно. Но делайте, как сказано. И поберегите манжеты.
Когда в воздух взмыло облако из мельчайших пылинок, я влез в него, зарядил частицы, чтобы они висели вокруг вихрей моих античастиц.
— Черти полосатые! — выдохнул Маллен. — Голый призрак!
— Я не призрак. И я не обязан сохранять такую форму, — произнес я, регулируя сеть. — Так лучше? Собаки ведь всегда голые.
Он попятился, нанося удары по воздуху.
— Бога ради! Будьте лучше человеком, если уж не можете быть естественнее! Я хочу…
— Слушай, — с раздражением сказал я, — это был самый замечательный мастиф, которого я когда-то видел. Я могу изобразить льва или гризли. Дай мне рулон марли или в крайнем случае простыню, и я тебе покажу кое-что…
|
|
|
— Я уже достаточно видел, — простонал он, прочищая пальцами глаза и тряся головой, будто что-то попало внутрь. Убирайся.
— О-хо-хо. Может, ты и прав. Для моей энергии найдутся более важные дела, чем дурачиться, веселя тебя.
— Веселя?! — зашумел он. — Да в морге и то легче смеяться. Убирайся туда, откуда, пришел, и смеши червей.
— Я не призрак, — терпеливо повторился, — не вампир, не привидение или нечто в том же духе. И я никогда не встречался с кем-либо из них и не встречусь. Как и юный Брэн Байли, я в них не верю. И ты тоже, к счастью. Впрочем, объяснения могут и подождать. Что-нибудь из вещей уже прибыло?
Это «достало» его.
— Каких вещей?
— Парочка ванн из Лондона от Маршала, столовая посуда из Бирмингема, этот гонг, что вы одолжили в Сорбонне.
— У тебя, видимо, неплохая разведывательная сеть.
— Ты будешь удивлен.
— Так скажи, где это.
— Конечно. Я только что говорил, — произнес я. — Все на пути к Саухбину. Джонни Макгир привезет все где-то к обеду. Ну и твоя жена, она диву дается, чего ради ты отправился сюда, и она с большой неохотой оставила своих дорогих друзей в Лондоне и едет, чтобы поинтересоваться, зачем ты приобрел эту развалюху, не посоветовавшись с ней, тем более что ты тратишь ее деньги.
От этих слов челюсть Маллена отвисла чуть ли не до воротничка.
— Между прочим, — спросил я, — как ваша дорогая девочка? Довольна европейским турне?
— Оставь ее в покое, — выдавил он из себя. Но тон у него был обороняющимся.
— Бедняга Маллен, — отметил я, — все еще держит тебя под контролем, да? Мне тебя жаль, парень. Я ведь знаю, каково это. Я сам под каблуком у жены. Ты как-нибудь ее увидишь.
— Ну это уже слишком! Двое?! Это слишком! Два призрака! Маллен нахмурился, потом засмеялся своим грязным мыслям. Как же вы живете, мистер?
Я раздумывал, как бы это ему объяснить, но решил, что он никогда не поймет. «Жена» — это слово было самым простым способом каким я мог ее описать, — единственный способ на земном языке.
— Вам следует очистить свое сознание, — вот и все, что я сказал.
— Как и всю ситуацию. Эй ты, если твои предсказания сбываются, почему бы тебе не сообщить мне сегодняшних победителей в Баллимачри?
Похоже, Маллен быстро пришел в себя.
— Я не интересуюсь лошадьми, — ответил я, — и ты тоже. Если ты здесь все закончил, можешь идти на кухню и приготовь себе кофе. Нечего проверять проводку. Я уже это сделал. Этим утром тебя ждет безделье.
— Утро, — заговорил он, — еще не наступило. Я еще не проснулся.
— Значит, я тебе снюсь, да? Иди наверх, пока я не вымел тебя сжатым воздухом.
По пути на кухню он ругался, потом грохнул чайник на зажженную плиту. Голубоватый дым заклубился между стойками, заволакивая помещение едким туманом.
Маллен посмотрел на потолок и вежливо к нему обратился.
— Думаю, мистер, ты можешь объяснить, в чем тут дело.
