Часть ІI: ВОРОБЬИ, ПАДАЮЩИЕ С НЕБА 14 страница
От этой фразы я рассмеялся.
— Как думаешь, родители когда-нибудь перерастут секс?
— Не знаю. Не думаю, что это вообще можно перерасти. Единственное, что я знаю, так это то, что хочу дорасти до этого.
— И я,
Мы снова затихли.
— Вау, Данте, — прошептал я. — Ты будешь старшим братом.
— Ага, — он посмотрел на меня. — Это пробуждает в тебе воспоминания о… Как зовут твоего брата?
— Бернардо.
— Это пробуждает в тебе воспоминания о Бернардо?
— Все на свете пробуждает во мне воспоминания о нем. Иногда, когда я еду в пикапе, я думаю о нем и о том, нравятся ли ему пикапы. Я гадаю о том, какой он. Я хочу знать его. Я даже не знаю, почему это так важно, ведь я ни разу не встречал его.
— Если это важно, значит это важно.
Я ничего не сказал.
— Ты закатываешь глаза?
— Ага.
— Думаю, ты должен поговорить с родителями. Ты должен заставить их рассказать тебе все. Заставить их быть взрослыми.
— Ты не можешь заставить кого-то быть взрослым. Особенно взрослых.
Это рассмешило Данте, и мы начали смеяться так громко, что Легс залаяла на нас.
— Знаешь, — сказал Данте. — Я должен последовать собственному совету. — Он остановился. — Я молюсь, чтобы у моей мамы родился мальчик. И чтобы ему нравились девочки. Потому что, если это будет не так, я убью его.
Мы снова рассмеялись. А Легс снова начала лаять.
Когда мы наконец-то смогли успокоится, я услышал тихий голос Данте.
— Я должен рассказать им, Ари.
|
|
|
— Почему?
— Потому что должен.
— А что если ты влюбишься в девушку?
— Этого не произойдет, Ари.
— Но ты всегда нравишься девчонкам.
Он ничего не ответил. А потом я услышал его плач. И я просто позволил ему выплакаться. Я ничего не мог сделать. Кроме как выслушать его боль. Это я мог. Я едва ли мог терпеть это. Но я мог. Просто выслушать его боль.
— Данте, — прошептал я. — Ты видишь, как сильно они тебя любят?
— Я разочарую их. Точно так же, как я разочаровал тебя.
— Ты не разочаровал меня, Данте.
— Ты говоришь это только потому, что я плачу.
— Нет, Данте, — я поднялся и сел на край откидного борта грузовика. Он тоже поднялся, и наши глаза оказались друг на против друга. — Не плачь, Данте. Я не разочарован.
По пути назад, мы остановились в закусочной на выезд и купили пива.
— Итак, чем ты собираешься заняться этим летом? — спросил я.
— Ну, я собираюсь потренироваться со сборной по плаванию Кафедрального собора, нарисовать несколько картин и найти работу.
— Серьезно? Ты собираешься работать?
— Боже, ты говоришь прям как мой отец.
— И зачем тебе работать?
— Чтобы узнать настоящую жизнь.
— Жизнь, — сказал я. — Работа. Дерьмо. Экотон.
— Экотон?
|
|
|
ПЯТЬ
Однажды вечером мы с Данте сидели в его комнате. Он заканчивал работать над своей картиной. Холст стоял на большом мольберте, который все закрывал.
— Я могу посмотреть?
— Нет.
— А когда ты закончишь?
— Тогда можешь.
— Ладно, — сказал я.
Он лежал на кровати, а я сидел в его кресле.
— Прочитал какие-нибудь хорошие книги за последнее время? — спросил я.
— Нет, не совсем, — он казался немного отвлеченным.
— Где ты, Данте?
— Здесь, — сказал он. Он сел на кровать. — Я думал о поцелуях.
— Оу, — только и ответил я.
— Я имею в виду, откуда ты знаешь, что тебе не нравится целовать парней, если ты даже не пробовал?
— Думаю, ты просто знаешь.
— Так ты никогда не целовал парней?
— Ты же знаешь, что нет. А ты?
— Нет.
— Что ж, может тебе и не нравится целовать парней. Может, ты просто думаешь, что это так.
