НАЧАЛО: ОТ УЛЬЯНОВА ДО ЛЕНИНА 33 страница
Б. Никитин. С. 104
В соответствии с условием, которое выдвинул Тома, больше никто в России, даже другие министры или Верховный главнокомандующий, не были поставлены в известность о сообщенных фактах.
А. Ф. Керенский. С. 220
Вот и Ленин докатился до России. 3 апреля он был уже в Петрограде. Он торопился приехать и приехал в… немецком запломбированном вагоне. Пользоваться услугами Германии во время войны с нею, — до этого мог дойти лишь один Ленин, способный на все, лишь бы осуществить свои цели: — «нужно только захотеть», вспомнилось мне, что он говорил в Финляндии. И он «захотел» и приехал сейчас в Россию при помощи немцев. Большевики устроили ему встречу с прожекторами, барабанным боем и пр. и пр. Вообще, приезд Ленина и встреча Ленина — сплошной вызов всем. Его поселили во дворце балерины Кшесинской. «Его» люди бегают по Петрограду и ведут пропаганду. Лозунги, приемы и агенты ленинской организации — это точная копия черносотенного «Союза Русского народа», рассчитанного на темные массы. Лозунг «бей жидов» сменился на «бей буржуазию» и «долой министров-капиталистов». В воздухе запахло погромом, а Керенский продолжает говорить о «бескровной» революции.
Т. Алексинская // Родная земля. Париж, 1926. №1. 1 апр.
Июльский путч. Первая кровь
Кроме бродячих агитаторов у большевиков имеется огромное количество литературы. Свою «Правду» они издают по всей России: — «Окопная правда», «Московская правда» и т. д. Каждый крупный город имеет свою «Правду». Все это стоит громадных денег. Откуда они у них?
|
|
|
Т. Алексинская // Родная земля. Париж, 1926. №1. 1 апр.
О том, что Ленин, Троцкий и другие большевистские главари были тесно связаны с германским штабом, получали от них денежную и другую помощь, говорили почти по всему Питеру. Некоторые даже подтверждали, что в контрразведке имеются неопровержимые документальные доказательства этой изменнической связи. Почему эти документы не публиковались — я никак не мог понять. Помимо этих улик, имелось еще больше других доказательств, которые только слепые и глухие не могли замечать.
В. Панкратов. Большевистский путч // Заря. Омск, 1919. Янв.
Не случайно после Февральской революций большевики начали выпускать такое большое количество газет, листовок, прокламаций! В июле 1917 года партия уже имела 41 газету с ежедневным тиражом в 320 тыс. экземпляров; 27 газет выходили на русском языке, остальные на грузинском, армянском, латышском, татарском, польском и других языках. «Правда» издавалась тиражом в 90 тысяч экземпляров. ЦК партии после февраля приобрел собственную типографию за 260 тысяч рублей. Никакие «взносы» партийцев не могли обеспечить это газетное половодье. Верхушка партии получала партийное жалованье. Касса большевиков не оказалась пустой! И любые деньги (от экспроприации, пожертвования меценатовили ассигнования «доброхота» Парвуса-Гельфанда) были так кстати в момент, когда представился невероятный, уникальный исторический шанс прихода к власти!
|
|
|
Д. А. Волкогонов. Кн. 1. С. 213—214
В самом деле, — откуда у большевиков появились сразу такие громадные средства? На какие деньги они издали такую уйму своих лживых, клеветнических газет — «Правд», «Окопной», «Солдатской»? В каких типографиях успевали они печатать в таком невероятном количестве? Какие колоссальные средства нужны были для их изданий! Ведь ни одна партия в России — даже кадетская — не в состоянии была выдержать таких расходов. Откуда вдруг появилась у большевиков такая многочисленная организация, перед февральским переворотом всю эту партию можно было усадить на одной скамейке. Когда на митингах я задавал все эти вопросы большевистским агитаторам, то, кроме ругательств, других ответов не получал. Нахальные же или хитрые рабочие Васильевского острова мне отвечали: «На пожертвования (???) самих рабочих». А некоторые из них даже хвастались, прибавляя, что «у них в одном Питере до 600 агитаторов разъездных, получающих по 25 рублей в сутки».
|
|
|
В. Панкратов // Заря. Омск, 1919. Янв.
