Теория доказательств в Уставе уголовного судопроизводства императора Александра II. 6 страница
Обращаемся теперь к следственно-обвинительной форме уголовного процесса для того, чтобы определить, какие правила управляют бременем доказания при этом порядке судопроизводства, господствующем в континентальных законодательствах Европы и в нашем Уставе уголовного судопроизводства.
Следственно-обвинительная форма уголовного процесса характеризуется двумя основными началами. Во-первых, государство принимает на себя обязанность собрать по делу доказательства, как изобличающие подсудимого, так и оправдывающие его. Это есть начало следственное. Оно, главным образом, осуществляется на предварительном следствии, задача которого собрать материалы для судебного следствия, проходящего пред судьями, решающими дело. Предварительное следствие производится следственным судьею, который должен относиться к своему делу не как обвинитель, а как судья. Следственная часть отделена от судебной; но она отделена и от обвинительной власти.
Государство в лице судебного следователя старается открыть материальную истину в деле, собирая доказательства, разъясняющие его со всех сторон. При этом следственное начало в следственно-обвинительном процессе отличается от следственного начала в строго следственном процессе тем, что от подсудимого не вымогается сознания, что следствие, главным образом, обращено на открытие объективных доказательств. Обвинитель и подсудимый могут присутствовать при всех следственных действиях, и их законные домогательства направляются к поддержанию собственных интересов и исполняются судебным следователем. Представим те статьи из Устава уголовного судопроизводства, в которых выражено следственное начало нашего процесса, принадлежащего вообще к форме следственно-обвинительной. Ст. 265: "Судебный следователь при производстве следствия обязан с полным беспристрастием приводить в известность как обстоятельства, уличающие обвиняемого, так и обстоятельства, его оправдывающие". Ст. 404: "Предлагаемые обвиняемому вопросы должны быть кратки и ясны". Ст. 405: "Следователь не должен домогаться сознания обвиняемого ни обещаниями, ни ухищрениями, ни угрозами или тому подобными мерами вымогательства". Ст. 406: "Если обвиняемый откажется отвечать на данные ему вопросы, то следователь, отметив о том в протоколе, изыскивает другие законные средства к открытию истины". Ст. 281: "По всем предметам, относящимся к исследованию преступления и к собранию доказательств, судебный следователь исполняет законные требования прокурора или его товарища, с отметкою в протоколах, какие именно меры приняты по его требованию". Ст. 280: "Прокуроры и их товарищи имеют право присутствовать при всех следственных действиях и рассматривать на месте подлинное производство, не останавливая, однако, хода следствия". Ст. 286: "Прокурор или его товарищ может требовать дополнения предварительного следствия по сделанным им указаниям, хотя бы судебный следователь и признал следствие оконченным". Ст. 448: "Допрос, снятый со свидетеля в отсутствие обвиняемого, прочитывается ему. Обвиняемый имеет право опровергать сделанные против него показания и просить следователя о предложении свидетелю новых вопросов". Ст. 449: "Обстоятельства, приведенные обвиняемым в опровержение показаний свидетеля, должны быть исследованы, если имеют существенное в деле значение". Ст. 476: "По окончании предварительного следствия судебный следователь, предъявив обвиняемому, если он о том просить будет, следственное производство, спрашивает его: не желает ли он представить еще что-либо в свое оправдание". Ст. 477: "Если обвиняемый укажет на какие-либо новые обстоятельства, то следователь обязан поверить те из них, которые могут иметь влияние на решение дела". Вот те статьи, в которых выражается следственное начало в нашем предварительном следствии, разносторонность которого обеспечена определенными правами сторон, имеющих возможность поддерживать свои интересы при исследовании преступления и собирании доказательств. О бремени доказания, а также о распределении его на предварительном следствии не может быть речи: здесь расследуется дело ex officio представителем государства, судьею, который обязан собирать доказательства не для иной цели, как только для сущей истины. Конечно, в действительности предварительное следствие, пока на нем нет защиты обвиняемого, может быть и бывает часто односторонним. Правда, на следствии не решается вопрос о виновности. Односторонность следствия, всегда вредная для правосудия, может быть, впрочем, иногда исправлена на следствии судебном, но только иногда.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Во-вторых, другою характерною чертою следственно-обвинительного процесса является то, что разработка доказательств на суде, пред решающими судьями, производится на основании определенно сформулированного обвинения, при помощи сторон, обвинителя и защитника, действующих состязательно.