— Думаю, мы должны провести эксперимент.
— Я знаю, что ты собираешься сказать, и мой ответ — нет.
— Ты мой лучший друг, так?
— Да. Но в данный момент я жалею об этом.
— Давай просто попробуем.
— Нет.
— Я никому не скажу. Давай.
— Нет.
— Послушай, всего один поцелуй. Понимаешь. Просто, чтобы мы оба знали.
— Мы уже знаем.
— Мы не можем знать наверняка, пока не попробуем.
|
|
|
— Нет.
— Ари, пожалуйста.
— Данте.
— Встань.
Не знаю, почему я сделал это, но я сделал. Я встал.
А затем он встал прямо напротив меня.
— Закрой глаза, — скомандовал он.
И я закрыл глаза.
И он поцеловал меня. А я поцеловал его в ответ.
А потом он начал по-настоящему целовать меня. И я отпрянул.
— Ну? — спросил он.
— Не сработало со мной, — сказал я.
— Ничего?
— Неа.
— Ладно. Но это определенно сработало со мной.
— Ага. Думаю, я понял это, Данте.
— Итак, вот и все, да?
— Ага.
— Ты злишься на меня?
— Немного.
Он снова сел на кровать. Он выглядел грустным. И мне это не нравилось.
— Я больше злюсь на себя, — сказал я. — Я всегда позволяю тебя втягивать меня во что-либо. Это не твоя вина.
— Да, — прошептал он.
— Не плачь, ладно?
— Ладно.
— Ты плачешь.
— Нет.
— Ладно.
— Ладно.
ШЕСТЬ
Я не звонил Данте уже несколько дней.
И он тоже мне не звонил.
Но почему-то я знал, что он сердится. Ему было плохо. И мне тоже было плохо. Поэтому, спустя несколько дней, я все же ему позвонил.
- Не хочешь отправиться на пробежку? – спросил я.
- Во сколько? – ответил Данте.
- В пол седьмого.
- Ладно.
Для того, кто никогда не бегает, он бегал очень даже хорошо. Я бежал намного медленнее, и отставал. Мы немного поговорили. И посмеялись. А после всего этого, мы начали играть в фрисби с Легс в парке. У нас снова все было хорошо. Я в этом нуждался. Также, как и он.
|
|
|
- Спасибо, что позвонил, - сказал Данте. – Я думал, что ты больше никогда не позвонишь.
На несколько мгновений моя жизнь казалась подозрительно обычной. Не то, чтобы я хотел обычное лето. Но я не был против. Думаю, я мог бы к этому привыкнуть. По утрам я ходил на пробежки и тренировался. А потом шел на работу.
Иногда мне звонил Данте, и мы разговаривали обо всем на свете. Он работал над своими картинами, и устроился в аптеку Керн Плэйс. Он сказал, что ему нравится там работать, потому что когда у него был перевод, он мог пойти в университетскую библиотеку. В том, что ты сын профессора есть свои плюсы. А еще он сказал:
- Ты не поверишь, кто покупает презервативы.
Я не знаю, сказал ли он это, чтобы рассмешить меня. Но это сработало.
- А еще мама учит меня водить, - продолжал он. – Конечно, в основном мы просто ругаемся.
- Можешь взять мой пикап, - сказал я.
- Это худший кошмар моей мамы.
Мы снова рассмеялись. Какое же это замечательное чувство. Если бы не смех Данте, это лето было бы просто ужасным. Мы часто разговаривали по телефону, но почти не виделись первые недели лета.
Он был занят. Я был занят.
Хотя я думаю, что в основном мы были заняты тем, что игнорировали друг друга. Несмотря на то, что мы не хотели делать из этого поцелуя что-то серьезное, у нас этого не вышло. Понадобилось немало времени, что призрак поцелуя наконец-то исчез.
Одним утром, когда я вернулся с пробежки, мамы не было дома. Она оставила записку, в которой говорилось, что она собирается помогать переорганизовывать еду для бездомных.
«Когда ты приступишь к своей субботней смене? Ты обещал».
Не знаю почему, но я решил позвонить Данте.
- Я вызвался помогать с организацией еды для бездомных по субботам. Не хочешь присоединиться?
- Конечно. Что мы должны делать?
