НА ДРУГОЙ ДЕНЬ ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ ВОЙНЫ 14 страница
На митинге 16 июня было также решено направить делегацию к Зиновьеву с требованием расширить, до созыва Учредительного собрания, состав правительства за счет включения в него представителей всех левых партий. Это требование, естественно, было отвергнуто — на том основании, что предстоящие выборы в Совет должны послужить своего рода референдумом для выявления народной воли. Тем не менее, под давлением обуховской делегации Зиновьев согласился выступить перед рабочими завода на массовом митинге 20 июня. На этом митинге его речь и речь Луначарского буквально потонули в гневных выкриках сотен рабочих. Луначарский даже не сумел закончить свое выступление. Он уехал задолго до окончания митинга, принявшего еще одну резолюцию с требованием созыва Учредительного собрания (42).
Пока на митинге обуховских рабочих кипели страсти, в Невском районе, неподалеку от Обуховского завода, был убит Володарский (43). В результате тщательного, подомного, прочесывания близлежащих окрестностей были задержаны 15 человек. После допроса всех, кроме троих, отпустили. Под арестом остались эсеры Григорий Еремеев и два его товарища. Григорий Еремеев, как и его брат Алексей, был одним из самых популярных рабочих лидеров Обуховского завода и, самое главное, не имел никакого отношения к убийству Володарского. Документы ПЧК дают основание считать, что советские власти воспользовались поиском убийцы, чтобы арестовать его и других зачинщиков беспорядков на Обуховском, а затем заставить ПЧК удержать их под стражей (44).
|
|
|
На следующий день, 21 июня, рабочие Обуховского завода объявили «итальянскую забастовку» (45), то есть, выгнали руководство и взяли завод под свой контроль до освобождения Еремеева. 22 июня на очередном митинге рабочих завода было решено потребовать от Собрания уполномоченных объявить 25 июня на всех заводах и фабриках Петрограда политические стачки в знак протеста против политических репрессий в отношении рабочих. Дополнительно было решено: продолжить «оккупацию» завода до тех пор, пока Еремеев не будет выпущен на свободу; послать совместную делегацию рабочих и моряков-минеров в Смольный с ультиматумом об освобождении Еремеева к 22 часам текущего дня; собраться вновь в это время, чтобы принять более решительные меры против правительства в случае, если Еремеева не отпустят (46). Тем временем, весть о казни Щастного в Москве привела моряков Минной дивизии в еще большее негодование. Лисаневич, командир эсминца «Капитан Изыльметьев», в знак откровенной солидарности с бастующими обуховскими рабочими, велел пришвартовать свой корабль у самого завода.
|
|
|
Возглавляемое Зиновьевым петроградское руководство оказалось 21–22 июня между двух огней. С одной стороны были рабочие и матросы (в лице обуховцев и минеров), возмущенные нехваткой продовольствия, репрессиями против рабочих, робостью Советского правительства перед Германией, и готовые к решительной схватке с властями. А с другой — горячие советские головы, жаждущие мести за убийство своего прославленного героя — Володарского. В этих обстоятельствах в отношении последних Зиновьев, под давлением Урицкого, применил сдерживающую тактику (47). Что же касается первых, то, взвесив все обстоятельства, он решил действовать жестко. Так, для начала он отправил делегацию рабочих и матросов, пришедшую к нему требовать освобождения Еремеева, на Гороховую, 2, к Урицкому, с обещанием, что тот все организует. Одновременно он послал эмиссара на Путиловский завод узнать, собираются ли путиловцы поддержать бастующих обуховских рабочих. Выяснилось, что убийство Володарского произвело на рабочих там сильное впечатление и, пусть на время, приглушило антисоветские настроения. Когда стало ясно, что другие предприятия обуховцев не поддержат, руководить подавлением их выступления было поручено созданной внутри правительства тройке. Тройка распорядилась Обуховский завод закрыть, а на следующий день, 23 июня, в окрестностях завода было введено военное положение, местные лидеры эсеров арестованы, эсеровский клуб закрыт, как и штаб-квартиры партии эсеров в Невском и Обуховском районах (48).
