ПАМЯТНИКИ КАК СРЕДСТВО ИДЕНТИЧНОСТИ
СОВРЕМЕННОЙ ЛИЧНОСТИ
В ПОЛИКУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ ПЕТЕРБУРГА
Жизненный мир современного Петербурга сложен и противоречив. Социально-культурные изменения, произошедшие в последнее десятилетие ушедшего века в России, оказали на него существенное влияние. Подготовка к празднованию юбилея 300-летия дала импульс к осмыслению новых реалий культурного пространства Петербурга, изменений, произошедших в последние годы в ментальности современных петербуржцев. Своеобразным индикатором культурной идентичности петербуржцев явилось их отношение к историческому и культурному наследию, к памятникам культуры. Проблема включенности культурного наследия в сознание современных петербуржцев выходит за рамки лишь отношения жителей города к затратам на реставрацию исторического центра и памятников культуры, возможности их коммерческого использования. В конечном итоге речь идет о противоречивом характере культурной самоидентификации современного горожанина в поликультурном пространстве Петербурга.
Культурная самоидентификация, как отмечает А.Я. Флиер, является одним из важнейших этапов и процессов культурного устроения всякого сообщества[xciii]. Наряду с самоидентификацией личности, степень индивидуализации которой различна в том или ином социокультурном контексте, не следует забывать и о групповой самоидентификации, т.е. имеющем место единстве данной группы людей по тому или иному основанию (этическому, религиозному, политическому и т.п.) Эта рационализация группового “Мы” достигается на уровне традиции при наличии развитого самосознания с помощью доминирующей в обществе идеологической системы. Речь идет не о перспективном предчувствии потенциальной возможности объединения, а об уже имеющем место акте совместной жизни, потому что выработка общих культурных черт требует, чтобы люди хотя бы два-три поколения реально прожили вместе. Фактически, базой для возникновения ощущения общности, коллективной солидарности являются несколько действующих и взаимосвязанных оснований. Внешним проявлением идентичности является способ ее маркировки. Набор таких знаков зависит от того, на каком основании осуществляется эта идентичность, чем и определяется характер выбора эмблем групповой идентичности. Человек не всегда сознает параметры своей культурной идентичности, но весь набор усвоенных языков, символов невольно делает его причастным к той или иной культуре. Проблема культурной идентичности состоит, прежде всего, в осознании своего “Я” с позиции этих культурных характеристик. Культурная идентичность может выступать как ценностный механизм.
|
|
|
Переориентация культурного вектора, разрыв с традициями, появление большого числа маргиналов и мигрантов – все это привело к изменению типа петербуржца. Кто он, этот “новый петербуржец”? Важнейшим “маркером” культурной идентичности стали городские памятники, отношение к ним. Памятники культуры выступают, с одной стороны, в качестве знака культурной идентичности, с другой – воплощают стремление утвердить ценности.
|
|
|
Печальный опыт недавнего прошлого показывает, что осуществление волевого рывка, направленного на изменение вектора социокультурного развития, смена идеологической парадигмы в Российской истории имеет следствием разрыв с культурной традицией. Переоценка ценностей выражается и в отношении к памятникам культуры. Так, Петербург лишился храма на Сенной площади и многих других памятников[xciv]. Утрата объектов культурного наследия была связана с тем, что их сочли недостойными сохранения, либо оставили без внимания, и их уничтожило время. В 70-90-х гг. ХХ в. борьба петербургской интеллигенции за сохранение памятников стала своего рода формой противостояния господствующей государственной идеологии. Сами выступления на митингах и в прессе инициативных групп интеллигенции в защиту культурного наследия стало “маркером” того духовного движения петербуржцев, которое можно было охарактеризовать как стремление к воссоединению с традициями петербургской интеллигенции.
|
|
|
В деле сохранения культурного наследия Петербурга во второй половине ХХ века важную роль играл международный опыт. Совместная работа с международными гуманитарными организациями способствовала преодолению культурного изоляционизма. Позитивным итогом стало то, что были во многом преодолены национальные и государственные барьеры в отношении к памятникам. Исторический центр Санкт-Петербурга и дворцово-парковые ансамбли его пригородов были включены во Всемирное культурное наследие.