- Уверен, что моя мама нам все объяснит, - сказал я.
Я был рад, что он спросил. Я скучал по нему. А сейчас, когда он приехал, я скучаю по нему еще больше, чем раньше.
Я не знаю почему.
Я принял душ и посмотрел на время. У меня было еще несколько минут. Сам того не осознавая, я открыл выдвижной ящик в спальне для гостей, и достал конверт с надписью БЕРНАРДО. Я очень хотел его открыть. Возможно, когда я посмотрю, что там находится, я наконец-то разберусь со своей жизнью.
Но я просто не мог. Поэтому я бросил его назад.
Весь оставшийся день я думал о своем брате. Хотя я даже не помню, как он выглядел. Из-за этих мыслей я не мог сосредоточиться на работе, и поэтому портил заказ за заказом. В итоге, ко мне подошел менеджер, и приказал сосредоточится.
- Я не плачу тебе за то, что ты был красивым.
В моей голове проскользнуло несколько ругательств, но я сдержал себя, и просто промолчал.
После работы я подъехал к дому Данте.
- Хочешь напиться? – спросил я.
Он внимательно осмотрел меня, но согласился. К счастью, у него хватило вежливости не спрашивать, что случилось.
Когда я вернулся домой, то сразу отправился в душ, чтобы смыть с себя запах жареной картошки и грибов. Дом был необычно тихим. Я нашел папу, сидящем в кресле и читающим.
- Где мама?
- Она в Тусоне, навещает тетю Офелию вместе с твоими сестрами.
- Точно. Я совсем забыл.
- Так что, мы остались вдвоем.
- Звучит весело, - согласился я.
Я был уверен, что папа изучает мое лицо.
- Ари, что-то случилось?
- Нет. Я иду гулять. Мы с Данте собираемся прокатится.
Он кивнул, все еще не сводя с меня взгляда.
- Та изменился, Данте.
- Каким образом?
- Ты стал раздраженным.
Был бы я смелее, то сказал бы: Раздраженным? Почему я должен быть раздраженным? Ты что-то знаешь, пап? На самом деле, мне все равно, что ты ничего не рассказываешь мне о Вьетнаме. Несмотря на то, что я прекрасно понимаю, что часть войны всегда будет в тебе, мне все равно, если ты не хочешь поделиться этим со мной. Но мне не все равно, что ты не хочешь говорить о моем брате. К черту, папа, я больше не могу жить с твоей тишиной.
А он бы ответил: Вся эта тишина спасла меня, Ари. Разве ты этого не знаешь? И почему ты так помешан на своем брате?
Но я бы добавил: Помешан? Знаешь, чему я научился от вас с мамой? Я научился молчать. Я научился хранить все свои чувства глубоко внутри. И я ненавижу вас за это!
- Ари?
Я знал, что еще чуть-чуть, и я расплачусь. И я знал, что он это видит. Я ненавижу показывать отцу свою грусть.
- Ари, - он дотронулся до моего плеча.
- Не трогай меня. Просто не трогай меня.
Я не помню, как доехал к Данте. Единственное, что я помню, это то, как я сел за руль, а через секунду я уже парковался возле его дома.
Его родители сидели на ступеньках возле входа, и помахали мне, как только заметили. А потом он оказали прямо возле моего пикапа, и я услышал голос мистера Кинтана:
- Ари, ты плачешь.
- Ага, это случается иногда, - сказал я.
- Ты должен зайти в дом, - сказала миссис Кинтана.
- Нет.
А потом к нам подошел Данте. Он улыбнулся сначала мне, а потом своим родителям.
- Поехали, - сказал он.
Его родители не задавали никаких вопросов.
Я просто поехал. Я мог бы ездить часами. Даже не знаю, каким образом я нашел мое любимое место в пустыне. Было такое чувство, будто в моей голове есть компас. Одной из тайн Вселенной было то, что наши инстинкты были намного сильнее разума. Как только я припарковал грузовик, то сразу же вылез, громко хлопая дверцей.
- Черт! Я забыл про пиво.
- Нам не нужно пиво, - прошептал Данте.
- Нет, нам нужно пиво! Нам нужно это чертово пиво, Данте! – я не знаю, почему я кричал. Мой крик превратился в рыдание, я обнял Данте, и позволил себе выплакаться.
