В. Д. ПЕЛЬТ, доктор филологических наук, профессор МГУ 36 страница
Окончательно устанавливаются язи на летних становищах, по-видимому, через 3–4 недели по окончании нереста; в Москве-реке, например, около средины мая, после того, как совсем запрут все плотины. В больших судоходных реках, в которых прибылая вода держится гораздо долее, по всей вероятности, эти рыбы, как и все другие, становятся оседлыми позднее, чем в притоках. Повсеместно, как в реках, речках, так и проточных прудах и озерах, язь выбирает своим постоянным местопребыванием глубокие и непременно иловатые места, избегая песчаных и каменистых. В общем становища язей аналогичны с становищами сазанов, и даже по образу жизни эти рыбы имеют много сходства: язь по праву называется местами, напр. в Петербургской губ., «русским карпом». В более северных местностях, в Европейской России, примерно от 55° с. ш., язь вполне заменяет недостающего здесь сазана. Между этими двумя рыбами замечается как бы некоторый антагонизм: они вместе не уживаются, и на севере преобладает язь, а на юге — сазан.
Любимым становищем язей служат: в небольших реках — мельничные омута, в больших— глубокие иловато-глинистые ямы под крутоярами; кроме того, язи охотно держатся под мостами, около свай, под купальнями, пристанями и плотами на глубине около 4 аршин. Как рыба крайне осторожная, язь предпочитает места, недоступные неводу, т. е. заваленные корягами, глиняными глыбами и с неровным дном— уступами. Мелкие язи, т. е. подъязки, менее прихотливы и держатся на меньшей глубине, часто в травах, вместе с плотвой; что же касается прошлогодних подъязиков, то, по моим наблюдениям, в стоячей воде они стоят всегда около берега, в траве, а в проточной воде — на мелях с слабым течением, где собираются в огромном количестве. В среднем течении Москвы-реки, например, такое становище годовалых подъязиков находится у Краснохолмского моста, напротив Комиссариата. Мелкие подъязки, иногда, впрочем, и язи, нередко подходят, как и сазаны, к местам, где полднюет скот, который, ходя в воде, вырывает из земли личинок насекомых. Но еще более привлекает сюда рыбу коровий помет.
|
|
|
В ямах и глубоких, сравнительно тихих местах язи держатся также стаями, но уже менее многочисленными и густыми, чем весною; отдельные особи ведут здесь относительно более самостоятельный образ жизни. Отсюда язи нередко, особенно в тихие утра и вечера, выходят на поверхность — «плавятся», но жируют, т. е. кормятся, они главным образом по ночам и на более мелких местах или даже на перекатах, вообще на течении, которое приносит им пищу. В Москве-реке, около столицы, эти ночные выходы «на струю» зависят как от дурного качества тихой воды летом, так еще более от того, что почти вся масса пищи, даваемой городом, несется «струею». Понятно, что рыба становится вереницей на течении и перехватывает плывущие мимо съедобные вещества, имеющие мало шансов попасть в заводи. Рыбы потому и любят ямы на заворотах реки, что образующийся здесь водоворот задерживает или даже поглощает все приносимое течением. Очень многие почти не покидают таких ям и выходят из них только в исключительных случаях: при резкой перемене погоды, при больших паводках, после сильных дождей.
|
|
|
Несомненно, что каждая прибыль воды имеет большое влияние на жизнь язей. Особенное значение имеют паводки в таких шлюзованных реках, как, напр., Москва. Усилившимся течением приносится огромное количество пищи, а потому не только язь, но и многие другие рыбы временно покидают свои становища и начинают понемногу двигаться вверх по струе, привлекаемые главным образом естественной прикормкой, отчасти мутью, побуждающею рыбу двигаться против течения и отыскивать чистую воду. Надо иметь также в виду, что в тихой и мутной воде рыбе уже трудно добывать себе пищу на глаз и гораздо удобнее подстерегать мимо плывущую, частью на слух, частью на осязание. Значение мути доказывается тем, что после каждого паводка в мелкие притоки, очищающиеся от мути ранее, заходит много рыбы, особенно мелкой и селетка, труднее выносящих муть и сильное течение. При более продолжительной прибыли воды язи и многие другие рыбы поднимаются на десятки верст и подходят к плотинам и начинают возвращаться обратно, на прежние места, как только вода начнет сильно убывать или (на москворецких плотинах) ее запрут и течение сильно уменьшится. Каждая, даже незначительная, прибыль воды и усиливающееся течение вызывают некоторое движение рыбы и побуждают ее выходить «на струю» даже в неурочное время, а из ближних ям подвигаться к самым плотинам.
