VI. Духовные сферы (Буддхи и нирвана) 14 страница
Но как только человек вступает в сферу Буддхи, он немедленно начинает чувствовать единство, подобно тому, как отдельные лучи солнца, расходящиеся в разные стороны, возвращаясь назад в солнце, из которого изошли, сливаются вновь воедино. Существо, находящееся на солнце, проникнутое его светом и само изливающее этот свет, не могло бы чувствовать различия между одним лучом и другим и совершенно одинаково посылало бы световые токи по всем направлениям; то же и с человеком, который сознательно достиг духовной сферы: он чувствует братство, о котором другие лишь говорят как об идеале, и он изливает свою силу в пользу каждого, кто нуждается в его помощи; он видит во всех существах как бы самого себя, и все, что он имеет, считает принадлежащим столько же им, сколько и себе, более того – скорее им, потому что нуждаются больше они, а сил у них меньше, чем у него. Так старшие братья в дружной семье берут на себя бремя семьи, охраняя младших братьев от горя и нужды; для духа братства слабость есть право на помощь и на любовное покровительство, а не повод для угнетения. Все великие основатели религий действовали из этой сферы единства и отличались всегда великим состраданием и нежностью, отзываясь на все внешние и внутренние нужды людей. Сознание этого внутреннего единства, признание единого Я, пребывающего во всем, есть единственное незыблемое основание братства; все остальное изменчиво.
|
|
|
Сознание это сопровождается уверенностью, что ступень эволюции, достигнутая различными живыми существами, зависит главным образом от того, что можно бы назвать их возрастом. Одни начали свое странствие гораздо позднее, чем другие, и, хотя основные свойства у всех равны, некоторые развернули гораздо большее количество из этих свойств потому, что в их распоряжении было более времени, чем у младших братьев. Так же немудро было бы осуждать зерно, что оно еще не превратилось в цветок или младенца, что он не проявляет свойств взрослого человека, как осуждать молодые души, окружающие нас, что они еще не развились до степени, которая уже достигнута нами. Ведь мы не осуждаем себя за то, что не достигли еще до божественного совершенства, а между тем со временем и мы будем стоять там, где стоят наши старшие братья. Какое же право имеем мы осуждать тех, кто моложе нас? Самое слово братство заключает идею одинаковой крови и неодинакового развития; поэтому‑то оно и представляет истинное звено между всеми созданиями вселенной – единство сущности жизни и различие в ступенях, достигнутых проявлениями этой жизни.
Мы все едины по нашему происхождению, едины по способу нашей эволюции и едины по общей цели нашего бытия, а различие в наших возрастах и в достигнутом размере должно лишь вызывать в нас взаимную тесную и нежную связь. Все, что человек мог бы сделать для своих братьев по плоти, которые иногда бывают для него дороже самого себя, является истинной мерой того, что он должен делать для каждого, кто разделяет с ним единую жизнь. Люди бывают исключены из сердца своих братьев вследствие различия расы, класса и происхождения; человек, мудрый любовью, поднимается над всеми этими наружными различиями и сознает, что жизнь всех исходит из одного и того же источника, что все люди – члены одной великой семьи.
|
|
|
Признание всеобщего братства и стремление осуществить его в земной жизни является таким сильным двигателем для развития высшей природы человека, что это признание сделано единственным обязательным условием для вступления в Теософическое общество, единственным «предметом веры», который всеми вступающими в Общество должен быть принят безусловно. Осуществление этой веры в жизни, хотя бы и в незначительной степени, уже вызывает очищение сердца и расширение духовного кругозора; совершенное же ее осуществление вырывает с корнем все темные силы разъединения и позволяет чистому свету единого Я озарять нас подобно свету, проходящему через прозрачное стекло.
|
|
|
Никогда не следует забывать того, что братство существует как факт, все равно, отрицает ли его человек или признает. Человеческое неведение не меняет законов природы и не может изменить ни на одну йоту ее неизменного и непреодолимого движения. Законы ее уничтожают все, что противится им, и разбивают вдребезги нежелающего согласоваться с ним. Поэтому не имеет прочного будущего ни один народ, который допускает поругание братства, ни одна цивилизация, построенная на его противоположном начале, не может продолжаться. Нам нечего создавать братство, оно уже существует. Нам нужно только привести наши жизни в согласие с ним, если мы хотим, чтобы дела наши не погибли.
