Десятая и одиннадцатая коробки: экономические потрясения, «Буря в пустыне»

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 13Следующая ⇒

Десятая и одиннадцатая коробки быстро сменили друг друга. Они демонстрировали мировой экономический коллапс. Видения показывали охваченный сумятицей мир на рубеже веков, где рождался новый порядок, напоминающий феодализм.

В одной из сцен люди стояли в очередях, забирая деньги из банков. В другой банки закрывались по распоряжению правительства.

Голос, сопровождавший видения, поведал, что это произойдет в 90-х годах и станет началом экономических потрясений, которые приведут к банкротству Америки в 2000 году.

На экране возникали знаки доллара, взлетающие вверх, покуда расстроенные люди качали насосами газ. Я понимал, что это означает выходящие из-под контроля цены на нефть.

Я видел, как на мировом рынке появились тринадцать новых стран. Их производственные мощности позволяли конкурировать с Соединенными Штатами. Наши европейские рынки один за другим становились партнерами этих государств, что еще сильнее тормозило нашу экономику.

Но конец Америки, как мировой державы, наступил с двумя чудовищными землетрясениями, во время которых дома раскачивались и валились наземь, как детские игрушки. Я знал, что землетрясения случатся в конце столетия, но не мог определить, где они происходят. Помню, что я видел большой водоем — возможно, реку.

Расходы на восстановление разрушенных городов должны были явиться последней каплей для государства, чьи финансы истощены до такой степени, что оно уже не в состоянии себя содержать. Это сообщил мне голос, покуда экран показывал голодных американцев, стоящих в очередях за едой.

В конце десятой коробки появились сцены войны в пустыне. Я видел армии, сражающиеся в клубах пыли, поднятой гусеницами танков. Орудийный огонь и взрывы походили на вспышки молний. Земля содрогалась. Но внезапно наступила тишина, и я, словно птица, взлетел над арками песка, усеянного обломками боевой техники.

Когда с десятой коробкой было покончено, в моей голове мелькнула дата —!() год. Это был год «Бури в пустыне» — военной операции, которая сокрушила армию Ирака, оккупировавшего Кувейт.

Одиннадцатая коробка началась с Ирана и Ирака, обладающих ядерным оружием, в том числе субмариной с ядерными ракетами. Телепатический голос сообщил, что речь идет о 1993 годе.

Я видел, как субмарина, управляемая иранцами, бороздила воды Ближнего Востока. Их целью было остановить вывоз нефти. В своих речах эти люди так часто поминали Бога, что казалось, будто они выполняют религиозную миссию.

Ракеты, размещенные в пустынях Ближнего Востока, были снабжены химическими боеголовками. Не знаю, куда они были нацелены, но страны, обладавшие ими, внушали ужас всему миру

Химическое оружие сыграло роль в ужасных видениях терроризма во Франции незадолго до 2000 года. Французы опубликовали книгу, которая привела в бешенство арабский мир. Я не знаю названия этой книги, но ее результатом стала арабская химическая атака на французский город. Химикаты попали в систему водоснабжения, и тысячи людей погибли, прежде чем воду удалось обезвредить.

Одно краткое видение демонстрировало беспорядки на улицах городов Египта. Голос сообщил, что в 1997 году египетская демократия будет уничтожена религиозными фанатиками.

Последнее видение в одиннадцатой коробке походило на кадры теперешнего Сараева: война разрушила современные города, их жители сражались друг с другом по причинам расовой, национальной и религиозной вражды. Я видел множество городов, где отчаявшиеся люди ели мертвецов.

В одной из этих сцен европейцы в какой-то гористой местности со слезами на глазах варили человеческое мясо. Впрочем, я видел представителей всех пяти рас, поедающих себе подобных.

Двенадцатая коробка: технология и вирус

За одиннадцатой коробкой последовала двенадцатая. Содержащиеся в ней видения касались важного события 90-х годов, когда в мире происходили грандиозные перемены.

Я видел, как один биоинженер с Ближнего Востока нашел способ создания биологического вируса, который можно использовать в производстве компьютерных чипов. Это открытие произвело переворот в науке и технике, позволив Японии, Китаю и другим странам бассейна Тихого океана достичь невероятного прогресса. Компьютерные чипы, произведенные подобным способом, применялись практически во всех технологиях — от автомобилей и самолетов до пылесосов и миксеров.

На рубеже веков этот изобретатель стал одним из богатейших людей в мире, настолько богатым, что смог стиснуть мертвой хваткой мировую экономику. И тем не менее человечество приветствовало его, так как сконструированные им чипы помогли решить множество проблем.

Постепенно изобретатель начал думать о себе, как о божестве, и требовал все больше власти. Получив ее, он начал управлять миром.

Его методы правления были уникальными. Каждому человеку имплантировали под кожу компьютерный чип с полной информацией о нем. Если правительственному учреждению требовались какие-либо сведения, ему оставалось только сканировать этот чип при помощи специального устройства. Таким образом можно было узнать о человеке абсолютно все — начиная с того, где он живет и работает, и кончая данными из медицинской карты и даже болезнями, которые он мог приобрести в будущем.

Система имела и более зловещую сторону Жизнь человека могла быть прервана, если запрограммировать чип, чтобы он рассосался и выпустил в кровь лежащую в его основе вирусную субстанцию. Подобное ограничение жизни позволяло государству избегать расходов на престарелых и хронически больных.

Люди, не желающие имплантировать чипы, становились изгоями. Им могли отказать в приеме на работу и в государственном сервисе.

Последние видения

В конце концов началось тринадцатое видение. Не знаю, откуда оно появилось, — не видел, чтобы Существо Света принесло его в коробке или извлекло откуда-нибудь еще. Во многих отношениях это видение было самым важным из всех, потому что оно суммировало все, что я видел в двенадцати коробках. С помощью телепатии я услышал голос Существа:

— Если вы будете продолжать жить так, как жили последние тринадцать лет, все это падет на вас. Но если вы изменитесь, то сможете избежать грядущей войны.

Эти слова сопровождали сцены страшного мирового побоища. Пока видения сменяли друг друга на экране, Существо говорило, что годы с 1994 по 1996 станут решающими в том, произойдет эта война или нет.

— Если вы будете жить по-прежнему, к 2004 году мир станет совсем не таким, каким вы его знали, — сказало Существо. — Но вы можете избежать этого.

Передо мной мелькали сцены Третьей мировой войны. Я находился одновременно в сотне мест — от пустынь до лесов — и видел мир, наполненный гибелью и хаосом. Каким-то образом мне стало ясно, что причиной этой последней войны — Армагеддона, если хотите — был страх. В одном из самых загадочных видений передо мной предстала целая армия женщин в черных одеждах и чадрах, марширующих по европейскому городу.

