НАИВАЖНЕЙШИЙ ДЕНЬ 111394 ГОДА 17 страница
Вторым оказался Плексиглас, верный слуга. Прежде чем антитеррорист успел произвести какие-либо манипуляции со своим лазером, Плексиглас провел мощный прямой справа, и снайпер полетел с крыши. Следом отправился оборванный транспарант с радикальным лозунгом; чем ближе он подлетал к земле, тем большее удовлетворение разгоралось на физиономиях обитателей столицы. Разумеется, когда они принялись раздирать транспарант на сувениры, произошел ряд инцидентов со смертельным исходом — но это уже мелочи, не заслуживающие особого внимания.
Одолев очередную милю, Джон Мак-Гмм почувствовал, что путешествие его несколько утомило. Больше половины дороги они уже осилили — почти пустячок, если не считать переправы вплавь через реку. А потому следовало отдохнуть и съесть ленч. Знаток тяжело опустился на развалины какого-то здания — неподалеку находилась резиденция премьера, и это соседство оказалось роковым для прилегающих кварталов. Плексиглас же отправился на поиски подходящего места, где можно пообедать. Вскоре он вернулся с хорошими вестями — поблизости отыскался крохотный ресторанчик, даже с пианистом, но, увы, без пианино (во время последней бомбежки оно вышло якобы по нужде и до сих пор не вернулось). Неслыханная вещь: там даже подавали спиртное! (Говорили, владелец махнул на все рукой).
Ресторанчик был пуст. Кроме бармена и единственного посетителя, угощавшегося прямо из бутылки, Знаток никого не увидел. Он выбрал столик в наименее простреливаемом месте и послал Плексигласа на переговоры с кабатчиком. Распрямляя натруженные конечности, Знаток не видел, что человек с бутылкой ухитрился встать на ноги и, выписывая синусоиды, направился в его сторону. И тут же громогласный вопль: “СЫНОК!” заставил биться чаще сердце нашего Исследователя. В стоявшей над ним фигуре Знаток распознал своего былого наставника, Приверженца Водостоков, Уинстона Г.
|
|
|
Приверженец потрепал Знатока по голове, взял его за шиворот и сунул под нос бутылку.
— О, мистер Г.! Как я рад! Нет, спасибо, не могу — я пешком, — бормотал Знаток, как обычно, ощутив пустоту в голове при виде сурового ментора.
Ментор свалился в кресло, сделал изрядный глоток и уперся взглядом в куртку Исследователя. Знаток попробовал поддержать светский разговор:
— Что слышно в школе, мастер? Много ли новых путей в канализации отыскано под вашим руководством?
Приверженец вместо ответа глотнул еще раз и громко сплюнул.
— Мастер, за последние годы я кое-чего добился… Систематика прямых дорог — я еще под вашим руководством этим занимался… связал ее с историко-структуральным анализом, опираясь на Довод Гросса-Клейна насчет определяющей зависимости…
|
|
|
Где-то загремело, стены ресторанчика задрожали. Кусок штукатурки упал Уинстону Г. на колени. Приверженец Водостоков поднял ее и стал внимательно изучать. Исследователь терпеливо ждал. Вскоре Уинстон Г. явно сделал умозаключение, отшвырнул штукатурку и вновь занялся бутылкой.
— …на определяющую зависимость вытекания от притекания, — продолжал Знаток. — И постепенно обозначилась теория общей природы… Но что это я! Что значат мои скромные усилия перед лицом свершений Мастера! Над чем вы теперь работаете?
Приверженец молча допил бутылку и грохнул ею об пол. В углу моментально вспыхнули алым огнем детекторы противопожарной системы. И тут же погасли, не обнаружив очага загорания. Уинстон Г. извлек новую бутылку, отхлебнул и рассеянно уставился на бывшего ученика.
— Мастер, наука, а с нею и весь мир будут ждать результатов вашей работы! Чем вы еще намерены облагодетельствовать человечество?
Уинстон Г. отставил бутылку, медленно набрал полную грудь воздуха, грозно обозрел помещение. И безапелляционно изрек:
— Дерьмо!
