Глава III. Осуществление желаний в сновидениях
Совершив путь сквозь тесное ущелье и неожиданно оказавшись на высоком холме, где пути расходятся и куда ни глянь нам открывается прекрасный вид, можно на минуту остановиться и подумать, куда же направиться дальше[74]. Так происходит и с нами, когда мы успешно завершили первый анализ сновидения. Мы оказываемся при свете дня – совершив неожиданное открытие. Сновидения не похожи на ту какофонию, которая слышна, когда музыкального инструмента коснулась не рука профессионального музыканта, а некая внешняя сила; они вовсе не лишены смысла, не абсурдны; нельзя сказать, что в них одна часть нашей души спит, а другая начинает просыпаться. Совсем наоборот: сновидения представляют собой заслуживающие внимания психические явления, в которых сбываются наши желания; их можно учитывать как одно из звеньев осознанных мыслительных актов в состоянии бодрствования; они являются продуктом деятельности творческих сил сознания самого высокого порядка.
Но как только мы совершили это открытие, перед нами сразу же возникает целый ряд вопросов. Если толкование сновидения убеждает нас в том, что во сне нам является осуществление какого-то нашего желания, то почему же оно приобретает такую странную и причудливую форму? Как именно видоизменяются мысли во сне, прежде чем обретают именно ту форму, которую мы помним после пробуждения? Откуда проистекает тот материал, который перерабатывается в сновидении? Откуда берется материал, из которого выстраивается сновидение? Откуда все те странности, которые мы видим во сне, – например, то обстоятельство, что мыслеобразы во сне противоречат друг другу? (См. пример про взятый напрокат чайник в предыдущей главе.) Может ли сновидение рассказать нам нечто новое про наши внутренние физиологические процессы? Может ли его содержание изменить наше незыблемое мнение о чем-либо, которое сформировалось у нас в состоянии бодрствования?
|
|
|
Я предлагаю пока не отвечать на все эти вопросы и пойти по другому пути. Мы уже убедились, что в снах мы видим осуществление какого-то нашего желания. Теперь нас интересует, свойственна ли эта черта всем сновидениям или это просто произошло в одном конкретном сне, с которого мы начали их анализ. Поскольку, даже если бы мы пришли к убеждению, что в каждом сновидении есть свой смысл и все они ценны с точки зрения отношения к нашей психической деятельности, существует вероятность того, что этот смысл будет различным в разных сновидениях. В нашем первом сновидении сбылось какое-то желание, а в другом станет реальностью то, чего человек боится, третье будет наполнено размышлениями о чем-то, в четвертом оживет какое-то воспоминание и т. д. Найдем ли мы другие сновидения, в которых сбываются какие-то желания? Или вообще существуют лишь такие сны, где обязательно должно осуществиться какое-то желание?
