Эмоционольная травма дочери , присущая ее отношениям с отцом 15 страница

В сказке братьев Гримм «Золотой гусь» мы встречаемся именно с таким простофилей⁸⁷. В семье его звали «придурком» или «дурнем», он был самым младшим из трех сыновей, «и все его презирали и осмеивали и при каждом удобном случае обижали». Старшие братья были очень благоразумными и следовали намере­ниям своего Эго. Сначала старший, а потом и средний брат долж­ны были идти в лес за дровами, и мать давала им про запас доб­рый пирог и бутылку вина, чтобы они не испытывали ни голода, ни жажды. Каждому из них в лесу встречался старый седенький человечек, желал доброго утра и говорил: «Я голоден и хочу пить. Дай мне кусочек твоего пирога и глоток твоего вина». Каждый из братьев отвечал: «Коли я дам тебе своего пирога и своего вина, то мне и самому ничего не останется. Проваливай!» - и больше не обращал на человечка внимания. Но когда старший брат стал об­тесывать дерево, то вскоре ударил как-то топором мимо и попал по своей же руке так неловко, что должен был уйти домой и ле­чить свою руку. Так отплатил ему маленький седенький человечек за его скупость. И средний брат был тоже наказан: едва успел он

⁸⁷ Grimm Brothers, The Complete Grimm's Fairy Tales, p. 322-325. (В рус. пере­воде: Братья Гримм. Сказки. - М.: Художественная литература, 1978. - С. 208.)

сделать удар-другой по дереву, как рубанул себе по ноге, да так, что его пр ишлось снести домой на руках. Тогда Дурень сказал: «Батюшка, дозволь мне разочек в лед сходить, дров порубить». -«Что ты в этом смыслишь? - ответил отец. - Вот братья твои и поумнее тебя, да какого себе ущерба наделали! Не ходи!» Дурень однако же просил да просил до тех пор, пока отец не сказал: «Да ну, ступай! Авось тебя твоя беда уму-разуму научит!» А мать про запас только и дала ему, что лепешку, на воде в золе выпеченную, да бутылку прокисшего пива. Ему тоже повстречался старенький, седенький человечек и сказал: «Мне есть и пить хочется, дай мне кусочек твоей лепешки и глоточек твоего питья». Дурень и отве­тил ему: «Да у меня только и есть, что лепешка, на воде замешан­ная, а в бутылке прокисшее пиво; если это тебе подходит, тогда сядем да поедим вместе». Уселись они, и каково же было удивле­ние Дурня, когда он полез за пазуху за своей лепешкой, а вынул отличный пирог, откупорил бутылку, а в бутылке вместо прокис­шего пива оказалось доброе вино. Попили они, поели, и сказал человечек Дурню: «Сердце у тебя доброе, и ты со мною охотно поделился всем, что у тебя было; за то и я хочу тебя наделить сча­стьем. Вот стоит старое дерево; сруби его и в корневище найдешь подарок». Срубив дерево, Дурень увидел в его корневище золото­го гуся. Поднял он гуся, захватил с собою и зашел по пути в гос­тиницу, где думал переночевать. У хозяина той гостиницы было три дочери; как увидели они золотого гуся, так и захотелось им посмотреть поближе, что это за диковинная птица, и добыть себе хоть одно из ее золотых перышек. Улучив минутку, старшая ухва­тила гуся за крыло, но пальцы и вся рука девушки так и пристали к крылу, словно припаянные. Средняя дочь тоже думала только о том, как добыть себе перышко, но как только она коснулась своей сестры, то приклеилась к ней и не могла оторваться. Наконец по­дошла и третья дочь с тем же намерением; и хоть сестры кричали ей, чтобы она не подходила и не прикасалась, она их не послуша­лась. Она подбежала, и едва коснувшись своих сестер, сразу к ним прилипла. Дурень не обращал внимания на то, что по пути при­клеивались люди, и вскоре за ним шла уже целая вереница людей, которые не могли оторваться друг от друга. Так пришли они в го­род, где правил король, у которого дочь была такая задумчивая, что ее никто не мог рассмешить. Король издал указ, согласно ко­торому тот, кому удалось бы рассмешить королевскую дочь, дол­жен будет на ней жениться. Услышав о таком указе, Дурень тот-