Это есть начало обвинительное. Представляет ли эта часть нашего процесса чисто обвинительную форму?
|
|
|
Чисто обвинительная форма процесса это та, которая осуществляется в гражданском суде. Она характеризуется тем, что суд решает дело единственно на основании доказательств, представленных сторонами. Истец должен доказать свой иск; ответчик, возражающий против требований истца, обязан, со своей стороны, доказать свои возражения. Суд сам никаких доказательств не собирает; он решает дело только по материалам, которые доставлены тяждущимися(5). Если стороны не представили доказательств по существенным обстоятельствам, без разъяснения которых невозможно решить дело, то суд объявляет об этом сторонам и назначает срок для представления доказательств. Наконец, по просьбе сторон о допросе свидетелей или по ссылке их на доказательства, требующие поверки, суд постановляет определение о совершении этих действий. Вот начало чисто состязательного процесса, который в применении к уголовным делам называется строго обвинительною формою. Судебное следствие уже потому не может быть признано чисто обвинительным, что на него доставляются материалы, расследованные государством, в лице следователя. Далее, на самом судебном следствии до известной степени следственное начало существует. Это выражается в следующих статьях нашего Устава уголовного судопроизводства: 687, 688, 689, 690, 692.
В мотиве к этим статьям объяснено: что "начало судебного состязания сторон не исключает самодеятельности суда в уголовном судопроизводстве и не обязывает его решать дело только по тем данным, которые предъявлены сторонами, но требует единственно того, чтобы по всем сведениям, относящимся к делу, сторонам предоставлена была возможность судебного состязания. В стремлении к этой цели суд уголовный не может принимать в уважение желания сторон, ни того, что сам подсудимый не хочет оправдывать свою невиновность, ни того, что сам обвинитель потворствует виновному. Поэтому, если стороны не предъявили всех тех сведений, которые должны служить данными для основательного разрешения уголовного дела, то суд не может удовлетвориться одними их заявлениями, но обязан потребовать дополнительных сведений.
Если суд признает протокол осмотра, не имеющим законной достоверности, или надлежащей точности, а поверку осмотра возможною, то он властен поручить одному из своих членов или судебных следователей произвести новый осмотр установленным порядком (ст. 688). В чрезвычайных случаях для местного осмотра и вообще для ближайшего удостоверения в событии, заключающем в себе важное преступление, суд может даже выезжать на место преступления и открывать там судебное заседание (ст. 689). Равномерно суд может для объяснения освидетельствования, произведенного при предварительном следствии, вызвать в свое заседание тех, кто производил это освидетельствование, и потребовать от них обстоятельного отчета в их действиях (ст. 690). Нельзя также возбранить суду назначение нового освидетельствования или испытания чрез избранных им самим или указанных сторонами сведущих людей с тем, чтобы они производили свои действия, насколько это возможно, в заседании суда (ст. 692)". Этот мотив, разъясняющий несколько статей нашего Устава уголовного судопроизводства, совершенно основательно указывает, что даже судебное следствие не лишено следственного начала. Тем не менее это судебное следствие содержит в себе и обвинительное начало, представляющее не одни только обвинительные формы, как это принято выражаться, а самую сущность состязательности. Посмотрим же, в чем выражается обвинительное начало на судебном следствии? Оно осуществляется в нескольких чрезвычайно важных условиях производства судебного следствия.
Во-первых, судебное следствие производится в пределах обвинительного акта. Обвинительный акт служит максимальною, если не минимальною программою рассмотрения и решения дела. Это видно из следующих статей Устава уголовного судопроизводства: ст. 752: "О преступном деянии, непредусмотренном в обвинительном акте, но обнаруженном при судебном следствии, вопросы не предлагаются, если оно по закону подвергает наказанию более строгому, чем деяние, в том акте определенное". Ст. 753: "В случае, указанном в предшедшей статье, дело обращается вновь к предварительному следствию, если это окажется нужным, и к составлению обвинительного акта по всем преступным действиям подсудимого". В мотиве к этим статьям сказано, что "если судебное следствие усиливает степень уголовной ответственности, предусмотренной в обвинительном акте, то решение дела необходимо отложить, чтобы не лишать возможности обвинителя зрело обдумать и формулировать обвинение, а подсудимого приготовиться к защите". Сущность же обвинительного процесса именно и заключается в борьбе двух сторон, на основании формулирования уголовного обвинения тем лицом, которое изобличает подсудимого: эта формулировка, обвинительный акт, и является особенностью обвинительного процесса.
Во-вторых, стороны на суде пользуются в состязании равными правами, как это видно из ст. 630 Устава уголовного судопроизводства, гласящей: "Прокурор, или частный обвинитель, с одной стороны, а подсудимый, или его защитник с другой, пользуются в судебном состязании одинаковыми правами. Как той, так и другой стороне предоставляется: 1) представлять в подтверждение своих показаний доказательства; 2) отводить по законным причинам свидетелей и сведущих людей, предлагать им, с разрешения председателя суда, вопросы, возражать против свидетельских показаний и просить, чтобы свидетели были передопрошены в присутствии или в отсутствии друг друга; 3) делать замечания и давать объяснения но каждому действию, происходящему на суде, и 4) опровергать доводы и соображения противной стороны".
