Пир Брикриу, или Словесная Битва прекрасных жен Улада 3 страница
А на третью ночь наступил черед Кухулина.
Около полуночи он услыхал шум, а когда в небе поднялась полная луна, то увидел девять серых теней над болотом.
– Стойте! – крикнул Кухулин. – Кто вы? Если друзья, то идите с миром, а если враги – не ждите пощады!
Тени зашумели, закричали, но Кухулин отрубил всем девяти головы, и они упали бездыханные на землю.
Кухулин стал стеречь крепость дальше.
Еще девять воинов вышли против него, и еще девять, но он всех победил и всем отрубил головы, которые сложил в кучу вместе с оружием.
Приустав, Кухулин все же внимательно вглядывался во тьму и услыхал вдруг, что озеро поблизости зашумело, словно бурное море. Ему очень хотелось отдохнуть, но долг превыше всего, и он решил посмотреть, что там такое. Из озера поднимался длинный‑предлинный червь, который уже повернулся раскрытой пастью к крепости, намереваясь проглотить один из приглянувшихся ему домов.
Кухулин подпрыгнул, обхватил одной рукой шею червя, а другую засунул ему в пасть, вытащил у него из груди сердце и бросил его на землю. Враг Кухулина упал бездыханный, и Кухулин разрубил его мечом на куски, а голову бросил поверх остальных голов.
Совсем обессилел Кухулин и, не двигаясь, просидел почти до рассвета, как вдруг увидал тень великана, шагавшую к нему с запада – от моря.
– Ну и ночка! – вздохнул великан.
– Смотри, как бы не пришлось хуже! – пригрозил ему Кухулин.
Великан замахнулся на Кухулина бревном, но оно не задело героя. Тогда он бросил в него еще три или четыре дерева, но все они пролетели мимо, не причинив Кухулину вреда. Великан протянул руку, чтобы схватить Кухулина, как было с Лойгайре и Коналом, но Кухулин прыжком лосося взобрался великану на голову и вытащил меч, чтобы отрубить ее, как великан взмолился:
|
|
|
– Жизнь за жизнь, герой.
Он исчез и больше никогда не показывался.
Кухулин же, подивившись про себя, как это Лойгайре и Конал сумели перепрыгнуть через стену, такую высокую и широкую, что он два раза прыгал и оба раза безуспешно, разгневался и, отойдя подальше, разбежался, едва касаясь ногами травы. Он все‑таки одолел ее и оказался прямо у дома Куроя. Кухулин толкнул рукой дверь и, тяжело вздыхая, вошел.
Тотчас услыхал он голос Бланад, дочери Куроя:
– Ты вздыхаешь не как побежденный. В твоем вздохе радость победителя.
Дочь короля все знала о том, что пришлось претерпеть Кухулину.
– Долю победителя заслужил Кухулин, – сказала она Лойгайре и Коналу. – Да вы и сами знаете, что не сравнитесь с ним в бою.
– Я не согласен, – в один голос заявили Лойгайре и Конал. – Наверняка его друзья‑сиды стараются, чтобы мы уступили ему без спора. Не быть этому.
|
|
|
Тогда Бланад от имени Куроя наказала им возвращаться в Эмайн Маху и там его ждать. Герои простились с дочерью короля и отправились в обратный путь, туда, где их ждали воины Алой Ветви.
Много ли, мало ли прошло времени, все улады собрались в Эмайн, и, когда они устали мериться силами, Конхобар и Фергус, сын Ройга, и все остальные отправились в Дом Алой Ветви. Однако между ними не было Кухулина. И Конала Кеарнаха тоже не было. А другие все были.
Перед самым вечером, когда усталый день завершал свой путь, они увидали высокого неуклюжего мужа, к тому же уродливого лицом. Когда он переступил порог залы, Конхобар подумал, что ни один из уладов не дотянется ему даже до пояса. Смотреть на него и то было страшно. Прямо на тело он надел плетенку, какой обычно покрывают коров, сверху накинул серый плащ, а над головой у него колыхалась ветка величиной с коровник на тридцать коров. У него были желтые голодные глаза. В правой руке он держал топор, который весил не меньше пятидесяти железных котлов, но такой острый, что и волос разрубил бы, если бы порыв ветра бросил его на острие.