— Конечно. Возьми кочергу и засунь в трубу дымохода примерно наполовину. Заклинило заслонку, и она не открывается снаружи. Сломалась задвижка.
Маллен засунул. Неожиданно с ревом появился огонь.
— Спасибо, — сказал он. — Могу я предложить тебе чашечку кофе?
— Хороший мальчик, — хмыкнул я.
Пока он потягивал свое варево, я пошел рассказать «жене», как идут дела.
Моя жена родилась, чтобы всегда быть недовольной и шуметь. Когда-нибудь слышали о призраке, находящимся под каблуком у жены? Так это я. Я двести лет страдаю от ее языка. Пилит меня за все. Она была недовольна даже моими невинными играми в шахматы с Джонни Мором.
И я помню, когда еще в Саухбин-Хаузе жила семья Марчмонтов, она полжизни пугала маленькую Лилиан Марчмонт, только потому, что как-то вскользь я отметил ее милый взгляд. Вот вам портрет моей жены — на редкость сварливой женщины, если применять человеческие термины, которые к нам не очень-то подходят.
Она с ходу напустилась на меня, так что я схватил шахматную доску с фигурами с чердака и спрыгнул с Десятого Уровня, где лежала моя «жена» и ждала, чтобы я проделал большую часть работы.
Когда я вернулся на кухню, Маллен простукивал стены и потолок рукояткой метлы.
— Никаких секретных панелей и спрятанных громкоговорителей, — сказал я. — Это действительно психический феномен.
Маллен посмотрел вокруг и тяжело вздохнул.
— Теперь я все осмотрел.
Я свалил на кухонный стол шахматные фигуры и доску.
— Нет, — произнес он, — нет. Я не собираюсь признаваться в собственном безумии. Убери.
Я стал расставлять фигуры. Он смотрел со странным выражением неподвижного, зачарованного лица. Потом заговорил приглушенным голосом:
— Королева своего цвета.
— Так-то лучше, — ответил я. — Тащи стул.
Он подошел к кухонному окну, посмотрел на мягкий солнечный свет, пробивающийся между яблонями. Немного полюбовался. Потом пожал плечами, схватил стул и вернулся к столу.
— Где-нибудь в другом месте, но не в Ирландии, — заметил он. — Я еще на полдороге к Саухбину.
Дважды во время игры, тянувшейся более трех часов, он пытался заговорить, но я уклонялся от вопросов. Один раз он внезапно схватил воздух около коня, во время моего хода.
— Можешь ли ты, — вежливо спросил я, — чувствовать магнитное поле? Или ощущать воздушное течение, если твоя рука движется вместе с ним? Или сделать захват шеи из-под плеча? Или нащупать античастицу?
От подобных попыток он отказался.
Наконец, когда мы услышали на дороге шум от грузовой машины Макгира, он произнес:
— Это самая идиотская игра, даже в большей степени, чем мои чувства. Шах. Подожди, пока я не вернусь.
Я слышал, как тащили вещи в холл, женский голос распоряжался вокруг машины, тем не менее вежливый и льстивый голос Макгира парил над повелительным женским голосом и смягчал его.
Когда Маллен вернулся на кухню, он выглядел решительно. Он осторожно прикрыл за собой дверь.
— Макгир, — заговорил он, — просто глоток свежего воздуха. С ним вернулось здравомыслие. Я просто понял, что делал все утро. Я чертовски много работал, и я не продвинусь вперед, пока не отдохну. И я не намерен пугать жену. Итак, кто вы и чего хотите?
— Спокойно, приятель, — сказал я. — Закончим игру, потом поговорим. Я приготовил тебе свежий кофе.
Голоса в холле зазвучали громче.
— Кстати, не думаю, что твою жену легко напугать. Она слишком занята. Твой ход.
Он отпил кофе, посмотрел на мой ход, оказавшийся опасным для его собственного короля. Он должен был разменять фигуры, что приводило к ничьей.
— К этому ты стремился, — обвинил он.
Я вздохнул.
— Не умышленно. Если мы сыграли дюжину партий, они должны кончиться ничьей. Или потом.