3 декабря 1917 года статс-секретарь фон Кюльман телеграфировал секретарю МИДа при германском Генеральном штабе: «Распад Антанты и последующее возникновение в результате этого выгодных нам политических комбинаций является важнейшей целью нашей дипломатии во время войны. Россия (на мой взгляд) является самым слабым звеном в цепи противника. Задача, следовательно, заключается в том, чтобы еще больше расшатать это звено и, когда представится возможность, вырвать его из цепи. Эта цель лежит в основе всей подрывной деятельности за линией фронта внутри России, а для этого, прежде всего, необходимо всячески содействовать сепаратистским тенденциям и оказывать поддержку большевикам. Ведь до тех пор, пока они не стали получать от нас по разным каналам и под разными предлогами постоянных субсидий, они не имели возможности создать свой главный печатный орган «Правду», чтобы вести действенную пропаганду и существенно расширить до того времени узкую базу своей партии».
Тайна октябрьского переворота. С. 11
|
|
|
Пользуясь случаем, отвесим запоздалый низкий поклон сотрудникам контрразведки штаба Петроградского военного округа (начальник Б. Никитин, А. Н. Моллер, поручик Органов и др.), своевременно «вычисливших» чуть ли не всех предателей и шпионов (досье на них целы и хранятся в одном из петербургских архивов) периода первой мировой войны.
С. Александров. С. 113
Тогда, на заседании 1 июля, я принял следующие решения.
1. Приказать отменить производство всех 913 дел по шпионажу, больших и малых, находящихся в разработке контрразведки и не имеющих прямого отношения к большевикам, дабы усилить работу против большевиков.
Такое распоряжение при обычных условиях следует признать чистейшим абсурдом: оно нарушало систему, а, кроме того, очень часто из самых ничтожных новых расследований появляются как бы случайно новые пересечения, из которых возникают дела громадной важности. Но в данном случае я именно считал, что у нас и засечек, и доказательств совершенно достаточно, а не хватало сил, которые надлежало сконцентрировать, чтобы удержать за собой все приобретенное.
По-видимому, новый начальник контрразведки и его старшие помощники понимали этот вопрос одинаково. Отдавая приказание, я его оговорил, что отступления могут быть для исключительных случаев, но каждый раз с моего особого разрешения. Просьб об отступлениях заниматься каким-либо другим делом я не получил.
2. Мы составили список двадцати восьми большевистских главарей, начиная с Ленина, и, пользуясь предоставленным мне правом, я тут же подписал именем главнокомандующего двадцать восемь ордеров на аресты.
3. Практика мне показала, что то, чего мы не могли провести в Петрограде из-за вмешательства Совета рабочих и солдатских депутатов, нам иногда удавалось осуществить вне столицы. Поэтому я решил немедленно начать наступление на финляндском направлении по группе дела № 2 (Ленин — Парвус). Там, в Торнео и Белоострове, были активно настроенные коменданты, а из попавших в список 28 большевиков больше половины ездили к себе на дачи, а также в Выборг. Стало быть, была не исключена возможность их арестовать внезапно в вагоне, а к тому же зацепить с поличным. Из Финляндии я рассчитывал выйти на Петроград.
Поэтому в тот же день, 1 июля, я переселил на границу с Финляндией целый отдел контрразведки с 40 агентами. Начальнику его, тому же следователю С., я вручил ордера, приказал арестовывать указанных в них лиц при их появлении на границе и немедленно о том доносить по телефону.
4. Я поставил в известность всех присутствующих на совещании, что такой порядок будет продолжаться самое большее семь дней. В случае же, если за этот срок нам не удастся обличением и арестами в Финляндии вызвать возмущение против предателей и тем создать благоприятную обстановку, мы все равно 7 июля приступим к ликвидации большевиков в самом Петрограде.