— Страх, который испытывают эти люди, не имеет оснований, — сказало Существо Света. — Но он настолько велик, что человечество пожертвует всеми свободами ради безопасности.

Я также видел сцены не военных, а природных бедствий. В тех областях, которые изобиловали пшеницей и кукурузой, передо мной предстали выжженные пустыни и брошенные фермерами поля. В других местах обильные ливни уничтожили пахотные слои почвы, превратив их в реки темной, густой грязи.

Голодающие люди просили пищу на улицах, протягивая чашки, миски и даже руки в надежде, что кто-нибудь или что-нибудь бросит туда кусочек еды. В одной из этих сцен люди, потеряв последние силы, просто лежали на земле, ожидая, что смерть избавит их от мучений.

Я видел гражданские войны, разразившиеся в Центральной и Южной Америке, и приход к власти в этих странах социалистических правительств перед 2000 годом. Миллионы беженцев пересекали границу Соединенных Штатов в поисках новой жизни. Ничего не могло остановить поток иммигрантов. Их подгоняли страх смерти и утрата веры в Бога.

Миллионы людей устремлялись на север из Сальвадора и Никарагуа, миллионы других перебирались через Рио-Гранде в Техас. Их было так много, что пришлось разместить вдоль линии границы войска и отбрасывать беженцев назад.

Поток беженцев привел мексиканскую экономику к коллапсу.

После окончания видений я осознал, что эти Существа отчаянно пытаются нам помочь, не потому что мы такие хорошие ребята, а потому что без нашего духовного прогресса на Земле они не смогут преуспевать в своем мире.

— Вы, люди, настоящие герои, — сказало мне Существо, — так как вы делаете то, на что не способны другие духовные существа. Вы явились на Землю творить вместе с Богом.

Созерцая представившиеся мне видения, я задавал себе один и тот же вопрос: почему это случилось со мной? Что означают эти сцены в коробках и почему их показывают мне? Несмотря на кажущиеся неопределенными знания, которые я получил раньше, я не мог найти ответ. Я видел будущее и не мог понять, почему.

После финального видения тринадцатое Существо Света ответило на мои вопросы. Мне казалось, что это Существо могущественнее других. Его цвет был более ярким, а собратья вроде бы относились к нему с почтением.

— Течение событий может быть изменено, но сначала люди должны понять, что они собой представляют, — сказало Существо. Оно снова подтвердило, что, по их мнению, люди — великие, могучие и в высшей степени духовные создания. — Отсюда мы видим каждого, кто явился на Землю для великих свершений. У вас хватает мужества участвовать в величайшем из них, которое Бог сотворил под названием «мироздание».

Потом оно объяснило мне свою цель.

— Ты здесь для того, чтобы создать духовный капитализм. Ты должен приблизить наступление этой грядущей системы, изменяя мыслительные процессы людей. Научи их полагаться на свое духовное «я», а не на правительства и церкви. Религия прекрасна, но не позволяй людям полностью подчиняться ей. Им нужно лишь понять, что любовь состоит в том, чтобы обращаться с другими так, как они бы хотели, чтобы обращались с ними.

Существо поведало мне, что я должен сделать после возвращения на Землю. Мне нужно создать «центры», куда люди могли бы приходить, чтобы уменьшать стрессы. Снятие напряжения поможет им осознать, что они принадлежат к высшим духовным существам, стать менее пугливыми и больше любить себе подобных.

Затем передо мной одно за другим предстали видения семи комнат:

Комната терапии, где люди собираются, чтобы поговорить друг с другом.

Массажная клиника, где людям не только делают массаж, но они и сами массируют других.

Камера отключения чувств, позволяющая людям расслабиться и уйти в себя.

Комната, снабженная биоэнергетическими устройствами, позволяющими людям видеть предел, до которого они могут контролировать свои эмоции.

Комната чтения мыслей, позволяющая людям с телепатическими способностями обеспечивать пациентам возможность проникнуть в сущность самих себя.

Комната с кроватью, чьи музыкальные компоненты помогают человеку расслабиться до такой степени, что он может покинуть свое тело.

Комната отражений, где стены, пол и потолок сделаны из полированной стали или меди, но спланированная так, чтобы человек не мог видеть свое отражение. (Назначения этой комнаты я не понял.)

Восьмой компонент процесса состоял в том, что пациент, вернувшись в комнату с кроватью, расслабляется до такой степени, что попадает в духовное царство. Специальные приборы помогают ему осознать те чувства, которые необходимы для достижения подобного состояния.

— Цель этих комнат — показать людям, что они могут управлять своей жизнью с помощью Бога, — объяснило Существо.

Теперь я знаю, что каждая из комнат представляет собой современную форму древнего оракула, храмов духа и тайны, которые были популярны в Древней Греции. Например, то, что происходит в комнате с кроватью, аналогично погружению в сон в храмах Асклепия. Комната чтения мыслей — тот же храм в Дельфах, где люди разговаривали с духами. Комната размышлений — «некромантей» в Эфире, где древним представлялись видения их умерших близких. (Я узнал об этом гораздо позже, когда доктор Реймонд Моуди, имеющий докторскую степень не только в медицине, но и в философии, отметил сходство между этими комнатами и оракулами.)

Каким же образом я должен был построить эти современные оракулы? Существо ответило, чтобы я не беспокоился, так как необходимые компоненты всех комнат будут мне предоставлены и я смогу расположить их по местам. Как такое может произойти? Я ведь ничего не смыслю в таких вещах. Мне кое-что известно о медитации, благодаря занятиям каратэ в детстве. Но моих знаний, безусловно, недостаточно, чтобы соорудить подобный комплекс.

— Не тревожься, — успокоило Существо. — Все придет к тебе само собой.

Существо называло такие места «центрами». Моя миссия на Земле состояла в их создании. После этого Существо заявило, что мне пора возвращаться назад.

Я не хотел возвращаться. Мне нравилось это место. Я пробыл здесь очень мало, но понимал, что в состоянии странствовать в стольких направлениях, словно получил свободный доступ ко всей Вселенной. Пребывание на Земле теперь должно казаться мне жизнью на булавочной головке. Но выбора у меня не было.

— Ты должен вернуться и исполнить эту миссию, — сказало Существо Света.

И я отправился в обратный путь.