— Хватит увертываться. Кто ты?
Он сел поудобнее. Хмуро посмотрел на кофе. Надеюсь, я добавил туда не слишком много коньяка. Довольно скоро до него дойдет.
— В твоем портфеле есть две книги, — сказал я. — Одна очаровательная история местной семьи, написанная и изданная на собственные средства — поскольку никого больше это не интересовало — мистером Патриком О’Рурком, джентльменом, на рубеже столетия.
В ней есть мимолетные ссылки на меня. Он никогда не принимал мысли о семейном привидении или привидениях. Другая книга была написана двадцать лет назад серьезным и вполне трезвым исследователем из Английского Психологического Исследовательского Общества. Это моя биография. Моя жена, будучи тем, что называют до смерти ленивой, не появлялась перед ним. Я часто сожалел, что общество никогда не рассматривало этот отчет. Я мог бы им кое-что показать.
— Значит, ты призрак , — сказал Маллен. — Обычный, вспыльчивый призрак. Но как ты действуешь? Как ты двигаешь предметы?
— Психика без тела… — начал было я.
Это вывело его из себя. Он стал размахивать руками и ловить ртом воздух. Кофе пролилось на стол. Не важно. Для моих целей он выпил достаточно.
— Психика, — твердо повторил я, — является фокусом сознания, освобожденного от сдерживающей его формы, а это освобождение от уз инерции и энтропии, не говоря уж о поле, что может быть очень мощной вещью. Она не расстраивает энергетического баланса, поскольку утилизует сохранившийся потенциал.
Глаза Маллена округлились. Он попытался встать, но снова тяжело опустился на стул.
— Ты сам скоро овладеешь механикой восприятия, — произнес я. — В основном это проблема загадочных мыслительных сил, называемых воображением. Ты узнаешь, как наводить на людей иллюзии. Но на это тебе потребуется примерно десять лет, пока ты не найдешь способ запасать достаточное количество энергии из космических источников в своей сети античастиц для движения крупных предметов.
У него стал прерываться голос:
— Десять лет… десять лет, начиная с чего?
— С достаточно близкого времени, — сказал я:
— Когда ты… ты… — он глотнул. Его глаза потускнели.
— Правильно, — произнес я. — Спи, братишка.
Я проверял последнюю схему, когда он очнулся. Он открыл глаза и тихонько застонал.
— Не бойся легкого похмелья, — сказал я. — Через мгновение я приму его.
Он напряженно смотрел вокруг. Только его голова могла двигаться. Остальная часть тела была крепко связана в стасисной зоне.
— Ведь ясно, а? — говорил я. — Это займет у тебя месяцы. Возможно, годы. Возможно, это было — однажды. Это место, о чем я никогда не думал. При моем умении мне потребуется всего четыре часа. У меня было двести лет, чтобы этого добиться.
— Это сон, — бормотал Маллен.
— Ладно, — сказал я. — Так уж это начинается, если оно вообще начиналось, В теориях предпознания и постпознания во сне свободная психика движется вперед и назад во времени. Масса отсутствует, следовательно, отсутствуют проблемы с энтропией или инерцией. Все странности путешествия во времени сглаживаются.
Его безумные глаза вновь заходили. Я мог наблюдать, как сопротивляется его мозг.
— Что случится, когда я, когда ты, когда это тело умрет?
— Ты ответил на этот вопрос, когда устраивал сенокос, пояснил я. — Разве прошлое умирает? Нет. Оно сосуществует. Эффективное бессмертие.
— Но смерть…
— Чудесный конец, — согласился я. — Прах к праху, и так далее. И с тех пор, как мы не верим в жизнь после жизни, это создает тяжелую проблему. Ты получишь пару столетий, чтобы разобраться с этим.
— Ты хочешь сказать, ты разобрался с этим?
— Нет. Я — нет. Ты — нет. Мы — нет. И никогда не разберемся, потому что никогда не разбирались…
— Сколько раз это происходило?
— Однажды, — терпеливо сказал я. — Это впервые. Это всегда есть.