Конец ХХ века принес новые проблемы. Распад Советского Союза, изменение экономической ситуации в современной России стали причиной центробежных этнических и национальных процессов. Экономически сравнительно благополучные столицы – Москва и Санкт-Петербург – стали центром притяжения для мигрантов из различных регионов, в том числе и из бывших республик Советского Союза. Это привело к появлению большого числа маргиналов и маргинальных субкультур. Это существенным образом повлияло на изменение этнокультурного облика столиц, изменения культурной идентификации их жителей. Тяжелые экономические условия стали причиной люмпенизации значительной части населения. Все это не могло не сказаться на отношении к культурному наследию. Частым явлением стал вандализм. Так, объектом варварских действий неоднократно становились статуи Летнего сада, похищались элементы городской скульптуры, сделанные из цветных металлов и даже памятники и мемориальные доски.
|
|
|
Давление массовой культуры принесло с собой изменение ценностной ориентации – памятники и памятные места все более рассматриваются не как национальные и религиозные святыни, а как туристические достопримечательности. Памятники стали активно вовлекаться в коммерческую сферу, сферу развлечения и туризма. Во многом это стало следствием тяжелого экономического положения, в котором оказались музеи и учреждения культуры Санкт-Петербурга в последние годы. Безусловно, развитие сферы туризма – это перспективное направление в жизни города. Однако все более и более коммерциализирующееся отношение к памятникам порождает и издержки в сфере духовной жизни. Так, включение посещения острова Валаам – важнейшего духовного центра Северо-Запада – в туристические маршруты ориентировано, подчас (в программах некоторых туристических фирм) на развлечения и сопровождено рекламой фривольного характера.
Процесс приватизации объектов городской недвижимости также неоднозначно сказывается на отношении к культурному наследию. Узловой проблемой здесь является необходимость соотнести тот или иной реальный объект с понятием “памятник истории и культуры”, определив его ценность. Здесь мы опять сталкиваемся с той ситуацией, когда судьба памятника ставится в зависимость от потребностей текущего момента. Что в данном случае подлежит оценке? Сам объект (артефакт), его свойства (материальные, художественные и т.п.), либо традиция считать его памятником.
Существует немало проблем, связанных с соотнесением культурного артефакта с понятием “памятник”. В самом широком смысле любой продукт человеческой деятельности может быть соотнесен в процессе исторической эволюции с культурой[xcv]. В свете ценностного и семиотического подходов мы видим другой ракурс рассмотрения данного феномена. Ценности являются важнейшими компонентами культуры наряду с нормами и идеалами. Их существование укоренено в экзистенциальной активности субъекта культурного творчества, его диалоге с другими людьми. Они ориентированы не только на область сущего, но и на значимое, нормативно-должное. Основой ценностной предметности служит символ. В свете данного подхода памятники выступают как символические культурные формы, представляющие соотносящуюся с ними культурную реальность. Важнейшее смысловое значение понятия “памятник” заключено в том, что он ассоциируется с памятью, с напоминанием о прошлом. Что же сохраняет память в своей концептуальной структуре о прошлом, какие идеи собирает оно в гештальт? Память также имеет во многом ценностный характер, она субъективно ориентирована на те или иные моменты прошлого, выстраивая его во многом субъективную картину. Сама попытка рационального подхода к теме памяти лишает ее тончайших духовных энергий. Метафорическое выражение “память сердца” образно характеризует всю сложность задачи дать объективную оценку прошлого. Нельзя не согласиться с мнением русского философа П.Д. Юркевича, который писал: “Так, если истина падает нам на сердце, она становится нашим благом, нашим внутренним сокровищем. Только за это сокровище, а не за отвлеченную мысль человек может вступать в борьбу с обстоятельствами и людьми; только для сердца возможен подвиг и самоотвержение”[xcvi].