|
|
|
Состоявшиеся 22 июня похороны Володарского усилиями большевиков и левых эсеров были превращены в массовую демонстрацию поддержки Советской власти. В этой обстановке симпатии масс оказались не на стороне восставших моряков Минной дивизии, и их выступление удалось легко подавить. Для этой цели были привлечены около пятисот кронштадтских матросов, принимавших участие в похоронах (49). Как и в случае с рабочими-путиловцами, убийство Володарского заглушило негодование матросов, вызванное расстрелом Щастного, и помогло повернуть их против минеров. Газета Горького «Новая жизнь», до этого стойко поддерживавшая политический протест рабочих, точно уловила этот поворот в настроениях масс. В редакционной статье 23 июня газета выразила сожаление в связи с утратой Володарского, «неутомимого агитатора… социаписта-вождя, отдавшего свою душу рабочему классу», и, назвав его убийство «безумием», пожелала, чтобы его смерть не повлекла за собой цепь кровопролитий (50).
|
|
|
В помощь кронштадтцам были даны три канонерки. Когда «Капитан Изыльметьев» попытался сняться с якоря и уйти, они преградили ему путь. После недолгих переговоров экипаж судна был разоружен, а несколько офицеров и матросов арестованы; Лисаневичу удалось ускользнуть. Три других эсминца, снявшись с якоря, поднялись вверх по течению и приготовились к бою. Однако их экипажи также удалось уговорить сдаться без кровопролития, после чего некоторые офицеры и матросы были арестованы (правда, Засимук, как и Лисаневич, сумел скрыться) (51). В последующие дни минеров постигла судьба обуховских рабочих. Флеровский устроил тщательную чистку рядов дивизии, арестовав всех, кого сумел, из тех, кто так или иначе участвовал в организации беспорядков.
* * *
8-10 июня петроградские большевики собрались на свою Шестую ежеквартальную городскую конференцию. Открывая форум, Зиновьев дал положительную оценку результатам подписания Брестского договора. Однако он не пытался скрыть ни тяжелого международного положения, в котором оказалась Советская Россия, ни негативного влияния продовольственных трудностей на петроградских рабочих, ни катастрофического состояния партийных организаций на местах. Численность петроградских большевиков упала с 36 тыс. чел. в феврале 1918 г. до 13472 чел. в июне (52), при этом значительное, в процентном отношении, количество их было занято на государственной и военной работе и полностью утратило связь со своей партийной организацией. Ситуация осложнялась тем, что среди новичков, недавно пришедших в организацию, были, по оценке Зиновьева, «сотни и тысячи жуликов». Последовавшая за докладом Зиновьева дискуссия о различных аспектах состояния партии подтвердила эту мрачную картину. На фоне недавнего указания ЦК о необходимости положить конец конфликту между партийными комитетами и партийными фракциями в Советах и усилить партийную работу и дисциплину на местах, эти реалии подтолкнули делегатов принять серьезные меры по перестройке районных партийных комитетов и заводских организаций, а также признать усиление партийной работы на местах первоочередной задачей всех большевиков, вне зависимости от занимаемых постов (53).
В это время снизу все настойчивее раздавались требования перевыборов Петроградского Совета (54). И хотя делегаты большевистской конференции, похоже, дружно согласились, что выборы следует отложить до тех пор, пока продовольственный кризис не ослабеет, несколькими днями позже (13 июня) руководство Петросовета объявило о том, что перевыборы будут проведены в семидневный срок, начиная с 17 июня (55). На этот шаг его подтолкнули, помимо давления снизу, еще ряд факторов, такие как решение ВЦИКа в Москве созвать в ближайшее время Всероссийский съезд Советов и инициировать чистку Советов от умеренных социалистов, а также желание дать отпор Собранию уполномоченных, присвоившему себе право представлять интересы рабочих, и успех большевиков в районных беспартийных рабочих конференциях. (Последнее обеспечивало механизм, помогающий компенсировать электоральную слабость правящих партий на предприятиях.)
