ВЕСЬ СЕКРЕТ В МУСКАТНОМ ОРЕХЕ 3 страница
– Играла же без настоящего аспида, – ухватился за соломинку Махмуд. Этот довод я разбил: – Аспид был настоящий, только старый. С вырванными зубами. Можете употребить старые пули. Можете даже пригласить старых гангстеров, а потом пустить слух, что они умерли от разрыва сердца.
– Вы что-то решительно настроились, дорогой Ритим.
– Решительно? Дайте мне добраться до павильона!
– Может, там будет паркетный пол?
– Все может быть, – ответил я подавленно. – Может быть, мы будем стрелять холостыми патронами. Может быть, я пойду за настоящими жемчужинами. Потому что я хочу придать роли некоторые черты Клеопатры, когда ее приносят закутанную в ковер.
– Пожалуйста, дорогуша. Автор у нас талантливый, Белинда.
– Чарли в порядке, вот только быстро уступает. Ну пожалуйста, Ники, мне хочется настоящих пуль.
– Вот что, – объявил я. – Я пойду куплю жемчуг. А вы тут пока все обговорите.
На обратном пути меня одолевали дурные предчувствия. Не слишком ли далеко я зашел? Жемчужины казались слишком вульгарными. Я решил отправиться сначала к себе в номер и посмотреть, что получится, если вынуть две-три самые крупные. Когда я шел по коридору, лифт с гуденьем опустился вниз. Оттуда вышел мистер Махмуд. Одними губами он произнес: «Она изумительна!» И его не стало.
Чуть позже я поднялся к нему в номер. Там в одиночестве сидела Белинда, обрывала лепестки орхидей.
– Похожи на конфетти, – сказала она. – По-моему, он о-очень ми-илый, ваш мистер Махмуд.
|
|
|
Про себя я отметил ее среднеевропейский акцент. Получила свои пули?
– Чарли, ты сделаешь так, чтобы я спасала город от Красного Флота. Настоящие снаряды.
– Правильно, Белинда, милая. Ник мировой парень. Он белый человек, Белинда. За ним стоит многое. Был бы я девушкой, я бы по Нику с ума сходил. Но не забывай: талант-то у тебя. Никому не давай сковывать твой стиль. Перед тобой блистательное будущее. Ты, может, думаешь, что купаешься в деньгах? Детка, это крохи по сравнению с теми деньгами, что у тебя еще будут, если только ты не дашь испортить себе стиль.
– Ты прав, Чарли. Это ведь искусство. Оно священно.
Вечером я застал Махмуда одного.
– Она изумительна, Чарлз! Но… послушайте…
– Да?
– Говорила ли она с вами о снарядах?
– Она сказала, что это вы с ней говорили о снарядах.
– Возможно, так оно и было. В приливе чувств. Тяжело, Чарли. Настоящие снаряды! Неприятностей не оберешься. Я не хочу, чтобы меня затаскали по судам.
– А вам-то что за дело?
– Мне дело до моих стремлений в области кино. Более того, Чарлз, мне не нравится ваш сценарий. Не сердитесь, старина. Сценарий великолепный, но мне он не нравится. Откровенно говоря, он слишком накладен.
|
|
|
Он не смотрел мне в глаза. Я видел: ему стыдно, что его миллионы не так уж неисчерпаемы. Я рассудил, что если одной из сторон, заключивших контракт, не чуждо подобное тщеславие, то у другой стороны еще есть надежда. Тут я стал его подначивать: – А я-то думал, что вы владеете всеми сокровищами мира. Я думал, вы надежная фигура. Есть ведь поговорка «Богат как дьявол».
Ему не хотелось откровенно признаться, что он не самый главный Дьявол. Он пробормотал что-то вроде «бюджет есть бюджет».
– Могу сделать вам вестерн, – саркастически предложил я. – Разоритесь на живую лошадь?
– Я уже разорился на живой капкан, дорогой Ритим.
– Может, вы и правы. Ладно, пойду набросаю что-нибудь начерно.
На другой день спозаранку я навестил Белинду.
– Ну вот, красотка, наш сценарий погорел. Пишу тебе историческую вещичку из жизни провинциального городка. Ты носишь такую здоровенную шляпу, знаешь, из тех, что закрывают все лицо.
– Чарли, не может быть! Я хочу, чтобы меня принесли в ковре, с тремя большими жемчужинами.
– Жемчужины исключаются, цыпочка. Мы перешли на режим экономии. Представляешь, даже снарядов не стало. Остались только ты да лошадь.
