Иными словами, Дмитрий впал в сумеречное истерическое состояние, из которого вышел спустя лишь двое суток.
Объяснить такую невротическую реакцию нетрудно. Основной причиной её развития стало внезапное осознание Димой ложности выработанной с годами психологической защиты, призванной оправдывать его неуёмный гомосексуальный промискуитет. Напомним, что Лычёв руководствуется весьма противоречивой “логикой”:
Во-первых, “спермотоксикозом” страдают все, а потому все стремятся к заместительной гомосексуальной активности; надо лишь знать “на какой козе к кому подъехать”.
Во-вторых, у него, Димы, особая миссия. Он призван приносить радость тем, кто по своему невежеству пока ещё не ведает собственного счастья.
В-третьих, такое призвание связанно с непрестанной сменой партнёров (не лишать же кого-то счастья!).
В-четвёртых, его гомосексуальное подвижничество альтруистично. Награда в виде привилегий при этом как бы отступает на второй план, но, разумеется, она не ставится под сомнение никем и никогда.
В-пятых, постоянная охота на партнёров расценивается как поиски настоящей любви, к которой Дима якобы абсолютно готов. Дело за малым – ему остаётся лишь найти объект, достойный этого высокого чувства.
Нетрудно заметить, что все эти рассуждения являются лишь рационализацией.
Сексуальное бескорыстие Димы – миф. Ни о каком его “половом подвижничестве” и альтруизме говорить не приходится. Не столько он нужен своим “клиентам”, сколько они необходимы ему. В основе его охоты за партнёрами лежат не поиски мнимых или реальных выгод от связи с нимии дажене “спермотоксикоз”. Диме нужны постоянные доказательства собственной сексуальной привлекательности; именно их он ищет в своих бесконечных гомосексуальных похождениях, нелепых и опасных.
|
|
|
Между тем, невротическое половое поведение грозит обернуться смертью. Дима чудом избежал её. Сделанный им донос на Алексея, неосторожно хваставшего ножом, спрятанным в тумбочке, спас Лычёва от гауптвахты и от тамошних охранников – “афганцев”. То, что там оказался не он, а Олег – чистая случайность. Главное же, почти каждый из убийц, истязавших, а потом зарезавших Олега, всегда был желанным объектом сексуальных устремлений Димы, его потенциальным Богом. Не приходится сомневаться в том, что, однажды, шагнув навстречу новому “Адонису”, Дима может обречь себя на гибель.
Ситуация тем парадоксальнее, что бурно переживая убийство друга, Лычёв сам, оказывается, ходит в любовниках у некоего Алика и называет своим Богом садиста и убийцу. При этом он гордо именует себя “первой леди отделения”. Соблазнив наивного новобранца Толю, мечтающего о реализации своего гомосексуального влечения, он отдал его на потеху Алику, и сам принял участие в истязаниях. Дима и не скрывает садистской подоплёки сложившегося “любовного трио”: “Толику было очень плохо. Настолько, что он не мог сидеть. Мы превратили его зад в кровоточащий кусок сырого мяса, сами того не заметив”.
|
|
|
Подобные садистские фантазии (разумеется, не стоит верить в подлинность всех деталей этой сценки!) – не редкость в откровениях Лычёва. Солдату Борису, недавно перенесшему тонзилэктомию, после операции даже рот открыть трудно. Тем не менее, Дмитрий радостно сообщает: “Скинув с себя штаны, я взгромоздился на Борьку. Приподняв его голову, вогнал ему по самые гланды. Вернее, дальше, так как гланды вырезали. Малыш аж взвыл от боли”. Вряд ли это сообщение правдиво (такая экзекуция могла бы привести к кровотечению и даже к шоку), но сам характер фантазий и поступков героя книги говорит о многом.
Садизм Димы не случаен. Готовность служить бесчисленным партнёрам, выпрашивать у них, унижаясь, сексуальные подачки имеет свою оборотную сторону: появляются неосознанные мечты о мести, которые реализуются по мере возможности.
