НАИВАЖНЕЙШИЙ ДЕНЬ 111394 ГОДА 15 страница
Нужно попробовать. Знаток поманил пальцем телефон, и тот приблизился крайне неохотно — телефон давно домогался ремонта, пенсии, доплаты за выслугу лет и т. д. Но к набиранию номеров все же приступил. Сначала ничего не выходило — вместо адресов абонентов на экране появлялись порядковые номера кладбищ и крематориев, где абоненты завершили к тому времени жизненный путь. Когда телефон набрал номер Дона Гриззли, Знаток оживился — последний раз он видел Дона, пробиравшегося окопами вдоль улицы, не далее как год назад. Увы, на экране появилась оговоренная физиономия автоответчицы, сообщившей, что Дон не может подойти, к аппарату по объективным причинам.
— Что это за причины? Неужели… — тут наш герой изобразил двумя пальцами, как закрывают покойнику глаза.
— О нет, мистер человек. Дон был очень осторожен и никогда ни во что не ввязывался. Но когда он лишился своих бабочек… — автоответчица вздохнула, — это было ужасно!
— Прошу вас, успокойтесь, у вас поднялось напряжение.
— Дело в том, что наши соседи справа и слева никак не хотели помириться друг с другом. А с оружием они обращались весьма неаккуратно… Прямым попаданием из базуки нам снесло верхний этаж, где Дон хранил свою прекрасную коллекцию бабочек — тысячу экземпляров. Дон этого не вынес и решил протестовать.
— Каким образом?
— Протестовать против времени, в котором ему выпало жить.
— И потому он не может подойти к телефону?
|
|
|
— Да. Он запротестовал… активно.
— До какой степени… активно? — Знаток проглотил слюну.
— Он перешел в состояние глубокого отрешения от жизни путем замедления процессов обмена веществ и понижения температуры тела до…
— Ага, это новая мода?
— Увы, мистер человек, она самая. Капсуляция, или кататония с последующей мумификацией..
— И долго он собирается так протестовать?
— Вот это хуже всего! Я помню его последние слова, когда он уже начал замыкаться в себе. Он крикнул мне: “Запомни и передай всем: сколько бабочек — столько лет!” А я его тайно любила! — зашлась плачем автоответчица. — Это ужасно! Мне ведь до капитального ремонта осталось всего шестьдесят лет! А что потом?
— Ну что же, спасибо. И умоляю вас, не повышайте себе напряжение!
Когда экран погас, Знаток погрузился в угрюмое раздумье, барабаня пальцами по своему наручному компьютеру, машинально выстукивая на нем маршрут главного каналостока Сити и даже не замечая этого. Неужели, пока он последние годы пробирался канализационными ходами, носа из них не высовывая наружу, все его старые приятели покинули этот мир?
Походило на то. А потому нужно прикинуть, как провести вечер в одиночестве. Знаток моргнул телефону, чтобы тот бросил бесполезное занятие, но подслеповатый от старости телефон набрал уже очередной номер. Не веря собственным ушам, наш герой увеличил громкость до предела — он услышал громкий храп, сразу напомнивший ему студенческие времена, точнее — лекции по философии. На экране появилось лицо безмятежно спавшего Тома Уока, старого приятеля. И тотчас же раздался тонкий голосок его телефона, справлявшегося, настолько ли важное дело у вызывавшего, чтобы стоило будить хозяина.
|
|
|
— Ну разумеется! — крикнул Джон Мак-Гмм. — Это же я! Передай своему хозяину, что Золотарь вылез из люка и вечер у него свободен!
— Увы, мистер Золотарь, — сладеньким голосом пропел аппарат. — Мой наниматель позволил мне прервать его сон лишь в трех случаях. Ваш звонок в их число не входит. Спасибо за визит.
— Подожди, зловредный механизм! Что за случаи?
— Сообщение о смерти королевы; взрыв атомной бомбы на расстоянии от полутора до ста миль от нашего дома; пароль. Поскольку ваш звонок в их число не…
— Погоди! Минутку! — завопил Знаток. Его мысль работала в молниеносном темпе. Пароль! А значит, есть шанс! Если Том по-прежнему сентиментален… Студенческие времена! Запомнившиеся присказки! Ура! Пословица, которую они услышали от знакомого иностранца и написали на спине робота-экзаменатора!
|
|
|
— Даю пароль, жестянка ты этакая! Внимание: пережили мы Атиллу, ну и роботов осилим!