– Не пиши ни слова, Чарли. Подожди, пока я увижусь с Ники.
|
|
|
После ленча раздался телефонный звонок: меня вызвали к мистеру Махмуду. У него сидела Белинда, разрумянившаяся и счастливая.
– Настоящие снаряды, Чарли! – И наряды. Мы с Белиндой женимся. Правда, малютка?
– Да, я получу настоящие снаряды.
– И настоящие броненосцы, – вставил я. – Как вам нравится эта идея? Давайте я введу их в сценарий. Они пойдут вверх по Гудзону, изрыгая адский огонь! Мой подарок невесте.
– Слышишь, что он предлагает, Ник? Ой, Чарли, ты умеешь писать сценарии! Настоящие броненосцы!
– Боюсь, что Чарлз шутит, дорогая. Он любит шутить с адским огнем. А мы с тобой… поговорим лучше о нашей свадьбе.
– Ладно, Ники. Полетим в Нью-Йорк. Зайдем в первую попавшуюся церквушку…
– Я не ослышался? К первому попавшемуся судье?
– Нет, голубок, в церквушку.
– Это не для нас, голубка. Мы устроим тихую свадьбу, пусть нас обвенчает судья.
– Что? За кого ты меня принимаешь? Кто я – твоя собственность? Рабыня? Кинозвезда я или нет?
– Но ты ведь и хорошая женушка, голубка. Помни, ты простая девушка. Собачки… печеньица… Ее поклонники хотят, чтобы она стала идеальной женушкой, не так ли, Чарлз?
– Да, Ники. Но я ведь еще не законтрактовалась на роль жены. Я не играю роль, пока на нее не подписан контракт. Моя мать готворит, что девушка не должна изображать жену, пока она еще не жена. Моя мама старомодна. Почему родители так старомодны?
|
|
|
– Я тоже старомоден, моя радость, – сказал Ник. – Я не могу войти в первую попавшуюся церквушку. Я провалюсь сквозь землю. Давай, родная, пойдем к простому судье, а я уж как-нибудь увеличу смету. Может быть, достану тебе броненосец – другой.
– Только не забудь, что ты обещал.
– Гора с плеч! Какое счастье! – воскликнул он. – Настоящее счастье! Так не будем же медлить.
– Линда, – шепнул я, пока он заказывал по телефону самолет. – Не забывай о своем престиже.
Устрой себе хороший, долгий медовый месяц. По меньшей мере два месяца, голубка, иначе весь мир подумает, что твоим чарам чего-то недостает.
– Ты прав, Чарли. Устрою.
И вот они отправились в Юму. Несколько недель спустя получаю телеграмму: «Вернемся пятницу зпт приветом тчк Ник Линда». Вскоре другая: «Секрету зпт нельзя ли наметить другой сценарий вопросительный знак Вестерн зпт острова Южных морей зпт любые простые съемки на природе тчк Повторяю тире секрету тчк Ник».
Поразмыслив, я набросал веселую пьеску из сельской жизни; примерно такие играла в старину Мейбл Норман. Я подумал, что Белинда навряд ли придет в восторг, но меня связывал контракт. Приказ есть приказ.
Я поехал в аэропорт встречать молодоженов. Первой появилась Линда, ее тотчас же обступили репортеры. До меня долетали отдельные слова: «Муж… собачки… печеньица… "– Чарлз, – шепнул Махмуд. – На два слова. Вы наметили вчерне? Другой сценарий?
– Да, он готов. А в чем дело? Скупитесь на настоящие броненосцы?
– Чарлз, она требует, чтоб был настоящий Нью-Йорк.
– Ну и ну! Ну и ну! Ничего, есть сценарий из сельской жизни. Белинда может получить настоящие чулки в резинку.
– Она мыслит масштабно, Чарлз. Ей может показаться, что после настоящего Нью-Йорка это просто издевательство.
– Не беспокойтесь. Езжайте в отель. Вам там все приготовлено. Я загляну после ужина.
Поздно вечером я пришел к ним в гости. Судя по всему, в романтическом супружестве не было полной гармонии. Махмуд хмурился над кипой счетов.
– Вы накупили уйму первосортных орхидей, Чарлз, – сказал он тревожно.
– Нет ничего слишком хорошего для вас с Линдой, – ответил я улыбаясь. – Вы мои лучшие друзья в мире кино.
– Да, но все ведь идет за счет текущих расходов.
