Мортье Эдуар Адольф Казимир Жозеф 8 страница
На следующий день после Бородинского сражения, которое Наполеон провозгласил своей победой (на самом деле ни одна из сторон решительного успеха в нем не добилась; последовавшее затем отступление русской армии к Москве объяснялось не ее поражением, а целым рядом других причин), он объявил Нея главным его героем, сыгравшим решающую роль в достижении победы. Впоследствии герой Бородина получил от Наполеона титул князя Московского (март 1813 года). Во время отступления наполеоновской армии из России Ней превзошел всех своим мужеством и энергией.
В начале ноября 1812 года Наполеон поручил ему возглавить арьергард отступающей армии. В сражении под Красным [3—6 (15—18) ноября 1812 года] арьергард (6 тыс. человек) был отрезан от главных сил. Дорогу на запад на подходе к Красному ему преградили многократно превосходящие силы русских. Положение было безвыходным. О прорыве к Красному не могло быть и речи. Ждать помощи было неоткуда — армия ушла вперед, бросив свой арьергард на произвол судьбы. Плен или смерть — иного выхода для Нея не было. Но и в этой обстановке присутствие духа не покинуло маршала Нея. На предложение русского командования капитулировать он гордо ответил: «Маршал Франции в плен не сдается!» Ночью во главе отряда в 1,5 тыс. человек Ней по занесенным снегом лесным тропам пробрался к Днепру, переправился через него по только что установившемуся льду на другой берег и, отражая непрерывные нападения казаков, кружным путем двинулся на соединение с главными силами. Вся армия считала его уже погибшим. Наполеон говорил: «У меня в подвалах Тюильри 300 миллионов франков; я их охотно отдал бы, чтобы только спасти маршала Нея». И каково же было его изумление, когда ранним утром 21 ноября в Орше он увидел Нея целым и невредимым, вышедшим с горсткой солдат (до 900 человек) из окружения. Это было все, что осталось от 3-го пехотного корпуса. Пораженный и обрадованный император, сжимая Нея в своих объятиях, только и смог произнести: «Какой человек! Какой солдат! Какой молодец!» Именно в те дни не слишком щедрый на похвалы Наполеон назвал Нея «храбрейшим из храбрых». Под таким прозвищем Ней и вошел в историю.
|
|
|
Затем Ней во главе Сводного корпуса, сформированного из остатков различных частей, отважно сражался на берегах Березины [14—17 (26—29) ноября 1812 года]. При отступлении от Вильны (Вильнюс) до Ковно (Каунас) снова командовал арьергардом армии. Чтобы ободрить своих солдат и вселить в них хоть какую-то надежду среди всеобщего хаоса, он шел вместе с ними пешком с ружьем в руках, как простой рядовой, питался и обогревался у костров вместе с ними, словом, не делал для себя никаких исключений, не давал себе никаких поблажек. Но в ежедневных стычках с преследовавшими французов казаками, от голода, холода и массовых заболеваний на этом 100-километровом отрезке пути арьергард Нея практически растаял. По прибытии в Ковно он насчитывал лишь несколько десятков сохранивших боеспособность солдат.
