Мозг весом в восемьдесят килограммов 16 страница
Для того чтобы доказать эту очевидность строго научно, немецкий биолог Август Вейсман еще в позапрошлом веке поставил простой эксперимент: в течение 22 поколений он отрезал новорожденным мышкам хвосты. Но каждое новое поколение мышат продолжало рождаться хвостатыми. Ламарк этому опыту совершенно не огорчился, потому что к тому времени был уже мертв. То есть с ламаркизмом во всех смыслах было покончено.
Однако вторая половина XX века подарила биологам, укоренившимся в своем молекулярном догматизме, немало странных сюрпризов. Оказалось, наследственная информация может идти не только от ДНК к РНК, ной в другую сторону, и что в мире вирусов — это обычное дело. Потом аналогичная вещь была открыта и у человека: оказалось, РНК вносит изменения в «запись» ДНК. Вновь записанные участки называют ретропсевдогенами. Они, правда, не работают, но их, как выяснилось, уйма!
В середине «нулевых» годов XXI века была проведена серия опытов, отдаленно напоминающих те, что проводил Иван со своими крысами в конце восьмидесятых годов XX века в обычной московской школе. Ученые брали мышей и меняли им ген окраски, который получил название «kit». Они «вручную» изменили этот ген, сделав его мутантным, и назвали «kit-минус». Ген оказался доминантным и довольно зловредным, патологичным. Как вы знаете, у каждого существа по два гена, отвечающих за какой-либо признак. Один достался от папы, другой от мамы. Ген голубоглазости, например, рецессивный. Если у ребенка один ген «кареглазый», а другой «голубоглазый», ребенок будет кареглазым, потому что ген карих глаз доминантный. А чтобы глаза у ребенка были голубыми, он должен получить от папы и мамы два рецессивных, «голубоглазых» гена. Это мы все в школе проходили.
|
|
|
Так вот, если у мышиного потомства было два kit-минус гена, мышонок подыхал. Если kit-минус и kit-плюс, мышонок имел белые лапки. Ну а если kit-плюс и kit-плюс, мышонок был самый обыкновенный, серенький. Берем теперь мышек, имеющих kit-минус и kit-плюс, и начинаем изо всех сил скрещивать. Законы Менделя, которые мы все с вами проходили в школе на примере гороха, гласят, что потомство должно получиться в таких пропорциях: 25 % мышек должно получить минус-минус и подохнуть, 25 % получить плюс-плюс и быть серенькими мышками, а 50 % — иметь плюс-минус и белые лапки.
Это закон, повторюсь! Это азы генетики. И эти азы были подорваны самым ужасным образом! У 95 % выживших мышек были белые лапки. Как такое может быть? Начали брать анализы на генотип, и оказалось, что законы Менделя не нарушены, четверть мышат действительно имеют генотип плюс-плюс, но при этом они не серенькие, а белолапые!
|
|
|
Как же так? Это просто невероятно! У них нет гена белолапости, а белые лапки есть!
Откуда признак, если нет гена? Не может иметь голубые глаза человек, у которого нет вообще ни одного гена голубоглазости! Неоткуда взяться!
Вывод: значит, наследственная информация передается не только через ДНК. А через что еще? Подозрение пало на «копировальный аппарат» — РНК. Эксперимент эти подозрения подтвердил: из мышки с набором kit-плюс-минус выделили РНК, которая считывается с «минусового» гена. И ввели ее в яйцеклетку обычной дикой мыши, у которой в роду вообще не было никаких лабораторных белолапиков. И что вы думаете? Родился мышонок с белыми лапками!
Изменения, которые все-таки передаются по наследству при неизменной ДНК, назвали эпигенетическими. Правда, наследуемые благоприобретенные признаки оказались неустойчивыми и нивелировались уже через несколько поколений.