Джон Мак-Гмм все еще ломал голову над возможными интерпретациями ответа Мастера, но тут загремело совсем рядом, свет погас, и раздался грохот рушащихся стен. Знатоку угодило чем-то по затылку; через какое-то время он очнулся посреди темноты, развала и неуюта. Услышал треск поблизости и втянул голову в плечи. Но это всего лишь Плексиглас чиркал спичкой. От ресторанчика мало что осталось — один столик Знатока да неведомо каким чудом уцелевший светильник. Остальное являло собой ворох строительных материалов.
|
|
|
В самом центре хаоса Приверженец Водостоков приканчивал бутылку. Похлопал себя по карманам, проверяя целостность других полных сосудов, и успокоился.
Плексиглас деликатно кашлянул:
— Позволю себе заметить, сэр: нас засыпало.
— Все на это указывает, — согласился Знаток.
— Если позволите, я примусь за работу.
— Что ж, к Тому мы уже опоздали… Валяй.
Слуга закатал рукава ливреи и при свете огрызка свечи — всегда носил с собой множество полезных мелочей — взялся за работу. Через три часа (и две приконченных Приверженцем бутылки) ему удалось расчистить ведущую в подвал лестницу. Однако подземелье с решетками на окнах, лишенное запасного выхода, надежд не прибавило. Но Знаток, обшарив все углы, вскрикнул от радости. Взору его предстала укрытая в дальнем закоулке круглая, железная крышка. Рубчатая!
|
|
|
— Мастер, мы спасены! Я нашел!
Уинстон Г. вытер губы и понимающе кивнул на бутылку.
— Нет, я не об этом! Я нашел люк!
Приверженец пожал плечами и потянулся к бутылке.
— Мастер! Мы можем отсюда выйти! Мы спасены!
Воспитатель нескольких поколений труболазов покачал головой и отбросил пустую бутылку. Извлек из кармана брюк полную, поднял взгляд на Знатока и констатировал:
— Дурень!
Сорвал зубами колпачок и принялся за дело.
Канализационный сток источал привычный запах и высотой был не более трех футов. Знаток внимательно смотрел на подошвы пробиравшегося впереди Плексигласа, чтобы не потерять визуального контакта со своим слугой. Чем дальше они шли, тем менее уверенным в себе становился наш Исследователь. К Тому он опоздал. И вообще, нынешний уикенд он представлял себе иначе. Окружающее — то есть сток, по которому они пробирались битый час, — больше напоминало рутинную ежедневную работу. Хуже того, сток был стандарт-нейшей постройки и никаких научных открытий ожидать не приходилось.
Нужно было подумать о будущем. И прежде всего установить свое местоположение. Этот участок подземного города Знаток знал плохо и не мог с уверенностью сказать, что они идут в нужном направлении — к реке. Может быть, они двигались в направлении как раз противоположном. Дав Плексигласу знак остановиться (то есть ухватив слугу за ногу), Исследователь взял пробу жидкости, достигавшей в этом месте подбородка. Долго рассматривал пробирку. Все указывало на близость Парламента — особенно количество шелковых нитей, опаленных так, как это обычно происходит с костюмами во время горячих дебатов. Но Знаток мог и ошибиться — высокооктановый бензин ныне использовался повсеместно, в любых дискуссиях, не обязательно парламентских.
Поворчав на Плексигласа, не удосужившегося при всем своем опыте взять в дорогу канализационный спектрометр, Знаток дал приказ двигаться дальше. Но не прошли они и тридцати ярдов, как в лицо Знатоку уткнулась подошва Плексигласова башмака — слуга внезапно остановился. Исследователь разозлился и хотел выругаться, но увидел в бледном свете свечи, которую Плексиглас держал в зубах, преградивший путь завал. Скорее всего, кто-то по ошибке спустил в канализацию что-то взрывчатое.
Кляня в душе весь мир, наш герой выполнил трудный маневр “поворот кругом”, достиг ближайшей лесенки и стал взбираться вверх, щедро орошая двигавшегося следом слугу брызжущими с мокрой одежды струйками. Еще не подняв крышку люка, Знаток услышал близкую канонаду. Предчувствуя новые хлопоты, он вылез наружу и распростерся на земле. Плексиглас едва уговорил его хотя бы поднять голову.