Новые правила организации выборов были утверждены на пленуме Петросовете 15 июня (57). Возможно, главное отличие состава нового Совета от предыдущего состояло в численном преимуществе, которое получали при выборах организации, где преобладали большевики: Петроградский Совет профсоюзов, отдельные профсоюзы, фабзавкомы закрытых предприятий, районные Советы и районные беспартийные рабочие конференции (58). Левые эсеры потребовали сократить представительство профсоюзов в Совете и убрать из него представителей беспартийных рабочих конференций, но безрезультатно (59).
Иллюстрацией преимущества, которым, по новым правилам, обладали большевики, может служить избирательная квота, выделенная беспартийной рабочей конференции Первого городского района. Собравшись накоротке 22 июня, конференция большинством голосов, образованным объединенными силами большевиков и левых эсеров, вместо пропорциональной системы представительства в Совете приняла принцип «победитель получает все». В результате все 28 кандидатов, избранных конференцией в Петроградский Совет, оказались либо большевиками, либо левыми эсерами. Значительное (27 %) меньшевистско-эсеровское меньшинство осталось вовсе без представительства (60). Аналогичная процедура и с теми же результатами была совершена в Нарвском районе (61). Вообще, судя по соответствующим архивным документам, подобные вещи имели место в большинстве районных рабочих конференций и в большинстве районных Советов. Представителями от районных Советов были либо два большевика и один левый эсер, либо три большевика. Наконец, красноармейские подразделения, из которых меньшевики и эсеры были, по сути, исключены, получили равную с рабочими норму представительства (1 депутат от 500 красноармейцев) (62).
Лишь около 260 из общего количества порядка 700 депутатов нового Совета избирались непосредственно на предприятиях, что заранее гарантировало большевикам значительное большинство в нем (63). Так что, заявляя в начале голосования: «Судьба большевистской власти в Петрограде зависит от результатов перевыборов… и если перевыборы не дадут желательных результатов, то, само собой разумеется, большевики уйдут от власти», — Зиновьев ничем не рисковал (64). Таким же лукавством выглядело и заявление руководителя избирательной кампании большевиков Володарского, сделанное им за несколько дней до гибели, о том, что сохранение большевистского большинства послужит своего рода мандатом на осуществление репрессий в отношении таких оппозиционных движений, как Собрание уполномоченных (65). Вместе с тем, большевистские лидеры реалистично оценивали неуспех партии на выборах непосредственно от предприятий как потенциально весьма опасное поражение.
В первый день перевыборов руководство ПК большевиков призвало рабочих голосовать только за кандидатов, стойко преданных Советской власти, ведущих беспощадную борьбу с врагами трудового народа и, при вынесении решений в новом Совете, готовых соблюдать принцип подчинения меньшинства большинству (66). ПК также назначил на вечер 17 июня заседание Собрания организаторов, на котором выступил Володарский — это оказалось его последним выступлением на партийном форуме — с разъяснением выборной стратегии большевиков. Резолюция, принятая по итогам его выступления, отразила не только серьезное отношение, которое партия придавала выборам на заводах и фабриках, но и проблему нехватки опытных кадров для ведения избирательной кампании. Так, резолюция одобрила образование — там, где это необходимо для победы над оппозицией — блоков с левыми эсерами, а также предложила отправить имеющихся в наличии немногочисленных опытных агитаторов курсировать по районам с целью охватить агитацией весь город (67).
