ПЛОХИЕ ДЕЛА, КОТОРЫЕ Я СОВЕРШИЛ 4 страница
Неожиданно передо мной возник полицейский. Помня, как получилось на вокзале в Чунцине, я сразу сунул ему пять юаней и спросил:
— Я ищу, где нанимают рабочих. Как туда пройти?
Быстро сунув деньги в карман, полицейский что-то пробурчал, но я не понял ни слова. Он говорил на кантонском диалекте. Я растерялся. Забыл, что в Китае много диалектов. «Рынок для рабочих! Рынок для рабочих!» — прокричал я несколько раз и, не зная, что сделать, чтобы он меня понял, изобразил, как копают лопатой землю, но полицейский лишь махнул рукой в сторону привокзальной площади.
Тут до меня дошло. Крестьяне, скопившиеся на площади, сидели не просто так. Они дожидались работы. Видно, на вокзал приезжали вербовщики и выбирали тех, кто нужен. Возвращаться туда я не хотел. Народу слишком много, чудо, если тебя выберут. Пока я буду там торчать, кончатся последние деньги, и останется только идти побираться. Но я так не могу, мне надо двигаться вперед. Такой я человек. Не по мне это — сидеть и ждать непонятно чего.
Люди приехали из деревни, ночуют прямо на улице и ждут работы. Прямо как мои земляки, которые так же молятся о дожде. Все ждут милости от неба, от которого зависят их судьбы. Я твердо решил: надо действовать по-другому, искать заработок самому, отколоться от толпы, устроившей лагерь на привокзальной площади. С этими мыслями я решительно зашагал вдоль улицы, по которой катили машины и мотоциклы.
|
|
|
Через некоторое время я оказался в спокойном квартале, где не было такого движения и шума. Засаженная платанами аллея уходила вперед насколько хватало глаз. По обе стороны теснились старые, похожие друг на друга дома. Краска на них облупилась, у всех были узкие фасады, на окнах второго этажа — двустворчатые деревянные ставни. Такие светлые легкие дома строили только на юге, в наших краях таких не увидишь. Шагая по аллее, я воображал себя жителем Гуанчжоу. Теплая зима, кругом зелень — я уже живу в этом ярком, цветущем городе.
Я всегда страшно завидовал тем, кто живет на побережье. Только там у нас богатые. Чем дальше я шел по аллее, тем ближе становился мне этот город, тем больше открывался передо мной. Постепенно ко мне возвращалось мужество. Я — молодой, здоровый парень. Симпатичный и совсем не дурак. А раз так, значит, мне по силам добиться успеха в этом городе, жить в таком же красивом доме. И это не сон. Главное — получить шанс, тогда я горы сверну. Все сам, только сам. Правильно сказал Дун Чжэнь, думал я с улыбкой.
Я несколько раз сворачивал в переулки, пока не очутился в оживленном квартале, где было много нарядной публики. Девушки с длинными волосами лакомились на ходу мороженым. Парни в облегающих джинсах. Остановившись перед витриной, в которой переливались золотые цепочки и ожерелья, я загляделся на магазин, торговавший модными костюмами и рубашками. Товар был выставлен прямо на улице, и молодые ребята стояли у прилавков, выбирая что-то для себя. Тут же, у входа в ресторан — видно было, что он помещался в этом старом здании уже очень давно, — в садке плавали толстые рыбины и огромные креветки. В ресторане сидели люди и поедали жареное мясо и рыбу. Еда была такой красивой и аппетитной! Посадили б меня за стол, я бы умял все, что приготовил ихний повар.
|
|
|
Солнце садилось. Город высасывал из меня силы, я тяжело опустился на бордюр. Очень хотелось пить и есть, но тратить деньги просто так я не мог. Оставалось всего пятьдесят юаней, из них пятерки я уже лишился. Проезжавший мимо на велосипеде мальчишка бросил на дорогу бутылку. Я быстро схватил ее и допил остатки газировки. Как я потом узнал, это оказалась кока-кола. Там и было-то всего несколько капель, но я никогда не забуду этот необыкновенный вкус — как у сладкого лекарства. Я налил в бутылку водопроводной воды и пил, пока на языке не осталось ни капли сладости.
