Расформирование Русского отряда
Квятковский так описывал В. С. Семенову последние дни существования Русской группы Чжан Цзучана: «Обобрали их, в том числе и Шильникова, до ниточки. Он сейчас в Дайрене, является докладчиком Тупана по русским делам. Без него никого к Тупану не пускают. Тупан намерен людей, попавших к Чан Кайши в Тан-Шане, устроить в Порт-Артуре на жилье, где думает им дать квартиры и чифан. С этой целью он арендовал гостиницу «Ямато» и еще несколько зданий на шесть месяцев. Из русских здесь Малакен, он приехал месяц назад для получения каких-то заданий от атамана Семенова, но от Тупана он успел получить 400 с лишним долларов. Затем, числа 21 или 22-го, приехал Меркулов-отец с сыном Васькой, был у Тупана. Он сына не принял, а принял только отца. Меркулов предлагает Тупану поехать в Германию, навязывая ему в проводники сына. Тупан говорил, что если сейчас дела не пойдут, то сначала он поедет в Японию, а потом в Европу. Приехал сюда и Нечаев и говорил с ним. Он говорил Тупану: «Вот когда я был во главе русских, были и победы, а теперь вот ты сидишь беженцем» и т. п. Нечаев подложил Вам свинью, говоря Тупану, что Вы на его деньги приобрели себе хороший дом в Харбине. Тупан этим сильно возмущался и разразился по Вашему адресу угрозой. Был у Тупана и летчик Бакин, которому он дал 300 долларов, но этого ему показалось мало, и он на другой день снова явился к нему с женой, которую хотел ему представить в надежде, что Тупан для женщины будет щедрее. Когда ему об этом доложили, то он озлился и сказал, что у него «21 жена, а 22-й <…> ему не надо». Тупан принимает посетителей неохотно, а людям, неприятным для него, таким как Бакин, говорит оскорбления прямо в глаза. Жаль, что они, в погоне за сотней-другой долларов, выслушивают эти дерзости, как будто не понимают их. Всех счастливее оказался адмирал Трахтенберг, которому Тупан отослал тысячу долларов. Нечаев и Меркулов, вероятно, сорвали куш уже огромной дистанции»[598].
|
|
|
В октябре – декабре 1928 г. бывших наемников, сдавшихся мукденцам, перевезли в Маньчжурию под предлогом зачисления на полицейскую службу, но к началу 1929 г. из-за замирения с Чан Кайши их отряд расформировали.
Квантунская авантюра Чжан Цзучана
Чжан Цзучан через полгода после своего краха попытался вновь реанимировать себя на политическом небосклоне Китая, предприняв новую авантюру с участием русских. Об этом 29 апреля 1929 г. написал журналист Ильин: «Чанчунь. Приезжали генералы Малакен и Савельев. Малакен прибыл с деньгами – набирает войска для армии Чжан Цзучана. Чжан Цзучан, который жил в Японии, теперь опять выплыл. Японцы его переправили в Квантун и там он начал гражданскую войну. Малакен и Савельев, который именует себя «наштаверхом», четыре дня гомерически пили и набирали «добровольцев». Откуда-то вылезла в полном смысле этого слова рвань Петра Амьенского. Какие-то босяки, пропойцы, алкоголики. Малакен и Савельев, оба пьяные, в номере гостиницы «Россия» делали «набор», который заключался в том, что на три дня давали полторы иены кормовых и билет третьего класса до Мукдена, чтобы оттуда переправить «добровольцев» дальше. Интереснее всего, что японцы-жандармы молчат, как воды в рот набрали, хотя обычно они интересуются каждым прибывшим, а тут как бы нет ни Малакена, ни Савельева. Кончилось дело тем, что два десятка «добровольцев» не успели доехать до Дайрена, как вся авантюра Чжан Цзучана кончилась. Он бежал на японских пароходах в Японию, они его вывезли, а все набранные, голодные и брошенные на произвол судьбы, пешком пробираются обратно! Малакен уже Чжан Цзучана не застал и куда-то исчез, а Савельев, задолжав за номер гостиницы, все пропив, товарным поездом пробрался в Харбин»[599].