– Ну вот, опять ты за свое, милый! – вскричала Линда. – Он стал таким скрягой, Чарли. Говорит, чтоему не по средствам купить мне Нью-Йорк. Для сцены бомбежки. Когда я спасаю город, не могу я играть на фоне картонных коробок, Чарли. Объясни ему.
– Отчасти она права. Ник, – поддержал я. – Но все же послушай меня, Линда. Я написал тебе новый сценарий. Прелестная роль. Ферма. Птички щебечут. Настоящие птички. И курочки есть. Ты сыплешь им зерно. На тебе комические чулки. Настоящие чулки. Настоящий комизм.
– Ник, эту шутку дурного тона вы специально приберегли к моему приезду?
– Постой, голубка, – сказал Ник. – Дай автору случай отличиться. Он написал этот сценарий кровью своего сердца. Продолжайте, Чарли.
– Правда, Линда. В сценарии есть и смех, и слезы.
– Смех?
– Там тебе попадают эклером в физиономию. Настоящим…
– Скажи-ка, а что еще ты для меня припас? До бурлеска не дошло? Хватит. С меня довольно.
– Жанна д'Арк начинала с фермы, голубка.
– В Жанну д'Арк никто не швырялся пирожными с кремом.
– С нею обращались еще хуже, радость моя, она доила коров, – убеждал Ник. – Я ведь там был. Я сам все подстроил.
– Что это значит «Я там был»? – взвизгнула Белинда. – Ты уже начинаешь мне врать? Лечу в Рино. А впрочем, нет. Не забудь, что ты вставил в мой контракт, когда мы были в Юме. Я одобряю или отвергаю сценарий.
– Ну что ж, радость моя, Чарлз напишет такой сценарий, что ты будешь довольна. Может быть, сыграешь молоденькую девушку, которая мечтает попасть на сцену. Тогда можно будет прочитать монолог Джульетты на какой-нибудь вечеринке. Если там присутствует крупный продюсер.
– Нет, не напишет.
– Нет, напишет.
– Нет, не напишет. Это мое последнее слово.
– Нет, напишет, – упорствовал Махмуд. – Прелестный сценарий. Роль, от которой весь мир с ума сойдет. Настоящий мир. Напишете, Чарлз?
– Да если начистоту, то не напишу, – ответил я.
– Что?
– Посмотрите на часы. Разве вы не слышали, как пробило полночь?
– Ну и что с того?
– А вот что. Ник, – сказал я. – Прошло два месяца. Сегодня – теперь уже вчера – был последний день, когда вы имели право требовать продления контракта. Боюсь, что вы прозевали. Я свободен!
– Силы ада! Впору провалиться на этом самом месте!
– Ники, ты должен нанять сценариста, пусть напишет мне такую роль, чтобы действие происходило в Нью-Йорке. И роли для моих собачек.
– Твои собачки издохли, – объявил я. – Наелись печеньиц.
– Чарли! Собачки!
– Провалиться мне на этом самом месте! – бормотал Ник. – Прозевать срок продления контракта!
– Вот так вот, – сказал я. – Прозевали. Теперь проваливайтесь!
– Так я и сделаю! – воскликнул он и топнул ногой.
Тут он схватил – Белинду в охапку, и-раз! – оба провалились сквозь землю.
Я выбрал себе в петлицу орхидею поменьше и пошел в ночной клуб. На другой день я вернулся на песок Малибу.
ДОЖДЛИВАЯ СУББОТА
Был июль. Посвист, бульканье и еще сотня звуков, что всегда сопровождают дождь, сделали семейство Принси пленниками их большого и унылого дома. Все члены семейства сидели в гостиной, каждый в кресле-озерке из потускневшего и сыроватого ситца, а четыре высоких окна лили обильные слезы.
Этот дом, неухоженный и не радующий глаз, был нужен мистеру Принси, ибо он испытывал отвращение к своей жене, дочери и растяпе-сыну. Прогуливаться по деревне, без тени улыбки подносить руку к шляпе – в этом состояла для него радость жизни. Он испытывал холодное наслаждение, вспоминая эпизоды из бесконечно далекого детства, – вот он находит в оранжерее пропавшую деревянную лошадку, вот видит в толстой стене отверстие, через которое сочится свет. Но теперь все это под угрозой – его аскетическая гордость занимаемым в деревне положением, его пылкая привязанность к дому, – а из-за чего? Из-за того, что Миллисент, его флегматичная и туповатая дочь Миллисент, наконец проявила свой идиотизм в полной мере. Мистер Принси, борясь с отвращением, отвернулся от… нее и заговорил с женой.