Недавно в США была проведена еще одна серия интересных опытов. В Алабамском университете профессор-нейробиолог Дэвид Свитт мучил крыс. Во время беременности самок стрессировали, то есть создавали им перманентный сильный стресс. В результате разнервничавшиеся самки оказались плохими матерями — они почем зря третировали собственное потомство, и в этом нет ничего удивительного. Удивительно другое: потомство этого потомства тоже оказалось плохими матерями, они тоже третировали своих детей. Лево-розовые либералы социалистической ориентации предпочитают объяснять подобные вещи «социальным фактором»: своих детей стрессированные мамки сильно обижали, отчего у тех закрепился такой вот стереотип поведения матери, и они, в свою очередь, потом измывались над своими детьми. Вот, мол, к чему приводит проклятый капитализм!
|
|
|
Но… Свитт провел и вторую серию опытов: он забирал новорожденных детенышей у стрессированных крыс и отдавал их чужим мамкам, нестрессированным, которые о них заботились и любили. И что же? В результате детеныши выросли и все равно стали плохими матерями, мучившими свое потомство. То есть нечто вошло в них в период, когда они еще были в материнской утробе, и передалось их детям.
Не менее любопытный эксперимент проводили в Бостонском университете. Там экспериментировали со слабоумными мышами. Это были мыши, полученные методами генной инженерии. У них выключили гены, ответственные за выработку двух белков, которые отвечают за передачу синаптических сигналов между нейронами. В результате умственные способности грызунов сильно пострадали — мышки плохо запоминали информацию. Правда, этот дефект можно было отчасти скомпенсировать, поместив мышей-дебилов в развивающую среду с разнообразными игрушками, возможностью общаться и перенимать чужой опыт. Тесты показали, что в такой среде слабоумные мышки почти догоняли в развитии своих сверстников. Однако если их из этой развивающей среды убирали, мышки быстро откатывались до своего обычного состояния, обусловленного генетикой.
|
|
|
Так вот, потомки этих слабоумных мышей тоже были слабоумными, потому что мутированный ген слабоумия был доминантным. Однако те мышки, которые родились от слабоумных родителей, прошедших в детстве интеллектуальную тренировку, показывали лучшие результаты, нежели контрольная группа! И этот признак удерживался только в одном поколении (дальнейшие поколения вели себя генетически обусловленно — как слабоумные) и передавался только по линии самок. То есть если мама-самка в детстве проходила интеллектуальную коррекцию, ее потомство демонстрировало в детстве невиданные успехи. А если коррекцию проходил слабоумный отец, на его потомстве это никак не отражалось. Так что не все так просто в биологии, как написано в школьном учебнике…
А в жизни все еще сложнее, чем в биологии, чему примером — жизнь самого Ивана. Проблемами памяти он стал интересоваться после одного необъяснимого случая. Дело в том, что с самого детства Иван был необычным ребенком.
Он, например, мог видеть многосерийные сны. То есть на следующую ночь взять и досмотреть продолжение «предыдущей серии», если ему было интересно, «чем там кончится». А однажды увидел совсем странный сон…
— Война. Я солдат. Меня ранили. Сумерки. Где-то неподалеку бегает лошадь. Пытается подойти ко мне, но слышится далекий выстрел, и она отбегает к деревьям. Потом все же подходит, я кое-как переваливаюсь на нее, и она меня несет. И приносит куда-то, где костры горят, сидят солдаты с ружьями, кони. И кто-то говорит: «Смотрите! Гришка Ланцов!..» Я просыпаюсь утром, долго не могу в себя прийти. Потом спрашиваю у мамы: «Мам! А кто такой Гришка Ланцов?» Она отвечает: «Как кто? Это твой дедушка». — «Какой еще дедушка?» — «Ты его не знаешь и не видел никогда, он умер в 1948 году, задолго до твоего рождения».
— Иван! Ты прямо как крыса из твоих опытов — знаешь то, чего знать не должен. Неудивительно, что тебя заинтересовали проблемы памяти…
Но помимо памяти Ивана интересовала еще одна проблема — проблема смерти. Так вышло, что первый раз в глаза смерти он посмотрел еще ребенком. Ивану купили рыбок, он покормил их рыбьим кормом, не зная, что на рыбий корм у него сильнейшая аллергия. И ночью стал задыхаться. Отек Квинке. Бронхи отекли, дышать было просто нечем. Ребенок встал на подоконник, вытянувшись к форточке и, запрокинув голову, с силой втягивал в себя воздух.