|
|
|
Значение и оценки работы отряда Нечаева
По мнению зарубежных экспертов, горсть русских наемников отсрочила победу коммунистов в Китае на двадцать пять лет, что непосредственно отразилось на ходе мировой истории. Часто они воевали устаревшим оружием, но нередко побеждали более многочисленного и лучше вооруженного врага. И хотя отдельные победы достигались подкупом противника, сбрасывать с весов значение русских в китайской гражданской войне нельзя. Создание русского отряда на чужбине, с оружием в руках воевавшего против сильного противника четыре года, показало, что эмиграцию еще рано списывать с боевого счета. Многие бросали русским, воевавшим за китайцев, упрек, что они это делали за деньги. Но как сказал об этом один из белогвардейцев, «героем был Костя Нечаев, не маскировавшийся никакими идеями, а говоривший, что он – наемник, а храбрости у него было больше, чем полагалось, и как-то я писал ему стихи про него по какому-то случаю:
|
|
|
В полушубке, с палкой, впереди солдат,
Будь то рота или весь отряд…
И правда, в своем полушубке, с палкой в руках, которой он мимоходом сбивал кустики или травку, Нечаев вел за собой солдат старой еще школы, у которых не остыл задор и была молодость… А позже стали появляться военачальники другого склада, и уже не было единовластия, а генералы росли, как грибы, и сколько было ненужного величия и кичливости… А сколько было блестящих офицеров старой школы: Бартеньев, Размазин[600], Гайкберг и еще, и еще многие другие ушли из жизни, на поле брани положили живот свой… Была ненужная лихость, погубившая массу офицеров и солдат, а в общем грустно и больно вспоминать эту эпопею, отодвинувшую большевизм в Китае на 25 лет…»[601] Другой современник писал так о нечаевцах: «Многие поехали туда, в китайскую армию, но очень мало кто из них вернулся обратно. Слишком многие разбросали свои кости в песках Монголии и рисовых полях Китая»[602].
|
|
|
Не будет преувеличением сказать, что горстка русских действительно оказала огромное влияние на историю Китая. Так, в начале 1920-х гг. ни у кого почти не было сомнения, что Китаю суждено быть объединенным по сценарию У Пэйфу, который до появления русских без проблем бил всех своих противников. Появление маленького русского отряда заставило по-другому крутиться колесо китайской истории. Благодаря горсти почти безоружных русских «без пяти минут китайский властелин» У Пэйфу был разбит и сошел с политической сцены. Не вступи русские наемники в армию Чжан Цзучана – он, равно как и Чжан Цзолин, был бы добит У Пэйфу. В то же время в конце 1925 – начале 1926 г. именно русские наемники сорвали планы коммунистов по уничтожению всей Северной коалиции во время мятежа Го Сунлина и не допустили краха Чжан Цзолина.
За время борьбы У Пэйфу с «северными маршалами» вызрела новая политическая сила, которой было суждено стать объединяющим началом в Китае, – партия Гоминьдан во главе с Чан Кайши, в недрах которой зародилась и выросла Китайская компартия. Таким образом, несмотря на кажущуюся неправдоподобность такого вывода, русские решительно изменили историю Китая и… разгромом У Пэйфу и других китайских маршалов-националистов содействовали успеху гоминьдановцев и вместе с ними коммунистов, открыв им дорогу на север Китая. Фын Юйсян не был настолько крупной величиной, чтобы он мог бросить вызов У Пэйфу. Гоминьдан смог собрать силы лишь за два с половиной года войны. В 1924–1925 гг. эта партия еще не представляла серьезной угрозы для У Пэйфу, и если бы не русские, то она легко была бы раздавлена. В этом случае само появление Компартии Китая стало бы проблематичным. Таким образом, выводы в отношении значения отряда Нечаева двойственны: с одной стороны, его работа отсрочила коммунизм, с другой стороны, отчасти, она была им на руку, так как отрывала силы и средства от белых партизанских отрядов, действовавших в СССР, и способствовала разгрому националистических сил в Китае в лице У Пэйфу.