Я должен найти работу, чтобы каждый день пить такие чудесные напитки, сколько влезет, чтобы купить джинсы в том самом магазине, мимо которого проходил. Чтобы объедаться в ресторанах, жить в красивом доме, из тех, что я видел. Решение принято — я встал и пошел дальше. Скоро показалась строительная площадка. В работе, похоже, был перерыв, несколько человек в перепачканной одежде сидели кружком, травили какие-то истории и смеялись. Я сразу понял, что это поденщики, и спросил у них, где можно устроиться на работу. Один из них ткнул в сторону грязным пальцем:
|
|
|
— Возвращайся на Чжуншань-авеню и двигай на восток. Дойдешь до большой реки. Это Чжуцзян. Там на берегу как раз что тебе нужно.
Я поблагодарил рабочего, и их компания снова вернулась к своему занятию. Схватив валявшуюся на земле лопату, я бросился наутек.
Я пошел куда сказали и скоро увидел тянувшееся вдоль дороги бетонное ограждение, за которым протекала широченная бурая река. Чжуцзян. На площадке уже собралось двадцать — тридцать человек. Они пришли за тем же, за чем и я, — за работой. Вокруг теснились бараки, из брошенных досок и мешков от цемента. В бараках ютились рабочие. Здесь же притулился ларек, где готовили какую-то еду. Маявшиеся от безделья люди устроились кружком и громко разговаривали. Кто-то устало сидел на корточках.
|
|
|
Я обратился к парню, который грыз семечки, выплевывая шелуху себе под ноги:
— Это здесь работу дают?
— Здесь, — отрубил он и с важным видом забросил в рот семечку.
Я заметил, с какой завистью он покосился на мою лопату, и, покрепче сжав черенок, задал еще вопрос:
— А тут что, очередь? За кем я буду?
— Надо раньше приходить, тогда, может, что-то и получишь. Но если хочешь — жди, я не против. В другом месте все равно ничего не найдешь.
В тот день парень работы не дождался, зато стал самым первым в очереди на следующий день. То есть система была такая: если сегодня ты мимо кассы — есть шанс, что тебя возьмут куда-нибудь завтра. Но в таком случае следующий день придется пропустить, потому что не сможешь занять очередь. Короче, и здесь надо пробиваться, работая локтями.
— А во сколько приходить?
— Тут тебе не железная дорога, расписания нет. Приезжает грузовик, набирают людей и — вперед! Будешь телиться — останешься ни с чем.
Я устроился в очередь за этим парнем, но и меня быстро сморило, и я заснул, сжимая в руках лопату. Так вымотался после дальней дороги.
Я проснулся от холода и громких голосов. Уже рассвело, надо мной простиралось голубое небо. К моему удивлению, я проспал на холодном бетоне до самого утра. Вскочив на ноги, я увидел, что на площадке у реки уже толпились несколько сот человек, ожидавших, когда появятся работодатели. Я протер глаза, глотнул воды из бутылки. В этот момент на площадку, не снижая скорости, въехал грузовик.
— Грузчики, землю таскать! На строительство моста! — прокричал стоявший в кузове человек. — Пятьдесят человек!
Взметнулся лес рук. Все бросились к грузовику, опережая друг друга. Человек в кузове замахал длинным шестом, чтобы сдержать напор толпы, и добавил:
— Только те, кто с лопатами и кирками!
Я рванулся вперед. Человек глянул на меня и мою лопату и, кивнув, повел подбородком: мол, полезай в кузов! Тут же, как по сигналу, окружавшие грузовик люди, толкаясь, стали карабкаться в кузов. Остановить их распорядителю было не под силу. Кузов затрясся, несколько человек свалились на землю. Давка была прямо как в поезде. Кузов набился под завязку, и грузовик тронулся, подскакивая на неровной дороге. Из него падали еще люди, но никому не было до этого дела. Я отчаянно прижимал лопату к груди: только бы не отобрали! Щеки холодил задувавший с реки утренний прохладный ветерок. Я получил еще один урок по правилам поведения: расталкивай всех, если хочешь попасть в грузовик. Первый опыт оказался удачным.
Я проработал на стройках три месяца. Работа была простая, но тяжелая. Утро начиналось с борьбы, чтобы «попасть в обойму», потом — если повезет — работа с семи до пяти вечера. Приходилось замешивать строительный раствор, таскать стальные балки. Я выкладывался полностью за семнадцать юаней в день. Кому этого казалось мало, могли после работы на стройке еще подработать — мести улицы, собирать утильсырье. Но мне хватало моего заработка. Ведь я получал в семнадцать раз больше, чем на фабрике, когда плел соломенные шляпы. В деревне мне такие деньги и не снились. Я был на седьмом небе.
