ЧАСТЬ 2. БУДНИ ДУРДОМА 1 (NEW) 10 страница
— А в семье это два чудовища, которые буквально набрасываются друг на друга. Или один — чудовище, а другой — жертва. Поэтому я назвал семью рассадником гр-я-я-яязи. Ничего святого я там не видел. Ничего святого. А наоборот, именно в семье человек ведет себя самым худшим образом, чем где-нибудь в другом месте, в обществе, с друзьями, на работе, еще где-то, в кино и т. д.
— Это специально заманивают человека приятными мечтами в семейку, чтобы он там сидел, — сказала Ксива, одновременно наблюдая за рулонитами и отмечая, кто клюет носом, а кто старается понять истину, чтобы потом провинившимся вставить пиздюлей. — И несмотря на то, что ему там плохо, что его там истязают, или он взращивает плохие качества, он тешит себя мыслью, что счастье скоро будет, скоро наступит.
— А моя мать, — продолжила разговор Венера, отрезая для Гуру Рулона большой красивый кусок торта, — в то время, когда они встречались с отцом, после какой-нибудь вечеринки всегда говорила ему: «Ты меня на людях не ругай. На людях, давай, будем показывать себя хорошенькими. А придем домой, и ты мне все выскажешь». И то же самое было, когда отец напивался, мать говорила: «Я тебе на людях ничего не стала говорить, позволила тебе пить. Ладно, спивайся, ладно, ходи, с кем хочешь, но дома вот — получай, получай, получай».
Все рулониты заржали, ярко увидев в этом примере своих недоразвитых родителей.
— Страшно, ну что тут святого? — никак не мог успокоиться от такого невежества мышей Рулон, — лучше бы честно люди сами себе признались: «Да, именно в семье мы ведем себя самым отвратительным образом, и либо один превращается в палача, а другой в жертву, либо двое дерутся».
|
|
|
— Все знают об этом, так как во всех семьях такое происходит, и тем не менее продолжается ужасная пропаганда, что семья — это самое святое. И такое в мире творится на каждом шагу. И только потому, что люди спят, потому что они верят в слова, верят в лозунги: “Партия — наш рулевой!”, “Нынешнее поколение людей будет жить при коммунизме!”, “Семья — это святое!» — стал Гуру Рулон передразнивать долбоебов, утрированно выкрикивая лозунги, выбрасывая вверх кулак.
— Так вот, пробуждение — это когда мы отбрасываем все шаблоны и начинаем все видеть реальными глазами. Вот это есть пробуждение. Когда у нас нет никаких лозунгов, типа: “Семья — это святое”, “Партия — наш рулевой!”, “Мы защищаем Родину!” и т. д. Если у нас этих лозунгов нет, если мы не лозунги видим, а смотрим на все происходящее реально, тогда наступает пробуждение. Но мама с папой дерутся, а потом говорят, что семья — это святое. Это же абсурд. Это полный сон, полная иллюзия! Понимаете?!! — с большой эмоциональной силой и внутренней болью выкрикивал Просветленный, пытаясь, чтобы хоть что-то дошло до учеников, в тупых головах которых еще столько было навалено такого говна.
|
|
|
— Пока люди встречаются раз в неделю как любовники, между ними все прекрасно. Почему? Потому что они встречаются для отдыха. А вот когда начинается совместный быт, вот тут вся грязь и вылезает. И самое страшное, что я узнал, что люди хотят сохранить такую семью, похожую на ад. И вот Жиртрест сохраняла такую семью сорок лет, пока ее муженек не вздернулся. Только тогда она пришла в Рулон-холл и сказала: «Ну, теперь я ваша». Но, если бы ее муженек сейчас не вздернулся, она не была бы наша. Ну ладно, если бы это был хороший муж. Но нет. Она со слезами на глазах нам кричала: «Он меня каждый день избивал. Я боялась приходить домой, думая, что это последний день в моей жизни». Спрашивается: «Ну, зачем человек стремился сохранять такую адскую семью? Адское пекло пытался для себя сохранить?». Потому что она завнушена, у нее установка, что это святое, что семью всеми силами надо сохранить, не дай Бог, ты останешься одна, как ты тогда будешь жить? — схватился за голову Рулон, изображая полную растерянность, чем вызвал бурное веселье.