Он просто обнимал меня, и ничего не говорил.
Еще одна тайна Вселенной: Иногда боль бывает, как шторм, который появляется из неоткуда. Самое ясное летнее утро может закончится ливнем. Может закончится молнией и громом.
СЕМЬ
Было странно, что мамы не было рядом.
Я не привык делать кофе.
Папа оставил записку. Ты в порядке?
Да, пап.
Я был рад, что Легс начала лаять, и нарушила эту гробовую тишину, стоявшую в доме. Это был ее способ напомнить, что мне пора на пробежку.
Этим утром мы с Легс бежали быстрее. Я старался не о чем не думать, когда бегаю, но сегодня у меня этого не вышло. Я думал об отце, брате и Данте. Я всегда думал о Данте, всегда старался разгадать его, всегда интересовался, почему мы стали друзьями, и почему это было так важно. Не только для меня, но и для него. Я не люблю думать о людях, особенно когда они были загадкой, которую я не мог разгадать. Я переключил свои мысли на тетю Офелию в Тосоне. Мне стало интересно, почему я никогда не навещал ее. Я любил ее. Она жила одна, и я мог навещать ее хотя бы изредка. Но я этого не делал. Иногда я звонил ей. Она всегда заставляла меня чувствовать себя любимым. Интересно, как ей это удавалось.
После душа я подошел к зеркалу и начал рассматривать свое тело. Я изучал его. Так странно – иметь тело. Иногда я чувствовал себя так. Странно. Я вспомнил, что однажды сказала мне моя тетя. «Тело – это прекрасная вещь». Никто из взрослых не говорил мне такого. И мне стало интересно, буду ли я хоть когда-либо чувствовать, что мое тело красивое. Моя тетя Офелия разгадала несколько из многочисленных тай Вселенной. А мне кажется, что я до сих пор не разгадал не одной из них.
Я даже не разгадал тайну моего собственного тела.
ВОСЕМЬ
Перед работой я заехал в аптеку, в которой работал Данте. Думаю, я просто хотел убедиться, что у него действительно есть работа. Когда я вошел в аптеку, он стоял за прилавком, раскладывая сигареты по полкам.
- На тебе есть обувь? – спросил я.
Он улыбнулся. Тут я заметил его бейдж. На нем было написано «Данте К.»
- Я как раз думал о тебе, - сказал он.
- Правда?
- Недавно сюда заходили какие-то девочки.
- Девочки?
- Они знали тебя. Мы немного поговорили.
Для того, чтобы догадаться, что это были за девочки, много думать не пришлось.
- Джина и Сьюзи, - сказал я.
- Ага. Они милые. И красивые. Они ходят с тобой в школу.
- Да, они милые и красивые. А еще напористые.
- Они посмотрели на мой бейдж. А потом друг на друга. А потом одна из них спросила, знаю ли я тебя. Этот вопрос показался мне очень забавным.
- И что ты им сказал?
- Я сказал, что знаю тебя, и что ты мой лучший друг.
- Ты правда так сказал?
- Ты мой лучший друг.
- Они спрашивали что-нибудь еще?
- Да. Они спросили, знаю ли я что-либо о несчастном случае, и о том, как ты сломал ногу.
- Поверить не могу. Поверить не могу!
- Что?
- Ты рассказал им?
- Конечно же, я рассказал.
- Рассказал?
- Почему ты злишься?
- Ты рассказал им о том, что произошло?
- Конечно я рассказал.
- Ты нарушил правило, Данте.
- Ты злишься? Ты злишься на меня?
- Правило гласило, что ты не можешь говорить о несчастном случае.
- Не правда. Правило гласило, что я не могу говорить о несчастном случае с тобой. На других это правило не распространяется.
За моей спиной появилась чья-то тень.
- Я должен вернуться к работе, - сказал Данте.
Позже, этим же днем, Данте позвонил мне на работу:
- Почему ты злишься?
- Я просто не хочу, чтобы другие люди знали эту историю.
- Я не понимаю тебя, Ари. – Данте бросил трубку.
Я знал, что это произойдет. Так и случилось. Джина и Сьюзи появились в закусочной прямо перед закрытием.