– Ее упекут в сумасшедший дом, – сказал он. – Сумасшедший дом для преступников. А нам придется куда-нибудь уехать. Иначе сживут со свету.
Его дочь снова затрясло.
– Я покончу с собой, – сообщила она.
– Тихо, – осадил ее мистер Принси. – Времени у нас в обрез. Выслушивать твою чушь некогда.
Я займусь этим сам. Джордж, – обратился он к сыну, безучастно смотревшему в окно. – Иди сюда. Скажи-ка, далеко ли ты продвинулся в медицине, прежде чем тебя выгнали как безнадежного?
– Ты это знаешь не хуже моего, – откликнулся Джордж.
– Ты в состоянии… В твою башку вбили достаточно, чтобы ты мог определить: что о такой ране скажет знающий доктор?
– Как что? Скажет, что от удара.
– А если с крыши упала черепица? Или откололся кусок перекрытия?
– Ну, отец, вообще-то…
– Возможно такое?
– Нет.
– Почему?
– Потому что она ударила его несколько раз. – Я этого не вынесу, – вставила миссис Принси.
– Куда же ты денешься, дорогая, – сказал ее муж. – И попрошу без истерики в голосе. Вдруг кто-то случайно услышит. Мы сидим и говорим о погоде. А если, к примеру, он упал в колодец и ударился головой несколько раз?
– Не знаю, отец, честно.
– То есть он ударился о боковины несколько раз, пока летел вниз тридцать или сорок футов… да еще чтобы и угол был подходящий. Нет, боюсь, это не пойдет. Придется еще раз, с самого начала. Миллисент!
– Нет! Нет!
– Миллисент, мы должны как следует во всем разобраться, с самого начала. Вдруг ты что-нибудь упустила? Одна – единственная мелочь может нас спасти или уничтожить. Особенно тебя, Миллисент. Ты же не хочешь попасть в сумасшедший дом? Или на виселицу? А могут отправить на виселицу, Миллисент, могут. Хватит трястись. И говори потише, ради всего святого. Мы беседуем о погоде. Давай.
– Не могу. Я… Я…
– Успокойся, девочка. Успокойся. – Свое удлиненное, бесстрастное лицо он приблизил к лицу дочери. Какое отвратное, какое жуткое существо эта его дочь! Не лицо, а тарелка, челюсть тяжеленная, фигура корявая, как у молотобойца. – Отвечай, – продолжал он. – Ты была в конюшне?
– Да.
– Минутку. Кто знал, что ты была влюблена в этого недоделка-викария?
– Никто. Я никому и словом…
– Можешь не сомневаться, – прервал ее Джордж, – об этом знает вся деревня, пропади она пропадом. В «Плуге» про них целых три года точат лясы.
– Похоже на правду, – сказал мистер Принси. – Весьма похоже. Какая мерзость! – Он сделал жест, словно хотел стереть что-то с тыльной стороны ладоней. – Ладно, идем дальше. Так ты была в конюшне?
– Да.
– Убирала в коробку набор для крокета?
– Да.
– И услышала, как кто-то идет по двору?
– Да.
– Это был Уитерс?
– Да.
– И ты его окликнула?
– Да.
– Громко? Ты громко его окликнула? Мог кто-нибудь услышать?
– Нет, отец. Никто, это точно. Да я его и не окликала. Я была около двери, и он меня увидел. Махнул рукой и подошел.
– Мне надо точно знать, был ли кто поблизости? Мог кто-нибудь его видеть?
– Не мог, папа. Точно говорю.
– Значит, вы вошли в конюшню.
– Да. С неба лило как из ведра.
– Что он сказал?
– Сказал: «Привет, Милли». Мол, извините, что иду мимо заднего двора, но уж так вышло, вообще-то он идет в Басс-Хилл.
– Так.
– А когда, говорит, шел мимо парка, увидел наш дом и вдруг обо мне подумал, дай, думаю, загляну на минутку да и скажу ей словечко-другое. У него, говорит, большая радость, вот и захотелось со мной поделиться. Епископ сказал ему, что даст ему должность приходского священника. Оно само по себе здорово, но еще значит, что он сможет жениться. Тут он стал заикаться. Ну, я решила, он это про меня.
– Меня не интересует, что ты решила. Только его слова, как есть. Ничего другого.
– Ну… О, Господи!