Памятники – ориентиры национальной памяти. Особенно велика их роль в формировании культурной идентичности и сохранении наших ценностных представлений. Память – основа не только культуры, но и мировосприятия. Память обеспечивает культурную преемственность поколений. Исторический опыт интегрируется в современность, в современную живую культуру, обуславливая общее представление о связи времен. Однако памятники могут восприниматься как пережитки и даже мертвые останки прошлого. Однако отношение к таким реликтам – показатель развития общества. Каково общество, таковы и памятники, а также отношение к ним. Память определяет тождество личности человека, единство его “я”, понимаемое как непрерывность сознания “я” его самотождественность. “Память имеет значение трансцендентальное, и в ней мы не можем не видеть нашего над-временного единства”, – читаем у П. Флоренского[xcvii]. Проблема взаимосвязи пошлого и настоящего в истории памятника, их совмещения таит в себе ряд опасностей:
архаизация – памятник рассматривается только как рассказ о прошлом. Это интересно только как источник или историческая реконструкция;
осовременивание или актуализация: когда он рассматривается с позиций идейных потребностей сегодняшнего дня, интерпретируется с точки зрения сиюминутных потребностей. Здесь есть ряд проблемных моментов: так, например, принцип “свое-чужое” в подходе к культурным ценностям чреват этно-национальной ограниченностью, культурным изоляционизмом.
“Сердце” заставляет оживать самые глубинные пласты исторической памяти. Яркой эмоциональностью окрашено восприятие “своих” символом самосознания. “Чужое” оставляет равнодушным, либо вызывает неприязнь. Принцип “свое-чужое” в подходе к культурным ценностям чреват этно-национальной ограниченностью и культурным экстремизмом.
третья точка зрения связана со стремлением включить памятник в современный культурный процесс на принципах совмещения заложенных в нем историей ценностно-культурных смыслов и контекста новой эпохи. Переориентация, введение памятника в контекст новых социально-культурных проблем – это процесс очень сложный.
Духовный опыт Петербурга неоценим при создании “общей сокровищницы” (по выражению Н.Н. Страхова) культуры. Единство и многообразие как характерная установка петербургской культуры, не унификация, а собирание и сбережение самобытных и уникальных, в том числе и этно-национальных черт в русле общей исторической судьбы, конфигурации петербургского культурного пространства – вот что делает Петербург особым явлением в русской и мировой культуре.
А.М. БЕЗГРЕШНОВА
(Санкт-Петербург)
ПЕТЕРБУРГ И ПРОВИНЦИЯ
(Биографический аспект).
Исследование жизни поликультурного Петербурга предполагает изучение культурных особенностей, присущих представителям разных этносов, населяющих город, а также разнообразных субкультур. Однако культурное содержание города, разнообразие этого содержания формируется не только благодаря полиэтничности и сложности социальной структуры. Необходимо помнить, что вклад в культуру Петербурга осуществляют как коренные петербуржцы, так и те, кто приезжает в город из других мест России, из провинции. Они воспринимают культуру города, впитывают ее в себя, а также, в свою очередь, сами участвуют в ее формировании, придавая особое своеобразие, обусловливая сложность культурной среды.
Санкт-Петербург изначально был поликультурным городом. Большая часть петербуржцев или их предков когда-либо приехала в Петербург из других городов России. Это произошло три, четыре, пять поколений назад, может быть раньше или это случилось совсем недавно. Так или иначе, процессы миграции людей из провинции в наш город проходят постоянно. Петербург был и остается центром притяжения для тех, кто хочет получить образование, найти работу, жаждет творческого самовыражения и материального благополучия, а также для тех, кто преследует не столь благие цели. Идентификация себя как петербуржца возможна на любом этапе адаптации индивида, семьи, рода в городе. Иногда петербургская идентичность полностью вытесняет прежнюю. Однако в то же время это не позволяет исключить возможность самоидентификации индивида в качестве жителя той или иной местности России.
Как отметил М.С. Каган, Петербург формирует особый тип людей: “Понятие “петербуржец” означает непосредственно выявляющийся в ментальности и поведении индивида стиль этого поведения, который выражает нравственные и эстетические принципы отношения человека к другим людям и к собственной деятельности, его манеры, одежду, строй речи, жизненные интересы и художественные вкусы. Стиль культуры города и складывается из совокупности поведения горожан, форм и плодов их деятельности...”[xcviii]. Процесс формирования этого типа невозможен без участия бывших провинциалов, то есть без своеобразного “провинциального компонента”, таким образом, в каждом петербуржце есть элемент культуры провинции. Он может осознаваться более или менее четко, быть выражен более или менее ярко, однако игнорировать этот факт нельзя.
