В. Д. ПЕЛЬТ, доктор филологических наук, профессор МГУ 33 страница
Для осенней ловли голавля употребляются уже совершенно другие насадки, в свою очередь мало пригодные в другое время года. В Западной Европе с сентября или октября удят голавлей большею частью на сыр, на кровь, на вареную говядину и печенку, на сало, бараний мозг, рубцы, куриные кишки, наконец, на лягушку и на живца или искусственную рыбку. У нас осенью ловят голавлей преимущественно на лягушку и живца, реже на выползка; все же прочие насадки, можно сказать, почти неизвестны.
Что касается уженья на живца, а также на искусственную рыбку, то оно очень мало отличается от такового же уженья шерешпера, которое описано далее. Только голавль чаще берет на живца ночью, чем жерех, а днем попадается только на быстром течении. Г]де мало раков, голавли берут на живца и летом, даже некрупные, но вообще они становятся хищными в конце лета и в начале осени. Лучшим живцом считается пескарь, затем голец, местами же, например в Воронежской губ, на pp. Воронеже и Дону, голавль лучше всего берет (и летом) на «пискаву» — слепого вьюнчика, безглазую личинку речной миноги (см. «Минога»). Ельчик, а тем более уклейка очень недолго живут и плохо держатся на крючке. Прожорливость голавля осенью замечательна: в трехфунтовом голавле, кроме массы разложившихся пескарей, однажды было найдено более десятка только что проглоченных пескарей. Так как голавль хватает рыбу с хвоста и часто его откусывает или срывает живца с крючка, то лучше употреблять два крючка и один задевать за губы, а другой за хвост; некоторые советуют в крайнем случае насаживать (пескаря) на один крючок за хвост, а не за губы, но это еще менее надежно. На искусственную рыбу голавли берут обыкновенно со шлюзов и плотин, на сильной струе, всего лучше после паводка. С лодки, на перекатах и мелях, также ходом они берут гораздо хуже шерешперов, но чаще последних попадают на переметы, наживленные мелкой рыбой. За границей ловят голавлей на живца нотингэмским способом, пуская на перекатах живца вершков на 8 от поверхности воды и поплавка (лучше в виде круглого шарика), без грузила или с очень легким. Леску отпускают от лодки на 10 и более сажен. По свидетельству г. Поспелова, голавль (в Владимирской губ.?) весьма успешно ловят на глаз соленой селедки, будто бы это самая лакомая для них насадка, на которую они берут, даже когда их нельзя поймать ни на какую другую. Вероятно, голавлей привлекает не столько глаз, сколько вкус соли, очень любимый всеми рыбами. Окские рыбаки недаром кладут в верши для приманки рыбы куски соленой селедки.
|
|
|
Ловля на лягушек, вернее на лягушат, начинается у нас обыкновенно в конце августа или в начале сентября, когда последние подрастут и начнут собираться к ручьям и канавкам для зимовки. На болотистых речках голавли берут на лягушку и летом. Крупных лягушек следует избегать, и всего лучше прошлогодние обыкновенные земляные лягушки (Rana platyrrhina) величиною (в комке) немного более грецкого ореха; для некрупных же голавлей пригоднее лягушата-селетки, которых весьма полезно насаживать по две на стюартовскую снасточку, описанную выше. При таком способе насаживания рыба редко не попадается на крючок; но еще лучше надевать небольшую лягушку на три крючка, из которых два нижних привязаны на коротких поводках (жилковых) под верхним; крючки средних номеров (№ 4–6) мельче обыкновенно употребляемых; верхний крючок (коренной) зацепляется за обе губы снизу или через рот за нижнюю губу, а боковые — за ляжки. За что ни ухватит голавль — за ногу или за голову, — он если не попадется, то не сорвет лягушки, что часто бывает при обыкновенном способе насаживания. Ловят на лягушонка у нас только ночью, на донные (с берега или с лодки) или на переметы; всего целесообразнее закидывать поближе к берегу и траве. В Западной Европе, напротив, ловят на лягушат раньше, чем у нас, на донну и реже, чем с поплавком или из-за кустов и нахлыстом. С поплавком ловят лишь на быстрине, причем грузило ставят на расстоянии не менее 6 вершков от кр ют к а. Из-за кустов ловят большею частью с катушкою и тяжелым грузилом. Лягушка насаживается за кожу спины так, чтобы не причинить ей серьезного вреда. Рыболов наматывает затем леску так, чтобы грузило дошло до концевого кольца удилища, и, пропустив последнее между ветвей, спускает лягушонка на воду и начинает водить его на самой поверхности (не опуская