— Пароль верный. Приступаю к процедуре бужения, — и голосок телефона превратился в рык: — Том! Подыми башку! Свой звонит!
Голова повернулась к экрану затылком, а храп стал напоминать шум работающего дизеля.
— Том! Подыми башку! — заревел телефон. — Током тресну!
Голова дрогнула, лениво приподнялась и пробормотала:
— Далеко отсюда? Сколько рентген?
— Мистер Том, это не бомба, — сказал телефон. — Звонит какой-то золотарь, выдает себя за вашего знакомого; говорит, что вылез из канализации и не знает, что делать дальше.
— Заткнись, пылесос! Том, ты меня видишь? Это я, помнишь, в студенчестве?
— А, Джон, — голова зевнула. — Жив еще? А почему?
— Сам не знаю! А ты?
— Понимаешь, удается как-то не высовываться. Реакция хорошая, голова на плечах…
— Помню, ты всегда был шустрым! Том, заходи ко мне сегодня вечером!
— Что, у тебя раковина засорилась, не можешь починить, теоретик? Выбрось на свалку и купи новую!
— Да нет, раковина в порядке! — быстро сказал Знаток, потому что услышал в кухне ворчанье: “Грубиян!” (раковина, как всегда, подслушивала). — Том, давай просто так встретимся и потолкуем о старых временах!
|
|
|
— А почему не о новых? — Том зевнул. — Жизнь становится все любопытнее — взять хотя бы сам факт, что она все еще существует!
— Можем поговорить и о временах, что еще предстоят, и о тех, что никогда не наступят! Так как, прилетишь? У меня дома бургундское, кегельбан и мощные перекрытия, любой удар выдержат!
— Ошалел ты в своей канализации! Не выйдет!
— Почему?
— Лететь нечем! Аэродина моя накрылась. Все из-за того типа, которому я наступил в пабе на ногу.
— Жаль.
— Да что ты, могло быть хуже. Но докеры решили меня не убивать, пока я им не расскажу о политике правительства в области регулирования заработной платы.
— Докеры?!
— Ну да. Они подбили министра, а я летел поблизости, ну, и получил лазером от того типа. Ну ничего, я вызнал, где он живет, займусь им в понедельник. Мне удалось катапультироваться, а министру, похоже, нет Дымище был дай боже…
— Так что докеры?
— Да ничего. Я от них смылся.
— Слушай, может, мне к тебе приехать? Есть у тебя кегли?
— Есть. Но сын их как-то шутки ради набил тротилом.
— О, ты уберег сына? Большой он у тебя, я смотрю…
— Ого! С месяц назад ушел в подполье.
— В лейбористское?
— Нет, в наш подвал. Я хотел починить стол и послал его в подполье за гвоздями. А он засел там и стреляет без предупреждения. Сообщил по рации, что сделал приличные запасы и попытается дожить до совершеннолетия.
— Хм, может всему виной недостатки в воспитании? А жена твоя что говорит?
— Которая? А что скрывать! Сам знаешь, не могу я долго жить с одной бабой. Покидаю. Правда, последняя покинула меня сама. Вообще-то тротил был предназначен не для нее, но Марта на него уселась… Детонация, и…
— Да сколько у тебя их было?
— Пять. Зачем себе в чем-то отказывать? Да, ты читал вчерашнюю “Дейли Террор”? Нет? Один тип наткнулся в парке на гнездо дистанционно управляемых ос, всех их перестрелял, но пощадил пса, который оттуда выскочил, — у него самого был сенбернар. А потом десять пожарных машин не могли справиться с огнем — пес был дрессированный, и в кудлашках у него оказались капсулы с напалмом.
— Да, нехорошо получилось, — почесал в затылке Знаток. — Так что ты делаешь вечером? Хочешь, я к тебе загляну?
— Один?
— Ага. Попробовал позвонить парочке старых знакомых, но — увы…
— Порядок. Один приходи. Толпы я не люблю. У толпы гораздо меньше шансов, если что… Вылетай сразу же. В это время суток можешь и долететь, хотя… Ну ладно, будь! — Он закрыл глаза и захрапел прежде, чем его голова коснулась подушки.