Глава 6. Возвращение

Я покинул Хрустальный город, растворившись в серо-голубой атмосфере, куда я попал, когда меня ударила молния, поэтому я понял, что это барьер, который мы пресекаем, попадая в духовное царство.

Я выбрался из серо-голубого тумана на спине. Медленно перевернувшись, я увидел, что плыву в воздухе по коридору. Внизу стояли носилки на колесиках, на которых лежало мертвое тело, покрытое простыней.

За углом я увидел, как открылась дверь лифта и оттуда вышли два санитара в белых халатах, которые направились к покойнику. Они болтали, как будто только что вышли из биллиардной, один из них курил, пуская клубы дыма в потолок, под которым я болтался. Я понял, что они пришли забрать тело в морг.

Прежде чем они добрались до носилок, туда подошел мой приятель Томми. Тогда до меня дошло, что человек под простыней — это я. Я был мертв, и меня — вернее, то, что раньше было мной — собирались отвезти в морг!

Я ощущал глубокую печаль Томми и то, как он, стоя возле носилок и глядя на мое тело, мысленно умоляет меня вернуться к жизни.

К тому времени в больницу прибыла вся моя семья, и я мог чувствовать и их молитвы. Мои родители, брат и сестра сидели в приемной с Сэнди. Они не знали, что я умер, потому что у врача не хватило духу сообщить им об этом. Он просто сказал, что я вряд ли протяну долго.

«Любовь и вправду может даровать жизнь», — подумал я, вися в воздухе. Глядя на Томми, я чувствовал, что становлюсь плотнее. В следующий момент у меня перед глазами оказалась простыня.

Возвращение в мое тело вновь пробудило способность испытывать боль. Я снова ощущал себя прожженным насквозь, как будто каждая клетка была наполнена кислотой. Звон в ушах был таким громким, что мне показалось, будто я нахожусь на колокольне. Мой язык распух и заполнил весь рот. Тело покрывали голубоватые зигзаги, отмечая путь молнии от моей головы к полу. Я не мог их видеть, но чувствовал, как они горят на коже.

Я не мог двигаться, а это не слишком подходящее состояние, когда санитары готовы забрать тебя в морг. Я пытался изо всех сил, но не сумел шевельнуть ни единым мускулом. Наконец я сделал то единственное, что мне оставалось — подул на простыню.

— Он жив! — закричал Томми.

— В самом деле, — сказал один из санитаров. Он стянул простыню с моего лица и увидел, как

я вращаю глазами. Внезапно я начал дергаться, как в эпилептическом припадке.

Куривший санитар бросил сигарету на пол и повез меня назад в реанимационную, громко крича: — Он еще жив!

Врачи и медсестры тут же взялись за дело. Они хлопотали надо мной целых полчаса. Один из врачей отдавал распоряжения, а сестры мгновенно их выполняли. Они втыкали иглы мне в руки, шею и грудь. Кто-то снова прижал к моей груди разрядники, но я не ощутил электрошока — очевидно, они просто пытались подключить монитор. Одна из сестер сунула что-то мне в рот, другая светила в глаза фонариком. Я искренне желал снова умереть и вернуться в Хрустальный город, где боль сменили знания.

Но это было невозможно. Медики добились своего, и я начал чувствовать, что в самом деле нахожусь в реанимационной. Яркий свет на потолке обжигал мне глаза, и я крикнул, чтобы его выключили. Тогда я понял, что окончательно вернулся в реальный мир.

Когда медики наконец закончили свои процедуры, меня отвезли в маленькую боковую комнату. Вместо двери там был занавес — очевидно, помещение предназначалось для больных, которых должны были отвозить из реанимационной в блок интенсивной терапии.

Врач сделал мне укол морфия, и я внезапно снова оказался парящим в воздухе над собственным телом. Я видел, как Томми проскользнул в комнату и стал рыться в шкафах и ящиках стола, надеясь, что его медицинские навыки, приобретенные во время службы во флоте, помогут ему разобраться, что происходит в этом помещении.

Спустя несколько дней я смог медленно и почти нечленораздельно рассказать Томми о том, что со мной случилось. Потом я добавил:

— Я видел, как ты шарил по полкам и ящикам в той комнатушке. Что ты там искал?

Так как в то время я был без сознания после инъекции морфия, Томми поразило, что я мог видеть его. Это убедило его, что со мной и впрямь произошло нечто совершенно необычное.

Но первые семь дней я был парализован. У моей кровати сидели родные и друзья, но я не мог их обнять. Они заговаривали со мной, но я был способен произнести лишь несколько слов. Иногда я сознавал присутствие людей в комнате, но не знал, кто они и зачем находятся здесь, тем более, что после того, как свет в больнице обжег мне глаза, окна были прикрыты темными занавесками.

Если мир, в котором я пребывал наяву, можно считать «бессвязным», как охарактеризовал его один из врачей, то мир, куда я попадал во сне, был образцом «связанности». Засыпая, я возвращался в Хрустальный город и обучался многим вещам, которые мне предстояло проделать. Во сне я стал разбираться в электронике и узнавать компоненты, необходимые для изготовления кровати.

Эти сны длились по нескольку часов ежедневно в течение по меньшей мере двадцати дней. Мой реальный мир наполняли боль и раздражение, а мир во сне — свобода, знания и радостное возбуждение. Просыпаясь, я видел людей, ожидавших моей смерти. Засыпая, я учился жить плодотворной жизнью.

Говоря, что врачи в больнице ожидали моей смерти, я не хочу казаться циничным. Они не рассчитывали, что я выкарабкаюсь, и рассматривали меня только как медицинскую диковинку.

Однажды группа специалистов прибыла из Нью-Йорка, чтобы взглянуть на меня. Один из них сказал мне, что на его памяти никто не переживал такой удар молнии и что он хочет обследовать меня, пока я еще жив. Они провели в больнице три дня, терзая мое парализованное тело. Самым ужасным был тест, во время которого мне втыкали в ноги трехсантиметровые иглы, проверяя, могу ли я что-нибудь чувствовать. Самое удивительное, что я не ощущал никаких уколов, хотя видел, как иглы вонзаются мне в ноги.

Должно быть, я выглядел очень испуганным, когда они приступали к тесту. Врач остановился с иглой в руке и посмотрел на меня. Едва ли он понимал, что я осознаю происходящее.

— Мы собираемся проверить, остался ли там хоть один живой нерв, — сказал доктор и воткнул иглу мне в ногу.