Может показаться странным, что духовная сфера – нечто совершенно нереальное и туманное для многих – влияет в такой степени на все остальные миры и что силы ее могут даже разбивать вдребезги все, что с ними не гармонирует в низших мирах. А между тем это так, ибо этот мир есть выражение духовных сил, и они‑то и являются теми руководящими и формирующими энергиями, которые все проникают и медленно, но верно подчиняют себе все сущее. Поэтому‑то братство как духовное явление несравненно более реальная вещь, чем всякая внешняя организация; оно – жизнь, а не форма, оно – «мудрый и добрый порядок вещей». Оно может проявляться под бесконечным разнообразием внешних форм, соответствующих данному времени, но жизнь, одушевляющая эти формы, остается все та же, и счастливы те, которые различают ее присутствие и делают себя проводниками ее живой силы.
|
|
|
Читатель имеет теперь перед собою составные части человека и те области, которым эти составные части соответствуют; краткое повторение всего изложенного поможет ему получить ясную идею обо всем сложном целом.
Человеческая Монада и есть Атма‑Буддхи‑Манас или, выражаясь иначе, Дух, Духовная Душа и Душа Человеческая. Тот факт, что все три являются лишь аспектами божественного Я, делает возможным вечное существование человека, и хотя все три аспекта проявляются врозь и последовательно, их единство по существу делает возможным, чтобы человеческая душа слилась с духовной душой, отдавая последней драгоценную сущность своей индивидуальности, а последняя, став индивидуальной, слилась с Духом, причем она окрашивает последний – если такое выражение допустимо – теми оттенками, которые присущи ее индивидуальности, оставляя при этом неприкосновенным свое существенное единство со всеми другими лучами Логоса и с Самим Логосом.
Эти три аспекта образуют седьмое, шестое и пятое начала человека, а субстанция, которая ограничивает или облекает их, т. е. которая делает их проявление возможным, принадлежит соответствующей пятой (нирванической), четвертой (буддхической) и третьей (ментальной) сферам нашей солнечной системы.
Пятое начало (Манас) образует для себя тело в ментальной сфере, дабы войти в соприкосновение с миром физических явлений; при этом оно смешивается с четвертым началом, с природой желания, или Кама, которая принадлежит второй, или астральной сфере. Спускаясь в первую, или физическую сферу, мы имеем третье, второе и первое начала человека: его особую жизнь или прану; эфирный двойник, проводник праны и плотное тело, соприкасающееся с наиболее грубыми веществами физического мира. Мы уже видели, что иногда прана не рассматривается как отдельное «начало», и тогда перемешавшиеся между собою астральное и ментальное тела называются вместе Кама‑Манас; чистый разум получает название высшего манаса, а умственное начало, отделенное от астрального, именуется низшим манасом. И туда наиболее верным понятием о человеке будет то, которое яснее всем передает идею о единой неизменной жизни, проявляющейся через различные формы, которые ставят известные границы и известные условия для выражения ее энергии, чем и вызывается все разнообразие проявленной жизни. И тогда мы увидим в едином Я единую Жизнь, источник всех энергий человека; разнообразие же форм мы будем иметь в буддхическом теле, в «пребывающем теле» (corps causal), в ментальном, астральном и физическом (эфирное и плотное) телах. Соединяя обе точки зрения в одно, мы можем построить такую таблицу:[143][144]
Мы увидим позднее, что различие ограничивается одними названиями и что шестое, пятое, четвертое и третье «начала» являются деятельностью духа (Атма) в буддхическом, «пребывающем», ментальном и астральном телах, тогда как второе и первое «начала» проявляются двумя низшими телами. Эта система наименования может стать источником замешательства для изучающих эти вопросы, но имена эти даются лишь за неимением более совершенных и только как указания на факты, принятые в теософических учениях.