Б. Никитин2. С. 107—108
Все это, несомненно, достигло цели. Репутация большевистского вождя как врага России и революции была быстро упрочена. Но этого мало: агитация достигла цели в том смысле, что вокруг Ленина началось погромное движение, которое могло дать инициаторам желательные результаты. Около дома Кшесинской, где развевался великолепный флаг большевистского Центрального Комитета, стали ежедневно, особенно по вечерам, собираться огромные толпы людей. Они устраивали враждебные манифестации, агитировали, угрожали. Среди них действовали, конечно, настоящие провокаторы, повторявшие соседям на ухо все «умозаключения» газет насчет Ленина и развивавшие их дальше — насчет всяких социалистов и советских людей. Газеты писали, что Ленин раза два выходил на балкон, объяснялся, «оправдывался», уверял, что «его неправильно понимают»... Возможно, что Ленин, немалому научившийся, действительно «разъяснял» свои позиции в смягченном духе. Но дело становилось все хуже. По городу стали ходить, толпы каких-то людей, бурно требовавших ареста Ленина. Это были уже беспорядки и вообще довольно большой, даже слишком большой успех черносотенной кампании. «Арестовать Ленина», а затем и «Долой большевиков» — слышалось на каждом перекрестке. Запускать движение, дать волю народному негодованию было нельзя. Надо было бороться.
Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 43
Зашла к нашему старому товарищу и другу Д. И. Лешенко. Мы жили с ним в Финляндии на даче инженера Зябицкого в 1907 году, до нашего отъезда за границу. Он по-прежнему ярый приверженец Ленина.
— Знаете, что сказал Ленин по приезде в Петроград?
— Что? Не знаю.
— Странный народ эти русские: я думал, что с вокзала меня повезут в тюрьму, а мне устроили такую встречу, и…
— И повезли во дворец Кшесинской, — закончила я.
— Совсем не то, — запротестовал Лешенко, — это означает, что масса ему сочувствует.
Он долго еще говорил о Ленине в восторженном тоне. Я молчала. Да и что я могла ему отвечать? Оба знали мы Ленина, оба знали его ум и преданность революционной идее, но фанатизм и личное властолюбие доводят Ленина до того, что он играет с огнем, опираясь на темные инстинкты масс, на солдат, «уставших сидеть в окопах».
Я поднялась. Лешенко любезно приглашал меня заходить. Я попрощалась и, вероятно, навсегда.
«Я думал, что меня с вокзала отправят в тюрьму», — повторяла я про себя фразу Ленина. Эх, правители, наши новые правители, Ленин, как умный человек, сам понял, что видно не «все дозволено», и сам указал себе надлежащее место: в тюрьме, а наши правители этого не понимают и ничего не смеют сделать.
Т. Алексинская // Родная земля. Париж, 1926. №1. 1 апр.
Была пущена в ход широкая контрагитация. Советские «Известия»… посвятили этому делу внушительную передовицу 17 апреля (от которой всякому иному на месте Ленина-правителя должно было бы быть конфузно). «Известия» горячо протестовали и против травли Ленина, и против борьбы с ним подобными мерами. Они горячо выступали в защиту свободы и достоинства революции. «Разве можно у нас, — писала редакция, — в свободной стране допускать мысль, что вместо открытого спора будет применено насилие к человеку, отдавшему всю жизнь на службу рабочему классу, на службу всем обиженным и угнетенным?»...
Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 43
Однако факты, по выражению самого Ленина, «упрямая вещь», и когда в июле внешние и внутренние враги свободы и России потерпели крах в попытках сокрушить едва родившуюся в стране демократию, Ленин молчаливо признал справедливость этих фактов, покинув пределы страны. И в самом деле, когда вся Россия узнала, с кем водил он компанию, выбора у него не было.