Каждый раз, когда врачи и сестры входили в комнату и заставали меня живым, я видел удивление на их лицах. Они ожидали, что у меня откажет сердце или меня прикончит боль. По правде говоря, боль была настолько сильной, что я хотел умереть. Но при этом я знал, что выживу. Пребывание в Хрустальном городе и сны, которые я видел каждую ночь, убеждали меня, что я обречен оставаться в живых.

Слово «обречен» точно описывало мое отношение к происходящему. Я пребывал в постоянной агонии. Меня удивляло, почему я не почувствовал иголок, но я пришел к выводу, что нестерпимая боль внутри моего тела не позволяла реагировать на боль, причиняемую снаружи. В конце концов, что такое уколы иголок для человека, прожженного насквозь? Я находился в таком ужасном состоянии, что не мог представить себя выздоровевшим и вернувшимся к нормальному существованию. Вот почему я чувствовал, что обречен оставаться в живых.

Пролежав восемь дней на спине, я сделал открытие — я мог шевелить левой рукой. Я обнаружил это, когда у меня зачесался нос. Боль утихла, и теперь все мое тело зудело, словно его искусали комары. Сильнее всего чесался нос. Я настолько привык быть парализованным, что просто лежал, ожидая, что зуд пройдет. Но он не проходил. Я начал думать, как бы почесать нос, когда понял, что пальцы моей левой руки двигаются. Сосредоточившись, я начал подтягивать руку к носу. Мне казалось, что я поднимаю тяжелую штангу. Несколько раз я был вынужден останавливаться, чтобы передохнуть. Наконец, должно быть, почти через час, я добрался до носа. К тому времени зуд прошел, но я все-таки почесал нос, чтобы убедиться в своей победе. Тогда я увидел, что мои ногти сожжены молнией и превратились в черные огрызки.

Пришло время самому заняться своим выздоровлением.

Я решил заставить свое тело работать снова, каждую мышцу по очереди. Мой брат принес мне в больницу «анатомию» Грея. В этой книге описаны функции человеческого тела с подробными объяснениями и рисунками каждой его части. Брат сделал мне из вешалки нечто вроде головного убора, присоединив к нему карандаш, чтобы я мог переворачивать страницы, шевеля головой.

Глядя на иллюстрацию в книге, я начал пытаться двигать мускулами руки. Час за часом я смотрел на руку, проклиная ее и уговаривая шевельнуться. Когда левая рука заработала, я проделал то же самое с правой, а потом и с другими мышцами тела. Когда очередная мышца начинала двигаться хотя бы три миллиметра, меня переполняла радость, я убеждался, что мое тело постепенно приходит в норму

Через несколько дней я решил встать с кровати. Разумеется, я не надеялся, что сразу смогу ходить. Все, что я собирался сделать, это самостоятельно выбраться из постели и снова лечь.

Поздно ночью, когда медсестер в палате не было, я скатился с кровати и с грохотом упал на пол. Потом я попытался вернуться назад. Я перевернулся на живот и стал ползти как червяк, приподнимая зад, а затем хвататься за железные перекладины, простыни и матрац, стараясь залезть в кровать. Несколько раз я снова падал на холодный пол, а однажды заснул от усталости. Но к утру мне удалось вернуться в постель.

Так как сестры проверяли пациентов каждые четыре часа, я понял, что вся процедура заняла не более этого интервала. Я был утомлен и счастлив, словно альпинист, взобравшийся на Эверест, зная, что нахожусь на пути к выздоровлению.

Тем не менее никто по-прежнему не верил, что мне удастся выкарабкаться. Сестры, приходившие в палату, выглядели мрачными. Я слышал, как врачи говорили в коридоре, что мое сердце слишком изношено и мне не выжить. Даже моя семья сомневалась в благополучном исходе. Они видели, как я тяжело дышу и с трудом двигаюсь, поэтому считали, что жить мне осталось не долго.

«Ты сегодня прекрасно выглядишь, Дэннион», — говорили они мне, но на их лицах был написан ужас, как будто они разглядывали попавшую под машину кошку.

Мне хотелось, чтобы у моего изголовья установили кинокамеру, которая запечатлела бы выражения лиц посетителей, пытавшихся сохранить спокойствие при виде меня.

Однажды в палату вошла моя тетя и стала в ногах. Она молча смотрела на меня, пока к ней не присоединилась ее дочь.

— Он выглядит как Иисус, верно? — спросила тетя.

— Да, — согласилась моя кузина. — У него сияние, какое, наверное, было у Иисуса, когда его сняли с креста.

В другой раз меня пришел навестить сосед. Он вошел в палату, широко улыбаясь, но при виде меня улыбка его стала исчезать, должно быть, прямо пропорционально усилению тошноты.

— Постарайся, чтобы тебя не вырвало прямо на меня, — сказал я.

Он попятился и вышел.

Одного посетителя и в самом деле вырвало. Я проснулся, услышав, как кто-то отодвинул занавеску у моей кровати и воскликнул: «Боже мой!» Потом у него началась рвота, продолжавшаяся, пока он не вышел. Никто никогда в этом не признался, и я до сих пор не знаю, кто это был.

Несмотря на весь этот кошмар, я продолжал контактировать с Существами Света. Каждую ночь сны демонстрировали мое будущее. Меня обучали электронике, показывали мне архитектурные чертежи и структуру необходимых компонентов. Мне даже поставили крайний срок завершения рабочей модели Центра — она должна быть готова к 1992 году.

В конце сентября 1975 года меня выписали из больницы. Несмотря ни на что, я выжил. Врачи опасались, что я ослепну, но они ошиблись. Правда, мои глаза стали настолько чувствительными, что мне пришлось носить защитные очки, какими пользуются сварщики, но тем не менее я мог видеть. Никто из врачей не думал, что я смогу передвигаться, но спустя всего тринадцать дней после удара молнией я уже перебрался из кровати в инвалидное кресло. Мне понадобилось на это почти полчаса, но я настоял на том, что проделаю это самостоятельно. Врачи предсказывали, что мое сердце остановится через несколько часов после несчастья. Но оно все еще билось, когда они отвезли меня в кресле к машине.

Перед моим отъездом один из врачей спросил, на что походил перенесенный мною опыт. Я медлил с ответом, но в голове у меня сразу же возник образ Жанны д'Арк.

— Я чувствовал, как будто Бог поджаривает меня заживо, — запинаясь, произнес я.

После этого меня вкатили в поджидавшую машину.

Глава 7. Дома

Я знаю, что Сэнди забирала меня из больницы, потому что она рассказывала об этом позже. Думаю, что дома меня ожидало нечто вроде приветственных фанфар, но честно говоря, я не помню флагов и воздушных шаров с надписями «Добро пожаловать домой, Дэннион!» Я не слышал, как кто-нибудь говорил, что меня отправили домой умирать, но именно это сказали врачи моим родителям и Сэнди. «Пусть он проведет свои последние дни дома. Там ему будет удобнее».