И хотя эпизоды боевой работы нечаевцев изобилуют «грязными» эпизодами (да и какая война без этого!), они много сделали и для мирного населения Китая, неоднократно ликвидируя терроризировавших его хунхузов.
Сколько же реально погибло русских наемников в Китае? Точную цифру, очевидно, узнать никогда не удастся. Белогвардейское командование, подводя в 1926 г. итоги двухлетнего пребывания своих частей на китайской службе, абстрактно говорило «о громадных потерях в прошлых боях»[603]. Русские могилы разбросаны на огромной территории от Мукдена до Шанхая и от Циндао до Кайфына. Точную цифру потерь русских можно установить лишь из книги учета личного состава, хранившейся на тыловой базе Русского отряда. Эта книга велась с момента основания Русского отряда в 1924 г. до его расформирования в 1928 г.[604] Судьба этой книги неизвестна, скорее всего, она попала в руки мукденцев или южан при сдаче русских в плен в сентябре 1928 г. и, возможно, хранится в недрах китайских архивов. Интересно обратить внимание на цифры потерь офицеров-выпускников Читинского военного училища. Так, из 29 офицеров, в свое время закончивших его и служивших наемниками, на китайской службе в 1924–1928 гг. погибли четыре. Если взять «среднее арифметическое», то получается, что на китайской службе погиб каждый седьмой русский офицер. Были убитые и среди выпускников Хабаровского кадетского корпуса – 12 человек[605].
Лукомский, в частности, показывает, что лишь за два с половиной года нечаевцы потеряли более тысячи человек[606]. Другие источники свидетельствуют, что их потери были свыше 1500 человек, и это только данные по русскому кладбищу в Цинанфу, не считая могил на местах боев. Есть данные, что на кладбище в Цинанфу было 2 тысячи могил. Скорее всего, в эту цифру входят и умершие по болезни, старости и от несчастных случаев. Всего же общая цифра потерь русских наемников превосходила 2 тысячи человек[607]. По данным немецкого агента в Китае Кунста, «на кладбище в Цинанфу, состоявшем из 150 похороненных осенью 1926 г., число это к началу 1928 г. выросло до 1500 человек»[608].
Эта удивительная и печальная страница жизни русских эмигрантов закрылась. Многие из них, начиная с 1914 и кончая 1928 г., непрерывно воевали, и, по словам бывшего колчаковского министра Серебренникова, «едва ли кто-нибудь еще в мире, кроме русских, мог дать такой рекорд продолжительности боевой страды»[609].
Глава 3
Особенности службы
Проступки
Пьянство
Несмотря на блестящее поведение многих нечаевцев, имидж Русской группы сильно страдал от разных эксцессов. Без анализа этого печального явления будут непонятны многие вещи, которые происходили с русскими на китайской службе, – от отношений с местным населением до ведения боевых действий.
В числе главных проступков русских наемников отмечено пьянство, по своим размерам принявшее масштабы эпидемии, и, как следствие этого, драки, дебоши, избиения сослуживцев, серьезные упущения по службе и поражения от противника. Его причина – тяжелая служба, стремление залить горе о потерянной Родине, неудачном исходе Гражданской войны, когда победа была так близка, и доступность дешевой выпивки.