|
|
|
Легко доказать, что сны так часто становятся примером реальных желаний, что невольно удивляешься, отчего раньше язык сновидений не был расшифрован. Например, вот сновидение, которое я могу вызвать у себя когда угодно, так сказать, экспериментальным путем. Если я вечером ем анчоусы, или оливки, или другую соленую пищу, то ночью мне захочется пить, и я от этого проснусь. Но перед тем, как проснуться, мне постоянно снится одно и то же: я что-то пью. Я жадно, большими глотками, пью воду; она кажется мне невероятно вкусной, что всегда бывает, когда очень измучила жажда. Потом я просыпаюсь, и мне действительно нужно пить. Сновидение возникло от жажды, которую я осознал, когда проснулся. Из-за этого возникают мысли о том, что я хочу пить, и во сне я вижу, что мое желание осуществилось. Так сон выполняет свою, почти божественную, функцию. Я обычно крепко сплю и не сразу просыпаюсь, если в этом возникает какая-то физиологическая потребность. Если мне достаточно удовлетворить свою потребность в утолении жажды, только увидев сон на эту тему, то мне тогда и не нужно просыпаться, чтобы наяву удовлетворить ее. То есть такой сон удобен. Мы часто видим какое-то действие во сне, вместо того чтобы совершить его наяву. К сожалению, недостаточно просто увидеть во сне, что ты пьешь, вместо того, чтобы утолить жажду наяву, подобно тому как я в своем сне сквитался со своими друзьями Отто и доктором М., но в обоих случаях проявилось мое намерение сделать это. Не так давно я снова увидел этот мой сон, но несколько видоизмененный. Перед сном мне захотелось пить, и я осушил стакан воды, стоявший на моем прикроватном столике. Ночью, пару часов спустя, мне снова захотелось пить, и в результате этого я испытал неудобство. Чтобы налить воды, мне нужно было встать и взять стакан со столика у постели жены. И вот тут мне приснилось, что жена напоила меня водой из вазы; это была этрусская погребальная урна, которую я привез из Италии и потом кому-то подарил. Но вода в ней оказалась такой соленой (должно быть, оттого, что там был кремированный прах умершего), что я проснулся. Обратим внимание на то, насколько внутренне логично было это сновидение. Поскольку моя цель состояла в том, чтобы удовлетворить это желание, оно могло быть абсолютно эгоистичным. Любовь к комфорту и удобству не очень совместима с заботой об окружающих. А урна намекала на осуществление другого желания. Мне было жаль, что я расстался с этой урной и что стакан с водой стоит рядом с кроватью жены. Мысль о том, что в урне был прах, согласуется с соленым вкусом воды из нее, который я ощутил во рту, этот вкус усилился, что, как я понимаю, и заставило меня проснуться[75].
|
|
|
|
|
|
Такого рода сновидения-выручалочки часто посещали меня в дни юности. Я припоминаю, что у меня была привычка засиживаться за работой до поздней ночи и потому я всегда просыпался с трудом. Мне тогда часто снилось, что я поднимаюсь с постели и встаю над умывальником; а потом не мог отделаться от чувства, что я при этом все равно лежу в постели, при этом я все еще мог поспать немного. О подобном «ленивом» сне, но более смешном и выраженном в более элегантной форме, мне рассказал один молодой врач, который, как и я, тоже любил поспать. Хозяйка его съемной квартиры, расположенной неподалеку от больницы, где он работал, завела за правило будить его по утрам в одно и то же время, но вытащить его из постели было не так-то просто. Однажды утром он особенно сладко спал. Хозяйка стала кричать ему через дверь: «Вставайте, господин Пепи! Время идти на работу в больницу!» От этого он не проснулся, но ему приснилось, что он лежит на койке у себя в больнице, а на ней прикреплена табличка, где написано «Пепи X., студент медицинского факультета, возраст 22 года». Во сне он сказал себе: «Раз я уже в больнице, то незачем вставать и идти куда-то» – повернулся на другой бок и стал спать дальше. Таким образом, он открыто признался в том, каков был истинный мотив его сновидения[76].
Вот еще одно сновидение, в котором снова стимул срабатывает, но человек не просыпается. Одна из моих пациенток, которой пришлось сделать операцию на челюсти и закончилась она неудачно, получила от врача предписание днем и ночью ходить в охлаждающей накладке на челюсть. Но во сне эта женщина тут же сбрасывала ее. Однажды, когда эта накладка снова оказалась на полу, я обратился к пациентке с просьбой обсудить все серьезно. «В этот раз я просто не смогла удержаться», – ответила она. «Мне приснилось, что я сижу в ложе в опере и наслаждаюсь спектаклем. Но господин Майер был в доме престарелых и горько жаловался на боли в челюсти. И я сказала себе, что если у меня ничего не болит, то эта накладка мне не нужна, вот я и сбросила ее». Сновидение этой бедной женщины практически полностью воспроизводит ситуацию, когда люди в неприятной ситуации говорят: «Можно придумать и что-то поприятнее!» Ей приснился очень приятный сон. Этот господин Карл Майер, которому она приписала свои болевые ощущения, был самый безразличный человек из ее окружения, который мог прийти ей на ум.