Пройдя ползалы, он наклонился над бревном с необрубленными ветками, которое лежало возле очага.
|
|
|
– Кто ты? – спросил злоязычный Дуабтах. – Разве нет другого места в зале, что ты вышел на середину? Что тебе нужно? Деревяшку на растопку? Или ты хочешь сжечь наш дом?
– Меня зовут Уатх Чужестранец. И мне не нужны ни деревяшка, ни ваш дом. А нужен мне муж, которого я не могу найти, хотя обошел уже всю Ирландию и многие другие земли, муж, который держит свое слово и не обманет меня, что бы ни случилось.
– О чем ты говоришь? – спросил его Фергус.
– Вот топор, – сказал Уатх. – Пусть кто‑нибудь отрубит мне голову сегодня при условии, что завтра я отрублю голову ему. Вы, улады, по всей земле известны своей силой, своей ловкостью, своей храбростью, своей гордостью, своими высокими мыслями, своим мужеством, своей правдивостью, своей щедростью. Словом, не найдется ли среди вас мужа, который всегда выполняет обещанное? О тебе я не говорю, Конхобар, потому что ты – король. И о Фергусе, сыне Ройга, я тоже не говорю. Но среди остальных неужели не найдется мужа, готового отрубить мне голову, чтобы завтра подставить мне свою?
– Несправедливо чернить всю страну, – заявил Фергус, – если ты не можешь найти одного человека.
– Значит, не найдется среди вас настоящего героя, коли нет на пиру Конала Кеарнаха и Кухулина?
|
|
|
– Наклонись, дурак, и я отрублю тебе голову, – крикнул Лойгайре. – А завтра приходи за моей головой.
– Клянусь, ты неплохо придумал, – сказал Дуабтах, – отрубать человеку голову, а долг отдавать на другой день.
Никто из уладов не знал, что Уатх заколдовал свой топор. Он положил голову на бревно, Лойгайре взмахнул топором, и, когда опустил его, голова чужестранца покатилась на пол, а из шеи во все стороны хлынули потоки крови. В страхе все застыли на месте.
– Клянусь, – проговорил Дуабтах, – если этот Чужестранец завтра придет, он никого в живых не оставит.
Он пришел. И Лойгайре дрогнул сердцем и как сквозь землю провалился. Правда, в этот день на пир явился Конал Кеарнах и сказал, что готов заключить с Чужестранцем договор. Дальше все было, как накануне. Когда Уатх пришел взыскать с Конала долг, тот как сквозь землю провалился.
На третий день на пир пришел Кухулин.
– Слушайте, мужи Улада, – принялся Уатх высмеивать уладов, – оставила вас храбрость, и вы не достойны славного имени, когда‑то принадлежавшего вам по праву. Где же ваш Кухулин? Или на его слово тоже нельзя положиться?
– Мне не надо договора, – крикнул Кухулин. – Вот он я! А ты, пугливая муха, похоже, боишься смерти!
С этими словами Кухулин выпрыгнул на середину залы и, отрубив Уатху голову, подбросил ее до потолка, отчего весь дом пошел ходуном.
На другой день только и разговоров было среди мужей Улада, придет Кухулин или не придет в пиршественную залу отдать долг. Кухулин пришел и, как ни в чем не бывало, уселся за стол.
Правда, тяжело было у него на сердце, и, заметив это, мужи Улада постарались его развеселить, но только зря старались.
– Не покидай меня, пока я не умру, – попросил герой Конхобара. – Скоро смерть за мной пришла. Но лучше мне умереть, чем нарушить слово.
Едва стемнело, явился Уатх.
– Где Кухулин?
– Здесь я, – крикнул Кухулин.
– Что‑то невесело ты глядишь, видно, боишься смерти. Но ты не обманул меня.
Кухулин вышел на середину и положил голову на бревно.
– Получше‑ка вытяни шею, – приказал Уатх.
– Хватит! Не тяни больше. Клянусь, я не мучил тебя вчера.
Кухулин вытянул шею, и Уатх поднял топор до потолка, отчего ветка у него на голове задела стропила и, потревоженные, они зашумели, как лес в грозу. Он опустил топор, но не на шею Кухулину, а рядом, и тотчас улады узнали Куроя, сына Дайре, который явился испытать героев.
– Вставай, Кухулин, – сказал он. – Ни один герой Улада, как бы он ни пыжился, не сравнится с тобой в храбрости и честности. Ты – первый из первых героев Ирландии, и доля победителя принадлежит тебе, а твоей жене – первое место среди жен Улада. Если же кто попытается оспорить мое слово, клянусь клятвой моего народа, горько пожалеет об этом.