А. Ф. Керенский. С. 222
И, конечно, дело не ограничилось «милостями Вильгельма». Ленина атаковали за прошлое, за настоящие его взгляды, за образ жизни (!) и т. д. Дворец Кшесинской, где якобы жил Ленин, стал у всех на языке. Целые столбцы всякой печати отводились «лениниаде». Всевозможные организации, до советских включительно, стали «иметь суждение» о Ленине и его вредной деятельности. Солдатская Исполнительная комиссия, Московский солдатский Совет, по зрелом обсуждении, вынесли резолюции о защите от Ленина и его пропаганды. Гимназисты в Петербурге устроили манифестацию «против Ленина» и т. д.
Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 43
В июне 1917 г., не помню точно за сколько времени до июльского восстания большевиков, со мной выразили желание увидеться несколько членов Министерства юстиции, во главе которого тогда стоял П. Н. Переверзев. Среди них были лица, связанные с эсеровской партией. Из беседы с ними я выяснил, что Министерство юстиции располагает данными о связи между немецким штабом и некоторыми «левыми» деятелями, в частности Лениным. На мой вопрос, почему же Ленин и другие замешанные в дело лица не преданы суду, мне был дан ответ, что этого не желают влиятельные члены Временного правительства. На это я сказал, что тогда остается только заставить правительство сделать то, что оно, как правительство, обязано сделать, и что обращение к общественному мнению путем печати является подходящим для этого средством. Практических результатов, к сожалению, эта беседа тогда не имела, и события шли своим чередом до июльского восстания.
Г. А. Алексинский2. Общее дело. Париж, 1921. 12 февр.
В то бурное, смутное время ко всем партиям примыкало много темных, чуждых идейности людей, но к большевикам шло положительно все нечистое, уголовное, потому что большевизм бросил в народ такие лозунги как «Мир во что бы то ни стало с Германией!», «Грабь награбленное!», «Делай что хочешь и ни за что не отвечай», «Бей и грабь буржуев, интеллигентов».
В. С. Панкратов // Заря. Омск, 1919. Янв.
К сожалению, Керенский не сумел использовать создавшегося выгодного положения. Переверзеву предложили за выдачу документов уйти в отставку. Арестованные по делу об измене большевики были выпущены на свободу. Работа германских агентов возобновилась с новой силой и в конце октября увенчалась низвержением правительства Керенского, если только можно применить термин «низвержение» к жалкому и бесславному падению жалких и слабых людей, по недоразумению стоявших у власти в тяжелое и бурное время.
Г. А. Алексинский2 // Общее дело. Париж, 1921. 12 февр.
Июль 1917 г. Мы пережили ужасные дни. Вспоминаю о них как о кошмаре. Два дня большевики держали всех в страхе, что перевес останется на их стороне. 3-е и 4-е июля не скоро будет позабыто петроградцами. О предстоящем восстании большевиков говорили много, но готовились к нему лишь большевики. И когда оно пришло, все растерялись, и правители и граждане. Толпы народа высыпали на улицу, по улицам на грузовиках мчались вооруженные большевики и стреляли без предупреждения в толпу. Я шла с толпою по Литейному проспекту. Вдруг раздались один за другими выстрелы из винтовок. На тротуар падают бедно одетая женщина, старик, мальчик... все в страхе разбегаются, затем, опомнившись, начинают сыпать проклятиями по адресу убийц.
Возмущение толпы так велико, что я, бывавшая на многих демонстрациях при царизме, не запомню такого возмущения и возбуждения.
Т. Алексинская // Родная земля. Париж, 1926. №1. 1 апр.
Ленин, Зиновьев, Каменев, Стеклов, поддерживаемые трусливой частью Петроградского гарнизона и малосознательными рабочими, населяющими, по преимуществу, Выборгскую сторону, сбросили маску и свою подпольную деятельность вынесли на улицы столицы.
И вот в продолжение четырех дней Петроград был во власти рассвирепевших разбойничьих банд. В продолжение четырех дней лилась на улицах русского города русская кровь, сознательно проливаемая русскими людьми. Обезумевшая чернь с ярлыком «большевизма» на голове убивала и насиловала мирных граждан, распинала молодую свободу, покрывая и себя, и своих вождей, и свою политическую партию несмываемым позором.