Можно без труда найти примеры осуществления желаний в некоторых других сновидениях, о которых мне рассказали здоровые люди. Один мой друг, знакомый с моей теорией сновидений, рассказавший о ней своей жене, однажды сообщил мне: «Моя жена попросила рассказать тебе, что вчера ей приснился сон, будто у нее начались критические дни. Ты понимаешь, о чем я». И я понял, почему это было так важно. Если молодой женщине снится, что у нее начались критические дни, значит, у нее задержка. Я вполне мог понять, что она была бы рада еще «погулять на свободе», пока на нее не легло бремя материнства. Так она деликатно намекнула на то, что беременна на раннем сроке. Другой мой друг написал мне и сообщил в личном разговоре, что незадолго до того его жене приснились струйки молока, стекающие по ее груди. Это тоже было признаком беременности, но не первой по счету. Молодая мать мечтала, что сможет в этот раз лучше кормить грудью своего второго ребенка, что у нее не получилось с первым.
Одна молодая женщина была вынуждена надолго остаться дома и не могла ни с кем общаться, оттого, что у ее ребенка было инфекционное заболевание. После того как ее ребенок выздоровел, ей приснилось, что она приглашена на вечеринку, а среди гостей – Альфонс Доде, Поль Бурже и Марсель Прево (три знаменитых в то время французских писателя). Все они были с ней очень любезны и развлекали ее изо всех сил. Все писатели были точь-в-точь как на своих портретах, кроме Пруста, портрета которого она никогда не видела; и он был похож на… санитара, который накануне проводил дезинфекцию в комнате больного ребенка, единственный, кто за все это время пришел в ее дом. Ее сон полностью поддается расшифровке: «Пора бы уж заняться чем-то более приятным, чем этот бесконечный уход за больным ребенком».
Этих примеров, вероятно, будет достаточно для того, чтобы доказать, что те сны, которые можно понять лишь в качестве демонстрации осуществления желания и которые могут передать этот смысл лишь в завуалированной форме, встречаются довольно часто и при самых разных обстоятельствах. В основном они короткие и простые и разительно отличаются от тех путаных и красочных композиций, которые в основном привлекли внимание авторитетных исследователей. Тем не менее мы будем правы, если на какой-то момент отвлечемся от этих простых сновидений. Мы можем найти самые простые формы снов у детей, поскольку нет сомнения в том, что результаты их психической деятельности гораздо проще тех, что наблюдаются у взрослых людей. Детская психология, по моему мнению, такая же важная область изучения по сравнению с психологией взрослых, какой представляется изучение низших животных, когда поставлена дальнейшая цель изучать высших животных. Для того чтобы разрешить эту задачу, были предприняты несколько попыток изучать детскую психологию с этой целью.
Сновидения маленьких детей часто[77] представляют собой осуществления желаний в чистом виде, и, в этом смысле, по сравнению со сновидениями взрослых, почти не представляют интереса. В них нет проблем, достойных внимания, но все же они представляют определенную ценность в качестве доказательства того, что основное значение сновидения – показать осуществление какого-то желания. Мне удалось собрать несколько подобных сновидений моих собственных детей, которые я приведу в качестве примера.