в воду грузила) так, чтобы он находился в постоянном движении. Если есть поблизости голавль, то он редко не соблазнится этой приманкой. Неудобно только выводить в таких местах крупную рыбу. Во избежание этого некоторые рыболовы делают в местах, любимых голавлями, искусственные защиты из ветвей или камыша, к которым затем подкрадываются почти ползком так, чтобы тень щитка закрывала бы их тень. Пойманную рыбу отводят подальше от места ловли, стараясь по возможности не показываться. Вообще же начинают удить снизу, постепенно идя берегом кверху. Это делается ради того, что сорвавшаяся рыба бросается всегда вниз по реке и может распугать других голавлей, стоящих поблизости. Уженье на мертвого лягушонка нахлыстом удобнее всего производить с лодки; в общем оно мало отличается от обыкновенной ловли нахлыстом на мушку, жука и кузнечика. Лучше всего насаживать лягушонка на небольшой якорек (№ 4–6) с опиленным стержнем. Для этого поводок снимается и петля его посредством иглы пропускается между передними лапками, насквозь тела, и выводится между задних ног. Стержень якорька прячется в туловище, один из крючков втыкается в горло лягушки, задние лапки в колене крепко привязываются к поводку, остальная же часть их отрезается.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Сыр для голавля, как и для мирона, составляет большое лакомство и местами в Западной Европе принадлежит к числу обыкновенных насадок. Швейцарский, не старый, предпочитается другим; его прямо режут кубиками, но часто приходится его предварительно вымачивать, варить или даже разминать в молоке и потом высушивать; еще пригоднее, как говорят, для насадки сыр, распущенный на слабом огне. Насаживают сыр (кубиками или шариками с орех) на крючки средней величины (№ 4–5) и закидывают осторожно на длинном удилище с поплавком или без поплавка, с легким грузилом. Удить можно на местах глубоких со слабым течением. Ловить на донные с этой непрочной насадкой крайне неудобно.
К непрочным насадкам принадлежат также шкварки, т. е. сальные вытопки. Лучше всего бараньи; сначала кладут их в горячую воду, чтобы размягчить, и для насадки выбирают самые белые куски. Еще хуже в отношении крепости спинной и головной мозг (бараний и коровий), слегка обваренный, хотя все это очень лакомые насадки. Недурно берет голавль и на коровью (самую крепкую) печенку, сырую и вареную; ее режут на длинные червеобразные куски в 8 сантиметров так, чтобы можно было спрятать весь крючок и оставался бы еще хвостик. Говядину (вареную) тоже режут на куски и привязывают к крючку. В крайности можно ловить даже на колбасу, вареную и копченую. Немцы (Эренкрейц) ловят иногда на рубцы, которые, надо полагать, должны держаться на крючке очень прочно, а также на куриные кишки,
Одною из лучших насадок считается за границей свернувшаяся кровь. Голавли, а также язи необыкновенно жадно берут на нее, особенно осенью; но, кроме того, что кровь крайне непрочно держится на крючке, это самая нечистоплотная насадка. Вдобавок и доставать ее не всегда бывает возможно. Но как прикормка или привада спекшаяся кровь незаменима: медленно растворяясь в воде, уносимая течением, она привлекает рыбу с огромных расстояний (нескольких верст) и не насыщает ее, подобно другим прикормкам. Кровяной сгусток, опущенный в воду с камнем в частой сетке или продырявленной жестянке, составляет идеальную приманку, и на нее следовало бы обратить внимание русским рыболовам, имеющим возможность ею пользоваться.
Как для привады, так и для насадки годится всякая кровь, но лучшею считается баранья, которая гуще и долго сохраняет красный цвет, не темнея; за ней следует телячья. Брать надо по возможности совершенно свежую, а для того, чтобы она дольше не портилась, на дно ведра (жестяного), в которое ее наливают, насыпают слой соли и потом постепенно сбивают жидкость палочкой. Иногда, кроме того, с тою же целью французские рыболовы вливают рюмку абсента. Затем спекшаяся кровь кладется под пресс (доски с камнями), чтобы выжать из нее сукровицу, и оставляется здесь на 12–15 часов. Самые твердые и яркие части отделяют для насадки; остальное служит прикормкою. Можно бросать сгусток рукою, кусочками, но обыкновенно его кладут в частую сетку; которую опускают с камнем на дно. Иногда довольствуются и опусканием в воду губки, смоченной кровью. Кстати, надо сказать, что губка при ловле на кровь необходима, иначе совершенно измажешься.