|
|
|
В прудах и озерах дожди не имеют такого влияния на образ жизни язей, и они здесь еще более оседлы. Впрочем, они также выходят здесь на ближние мели не только ночью, но и днем. В некоторых озерах, напр. Чудском, замечено, что стаи язей охотно посещают ночью каменистые берега на прибое, особенно после бури. Вероятно, их привлекает сюда обильная животная и частью растительная пища, выбиваемая волною из-под камней. Подобно большинству других рыб, язи в стоячей воде, однако, кормятся больше днем, чем ночью, т. е. руководствуются в приискании пищи преимущественно зрением, а не слухом, осязанием и обонянием, которые служат им на течении. Даже подъязки в реках ведут все лето и большую часть осени почти такой же ночной образ жизни, как налимы.
|
|
|
Осенью язи ведут уже сравнительно более кочевую жизнь, что вызывается частыми дождями и паводками. С наступлением холодной погоды язи уже редко выходят на мели и перекаты, хотя охотно держатся под шлюзами и плотинами. Во время замерзания рек или озер язей всегда застаешь подо льдом, иногда даже на неглубоких местах, хотя бы середина реки оставалась свободной. Вообще очень многие рыбы питают какое-то особенное пристрастие к первому льду и начинают искать глубоких мест и полыней, только когда вся вода замерзнет и им станет душно. Я объясняю это пристрастие тем, что нижняя поверхность льда первое время покрыта множеством пузырьков воздуха.
Язи зимуют больше на ямах и на илу, в озерах вместе с окунями; мелкий подъязок живет зимою там же, где и плотва, ближе к берегу и держится иногда под самым льдом. Первое время язи еще кормятся главным образом, вероятно, мотылем, но в середине зимы, в большие морозы, подвергаются некоторого рода спячке и стоят почти неподвижно на ямах. Отсюда они начинают выходить на мели и перекаты с первыми февральскими оттепелями. Очень может быть, что с этого времени и начинается постепенный подъем их кверху. На мели и перекаты язи, несомненно, привлекаются налимьей икрой.
В большинстве случаев язи держатся и кормятся на дне, не ползая по нем, подобно налиму, подусту и пескарю, но и не поднимаясь высоко, почти в полводы, как плотва. Приблизительно язь ходит, как окунь, на 3–4 вершка от дна. Однако если дно вдет уступами, то он стоит на уровне уступа, стоящего выше по течению. Поверху язи ходят реже голавлей и «плавятся» не ежедневно. Обыкновенно «плав» замечается в тихую погоду и вызывается преимущественно падающими в воду насекомыми. Ночью язи ходят поверху реже, чем вечером и ранним утром, но при сильном лунном, даже искусственном освещении, напр. от электрических фонарей (на Большом Каменном мосту в Москве) и недальнего пожара, они, подобно другим рыбам, «плавятся» и в глухую полночь. По замечанию некоторых рыболовов, даже свет фонаря вызывает рыбу на поверхность.
«Плав» язя начинается, как только установится теплая погода, вскоре по окончании нереста, и прекращается с осенними утренниками, губящими всех летающих насекомых. Язи выпрыгивают из воды сравнительно редко, хотя и чаще голавлей, и ограничиваются всплесками и бульканьем. Поднявшись на поверхность, играющий язь круто поворачивается и производит глухой всплеск, подобно брошенному камню, но без брызгов. Этот всплеск, однако, не так силен, как у голавля, и менее слышен, но, конечно, сила его зависит от величины рыбы. Некоторые высовывают только морду, другие же, но редко, выворачиваются совсем наружу. Мелкий подъязок, не свыше полуфунта, «плавится», подобно плотве, с брызгами.