Мне припоминается одна поездка в живописную деревеньку Галлыптатт 3 летом 1896 г., под впечатлением от которой моей дочери, восьми с половиной лет, и моему сыну, пяти с половиной лет, приснились вот какие сны. Мне нужно сначала пояснить, что в то лето мы жили в горах неподалеку от озера Аусзее, откуда в хорошую погоду нам открывался потрясающий вид на горный массив Дахштейн. В подзорную трубу можно было отчетливо разглядеть домик для отдыха в горах под названием Симонихютте. Дети частенько смотрели на него в подзорную трубу – уж не знаю, что именно им там удавалось разглядеть. Перед прогулкой я рассказал детям, что деревня Галлыптатт расположена у подножия горной цепи Дахштейн. Детям не терпелось поскорее отправиться туда. Из Галлынтатта мы отправились пешком в Эхернталь, и там дети пришли в восторг от того, что ландшафт постоянно менялся. Но мой пятилетний сын вдруг стал проявлять нетерпение. Как только мы видели новую гору, он спрашивал: «Это и есть Дахштейн?», а я снова и снова отвечал ему: «Нет, это не он». После того как он несколько раз задавал этот вопрос, сын с надутым видом замолчал и наотрез отказался идти по тропинке к водопаду. Я решил, что он устал. Но на следующее утро он пришел ко мне с сияющим видом и сказал: «Сегодня ночью мне приснилось, что мы дошли до горного домика в Симонихютте». И я понял, в чем было дело. Когда я говорил о Дахштайне, он думал, что мы будем забираться на гору по пути в Галынтатт и вплотную подойдем к тому домику, о котором столько разговоров было, когда дети рассматривали склон горы в подзорную трубу. А когда он понял, что никакой горы не будет, то почувствовал себя обманутым и, когда мы подошли к водопаду, раскис окончательно. А во сне его мечты сбылись. Я стал расспрашивать его о том, что именно ему приснилось, но он мало что мог рассказать: «Туда надо идти шесть часов подряд» – вот и все, что он смог мне сообщить.
У моей восьмилетней дочери в связи с этой прогулкой тоже появились желания, которые сбылись во сне. На этой прогулке в Галлыптатт нас сопровождал двенадцатилетний сын наших соседей. Этот взрослый благородный юноша произвел неотразимое впечатление на мою дочь. На следующее утро она рассказала мне свой сон: «Представляешь, мне снилось, что Эмиль теперь живет в нашей семье, что он говорит вам "папа" и "мама" и спит вместе с нами в большой комнате, с остальными мальчиками. Потом в комнату вдруг вошла мама и бросила нам под кровати целую горсть шоколадок в голубых и зеленых бумажках». Ее братья, которые не обладали наследственным качеством толковать сновидения, как и наши уважаемые исследователи, заявили, что это глупый и бессмысленный сон. А девочка смогла обосновать как минимум одну часть сновидения, и с точки зрения теории неврозов будет интересно, какую именно: «Про Эмиля – ерунда, а про шоколадки – нет!». Здесь уже я совершенно запутался, но наша мама все объяснила. По дороге с вокзала домой дети остановились перед автоматом, продававшим такие шоколадки в блестящих разноцветных обертках, и попросили маму бросить в него монетку. Но мама решила, что на сегодня им уже достаточно удовольствий, вот во сне-то они и сбылись. Меня там с ними не было. А другую часть сновидения моей дочери, с абсурдностью которой она согласилась, я расшифровал сразу. Во время прогулки наш благовоспитанный спутник Эмиль говорил моим детям, что нужно остановиться и подождать, пока папа и мама их не догонят. Он только в этой ситуации назвал нас папой и мамой, хотя мы не были его родителями, но во сне моей дочки мальчик и правда стал нашим сыном. В силу своего юного возраста она не могла себе представить каких-то других форм более близких отношений, кроме тех, что ей тогда приснились, и в которых Эмиль тоже стал одним из ее братьев. А вот почему шоколадки полетели под кровати, так и осталось непонятно.
Один из моих друзей рассказал мне про сон его восьмилетней дочки, напоминавший тот, что приснился моему сыну. Этот знакомый вместе с несколькими детьми отправился на прогулку в Дорнбах[78], чтобы посетить домик в горах под названием Рорерхютте; но было уже поздно, и он решил вернуться домой, но он обещал непременно посетить этот домик с детьми как-нибудь в другой раз. На обратном пути они прошли мимо указателя на дороге по направлению к Гамо. Дети захотели немедленно отправиться туда, но отец отложил и эту прогулку до следующего раза. На следующее утро эта восьмилетняя девочка рассказала отцу: «Папа, сегодня ночью мне снилось, что ты пошел с нами в Рорерхютте и на Гамо». Ее так хотелось побывать там, и вот во сне обещания ее отца сбылись.