Я начал копить и, чтобы не тратить лишнего, набрал на стройке разных деревяшек, обрезков полиэтилена и соорудил возле площадки, где по утрам набирали рабочих, крошечный шалаш из этого материала. Так что во сколько бы ни приехал грузовик, я тут же выскакивал из укрытия и становился в очередь одним из первых. Парни, с которыми я водил компанию, жили в таких же лачугах и были добры ко мне — делились со мной похлебкой из потрохов, угощали выпивкой. Но так вели себя одни сычуаньцы. Китайцы вообще доверяют только землякам, кто говорит на том же диалекте.
Накопив тысячу юаней, я решил бросить стройку. Надоело жить в шалаше — ни мытья, ни сортира. Выбираясь пройтись по улицам, я видел таких же парней, как я, гулявших с девчонками и наслаждавшихся жизнью. Это куда приятнее, чем горбатиться на стройке. Разве не так? Захотелось найти что-нибудь в городе, повеселее и полегче. Но для поденщиков выбора не было, их брали только на опасную, грязную и трудную работу. В этом Китай ничем не отличается от Японии. И я решил разыскать сестру, чтобы посоветоваться, как поступить дальше. Давно бы это сделать, но я все никак не мог ей простить, что она бросила меня тогда на вокзале.
Готовясь к встрече с сестрой, я купил на Чжуншань-авеню новую тенниску и джинсы. Не мог же я явиться к ней в старье. Зачем ей за меня краснеть? Тем более если работает в первоклассной гостинице.
Физический труд пошел мне на пользу — я загорел и здорово окреп. Хотелось верить, что сестра обрадуется хоть немного, увидев, что я возмужал и стал как настоящий городской житель. Еще у меня была мечта утереть нос Цзиньлуну, который увел у меня сестру. При этом я ни на минуту не забывал, какой он крепкий парень.
Жарким днем в начале июня я шел по Хуанша-авеню, вдоль реки Чжуцзян, к гостинице «Белый лебедь». В руке у меня был пакет, в котором лежала розовая маечка — подарок для Мэйкунь. Гостиница возвышалась на острове Шамянь со стороны реки. Высоченная, этажей тридцать, не меньше. Разглядывая белоснежное здание, я гордился за сестру, которая нашла такую замечательную работу. Но, оказавшись в окружении интуристов, сновавших туда-сюда, я стушевался и долго не решался приблизиться к главному входу. Там стояли четыре здоровяка в коричнево-малиновых мундирах и с подозрением косились на меня. С важным видом они встречали выходивших из такси гостей, провожали их до дверей, приветствовали по-английски возвращавшихся с прогулки иностранцев. К таким лучше не обращаться, подумал я и заговорил с парнем, который убирал газон, разбитый сбоку от вестибюля. Судя по его виду, он тоже был приезжим, как и я.
— Тут у вас должна работать девушка, зовут Чжан Мэйкунь. Не подскажете, как ее найти?
— Пойду спрошу, — ответил парень на пекинском диалекте. Видно, приехал с северо-востока.
Положив метелку, он ушел и долго не возвращался. Я смотрел на реку, игравшие на воде солнечные блики, и в душе росла тревога.
Наконец кто-то легонько хлопнул меня по плечу. Тот самый парень.
— Девушки с таким именем здесь нет, — проговорил он сочувственно. — Я попросил проверить одного человека, он здесь постоянно работает, и он сказал: нет такой.
Как же так? — потрясенно подумал я, хотя в глубине души ожидал чего-то в этом роде. Потому что за три месяца работы убедился на своей шкуре, что красивые обещания далеко не всегда выполняются. Ясно, что Цзиньлун обманул сестру. Я не знал, что думать: где она сейчас, что с ней? Что делать? Гуанчжоу, город-гигант, проглотил Мэйкунь. Я потерял ее из-за своего дурацкого упрямства. Неужели я больше не увижу Мэйкунь? По моему лицу потекли слезы.