|
|
|
В последние дни отступления, вернее, бегства из России жалкие остатки разгромленного наполеоновского воинства представляли собой неорганизованные, деморализованные, обезумевшие от страха, голода и мороза толпы безоружных людей, бывших некогда солдатами считавшейся непобедимой Великой армии, перед которыми, едва заслышав их грозную поступь, трепетала вся Европа. В Вильно при первых же выстрелах русских пушек все эти толпы обратились в паническое бегство. Баварский генерал К. Вреде предложил Нею присоединиться к его отряду, насчитывавшему всего 60 кавалеристов (это было все, что осталось от баварского корпуса), и спешить в Ковно. Однако тот с негодованием отказался. Презрительно указав на потерявшие человеческий облик толпы, которые пробегали мимо них, Ней сказал баварскому генералу: «Неужели вы думаете, что маршал Франции может смешаться с этой сволочью!» — «Но вас возьмут в плен…» — пытался возразить генерал. — «Ну, нет! С 50 французскими гренадерами я задержу всех казаков на свете!» — перебил его Ней. Конечно, такое заявление маршала являлось не более чем банальным бахвальством. Но в то же время надо отдать ему должное: среди всеобщего краха мужество его не покинуло, он самоотверженно исполнял свой воинский долг до конца и в середине декабря 1812 года под покровом ночи последним из Великой армии перешел по льду близ Ковно Неман. Его сопровождали всего лишь несколько человек. Не доходя до противоположного берега, Ней обернулся назад и долгим пристальным взглядом посмотрел на восток, туда, где за Неманом, в ночной зимней мгле, осталась загадочно-непонятная, непреклонная и такая неприветливая для завоевателей страна под названием Россия, на необъятных просторах которой полегла в полном составе дотоле непобедимая наполеоновская армия. А вместе с ее гибелью закатилась и звезда Наполеона, в магическую силу которой он, маршал Ней, как и все другие маршалы Империи, до сих пор фанатично верил. Он безоговорочно выполнял любой приказ своего императора, не раздумывая, шел туда, куда он ему указывал, служил ему преданно, не за страх, а за совесть. И теперь эта вера в гений Наполеона у него заметно поколебалась, наступило горькое прозрение…
|
|
|
Подойдя затем к черневшей поблизости полынье, Ней бросил в нее ставшее теперь уже ненужным ружье и быстро зашагал к прусскому берегу. Поход 1812 года в Россию для него закончился…
|
|
|
5 декабря 1812 года в один из ресторанов немецкого города Гумбинен, где обедали старшие офицеры и генералы французской армии, вошел грязный, оборванный, похожий на бродягу человек. Длинные спутанные волосы и густая рыжая борода почти полностью скрывали его лицо. Весь вид этого странного человека производил довольно страшное впечатление. Прежде чем его успели выбросить на мостовую, он, подняв руку, громким голосом, в котором отчетливо звучали властные нотки привыкшего повелевать человека, произнес: «Не торопитесь! Вы не узнаете меня, господа? Я — арьергард Великой армии! Я — маршал Ней!».
С началом кампании 1813 года Ней по-прежнему командовал вновь воссозданным 3-м пехотным корпусом. Отличился в сражении при Лютцене [20 апреля (2 мая) 1813 года], где стойко держался несколько часов против всей союзной армии до подхода Наполеона с главными силами. Затем, перейдя Эльбу у Торгау, во многом способствовал победе Наполеона в сражении при Бауцене [8—9 (20—21) мая 1813 года], где возглавлял левое крыло французской армии. После этого сражения командовал (временно) армией из трех корпусов (3, 5 и 7-й пехотные корпуса), во главе которой вторгся в Силезию. После перемирия последовал за Наполеоном в Саксонию и в Дрезденском сражении [14—15 (26—27) августа 1813 года] командовал частью императорской гвардии. Во всех этих сражениях Ней действовал с присущими ему мужеством и отвагой. Так, при Лютцене он 5 раз лично водил свои войска, состоявшие в основном из новобранцев, в атаку и в шестой раз был ранен (пулевое ранение в ногу).
После поражения маршала Удино при Гросс-Беерене (23 августа 1813 года) Наполеон назначает командующим наступавшей на Берлин армией маршала Нея. Однако и ему не удалось выполнить задачу — овладеть столицей Пруссии, Берлином. В сражении под Денневицем (6 сентября 1813 года) он был разбит своим бывшим боевым соратником и наполеоновским маршалом Ж. Бернадотом, теперь сражавшимся против Наполеона на стороне союзников. Возглавляемая Бернадотом Северная армия союзников наголову разгромила в этом сражении имевшую значительное численное превосходство армию Нея, которая, потеряв до 18 тыс. человек, в беспорядке отступила за реку Эльбу. В этом несчастливом для французов сражении маршал Ней проявил свою полную несостоятельность как полководец. Вместо того, чтобы твердо и непрерывно держать в своих руках все нити управления войсками и ежеминутно чувствовать пульс сражения, он, как бесшабашный гусар, забыв о своих прямых обязанностях, очертя голову, бросался с саблей наголо в самую гущу сражения, действовал как рядовой рубака… и в итоге потерпел сокрушительное поражение. Наполеон после этого отстранил его от командования армией.