Пища язей весьма разнообразна, и они могут быть названы всеядными рыбами, так как питаются всеми съедобными органическими веществами, начиная с растений и кончая мелкой рыбой. Корм этот разнообразится соответственно времени года и местности, и при описании уженья и насадок придется говорить о нем подробно. Здесь же скажу, что в большинстве случаев язи и подъязки (от фунта) весною едят главным образом червей, частью икру других рыб, особенно подуста, голавля и плотвы; летом— различных личинок насекомых, например опарышей (из падали, попадающей в реку), крысок, личинок другого вода крупной мухи, выкидываемых в воду из барок, где они заводятся; личинок различных жуков из гонок, в прудах же и озерах — личинок стрекоз, мошкары и комаров. Из взрослых насекомых добычею язя всего чаще делаются майские жуки, на которые он, впрочем, не так падок, как голавль; затем (больше в прудах) стрекозы, временно метлица или поденка, падающая местами во множестве в течение нескольких дней, кузнечики (в небольших реках с прилегающими заливными лугами), другие насекомые, падающие в воду: ночные бабочки, мошкара, мошки, комары-толкунчики и пр. Раки, преимущественно линючие, служат любимою летнею пищею более крупных язей. Осенью, после кузнечиков, лакомым кормом служит мотыль, личинка комара-толкунчика, местами же, но редко, — лягушата. Взрослый язь всюду принадлежит к числу хищных рыб, но обыкновенно довольствуется мелкими рыбками всех видов; при урожае молоди ею, впрочем, питаются не только подъязки, но даже ерши и плотва. По моим наблюдениям, на Москве-реке язь и подъязок подходят к плотинам после паводков, главным образом ради массы мелкой рыбы, уносимой течением. Особенно много мелочи падает вниз после внезапного открытия шлюзов.
Несомненно, однако, что если не везде, то во многих водах язи главным образом кормятся растительною пищею. Эта последняя имеет вообще гораздо большее значение, чем пища животная, и очень странно, что, между тем как на суше это принято за аксиому, многие ихтиологи и рыбоводы полагают, что главною пищею большинства рыб служат животные организмы, начиная с инфузорий и кончая позвоночными. Между тем несомненно, что растительные организмы очень часто служат главною и постоянною летнею пищею многих хищных рыб. Не будь травы и водорослей, не было бы и низких животных организмов, с насекомыми включительно, которые в большинстве случаев являются лакомством, изредка, правда, весьма изобильным. Всякому известно, что добывание животной пищи требует большего труда и энергии, чем добывание растительной, всегда находящейся под рукою.
Последние наблюдения показали мне, что язи, как и большинство карповых, — рыбы более травоядные, чем насекомоядные. По крайней мере, в Москве-реке, во всех прудах и озерах главное содержимое желудков нехищных рыб, за немногими исключениями, состоит летом из зеленой кашицы растительного происхождения, всего чаще нитчатых водорослей родов Gadophora и Spirogyra. Шелковник положительно составляет местами главный и любимый рыбий корм, которым не брезгают даже судаки и ерши. Это доказывается тем, что на зелень ловят все лето не только плотву, но даже подъязков и язей, притом днем, когда последние ни на какую другую насадку не берут. Нитчатые водоросли весьма обыкновенны во всех стоячих и проточных водах и, кроме того, отличаются от всех других водяных растений необыкновенно быстрым ростом, составляя таким образом в жаркое время года почти неиссякаемый источник рыбьего продовольствия. Я могу положительно сказать, что в реках, почти не имеющих мелких ракообразных (циклопов, дафний), тончайшие нити «зелени» служат главною пищею молоди большей части рыб. Более взрослые рыбы, кроме зелени, едят также молодые побеги различных водяных растений, но уже с меньшей охотой.