Правда заключалась в том, что большую часть времени я не понимал, нахожусь я в больнице или нет. Я воспринимал жизнь урывками, так как моя нервная система сильно пострадала. Реальность представала передо мной фрагментами, словно картинки-загадки. Люди и место, где я находился, казались мне то знакомыми, то абсолютно чужими. От моей личности осталась лишь оболочка.

Например, проведя дома пару дней, я обнаружил себя сидящим за кухонным столом и разговаривающим с женщиной. Она потягивала кофе и болтала о людях и событиях, о которых я ничего не знал. Мне нравилась эта женщина, и я ощущал в ней что-то знакомое.

— Простите, — прервал ее я, — но кто вы такая? На лице женщины отразился ужас.

— Дэнни, я ведь твоя мама!

Разумеется, я чувствовал себя крайне истощенным. Без сна я мог провести не более пятнадцати минут. Иногда мне удавалось сделать около десяти шагов, но от этого я так уставал, что спал минимум двадцать часов.

Засыпая, я возвращался в Хрустальный город, где посещал классы, в которых преподавали Существа Света.

Эти видения были не такими, как во время присмертного опыта. На сей раз я ощущал свое тело, да и обучение происходило по-иному Когда я был бестелесным, то буквально купался в знаниях и мне было достаточно подумать о чем-либо, чтобы это понять. Теперь я должен был прилагать старания, чтобы усвоить урок. Мне показывали оборудование, которое нужно изготовить, но не сопровождали это подробными объяснениями. Я наблюдал за тем, как Существа Света управляются с приборами. Например, мне продемонстрировали семь компонентов кровати, но не сообщили их названия. Я видел, как функционируют восемь частей Центра, но мне не объяснили, как собрать их воедино.

Подобный метод обучения при помощи наблюдений и выводов делал мою миссию крайне трудной. Я оставался с проблемами, которые мне предстояло решать.

Однажды мне устроили экскурсию по операционному залу будущего. Там не было ни скальпелей, ни других режущих инструментов. Лечение производилось посредством специальных осветительных приборов. Существо, сопровождавшее меня, объяснило, что пациентов подвергают освещению, которое изменяет вибрацию клеток внутри тела. Каждый участок тела имеет свой уровень вибрации. Изменение этого уровня вызывает болезнь. Свет возвращает пораженному органу нужный уровень вибрации, исцеляя таким образом любое заболевание.

Эти уроки медицины были представлены мне, как видения отдаленного будущего. Они не касались моей миссии создания Центров, если не считать демонстрации эффектов стресса на человеческий организм.

Мне повезло, что я имел богатую духовную жизнь, потому что моя физическая жизнь практически лежала в развалинах. Спустя два месяца после несчастного случая я стал спать гораздо меньше, но все еще с трудом делал обычные вещи. Встать с кровати и пройти в гостиную было для меня все равно, что отправиться в путешествие. Я пытался ходить по коридору, но часто падал в обморок. Однажды утром я свалился на пол, пытаясь встать с кровати, и, очевидно, сильно расшибся, так как, проснувшись, увидел лужу крови из моего разбитого носа. Я никак не мог прийти в себя и провалялся на полу весь день, пока не пришла Сэнди.

Как правило, я просыпался после восьми утра, когда Сэнди уходила на работу. Мне требовалось полтора часа, чтобы выбраться из кровати, так как после долгих часов сна мои мышцы затекали и становились неподвижными.

Опускаясь на все четыре конечности, я полз на животе в гостиную и проводил день, сидя на кушетке, слишком измученный, чтобы двигаться. Я часто ходил в трусах, потому что не всегда успевал добраться до туалета. Когда я ел пищу, которую Сэнди оставляла для меня на кофейном столике, то всегда пользовался ложкой, так как вилкой я просто не мог попасть в рот, а тыкал себе в глаз или в лоб. Первый раз это произошло, когда я пытался съесть кусок цыпленка и ткнул себя в лоб с такой силой, что потекла кровь. Я не мог есть мелочи, вроде фасоли, потому что у меня дрожали руки и пища скатывалась с ложки на пол.

Большую часть дней я сидел в гостиной и ничего не делал. Чем больше времени я находился сам с собой, тем больше времени у меня оставалось, чтобы поразмышлять о видениях. Сидя в гостиной или на крыльце, я обдумывал услышанное на ночной лекции моего духовного наставника. Мне постоянно приходилось производить в уме математические расчеты и обрабатывать полученную информацию. Иногда я шутил, что стал достаточно образованным, чтобы построить космический корабль «Энтерпрайз».

Постоянный поток видений шел мне на пользу, так как других развлечений у меня не было. Я редко ходил куда-нибудь, потому что страшно уставал. Кроме того, я в любой момент мог упасть в обморок. Иногда это приводило к весьма неловким ситуациям.

Например, на Новый год мы с Сэнди отправились в китайский ресторан. Я твердо решил добраться туда своими силами и не позволил Сэнди везти меня в кресле. С автостоянки я медленно шел к ресторану, опираясь на две трости и походил на полудохлого краба, волочащего клешни по берегу моря.

Мне понадобилось около пятнадцати минут, чтобы доползти до ресторана, и я тяжело дышал от усталости. Мы сразу же сели, и я все еще не мог перевести дух. Сэнди заказала суп с лапшой, а я сидел, пыхтя, как измученный пес. Я пытался завязать с ней беседу, так как видел в ее глазах страх за меня.

Официант поставил на столик две тарелки горячего супа. Я посмотрел на свою тарелку, но внезапно у меня потемнело в глазах, и я свалился лицом в суп. Сначала Сэнди подумала, что это шутка, но когда я начал кашлять и отплевываться, она закричала и подняла мою голову. Суп стекал с моего носа на скатерть. Официант придерживал меня, пока я не пришел в себя, а потом помог мне вернуться в машину

Даже простой выход из дома был для меня чреват риском. Однажды я решил провести утро, сидя на солнце. Я выполз из дома на задний двор и медленно добрался до стула, выдохся и покрылся потом. Держась за подлокотники, как старик, я начал медленно опускаться на стул и внезапно очутился в траве лицом вниз. Я снова на момент потерял сознание и был не в силах подняться.

Я пролежал так шесть часов, пока не пришла Сэнди. В течение этого времени я пытался занять себя изучением травы и грязи.