Нет худа без добра // Живое слово. 1917. № 53. 7 июля
Это странное восстание началось 16 (3) июля. В тот день Первый пулеметный полк подошел к Таврическому дворцу (резиденция Временного правительства. — Е. Г.), угрожая взять его штурмом.
Р. Пейн. С. 339
С этого дня началась знаменитая июльская неделя, один из драматичнейших эпизодов революции. Его история не только очень важна и интересна, но и очень сложна. И не только сложна, но и очень темна, крайне запутана. По обыкновению, я не беру на себя ни малейшего обязательства ее распутать, не только правильно истолковать, но и дать истинную версию событий. Я буду писать, как я лично помню и представляю их...
Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 316
В первый день большевистское восстание носило какой-то погромный характер: стреляли, шлялись толпами, заманивали рабочих, разбивали киоски.
В. Панкратов // Заря. Омск, 1919. Янв.
Восставшая армия не знала, куда и зачем идти ей? У нее не было ничего, кроме «настроения». Этого было недостаточно. Руководимые большевиками солдаты, несмотря на полное отсутствие всякого реального сопротивления, показали себя как решительно никуда не годный боевой материал. Но во главе солдатских групп, «выступивших» 3 июля, стояли не только большевики. Тут были, несомненно, и совсем темные элементы.
Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 323
Призыв бить буржуев привлек много желающих поживиться чужим добром. Женщины шли даже с мешками.
В. Панкратов // Заря. Омск, 1919. Янв.
Темные ткачихи несут плакат: «Да здравствует Циммервальд-Кинталь».
Т. Алексинская // Родная земля. Париж, 1926. №1. 1 апр.
Начались небольшие, частичные погромы. Ввиду выстрелов из домов или под их предлогом начались повальные обыски, которые производили матросы и солдаты. А под предлогом обысков начались грабежи. Пострадали многие магазины, преимущественно винные, гастрономические, табачные. Были нападения и в Гостином дворе. Разные группы стали арестовывать на улицах кого попало.
Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 331
На следующий день, 4 июля, Ленин с балкона [дворца] Кшесинской произнес перед собравшимися большевиками одобрительную речь за 3 июля и призывал действовать решительнее, так как из Кронштадта пришло подкрепление. Ободренные такой милостью Ленина и прибытием кронштадтцев, большевистские толпы рассыпались по городу.
В. Панкратов // Заря. Омск, 1919. Янв.
Часу в десятом утра к Николаевской набережной, при огромном стечении народа, подплыло до 40 различных судов с кронштадтскими матросами, солдатами и рабочими. Согласно Луначарскому, этого «мирного населения» приплыло 20 тысяч. Они были с оружием и со своими оркестрами музыки. Высадившись на Николаевской набережной, кронштадтцы выстроились в отряды и направились... к дому Кшесинской, к штабу большевиков. Точного стратегического плана они, видимо, не имели; куда идти и что именно делать, кронштадтцы знали совсем не твердо. Они имели только определенное настроение против Временного правительства и советского большинства. Но кронштадтцев вели известные нам Рошаль и Раскольников. И они привели их к Ленину.
Н. Н. Суханов. Т. 2. С. 329
Если бы Временное правительство нашло в себе достаточно решимости, вроде той, какую проявил контрреволюционный помощник морского министра Дудоров, приказавший подводным лодкам топить всякое судно, выходящее в эти дни из Гельсингфорса на помощь Питеру, то путем установки пары батарей на берегу морского канала ничего не стоило бы преградить кронштадтцам вход в устье Невы и, сверх того, потопить в грязных волнах «Маркизовой лужи» один-два парохода, доверху нагруженных активными, боевыми врагами Временного правительства. Но, к счастью, эта мысль не пришла в голову никому из членов правительства Керенского в силу его панической растерянности; впрочем, возможно, что оно не отважилось на этот дьявольский план из боязни еще больше обострить и осложнить свое непрочное положение.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 80; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!