|
|
|
— И вот такие заморочки внушают нам, чтобы мы с вами жили плохо, чтобы мы с вами жили в аду. И так как Христов сюда присылают маловато из центра Гелионии, все люди на Земле живут, как в аду. Все спят, никто ничего не понимает. А как нам внушали, что Сталин — отец наш родной?!!! Но, скажите вы мне, — выкрикивал Рулон, только и успевая периодически то вставать из кресла, то обратно садиться, — как Сталин, который в лагеря посылал людей, стал нашим родным отцом? Как это случилось? — бурно жестикулировал Мастер. Рулониты, заряженные такой бурной энергией Мастера, тоже уже не могли сидеть на месте, кто-то просто катался по полу, не в силах остановиться от смеха, кто-то раскрыв рот, уставился на Рулона, удивляясь каждому его слову, кто-то, кроме веселья ничего не дорубая, просто радостно пожирал торты.
— Просто стали долдонить по телевизору, по радио, в газетах об этом. В школах агитируют учителя: «Сталин — это гений всех времен и народов, отец наш родной, друг детей физкультурник, без Сталина мы сдохнем!». Ну, не беда, что людей увозили в лагеря, что есть было нечего, что в колхозах люди пухли с голоду и все остальное. Не беда. Но это же отец наш родной, и люди до сих пор говорят: «Вот, если бы был жив Сталин!». Т. е. буквально за несколько лет людей, это стадо безумное, можно было агитацией вот так завнушать. А Гитлер? Как Гитлер из шизофреника стал правителем страны? Как? Опять за счет пропаганды. Везде он выступал, кричал, бесился. Газеты писали, радио говорило, и все поверили в фашизм.
|
|
|
— Если человеку 100 раз сказать, что он свинья, то он захрюкает, — сделала вывод Аза.
— Вот так! А люди могут поверить во все. И сейчас, например, может к власти прийти любой человек. В газетах будут писать, что это отец наш родной, что он нам поможет, все сделает, что без него мы пропадем, что мы сейчас должны срочно идти на войну на все страны мира, и люди поверят в это, поддадутся. Если начать во всех газетах писать, по телевидению, постоянно промывать мозги день и ночь, то все в это поверят. Так в чем же состоит ужас? В том, что все в это поверят. Но среди всех ведь вы находитесь! — заорал Гуру Рулон и затряс руками перед бессмысленными ряшками учеников, которые, услышав это, немного прихуели.
— Если бы вы не попали в Рулон-холл, вы же и были бы среди всех. Вот это жутко! Но почему бы вы поверили всему? А потому что вы находитесь во сне. А во сне вы поддаетесь внушению. И во сне вы ориентированы на стадо. «Как большинство, как все, так и я!». Начали бы все говорить, что все верят в пришествие коммунизма, — все верят, и я буду.
«А ведь и правда, — загрузился Гурун, — а я-то думал, что я уже крутой секорист, что я не мышь, что я не стадо, что я уже индивидуальность, но на самом деле все это только иллюзия, а меня еще нет. Ведь я до сих пор страдаю, когда меня ругают, и расплываюсь от удовольствия, как свинья, когда меня хвалят, получается, я ничем еще не отличаюсь от обычных людей. И не будь сейчас рядом Гуру Рулона, я так бы и продолжал работать жалким лекарем в своей деревне и думал бы, что я Великий и особенный. Господи, как это действительно страшно!»
— А Христос? Поддался бы на такое? А Будда поддался бы? А Раджниш поддался? — спрашивал Рулон.
— Нет!!! — хором отвечали рулониты.
— А почему? Потому что они пробуждены. И даже если бы все стадо блеяло, что это черное, когда на самом деле это белое, то Раджниш бы сказал: «Ну пиздите хуйню! Это же белое, бараны!». Вот, как бы он сказал. А обычно у человека нет такой духовной силы, чтобы противостоять толпе баранов. Духовной внутренней силы нет. Это не значит, что мы сейчас должны выбегать на площадь и там орать. Мы должны внутренне противостоять. И сколько бы баранов не блеяло нам, что белое — это черное, мы должны внутренне видеть истину, и не идти за этим стадом в пропасть. Потому что стадо, большинство, всегда идет в пропасть. И какая у нас была партия? Большевиков. И куда это большинство пошло?
— К разрухе, — послышался голос из зала.