В судоходных реках, где растения ютятся преимущественно в заливах, затонах и протоках, весьма важное значение для корма рыб имеют семена хлебных растений. Тысячи пудов пшеницы, ржи и ячменя выбрасываются в воду водоливами, а сколько, кроме того, тонет барок с зерном. За каждым хлебным караваном следуют многочисленные стаи разных рыб: лещей, язей, подустов, которые таким образом ведут своеобразную кочевую жизнь. Этот факт хорошо известен всем волжским и окским бурлакам и рыболовам и еще очень недавно, лет 25 назад, до постройки Рязанской и Курской дорог, наблюдался и на Москве-реке, когда по ней ходили барки с хлебом.
В настоящее время москворецкие язи и другие рыбы имеют гораздо меньше зернового корма, чем прежде, но все-таки временами его попадает в реку немало. Каждый сильный дождь приносит в реку целые пуды полупереваренного овса вместе с конским калом, который, в свою очередь, может служить пищею: язь, подобно сазану, голавлю, охотно ест всякие животные извержения, даже человеческие, и спуск этих нечистот в реку для рыбы только полезен, конечно до некоторых пределов. Еще более лакомым кормом язей и голавлей служит (или, вернее служила) кровь из боен, спускавшаяся прежде в реку, но кровь уже ни в каком случае не принадлежит к растительной пище. К последней вполне относятся ягоды, местами довольно часто попадающие в реку, большею частью уже негодные для употребления. Кроме испортившихся ягод, в реку иногда попадают ягоды из наливок: вишни, черная смородина, рябина и пр. В Москве, у Каменного моста, около спуска из завода Ивана Смирнова, всегда держится много плотвы и язя, и попадающиеся здесь летом подъязки зачастую оказываются битком набитыми ягодами. Принимая во внимание, что они попадаются здесь на удочку и днем, несмотря на обилие корма, надо полагать, что этот корм имеет опьяняющее действие и язи попадаются на удочку «не в своем виде».
Язь крайне умная и осторожная рыба, хотя и не такая пугливая, как лещ. Проезжая в лодке, можно видеть в прозрачной воде, как язи отходят в сторону и затем возвращаются на прежнее место. Умом они не уступают сазану и, пожалуй, его превосходят. Ни одна рыба так ловко не вывертывается из рук, ни одна не выскакивает так часто из плохо прикрытых садков. Увертливость язя даже вошла в поговорку. Следует, однако, заметить, что после морозов язи уже не могут выпрыгивать из садка — по той причине, что они сильно слабеют и перья, т. е. плавники, теряют свою подвижность и растяжимость. Все чувства у язя развиты превосходно: он отлично видит, слышит и чует, а потому перехитрить его довольно трудно. Язи попадаются в сети и другие снасти или весною во время нереста, либо подо льдом, на зимовках. На удочку эти хитрецы берут преимущественно ночью, днем же попадаются лишь в мутную воду или когда очень голодны, что со «стоевой» рыбой бывает редко; на удочку попадают преимущественно «ходовые» язи и подъязки, пришедшие издалека и, как у других видов, легко узнаваемые по своей белесоватости и сравнительной худобе.
Язь принадлежит к числу сравнительно быстро растущих рыб и в этом отношении уступает лишь немногим рыбам. Разумеется, прирост у язей зависит от большего или меньшего количества пищи и может поэтому сильно вариировать не только по местностям, но и по годам. Первые годы язь растет гораздо быстрее карпа и в некоторых случаях, как, напр., в такой кормной реке, как Москва, достигает в следующую весну ¼ фунта весом; позднею осенью эти подъязки весят здесь уже ½ фунта и более, а двухлетние икряники бывают уже в ¾ ф. К осени последние достигают уже 1¼—1 % фунта: главная масса нерестящихся подъязков по третьему году полуторафунтового веса; нерест мелких двухгодовалых совершается, как сказано, позднее и проходит как-то незаметно. Я полагаю, что мечут икру далеко не все двухлетки. С достижением совершеннолетия язи растут уже гораздо медленнее, чем сазаны. Четырехлетний язь примерно в 2–2½ ф., 5-летний— 3 и З½ ф. и уже всюду называется язем, а не подъязком. Самые крупные язи, в 8—10 фунтов весом, имеют не менее 15, даже 20 лет.