— Я просил бабушку вызвать скорую, но она только перевернулась на кровати: «Какую тебе еще скорую, кончай дурить, спи давай». Глупая бабка, что она понимает… А я чувствовал, что если горло сожмется еще хотя бы на чуть-чуть, мне уже не хватит воздуха, я просто задохнусь и умру. Именно тогда я и задумался о том, что есть жизнь, сознание и смерть… Тело — это пиджак, или скафандр. А внутри него живет некто, кто управляет телом. Скафандр может быть разным, в зависимости от планеты. Скафандр на другой планете будет другим. А вот осознание — одно. Это было первое, что мне пришло тогда в голову. А второе — если человек интеллектуально разовьется чересчур сильно, то есть слишком натренирует, разгонит сознание, его скафандр может просто лопнуть по швам…
Это была первая встреча Ивана со смертью. Вторая случилась уже в студенческие годы и была более интимной.
— У меня была клиническая смерть. Больше пяти минут. Туннель знаменитый я не видел, только ощущал вращение…
Все началось в биологической экспедиции, куда вместе с остальными студентами, поехал Иван. Он сбил ногу. В ранку попал стафилококк. Сначала возник один фурункул, потом второй, и вскоре уже все тело было в фурункулах. Начался гнойный гидраденит. Если хотите узнать подробности этой мерзкой болезни, наберите в Интернете «сучье вымя».
Боли были страшные, все тело горело, Иван сам маникюрными ножницами вскрывал себе гнойники. Положение становилось все хуже и хуже. В конце концов он попал в больницу, где его решили проколоть пенициллином, не ведая того, что у Ивана и на пенициллин сильнейшая аллергия.
— Едва сестра меня уколола, как все перед глазами поплыло, и я рухнул на пол. И умер. Причем перед смертью помню несколько ощущений. Первое — мозг выключил боль, которая донимала меня прежде. Второе — апатия. Даже не апатия или безразличие, с которыми мы часто сталкиваемся в обычной жизни, а какое-то странное, потустороннее спокойствие, совершенно неописуемая Абсолютная Отрешенность. Надо сказать, что после смерти я перестал бояться смерти. И долгое время не боялся ее, а вот недавно, через много лет, снова стал возвращаться страх.
Пока Ивана откачивали, он был по ту сторону линии. И кое-что успел увидеть. С ним приключилось классическое переживание — вся его жизнь в одно мгновение прошла перед внутренним взором. При этом он был сразу в разных ее местах одновременно, и обозревая жизнь целиком, и присутствуя в каждой ее точке. Он увидел даже то, что было в глубоком детстве, — декоративные тарелочки с каемочкой, бабушкин комод с птичкой…
— Я потом спросил мать: «Мам, а была у нас такая птичка стеклянная раньше на комоде?» Она ответила: «Была! Неужели ты помнишь? Тебе же всего два года было тогда!» — «А тарелочки вот с такой каемочкой были?..» — «И тарелочки были!»
Смерть не прошла мимо Ивана просто так. Уходя, она подарила ему некоторые необычные способности.
— Они были столь необыкновенными, что мне даже пришла в голову гениальная идея — для развития творческих способностей у детей опускать их в клиническую смерть на две-три минуты. Видимо, этот режим функционирования мозга запускает какие-то резервные процессы в мозговых структурах, которые в штатной ситуации не работают и освобождаются только в момент смерти.
Что же за способности открылись у нашего героя?.. Это чертовски интересно! Первую способность назовем видением. Оно проявляло себя по-разному. Однажды Иван вдруг понял, что может как бы выходить своим зрением из тела. Например, лежа на диване, он в мельчайших подробностях видел дальний угол комнаты возле самого потолка.
— Словно глаза отделялись от меня и улетали к потолку. Весьма странное ощущение. Сначала глаза «вылетают», и я вижу прямо перед своим «носом» стенку. Но не резко, а как будто с налету промахнулся и подлетел слишком близко. Потом навожу на резкость и наблюдаю стенку, словно в лупу. Я даже эксперимент ездил проводить к брату в квартиру, чтобы свидетель был. Сел в дальнем углу и начал описывать, что у него там под потолком за шторой творится — какие там мельчайшие трещинки на штукатурке, где мухи следы оставили, где паутинка висит. Брат взял стул, подставил, залез на него и стал проверять. После чего предложил показать меня его знакомому экстрасенсу. Брат жил на «Щербаковской» (теперь — «Алексеевская». — А. Н.), а работал на «Парке культуры». Мы туда поехали, он попросил меня подождать на входе, сказав, что сейчас выйдет с этим экстрасенсом. А вышел один. Экстрасенс этот посмотрел на меня через окошко и наотрез отказался выходить.