— А куда меньшинство? А меньшинство за границу уехало, умные люди. А большинство в лагеря поехало в сталинские, на стройку коммунизма. Вот куда пошло большинство. Теперь вы знаете. Вот он — путь большинства, широкий путь. Поэтому Христос говорит: «Наш путь, путь к Царствию небесному — это узкий путь, это неширокий путь, это не путь стада, это путь единиц», — неистово кричал Рулон, ни на минуту не успокаивалось. От такой бешеной энергии всем присутствующим казалось, что уже начинают трястись стены дворца.
— Есть фильм хороший “Калигула”, - стала рассказывать Селена, — и в нем показано, когда умер Цезарь, должны были короновать Калигулу. Собрался парламент. Председатель парламента встает и говорит: «Ну, пусть все, кто скажет да, скажут да». Он боится своей жопой, что будут голосовать за Калигулу. Он скользко так сказал. А Калигула стоял, молчал, молчал, а потом дерзко и очень уверенно крикнул: «Да!». И все стадо за ним: «Да, да, да». Через какое-то время все утихли и думают, что же теперь скажет Калигула. А Калигула сказал: «Бе-бе». И все за ним: “Ме-ме-ме”.
Рулониты забалдели с такого примера. А Гуру Рулон громко расхохотался и закричал:
— Потому что это стадо бар-р-р-ранов!!! А мы с вами не должны быть стадом баранов!!! Но как не быть баранами? Оказывается, это трудно. Чтобы не быть бараном, надо преодолеть дискомфорт, который возникает у нас в душе, когда мы поступаем не как все. Дискомфорт возникает у нас в душе, даже если мы видим, что это не правильно. Именно этот дискомфорт и заставляет делать нас, как все. Его воспитывала в нас мать. Она нас била, чморила, орала, еще как-то влияла, пыталась нас завнушать, чтобы заставить делать свою хуйню. И теперь вроде нас никто не бьет, но тот страх, детский дискомфорт в нашей душе остался, т. е. условный рефлекс, как у собаки Павлова. Лампочка загорелась, и слюна бежит. Палка появилась, собака испугалась.
Поэтому, даже если вы видите правду, даже с вашей пробужденностью, которой хватает, чтобы увидеть правду, вы все равно чувствуете этот дискомфорт и идете за стадом в пропасть. Поэтому вы должны иметь духовную силу, чтобы преодолеть этот дискомфорт. И я этому научился у моего отца, который был известным в городе алкоголиком. Но об этом мы поговорим с вами в следующий раз. Теперь вас ждут веселые экзамены, а мы с Котом пойдем дальше размышлять, что же нам делать, чтобы не быть больше тупыми баранами, — закончил Гуру Рулон и стал, изображая больного и немощного старика, пытаться встать с кресла. Корячась и опираясь на руки жриц, стоящих по обе стороны кресла, Мудрец кое-как выбрался, но не успел встать, как тут же обмяк и снова плюхнулся обратно в кресло, изображая уже пьяного, чем вызвал бурное веселье рулонитов.
Веселые экзамены
Вскоре начался экзамен на знание комплексов асан из методик Школы Шамбалы. В нем участвовали все говнюки сразу. Всем завязали глаза, чтобы не подсматривали друг у друга, и Ксива назвала один из комплексов, который надо было делать. Мудя изо всех сил пытался подглядывать из-под тряпки, потому как в последний раз делал эти комплексы года три назад. Ему удалось узырить чьи-то ноги, и он догадался, что это за асана. Вдруг справа от себя он услышал глухой удар и кряхтение Гуруна. «О! Че это?» — подумалось дебилу. Последовала команда к следующей асане.
— Вонь! Ты че, пытаешься подглядывать?! — крикнула Аза. — Гну, ну-ка затяни ей глаза получше!
Снова прозвучала команда.
— Вонь, да ты, оказывается, вообще не знаешь этот комплекс! — презрительно сказала Ксива. — Нандзя, проучи ее!
Послышался хлопок и гордое молчание Вони в ответ. «А! — осенила Мудона страшная догадка, — нас пиздють за ошибку!!!» Чукча весь затрясся от страха, воображая, как ща его тоже ебанут неизвестно куда, и ему станет больно. Говорят, мысли материализуются. И в натуре.
— Гну, — сказала Элен. — Мудя пытается подглядывать, затяни повязку.