Вообще возраст непрудовой рыбы определить весьма трудно и возможно только для первых трех-четырех лет. Между тем большинство рыб почти не принимает зимой пищи, а потому они должны расти подобно дереву — периодически. Я полагаю, что если заняться приисканием критерия для определения возраста, то, наверное, найдутся на внутренних или наружных органах какие-либо слои, число которых будет соответствовать числу лет. Недавно одним из германских рыбоводов было указано, что возраст карпа может быть определен по чешуе: у годовалых оказывается в средине только блестящая точка; у двухгодовалых эта точка окружена кольцом, у трехлетков — двумя и т. д. Не думаю, однако, чтобы у 50-летнего карпа оказалось 49 колец.
Трехлетние наблюдения мои (в 1889, 90 и 91 гг.) на Москве-реке над ростом язей, или, вернее, подъязков, дают мне полную уверенность в том, что последние действительно растут здесь крайне быстро. Уже в средине мая около плотов, пристаней и купален появляется много мелких подъязиков, покинувших места вывода; они уже имеют в длину от носа до конца хвоста около 1½ дюйма. Сюда привлекает их обилие пищи, главным образом опять-таки водоросли — «зелень», которою начинают обрастать подводные части деревянных сооружений, в чем я имел случай много раз убедиться. В противуположность голавликам, мелкие подъязики избегают сильного течения и никогда не держатся на самой «струе». В июле, достигнув величины более вершка, молодь отходит от плотов и купален на средину реки (на слабое течение), хотя подходит кормиться к берегу — опять-таки «зеленью». Молодых подъязиков нетрудно отличить от мальков плотвы по более светлому цвету, большей толщине, плавному маханию хвостика, а от ельцов — брусковатостью; голавлики же темнее, толще и головастее подъязков. В самом юном возрасте подъязики выказывают большую вороватость, и в средине лета их уже очень трудно поймать сачком. К Ильину дню подъязочки большею частью уже достигают полутора вершка, в средине августа — 2-х, в сентябре же — 3, даже 4-х, как например, в 1890 году. В сентябре трехвершковые селетки уже начинают иногда крайне надоедать рыболовам и попадаются на мотыля. Говорю «иногда», потому что в 1891 году мелких подъязиков почти не было видно, вероятно потому, что язи нерестились выше или ниже города Москвы. Как и следует ожидать, при большом урожае молодь растет медленнее. Годовалые подъязики следующую весну и лето держатся, по-видимому, на песчаных отмелях, откуда осенью выходят на обычные язевые места, т. е. с иловатым грунтом и слабым течением.
Несмотря на то, что язь в большей части России принадлежит к числу самых распространенных рыб, он нигде не имеет промыслового значения. Причиною тому его осторожность: язи попадают в сети и разные ловушки преимущественно весною, редко зимою, на становищах — в невода и в подледные мережки. Рыбаки всего более ловят язей во время хода их на нерестилища — мордами и фитилями и подобными им прутяными и сетяными ловушками. На небольших реках и i речках, особенно в их устьях, ловля эта бывает иногда весьма добычлива, но требует больших приготовлений, именно устройства так называемых заколов или заязков. Нередко язи перепрыгивают через эти преграды, благополучно минуя расставленные им западни. Иногда, во время нереста, язи попадаются в мережки, т. е. трехстенные сети, о которых уже не раз упоминалось выше. В остальное время года, за исключением глухой зимы, язь бывает очень редко добычей промышленника; он очень ловко минует невода и сети, перепрыгивая через них или залегая в углублениях дна.
К числу весьма добычливых и вместе охотничьих способов ловли язей, а также и других рыб Принадлежит ловля сежей[114], к сожалению весьма мало известная между любителями. Во многих отношениях сежа должна быть поставлена выше мережки или путаницы, о которой уже говорилось несколько раз. О летней сеже на помосте говорилось уже при описании ловли белорыбицы, а также леща, но эта ловля требует постоянного места и различных приспособлений, а потому во всех отношениях уступает зимней ловле тем же снарядом, подробно описанной г. Саблиным в мартовской книге журнала «Природа и охота» за 1887 год (стр. 19–24), откуда и делаю краткое извлечение.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 119; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!