— Почему?
— Сказал, будто у нас с ним какие-то разные энергии, и я могу ему повредить. Было похоже, что он просто сильно испугался.
Вторым проявлением видения было следующее…
— Я тогда много тренировался, работал над телом, потому что была мысль уйти в большой спорт. На учебу времени оставалось мало. А усвоить надо было много, потому что экзамены впереди. Поэтому я начал везде таскать с собой учебник. И однажды заметил, что лучше всего запоминаю в метро. Поэтому во время сессии я специально ездил на «Курскую», вставал у определенной колонны и начинал читать. Это было необыкновенное состояние! В нем я мог поглощать и запоминать гигантские объемы информации. И вот находясь в этом состоянии, глядя вскользь на спешащих людей, я замечал, что от них как бы исходит такой сизый дымочек. Который я могу в себя затягивать, и тогда меня на большее хватает: я словно подзаряжался от них. Причем этот сизый дымок я затягивал почему-то не в голову, а в солнечное сплетение. Очень странное чувство, ни на что не похожее. После таких «процедур» я всегда сдавал экзамены на «4» и на «5».
— Что же это за «дымочек» был, интересно?
— Не знаю. Но тогда я вдруг понял, что привидения люди видят именно в таком состоянии. И что привидения «сделаны» из этого вот сизоватого дымка, который в обычном состоянии человек не замечает. Правда, я лично никогда никаких привидений не видел, хотя очень хотелось посмотреть. Я даже на кладбище ночью ходил, и детей посылал, думал, может, они увидят… Нет. А вот мои мама и бабушка видели! Правда, с обеими это случилось незадолго перед смертью.
— У тебя это, я вижу, наследственное. А как ты относишься к телепатии?
— Не имею мнения по этому вопросу. Но когда я после биофака учился во ВНИИ ГПЭ, это институт патентной экспертизы, нам на лекциях рассказывали про давно замеченный экспертами феномен: когда человек приносит заявку на изобретение чего-либо, то в течение трех-четырех месяцев еще человек примерно десять подают такую же заявку! Идеи реально носятся в воздухе! Я задумался: почему так происходит? И вот мне пришла в голову некая мысль, или идея. Она идеальна по определению. Но при этом имеет материальное воплощение, или отражение, — в виде некоего электромагнитного поля или зарядового рисунка в мозгу. И если допустить, что эта электромагнитная волна может распространяться от мозга, как круги на воде от камня, то почему бы ей на забежать в настроенный на ее прием мозг?
— А настроенный мозг — тот, который думает о той же проблеме?
— Да, именно так.
— Ладно. А что ты скажешь за бессмертную душу?
— Нет никакой бессмертной души. Разлагается мозг, и нечему больше «круги пускать». Но… Знаешь, я как-то осенью вечером посмотрел на небо. Много ли мы смотрим в небо? А я вот почему-то посмотрел. Осенью небо темное, глубокое, и звезды как-то по-особенному яркие. Посмотрел и чувствую — улетаю. Уносит! И понимаю, что это ощущение мне уже знакомо! Так было, когда я умирал. Я уже был там!..
…Однако самым необычным последствием клинической смерти и открытых ею способностей был случай, из-за которого Иван и попросил меня не называть его фамилию в книге. Это произошло с ним еще в институте. Ивана очень невзлюбила «немка» — преподавательница немецкого. На самом первом занятии у них случился серьезный конфликт, и оскорбленная «немка» поставили себе целью выдавить Ивана из вуза. Учился парень по всем предметам хорошо, да и немецкий знал не хуже остальных в группе, но получал от нее исключительно придирки и двойки. Дело явно шло к несдаче экзамена, провалу сессии и вылету из института.