Высшие тела человека, которые мы изучали, составляют в своем соединении то, что обыкновенно называется аурой человеческого существа. Аура имеет вид овального светящегося облака, окружающего плотное физическое тело. То, что обыкновенно называется аурой, представляет собою лишь те части тонких тел человека, которые распространяются за периферию плотного физического тела; каждое тело закончено в самом себе и проникает те тела, которые грубее и плотнее его; оно – большего или меньшего размера, соответственно своему развитию, и вся та часть его, которая выдается из границ плотного физическою тела, и носит название ауры. Таким образом, аура человека состоит из выдающихся частей эфирного двойника, астрального и ментального тел, «пребывающего тела» (corps causal) и, в редких случаях, буддхического тела, освященного сиянием Атмы. Иногда аура бывает тусклая, грубо и нечисто окрашенная, иногда великолепно сверкающая чудными цветовыми переливами; ее вид зависит вполне от ступени эволюции, достигнутой человеком, от развития его различных тел, от нравственного и умственного характера, который он успел развить в себе. Все его меняющиеся страсти, желания и мысли записаны в его ауре и формой, и окраской, и цветом, так что «имеющий очи открытыми» для подобного чтения может все это прочесть, взглянув на человека. Весь характер запечатлен здесь точно так же, как и все мимолетные изменения, и здесь уже невозможен обман, как он возможен под прикрытием маски, именуемой нами «физическое тело». Увеличение в размере и в красоте ауры есть безошибочный признак человеческого прогресса, и это увеличение говорит несомненно о росте и очищении Мыслителя и его оболочек.
VII. Перевоплощение
Теперь мы в состоянии перейти к рассмотрению одного из коренных учений Древней Мудрости – учению о перевоплощении. Наш взгляд на перевоплощение будет яснее и в большем соответствии с естественным порядком вещей, если мы посмотрим на нет как на мировой принцип, затем уже будем рассматривать его в применении к человеческой душе. Обыкновенно его отрывают из общего космического порядка и рассматривают как сдвинутый с места отрывок, к вящему его вреду. Ибо всякая эволюция состоит из развивающейся жизни, переходящей из одной формы в другую и накопляющей в себе опыты, добытые при посредстве этих форм; перевоплощение человеческой души не есть появление какого‑то нового принципа эволюции, но есть лишь приспособление всемирного принципа к условиям, необходимым для достижения индивидуализации непрестанно развивающейся жизни.
Проф. Л. Хорн[145] дает интересные толкования идеи предсуществования с точки зрения научной мысли Запада. Он говорит:
«С принятием учения об эволюции старые формы мысли рушатся; всюду встают новые идеи на место изжитых догматов, и мы имеем перед собой зрелище общего интеллектуального движения в направлении – до странности – параллельного с восточной философией. Небывалая быстрота и разносторонность научного прогресса в течение последних пятидесяти лет не могли не вызвать одинаково небывалого ускорения мышления и в широких, вненаучных кругах общества. Что высочайшие и наиболее сложные организмы развились из простейших организмов; что на единой физической основе жизни стоит весь живой мир; что не может бить проведена черта, разделяющая животное и растительное царства; что различие между жизнью и нежизнью есть различие по степени, а не по существу; что материя столько же непостижима, как и дух, и что оба – лишь различные проявления одной и той же неизвестной реальности – все это сделалось уже общими местами в новой философии. После признания, даже со стороны теологии, физической эволюции, было нетрудно предсказать, что признание эволюции психической – вопрос лишь времени, ибо барьер, воздвигнутый старым