— Разговор за счет вызывавшего, — холодно заключил телефон Тома.
Прежде всего следовало решить транспортную проблему: как преодолеть расстояние в пятнадцать миль экипажу из двух человек? (Ибо немыслимо было, понятно, отправляться в путь без незаменимого Плексигласа). О метро и речи не было — поезда не ходили, станции либо закрыты, либо превращены в окружные блиндажи. Пешее путешествие нужно рассматривать как крайний случай — все главные улицы давным-давно перекрыты, требовалась изрядная физическая подготовка, чтобы преодолеть окопы и спирали колючей проволоки. А неутомимый Исследователь по части подготовки таковой был слабоват. Канализация? Перед мысленным взором Знатока мгновенно возникла схема главной канализационной сети города, и он сразу вспомнил подходящий маршрут — не более пяти часов ходу форсированным маршем. Для столь солидного специалиста — пустяки.
Но сегодня — уикенд. Не надлежит ли посему специалисту отказаться от рутинной повседневности, не распрямить ли спину, столь долгие часы горбившуюся в переходах высотой всего в четыре фута; не отдаться ли зову воздуха?
Вывод был однозначным: аэродина. Не самое безопасное транспортное средство, зато самое комфортабельное! Неужели на этих жалких пятнадцати милях обязательно попадется кто-то, кому приспичит стрелять по мирно пролетающему ученому?
Обрадованный предстоящим приятным путешествием, Знаток улыбнулся телефону — тот как раз, охая и хромая, плелся на место (симулировал подагру) — моментально оделся и вызвал Плексигласа. Вышколенный слуга появился — понятно, как из-под земли! — с завтраком на подносе. Уплетая соленые палочки, Джон Мак-Гмм проинформировал слугу о своих планах.
— Я вылетаю сразу после завтрака, — закончил он. — Разумеется, ты летишь со мной.
— Естественно, сэр. Сопровождение хозяина в опасных ситуациях — непременная обязанность высококвалифицированного слуги.
— Безопаснее всего было бы отправиться канализацией…
— Вот именно, сэр. В нашем столетии канализация приняла на себя самые разнообразные функции.
— Но мы полетим аэродиной. — Знаток с хрустом разгрыз палочку. — Хочешь что-то сказать?
— Нет, сэр. Еще Шекспир заметил, что молчание — золото. Эти древние…
— Я чертовски давно не летал аэродиной. Нужно воспользоваться случаем и посмотреть на мир с высоты.
— Мудрое решение, сэр. С высоты двухсот футов многие проблемы предстают в совершенно ином свете.
— Будем собираться, Плекси.
— Слушаю, сэр. Взять ли на борт фиксатор-завещатель?
— Это еще что такое?
— Весьма недурной приборчик, сэр. Он позволяет мгновенно сделать нужные записи в момент, предшествующий кончине. У наследников не будет никаких хлопот. Прибор этот напоминает “черный ящик” и легко извлекается из обломков.
— Гм… возьми, если это не доставит особых хлопот.
— Кроме этого, сэр, осмелюсь предложить в качестве экипировки две базуки с ускорителями на жидком топливе, легкий лазерный карабин, калибр два или три с половиной — смотря с какой стороны считать, — и, наконец, лом.
— Идет. Карабинами и базуками в случае чего займешься ты, я слаб в технике. Но зачем лом?
— На всякий случай, сэр.
— Ага! — Джон Мак-Гмм с умным видом кивнул.
Плексиглас моментально исчез. Знаток доел палочки, выпил молока (на упаковке значилось, что “Молоко из целлюлозы получше глюкозы!”), подошел к окну и, весело насвистывая третью часть сонаты ми-бемоль Шопена, подставил лицо солнечным лучам. Стоя так, излучая радость жизни, он внезапно почувствовал укол в правую ногу. Мгновенно распластался на полу, в полном соответствии с инструкцией прикрыв голову и поджав ноги, но это оказался всего лишь роботенок для вдевания ниток в иголки, проказник-малыш с высоким уровнем интеллекта. Теперь он пищал от радости:
— Хи-хи, дяденька! Такой большой, а так плюхнулся!
— Иди прочь, малыш, — цыкнул Знаток, не в силах, однако, сдержать улыбку.
— А вот и не пойду! Роботик сейчас дяденьку иголкой ка-ак кольнет!