Ловят на кровь не иначе, как на длинные удочки с поплавком, чаще с берега, чем с лодки: в последнем случае лучше всего нотингэмским способом (см. «Усач», ч. II, стр. 84). Обыкновенно употребляются крючки № 4–6, но для ужения мелких голавликов и ельцов можно пользоваться и 10 №. Поплавок и грузило должны соответствовать течению; удилище берется легкое, тростниковое; при уженьи с берега катушка не необходима. Леска по возможности тонкая и не длиннее чем в 1½ раза против удилища, так как эту насадку очень трудно забрасывать. Обыкновенно насадку полегоньку раскачивают, но некоторые авторы советуют забрасывать ее, пользуясь упругостью кончика удилища, т. е. уперев комель удилища в пах, натягивают леску и, согнув кончик, выпускают ее из пальцев. Ловят на умеренном течении, на глубине 1–2 аршин. Если есть прикормка, хотя бы неоднородная, то стараются бросать насадку в ту же струю, которая несет прикормку. При ловле с берега обыкновенно идут вниз, шагов на 100–150, затем возвращаются обратно. Рыба берет на кровь очень жадно, но часто сбивает эту насадку; подсекать надо немедленно — при первой поклевке, так что необходимо быть очень внимательным. Поплавок выверяется насколько возможно, так, чтобы виден был лишь его кончик. При ловле нотингэмским способом для того, чтобы можно было видеть поплавок подальше, на верхушку обыкновенного (или скользящего) поплавка надевается круглая пробочка с орех величиною, выкрашенная в белую или красную масляную краску. Эта пробочка должна наполовину погружаться в воду и вообще может быть весьма полезна при нотингэмском способе ужения. Насадка должна идти на 1–2 вершка от дна, почему надо выбирать возможно более ровные места. Рыба — голавль, реже язь и другие породы — нередко хватает насадку и на лету, прежде чем она дойдет до дна. Особенно хорошо задерживать поплавок так, чтобы он лег, затем сразу опустить леску и, как только поплавок стал вертикально, подсекать. Рыба, впрочем, берет и в момент задержки поплавка, когда насадка приподнимается течением кверху. Если голавль вертелся около насадки в нерешимости, то в минуту задержки поплавка он поднимается тоже кверху и следует за нею; когда же поплавок отпустят, то насадка сразу падает на дно, и редкая рыба в состоянии удержаться, чтобы не схватить ее. Нечего и говорить о том, что для каждого проплава требуется свежая насадка.
Белое мясо голавля очень костляво, но вкуснее, чем мясо язя, вероятно потому, что голавль живет большею часть в хорошей воде. Впрочем, москворецкие голавли, держащиеся около водосточных труб, почти несъедобны.
ЕЛЕЦ
Squalius leuciscus[111]. Почти везде — елец; в Малороссии — ялец, яльник; на Оке — клень; в Волынск, губ. — кленек; в Ворон, губ. — калинка; на Суре — мокляц, москлец, моклен. На р. Оредеже неправ. — хариус; в Нов. Ладоге, по Волхову, Свири и на Онежск. озере — кар-мус; корбус, корба, корбусок, корбуса, корбуск, корбусина, корпусок, кормус, корбица, корбук, корбукса (с финского). В Польше — елец; финск. — сейпи, корпиянен, корпус, корпсэрки; эст. — узстликат-кала, матиас-кала; у ижоров — метти; латышек. — саппалъз (?); тат. — башклей (?), (у Фалька) — кумнук; башк. — карагу, (у Фалька) — ка-ра-кузавак (?). Черем. — кадама, нюкть; остяцк. — кондуказ.
Рис. 65. Елец
Это одна из наиболее распространенных и обыкновенных наших рыб. Елец встречается во всей России (на север до pp. Пезы и Цыльмы), также в большей части Западной Сибири. В Туркестанском крае его заменяет вид, составляющий как бы среднюю форму между ним и голавлем; в Закавказье же его вовсе недостает. Кроме того, елец встречается почти во всей Европе, как северной, так и южной — в Англии, Швеции, Германии, Австрии, Франции и Италии. В России он всего многочисленнее в средних и северных губерниях, реже попадается на юге.