Вот еще одно сновидение, где все предельно ясно, которое приснилось моей маленькой дочке трех с половиной лет под впечатлением от красивого вида на курорте Аусзее. Девочка в первый раз совершала прогулку на лодке по озеру, и ей показалось, что все слишком быстро закончилось. Когда мы причалили к берегу, она ни за что не хотела выходить из лодки и горько расплакалась. На следующее утро она рассказала: «Сегодня ночью я каталась по озеру на лодке». Будем надеяться, что во сне она провела там столько времени, сколько ей захотелось.
Моему старшему сыну, которому тогда было восемь лет, уже снилось, как его мечты сбываются: он управлял колесницей вместе с Ахиллом, а Диомед был у них самым главным. Легко можно догадаться, что накануне на него произвели глубокое впечатление мифы Древней Греции, книгу с которыми подарили его старшей сестре.
Если считать, что слова, произнесенные детьми во сне, тоже относятся к снам, то могу привести пример из моей коллекции сновидений от самого младшего их «поставщика». Однажды утром у моей младшей дочери, которой было 19 месяцев, началась рвота, и поэтому в течение этого дня ей не давали ничего есть. На следующую ночь она громко кричала во сне: «Анна Фрейд, зем-я-я-ни-и-и-ка, квуб-ни-и-и-ка, омлет, пудинг!!» В этом возрасте она всегда называла себя по имени, если хотела сказать, что ей что-то принадлежит. В это меню она включила свои любимые блюда. Два вида ягод фигурировали в ее сне в знак протеста против домашнего насилия, которое над ней учинили, и отражало ее воспоминания о том, как однажды ее няня предположила, что девочка отравилась клубникой. И вот во сне она яростно протестовала против такого несправедливого вывода[79].
Хотя мы полагаем, что детство наполнено беззаботным счастьем оттого, что детям неведомы сексуальные желания, мы не должны забывать, какие глубокие чувства разочарования и отверженности, что, в свою очередь, становится стимулом для сновидений, могут возникать из-за двух других жизненно важных инстинктов[80]. Вот еще один пример. Моему племяннику, которому было 22 месяца от роду, поручили поздравить меня с днем рождения и подарить мне корзиночку с вишнями, которые в это время года еще были редким деликатесом. Это давалось ему с трудом, потому что он все повторял: «Ввыффенки там… ввыффенки…», и все никак не мог вручить мне этот подарок. Но он понял, как вознаградить себя за выполнение этой задачи. Каждое утро он обычно рассказывал своей маме, что ему снился «белый солдат» – гвардейский офицер в белом плаще, которого он когда-то увидел на улице. Но на следующий день после того, как в день моего рождения ему не досталось вкусное содержимое корзинки, он радостно воскликнул, проснувшись наутро: «Герман все ввыффенки нам-ням!»[81]
Я не знаю, что снится животным. А вот в пословице, о которой мне рассказали мои студенты, об этом говорится вполне определенно. «Что снится гусям?» – «Кукуруза»[82]. В этой простой фразе – вся суть теории исполнения сновидений во сне. Вся теория, утверждающая, что сновидение представляет собою желания, содержится в этих двух фразах[83].
Мы вскоре убедимся, что теорию, объясняющую скрытый смысл сновидений, можно было бы создать просто на основе следующих оборотов речи. В крылатых фразах, выражающих обывательское мнение о снах, чувствуется презрение. («Сны – это пена морская» (Träume sind Schaume) – и в этом обывательское мнение совпадает с научной точкой зрения.) Но чаще всего считается, что именно в снах сбываются наши самые заветные желания. Если какое-то событие превзошло наши самые смелые ожидания, мы с восторгом восклицаем: «Вам и не снилось!»[84].
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 158; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!