догматом для того, чтобы воспрепятствовать человеку заглянуть в свое прошлое, был разбит. И ныне идея о пресуществовании переходит для изучающею научную психологию из области теории в область фактов, подтверждая буддийское объяснение мировой тайны как вполне правдоподобное и не менее научное, чем имеющиеся в распоряжении науки гипотезы. «Никто, кроме поверхностных мыслителей, – пишет покойный профессор Гёксли, – не отвергнет учения о перевоплощении как нелепость. Подобно учению о самой эволюции, названное учение имеет свои корни в мире реальности, и оно имеет право на такую поддержку, на какую имеет право каждое рассуждение, исходящее из аналогии».[146]
Рассмотрим Монаду формы, Атма‑Буддхи. В этой Монаде, частице жизни Логоса, кроются все божественные силы, но, как мы уже видели, они находятся в состоянии скрытом, непроявленном и недействующем. Они должны бить постепенно пробуждены внешними толчками, ибо самая природа жизни состоит в ответных колебаниях на вибрации, воздействующие на нее. И так как все возможности вибрации кроются в Монаде, каждая вибрация, достигающая до нее, пробуждает соответствующую ей колебательную силу, и таким образам одна сила за другой переходит из скрытого состояния в состояние деятельное. В этом заключается вся тайна эволюции; окружающая среда действует на внешнюю форму живот существа, и это действие передается через внешнюю оболочку самой жизни, Монаде, вызывая в ней ответные вибрации, которые, в свою очередь, излучаются из нее (через посредство оболочек) в окружающую среду. Эти ответные вибрации действуют изнутри на оболочку, приводя в колебание частицы, из которых она построена, и приспособляя их расположение сообразно первоначальному импульсу, полученному извне. В этом и состоят действия и противодействия, происходящие постоянно между окружавшей средой и организмом, которые признаются всеми биологами и рассматриваются некоторыми из них как удовлетворительное механическое объяснение эволюции. Их терпеливое и тщательное наблюдение над этими взаимодействиями не дает однако объяснения, почему организм реагирует таким образом на внешние стимулы; лишь Древняя Мудрость приподнимает покров над тайной эволюции, указывая на единое Я в сердце всех различных форм, на скрытой источник всех движений в природе.
Овладеть этой основной идеей о жизни, обладающей способностью отвечать на всевозможные вибрации, которые в состоянии достигать до нее из внешнего мира, – следующей основной идеей, которой необходимо овладеть, будет идея непрерывности жизни и формы. Форма передает свои особенности новым формам, которые происходят от нее, эти новые формы, состоя из той же субстанции, отделяются от своей матери‑формы, чтобы вести самостоятельное существование. Посредством деления, посредством почкования, посредством выталкивания зародыша, посредством развития зародыша внутри материнского организма сохраняется физическая непрерывность и повторяются каждой новой формой характерные особенности предшествовавшей формы.[147] Наука группирует эти факты в отдел закона наследственности, и ее наблюдения относительно передачи физических свойств прекрасно освещают работу природы в мире феноменов. Но не нужно забывать, что все это применимо лишь к построению физического тела, в состав которого входят материалы, доставляемые родителями.
Более скрытая работа природы, та работа жизни, без которой форма не могла бы существовать, остается неисследованной, так как она недоступна для физического наблюдения, и этот пробел может быть заполнен только учениями Древней Мудрости, переданными миру Теми, Которые еще в древности были в состоянии пользоваться сверхфизическими способами наблюдения, вполне поддающимися проверке со стороны каждого ученика, который терпеливо учится в их школе.