 

142

Глава 5

Внутренний мужчина

143

час пошел со своим гусем и всей свитой к королевской дочке, и когда та увидела всех людей, которые бежали за гусем, она разра­зилась громким смехом и долго не могла остановиться. Тогда Ду­рень потребовал выдать принцессу за него замуж, но будущий зять королю не понравился, дн стал придумывать разные увертки и наконец сказал, что отдаст за него дочь только тогда, когда он приведет к нему того, кто бы мог один выпить целый погреб. Ду­рень отправился в лес, встретил там старенького, седенького чело­вечка и попросил помочь. Человечек пришел и выпил весь коро­левский винный погреб. Потом король поставил новые условия: прежде, чем жениться на королевне, Дурень должен был привес­ти того, кто мог бы один съесть целую гору хлеба. Снова Дурень пошел к человечку, и тот снова ему помог. Когда Дурень в третий раз стал требовать у короля свою невесту, король еще раз поста­рался увильнуть и потребовал, чтобы Дурень добыл такой ко­рабль, который мог одинаково двигаться и по воде, и по земле. Дурень в третий раз отправился в лес и попросил у человечка ему помочь. Тот дал ему такой корабль, который мог одинаково хо­дить и по земле, и по воде. Увидав корабль, король уж не мог больше отказывать Дурню в руке своей дочери. Так Дурень же­нился на королевской дочери, которую он рассмешил, и по смер­ти короля унаследовал его королевство.

В сказке показан образ дочери, оказавшейся в плену «панци­ря амазонки» - она настолько серьезна, что не может смеяться. Ее отец настолько не ценит Дурня, что даже после того, как тот рас­смешил его дочь, он все еще не считает его достойным ее руки. В сказке также видно, что только маскулинные персонажи, кото­рые являются практичными и следуют планам своего Эго, пользу­ются уважением своих родителей - только умные старшие братья пользуются их доверием и получают хороший пирог и хорошее вино. Но из этой сказки видно и то, что, хотя старшие братья яв­ляются умными и благоразумными, именно их чрезмерная сосре­доточенность на цели приводит к травмам и препятствует ее дос­тижению - они не могут нарубить дров и привезти их домой. Точ­но так же хорошо защищенная панцирем «женщина-амазонка», которая все держит под контролем, возможно, увидит, что она не знает, как пойти в лес (символ бессознательного или неизвестной внутренней реальности) и вернуться обратно, нарубив дров, кото­рые могли бы воспламенить ее творчество и страсть. Оказывает­ся, отправиться в лес и принести оттуда сокровище может только