– Не реви! В твоем положении это непозволительная роскошь. Говори.
– Он сказал, что нет. Что я тут ни при чем. Что он женится на Элле Брэнгуин-Дэвис. Что, мол, ему очень жаль и все такое. Потом он собрался уходить.
– Дальше?
– Я совсем ополоумела. Он уже повернулся ко мне спиной. У меня в руке был столбик от крокета…
– Ты закричала, завопила? Когда его ударила?
– Нет. Ничего такого, это точно.
– А он? Ну! Говори.
– Нет, отец.
– А потом?
– Я бросила столбик. И сразу пошла домой. Вот и все. Господи, что же это такое, хоть ложись и умирай!
– Никого из слуг ты не встретила. В конюшню никто не зайдет. Понимаешь, Джордж, скорее всего он кому-нибудь сказал, что отправляется в Басс-Хилл. И наверняка никто не знает, что он забрел сюда. На него могли напасть где-то в лесу. Надо все продумать до мельчайших подробностей… Викария с пробитой головой…
– Отец, не надо! – воскликнула Миллисент.
– Ты что, хочешь, чтобы тебя повесили? Итак, викария с пробитой головой находят в лесу. Кто хотел бы убить этого Уитерса?
Раздался стук в дверь, и в ту же секунду она открылась. На пороге стоял маленький капитан Смол-летт, славившийся своей бесцеремонностью.
– Кто убил бы Уитерса? – переспросил он. – Я, с превеликим удовольствием. Здравствуйте, миссис Принси. Вот решил к вам зайти.
– Он слышал, отец, – простонала Миллисент…
– Дорогая, нам уже и пошутить нельзя? – задал вопрос ее отец. – Не делай вид, что ты шокирована. У нас тут маленькое теоретическое убийство викария, Смоллетт. Сейчас ведь все помешаны на детективах да ужасах.
– Убиение духовного лица, – сказал капитан Смоллетт. – Но суд меня оправдает. Вы слышали про Эллу Брэнгуин-Дэвис? Она сделала из меня посмешище!
– Почему? – не понял мистер Принси. – Почему она сделала из вас посмешище?
– Потому что я и сам за ней приударял, – признался Смоллетт без особого смущения. – И она была готова сказать мне «да». Не слышали? Она сама всем рассказывала. А теперь выходит, она дала мне от ворот поворот, соблазнилась на белую крысу в собачьем ошейнике.
– Плохо дело! – посочувствовал мистер Принси.
– Военное счастье переменчиво, – подвел итог маленький капитан.
– Садитесь, – пригласил мистер Принси. – Матушка, Миллисент, утешьте капитана Смоллетта, развлеките его приятной беседой. Нам с Джорджем надо кое-чем заняться. Через пару минут мы вернемся, Смоллетт. Идем, Джордж.
Прежде чем мистер Принси и его сын возвратились, прошло минут пять.
– Извини, дорогая, – обратился мистер Принси к жене. – Смоллетт, хотите взглянуть на что-то весьма интересное? Зайдем на минуту в конюшню.
Они вышли на конюшенный двор. Стойла давно стояли пустые, в них, как в сараях, кое-что хранили. Никто сюда не заглядывал. Первым в конюшню вошел капитан Смоллетт, за ним последовал Джордж, последним оказался мистер Принси. Закрыв дверь, он тут же взял стоявшее за ней ружье.
– Смоллетт, – сказал он, – мы пришли сюда, чтобы застрелить крысу, Джордж услышал, что она скребется под корытом. Теперь слушайте меня очень внимательно, не то я по случайности подстрелю вас. Я не шучу.
Смоллетт взглянул на него.
– Хорошо, – сказал он. – Я весь внимание.
– Сегодня днем произошла ужасная трагедия, – объяснил мистер Принси. – И она будет еще ужаснее, если дело не замять.
– Вот как? – удивился Смоллетт.
– Вы слышали, как я спросил, кто мог бы убить Уитерса, – сказал мистер Принси. – Слышали, как у Миллисент вырвалась необдуманная фраза.
– Да, – согласился Смоллетт. – И что?
– Ничего особенного, – сказал мистер Принси. – Пока вам не станет известно, что сегодня днем Уитерс умер насильственной смертью. А вам это станет известно, мой дорогой Смоллетт, непременно станет.
– Вы его убили? – воскликнул Смоллетт.
– Не я – Миллисент, – сказал чистую правду мистер Принси.
– Ах, черт! – вскричал Смоллетт.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 94; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!