Похоже было, что наши герои оказались в самом центре серьезных боевых действий. Со всех сторон летели снаряды, гранаты вычерчивали в воздухе идеальные математические кривые, мощно посвистывали лазеры, гробовым басом тарахтели пулеметы, гремело, грохотало, завывало, скрипело, иногда чавкало — когда случалась осечка. Знаток, перекинувшись парой слов с Плексигласом, решил ползком пересечь площадь и отыскать другой люк. Перемещение на открытом пространстве под сильным обстрелом требовало проворства и самоотверженности. На счастье, местность оказалась весьма пересеченной и покрытой воронками от бомб.
Когда наши герои с превеликими трудами добрались невредимыми до места, откуда канализационный люк был виден как на ладони, — оказалось, что он окружен группой юнцов с решительными физиономиями готовых на все людей. Что еще хуже, подростки тоже заметили Знатока и его слугу, и вокруг них стали рваться гранаты, все ближе и ближе. Испуганный, оглушенный Знаток понятия не имел, что теперь делать, потерял ориентировку. Если бы Плексиглас не оттащил его назад, Исследователю пришлось бы плохо. К тому времени люк, из которого они вылезли, тоже оказался захваченным другой группой подростков. И эти были раздражены тем, что Знаток задержался на этом свете. Стремясь исправить положение, они торопливо опорожняли магазины. Плексиглас почесал в затылке:
— Сэр, вынужден заметить, что ситуация осложняется. Эти детишки, похоже, от нас не отвяжутся.
— С меня хватит… С меня хватит… — бормотал Знаток. — Встану во весь рост — и конец…
— Минуточку, сэр. Нужно еще взглянуть, что творится вон там, — слуга показал в сторону, откуда стреляли не так яростно.
Они снова пустились ползком по пересеченной местности. Исследователь, роя носом землю, наткнулся на чье-то полузасыпанное тело и хотел его обогнуть — тело было не только еще теплое, но вдобавок и женское. Внезапно мощный взрыв потряс все вокруг, так что Знатоку показалось сначала, будто угодили прямехонько в него. И тут он углядел на лице полузасыпанной женщины характерный рядок веснушек. И понял: это его прелестная, любимая Мауриция, и никто иной!
В невероятном приливе энергии Знаток высвободил тело из земли — оно выглядело неповрежденным, но охоты к жизни не проявляло. Здесь наш исследователь показал, на что он способен: со страстью, превышавшей накал всех его прежних научных исследований, он стал делать искусственное дыхание, применяя надежнейший метод “изо рта в рот”. Метод не подвел: девушка вздрогнула, потом сморщила носик и наконец открыла свои прекрасные глаза.
— О Джон! Рада вас видеть, — прошептали ее бледные губы.
— О Мауриция! Я тоже рад, — проговорил запыхавшийся Знаток.
И на всякий случай вновь применил испытанный метод искусственного дыхания, что в сочетании с интенсивным массажем разных частей тела быстро вернуло девушке вкус к жизни.
Когда с терапевтическими процедурами было покончено, Мауриция вкратце рассказала о своих приключениях. Она покинула свой дом вечером, когда стало чересчур жарко, — какой-то человек, скорее всего, протестовавший против положения с продуктами, бросил в каждый магазин по зажигательной бомбе, а в супермаркеты — по три; пожар вскоре охватил весь район. Девушка хотела укрыться у своей подруги, жившей в трех кварталах от ее дома. Увы, в тех местах оживленно развивалась стычка нескольких молодежных групп. Кажется, спор возник насчет цвета волос. У самой Мауриции волосы были светлыми, и поэтому ее попотчевал гранатой рыжий юнец.
В свою очередь, Знаток рассказал о их странствиях. Тем временем ситуация еще более обострилась. Наших героев обстреливали со всех сторон, разрывы становились все гуще. Когда рвануло совсем рядом, Плексиглас предложил зарыться в землю и переждать. Но в нашем Исследователе проснулся лев.
— Переждать? К черту! Собирайтесь, мы возвращаемся домой!
С диким рычанием он вскочил на ноги, схватил какую-то длиннющую тяжеленную железяку и ринулся в гущу боя. Со всех сторон в него стреляли так ожесточенно, что снаряды сталкивались в воздухе, их взрывы слились в сплошное зарево, шлейфом тянувшееся за нашим Знатоком, — на что он, несясь огромными прыжками, не обращал ровным счетом никакого внимания. Оказавшись среди неприятелей, он раздавал удары направо и налево, крича, как ошалелый, на растерявшихся юнцов:
— Вот я вам, сопляки! Хватит! Живо по домам!