— А вам не встречался здесь парень по имени Цзиньлун? Такой здоровяк, на гангстера похож. Он сказал, что знаком с вашим поваром.
— Как фамилия повара? Из какого он ресторана? Их здесь несколько.
Я покачал головой: не имею понятия.
— Повара здесь хорошо получают. Зачем им с гангстерами водиться?
Садовник пожал плечами, как бы говоря: «Что же ты таких вещей не знаешь?» — и вернулся к работе. Окончательно пав духом, я обогнул гостиницу и пошел прочь. Остров Шамянь, на котором она стояла, делит реку Чжуцзян на два рукава и лежит ближе к северному берегу. До освободительной революции на нем жили только иностранцы, ни один китаец не мог туда попасть. Сейчас там парк, открытый для всех. На Шамяне я был впервые. Через весь остров проходил широкий проспект, по обе стороны выстроились современные европейские здания. Посредине проспекта шла зеленая полоса, на которой ярко алели шалфей и гибискус. Дома были куда красивее тех маленьких, которые мне так сильно понравились в Гуанчжоу. Я даже мечтал поселиться когда-нибудь в таком доме. Как говорят, нет предела совершенству. Я вздохнул и, сев на скамейку, задумался. Меня мучила одна мысль: как разыскать Мэйкунь?
— Эй, ты! — прервал мои размышления чей-то надменный голос.
«Полицейский!» — подумал я с замиранием сердца. У меня не было ни временной регистрации, ни разрешения на работу. Передо мной стоял человек в темно-синем костюме. Как мне тогда представлялось, в таких должны ходить начальники. С виду довольно хилый, он говорил важно, держался так, будто у него была власть. Наверняка человек с положением. Угораздило же нарваться на такого!
Я решил прикинуться простачком:
— Я не делаю ничего плохого.
— Знаю. Поди сюда! — Человек схватил меня за руку и указал на черную машину, стоявшую у одного дома. — Залезай!
Бежать было некуда. Не выпуская руки, человек подвел меня к машине, большому «мерседесу». Водитель в солнечных очках встретил нас ухмылкой. Толкнув меня на заднее сиденье, человек в костюме устроился рядом с водителем и, обернувшись, сказал:
— Есть работенка. Но при условии, что будешь держать язык за зубами. Если не согласен, лучше сразу выходи.
— А что за работа?
— Увидишь, когда приедем. Не устраивает — свободен.
Конечно, я испугался, но выйти уже не мог. А вдруг это шанс изменить судьбу? Я был сыт стройкой по горло и в придачу лишился любимой сестры. Будь что будет! Я кивнул.
«Мерседес» поехал обратно к «Белому лебедю». Покинув гостиницу, я представить не мог, что так скоро туда вернусь. Машина подкатила к главному входу, швейцары, совсем недавно смотревшие на меня как на пустое место, подскочили и почтительно отворили дверцы. Увидев меня, они пооткрывали рты от удивления. Мне вдруг сделалось очень весело. Такое чувство! Где бы еще я его испытал? А что там, впереди, не так уж и важно.
Вслед за человеком в костюме я вошел в гостиницу. Впервые в жизни. В вестибюле было полно богатых, красиво одетых людей. Засмотревшись на них, я остановился, сопровождающий грубо потянул меня за руку. Мы вошли в лифт и поднялись на двадцать шестой этаж. Когда двери лифта открылись, мне стало как-то не по себе, я вдруг засомневался, потому что понял: выйди я из лифта — возврата к прошлой жизни уже не будет.
3
— Ну что застрял? Выходи! — нетерпеливо приказал человек в костюме.
— Знаете, я передумал. У меня даже документов никаких нет. Я решил вернуться обратно в деревню. Отпустите меня.
Не обращая внимания на мое нытье, человек, ни слова не говоря, схватил меня за обе руки и вытолкнул из лифта. Я никак не мог унять дрожь в коленках, чувствуя, что влип в какую-то нехорошую историю. Человек тащил меня за собой по тускло освещенному коридору, застеленному толстым бежевым ковром с узором из водяных лилий и сказочных птиц. На такой шикарный ковер даже наступать было страшно.
В коридоре мягко светились лампы, установленные через каждые несколько метров, откуда-то доносилась тихая красивая музыка. И очень приятно пахло. К напавшему на меня страху примешивались восхищение и покой. Поразительно! Останься я в деревне, так бы и умер, не зная, что на свете существуют такие замечательные места.