Необходимо учитывать, что “…русская провинция специфична: необъятные просторы и расстояния, плохие дороги, изолированность, несхожесть, различия местностей по говору и укладу жизни. Если в развитых странах Европы понятие провинции чаще имеет относительный смысл, то в России ее смысл прямой и непосредственный. Пополнение столиц, таким образом, оказывается чрезвычайно пестрым, многообразным смешением типов и форм российской культуры”[xcix]. Понимание содержания культуры нашего города невозможно без понимания вклада провинции и провинциалов. Наличие “провинциального компонента” – один из аспектов “поликультурности” Петербурга.
Провинциальные “вливания” в культуру Петербурга осуществляются представителями разных регионов России, “ареальная структура включает: села (деревни и поселки), малые города (до 50 тысяч населения), средние (до 100 тысяч населения) и крупные (свыше 100 тысяч населения). Столичные города – Москва и Петербург – высшие ступени в ареальной структуре. […] Такова общая схема, отражающая структуру ареальной генерации таланта, сложившуюся на протяжении почти всей истории русской культуры”[c]. Согласно проведенному В.Ф. Овчинниковым исследованию, “примерно две трети талантливых лиц столичных городов вышли из провинциальных ареалов”[ci]. Анализ 150 самых выдающихся творческих имен двух столичных городов, предпринятый ученым, убедительно показывает, что большинство наиболее известных философов, историков, просветителей, подвижников, ученых, землепроходцев, путешественников, изобретателей, конструкторов, писателей, поэтов, музыкантов, архитекторов, живописцев, скульпторов, певцов родились в разных деревнях, селах и городах провинции.
Выявить наличие “провинциального компонента” не составляет большого труда, однако проанализировать специфику влияния обстоятельств и места рождения на характер идентичности индивида и на культуру Петербурга довольно сложно, поскольку это влияние не всегда проявляется ярко, часто присутствует лишь в субъективном ощущении людей, осознается в процессе саморефлексии. Поэтому подобное исследование возможно преимущественно в рамках биографического метода. Можно проследить судьбы людей, живущих в Петербурге, проанализировать их биографии и автобиографии, их рассказы, акцентируя внимание на роли города в их жизни и, таким образом, изучить особенности их идентичности.
В качестве примера можно обратиться к судьбе Виктора Ивановича Бекряева – доцента кафедры экспериментальной физики атмосферы Российского государственного гидрометеорологического университета[cii]. Он родился в 1935 г., в крестьянской семье. Семья Бекряевых жила в деревне Жилино (Трофимовская) Судромского сельсовета Вельского района Архангельской области. Виктор Иванович окончил среднюю школу в г. Вельске. В 1954 г. В.И. Бекряев приехал в Ленинград и поступил в Ленинградский гидрометеорологический институт. В том же году он познакомился с Аллой Алексеевной Василисиной, на которой женился в 1960 г. Как лучшие студенты, после окончания обучения молодые люди были приглашены работать на разные кафедры института. По сей день Виктор Иванович и его супруга живут в Санкт-Петербурге и работают в родном университете. В.И. Бекряев написал и издал множество научных трудов и методических пособий по разным направлениям метеорологии.
Виктор Иванович ощущает себя петербуржцем, однако подчеркивает, что он “судромский петербуржец”. Родиной для него осталась деревня Жилино в Судроме. Тем не менее, по его собственным словам, у него не было больших проблем с адаптацией в городе. Он не чувствовал высокомерного отношения со стороны ленинградцев. В то время “много ребят ехало в институт из провинции, их встречали дружелюбно, не было снобизма в горожанах”. Вообще, по мнению В.И. Бекряева, “проникновение провинциала в Петербург осуществляется более мягко, чем в Москву”. Известная формула “Покорить Москву” оказывается неприменимой к Петербургу. Его не нужно “штурмовать”, нельзя действовать агрессивно.
Виктор Иванович считает, что его научная деятельность и манера преподавания носит отпечаток его крестьянского происхождения, его воспитания, судромского менталитета, однако подчеркивает, что он не стремился выделяться, не демонстрировал своей особости среди петербуржцев, старался “не выставлять” свой говор, хотя и не стеснялся его. Он, как и другие провинциалы, впитал культуру города, но сохранил ощущение связи с родным краем, несмотря на то, что деревня Жилино, как и тысячи деревень России перестала существовать в 70-х годах в результате трагически известного “укрупнения”. Он отмечает, что в наше время понятие “земляк” уже не так свято, как это было прежде, когда земляков воспринимали почти как родственников, старались поддержать, помочь. Однако он знает, что в Петербурге существует Архангельское землячество, которое состоит из людей, приехавших из Архангельской области. Подобные землячества становятся частью социокультурной структуры города, в его жителях есть желание объединяться не только по этническому признаку, но и по принадлежности к разным региональным культурным традициям.