Возможно, худший из этих обмороков произошел, когда я шел к машине взять журнал, который оставил на переднем сиденье. Я схватился за ручку, открыл дверцу и рухнул вниз. Когда я очнулся, моя рука все еще держалась за ручку, а мое плечо было вывихнуто. Прошло три часа, прежде чем кто-то пришел мне на помощь.

К концу 1975 года я был разорен. Мои больничные счета и потери доходов превысили сто тысяч долларов, а долги росли с каждым днем. Чтобы оплатить счета, мне пришлось продать все, что у меня было. Сначала я расстался с моими машинами — пять старинных автомобилей в отличном состоянии были проданы покупателю, предложившему наибольшую цену. Так как я не мог работать, то был вынужден продать и свою долю в бизнесе. Природа моей работы на правительство в корне изменилась. Моя прежняя деятельность требовала быстроты и маскировки — полуслепому инвалиду, передвигавшемуся, как искалеченный краб, нечего было даже думать о ней. Теперь мне приходилось ограничиваться кабинетной работой. Впрочем, прощание с деятельностью, связанной с поставками оружия, меня не печалило. Хотя такая жизнь была куда интереснее, чем торчать в офисе, о ней у меня сохранилось слишком много дурных воспоминаний. Как я убедился во время присмертного опыта, в те годы я причинил людям много зла. Пережив заново эти события, я не хотел, чтобы они заново портили мою «анкету».

— Будьте осторожны в ваших поступках, — предупреждал я всех, кто хотел меня слушать, — потому что после смерти вам придется увидеть их снова, и они могут не доставить вам удовольствия.

Мы переехали в другой дом, потому что прежнее жилище постоянно напоминало об ударе молнии. Воспоминания были настолько яркими, что я никогда не заходил в спальню, где это произошло. Я требовал, чтобы Сэнди держала дверь закрытой, и отказывался даже приближаться к ней, хотя это была самая большая спальня в доме.

Прежде чем продать дом, я заменил ковер в спальне. Мне пришлось это сделать, так как его прожег отпечаток моей ноги, а это понизило бы цену дома так же, как наличие призрака жертвы убийства. Когда рабочие убирали ковер, я сидел на диване в гостиной и слышал, как один из них свистнул, а другой сказал:

— Посмотри-ка на это!

Потом один рабочий вышел и с усмешкой сообщил:

— Пол перечеркнут черными линиями в тех местах, где электричество напоролось на гвозди!

Я испытал лишь мимолетный интерес к факту моего разорения. Мы получали помощь от моих родителей, и Сэнди продолжала работать, но я потерял все, что имел. К тому времени, когда я смог что-то зарабатывать, мне приходилось тратить десятки тысяч долларов на медицинские счета. Я до сих пор еще по ним не расплатился.

Тем не менее я мог думать только о Центрах, про которые мне рассказывало Существо. Они были моей миссией, моей судьбой. Я должен был построить их, но понятия не имел, как это осуществить.

Я постоянно говорил о Центрах сам с собой, с теми, кто хотел меня слушать, и даже с теми, кто этого не хотел. Они были смыслом моей жизни. Я начал подробно рассказывать о том, что произошло со мной после смерти — по крайней мере пытался это делать. Многое из того, что я говорил в те дни, люди понимали с трудом. В моей голове все было ясно, но когда я пробовал облечь мысли в слова, выпадали целые куски, и выглядело это так, будто я болтаю чепуху.

Несмотря ни на что, я продолжал рассказывать о пережитом мною опыте, о том, как я покинул свое тело и посетил Хрустальный город, где видел будущее и узнал, что должен построить эти Центры. Я описывал все это в деталях, которые накрепко запечатлелись в моем мозгу.

Не помню, сколько раз я описывал восемь составных частей Центра.

— Они могут изменить будущее, — утверждал я, — уменьшить страх и напряжение, которые являются причиной многих мировых проблем.

Чем больше я говорил, тем сильнее чувствовал, что люди отдаляются от меня. Это касалось даже Сэнди, и я не мог ее осуждать. Она была красивой молодой женщиной, которой предстояла долгая жизнь. Зачем же ей тратить ее на человека, который ползает как краб и лопочет о небесных проектах снятия стресса?

Моим друзьям, с которыми я многие годы играл в футбол и пил пиво, теперь приходилось слушать, как я рассуждаю словно Мессия. Один из них попал в самую точку, заявив, что я говорю как проповедник из прошлого века. Они никогда не слышали о присмертном опыте, поэтому не могли себе представить, что со мной произошло.

Вообще-то я в то же время тоже не слышал о присмертном опыте. Но я знал, что существует великий и всемогущий Бог и иной, великолепный мир. Живя и дыша в реальном мире, я чувствовал его боль. Я также знал, что должен найти выход из этой боли. Никто не мог убедить меня, что из моей затеи с Центром ничего не выйдет. Я видел перед собой людей, которым должны помочь эти Центры. Никто не мог сообщить мне что-то неизвестное о физической и душевной боли. Я знал о ней больше всех и не сомневался, что Центры призваны помочь человечеству.

Однажды меня спросили, почему я не покончил с собой. Не помню, кто это был, но когда я рассказал всю мою историю, то услышал:

— Если там было настолько прекрасно, Дэннион, почему же ты не убил себя, чтобы туда вернуться?

Меня не рассердил этот вопрос. Фактически он был вполне логичен, особенно учитывая то, что я постоянно воздавал хвалы жизни после смерти. Почему же я не убил себя?

До тех пор я об этом не задумывался. Сидя на крыльце как зомби, я начинал осознавать изменения, происшедшие во мне вследствие присмертного опыта. Этот опыт придал мне силу справиться с трудностями. В самые тяжелые моменты мне достаточно было вспомнить любовь, излучаемую небесным светом, и я сразу чувствовал облегчение. Я знал, что самоубийство было бы ложным шагом, и даже не думал о том, чтобы так поступить.

Говоря об облегчении, я имею в виду внутреннее ощущение, позволявшее мне жить, несмотря на все беды. Но внешне я выглядел совсем по-иному. Я едва мог ходить и имел слабое зрение. Мне приходилось носить темные очки, и я весил всего шестьдесят восемь килограммов — на тридцать килограммов меньше моего обычного веса. Мое тело было изогнутым, как вопросительный знак. Я разглагольствовал, словно религиозный маньяк, о духовных существах, городе Света, коробках с видениями будущего и, разумеется, о Центрах.

Возможно, меня следовало запереть в сумасшедший дом. Наверное, так бы и произошло, если бы я не прочитал в газете статью, которая вновь изменила мою жизнь.