Человек в костюме постучал в дверь в самом конце коридора.
— Да? — послышался резкий женский голос, и дверь тут же открылась. Перед нами стояла молодая женщина в темно-синем костюме и с ярко накрашенными губами. — Входите! — приказала она.
Я боязливо огляделся вокруг и вздохнул с облегчением. В комнате находились еще три парня вроде меня. Наверное, попали сюда тем же путем. Явно чувствуя себя не в своей тарелке, они сидели на длинном диване, уставившись в телевизор.
Я пристроился рядом на самый краешек. Ребята тоже были приезжими. Достаточно посмотреть, как они одеты, чтобы понять. Как и я, они были подавлены тем, что увидели: незнакомые люди, шикарные апартаменты… С испугом ждали, что с ними будет.
— Жди здесь. — С этими словами человек в костюме исчез в соседней комнате и долго не выходил.
Женщина с напомаженным ртом за это время не произнесла ни слова и, как и мы, не отводила глаз от телеэкрана. Взгляд у нее был такой пронзительный, что она вполне могла оказаться офицером полиции или агентом какой-нибудь государственной службы. За три месяца, что я провел в Гуанчжоу, у меня выработался нюх на таких людей — начальников, умеющих командовать.
По телевизору показывали какую-то заваруху. Парни с залитыми кровью лицами что-то кричали, по улице ехали танки, люди метались, не зная, куда бежать. Настоящая гражданская война. Как я потом узнал, это были кадры событий на площади Тяньаньмэнь, которые произошли накануне. Я ничего не слышал о демонстрациях в Пекине и, не отрываясь, смотрел на экран, но женщина строго нахмурилась и нажала на пульт. Телевизор погас. Парни рядом со мной беспокойно переглядывались, стараясь не смотреть на нее.
Помещение, в котором мы сидели, легко могло вместить человек двадцать — тридцать. Не комната, а как это называется?.. Рококо? Шикарные кресла и диван, огромный телевизор. Даже барная стойка в углу. Шторы на большом окне были раздвинуты, открывая вид на широкую реку, блестевшую под лучами послеполуденного солнца. По реке шла баржа, от нее расходились волны, на которых качалась одинокая лодка. В комнате работал кондиционер, поэтому, несмотря на жару за окном, было в самый раз — прохладно и сухо.
Хотя женщина все время кидала в мою сторону недовольные взгляды, я поднялся с дивана и подошел к окну. Посмотрев направо, я увидел площадку, на которой ютились поденные рабочие и стоял мой шалаш. Все замызганное, грязное! Больше я туда не вернусь. Кто же разрешил устроить эту помойку в таком замечательном месте! Площадь Тяньаньмэнь осталась в далеком Пекине, и все, что там произошло, не имело ко мне никакого отношения.
В этот момент дверь в соседнюю комнату тихо отворилась. Оттуда высунулся человек в костюме и поманил меня пальцем:
— Заходи ты! Остальные свободны.
Парни встали и направились к двери. На их лицах облегчение было смешано с сожалением об упущенной возможности. Не подозревая о том, что меня ждет, я вошел в другую комнату. Посредине стояла огромная кровать, рядом — кресло, в котором сидела женщина и дымила сигаретой.
Невысокого роста, плотная, крепкая; волосы выкрашены в каштановый цвет, на носу большие очки в розовой оправе. На плечи наброшен алый халат. Эффектная. На вид ей было около сорока.
— Подойди, — проговорила она неожиданно мягко, знаком предлагая мне сесть на диванчик.
Человек в костюме незаметно куда-то исчез, и мы остались наедине. Женщина посмотрела на меня, ее глаза казались огромными за стеклами очков. «Что же теперь будет?» — подумал я, отвечая взглядом на ее взгляд.
— Ну, что ты обо мне думаешь? — спросила она.
— Не по себе мне как-то. Страшновато, — признался я.
— Все говорят одно и то же. — Скривившись, женщина встала и открыла маленький сейф, стоявший на полке сбоку от кровати. Когда она повернулась, я увидел в ее руке ложечку со щепоткой чая. Высыпав его в чайник, она налила кипятку. Ее большие руки двигались быстро и четко. Я сообразил, что меня хотят угостить чаем. — Это хороший чай.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 114; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!