Следует отметить, что наряду с жителями города, имеющими “двойную” – петербургскую и провинциальную идентичность, носителями “провинциального компонента” в культуре Петербурга являются те провинциалы, которые не остаются жить в городе, уезжают, получив образование или достигнув определенных высот в карьере, однако оставляют след в его судьбе, так же, как и он оставляет след в их судьбах. Вот что пишет женщина, приехавшая в Ленинград в 1945 г. из г. Вельска Архангельской области: “Вельск всегда больше тяготел к Ленинграду, поэтому для меня не было вопроса, как быть дальше. Конечно, ехать в Ленинград, поступать в университет, но на какой факультет? Я бы не сказала, что у меня уже проявилась какая-то одаренность. Правда, в детстве я хорошо пела и мечтала стать артисткой. Но какая девочка не мечтала об этом?! С годами эта мечта прошла. Я была способной ученицей, и в школе все предметы давались мне легко. Я не отдавала ничему предпочтения. Пожалуй, больше мне нравилась история и химия. Я думала, кем я буду, окончив исторический факультет. Можно работать в архивах, а можно преподавать. Химия же открывала больше возможностей: работать в лаборатории, на заводе и опять-таки преподавать. Я послала документы на химический факультет Ленинградского университета.
Несколько девочек из нашего класса тоже собирались поступать в Ленинградский университет. Юля Арбакова и Люба Колосова – на геологический факультет, Светлана Ювеницкая – на географический. Нина Макарьина и Майя Зайцева послали документы в Ленинградский медицинский институт.
[…] Началась самостоятельная жизнь в студенческом общежитии и учеба в университете. Здесь я встретила молодого человека – свою первую и единственную любовь. Мы несколько лет дружили. Часто проводили время вместе, ходили на концерты, в театры и спорили по разным вопросам. Когда я окончила университет, мы с ним поженились”[ciii]. Супругом Ольги Николаевны Беляевой – автора этих воспоминаний стал Гурий Иванович Марчук, впоследствии – Президент Академии Наук СССР. Он сам в то время учился в Ленинграде. Таким образом, город сыграл значительную роль в их судьбе. В свою очередь, научная деятельность Г.И. Марчука и его супруги повлияла на развитие науки в России и, естественно, науки в Ленинграде – Санкт-Петербурге. Для города важен уже сам факт того, что здесь сформировались столь замечательные личности.
Петербург вызывает разные чувства у приезжающих в город. Одни испытывают привязанность, прирастают душой, другие, возможно, ощущают отчуждение. Город притягивает, его способ привлекать людей в свое поле культуры можно назвать центростремительным. В свою очередь, центробежные тенденции культурной регуляции обеспечивают передачу части культурного содержания города в провинцию (в советские времена это происходило благодаря практике распределения выпускников вузов, сейчас это, преимущественно, результат обстоятельств и личного выбора). Именно так существует и развивается Большая Петербургия. Обратная связь должна быть, иначе исчезнет напряжение, обеспечивающее непрерывность культурогенеза. Благодаря провинциальным вливаниям Петербург сохраняет свой уникальный стиль культуры. Однако в притоке людей провинции существует и определенная опасность. Если поток приезжающих провинциалов становится слишком большим, город перестает справляться с их “переработкой”, воспитанием в петербургских традициях, особенно если учесть, что Петербург притягивает людей разного социального положения, культурного уровня и нравственного содержания. Такое превышение возможностей города, возможностей его адаптационной культурной среды угрожает падением уровня культуры. Несмотря на эту проблему несбалансированности встречных потоков (провинциалов в город и из города, носителей петербургского культурного содержания – из города в провинцию), роль “провинциального компонента” в культуре Петербурга очень важна, поскольку он обеспечивает разнообразие культуры города, интегрирующей все фрагменты региональных культур России и европейскую традицию.
А.В. ЛЯШКО
(Санкт-Петербург)
ПЕТЕРБУРГСКИЙ ХУДОЖНИК:
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 466; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!