В «битве народов» под Лейпцигом [4—7 (16—19) октября 1813 года] Ней командовал левым крылом французской армии и стойко держался на протяжении всего сражения против Силезской армии Блюхера. Однако и здесь его действия были далеко не всегда безупречны, на них нередко лежал отпечаток какой-то не свойственной маршалу импульсивности: то он проявлял всегда присущую ему неукротимую отвагу, то в его действиях просматривались медлительность и даже нерешительность. На третий день сражения Ней получил сильную контузию плеча (рикошет пушечного ядра) и через 5 дней покинул армию, уехав во Францию. В армию он вернулся в январе 1814 года, когда враг уже вторгся в пределы Франции. Наполеон сначала поручил ему возглавить войска, собранные в районе Нанси, а затем вверил командование двумя дивизиями Молодой гвардии. Во время кампании 1814 года он полагался на Нея более чем когда-либо. И Ней во многом оправдал его надежды, со славой участвуя почти во всех сражениях этой короткой, но весьма насыщенной событиями кампании. Бриенн, Ла-Ротьер, Шимпобер, Монмирайль, Шато-Тьери, Вошан, Краон, Лаон, Реймс, Арси-сюр-Об — вот перечень сражений 1814 года, в которых маршал Ней покрыл себя новой славой. Так, в ночь на 29 января он во главе 6 гвардейских батальонов внезапно ворвался в Бриенн и коротким, но мощным ударом выбил из этого города пруссаков. После неудачи Наполеона при Ла-Ротьере (1 февраля 1814 года) с большим искусством прикрывал отступление французской армии.
После падения Парижа (31 марта 1814 года) Наполеон, не успевший вовремя прийти на помощь столице, сосредоточил главные силы своей армии в Фонтенбло. Он был полон решимости выбить врага из Парижа и решил обсудить со своими маршалами план проведения предстоящей операции. 4 апреля в старинном дворце французских королей, потемневшие от времени стены которого помнили еще Франциска I (французский король, правивший в первой половине XVI века), собрались маршалы Бертье, Лефевр, Макдональд, Монсей, Ней и Удино. Там же находились министры Г. Маре (герцог Бассано) и А. Коленкур (герцог Виченцский). Мрачные и решительные маршалы входят в кабинет императора, где уже находились Бертье, Коленкур и Маре. Маршалы еще заранее сошлись во мнении, что дальнейшее продолжение войны невозможно и ей нужно положить конец, ибо в противном случае это повлечет за собой гибель Франции. Их вывод сводился к тому, что спасение страны заключается только в отречении императора. В попытке принудить его к этому и заключался так называемый «бунт маршалов», предпринятый шестью вышеназванными военачальниками 4 апреля 1814 года. Неформальным лидером этой группы заговорщиков выступил известный своей смелостью и решительностью маршал Ней. Наполеон изложил маршалам свой план похода на Париж, призвав их к смелым и решительным действиям. Но этот призыв не нашел отклика со стороны военачальников. Они угрюмо молчали. Наконец первым заговорил Макдональд. Он сообщил присутствовавшим последние неутешительные новости из Парижа и замолчал. Застывшие в напряженном ожидании маршалы понимали, что на этом заговор может и закончиться. Ведь императору ничего не стоило приказать арестовать их как простых заговорщиков. Но он молчит, а затем затевает дискуссию. У маршалов сразу же отлегло от сердца, будто камень с души свалился. Столь знакомой им вспышки гнева не последовало. Значит, решили они, можно попытаться убедить его, изложить свои аргументы… Завязывается горячая дискуссия, и вот уже звучит роковое слово «отречение». Первым его произносит «храбрейший из храбрых». И только теперь, наконец, поняв, к чему клонят его боевые соратники, не сумевший сразу взять инициативу в свои руки, Наполеон решает исправить допущенную ошибку. Он почти кричит: «Я призову армию!» — «Сир, армия не сдвинется с места», — парирует Ней. — «Она повинуется мне!» — теперь уже срывается на крик император. — «Армия повинуется своим генералам!» — слышит он в ответ. Теперь для Наполеона все становится ясным. Его ближайшие боевые сподвижники взбунтовались и хотят избавиться от него. 4 апреля 1814 года стало 18 брюмера 1799 года, только в перевернутом виде. «Чего же вы хотите, господа?» — взяв себя в руки, сухо спросил Наполеон. «Отречения!» — в один голос выпалили Ней и Удино. Император не стал спорить. Он подошел к столу и быстро набросал условный акт отречения. На этом разговор завершился. Маршалы откланялись. Такая уступчивость Наполеона поразила их. Вероятно, решили они, император с лишком устал и наверняка уже заранее обдумал подобную возможность.