После того, как Гну затянул повязку, у Муда оба глаза уставились друг на друга, и он больше не смог подглядывать. Со следующей асаны он стал ежиком в тумане, нихуя не знающим, че делать дальше. Мудила сжался, шо суслик, и, как оказалось, не зря. На спину обрушился живительный удар, и Муд сразу вспомнил асану. Через мгновенье справа снова жалостливо крякнул Гурун, которого пиздили за каждую асану.
— Гурун, где ты такому комплексу обучился? — с издевкой сказала Аза, видя, как Гурила судорожно пытается угадывать асаны, боясь ударов.
— А сейчас, свиньи, — сказала Ксива, обращаясь к дуракам, — будете экзамен сдавать на туалет.
— А в чем состоит экзамен? — спросила Синильга.
— Вы будете садиться по парам напротив друг друга и наезжать, закладывая свинства друг друга. Пары мы сами разобьем, — стала объяснять Ксива, — Мудя с Нарадой, Синильга с чу-Чандрой и с Нарадой, Вонь Подретузная с Гуруном. Давайте, кто первый?
— Ну, давайте, мы, — решился Гурун, весь покраснев от страха. Гурун и Вонь Подретузная сели напротив друг друга и по-собачьи, так по-мышиному добро, стали смотреть в глаза друг другу.
— А ну, быстро входите в жесткое, яростное состояние, — взбесилась Аза, че вылупились друг на друга, давно не видели что ли? Гурун, видно было, никак не мог выйти из образа приличной дипломатичной мыши, которая никогда ни с кем не общается грубо, тем более не матерится. Он стал пыжиться, кряхтеть, сжимать кулаки, пытаясь что-то сказать, но словно кол проглотил.
— У Вас че, медитация друг на друга? — наехали жрицы, — может, вы че-то перепутали, у вас сейчас не тантра, а закладывание свинств.
— Да вы вообще оказались настоящей свиньей, — напала Вонь Подретузная. До этих просветляющих практик она боготворила Гуруна, считая его Великим наставником и Учителем, не замечая его изъянов и несовершенств, а сейчас этот идеал разрушался прямо на глазах, и у нее от этого немного съезжала крыша. И еще она боялась как-то обидеть своего «идеала».
«Ой, ну все-таки же он меня многому научил, — оправдывалась она сама про себя. — Я ему за это благодарна, — а то, что сейчас я увидела, что он свинья, ну с кем не бывает. И вообще, если сейчас он на меня обидится, кто меня ебать будет», — думала про себя Вонь, вместо того, чтобы выполнять духовную практику и дальше продвигаться в своем развитии. Но все же она продолжала делать жалкие попытки.
— Вы вообще не беспокоитесь, что происходит в Рулон-холле в России, зарылись только заграницей и больше ни о чем не волнуетесь, даже каяться не можете, — быстро проговорила она и опустила глаза, боясь увидеть реакцию Гуруна.
«Ах, ты, с-с-с-учка, — начал про себя беситься Гурун, так меня обосрать, такого парня, сейчас я тебе покажу», — и стал вслух что-то из себя выдавливать.
— Да ты, ты… — пыжлся Гурун, пытаясь найти какое-нибудь ругательство для Вони, да такое, чтобы оно не было сильно неприличным. И кое-как он выдавил:
— Да ты — крокодил зеленый, редиска сушеная, — потом он стал пыхтеть и после небольшой паузы тяжело вздохнул, вытер лысину от пота и сказал:
— В-в-в-вот, я все сказал.
— Ха-ха-ха, — забалдели все присутствующие. — Ну и сказанул, лысый, ну, ты и придумал, долго думал, наверное, — смеялись жрицы. Но их смех был не расслабленный, а скорее глумливый, разбитной, как у хулиганов и он, наоборот, придавал им еще больше энергии. Через минуту они резко переменили состояние на жесткое и непримиримое — это была одна из основных практик в Рулон-холле, когда надо было уметь резко переключаться с одного состояния на прямо противоположное, таким образом, уже не эмоции управляли человеком, а человек эмоциями, становился господином самого себя, — и напали на Гуруна.
— Хули ты тут клоуна из себя корчишь, ты не в цирке, — давай, нормально наезжай или, может быть, Вонь Подретузная святая, тогда ты ссать не пойдешь, а будешь на нее молиться.
— Выбирай, что тебе дороже, — поучал Сантоша, — удовлетворить естественную потребность организма, то есть поссать или сохранить ебанутые отношения с этой жирной коровой.
