В лесной глуши найден ребенок под охраной волков – среди царящего вокруг кошмара 13 страница
Да, у меня определенно сдвиг на пингвинах. Но я могу с этим что‑то сделать. Трудно ли избегать пингвинов? И в любом случае, зоопарк отсылает их назад, так что я смогу даже сходить в зоопарк с Дэнни… сходить снова, вот что.
Я начал впадать в панику. Сердце задрожало, как маленькая птичка в снежную бурю.
Вдруг раздался громкий стук. Я взглянул на дверь, но звук доносился сзади, из кухни. Я встал с кровати. Из ног словно вынули кости, но усилием воли я все же заставил себя идти. Дошел до входа на кухню и прислонился к косяку. Звук шел из холодильника – тяжелые глухие удары. Холодильник раскачивался из стороны в сторону. Полдюжины тараканов бросились из‑под него врассыпную по грязному линолеуму.
Дверь холодильника распахнулась, выпустив облако седого тумана, который поплыл в мою сторону и пропитал меня так, что волосы прилипли ко лбу. Я закрыл глаза, а когда открыл, он был здесь. На нем был смокинг, а брови теперь кольцами окружали глаза. Нал пурпурными губами были нарисованы маленькие пурпурные усики. Эти украшения все еще мешали разглядеть его как следует. Он был своего рода маниакальным пятном, плодом моего сознания, отказывающимся обретать четкие контуры.
– Деррик Торн, – сказал я.
Он зааплодировал руками в белых перчатках.
– Да. Я уже думал, что ты забыть меня, но теперь я вернуться, потому что ты меня вспомнить, ты вспомнить меня и выполнять сделку!
|
|
|
Я вспомнил его. Хотя вспомнил – не совсем верно. Это как войти в комнату, в которой находится нечто, о чем ты полностью забыл, но сейчас оно здесь. Ты тотчас узнаешь эту вещь. Узнавание – вот правильное слово.
Я узнал пятна крови на его белой рубашке и перчатках.
– Что ты натворил? – спросил я.
– У нас сделка, ты помнишь? Ты сказал: «Забудь о сделке. Я забираю сына, на которого плачу алименты, и ухожу, и никаких больше сделок». – Он печально покачал головой, разглядывая пол. – Это правило. Все в твоих руках. Никаких сделок? Отлично, никаких сделок, и я ухожу.
– А сейчас? Почему сейчас ты здесь?
– Ха, ха! Я всегда где‑то рядом, но ты меня не видишь, поэтому ты должен выпить, и вот – ха! ха! – я здесь, ясный как божий день!
– Ты пришел, потому что я начал пить?
Я разговаривал со сверхъестественным созданием, с пивным бесом. А может – сам с собой, со своей галлюцинацией. Какая разница?
Деррик покачал головой:
– Нет, я пришел, потому что ты хитрость показать. Ты сказать: «Никаких сделок», но ты умный, ты нашел пути! Да, пути! Пингвины при апокалипсисе, они радоваться и петь твое имя: «Сильверс! Сильверс! Сильверс!» Они скажут: «Мы всегда будем держать для тебя благодарность и любовь!»
– Я не понимаю, – сказал я.
|
|
|
– Ты шутить всю дорогу, вижу. Хорошо! Но пингвины… ты дал им свободу! Ты вынул их из тюрьмы и двигать домой! Ура!
Я начал припоминать. «Никаких сделок», – сказал я, и это существо, этот пивной бес отпустил Дэнни. И теперь он думает, что это я освободил пингвинов, и…
– И я держать сделки! – выкрикнул Деррик. – Мы иметь договор! Исполнено! Сделка сделано! Я видеть тебя в Рождество с бывшими женами твоего гнева. Признавать, я шпионить на стене. Я видеть твои настоящие желания и подчиняться им! Никаких проблем тебе, ты уверен быть в этом.
– Что ты сделал с Дэнни?! – заорал я и нанес удар.
Может, я ожидал, что рука пройдет сквозь него. Не знаю, чего я ожидал, но руки нашли его шею, плоть была холодной и без костей, я сжимал изо всех сил, и шея была как надувная штуковина, нет, как паста в тюбике, шея сплющивалась под моими пальцами, а голова раздувалась – казалось, она сейчас прыгнет на меня, как детская игрушка, его круглая, гладкая голова была уже с баскетбольный мяч и становилась все больше, язык – ярко‑голубой! – вывалился наружу, зубы во рту были как у акулы, и из этого рта доносился высокий, резкий вопль – совершенно уверен, смех.