С этими словами Курой исчез.
Так закончилась Словесная Битва прекрасных жен Улада и ссора мужей Улада из‑за доли победителя.
Единственная ревность Эмер
Случилось это незадолго до Самайна, когда мужи Улада собрались в Муиртемне для игр и пиров.
Все явились, и не было только Конала Кеарнаха и Лугайда Краснополосного.
– Пора начинать праздник, – волновались мужи. – Почему мы не начинаем?
– И не начнем, – заявил Кухулин, – пока не будет с нами Конала Кеарнаха и Лугайда.
– Сыграем в шахматы, – предложил бард Сенха. – Или во что другое. А барды и музыканты пускай пока принимаются за дело.
Никто ему не возразил.
Тем временем прилетела и опустилась на ближнее озеро стая птиц, красивее которых не было на земле.
Женам Ирландии во что бы то ни стало захотелось получить этих птиц, и они все перессорились между собой.
– Птицы должны принадлежать мне, – сказала жена Конхобара. – Чтобы одна птица сидела у меня на правом плече, а другая на левом.
– Мы все хотим иметь их, – тотчас заявили другие жены.
– Если уж кому и иметь их, так мне, – не смолчала Этне Ингуба, которая любила Кухулина.
– Что же нам делать?
– Я знаю, что делать, – подала голос Леборхам. – Пойду‑ка я к Кухулину и попрошу его поймать их для нас.
Она и вправду пошла к Кухулину и сказала ему:
– Жены Улада хотят, чтобы ты поймал для них вон тех птиц. – Кухулин схватился за меч, едва удерживая себя от желания ударить ее.
– Бездельницам Улада, – спросил он, – нечем больше заняться, как гонять меня за птицами?
– Не пристало тебе сердиться на них. Сегодня многие жены Улада чуть не ослепли, глядючи на тебя, ведь они тебя любят.
Ничего не оставалось Кухулину, как приказать Лаэгу готовить повозку и везти его к озеру.
Он размахнулся и ударил по птицам мечом, держа его плашмя, чтобы перебить им лапки и крылья и не дать подняться в небо.
Потом они всех переловили и поделили между женами Улада. Каждой досталось по две птицы, кроме Этне Ингубы. Кухулин подошел к ней.
– Ты, верно, сердишься на меня? – спросил он. – Ведь тебе не досталось ни одной птицы.
– Это справедливо, – ответила Этне Ингуба. – Любая подарила бы тебе свою любовь и дружбу, но только у меня ты – единственная любовь.
– Не сердись, – сказал Кухулин. – Вот прилетят еще птицы в Муиртемне или на реку Бойнн, и у тебя будут две самые красивые.
Вскоре в самом деле прилетели на озеро две птицы, скованные цепочкой из красного золота, и запели нежными голосами так, что мужи и жены Ирландии едва не впали в глубокий сон.
Кухулин было направился к птицам, но Лаэг остановил его, и Этне сказала:
– Послушай моего совета. Не подходи к ним. Разве ты не видишь, что они заколдованы? Я подожду, когда прилетят другие птицы.
– С чего ты взяла, что меня можно отговорить от задуманного? – возмутился Кухулин и приказал Лаэгу подать ему камень для пращи.
Лаэг исполнил приказание.
А Кухулин промахнулся.
– Горе мне!
Он взял другой камень и опять промахнулся.
– Ни на что я не гожусь! – запричитал Кухулин. – С тех пор, как я в первый раз взял в руки оружие, никогда еще я так не промахивался!
Он схватил копье и пронзил им крыло одной из птиц, отчего они обе в мгновение ока оказались под водой.
Разозлился Кухулин, ушел подальше ото всех, лег, положив голову на камень, и незаметно для себя заснул.
Едва он заснул, как видит, что подходят к нему две жены. Одна в зеленом плаще, а другая – в алом, ниспадающем пятью складками.
Та, что была в зеленом плаще, улыбнулась ему и ударила его веткой. Другая тоже улыбнулась и тоже ударила его веткой. Так они ударяли его по очереди, пока он не потерял счет ударам и не стал ближе к смерти, чем к жизни. Тогда они ушли и ни разу не оглянулись.
Мужи Улада заметили неладное, но не знали, будить им Кухулина или не будить.