— Отстань, малыш! А то! — Знаток сделал грозное лицо.
— Ой-ой, дяденька сейчас выключит роботика! — Малыш заслонил рецепторы манипуляторами, и его диоды покраснели от страха.
— Ну ладно, успокойся, не выключу. Только веди себя, как следует, вдевай нитки, а не колись!
— Уй, дяденька обещает, а сам возьмет, да и выключит! Все дяденьки только и делают, что выключают! Боюся!
— Не глупи, — сказал Знаток. — Роботов никогда не выключают ни с того, ни с сего — только когда они станут непослушные или больные.
— Но себя ведь дяденька часто выключает — ни с того ни с сего?
— Случается, — признался Джон Мак-Гмм.
— А почему роботиков не выключают просто так, а дяденек — выключают?
— Вот этого никто не знает.
— А я знаю! А я знаю! — триумфально завопил роботенок. — Потому что роботики — нужные, а дяденьки — нет!
— Как тебе только в голову пришло… — Теперь Знаток рассердился всерьез.
— А вот и пришло! Дяденьки — ненужные! Ничего страшного, если все отключатся! Еще лучше будет! Роботик станет всех колоть!
И, выкрикнув эти грозные слова, малыш проворно шмыгнул в свой уголок внутри универсальной швейной машины, оставив нашего Знатока, сконфуженного, запыленного, лежащего на полу посреди всякого хлама, — пылесос слегка свихнулся и, отказываясь от мирных переговоров, продолжал забастовку.
Извлеченная из гаража аэродина выглядела как новенькая, посверкивала на солнце свежим лаком — хозяин не летал на ней с тех пор, как она вернулась из мастерской после встречи с воздушным пиратом. Наш Исследователь, моргая непривычными к дневному свету глазами, занял свое место и в ожидании Плексигласа пытался извлечь зубочисткой засевший в дупле кусочек соленой палочки — Знаток сторонился дантистов с тех пор, как они перешли при сверлении зубов на нитроглицерин. Плексиглас тем временем отдавал последние распоряжения группе роботов-охранников, призванных стеречь дом в отсутствие хозяина. Их командир, робот в чине штабс-капитана, слушал приказы, стоя вольно, безмятежно жуя кусочек изоленты. Он лишь кивнул в ответ и с развязностью, свидетельствовавшей о высокой квалификации, взялся за работу: выплюнул жвачку, дунул в ствол своей ручной бомбарды, окинул окрестности холодным взглядом идеально отшлифованных глазных линз и словно бы растворился в воздухе — скорее всего, залег за стеной. Его подчиненные заняли позиции вокруг дома.
Заняв свое место, Плексиглас задал аэродине маршрут. Однако она заявила в ответ, что не питает ни малейшей склонности к самоубийству; потом напомнила о лоции небезопасных районов воздушного пространства, посоветовала пассажирам обратиться к ближайшему психиатру, и согласилась наконец лететь, но предупредила, что преодолеет заданный ей пятнадцатимильный маршрут этапами в тысячу ярдов, не более, с получасовыми остановками, дабы приходить в себя и набираться мужества.
Что тут поделаешь? Знаток неохотно подал знак Плексигласу, и тот преспокойно достал из кармана парадной ливреи внушительную отвертку. Для вышколенного слуги не составило особого труда отыскать предохранитель, ответственный за инстинкт самосохранения аэродины, — правда, эта операция проходила под аккомпанемент воплей машины о нарушении по меньшей мере шести конвенций, посягательстве на гражданские права и жутком беззаконии.
В результате они стартовали так стремительно, что несколько крутившихся поблизости машин брызнули в стороны, даже не пытаясь напасть.
Когда они поднялись высоко. Знаток, расплющив нос о стекло иллюминатора, стал любоваться пышными султанами взрывов и изящными силуэтами баллистических ракет, пролетавших в безопасном отдалении; его слуга, положив карабин на сгиб локтя, сосредоточенно заканчивал маникюр. Путешествие было прекрасным — до той минуты, когда аэродина обратилась к пассажирам столь спокойным голосом, что у нашего Знатока мурашки забегали по спине:
— Имею честь доложить славным путешественникам, что мой автопилот вышел.
— А нельзя ли его починить, раз он вышел из строя? — тревожно спросил Значок.