Голова Деррика взорвалась с таким грохотом, что, казалось, мои барабанные перепонки лопнули из солидарности. Я упал на спину и смотрел, как безголовый Деррик бегал кругами, издавая звуки «ха, ха, ха», хлопая руками, как хлопает крыльями большая водоплавающая птица, неторопливо собираясь взлететь, а потом ткнулся спиной в стену, соскользнул по ней вниз и сел, вытянув ноги вперед. Короткая судорога сотрясла его тело, и наконец он полностью замер, а над ним остался ярко‑красный мазок, как жирный восклицательный знак, оканчивавшийся вместо точки – телом.
|
|
|
Я вернулся в спальню. У меня не было никакого плана, но мне он и не понадобился, потому что зазвонил телефон. Я поднял трубку. Это был Дэнни, спрашивавший, по‑прежнему ли я собираюсь взять его в субботу на каток, и я сказал – конечно. Он хотел узнать, не смогу ли я забрать и Джун по дороге – она жила рядом, и ее родители разрешили.
– Конечно, – сказал я.
Дэнни попрощался, я положил трубку, встал и снова пошел на кухню. Деррик, похоже, исчез, не оставив ничего, кроме огромной лужи крови. Когда я присмотрелся, то нашел тонкую шкурку, похожую на лопнувший шарик. Еще я смог разглядеть галстук‑бабочку и крошечные блестящие ботинки. Я отнес это сдувшееся старье к мусоропроводу, находившемуся под раковиной, и бросил туда. Мусоропровод икнул и запыхтел, словно захихикал.
|
|
|
Я подошел к холодильнику и открыл дверцу. Там было пусто, если не считать шести банок пива и головы Гюнтера. Я вылил все шесть банок в раковину, вернулся и снова рассмотрел голову Гюнтера.
Я не был этому рад. Я хочу сказать, что я еще не полный засранец и понимаю, что мои проблемы с Гюнтером – не его вина. И я бы объяснил это глупому бесу, если бы тот нашел время меня спросить.
Должен сказать, что даже после смерти Гюнтеру удавалось поддерживать свой в высшей степени благородный и высокомерный вид. На его лице не было гримасы ужаса – он казался почти безмятежным. Думаю, он так и не понял, что пострадал. Я положил его голову в два пластиковых пакета, один в другой, и отнес в машину.
Они так и не нашли тело Гюнтера. Его голову они не нашли тоже.
Я знаю, что причастен к гибели Гюнтера, но было бы сложно объяснить полиции степень этой причастности, и я не собираюсь и пытаться. Вы – мой «спонсор», я вам доверяю. Это уже пятый шаг из двенадцати, и я понимаю, что дальше мне не продвинуться.
Но знаю одно: я завязал с выпивкой и каждый день хожу на встречи, а в выходные – дважды в день. Я знаю, что справлюсь. И знаю, что не хочу снова встретиться с Дерриком Торном, совершенно точно, не хочу. О, я не думаю, что он мертв. На самом деле я уверен, что его уход был лишь одной из его шуток.
Помните ту встречу в больнице, на которую вы меня взяли на прошлой неделе? Там был парень в больничной одежде, сидевший в другом конце комнаты. Он всю встречу не сводил с меня глаз, а когда она окончилась, направился прямо ко мне. Он плохо выглядел, левая сторона лица у него была в глубоких царапинах, и еще у него было что‑то серьезное с ногой – он двигал ею вверх‑вниз, налево‑направо, как сломанная заводная игрушка. Но самым плохим было то, что когда он подошел ко мне – а он подошел так близко, что его лицо оказалось в шести дюймах от моего, – я увидел в его глазах смерть, чистой воды сумасшествие на дне тусклых, окаймленных красным зрачков. А может, еще хуже был его вялый голос, не знаю. Может, все это вместе, тяжесть загубленньрс дней, влажная вонь дыхания. Нет, самым худшим было то, что он сказал:
– Я знаю вас. У нас есть общий друг. Он говорит: «Не будь чужаком». Он говорит, что, может, еще придет тебя повидать, и вы тогда выпьете пару кружек и пару раз посидите вместе.
Он поплелся прочь – еще один жалкий, разрушенный пьянством отщепенец. Но мне пришлось сесть обратно в кресло и переждать головокружение – не думаю, что он ошибся и принял меня за другого.
Если я решу выпить, он уже будет ждать. Я войду в какой‑нибудь бар. Сяду у стойки. Брошу взгляд на экран телевизора и увижу, как целая уйма пингвинов один за другим скатываются на животе вниз по ледяному склону, а позади меня раздастся голос.
– О, счастливые пингвины! – выкрикнет он.
Пивных бесов притягивает алкоголь, та тьма, что расцветает в душе пьяницы после первой рюмки, но АА и эти шаги, думаю, помогут удержаться от выпивки.
Может, я самонадеян, но меня и вправду не слишком волнует моя трезвость. Зато меня, кажется, все еще волнует глобальное потепление, и я все еще думаю, что же мы скажем пингвинам, когда придут последние времена.
(перевод М. Никоновой)
Глен Хиршберг
ЭСМЕРАЛЬДА:
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 91; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!