Сумка вместе с газетами вылетела из окошка.
Амбразура закрылась. Дождь усилился. Освободившиеся от «передач» люди снова рассредоточились вдоль дощатой стены. Через некоторое время заключённые начали возвращаться с работы. Они подходили группами человек по двадцать и останавливались перед металлическими воротами. Один из конвоиров, с винтовкой на плече, их пересчитывал. Ворчал мотор. Ворота с металлическим скрежетом раздвигались. Люди исчезали в воротах. Ворота закрывались. Наблюдая за этой картиной, часовой на ближайшей вышке беспрестанно зевал. Наверное, не выспался. И именно это придавало происходившему какую-то противоестественную обыденность.
Когда очередная группа заключенных остановилась перед воротами, Идочка шепнула мне на ухо:
-- Юлинька во втором ряду...
Как она это поняла? В каком втором – спереди или сзади? Пока я ломал над этим голову, группа вместе с моей тёткой скрылась в воротах.
Распахнулась дверь на крыльце под навесом, вместе с другими мы протиснулись в эту дверь и оказались в просторном помещении, разделённом барьером высотой в мой рост. За барьером расхаживал мужчина в форме и с кобурой на ремне.
Когда тётя Шура, мать, Идочка и Нина разом закричали: «Юлинька!.. Юлинька!.. Мы здесь, здесь!..», я не понял, что произошло, и, уцепившись за край барьера, подтянулся на руках. Оказывается, за этим барьером на расстоянии метров пяти был ещё один такой же барьер, так что охранник ходил между барьерами, а моя тётка и другие женщины-заключенные находились за вторым барьером. Махавшая нам рукой через два барьера и охранника женщина лишь отдаленно напоминала Юлиньку. У неё исчезли не только какая-либо телесная избыточность, но и щёки, а цвет лица приобрёл такой же землистый оттенок, что и у стоявших рядом с ней товарок. Над воротником ватника и съехавшим на шею не знакомым мне платком торчали клочки коротко остриженных и давно, похоже, не мытых волос, в которых была заметна седина.
|
|
|
-- Та-аня, Шу-ура, И-идочка, Ни-иночка, Во-олодя, как я рада! -- кричала тётка сквозь слезы. – И ты, племяш, здесь?..
-- Вас хоть кормят? -- крикнула тётя Шура.
-- Да ко-ормят...
Вокруг звучали иные имена и другие, столь же бессмысленные, возгласы и вопросы. Охранник глянул на часы:
-- Свидание окончено... Прошу освободить помещение!..
В Молитовку возвращались той же дорогой. Дождь шёл по-прежнему. Мать за всю дорогу не проронила ни слова. Тётя Шура повторяла:
-- Могло быть и хуже... в Нижнем о-оставили... и ко-ормят.
Ночью мне приснилась пещера, в которой мы жили при немцах в Разгуляевском овраге. И патруль с немецкой овчаркой. И бесконечный безысходный осенний дождь.
На другой день, предварительно обмакнув его нос в чернилах, Смирнов пустил на мою парту бумажный самолётик. Самолётик испортил мою тетрадку по арифметике. На крыле самолётика я прочел: «Привет от тёти».
|
|
|
Глава восьмая
Наследство и наследственность
В своих письмах из тюрьмы Юлинька делала приписки и для меня: «Будешь убираться в горнице, посуду в горке не трогай – чего доброго, разобьёшь. И с часами поаккуратнее... И иконы не забывай влажной тряпочкой протирать, нехорошо, когда святые в пыли... Ты уж постарайся, племяш. Добро это дедушка и бабушка твои всю жизнь наживали».
Тем самым у меня появилась обязанность раз в неделю делать мокрую уборку горницы и всего, что в ней находилось. И как умел, я её делал. Для того, чтобы, выйдя из тюрьмы, тётка могла вернуться в привычный для неё родительский дом. Особые хлопоты мне доставляли иконы, на которых изображались сцены из жития святых. Смысла этих сцен я не знал, но важнее смысла для меня было тогда то, что мелкие картинки, написанные маслом, смотрели с икон через фигурные окна в блестящих металлических окладах. И на очищение того и другого от пыли у меня уходила уйма времени.
Однажды, прибежав из школы, я обнаружил, что икон в горнице больше нет.
|
|
|
-- Продала я их, -- объяснила мать, -- пальто для Володи подвернулось, а денег не хватало.
-- Да и зачем нам иконы? -- хлопнул меня по плечу брат. – Мы же с тобой в бога-то не верим...
Продав китайские вазы вместе со столиками, на которых они находились, мать купила зимнее пальто уже мне:
-- Старое твоё никуда не годится.
И я промолчал.
Продав кресла, она объяснила:
-- Передачи надо Юлиньке собирать... тоже денег стоит.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 164; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!