— Боюсь, сэр, что этот ее рапорт нужно понимать в несколько ином смысле. — Плексиглас указал за окно. Внизу быстро уплывал купол парашюта.
— На стекло упал солнечный зайчик, а он решил, что это конец, — объяснила аэродина. — И воспользовался нашей единственной катапультой.
— Наверняка скачок напряжения в сети, сэр, — сказал Плексиглас. — Это приводит к немотивированным выходкам.
Джон Мак-Гмм нервно облизал губы:
— Так что? Мы погибли?
— Скорее всего, — призналась аэродина. — Без автопилота я не смогу приземлиться.
Земля за окном стремительно приближалась.
— Сэр, позволю себе заметить, что положение не столь уж плачевно, — сказал слуга. — Остается еще ручное управление.
— Но его нужно разблокировать, а это трудная работа, — упиралась аэродина.
— Ну, хватит! — крикнул Знаток в отчаянии. — Сделайте что-нибудь!
— Сэр, ей, кажется, уже все равно. Но я знаю, что делать. — Плексиглас вновь извлек отвертку и занялся приборной доской. Аэродина затряслась, взвыла от страха, все ее контрольные лампочки ярко вспыхнули и перегорели — но умелый слуга уже схватил штурвал.
Поздно было маневрировать, оставалось лишь идти на посадку. Они приземлились, вернее, звучно шлепнулись оземь — грохот, пыль, переполох.
Когда все кончилось, Знаток с мастерством подлинного ученого констатировал, что они еще живы. И выглянул наружу. Они находились в небольшом дворе, с трех сторон окруженном невысокими строениями. С четвертой что-то дымило и грохотало, взблескивал огонь и рвалась шрапнель. А если кто-то выпалит прямо в их бедную покалеченную аэродину? Просто так? Напрягши взгляд, Знаток разглядел в клубах дыма несколько перебегающих фигурок. Они палили из разнообразного оружия, но в противоположном направлении — по невысокой стене, немилосердно издырявленной. Из-за стены отвечали.
Увы, наблюдение за столь великолепным зрелищем безжалостно прервали несколько верзил — они окружили аэродину, нацелив мощные излучатели. Пассажирам пришлось как можно быстрее покинуть помятую машину. Едва оказавшись на твердой земле, они первым делом задрали руки вверх, как можно выше, а потом отчаянными жестами стали объяснять: это ошибка, это не они, ничего подобного!
Это подействовало. Один из верзил, больше других напоминавший гориллу, сделал своим знак и, моргая запорошенными пылью глазами, приблизился к нашим героям так осторожно, словно ему предстояло разрядить мину:
— Что вы хотите?
— Мы?!
— Сдавайтесь без фокусов! У вас никаких шансов!
— Вы так считаете? Но почему бы нам не иметь шансов?
— Не болтать!
— Сдаваться я не собираюсь! — гордо выпятил грудь Знаток. — Смерть я приму как свободный человек, но как пленник — нив коем случае!
— Никто вас сразу не прикончит. Вы интернированы! — Верзила протер наконец глаза. — А уж окончательное решение примут ваши власти.
— Чьи?!
— Власти вашей страны. Если они потребуют вашей выдачи…
— Ага, вы нас приняли за иностранцев! — облегченно вздохнул Знаток. — Я сразу понял, что это ошибка, но чтобы до такой степени…
— Ничего подобного! Никакой ошибки! Вы покинули территорию страны.
— Даже не перелетев границы? Вы заблуждаетесь!
— И тем не менее!
— Вы хотите сказать, что эта часть города занята иностранными войсками? Столь тайное вторжение, что ни одна газета не пронюхала? Дорогой мой! — рассердился Исследователь. — Похоже, вы плохо знаете историю! Никому, повторяю, никому после 1066 года не удавалось еще…
— Минуточку, сэр, — вмешался Плексиглас. — Этот господин, скорее всего, хочет сказать, что мы совершили посадку на территории иностранного посольства. Верно?
— Вот именно, — гориллоподобный вновь принялся тереть глаза.
— Но это еще не повод, чтобы подвергать сомнению оборонные возможности Королевства! — возмутился Знаток. — Можете рыдать сколько хотите, но факт остается фактом — иностранное вторжение невозможно! И никакие слезы тут не помогут! Попрошу вас это хорошенько запомнить!
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 94; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!