Глава 8. Спасительная сила

Статья состояла всего из трех абзацев, но эти слова перевернули мою жизнь в такой же степени, как удар молнии: «Доктор Реймонд Моуди будет читать в университете Южной Каролины лекцию на тему: «Что происходит с некоторыми людьми, которых сочли клинически мертвыми, но которые сумели выжить».

Моуди — психиатр из штата Джорджия — анализировал истории людей, которые почти умерли, но вернулись к жизни и рассказывали, что видели покойных родственников, Существа Света и всю свою жизнь, прошедшую у них перед глазами.

Моуди называет этот феномен «присмертным опытом» и говорит, что такое может произойти с тысячами людей, сталкивающихся со смертью.

Я был взволнован. Впервые после удара молнией я осознал, что не одинок. Прочитав статью, я понял, что другие люди также побывали в том туннеле и видели Существ Света. Теперь я даже знал название того, что со мной произошло: «присмертный опыт».

Лекция должна была состояться через два дня. После выписки из больницы я покидал дом всего несколько раз, и это оканчивалось малоприятными инцидентами, но я решил, что должен посетить лекцию доктора Моуди. Я должен был поговорить с человеком, который понимает, через что мне пришлось пройти.

Хотя 1975 год был не так давно, для людей, перенесших присмертный опыт, это было мрачное средневековье. Доктора не знали о таких вещах ничего или почти ничего и обычно отмахивались от них, как от дурных снов или галлюцинаций, когда о чем-либо подобном упоминали пациенты. Если больные упорствовали в рассказах о происшедшем с ними, их, как правило, отсылали к психиатрам, которые вместо того, чтобы выслушать и попытаться понять этих людей, пичкали их лекарствами. От священников тоже было мало толку, так как они обычно считали подобные духовные путешествия происками дьявола.

Существует много историй, демонстрирующих скверное обращение с людьми, испытавшими то, что довелось испытать мне, но, пожалуй, самая интересная из них — история солдата во время Корейской войны. В результате вражеского артобстрела у него произошла контузия, и его забрали в госпиталь с очень серьезными повреждениями головы.

Потеряв сознание после взрыва, этот солдат покинул свое тело и воспарил над полем сражения. Он видел себя окруженным другими убитыми и ранеными и начал испытывать жалость к друзьям и врагам. Потом он почувствовал, что скользит сквозь тьму к яркому свету, где словно «окунулся в добрые чувства». Солдату представили его жизнь на обозрение, ошеломившее беднягу обилием ярких подробностей.

«Это было как кино, которое смотришь каждой клеточкой своего тела», — вспоминал он. В конце обозрения солдат «услышал» голос: «Просто люби всех». После этого он вернулся к жизни.

Через пару дней солдат начал рассказывать о перенесенном им опыте сперва врачам и медсестрам, а затем и другим пациентам. Проблема заключалась в том, что он говорил слишком много. Врачи, ничего не знавшие о присмертных опытах, направили его к военным психиатрам, которые также ничего о них не знали. Вскоре солдат оказался в госпитале для душевнобольных.

Невежество врачей было вполне понятным. История человечества знает множество подобных опытов, о них сообщалось в исторических или религиозных книгах и документах, но не в трудах по медицине.

Некоторые эпизоды в Библии можно трактовать как присмертные опыты — например, историю о том, как апостол Павел окаменел почти до смерти у ворот Дамаска. Многие религиозные лидеры — в том числе Папы римские — собирали рассказы верующих, которые побывали в духовном мире, находясь на пороге смерти. Папа Григорий XIV был настолько увлечен этими рассказами, что стал встречаться с людьми, пережившими такие опыты.

Мормонская церковь описала много подобных опытов в «Журнале рассуждений» — комментариях к мормонской религии, написанных церковными старейшинами. Их описания полностью соответствуют происшедшему со мной. Они верят, что после телесной смерти дух сохраняет пять чувств: зрение, осязание, обоняние, слух и вкус. По их мнению, смерть освобождает нас от болезней и бессилия, и дух может двигаться с огромной скоростью, видеть одновременно в разных направлениях и общаться не с помощью речи, а иными способами.

Мне кажется, эти верования развились из личных опытов. Многие из мормонских старейшин пережили присмертные опыты или знакомились с подробными отчетами о них, составленными собратьями по вере. На этом основании они пришли к выводам относительно жизни после смерти.

Например, смерть определяется, как «всего лишь переход из одного статуса или сферы существования в другой». О знаниях в книге говорится следующее: «Там, как и здесь, все вещи будут естественными, и вы поймете их так же, как понимаете теперь». Они даже упоминают небесный свет, который я видел: «Яркость и блеск этой сферы не поддаются описанию».

Присмертный опыт характеризуется ими без использования общепринятых терминов. «Некоторые духи, испытавшие смерть, возвращаются назад в их физические тела, — говорится в «Журнале». — Такие люди дважды проходят через естественную или временную смерть». Один из подобных опытов произошел с Джедедией Грантом, когда он лежал на смертном одре, и был описан им своему другу Хиберу Кимболлу, передавшему его в «Журнал»:

«Он сказал мне: «Брат Хибер, я побывал в духовном мире две ночи подряд, и из всех ужасов, когда-либо пережитых мною, самым страшным было возвращение в мое тело, хотя я знал, что должен его осуществить».

В духовном мире Грант видел многих умерших, которых он знал, но не разговаривал ни с кем, кроме его жены Кэролайн. Она явилась ему первой, выглядела очень красивой и держала на руках их ребенка, который погиб в прериях. «Мистер Грант, — сказала она, — это малютка Маргарет. Вы знаете, что ее съели волки, но это не повредило ей — с ней все в порядке».

Хотя о присмертных опытах известно уже тысячи лет, они не стали в полной степени достоянием медицины до 1960-х годов, когда прогресс медицинской технологии позволил вернуть к жизни многих почти мертвых пациентов. Людей, пострадавших от тяжелых сердечных приступов или автокатастроф, спасали высокотехнические комбинации аппаратуры, лекарств и врачебного мастерства.

Люди, которые раньше умирали, стали выживать. Приходя в сознание, они рассказывали истории, очень похожие на те, что были известны с глубокой древности. Беда была в том, что большинство врачей игнорировали эти рассказы, отсылая пациентов к священникам или просто заявляя, что такое не могло произойти. Эти чародеи современной медицины могли справиться почти с любой физической проблемой, но проблемы духовные были недоступны их пониманию.