Внезапно постигнув и осознав всё это, Дмитрий впал в сумеречное состояние.
Но, разумеется, как это свойственно истерии, прозрение было недолгим, точнее, мгновенным. В противном случае книга называлась бы иначе. Интромиссия – введение полового члена. Поставив в скобки часть слова, Лычёв намекает на свою особую миссию полового просветителя, бескорыстного (или почти бескорыстного) пропагандиста гомосексуальных идей и ценностей, дарителя радостей и счастья. Словом, он вернулся к своей привычной психологической защите.
|
|
|
Беда Димы в том, что он страдает комплексом неполноценности и неосознанно презирает себя. Погоня за “мужиками” носит аддиктивный навязчивый характер, являясь симптомом невроза. И психологическая защита, и бесконечные поиски любовников объясняются низкой самооценкой Лычёва, как автора, так и героя книги.
Кстати, отметим, что обе эти ипостаси Димы в чём-то идентичны, но во многом они и разнятся. Автор донельзя приукрасил своего героя, приписав ему доблести многих литературных персонажей. Он одновременно и Казанова, и Джеймс Бонд, повергающий в страх стаю врагов осколком разбитого графина, и сверхвыносливая берлинская проститутка по кличке Железная Кобыла из романа Ремарка. Автор же, как мы знаем, горько жалуется в своём интервью на собственную “фригидность”: “В постели я люблю мозгами”. (Половая холодность – обычная черта истерического характера).
|
|
|
В подобных несовпадениях проявляются невротические комплексы автора “(Интро)миссии”. Как бы то ни было, лечение у сексолога пошло бы на пользу обоим Димам, как реальному, так и литературному. Но тут мы сталкиваемся с новым непреодолимым противоречием: Лычёв боится и ненавидит врачей. Он паразитирует на их доброте и долготерпении, морочит им голову на протяжении всех лет армейской службы, но честно поведать хотя бы кому-то из них о своих проблемах ему не под силу.
А может быть, главной ошибкой Димы было то, что он недооценил гомосексуальных партнёров, предпочтя им “натуралов”? Не зря же растёт его протест против гетеросексуальных гонителей:
“Козлы! Морды жирные, а всё туда же! Больные! Им бы лишь с бабами потрахаться, только об этом и разговоры. <…> Не пойму одного. Почему Мать-природа штампует их в таком количестве. Таких тупых, недалёких. Хотя ясно, почему они такие. Потому, что идут штамповкой, по конвейеру. А нас, педиков, Природа-мать делает вручную, поштучно, долго корпя над огранкой. Именно поэтому мы такие классные. Достаточно сравнить часы ручной работы и гонконговскую штамповку, которой разукрашены руки моих сопалатников. То же самое и люди. Партии животных и единицы тех, на ком весь этот мир держится. Фу, аж противно. Что-то я зарвался, на Ницше стал похож. Хотя нет, у него он один центр Вселенной, а по мне – землю вертят педики. Ну и бисексы иногда помогают. И подружки-лесбушки”.
Настораживает, правда, презрение, с каким Дима вспоминает “педовок” и своих прежних многочисленных “лаверов”. Но, может быть, жизнь сделала его более зрелым и готовым к серьёзному чувству при встрече с “голубым” избранником? Обсудим этот вопрос позже.
Пока же, возражая Карлену, заметим, что даже садомазохистские фантазии Димы не наделяют его особой “зловещей сущностью”, несопоставимой с грехами гетеросексуалов. Его невротическое развитие типично для геев и связанно с интернализованной гомофобией. На взгляд врача, вполне возможна психотерапевтическая коррекция его полового поведения, тем более что на протяжении всей книги, вопреки цинизму автора, подспудно чувствуется его стремление к любви. Возможна и самокоррекция, достигаемая осознания собственных психологических проблем в процессе творчества. В интервью, опубликованном в Интернете, Лычёв признаётся, что после того, как написал “(Интро)миссию”, он стал другим человеком; его сексуальное поведение утратило прежний аддиктивный характер; появился постоянный партнёр, с которым они живут вместе в Праге; сошла на нет практика промискуитета.