— Но, помня об этом разговоре, я могу изменить схему! Я могу…
И тут он понял. Его рот остался открытым. Как от наркотика…
— Это так, — сказал я. Мне было жаль его, как всегда. Ты уже во всем постарался. Ты даже не сможешь покинуть это место, пока не придет срок.
Я ткнул его в живот.
— Это единственное тело, пригодное для нашей психической матрицы, и тут необходимо психическое принуждение, чтобы остаться прямо здесь, пока успех не будет достигнут. Ты не можешь обогнать время. И никогда не мог.
Я стоял у выключателя. Электронно-лучевые трубки стали нагреваться.
— Нет! — крикнул он. — Подожди… как же моя жена…
— Наша жена, — поправил я, осторожно оглядываясь. В этот раз я мог так и удрать. Может быть, схема не должна быть одной и той же. Стоило как-нибудь это попробовать. — Ты найдешь ее на Десятом Уровне, когда узнаешь, как туда попасть, — сказал я.
— Такие дела, — я послал ему волновой сигнал. — Меня ждет бутылка ирландского виски и рыболовный пруд. Между прочим, когда встретишься со стариной Джонни Мором, передай ему мою любовь. Он не поймет. Он всегда не понимает. Обрати внимание на его ход ладьей в конце игры. Пока, бедняга, — сказал я. Хорошей охоты.
Я дотянулся до рубильника, и тут…
— Стой или я взорву тебя!
Я покорно вздохнул и посмотрел на подвальные ступени. Тело тяжело, неловко упало, повиснув как марионетка на невидимых веревочках.
Голос исходил откуда-то поверх головы.
До чего же я ненавидел этот голос.
— Мой дорогой, сладкий Берни, — угрожающе проворковал голос моей жены. — Снова стараешься?! Неужели еще не научился? Если ты тронешь выключатель до того, как я скажу, я зажарю твое тело и всажу тебе вертел в глаз.
— Это Бетти, — выдохнул Маллен.
— О-хо-хо, — пробормотал я. — А это тело Бетти. Она хочет его заполучить. Я всегда стараюсь оставить ее позади, но, видимо, никогда не добьюсь успеха. Я бы хотел попытаться пожить с женой, чего я был лишен двести лет в качестве призрака. Но она целые месяцы тратила на поглощение энергии на Десятом Уровне, и если я не уступлю, она сожжет мое тело раньше, чем я его получу.
— Совершенно точно, дорогой, — подтвердила Бетти. Мышьяк и черная патока в ее голосе. — Теперь закрепи все это в зоне стасиса.
Я посмотрел на пушистую светлую головку и засмеялся:
— Полагаю, ты ударила ее сковородой?
— Это моя головная боль, — резко оборвал голос.
— До чего же правильно! Поэтому я и смеюсь, сладкая моя.
Я положил бессознательную головку Бетти рядом с головой Маллена. Она немного пошевелилась и застонала. Я обмотал вокруг нее веревку, потом протянул ее через кольцевой засов временного замка и отошел.
— Разве мы не чудесно выглядим? — спросил я.
— Замечательно, — ответила Бетти. — Теперь включай.
Я подошел к рубильнику.
— Нет, — просил Маллен.
— Да, — приказала Бетти.
За миллисекунду мягкий, немысленный ветер прошуршал через межгалактическое пространство. Состояние нежизни. Бинарные звезды вспыхнули перед глазами. Соединяясь со звездой, становишься вещественным или исчезаешь… Неправдоподобное желание, соответствующее концепции… Лети к этой звезде — НЕТ! НАЗАД! ЗАНЯТО! ЗАНЯТО! СОЕДИНЯЙСЯ ИЛИ ИСЧЕЗАЙ!
Временной замок открылся, и веревка вокруг моего тела ослабла.
Тело.
Замечательное слово.
Даже с такой головной болью.
Головная боль!
Я слегка охнул и сел.
Маллен, то есть я, то есть Бетти, стоял рядом, усмехаясь как дурак.
— Убить бы тебя, идиот! — сказала она, то есть он.
— Я ошибся насчет психической матрицы.
Дата добавления: 2019-02-22; просмотров: 158; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!