Доктор Моуди решил выслушать и проанализировать эти истории, что до Него не делал никто. Его первое знакомство с присмертным опытом произошло в 1965 году, когда он изучал философию в университете Вирджинии. Там доктор Моуди услышал рассказ местного психиатра доктора Джорджа Ритчи о его удивительном пребывании на пороге смерти, когда он во время службы в армии едва не умер от пневмонии. Молодой солдат покинул свое тело, когда врачи сочли его мертвым, и обнаружил, что может передвигаться по стране, его дух гудел, как низко летящий реактивный самолет. Вернувшись в военный госпиталь в Техасе, где он умер, Ритчи начал бродить по зданию в поисках своего тела. В конце концов он его нашел, не потому что помнил свое лицо, а узнав кольцо, которое носил на пальце.

Опыт Ритчи настолько заинтриговал Моуди, что он не мог о нем забыть. В 1969 году Моуди начал рассказывать о нем в классе, где обучался философии. После одной из лекций к нему подошел студент и рассказал о своем присмертном опыте. Моуди был поражен сходством с историей доктора Ритчи. В течение следующих трех лет он услышал еще около восьми подобных историй.

Моуди поступил в медицинский колледж, но продолжал собирать рассказы о «посмертных» приключениях, которые слышал от людей, знавших о его увлечении. Постепенно ему удалось собрать более ста пятидесяти историй.

Большую часть этих отчетов Моуди опубликовал в книге «Жизнь после жизни», которая впервые представила новую область медицины. Книга и поныне остается величайшим вкладом в популяризацию этой области — несколько миллионов ее экземпляров были проданы во всем мире. Теперь ни один информированный психиатр не мог сказать пациенту, что духовный мир, который он видел, прежде чем вернуться к жизни, был всего лишь иллюзией. Исследования Моуди показали, что подобный опыт испытали большинство, если не все люди, сталкивавшиеся со смертью.

Моуди назвал эти эпизоды «присмертными опытами». Он продолжал систематизировать их, изучал и находил в них общие элементы. Моуди обнаружил пятнадцать таких элементов, но ни один человек не упоминал все из них, хотя некоторые называли двенадцать. После опубликования «Жизни после жизни» эти элементы были скомбинированы и сведены к девяти общим характерным чертам:

1. Ощущение смерти — человек знает, что он мертв.

2. Чувство покоя и отсутствие боли — человек, который должен испытывать страшную боль, не ощущает своего тела.

3. Пребывания вне тела — дух человека парит над его телом, и он может описывать события, которые не должен был видеть. (Мой полет над Сэнди, которая массировала мне грудь, и возвращение в свое тело в больнице — два примера из моего опыта.)

4. Пребывание в туннеле — «мертвец» чувствует, что быстро движется по туннелю. Это произошло со мной в машине «скорой помощи», когда, увидев себя мертвым, я отправился сквозь туннель в духовный мир.

5. Свидание с людьми, состоящими из света, — в конце туннеля человек видит умерших родственников, кажущихся состоящими из света.

(В моем случае я видел много подобных людей, но никто из них не был моим покойным родственником.)

6. Приветствие Существом Света. (В моем случае этому описанию соответствует духовный вожатый, которого я встретил в конце туннеля. Он провел меня в духовный мир и вывел оттуда, представив мне на обозрение мою жизнь. Другие люди описывают пребывание в место, похожее на сад или лес, и встречу с Существом Света.)

7. Нежелание возвращаться. (Ятоже нехотел возвращаться на Землю. Но Существа Света принудили меня к этому, поручив миссию сооружения Центров.)

8. Обозрение жизни — человеку дают возможность видеть свою жизнь и оценить все ее приятные и неприятные аспекты. (Мне помог в этом контакт с моим духовным вожатым.)

9. Личная трансформация—нечто позитивное, что приобретает большинство людей в их отношении к таким явлениям окружающей действительности, как природа и семья. (Яиспытал подобную трансформацию, однако не только позитивного, но и негативного плана. Я стал одержим перенесенным мною опытом и моей миссией—сооружением «Центров». Эта одержимость привела к разочарованию, так как я не имел понятия, каким образом выполнить эту миссию.)

Работая над «Жизнью после жизни», Моуди никогда не сталкивался с человеком, испытавшим на себе все характерные элементы присмертного опыта. Очевидно, я был первым.

Я отправился в университет, где Моуди читал лекцию. Должно быть, я являл собой любопытное зрелище. На мне были очки сварщика и длинная морская шинель, доходящая до середины икр. Я шел, опираясь на две трости, и стучал ими по университетскому коридору в поисках нужной комнаты.

— Этот парень похож на богомола! — крикнул кто-то, когда я вошел в лекционный зал. В комнате было человек шестьдесят, я нашел себе место сзади, чтобы не привлекать к себе внимания, сел и стал слушать то, что говорил Моуди о моих духовных братьях и сестрах.

В то время он как раз писал «Жизнь после жизни», и звучащее в его голосе изумление собственными открытиями завораживало всех присутствующих. Я был возбужден, видя, что больше не одинок. Здесь, в этой комнате, сидят такие же как я!

Лекция доктора Моуди заряжала меня энергией. Ведь к этому моменту я уже был почти окончательно сломлен. Я все потерял, не знал, куда идти и что делать, когда внезапно увидел перед собой спасителя — человека, который понимает, через что я прошел. Я чувствовал, как у меня прибавляются силы.

В конце лекции Моуди спросил:

— Есть ли в этой комнате кто-нибудь, перенесший подобный опыт?

Моя рука взлетела вверх.

— Я перенес нечто подобное, — запинаясь, произнес я. — Меня ударила молния.

Я с удивлением узнал, что Моуди читал статью обо мне и помнил этот случай. Он собирал истории, которые могли представить потенциальный интерес для изучения, и поэтому вырезал газетные статьи о людях, побывавших на пороге смерти. В его планы входила и встреча со мной.

— Не мог бы я побеседовать с вами? — спросил Моуди.

— Разумеется, — ответил я. — Наконец-то я смогу поговорить с человеком, который не сбежит.

Комната наполнилась смехом. Все нашли это очень забавным, кроме доктора Моуди и меня. Казалось, он точно знает, что я чувствую. Если бы не очки, все бы увидели, что я готов заплакать. Но вместо этого я начал смеяться, изо всех сил стараясь сдержать дрожь.

— Что тут смешного? — спросил кто-то рядом со мной.

— Если бы кто-нибудь рассказал мне о присмертном опыте, прежде чем я сам испытал, то я бы тоже смеялся над ним, — ответил я, — а теперь смеются надо мной.

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 96; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!