- Ты говорил нам правду, - сказала Джина.
- И что?
- И что? Ты спас жизнь Данте.
- Джина, давай не будет об этом говорить.
- Ты расстроен?
- Я не люблю об этом говорить.
- Почему, Ари? Ты герой, - сказала Сьюзи Берд очень странным голосом.
- И как мы могли не знать о твоем лучшем друге? – спросила Джина.
- Да, как же так получилось?
Я посмотрел на них.
- Он такой милый. Я бы тоже ради него бросилась под машину.
- Заткнись, Джина, - сказал я.
- Почему ты держал его в секрете?
- Он не секрет. Он просто ходит в Кафедральный собор.
- Кафедральные мальчики такие милые, - на лице Сьюзи появилось это глупое выражение лица.
- Кафедральный мальчики отстой, - сказал я.
- Итак, когда ты нас познакомишь поближе?
- Никогда.
- Ох, значит, ты хочешь, чтобы он был только твоим.
- Угомонись, Джина. Ты выводишь меня из себя.
- Ты очень чувствительный. Ты это знаешь, Ари?
- Иди к черту, Джина.
- Ты и впрямь не хочешь, чтобы мы с ним подружились, правда?
- Мне все равно. Вы знаете, где он работает. Кто вам мешает с ним подружиться? Может, хоть тогда, вы наконец-то оставите меня в покое.
ДЕВЯТЬ
- Не понимаю, почему ты так расстроен.
- Зачем ты рассказала обо всем Джине и Сьюзи?
- Что с тобой, Ари?
- Мы договорились не говорить об этом.
- Я тебя не понимаю.
- Я сам себя не понимаю.
Я поднялся со ступенек на его крыльце, где мы сидели.
- Мне надо идти.
Я посмотрел на улицу через дорогу, и на меня нахлынули воспоминания, как Данте бежал за двумя мальчиками, которые стреляли в птицу.
Я открыл дверцу грузовика и забрался внутрь, громко хлопая дверью. Данте стоял напротив меня.
- Ты бы хотел не спасать мою жизнь? Ты бы хотел, чтобы я умер?
Он стоял перед грузовиком, смотря прямо мне в глаза.
Но я не смотрел на него. Я завел грузовик.
- Ты самый загадочный парень во Вселенной.
- Ага, - сказал я. – Думаю, ты прав.
Мы с папой ужинали в абсолютной тишине. Я дал немного еды из своей тарелки Легс.
- Мама не одобрила бы это.
- Нет, не одобрила бы.
Мы неловко улыбнулись друг другу.
- Я собираюсь в боулинг. Присоединишься?
- Боулинг?
- Да. Мы с Сэмом идем в боулинг.
- Ты идешь в боулинг с отцом Данте?
- Ага. Он пригласил меня. Думаю, это хорошая идея. Вы с Данте присоединитесь к нам?
- Не знаю, - сказал я.
- Вы поссорились?
- Нет.
Я позвонил Данте.
- Сегодня наши отцы идут в боулинг.
- Я знаю.
- Папа хочет знать, присоединимся ли мы к ним.
- Скажи ему, что нет, - ответил Данте.
- Ладно.
- У меня есть идея получше.
Мистер Кинтана заехал за моим папой. Я подумал, что это очень странно. Я даже не знаю, что папа умеет играть в боулинг.
- Это мальчишник, - сказал мистер Кинтана.
- Не пейте, если вы будете за рулем, - пошутил я.
- Данте плохо на тебя влияет, - сказал он. – Что случилось с этим почтительным молодым человеком?
- Он все еще здесь, - сказал я. – Я ведь не называю вас Сэмом, так?
Папа стрельнул в меня взглядом.
- Пока, - сказал я.
Я смотрел им вслед, когда они отъезжали. Потом я посмотрел на Легс, и сказал: «Пошли». Она залезла в грузовик, и мы поехали к Данте. Он сидел на крыльце и разговаривал с мамой. Я помахал. Мы с Легс вылезли из пикапа. Я подошел к ступенькам и поцеловал миссис Кинтана. Последний раз, когда я видел ее, я поздоровался и пожал ее руку. Я чувствовал себя очень глупо.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 120; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!