В этом особенно отличались анненковцы[610], на которых и падает основная вина за то или иное происшествие. Но самую печальную славу в этом приобрел командир кавалерийского полка полковник Манжетный[611]. Пьянствовали многие, хотя далеко не все, – от Нечаева и главного священника группы до рядовых солдат. Пьянство было настоящим бичом на всем протяжении существования русских частей в китайской армии. Оно приняло такой острый характер, что 11 мая 1926 г. временно командующий 65-й дивизией генерал Малакен решил наказывать виновных в этом рядовых переводом на более низкий оклад[612]. Но это помогало мало. Так, по признанию офицеров, осенью 1926 г. многие казаки пребывали в состоянии постоянного пьянства и отказывались исполнять приказы[613]. Случались при этом и довольно смешные происшествия. Например, в приказе по Русской группе говорится: «6 марта 1927 г. в Цинанфу рядовой отдельной инженерной роты Лобанов Иван, отпущенный в город, напился до пьяного состояния и, возвращаясь на рикше домой, поломал у рикши оглобли. Когда же рикша вместе с подъехавшим к месту происшествия другим рикшей стал требовать от Лобанова уплаты за поломанные оглобли, то Лобанов начал бить обоих рикш и поломал оглобли у другого рикши. Лобанова арестовали и предали военному суду. Принимая во внимание сложившуюся обстановку и возможность замены нахождения за это преступление его в тюрьме арестом на хлебе и воде, находим возможность содержать его так 6 недель и по отбытии наказания направить в свою часть. Стоимость поломанных у рикш оглобель в сумме 4 долларов удержать из его жалования и выдать потерпевшим»[614].
Из-за того, что в пьяном состоянии наемники нередко пускали в ход маузеры и гранаты против торговцев и населения, 3 апреля 1927 г. им запретили появляться в городе с оружием[615].
Не были на высоте и священники. Они нередко оказывались пьяницами и не соответствовали своему назначению, и их приходилось увольнять[616].
Спустили на тормозах и то, что, будучи пьяным, Манжетный застрелил майора Немчинова[617]. Такие случаи повторялись среди наемников еще не раз. Как известно, непринятие мер против мерзавцев поощряет их на еще большие преступления. В итоге по вине Манжетного в плен в крепостях Вынкуйфу и Шануцун в январе – феврале 1928 г. попала большая часть его полка[618]. Видя пьянство своего командира, стали беспробудно пить и подчиненные ему люди[619]. В таком состоянии застали их подошедшие к крепостям люди Фына. Китайцам оставалось только забрать оружие у пьяных подчиненных Манжетного. Только тогда на действия Манжетного, которого до этого покрывали сами русские, Чжан Цзучан обратил внимание и выгнал его с позором из армии.
До печальных событий с полком Манжетного были тревожные звонки. Так, на Новый 1928 г. в расположении Конной бригады в батарее произошло убийство. Пьяный вахмистр Моисюк убил вахмистра той же батареи Пашкова. Оказалось, что их командир подпоручик Леонтьев, получив деньги «на улучшение пищи», разрешил купить на них спиртное для встречи Нового года. В итоге была сильная пьянка, кончившаяся ссорой, дракой и убийством. Военно-полевой суд, созданный из русских, назначил Моисюку смертный приговор, который 3 января 1928 г. был приведен в исполнение[620]. Пострадали и косвенно виновные, подпоручик Леонтьев, который был отрешен от командования батареей, и вахмистр Терехов, получивший восемь нарядов вне очереди[621]. Кто-то скажет: слишком сурово. Но во фронтовых условиях иного выхода не было, так как непринятие мер грозило разложением личного состава.
Пьянство наблюдалось и потому, что до этого случая оно каралось в основном выговорами[622], но после этого русское командование во главе с В. С. Семеновым решило резко ужесточить наказание.
Другой случай убийства в пьяном состоянии произошел в конце июля 1928 г. Старший поста Лебедев допустил пьянство на службе. В нем участвовали буряты, младшие урядники Очиров и Шагдуров. Первый, находясь в наряде по службе, отлучился с поста, а его командир есаул Андреев не обратил на это внимания, как не посмотрел он и на подбор солдат для службы на посту. Во время пьянки между Очировым и Шагдуровым произошла ссора и первый, защищаясь от нападения второго, выстрелил в него первым и убил. За это есаулу Андрееву был объявлен выговор, Очиров был разжалован в рядовые и получил дополнительно, как и Лебедев, по пятьдесят ударов нагайкой[623].