Обращаемся теперь к вопросу о бремени доказания в следственно-обвинительном процессе. Конечно, вопрос о бремени доказания может возникать только в той части процесса, где проводится, хотя и не исключительно, начало обвинительное, выражающееся в состязании сторон. Бремя доказания в этом отделе процесса лежит на обвинителе. Этот вывод получается прежде всего из следующих статей нашего Устава уголовного судопроизводства: ст. 3: "По уголовным делам, подведомственным мировым судебным установлениям, обличение обвиняемых пред судом предоставляется потерпевшим от преступных действий частным лицам, а также полицейским и другим административным властям в пределах, установленных законом". Ст. 4: "По уголовным делам, подведомственным общим судебным установлениям, обличение обвиняемых пред судом возлагается на прокуроров и их товарищей". Ст. 5: "Из правила, в предшествующей статье постановленного, изъемлются те уголовные дела, которые на основании закона не иначе могут быть возбуждаемы, как вследствие жалобы потерпевшего от преступления или проступка лица. По тем из числа сих дел, которые дозволяется прекращать примирением, обличение обвиняемых пред судом предоставляется исключительно частным обвинителям; по всем же прочим делам этого рода право возбуждения уголовного иска принадлежит потерпевшему лицу, а дальнейшее судебное преследование прокурору или его товарищу". Из этих статей совершенно ясно видно, что на суде обличение, а, следовательно, и бремя доказания падает на обвинителя. Это правило должно быть выведено, невзирая на то, что следствие производится не обвинителем, а следственным судьею, и притом всесторонне; невзирая далее и на то, что как заключение о прекращении следствия, так и заключение о предании суду постановлено, по крайней мере, для важнейших дел, под контроль судебной власти.
Этот контроль имеет только назначением регулировать обвинительную власть как власть государственную, которая без подобного надзора могла бы стремиться к расширению своих пределов в нарушение законных границ личной свободы граждан. Обряд предания суду признан у нас "существенною гарантию от легкомысленного привлечения к судебной ответственности, гарантиею, необходимою целому обществу". "Только по менее важным делам, не затрагивающим в той же мере (как дела, подлежащие суду присяжных) чести, свободы и спокойствия граждан и решаемым без присяжных, введение особенного обряда предания суду представлялось усложняющим делопроизводство без особенной пользы, а потому самый обряд этот предположено в основных положениях уголовного судопроизводства, заменить простым вызовом обвиняемого к суду от лица прокурорской власти, посредством передачи в суд обвинительного против него акта". Что предание суду как особая процедура, не избавляет обвинителя от onus probandi, видно, между прочим, из английского процесса, где обвинитель несет на себе бремя доказания и где, однако, предание суду тем не менее существует. По английскому праву, есть два способа поставить нарушителя закона на суд предрешающими дело "малыми присяжными": а) по одному способу обвиняемый предается суду присяжных особым судом "великих присяжных" (grand jury); b) по другому способу (information) обвиняемый предается суду непосредственно помимо великих присяжных (ex officio). Суд "великих присяжных" есть особенного рода обвинительная камера, рассматривающая обвинительный акт. Существование такой камеры, однако, нисколько не изменяет силы правила английского law of evidence, что обвинитель должен доказать свой иск. Далее, хотя предварительное следствие и производится по нашему Уставу уголовного судопроизводства особым лицом, но прокурор имеет право поддержать интересы обвинения своими законными требованиями, которые исполняются следственным судьею. Он, наконец, имеет право требовать дополнения следствия, если считает это необходимым для интересов обвинения. Таким образом, он может сделать уже на следствии все, что ему необходимо для доказания своего уголовного иска. Подтверждению иска обвинителя на суде также даны широкие пределы; ст. 573 говорит, что и прокурору не может быть отказано в вызове свидетелей, указанных им в обвинительном акте, или в особом требовании, предъявленном председателю суда во время приготовительных к суду распоряжений.