По своему общему виду эта небольшая рыбка представляет большое сходство с молодым голавлем, но отличается от последнего значительно более сжатым телом, более узкою головою, выдающимся носом и небольшим ртом. Кроме того, он заметно серебристее голавля и в этом отношении несколько напоминает уклейку, к которой приближается и образом жизни. Цвет спины темно-серо-голубовато-серый со стальным отливом, бока туловища немного светлее, брюхо серебристо-белое, спинной и хвостовой плавники темно-серые, остальные плавники бледно-желтоватые, изредка желтовато-красные/ радужина желтая. Впрочем, не только по цвету, но и даже и по форме своего тела елец разделяется на множество разностей, из коих весьма многие встречаются и у нас в России. Но из этих вариететов ни один не достигает такой величины, как голавль, и только в Англии, по свидетельству Бланшара, попадаются ельцы в 1½ ф. весом; у нас они редко достигают величины свыше 10 дюймов и более полфунта весом. Впрочем, воронежская «калинка» бывает и до фунта весом.
Рис. 66. Глоточные зубы ельца
Елец любит воду свежую, чистую и потому чаще встречается в небольших и средних, чем в больших, реках; местами, как, напр., за Уралом, он весьма нередок в проточных озерах с песчаным или хрящеватым дном; в непроточных озерах и копаных прудах елец никогда не попадается и вообще избегает ила и теплой воды, почему редко встречается в речных заливах. Это очень живая и проворная рыбка, которая в быстроте движений почти не уступает уклейке. Однако елец предпочитает держаться на более или менее сильном течении и притом гораздо реже уклейки встречается на поверхности или в верхних слоях воды. Подобно большинству других рыб, он плавится, только когда на поверхности может найти насекомых: мошек, комаров и других мелких двукрылых. У нас в средней России главным кормом ельца служит, по-видимому, мотыль в виде личинок, а затем уже в виде взрослого насекомого — комара-толкунчика, большею частью в тот момент, когда он выплывает на поверхность и собирается улететь, реже — когда уже, обессилев, упадет на воду. В местностях с берегами из синей мергельной глины, составляющей, по-видимому, необходимое условие для существования личинок-поденок (Ephemera) или метлы, последнее перепончатокрылое составляет также любимую пищу ельца, хотя и на довольно короткое время. В больших незапруженных реках, почти лишенных ила, необходимого для существования мотыля, например в Волге и Днепре, надо полагать, главным кормом ельца служат личинки мошек. Но, кроме насекомых, эта рыбка не брезгает и различными растительными веществами: зернами пшеницы, овса и ржи, особенно в судоходных реках, а также водорослями, именно шелковником, «зеленью» московских рыболовов, которая местами в июне и июле, судя по содержимому желудка, составляет основной корм ельца, хотя и не такой исключительный, как для плотвы. Наконец, крупные особи хватают нередко мальков других рыб, особенно же убившихся (т. е. снесенных течением) под плотиною. В небольших речках едва ли не главною пищею их служат т. н. «шиворотка» (см. «Плотва»), т. е. личинка мошкары (Phiyganea), живущая в трубочках, а также самая мошкара. Всюду весною елец истребляет во множестве икру других, более ценных, рыб и таким образом нередко приносит немалый вред, едва ли не более значительный, чем другие мелкие рыбы.
Рис. 67. Мошкара (Phiyganea) и ее личинки
Вред этот обусловливается как многочисленностью, так и очень ранним нерестом ельцов, почему они около полутора месяца без перерыва подбирают икру других рыб. Елец мечет икру очень рано, вскоре после щуки, одновременно с язем, а местами даже раньше его. С первыми закраинами стада ельцов выходят из глубоких ям, где держались почти безвыходно всю зиму, и начинают понемногу двигаться против течения. Полая вода застает их большею частью в мелких притоках, которые входят в берега и вода которых прочищается тем ранее, чем они меньше. Стремление рыб в эти притоки, особенно рыб, рано нерестящихся, обусловливается, несомненно, главным образом относительною чистотою этих вод. В больших судоходных реках ельцы икры никогда не выпускают, но в Москве-реке, например, изредка нерестятся на хрящеватых отмелях с слабым течением; в речках и озерных протоках они очень часто выпускают икру на прибрежную траву, еще залитую водою. Вообще в средней Рос-сии эта рыба «трется» в конце марта или в начале апреля. Но так как летом между селетками замечается очень резкое отличие в росте и к осени нередко можно встретить селетков в 2 вершка и в вершок длины, то надо предположить, что нерест совершается не сразу, а в два-три приема, с значительными промежутками или что сначала мечут икру более старые, 3—4-летние, особи, а двухлетки — только достигнув полных двух лет, т. е. месяцем позднее. Может быть, разнокалиберность селетков зависит от обеих причин.