Володарский полагал, что, ответственность за проведение избирательной кампании большевиков на низовом уровне ляжет на комиссии по перевыборам при районных партийных комитетах, а также на сами партийные комитеты, и некоторые районные комитеты успели создать у себя подобные органы (68). Однако узкие временные рамки кампании и паралич большинства партийных комитетов помешали им сыграть в ней значительную роль. В результате основная тяжесть работы легла на плечи главных лидеров большевиков и левых эсеров. Вдобавок, по распоряжению Володарского и Зиновьева, которые сами принимали самое деятельное участие в кампании, из Кронштадта на подмогу были спешно вызваны «политически сознательные» матросы (69). С помощью массированной пропагандистской «блиц-атаки» адвокаты существующего режима попытались вновь завоевать поддержку масс, в значительной мере утраченную в предшествующие недели и месяцы, когда партийная работа на производстве практически замерла. Центральной темой их кампании, ежедневно муссируемой на страницах большевистских и левоэсеровских газет и на бесконечных собраниях и митингах, стало утверждение, что из всех соперничающих партий только большевики и левые эсеры последовательно отстаивали воплощение в жизнь революционных лозунгов. Соперники, меньшевики и эсеры, стремились вернуть капиталистов к власти и вскоре реставрировать ненавистный старый режим. Так же, как и в ходе большевистской кампании по выборам в Учредительное собрание, голосование за оппозицию приравнивалось к голосованию за контрреволюцию. Третьего было не дано (70).
Не только большевики и левые эсеры отнеслись к перевыборам серьезно. После недолгих раздумий то же самое сделали меньшевики и эсеры, однако их подход к избирательной кампании оказался полностью противоположным большевистскому. В то время как большевики стремились переключить внимание масс с текущих экономических трудностей на долговременные революционные задачи и подчеркивали, что требование оппозиции о новом созыве Учредительного собрания есть не что иное, как путь возврата к прежнему несправедливому порядку, меньшевики и эсеры попытались использовать беспокойство масс по поводу конкретных проблем (угроза голода, вероятность германской оккупации, распространение инфекционных заболеваний и занимающийся в стране пожар гражданской войны), чтобы продемонстрировать банкротство советского эксперимента и спасительную роль Учредительного собрания как единственного средства предотвращения тотальной катастрофы (71).
К 26 июня, когда Собрание уполномоченных постановило назначить на 2 июля всеобщую политическую стачку, перевыборы Петроградского Совета практически завершились. Процедура отбора, изобретенная большевиками, достигла цели, обеспечив их партии подавляющее большинство в Петроградском Совете (72). Но, хотя сегодня документы позволяют проследить, как технически это большинство было достигнуто, оценить результаты выборов с точки зрения политических настроений рабочих по-прежнему очень трудно. Судя по официальным данным, там, где выборы осуществлялись непосредственно от предприятий, успех большевиков был довольно скромным: 127 из 260 фабричных делегатов. Второе место заняли левые эсеры, получив примерно 75 мест. Большинство, набранное правящими партиями, составляло три к одному. Эсеры, меньшевики и беспартийные кандидаты имели успех на крупных предприятиях, таких как Путиловский, Обуховский, Патронный, Невский, Балтийский заводы и завод «Арсенал», в типографиях и среди женщин-работниц, многие из которых трудились на табачных и текстильных фабриках. Обусловленный, возможно, продовольственными трудностями и боязнью увольнений (73), результат этот свидетельствовал, что время, когда большевики имели крепкую поддержку в рядах работниц (как при выборах в Учредительное собрание), давно прошло. После выборов Конкордия Самойлова, возглавлявшая избирательную кампанию большевиков среди фабричных работниц, призналась, что это было ужасно, что женщины отказывались даже выслушать большевиков (74). Тем не менее, анализируя результаты выборов, «Новая жизнь», хотя и отметила провалы большевиков и успехи меньшевиков и эсеров, а также использование метода запугивания избирателей, пришла к выводу, что «многие рабочие еще не изжили большевистского "коммунизма” и продолжают считать Советскую власть… представительницей своих интересов, с ней связывают свои судьбы и судьбы рабочего движения» (75).