Учения эти доказывают, что существует такая же непрерывность жизни, как и непрерывность формы, и что именно в этой непрерывающейся жизни, скрытые энергии которой все более и более пробуждаются благодаря стимулам, достигающим до них через посредство последовательно развивающихся форм, – и сохраняются все опыты, приобретенные жизнью, которая заключена в эти формы, ибо, когда форма погибает, освободившаяся из нее жизнь сохраняет повесть всех переживаний в тех силах, которые били пробуждены этими переживаниями. Унося с собой весь накопленный опыт, освободившаяся жизнь готова снова излиться в новые формы, происшедшие от старой формы. Пока жизнь заключалась в предыдущей форме, она действовала через нее, приспособляя ее к выражению вновь пробуждающейся энергии, и эта предыдущая форма передала всю степень приспособленности, внедренной в ее вещество, своей отделившейся части, которую мы называем ее потомством. Последнее, состоя из того же вещества, отличается и всеми особенностями этого вещества. Жизнь вливается в этот новый отпрыск со всеми своими уже пробужденными силами и начинает формовать его и приспособлять еще полнее и еще более и т. д. и т. д. Современная наука доказывает все яснее, что наследственность играет тем меньшую роль, чем выше развитие данного индивидуума; что умственные и нравственные качества не передаются от родителей к потомкам и что чем выше качества, тем разительнее становится этот факт. Ребенок гения часто родится тупицей, а обыкновенные родители дают жизнь гению.
Непрерывающийся субстрат должен существовать, нечто постоянное, в чем бы сохранились раз приобретенные умственные и нравственные качества, иначе они не могли бы возрастать, иначе природа в этой, наиболее важной своей области, проявила бы случайность и блуждание, вместо обычной непрерывности своего творчества. По поводу этого вопроса наука молчит, но Древняя Мудрость учит, что этот непрерывающийся субстрат есть Монада, которая представляет собой хранилище всех результатов, всех опытов и переживаний, которые сохраняются в ней как ее возрастающие деятельные силы. Овладев вполне обоими принципами: идеей Монады с ее потенциями, превращающимися в деятельные силы, и идеей непрерывности жизни и формы, мы можем обратиться к изучению подробностей; при этом мы увидим, что, приняв оба названные положения, мы получим разрешение многих задач, не решенных современной наукой, а также и тех мучительных загадок жизни, над которыми тщетно бьются мыслители и альтруисты.
Начнем наши наблюдения над Монадой с того момента, когда она впервые подвергается воздействиям со стороны трех высших подразделений ментальной сферы (арупа, без формы), т. е. с самого начала эволюции формы. Ее первые слабые ответные вибрации притягивают вокруг нее некоторое количество материи ментальной сферы, и таким образом возникает постепенная эволюция уже упомянутого первого элементального царства.[148]
Существует семь основных типов Монады; иногда их изображают аналогичными с семью цветами солнечного спектра, происшедшими от трех первичных цветов.[149] Каждый из этих семи типов обладает своими отличительными характеристиками, и эти свойства сохраняются через все циклы их эволюции, отражаясь на всех рядах живых существ, одушевленных ими. Начинается процесс подразделения каждого из семи типов Монады, продолжающийся без перерыва до тех пор, пока – после бесчисленных подразделений – не получится индивидуальность. Но нам достаточно проследить здесь лишь одну линию эволюции – остальные шесть сходны по принципу.
Токи, посылаемые силами Монады, пытающимися впервые излиться наружу, обладают лишь краткою жизнью в форме; тем не менее весь опыт, истекающий из этих первых попыток, выражается в самой Монаде усиленными ответами на воздействия извне; а так как эта ответная жизнь состоит из вибраций, которые часто не соответствуют между собой, то внутри Монады возникает наклонность к разделению, причем гармонически вибрирующие силы тесно группируются между собою, как бы для согласованной деятельности; и это длится до тех пор, пока не возникнут «подразделения Монады», если можно так выразиться, сходные в своих главных свойствах, но различающиеся в подробностях, подобно разным оттенкам одного и того же цвета. Они становятся, благодаря воздействиям, идущим из низших подразделений ментальной сферы (рупа), Монадами второго элементального царства. И так как процесс продолжается, ответные силы Монады растут, и каждая Монада одушевляет жизнью бесчисленные формы, через которые она и получает извне воздействия; а по мере того, как одни формы разрушаются, Монада непрестанно оживотворяет все новые и новые формы. И процесс подразделения продолжается без перерыва, благодаря причине, приведенной выше.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 211; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!