Подобно другим мелким рыбам, елец нерестится двух лет, когда величина его не менее 3 вершков (от конца носа до конца хвоста). Нерест совершается всегда многочисленными стаями, очень шумным образом[112]. Самцов, по-видимому, вдвое менее, чем самок. Икра беловатого цвета, мелкая, но не особенно многочисленная, так что значительную распространенность ельцов можно объяснить только ограниченностью лова и чрезвычайным проворством этой рыбки, которую французы называют «dard». Молодь выклевывается, вероятно, дней через 10; уже в первых числах мая (в средних губерниях) она появляется во множестве около берегов, сначала в тиховодье и даже в заводях, но в конце июня, достигнув длины около вершка, вся эта мелюзга уходит «на воду», большею частью на перекаты. В августе, чаще в конце, селетки держатся уже на довольно глубоких местах. Так по крайней мере наблюдалось мною на Москве-реке. Пища ельников, как и почти всех мальков, здесь состоит в конце весны и летом почти исключительно из «зелени», т. е. шелковника, и комара-толкунчика; позднее, с сентября, — из его личинок, т. е. мотыля. Что же касается мелких ракообразных, то они в текущей воде для молоди рыб не имеют почти никакого значения по своей малочисленности. Это исключительно прудовой, а не речной корм, роль которого до сих пор сильно преувеличивается рыбоводами и ихтиологами. Поздней осенью, в конце октября и в начале ноября, селетки, при обильной пище, достигают величины 2, даже 2½ вершков, как, напр., в 1890 г. на Москве-реке.
Елец растет очень быстро, особенно первое время, и полного возраста достигает в пять или шесть лет. Более старые экземпляры, весом свыше полуфунта, составляют редкость и попадаются не во всех реках. По моим наблюдениям, годовалый елец имеет не более 2½ вершков длины (зимою, за редкими исключениями, рыба почти совершенно не растет); двухлеток — не менее 3 и до З½ вершков, трехлеток — 4 4½ вершка. Четырехлетний елец — длиною не менее 5½ вершков и может весить до полуфунта. Приблизительно вес этой рыбы увеличивается ежегодно вдвое: годовик — 1/16, 2-хлеток — 1/8, 3-хлеток — ¼ и 4-хлеток — ½ фунта.
Ельцы — рыба стадная и общительная. Они всегда встречаются большими стаями, особенно одно- и двухгодовалые; самые крупные, однако, ведут довольно уединенный образ жизни и, по-видимому, предпочитают заводи и тинистое дно. Вполне оседлыми ельцы делаются, т. е. устанавливаются на местах, когда вода окончательно сбудет (в небольших реках) и плотины будут заперты. В небольших запруженных речках с небольшим падением ельцы держатся преимущественно близ мельничных омутов и вообще избегают самой запруды. Здесь кстати замечу, что причина обилия рыбы в таких омутах зависит не столько от притока свежей воды, необходимого рыбе в летние жары, сколько от обилия пищи. Кроме приносимой сверху течением, в виде насекомых, мелкой рыбешки, в омуте собирается масса мальков-селетков, привлекаемых падающими в воду отрубями и в особенности мелкими частицами муки, т. н. бусом, который, несомненно, служит этим малькам главною летнею и отчасти весеннею пищею. Вообще, я положительно уверен в том, что растительный корм имеет для рыбы, особенно мелкой, гораздо более важное значение, чем ему обыкновенно приписывается. Мне много раз приходилось наблюдать на пристани, как многочисленные стаи мальков, начиная с шересперят и кончая уклеечками, общипывали шелковник, ту же зелень, которою густо обрастают подводные части лодок, особенно стоявших долго без употребления. Не замечал я за этим занятием только пескарей, ершей и окуней, пресмыкающихся по дну и к поверхности не поднимающихся; но и эти рыбы в юном возрасте часто держатся в той зеленой кашеообразной «тине», которая, в сущности, та же самая нитчатая водоросль (Cladophora и Spyrogyra), только растущая в тихом месте и потому сбивающаяся в большие бесформенные клубья.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 148; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!