Дошло до того, что пьяные дебоши русских происходили даже в присутствии Чжан Цзучана на торжественных мероприятиях[624]. Неизвестно, что об этом думал этот маршал, но он держал русских на службе из-за их боевых качеств, по причине чего он прощал даже такие выходки.
Генерал-майор Михайлов предпринял решительные меры для искоренения этого явления вплоть до разжалований и увольнений виновных[625]. Но данная мера мало помогала, так как русское и китайское командование, выпуская угрожающие приказы о борьбе с пьянством и хищением денег, почти не предпринимало против этого на деле решающих шагов. Очевидно, начальство боялось, что из-за карательных мер личный состав, у которого нередко выпивка была единственным средством «снятия стресса», просто разбежится, либо само участвовало, как полковник Манжетный, в этом. Ротмистр Трухин доносил в 1928 г. полковнику Тихобразову: «Настроение солдат прежнее. Пьянства стало меньше, так как уже пропились. Ночью поблизости от нас на деревню напали хунхузы, открылась ружейная и маузерная трескотня. Когда эскадронам и сотням было приказано изготовиться, то оказалось, что в каждой из частей, включая пулеметную команду и батарею, оказалось по 2–3 человека совершенно невменяемых, а один чудак даже стал седлать лошадиную кормушку, приговаривая: «Тпру, дурочка, стой» и т. д. Решили всех наказать, но наутро, кроме командира 1-го эскадрона, все заявили, что у них негодных на вызов по тревоге не было. Это показательно для наших командиров. Как они могут строго взыскивать с людей, когда они сами у них же на глазах грешат тем же? Неодинаковость отношения к проступкам подчиненных делает нехорошими более требовательных и, наоборот, потворствующих – любимыми командирами. А все только потому, что у самих рыльце в пуху. Людей винить нельзя, их всегда можно взять в руки и держать в желаемом настроении. В противном случае еще лишний раз наши враги будут вправе сказать, что мы – отработанный пар российских революций и никуда не годимся»[626].
Тем не менее в 1928 г. командир Конной бригады В. С. Семенов предпринял решительные меры для очищения своей части от пьяниц. Он стал увольнять пьющих без различия чина и заслуг без расчета деньгами. Таким образом, пьющим было что терять, учитывая то, что задолженность китайцев перед русскими доходила до года и в таком случае они теряли огромную сумму, которая поступала в кассу инвалидов, получивших на китайской службе увечье. При этом Семенов приказал передавать пьяниц китайской военной полиции, которая беспощадно расправлялась с ними[627]. Такая участь ожидала и уволенных, которые пребывали на базе в ожидании расчета, если они напивались. Генерал-майором Семеновым был принят курс на то, что надо очистить отряд от разлагающего элемента, чтобы он не портил остальных. К этому наказанию он добавил публичную порку виновных. 4 августа 1928 г. он приказал выпороть сразу несколько человек «за безобразное пьянство, грозившее потерей коней и оружия»[628]. Правда, те офицеры, кто не пил, писали, что «солдат за пьянку порют и гонят всячески, тогда как господа офицеры пьют безнаказанно и открыто развратничают с китаянками»[629].
Но Семенов не шутил, и на несколько сотен русских, остающихся в китайских войсках, за весну – лето 1928 г. только в его бригаде было несколько десятков увольнений пьяниц. Он понял, что одни меры против пьющих рядовых положения не спасут, и ударил по тем офицерам, которые портили коллектив. При этом выгоняли с позором со службы без денег не только христиан и буддистов, но и мусульман. Так, «за непробудное пьянство и утерю при этом винтовки» попал под военно-полевой суд и был разжалован и уволен со службы без денег младший унтер-офицер Миргасим Худзиахметов[630]. При этом практически не делалось разницы в степени опьянения виновного. Семенов приказал беспощадно увольнять любого, кто при исполнении служебных обязанностей будет хотя бы слегка пьян. Смягчить участь таких лиц могло лишь ходатайство их непосредственного командира перед В. С. Семеновым. В таком случае виновным делалось первое и последнее «китайское предупреждение» и они направлялись на десять суток домашнего ареста, а в случае повторения такого случая они увольнялись с позором и без расчета деньгами[631].