наивный Дурень, которого все считают глупым и никто не уважа­ет. Он делает это из своего бескорыстного великодушия, не свя­занного с достижением цели или с каким-либо объектом. При этом парадокс состоит в том, что благодаря своему бескорыстию он обретает и надежного помощника - маленького седенького ста­ричка, который живет в лесу, и затем получает спрятанные в де­реве сокровища. В корнях дерева он находит гуся с золотыми пе­рьями, который притягивает всех, кто его видит. Разумеется, как известно, гусь - это птица глупая, но этот образ свидетельствует о том, что в «придурковатости» скрывается золото. Однако золо­том нельзя завладеть посредством эго-контроля или корысти, и тот, кто пытается это сделать, приклеивается к золотым гусиным перьям. Этот поразительный образ демонстрирует, как можно «прилипнуть» к вещам, пытаясь их захватить и удержать. Смеш­ной оказывается именно расчетливая установка, а не наивное по­ведение Дурня. По существу, теперь Дурень обладает силой, и он продолжает свой путь, несмотря на вереницу прилипших к гусю людей. Здесь мы видим, что, хотя Дурень может казаться глупым, на самом деле обладает чертами трикстера. Он знает, что все эти люди прилипли к гусю, но продолжает идти своим путем. Следо­вательно, у него присутствует Теневой элемент, ибо он совершен­но не пытается помочь всем этим людям. Но иногда именно Тене­вой аспект помогает разрешить неразрешимую ситуацию. Именно в том, что Дурень продолжает вести за собой вереницу прилип­ших людей, я вижу присущий Дурню аспект «рассерженного мальчика». Здесь они вместе работают над трансформацией серь­езной, ригидной и застывшей формой фемининности в ее юную и смеющуюся форму. Женщина, скованная «панцирем амазонки», обычно является слишком серьезной, чтобы смеяться. Но если она позволит себе освободиться от этого панциря и увидит ценность «гусиной» придурковатости и засмеется над установками, кото­рые пытаются ею завладеть и управлять, тем самым продолжая держать ее втиснутой в панцирь, то этот «панцирь амазонки» мо­жет развалиться на части, и тогда становится возможной свадьба с Дурнем.

Степень негативного влияния отца, приводящая к реактивно­му образованию «панциря амазонки», проявляется в сказке в том, что даже после того, как Дурень смог рассмешить королевскую дочь, ее отец все равно отказывается отдать ее ему в жены и ста­вит перед ним, казалось бы, еще менее выполнимые задачи. Содер-

 

144

Глава 5

Внутренний мужчина

145

 

 

жание каждого задаиия имеет психологическое значение, ибо каж­дое из них требует выдержки и выхода за свои собственные огра­ничения - выпить целый подвал вина, съесть гору хлеба и т.д. Именно выйти за собственные границы никогда бы не позволила женщине ее свгрхсосредоточеность на контроле, если женщина идентифицируется с этой установкой. Следовательно, в каком-то смысле отцовское качало, символически воплощенное в образе короля, в конечном счете, помогает. Хотя на одном уровне король обесценивает Дурня, на другом он ставит перед ним те самые за­дачи, которые являются карикатурой на прежнюю героическую идентификацию, - эти задачи снижают воздействие психических ограничений и открывают для юношеской части психики возмож­ность получить удовлетворение, потакая своим желаниям. Дурень смог выполнить эти задания, получив помощь живущего в лесу старенького седенького человечка - фигуры мудрого старца из бессознательного. Поэтому в данном случае имеет место психоло­гическая интеграция старика и юноши, которые вместе могут со­знательно и умело жить и действовать в мире, в отличие от гнев­ного и мятежного «взрыва» подавленной в бессознательном фигу­ры мальчика, реагирующей таким образом на слишком ригидную эго-структуру. При таком позитивном взаимодействии старика и младшего сына ветхая властная структура заменяется новой: Ду­рень становится новым королем.

Сочетание в «амазонке» «сердитого мальчика» и «простофи­ли» можно проиллюстрировать на примере молодой женщины из Швейцарии, проходившей у меня анализ несколько лет тому на­зад. Ее отец был слабым и подавленным из-за постоянной болез­ни легких, но при этом играл роль эдакого патриархального авто­ритета в семье, где фемининность обесценивалась и ограничива­лась тремя «К» - «Kirche, Kinder, Kiiche» (нем. «церковь, дети, кухня») - только таким он видел место женщины в своем доме. Из-за такого отношения к женщинам, которое отразилось и на ее воспитании, эта молодая женщина ощущала себя никудышной, замкнутой и несвободной в «роли женщины». Ее мать ни в чем не перечила отцу, будучи преисполненной долга женой, подчиняв­шейся такому патриархальному взгляду на фемининность, кото­рый внедрялся швейцарской культурой. В то время женщины в Швейцарии даже не имели права голоса! С подросткового возра­ста она взяла на себя эту роль, исполненную сознания долга, ког­да отец потребовал, чтобы она бросила школу и вместо этого ста-