И вот тут надо отметить, что получение диплома было для Ивана вещью суперважной. На диплом он был «сверхмотивирован». Сам он из простой семьи, живущей в рабочем квартале. Детство прошло в уличных драках, учителя махнули на хулиганистого парня рукой, не веря в его будущее. А ему хотелось всем вокруг доказать, что он не такой дуралей, драчун и тупой качок, каким его все окружающие себе представляют. Доказать всем, что он — человек, что он может это сделать — поступить в вуз и получить высшее образование. Это буквально стало целью его жизни. И потому поступление в институт, преодоление конкурса явилось для него предметом гордости и первой ступенью в системе доказательств. Сорваться теперь с этой ступени означало подтвердить всему миру собственную несостоятельность и веру окружающих в его ничтожность: «Ну, мы же говорили!..» Иван ради учебы даже в комсомол вступил, хотя всю жизнь ненавидел эту организацию.
Он во что бы то ни стало должен был удержаться в институте!
А тут эта «немка», которая явно несправедливо ведет дело к его выживанию из вуза. Гроздья гнева, лохмотья ненависти, куски ярости бурлили в волнах возмущения, кипя и клокоча в котле его раскаленной души. Он знал: или я, или она.
Судьбе было угодно, чтобы выжил он. А преподавательницу похоронили.
— Я не думал, что так кончится. И потому был поражен, когда мне сказали, что она внезапно попала в больницу в коме — как раз в те дни, когда стоял вопрос о моем отчислении, на котором она настаивала. У меня был сильнейший стресс тогда. Я ее ненавидел. И вдруг у нее — кома. Совершенно неожиданно! Она была сухощавой, подтянутой и спортивной, следила за собой, никогда не болела, не бюллетенила. И вдруг — неожиданная кома, а через десять дней ей отключают аппарат. Все были просто шокированы, включая меня. А после известия о ее смерти ко мне подошла одна девочка из нашей группы и сказала: «Я знаю, это ты, гад, сделал!» Я отвел глаза, растерянно забормотал, что это вовсе не я, но внутри себя знал — это сделал я… Я даже знал, откуда, из какого места моего тела вырывался тот «хвост» энергии, который ее убил.
— Откуда?
— Из того же места, куда я втягивал сизый «дым» на станции «Курской», — из середины живота. Это был такой мощный столб «тумана», сантиметров десять в диаметре, который я усилием воли выдавливал из себя и направлял в ее сторону.
— Надеюсь, ты никого больше в своей жизни не убивал?
— Нет. Я был растерян и напуган. Я знал, что что-то должно было с «немкой» случиться, но не думал, что все закончится так трагически. Я больше никого физически не убивал. Но мне потом удалось убить одну фирму. Не человека, а его контору. Я просто направил этот пучок энергии, или тумана, из своего живота на эту фирму. Дело в том, что когда я в эту фирму пришел, я ее буквально поднял — после моего прихода прибыль возросла в пять раз. Хозяин фирмы, американец, нарадоваться не мог. Но потом туда устроился один такой… Знаешь, есть люди, которые не умеют работать, но мастерски умеют плести интриги. Он за моей спиной начал распускать слухи о том, что я ворую, написал на меня донос хозяину конторы. И тот, вместо того чтобы выкинуть эту бумажку в корзину, затеял какие-то разборки, хотя дело яйца выеденного не стоило. Короче, мне пришлось оттуда уйти. Обида на этого американца у меня была очень сильная. Очень! Я переживал и на эмоциях снова запустил этот механизм — стал выдавливать из себя туманный «хвост» с мысленным ненавистным посылом к фирме. И в течение года она разорилась. Американец, видимо, почувствовал, что это как-то связано со мной, звонил, извинялся, звал обратно. Но я уже не пошел.
Мои пальцы выдали на столешнице традиционную барабанную дробь:
— Значит, столб энергии, говоришь? Из живота? А ты не читал Кастанеду?
— Нет…
А ведь я встретился с загадочной Жанной. С той, которая угадала про кольцо. Представляете? Встретился! Во время одного из ее приездов в Москву. Жанна оказалась худенькой и, естественно, жгучей брюнеткой, как и положено колдуньям. Кто бы сомневался… Я надеялся узнать у нее так много — и не узнал ничего. Ушел от нее совершенно пустой, без единого ответа на тысячи вопросов.
Дата добавления: 2019-02-13; просмотров: 142; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!