Множество стволов уставились в его сторону, но он, с невероятной быстротой вертя железякой, обезвредил целившихся. Видя, что с ним не сладить, молодые люди попрятали оружие и разбежались по домам, все в синяках. Когда Плексиглас и Мауриция, низко пригибаясь, перебежками приблизились к Знатоку, околица была полностью умиротворена, а канализационный люк призывно распахнут.
Джон и Мауриция, прикрываемые верным Плексигласом, нырнули в дышащий привычным покоем люк. Обнявшись, они пробирались подземными путями, разыскивая тот единственный, что вел к канализационному стоку жилища Знатока. Джон Мак-Гмм торжественно поклялся в ближайшее же время подарить девушке элегантный и практичный зонтик. Взамен Мауриция обещала никогда, никогда больше перед их свиданием во время уикенда не ставить условий насчет погоды.
И нужно признать — это было весьма, весьма доброе предзнаменование, многое в будущем обещавшее нашему герою.
Перевод Александра Бушкова
Анджей Сапковский
ВЕДУН
…Потом рассказывали, что человек этот вошел в город с севера, через Ворота Канатчиков. Шел он пешком, вел за узду навьюченного коня. День клонился к вечеру, так что лавочки канатчиков и шорников были заперты, а улочка пуста; погода стояла теплая, но пришелец шагал в накинутом на плечи черном плаще, чем и привлекал к себе внимание.
Он задержался перед таверной “Старый Наракорт”, постоял в раздумье, прислушиваясь к гаму внутри. Таверна, как обычно в эту пору, была набита битком.
Незнакомец туда не вошел. Повел коня дальше, в конец улочки, к другой корчме, именовавшейся “Под лисом”. Там было пусто. Доброй славой корчма не пользовалась.
Корчмарь поднял голову от бочки с солеными огурцами и смерил гостя взглядом. Чужак, все еще в плаще, стоял перед ним неподвижно, с гордым видом. Молчал.
— Что подать?
— Пива, — сказал незнакомец явно недружелюбно.
Корчмарь отер руки о полотняный фартук и наполнил глиняный выщербленный кувшин.
Незнакомец был еще не стар, но почти сед. Под плащом он носил потертый кожаный кафтан, зашнурованный у шеи и на плечах. Когда чужак снял плащ, все увидели меч у него на поясе, за спиной. Ничего странного в этом не было, в Стужне почти все ходили с оружием. Правда, за спиной носили исключительно луки и колчаны.
Незнакомец не сел за стол меж немногочисленных гостей — остался у стойки, не сводя с корчмаря проницательных глаз. Отхлебнул пива.
— Я ищу ночлег.
— У меня негде, — буркнул корчмарь, обозрев грязные и пыльные сапоги незнакомца. — В “Старом Наракорте” спросите.
— Мне бы здесь хотелось.
— Негде. — Корчмарь распознал наконец выговор незнакомца и сообразил, что это рив.
— Я деньги заплачу, — сказал чужак тихо, словно бы неуверенно.
И тогда-то случилась эта скверная история. Верзила с изрытой оспинами рожей, с момента появления чужака не спускавший с него глаз, встал и подошел к стойке. Двое его дружков придвинулись следом.
— Нет тут места, негодяй ты этакий, бродяга ривский, — рявкнул верзила, дыша чесноком, пивом и злобой. — Не нужно нам тут, в Стужне, таких, как твоя милость. У нас приличный город!
Незнакомец взял со стойки свой кувшин и отодвинулся. Глянул на корчмаря, но тот избегал его взгляда. Защищать рива корчмарь не собирался. Кто, в конце концов, этих ривов любит?
— Каждый рив — разбойник, — протянул верзила. — Слышишь, ты, выродок?
— Да не слышит он. У него уши навозом залеплены, — подхватил приятель рябого, а третий захохотал.
— Плати и выметайся! — рявкнул рябой.
Лишь теперь незнакомец глянул на него:
— Сначала я допью.