Обозревая все сказанное, нельзя не видеть, что закон дает прокурору все возможности для самодеятельности в деле собирания доказательств для своего обвинения. Доказывая, что на обвинителе лежит onus probandi, мы далеки от мысли, что прокурор во что бы то ни стало обязан поддерживать обвинение. Такая мысль была бы противна духу уголовного правосудия. Идея наша состоит в том, что никто иной, кроме обвинителя, не несет бремени доказания на уголовном суде. Что прокурор не должен быть обвинителем во что бы то ни стало, ясно вытекает уже из того, что он действует во имя государства. По ст. 739 прокурор в обвинительной речи не должен ни представлять дело в одностороннем виде, извлекая из него только обстоятельства, уличающие подсудимого, ни преувеличивать значение имеющихся в деле доказательств и улик или важности рассматриваемого преступления. По ст. 740, если прокурор находит оправдания подсудимого уважительными, то обязан, не поддерживая обвинительного акта, опровергнутого судебным следствием, заявить о том суду по совести. Эти статьи только показывают, что при крушении обвинительного акта на суде, обвинитель может отказаться от своего обвинения, т. е. закон не вынуждает его говорить против совести(6). Но что onus probandi всецело лежит на прокуроре, видно, между прочим, из некоторых мотивов к нашему Уставу уголовного судопроизводства. В мотиве к ст. 573 мы читаем: "Прокурор есть обличитель преступления во имя закона, видам которого осуждение невинного еще более противно, чем оправдание виновного. Поэтому целью всех действий прокурора должно быть не обвинение, но исключительно раскрытие истины, в чем бы она ни состояла в виновности или невиновности подсудимого. Правда, прокурор является на суд в роли обвинителя; но он составляет обвинительный акт и поддерживает во время судебного следствия обвинение не для того, чтобы добиться во что бы то ни стало осуждения подсудимого, но единственно для того, чтобы определительным указанием всех представляющихся в деле поводов и оснований к обвинению дать возможность объяснить их с точки зрения защиты и даже вовсе устранить, если они могут быть опровергнуты. Чем неопределеннее обвинение, тем затруднительнее оправдание. Чем менее полноты в обвинительных доводах прокурора, тем более останется не разъясненным судебным состязанием поводов и оснований к обвинению, которые могут подействовать на судей, во вред подсудимому всею кажущеюся на первый взгляд и не оспоренною никем силою обличения. Вследствие того прокурор обязан выставить все представляющиеся в деле против подсудимого доказательства и улики; но, имея в виду, что конечная цель его действий есть раскрытие истины, он не должен представлять дело в одностороннем виде, дабы при защите, не равносильной с обвинением, не ввести судей в заблуждение". В этом мотив прекрасно обосновано чисто процессуальными соображениями положение, что обвинитель должен доказать свой уголовный иск.
Обращаясь теперь к вопросу о перемещении бремени доказания на подсудимого, в следственно-обвинительном процессе, нужно сказать, что на подсудимого бремя доказания никогда не перемещается в смысле формальной обязанности. Подсудимый ничего не обязан доказывать. Этот принцип, дающий следственно-обвинительному процессу его чисто государственный и возвышенный характер, вытекает из основных начал уголовного законодательства. На государстве лежит высокая обязанность карать преступления во имя осуществления справедливости, требующей, чтобы учинивший зло понес за то определенное страдание. Это страдание для осуществления справедливости есть великая школа для человечества. Никакие утилитарные цели не могут стоять выше главной задачи правосудия осуществления справедливости. Откуда у человечества появилось чувство справедливости от природы или путем эволюции, это в данном вопросе неважно. Идея и чувство справедливости живут в человечестве, это факт, к счастью, не подлежащий сомнению. Но для осуществления справедливости необходимо добыть сущую истину о совершенном преступлении. Государство и должно доказать виновность человека, привлеченного к суду. От обвиняемого никаких доказательств требовать нельзя, как нельзя требовать от человека, чтобы он добровольно, собственными руками, лишил себя жизни. Государство не может перемещать бремени доказания на подсудимого по следующим основаниям:
Во-первых, это может быть опасно для правосудия, для материальной истины в деле, ибо подсудимый по тем или другим причинам может относиться равнодушно к исходу дела, к своей судьбе, а следовательно, и к павшей на него обязанности доказать свою невиновность. В истории бывали процессы, в которых подсудимые по тем или другим побуждениям безучастно относились к своему оправданию. При таких условиях, перемещая бремя доказания на подсудимого, суд может сделать ошибку, невиновный может быть осужден, а такое осуждение несчастье для юстиции.
Во-вторых, опасно для правосудия ставить открытие истины в зависимость от самодеятельности подсудимого. Переместив на него бремя доказания, государство взваливает на него задачу, разрешение которой, может быть, и не зависит от его усилий; возможность доказать иной факт обусловлена часто стечением благоприятных условий, стечением, в котором неволен человек. Наконец, есть факты, которых, в данном случае, и вовсе доказать невозможно просто потому, что они не оставили следов, при помощи которых можно было бы восстановить их.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 151; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!