– Не трогайте его, – сказал Конал. – Хотя бы до вечера.
Еще не проснувшись, Кухулин встал на ноги, и мужи Улада принялись расспрашивать его, но он долго ничего им не отвечал, а потом попросил:
– Отнесите меня на мое ложе в Сверкающем Доме в Эмайн.
– Лучше отнести его в Дандеалган к его жене Эмер, – предложил Лаэг.
– Нет, – стоял на своем Кухулин. – Отнесите меня в Сверкающий Дом в Эмайн.
Мужи Улада исполнили его желание, и до конца года Кухулин пробыл в Сверкающем Доме, не произнеся ни одного слова.
За день до следующего праздника Самайн пришел к нему Конхобар с мужами Улада. Лойгайре стоял между ложем и стеной, Конал Кеарнах – между ложем и дверью, Лугайд Краснополосный – в изголовье. А в ногах у него встала Этне Ингуба.
Когда все расселись, в дом вошел незнакомый муж и тоже сел возле ложа Кухулина.
– Кто ты? – спросил его Конал. – Что привело тебя сюда?
– Я пришел говорить с мужем, который простерт на ложе. Будь он на ногах, он сумел бы защитить Улад от любого врага, но даже слабый и больной он защищает Улад, может быть, лучше прежнего. – Пришелец встал и посмотрел прямо на Кухулина. – Если Кухулин, сын Суалтайма, примет сегодня мою дружбу, то все, что он видел во сне, будет принадлежать ему, и никакого войска не потребуется в помощь. Либан, которая сидит по правую руку Лабрайда Скорого‑На‑Расправу, сказала, что если придет Кухулин, то великая радость снизойдет на ее сестру Фанд. О Кухулин, недолго тебе мучиться, если ты позволишь прийти к тебе двум дочерям Аэда Абрата. Либан я пришлю в Муиртемне, чтобы она исцелила героя.
– Кто ты? Откуда? – стали спрашивать улады.
– Энгус я, – ответил он и исчез.
Никто не знал, кто он, откуда пришел и куда ушел.
Тем временем Кухулин сел на ложе.
– Пора тебе, – сказали улады, – рассказать, что с тобой было.
– Было мне ровно год назад видение…
И он рассказал уладам о женах, которые били его ветками.
– Что делать, господин? – спросил он Конхобара.
– Сделай так, – ответил король. – Вернись к тому камню, на котором лежал год назад.
Кухулин послушался его, а когда подошел к тому камню, то увидел, что идет ему навстречу жена в зеленом плаще.
– Вот и хорошо, Кухулин, – молвила она.
– Что уж хорошего? Лучше скажи, что вам надо было от меня в прошлом году? – спросил Кухулин.
– Мы пришли к тебе год назад не для того, чтобы причинить тебе зло, а чтобы просить тебя о любви. И теперь я говорю с тобой, потому что моя сестра просила меня. Моя сестра Фанд, дочь Аэда Абрата. Мананнан, сын Моря, оставил ее, и она полюбила тебя. А я Либан, жена Лабрайда, у которого меч скор на расправу. Он просил меня сказать тебе, что ничего для тебя не пожалеет, если ты всего на один день придешь помочь ему справиться с Кенахом Горбатым, с Эохайдом Иуилом и с Эоганом Инбиром, тем самым Эоганом, который живет в устье реки.
– Слаб я сегодня, – сказал Кухулин. – Куда мне сражаться?
– Это пройдет, – успокоила его Либан. – Ты выздоровеешь. Силы вернутся к тебе. Но ты должен помочь Лабрайду, потому что нет никого лучше, чем он, на всей земле.
– Где он? – спросил Кухулин.
– В Маг Мелл, что значит Счастливое Поле.
– Никуда я не поеду, пока не повидаюсь с моей женой Эмер, – заявил Кухулин. – Отправляйся к ней, Лаэг, и скажи, что ко мне приходили жены из племени сидов и били меня, а теперь мне лучше, и я прошу ее приехать ко мне.
Лаэг так и сделал.
– Плохой из тебя слуга, Лаэг, – вскричала в ответ Эмер, – ведь ты все время в горах и не можешь отыскать лекарство для своего господина! Стыдно должно быть уладам, что они до сих пор не вылечили Кухулина. Когда Конхобара надо избавить от пут, когда Фергусу надо вернуть сон, когда Конала Кеарнаха надо исцелить от ран, Кухулин всегда тут как тут.