Несомненно, так оно и было. Однако остается назойливый вопрос: сколько оппозиционных депутатов от предприятий не были избраны в Совет, уступив места большевикам, из-за ограничений печати, запугивания избирателей, нечестной процедуры голосования и просто слишком короткой избирательной кампании? В отдельных районах организацией выборов на предприятиях занимались избирательные комиссии при местных Советах, из которых представители оппозиции были исключены. Внутри самих предприятий выборы осуществлялись силами фабзавкомов, многие из которых не переизбирались с 1917 г. Фабзавкомы закрытых фабрик и заводов также имели право избирать и избирали депутатов в Совет (так называемые «мертвые души») — по одному депутату от каждого предприятия с численностью более тысячи рабочих на момент закрытия. Даже безработные получили право избирать своих представителей и нормы представительства, едва ли не равные нормам для действующих предприятий. Организацией предвыборных собраний безработных занимались профсоюзные избирательные комиссии, в которых преобладали большевики (76). 15 июня Володарский «великодушно» позволил возобновить выход некоторых оппозиционных газет, в том числе эсеровского «Дела народа» и меньшевистского «Луча». Но это случилось всего за пару дней до начала голосования. До того большая часть умеренной социалистической прессы была вынуждена молчать.
В канун решительного разрыва, произошедшего между большевиками и левыми эсерами в начале июля (77), левые эсеры откровенно признавали факт большевистских злоупотреблений во время этих выборов. На третьем съезде партии левых эсеров в Москве (28 июня — 1 июля) Спиридонова заявила, что из четырехсот большевистских депутатов в новом Совете триста имели незаконные мандаты. «Мы этого не оглашали, не боролись против этого, потому что в Петрограде так сильна контрреволюция, так сильна оборонческая партия, что там победить большевиков значит… погубить всю Советскую власть и отдать Петроград в руки черной реакции. Пришлось замолчать этот факт, несмотря на то, что возмущение рабочих… было громадное» (78). К чему это, в итоге, нас приводит? По-видимому, самое меньшее, что мы можем теперь сказать, это то, что «победа» большевиков на июньских выборах в Петроградский Совет — даже на уровне предприятий, что было чревато самыми серьезными политическими последствиями — была сомнительной.
25 июня ПК большевиков предпринял меры к созданию и установлению контроля над своей партийной фракцией в новом Совете, которая должна была впервые собраться через два дня (79). Хотя эта попытка осуществления принципа подчинения советских фракций партийным комитетам провалилась, это была примечательная, потенциально создающая прецедент инициатива. Примерно в это же время были усилены попытки организовать большевистские фракции и организации, номинально ответственные перед местными партийными комитетами, и во всех районных Советах, а также в других городских учреждениях, в которых их до сих пор не было.
Одновременно был взят курс на оживление партийной работы среди женщин-работниц. После закрытия в конце января журнала «Работница» (80) связанные с ним ведущие петроградские большевички сосредоточились на общепартийной работе либо в ПК, либо в районных комитетах партии. Исключение составляла Александра Коллонтай, которая, как член Совнаркома, в середине марта уехала в Москву. В июне потребность партии в новых кадрах взамен покинувших Петроград, а также катастрофические для большевиков результаты выборов в Совет на «женских» предприятиях подтвердили необходимость усиления влияния партии в среде работниц. Вопрос об усилении партийной работы среди трудящихся женщин впервые был поднят и одобрен Петербургским комитетом накануне выборов. 14 июня ПК фактически обязал Самойлову организовать особую секцию агитации и пропаганды среди работающих женщин (81). 26 июня на заседании Собрания организаторов Самойлова выступила с докладом, в котором подчеркнула как важность, так и трудность ведения разъяснительной работы среди разгневанных женщин, озабоченных угрозой голода и возможной потерей работы.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 125; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!