ла учиться ведению домашнего хозяйства. Лишившись возможно­стей учиться, она стала много работать и неминуемо вступала в связь с юношами, студентами университета, которым она к тому же помогала материально. Вместе с тем это вызывало у нее возму­щение, как и та женская роль, которую на нее возлагали. Чувствуя бесполезность своей фемининности, она ее отвергала. Ее отноше­ние к жизни изменялось: оно определялось либо установками «мученицы» и «воительницы», присущими паттерну «амазонки», либо установками «никчемной» и «парящей в вышине», присущи­ми паттерну пуэллы. Тем не менее она продолжала помогать сво­им приятелям и при этом никак не развивалась сама. Как прави­ло, она сначала какое-то время помогала юноше-студенту, а' затем он неожиданно от нее убегал к другой девушке, которая всегда оказывалась студенткой университета. Испытав несколько раз та­кое отношение к себе, она пришла на анализ.

Под маской ее компетентной, деятельной, оживленной и от­ветственной Персоны скрывалась очень ранимая девочка, испыты­вающая огромный гнев и обиду. Ее «рассерженный мальчик» по­явился совсем рано, во время пубертата, когда авторитарный отец сурово ее наказал за то, что она сорвала несколько плодов с дере­вьев в семейном саду. В это время она принимала участие в демон­страциях, и после одной из них долго мучилась, испытав на себе воздействие слезоточивого газа. Самыми ощутимыми для нее были чувства беспомощности и унижения. Но в основном ее гнев был направлен против нее самой, что проявлялось в крайне низ­кой самооценке и приниженном образе «Я», которые мешали раз­витию ее собственных способностей. Вместо этого она продолжа­ла работать, приняв на себя образ мученицы, помогая своим при­ятелям, пока они получали образование и развивались. В глубине души ее это возмущало, и она смотрела на них сверху вниз, но при этом она продолжала работать, отрицая собственные потребности. В процессе анализа ей удалось научиться выражать свой гнев и начать развивать свои творческие способности в одном из направ­лений искусства.

Под панцирем этой молодой «женщины-амазонки» скрывал­ся стыд за свою фемининность, поэтому она отказалась от всех желаний и потребностей своего тела. К тому же она пересказала мне теорию, согласно которой между мужчинами и женщинами не было видно никакой разницы. В соответствии с ней она относи­лась и к своему телу, не признавая тех изменений ни в нем, ни в

 

146

Глава 5

Внутренний мужчина

147

своем настроении, которые наступают во время менструаций. Твердо сохраняя позицию своего стоического детерминизма, она заставляла себя в такие дни еще больше работать, но по иронии судьбы она делала эту работу для своих друзей, а не для своего самосовершенствования. _f

Мотив простофили, дурачащего «амазонку в панцире», по­явился у нее в следующем сновидении. В этом сне она шла по цен­тральному мосту Цюриха, когда вдруг, к ее удивлению, она обна­ружила у себя во рту тампон. Смутившись, она быстро выплюну­ла его и бросила его в реку через правое плечо. Но затем она ус­лышала за спиной взрыв смеха из толпы - вдоль берега реки сто­яли в основном студентки университета. Они все смеялись и сна­чала указывали на нее, а затем на что-то в реке. Когда она посмот­рела вниз, то увидела тампон, который теперь увеличился до ги­гантских размеров. Не в силах вынести такого унижения, она по­пыталась убежать, но проснулась, в то время как люди продолжа­ли над ней смеяться.