Обсудив сложившуюся ситуацию с Бертье, Коленкуром и Маре, Наполеон принимает решение об отречении от престола в пользу своего малолетнего сына при регентстве его матери-императрицы. Оповещенные об этом решении маршалы, которые все еще не верили в свою легкую победу, бросаются к императору с преувеличенно громкими словами благодарности. «Сир, — кричит Монсей. — Вы спасли Францию! Примите мою дань восхищения и благодарности!» Ему вторит Лефевр: «Никогда вы не были столь величественны! Никогда за всю вашу жизнь!» Сыну мельника, так и не научившемуся тонкой придворной лести, явно изменило чувство меры. Наполеон поручает Коленкуру, Нею и Макдональду заключить соглашение об условиях отречения с русским императором Александром I. К троим уполномоченным он добавляет еще и маршала О. Мармона. По пути в Париж уполномоченные императора встретились с последним, корпус которого после отступления из столицы располагался в Эссоне (близ Фонтенбло). Они передали ему поручение императора. Тот с крайне смущенным видом известил их, что утром 4 апреля к нему прибыл представитель австрийского фельдмаршала К. Шварценберга с предложением о переходе его 6-го пехотного корпуса (этот корпус был в данный момент самый сильный в армии Наполеона) на сторону союзников. Мармон принял это предложение и уже совершил акт предательства. Но когда Коленкур и Макдональд, с трудом сдерживая негодование, спросили, подписано ли уже соглашение со Шварценбергом, Мармон это отрицал. Но он, как выяснилось позднее, лгал. Упрекнув маршала в превышении полномочий, посланцы Наполеона посоветовали ему все переговоры с австрийцами прервать до заключения соглашения с русским императором. Мармон это обещал, и в их присутствии отдал своему заместителю распоряжение не двигаться с места до его возвращения из Парижа. Поступок командира 6-го корпуса вызвал сильное негодование уполномоченных Наполеона, но Мармон заверил их, что готов исправить свою «оплошность» и искренне сожалел о проявленном им малодушии. Александр I принял делегацию Наполеона любезно и в принципе согласился с ее предложениями. Но принятие окончательного решения было отложено на следующий день, так как русский император должен был посоветоваться со своими союзниками. Утром 5 апреля, перед тем как ехать на прием к Александру I, все встретились за завтраком в особняке Нея. Во время завтрака Мармона срочно вызвал его адъютант. Через несколько минут он вернулся с бледным, искаженным от волнения лицом, и сообщил своим товарищам: «Все потеряно! Я обесчещен! Мой корпус ночью по приказу генерала Сугама перешел к врагу. Я отдал бы руку, чтобы этого не было…» — «Скажите лучше — голову, и то будет мало! — сурово оборвал его Ней. Маршал ничего не ответил. Схватив саблю, он выбежал из комнаты. Делегаты Наполеона больше его не видели.
Как выяснилось, оставшийся за Мармона генерал И. Сугам получил приказ Наполеона немедленно перевести корпус в Фонтенбло. Посчитав, что императору стало известно о предательстве командования 6-го корпуса, Сугам в ночь на 5 апреля перевел корпус в Версаль, за линию расположения союзных войск. Утром, обнаружив, что они преданы своими генералами, войска 6-го корпуса взбунтовались. Но было уже поздно что-либо изменить, враг окружил их плотным кольцом. Сугам, спасаясь от солдатского самосуда, бежал.