Криминальная история
Судмедэксперт А. Нохуров, с эпическим спокойствием поведавший историю заключённого гомосексуала, доведённого до самоубийства, в своей книге рассказывает ещё об одном судебном деле:
“Больной Л., 18 лет, штукатур.
Отец страдает хроническим алкоголизмом, почти постоянно, с короткими перерывами, находится в местах лишения свободы. Мать также страдает хроническим алкоголизмом, была судима, в отсутствие мужа вела беспорядочную половую жизнь. У старшей сестры олигофрения (врождённое слабоумие. – М. Б.).
Роды были тяжёлыми, с наложением щипцов. В 2 и 4 года Л. имел тяжёлые черепно-мозговые травмы (был избит отцом, который считал, что он не его ребенок), после первой травмы перенес менингит.
Воспитывался в детском саду. Считался трудным ребенком, был озлоблен, ломал игрушки, избивал слабых детей, психическое развитие было с задержкой. Спал плохо. В 7 лет поступил в общеобразовательную школу, но учился плохо, с большим трудом переходил из класса в класс. В школе отличался плохим поведением. С 10 лет курит, с этого же возраста начал употреблять алкогольные напитки (угощали мужчины, которые приходили к матери). После 8-го класса поступил в ремесленное училище, по окончании которого начал работать по полученной специальности.
Мать практически не уделяла внимания воспитанию сына, не стеснялась в его присутствии распивать с любовниками водку и оставлять их на ночь в своей постели в той же комнате, где спал Л. Часто выгоняла сына из дома, чтобы он не мешал “отдыхать взрослым”. Большую часть времени Л. проводил на улице, вошёл в компанию педагогически запущенных подростков, с 10 лет начал заниматься с ними мелкими кражами, имел многократные приводы в детскую комнату милиции.
С этого же времени проявилось половое влечение. Подглядывал за сексуальными эксцессами матери, мастурбируя при этом. В 11 лет вместе с подростками старше себя участвовал в групповом изнасиловании, при этом так же, как и его старшие товарищи, имел сношение per vaginum и реr rectum (во влагалище и в задний проход. – М. Б.). Оргазм был более яркий, чем при мастурбации. Другие участники изнасилования были осуждены (Л. к уголовной ответственности не привлекался ввиду малолетства).
Л. похвалялся происшедшим как доказательством своей взрослости. В 13 лет пытался совместно со своим товарищем вступить в насильственную гомосексуальную связь с мальчиком 11 лет.
В 14 лет Л. вошёл в группу подростков с таким же сексуально расторможенным поведением. В этой группе он был самым младшим, но отличался наибольшей половой активностью, за что получил соответствующее прозвище. В это время половые сношения имел почти каждый день, нередко были эксцессы. Особое удовольствие получал тогда, когда после “нормального” полового акта совершал гомосексуальный акт или сношение per rectum (в анус – М. Б.) с одной из партнёрш своей группы, завершая эту “серию” минетом.
Попытки работников школы и детской комнаты милиции скорригировать поведение оставались безрезультатными. Л. был госпитализирован в детское отделение психиатрической больницы. Крайне тяготился пребыванием в стационаре, склонял психопатизированных больных к побегам, была попытка группового изнасилования санитарки. Получал лечение аминазином.
Выписан с диагнозом: раннее органическое поражение головного мозга с психопатоподобным синдромом (расстройства поведения, гиперсексуальность).
Во время обучения в ремесленном училище продолжал злоупотреблять алкоголем; потерял всякий интерес к родным, имел частые беспорядочные половые связи. С партнёршами был холоден, жесток.