Но это не всё!
– Горе мне! – вопила она. – Сын Райангабра и утром и вечером в горах, но снадобье прекрасному сыну Дехтире привозит не на рассвете, а на закате!
Стыд и позор ученым и мудрым мужам Улада, что не обыскали они всю землю в поисках лекарства для Кухулина, а ведь они – его друзья!
Если бы Фергус потерял сон и его могло спасти только колдовство, сын Дехтире только тогда взошел бы на ложе, когда отыскал бы друида, умеющего лечить!
Если бы Конал умирал от ран, Пес обшарил бы всю землю, но нашел бы того, кто бы его спас.
Если бы щедро одаренный Лойгайре был ранен в сражении, Кухулин объехал бы всю Ирландию, но нашел снадобье для внука Илиаха.
Если бы Келтхайр впал в беспробудный сон, Сетанта день и ночь пропадал бы в горах.
Если бы вождь Фурбайгх лежал неподвижно, Кухулин на краю земли отыскал бы для него снадобье.
Хозяин гор Труин лишил его сил и чуть было не убил его! Пес Муиртемне теперь не лучше любого другого пса, если сон горы Бруаг завладел им.
Горе мне! Горе в сердце моем из‑за тебя, Пес кузнеца Конхобара! Больно и стыдно мне, что не могу вылечить тебя!
Горе мне! Сердце мне терзает недуг, поразивший Кухулина, из‑за которого не приехал он ни ко мне, ни в Муиртемне!
Вот почему не приехал он ко мне из Эмайн! Нет больше моего Кухулина! Мой голос слабеет и умирает оттого, что болен Кухулин! Год целый и еще месяц с четвертью не сплю я, не видя и не слыша Кухулина, о сын Райангабра!
Долго еще причитала Эмер, а потом отправилась в Эмайн Маху к Кухулину. Присев на край его ложа, она сказала ему:
– Вставай, первый муж Улада, просыпайся сильным и здоровым от своего сна! Погляди на могучего короля Махи. Недоволен он твоим долгим сном, погляди на его плечо, гладкое, как хрусталь! Погляди на его чаши для вина и мечи для битвы! Погляди на повозки в долине! Погляди на мужей, что играют в шахматы!
Погляди на сильных героев! Погляди на прекрасных жен! Погляди на вершителей славных подвигов! Погляди на их благонравных жен!
Погляди, начинается зима! Много чудес ждет нас впереди. Вспомни, как холодно долгой зимой, как некрасиво кругом. Твой сон – недобрый сон. Но не тебе бояться сражений! Долгий сон – все равно что с похмелья сон. От болезни недалеко и до смерти!
Просыпайся ото сна, насланного на тебя сидами! Напряги силы! Сбрось его с себя! Хватит с тебя красивых слов! Вставай, герой Улада!
Кухулин вправду встал и, проведя рукой по лицу, стряхнул с себя колдовство.
– Слишком долго ты спишь, хворый герой, – сказал ему Лаэг, – из‑за жен Маг Мелл, что явились к тебе, околдовали тебя, связали тебя и отдали во власть ленивых жен. Очнись от смерти, поверженный сидами! Пусть вернется к тебе твоя сила первого из первых героев! Встань и иди на поле сражений, чтобы совершить великие подвиги там, куда Лабрайд Скорый‑На‑Расправу ведет своих воинов. Поднимись! Стряхни с себя сон! Стань снова великим воином!
Кухулин пошел к камню, который год назад лежал у него в изголовье, и увидел, что к нему приближается Либан. Во второй раз стала она просить его идти с ней в ее страну.
– Где сейчас Лабрайд? – спросил Кухулин.
– Лабрайд на чистом озере, куда приходят многие жены. Но не дело являться к нему усталым, если только ты не хочешь быть всего лишь гостем.
Счастливым домом правит добрая жена. Сто мужей в нем, гораздых к знанию. Румянцем украшены щеки Лабрайда.
Его тонкий красный меч легко рубит головы волкам. Он крушит доспехи врагов и на куски рубит щиты героев.
Глазам радость, когда он на поле битвы совершает великие подвиги. Многих превосходит он доблестью.
Великий воин, о котором сложено много былей и небылиц, живет сейчас в нашей стране Эохайд Иуил. Его волосы – золотые кольца. Запах его – аромат лучшего из вин.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 106; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!