Когда тем же утром посланцы Наполеона встретились с Александром I, то их ждал уже иной прием. У русского императора появился новый аргумент: армия против Наполеона, подтверждением чему является переход корпуса Мармона на сторону союзников. Поэтому союзные монархи отказываются признать права династии Бонапартов на французский престол и требуют безоговорочного отречения Наполеона. В ночь на 6 апреля посланцы Наполеона вернулись в Фонтенбло и были сразу же приняты императором. По выражению их лиц он догадался о провале переговоров, но тем не менее потребовал полного отчета. Утром Наполеон вновь вызвал маршалов к себе. «Начнем все сначала. Кто пойдет со мной в Альпы?» — спросил он. Все промолчали. Наступила долгая и тягостная пауза. Наполеон все понял: желающих продолжать вместе с ним борьбу среди присутствовавших не было. Тогда он быстро подходит к письменному столу и торопливым, неразборчивым почерком подписывает акт о своем отречении от престола. После этого росчерка пера он уже перестал быть императором, а превратился просто в генерала Бонапарта. Поблагодарив своих соратников за службу, он отпускает их. Маршалы откланялись и поспешно удалились. Дворец Фонтенбло также быстро опустел…
С реставрацией Бурбонов Ней, как и все другие маршалы, объявил себя сторонником нового режима. Король Людовик XVIII принял его милостиво, приблизил ко двору и окружил почетом, назначил командующим всей кавалерией и 6-м военным округом (Безансон), наградил орденом Св. Людовика и возвел в звание пэра Франции (май-июнь 1814 года). Но уже через несколько месяцев вследствие открытой враждебности роялистов (они терпеть не могли безродных выскочек из сержантов, превратившихся в маршалов Франции, герцогов и князей, верных слуг «корсиканского бродяги» и т. п.) он вынужден был покинуть королевский двор и отойти от всех дел, уединившись в своих поместьях. Когда пришло известие о высадке Наполеона на юге Франции, король вызвал Нея в Париж и назначил командующим армией, сформированной для разгрома «корсиканского чудовища» (6 марта 1815 года). Ней без колебаний принял это назначение. Прощаясь с королем, бывший генерал революционной армии подобострастно целует ему руку и заверяет, что самым счастливым днем его жизни станет тот, когда он докажет его королевскому величеству свою преданность. В припадке верноподданнических чувств Ней клянется королю, что выполнит его приказ и приведет Бонапарта в Париж в железной клетке. Но, прибыв в Безансон, где сосредоточивалась вверенная ему армия, маршал, к своему удивлению и огорчению, застает войска в большом смятении. Вскоре он убеждается: основная масса солдат и офицеров ненадежна и не скрывает своей готовности в любой момент перейти на сторону «бунтовщика».
13 марта Нею доложили, что 76-й линейный полк в полном составе перешел на сторону Наполеона. Одновременно к нему со всех сторон поступали известия о повсеместном восторженном приеме, который оказывает народ своему бывшему императору. Настроение войск и народа поколебали веру маршала в успех возложенной на него миссии. Из глубоких раздумий его вывела записка, доставленная от Наполеона: «Ней, идите ко мне навстречу в Шалон. Я вас приму так же, как на другой день после битвы под Москвой». Ней колебался до последней минуты. Он не знал, на что решиться, но под влиянием всеобщего порыва, охватившего его войска, все же принимает решение. В Осере Ней появляется верхом на коне перед своими войсками и, выхватив саблю из ножен, громогласно провозглашает: «Солдаты! Дело Бурбонов погибло навсегда! Законная династия, которую выбрала себе Франция, восходит на престол. Императору, нашему государю, надлежит и впредь царствовать над этой прекрасной страной!..» В ответ несется громовое: «Да здравствует император!», «Да здравствует маршал Ней!» Армия Нея в полном составе переходит на сторону Наполеона.
Отныне изменившему Бурбонам маршалу отступать уже некуда. 16 марта он пишет Наполеону: «Я самый счастливый человек на земле, потому что вновь могу предложить мою шпагу и жизнь единственному государю, призванному на благо нашего дорогого Отечества».
Присоединение армии Нея к Наполеону явилось переломным моментом в знаменитом походе последнего на Париж. Теперь уже мощный, неудержимый поток стремительно двигался на Париж, и ничто не могло ему противостоять. Попытки некоторых других сохранивших верность Бурбонам маршалов (Макдональд, Мортье, Удино, Сен-Сир) организовать сопротивление окончились неудачей. Войска не желали сражаться за Бурбонов и повсюду переходили на сторону Наполеона. Поняв всю безнадежность предпринимаемых ими усилий защитить королевскую власть, эти военачальники вынуждены были отказаться от своих намерений. Не имея никакой возможности противостоять всеобщему порыву армии и большинства французского народа, в ночь на 20 марта король Людовик XVIII с семьей бежал из Парижа в Лилль, а затем в Бельгию.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 146; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!