Однажды, в состоянии алкогольного опьянения решил вступить в половое сношение с женщиной, с которой и ранее совершал половые акты. В бытовке (дело происходило на стройке, где работала бригада Л.) сразу после “нормального” полового акта он потребовал сношения реr rectum, но получил отказ. Стал жестоко избивать партнёршу и добился своего, после чего заставлял её взять половой член в рот. Женщина отказалась, её стало тошнить. Л. сильно ударил её по голове, она упала и потеряла сознание; он начал её бить и топтать ногами. После этого выпил всю водку, а пустую бутылку затолкал женщине во влагалище. По дороге домой заснул на улице, где был подобран милицией. Женщина умерла от побоев и ранений, не приходя в сознание. Л. привлечён к уголовной ответственности за изнасилование и убийство”.
Опустим для краткости описание неврологического статуса Л., анализ его электроэнцефалограммы, рентгенограммы черепа и т. д., свидетельствующие о повышенном внутричерепном давлении и об органическом поражении его головного мозга.
“Сознание Л. ясное. Он понимает, в чём его обвиняют, знает, что содеянное является уголовно наказуемым. Сожалеет о смерти женщины, но заявляет, что потерпевшая его обманула: она знала о его сексуальных требованиях и ей “не нужно было его дразнить”. Он не отрицает, что бил женщину, но убивать её не хотел. Утверждает, что не помнит, как разорвал бутылкой влагалище. Объясняет содеянное тем, что в состоянием алкогольного опьянения становится “яростным”. Цинично говорит о половой жизни, женщин называет “подмётками”. К детям испытывает омерзение: “если бы кто из партнёрш пытался навязать мне ребёнка – затоптал бы”. Обнаруживает малый запас знаний, бедность интересов. Однако суждения в целом достаточно логичны, последовательны. Обеспокоен сложившейся ситуацией, боится высшей меры наказания.
В отделении достаточно общителен, о содеянном не рассказывает, но похваляется своими успехами в половых связях и тем, что не может удовлетвориться обычным половым актом, даже совершенным 3-4 раза подряд. Только “тройная горячка” может полностью его удовлетворить, он к этому давно привык и менять своих привычек не хочет.
Заключение эксперта: Остаточные явления раннего органического поражения головного мозга с психопатоподобным синдромом. Способен отдавать себе отчёт в своих действиях и руководить ими. Вменяем”.
Поражение головного мозга (как следствия наложения щипцов при родах, а затем и черепно-мозговой травмы, нанесённой отцом) влияло на формирование Л. с раннего детства. Поначалу это проявлялось в его психической расторможенности, агрессивности, нарушениях сна, затем в низкой успеваемости. В 10 лет присоединились признаки ранней сексуальности. Всё это свидетельствует о поражении глубоких структур мозга. Ранняя мастурбация заканчивалась оргазмом, правда, пока без эякуляции. Возможность оргазмов (к тому же повторных) при половом акте в возрасте 11 лет – это и признак заболевания (органического поражения головного мозга), и в то же время – показатель сильной половой конституции. Способность к серийным оргазмам и высокая потребность в сексуальной разрядке в полной мере проявились на фоне наступившей юношеской гиперсексуальности. При этом гомосексуальные акты в группе использовались для самоутверждения, для демонстрации половой неутомимости. Между тем, всё то, что относится не к сексуальной расторможенности, а к проявлениям именно человеческой сексуальности: избирательность и альтруизм – у Л. отсутствовало напрочь.
Эта история поучительна в нескольких аспектах. Прежде всего, она демонстрирует возможность своеобразного атавизма, возвращения к тем дочеловеческим временам, когда половое поведение непременно включало агрессивность и поисковый инстинкт. Характерна и ситуация в молодёжной группе. Именно здесь прославился “половой гигант”, вступая в “показательные” гетеро- и гомосексуальные акты. Неспособность Л. приноровиться к нормам, усвоенным им в молодёжной группе, стоила жизни женщине “со стороны”.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 181; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!