— А ты — ы-ы-ы, — стал выть Гурун, — почему ты ду-ра не де-л-л-л-а-ешь в-в-все н-н-н-нормально, — стал он говорить заикаясь.
— Короче, заебали, пошли вон, — не выдержал Гну, — когда подготовитесь, тогда придете пересдавать, давай, кто следующий?
Следующими вызвались чу-Чандра и Синильга.
— Так, ты уже сдавала, — заметила Элен, обращаясь к чу-Чандре.
— А я на завтра, — радостно ответила та.
— Ох, ни че ты хитровыебанная, — продолжалась беседа, — а вдруг ты завтра не сможешь сдать, а ссать просто так что ли пойдешь? Нет, нет и нет! Можно только на сегодня сдать, давай.
— Есть, будет сделано! — последовал бравый ответ. — Эй, Синильга, задницей шевели быстрей.
Синильга, бросив половую тряпку в ведро, кое-как подползла на карачках сдавать экзамен.
«А с этой дурой не так сложно сдавать, — подумала про себя Синильга, — это не с Нарадой, а этой стерве я давно хотела пару ласковых сказать».
— Ты, жирная корова, семейку решила создать с этим кащеем? — сходу набросилась чу-Чандра, сжав зубы, нахмурив брови, выпучив свои банки и расширяя свинячьи ноздри.
— Ах ты, сука, на себя-то посмотри, а ты как с Мудей поебенью маешься, да и вообще, на каждого мужика, бомжа кидаешься, ни о каком духовном развитии ты не думаешь, дура набитая, — бесилась Синильга.
— А ты говно, даже песни перестала петь, то же мне Мадонна ебаная, — не успокаивалась чу-Чандра, — какая тебе сцена, если ты за хуй Нарады зацепилась, так и пойдете вместе в помойку, — сказала чу-Чандра пророческие слова, впрочем, как для Синильги, так и для себя.
— Хорошо, достаточно, можете ссать, — остановила их Элен.
— Генеральный секретарь параши, — обратилась чу-Чандра к Муде, который временно заменял Нараду, — разрешите поссать. Морда Муди перекривилась, видно было, что ему не очень нравится такое обращение к его персоне. И еле сдерживаясь, он кое-как натянул лыбу и выдавил:
— Раз-з-з-з-решаю.
чу-Чандра вместе с Синильгой ломанулись к унитазу на толчок, толкая друг друга так, что чуть не выломали дверь. И пока они боролись, то и ссать уже расхотелось.
— Рожа! — прозвучала команда. Все стали пытаться сделать «рожу», вспоминая судорожно, какие пальцы куда пихать, какие в глаза, какие в уши, какие в ноздри. Бабы еще зависали в своих мыслях, пытаясь переключиться на новую практику. И вот все уже сделали и остались только Синильга и Вонь Подретузная, которые никак не могли правильно выполнить команду. И теперь азарт еще больше разгорался, кто же, кто же последний? Синильга или Вонь Подретузная? В спешке с трясущимися руками две дуры состязались, кто быстрее и ловчее засунет мизинец и безымянный пальцы в рот, растянув его до ушей. Средними растянут ноздри как у негра, указательными поднимут верхние веки при этом закатив глаза так, чтобы остались только белки, и, не забыв поболтать языком. Синильга постоянно промахивалась, не могла попасть нужным пальцем в нужную дырку, а Вонь, забыв, как что делать, пыталась повторить за Синильгой. Этот цирк длился примерно минут пять.
— Ха-ха-ха, — продолжалось веселье.
— Все, я сделала! — наконец-то раздался радостный возглас Синильги. И все весело побежали проставлять пендели Вони Подретузной за ее тормоза.
После этого ученики-долбоебы на некоторое время остались одни и стали пиздеть, кто о чем.
— Ну че, как просветление? — спросил Гурун у остальных.
— Ой, ребята, пиздец, мне кажется, на моих коленях кожи уже нет.
— И я хожу только на одних костях, — поделился Мудя, — и главное, штаны к ранам прилипают.
— Это что, — разоткровенничался Нарада, — особенно пиздато в туалет ходить — хочешь сесть на унитаз, а глядь, колени не разгибаются, приходится умудряться на карачках прям так на унитаз и садиться. И вы знаете, я из-за этого несколько раз унитаз обоссал.
— А вы кому экзамены сдавали? — спросила чу-Чандра.
— Ну, я практически всем сдавал, — сказал Гурун.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 150; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!