— Мы тебе поможем! — Верзила выбил у рива кувшин из рук, схватил его за ремень, пересекавший грудь. Дружок конопатого размахнулся. Быстрое движение незнакомца — и рябой потерял равновесие. Блеснув в свете каганцев, меч со свистом рассек воздух. Свалка. Вопль. Кто-то из зевак выскочил за дверь. С треском опрокинулся табурет, разлетелись по полу глиняные кувшины. Корчмарь — губы у него дрожали — уставился на рассеченное, жуткое лицо верзилы, а тот, вцепившись в стойку, оседал, скрывался за ней, как будто тонул. Его дружки валялись на полу. Один не шевелился, другой корчился в темной, быстро расползавшейся луже. Зазвенел истерический крик женщины — даже уши заложило. Дрожавшего корчмаря вдруг стало. рвать.
Незнакомец отпрянул к стене. Пригнувшись, напрягшийся, чуткий. Меч он схватил обеими руками, поводил лезвием. Все замерли. Ужас ледяной грязью залепил лица, сковал суставы, залил глотки.
Трое стражников ввалились в корчму, грохоча сапогами, перекликаясь. Увидев трупы, они побросали перевитые ремнями палки и схватились за мечи. Рив прижался к стене, левой рукой вытянул стилет из-за голенища.
— Брось оружие! — дрожащим голосом сказал один из стражников. — Брось оружие, бандит! Пойдешь с нами!
Другой пинком отшвырнул стол, не позволяя подойти к риву сбоку.
— Патлач, беги за нашими! — крикнул он третьему, державшемуся поближе к дверям.
— Не нужно, — незнакомец опустил меч. — Я сам пойду.
— Пойдешь, сучье вымя, да только на веревке! — крикнул тот, с дрожащим голосом. — Бросай меч, а то башку развалю!
Рив выпрямился. Перебросил меч под мышку, воздел правую руку в сторону стражников и вмиг начертил в воздухе замысловатый знак. Сверкнули бляшки-заклепки, которыми до самых локтей были густо усажены рукава его кожаного кафтана.
Стражники моментально отпрянули, закрыв лица ладонями. Кто-то из оставшихся зевак выскользнул за дверь. Вновь дико, пронзительно завопила женщина.
— Я сам пойду, — звучным металлическим голосом повторил незнакомец. — А вы, трое, пойдете впереди. Проведете к градоправителю. Я не знаю дороги.
— Хорошо, господин, — пробормотал стражник, понурив голову, робко оглядываясь, поплелся к выходу. Остальные выскочили следом. Незнакомец двинулся за ними, на ходу пряча меч в ножны, а стилет за голенище. Люди, за столами, когда он проходил мимо, закрывали лица полами кафтанов.
Велерад, градоправитель Стужни, задумчиво почесал подбородок. Он не был ни суеверен, ни пуглив, но остаться один на один с седоволосым ему никак не улыбалось. Но наконец он решился.
— Идите, — махнул он стражникам. — А ты садись. Нет, не тут. Вон там, подальше, если ты не против.
Незнакомец уселся. Ни меча, ни плаща при нем уже не было.
— Слушаю тебя, — сказал Велерад, поигрывая лежащей перед ним тяжелой булавой. — Я — Велерад, градоправитель Стужни. Так что ты мне скажешь, злодей мой любезный, прежде чем прогуляться до подвала? Трое убитых, попытка навести чары — неплохо, совсем неплохо… За такие вещи у нас в Стужне сразу сажают на кол. Но я человек справедливый, я тебя сначала выслушаю. Давай.
Рив расстегнул кафтан и достал свиток белого пергамента.
— Вот это вы прибиваете на больших дорогах, по корчмам, — сказал он. — Все правда, что здесь написано?
— А… — буркнул Велерад, приглядываясь к покрывавшим свиток рунам. — Вот оно в чем дело… А я сразу и не сообразил. Как же, все правда, наиправдивейшая правда. Там стоит подпись — Фолтест, король, властелин Темерии, Понтара и Магакама. А значит, все правда. Но воззвание воззванием, а закон законом. Здесь, в Стужне, на страже закона и порядка стою я! И не позволю убивать горожан! Ты меня понял?
Рив кивнул. Велерад гневно засопел:
— Знак ведуна есть?
Незнакомец вновь полез за пазуху и вытащил круглый медальон на серебряной цепочке. Там была изображена волчья голова с ощеренными клыками.
— Как зовут? Я не из любопытства спрашиваю — так будет легче беседовать.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 106; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!