Это сновидение фокусируется на ее главном внутреннем противоречии, показывая, что ее теории относительно женщин на самом деле не соответствовали ни потребностям ее тела, ни ее эмоциональным потребностям. То, что тампон оказался не на месте, - т.е. у нее во рту, а не во влагалище, - свидетельствова­ло о том, что потребности ее фемининной природы находятся не там, где полагается. То, что она бросила тампон от себя назад, по­казывало, что она подавляла свои фемининные потребности и не хотела обращать на них внимания. Но даже женщины, которых на самом деле она обожала и на которых хотела быть похожей (студентки университета), смеялись над тем, как она отвергала свои потребности. Гигантские размеры тампона напоминали о том, что, отвергая, она лишь еще больше увеличивала свою про­блему. При том что ее идея заключалась в том, что женская сущ­ность должна быть в точности похожа на мужскую и что она сама должна быть эмоционально независимой, на самом деле ее зави­симость была очень велика - она зависела от всех мужчин, с ко­торыми жила, удовлетворяя именно их потребности, а не свои. Хотя она критически относилась к идеям своих родителей отно­сительно роли женщины - и правильно делала, - она прожива­ла тот же самый паттерн, помогая своим любовникам, вместо того чтобы развиваться самой. Она была в гневе на швейцарское общество за такое отношение к женщинам, и ее гнев был вполне

оправданным. Но поскольку он принял форму бунта, то оказал­ся неэффективным. Ей нужно было стать «простофилей» в сво­ем сновидении, чтобы получить возможность все это увидеть. Вскоре после этого сна ей приснилась серия снов о том, что она беременна и рожает, в которых проявилось ее глубинное желание иметь ребенка. Однако материнству мешали ее идеи в отношении женщин. В конечном счете она вырвалась из-под власти своего паттерна «никчемной мученицы» в отношениях с мужчинами, вышла замуж за мужчину, оказавшегося более чувствительным к ее потребностям, действительно родила ребенка и продолжала работать над развитием своих творческих способностей.

Женщине, закованной в «панцирь амазонки», «простофиля» принес установку принятия и освобождения, дающую возмож­ность радоваться самым простым вещам и просто двигаться в по­токе жизни. Как сказано в стихотворении-хайку⁸⁸ Иссы Кобаяси⁸⁹:

Снова весна.

Приходит новая глупость

Старой на смену.⁹⁰

3. Добросердечный мужчина

После того как нам удается идентифицировать «старика-из­вращенца» и «сердитого мальчика» и вступить с ними в конфрон­тацию и когда получают право на существование «воин» и «про­стофиля», очень часто в сновидениях и в воображении спонтанно появляется новый маскулинный образ. Нередко такая фигура присутствует в снах первоначально в виде самозванца или взлом­щика - таинственного незнакомца, вламывающегося в дом жен­щины. В процессе внутренней работы с этими персонажами, пока я писала эту книгу, мне приснилось три таких молодых самозван­ца. Один мужчина принес мне кота и собаку. Другой повел меня купаться на чистое горное озеро. А третий украсил у меня в доме

⁸⁸ Хайку - жанр традиционной японской лирической поэзии. - Примеч. ред.

⁸⁹ Кобаяси Исса (1763-1827) - японский поэт, мастер хайку. - Примеч. пер.

⁹⁰ Peter Beilensen, thans., Lotus Blossoms (New York: The Peter Pauper Press,
Inc., 1970), p. 13. (В рус. переводе Т.Л. Соколовой-Делюсиной, выдающегося во­
стоковеда и переводчика с японского языка.)

 

148

Глава 5

Внутренний мужчина

149

Часть вторая

новую комнату: из дальних странствий он привез прекрасные ков­ры ручной работы, на них были вытканы необыкновенно яркие цветы и птицы. Эти мужские персонажи в сновидениях вызывали у меня доброе и светлое чувство. Им нравилась моя фемининная часть, и это отразилось на^их подарках. Теперь у меня внутри была маскулинная фигура, которая любила меня как женщину. Я боль­ше не была обязана быть невинной любимой доченькой или сверхкомпетентной чудо-женщиной. Моя маскулинность больше не сводилась ни к отцу, ни к сыну. Теперь это уже был любящий мужчина.

---

Дата добавления: 2019-02-13; просмотров: 121; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!