Увольнения обычно проходили тихо, и вчерашние буяны обычно по-доброму прощались с командирами, которые ходатайствовали об их увольнении, желая им «всего хорошего»[632].
Однако были случаи, когда подобные лица не могли тихо вынести домашнего ареста – символического наказания – и выходили на улицу, несмотря на запрещение этого. Такие случаи кончались для виновных по-разному, на усмотрение начальства. Большинству это прощалось, и они отделывались строгими выговорами[633], но самых злостных нарушителей и пьяниц приходилось увольнять для острастки остальных и укрепления дисциплины. Выговорами часто отделывались проносившие в части спиртное и приводившие туда женщин военнослужащие. Так наказывались и те, кто оставался на ночь в чужих частях[634]. Но в боевой обстановке В. С. Семенов активно боролся против «спиртоносов». Замеченного в этом младшего унтер-офицера Зюлина 24 июля 1928 г. разжаловали в рядовые[635].
Исчерпав все возможные методы борьбы с пьянством, которое не раз приводило к поражениям, В. С. Семенов стал применять радикальные меры. Он заявил: «В походе и во время боевых действий пьяниц буду предавать военно-полевому суду и расстреливать» – и обратился ко всем русским, чтобы они помогали друг другу в том, чтобы никто не напился и не был за это казнен[636].
С пьющими случались и анекдотичные случаи. Так, за пьянство был разжалован в рядовые младший унтер-офицер Краснов. Вскоре за примерную службу он был восстановлен в прежнем чине. Но на следующий день на радостях он сильно напился и тут же был снова разжалован[637].
Случаи, когда русских наемников восстанавливали в прежнем чине, были нередки. Обычно это было следствием того, что такой человек исправлялся и заслуживал поощрения[638]. Но обычно восстанавливали в чине не сразу, а поэтапно. Начальству нужно было убедиться, что ранее оступившийся человек не повторит это снова.
Политика русского командования сначала была такой: увольнять за пьянство офицеров, но оставлять солдат, сурово их наказывая. В мае 1928 г. из-за катастрофического положения с комплектованием разжалованных за проступки офицеров стали не выгонять, а оставлять служить солдатами[639].
Пьянству среди рядовых потворствовали нередко офицеры, которые, не делая этого сами, часто оставляли солдат надолго без своего присмотра, самовольно уходя из части «по делам». Солдаты, предоставленные сами себе, со скуки начинали пить. Комбриг В. С. Семенов сурово наказал за это троих офицеров. Так как дело было в боевой обстановке, то двое из них были уволены, а третий понижен в должности и отстранен от командования[640].
Шло широкой волной пьянство и в лазаретах, где раненые бесчинствовали и доктора отказывались их лечить[641]. Были случаи, когда Чжан Цзучан изгонял из приюта для русских инвалидов из Цинанфу наиболее злостных алкоголиков-дебоширов[642].
Пьянство наблюдалось и на базе отряда. Нередко это сопровождалось разными происшествиями. Семенов в своем приказе от 20 июля 1928 г. заявил: «Из рапорта начальника базы от 16 июля усматриваю, что им казенные автомобили используются для увеселительных поездок, причем не обращается никакого внимания на управляющего машиной шофера, который, по-видимому, был пьян и потому свалил машину в канаву, отчего она была повреждена. Ссылку на отказ тормозов считаю простой отговоркой. Приказываю в будущем без моего разрешения машинами никому не пользоваться. За неисполнение этого приказа буду увольнять в дисциплинарном порядке без расчета. Ремонт машины отнести за счет майора Маковкина»[643].
После увольнения самых злостных алкоголиков и угрозы расстрела случаи пьянства в бригаде Семенова к осени 1928 г. почти прекратились[644]. Но когда в декабре 1928 г. наемников переправляли в Харбин, то В. С. Семенов «на всякий случай» предупредил личный состав, что, если кто напьется, того он бросит пьяным на морозе.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 194; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!