Волна Большая и волна Маленькая
Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru
Все книги автора
Эта же книга в других форматах
Приятного чтения!
Биссет Дональд
Сборник сказок Дональда Биссет
Амур и соловей
Лондон прилетел соловей. Он сел на фонтан посреди площади Пикадилли и запел для Амура — крылатого мальчика с луком и стрелами, который стоит высоко над фонтаном.
Была темная летняя ночь, и соловей пел о деревьях и цветах за городом, о море и синих волнах с белыми гребешками, набегающих на рыжеватый песчаный берег, о детях, которые играют, строят песчаные замки, запускают воздушные змеи, едят конфеты, плавают и катаются на лодке по морю.
— Наверное, все это чудесно! — сказал Амур. — А здесь только автобусы и такси, машины и люди, которые вечно спешат на работу или за покупками. Как бы мне хотелось, чтобы здесь было море!
Амур вздохнул, и по его щеке скатилась слеза.
— Милый соловей, попроси море прийти сюда хотя бы на один день.
— Хорошо, попрошу, — сказал соловей и улетел.
На другой вечер, как только начали зажигаться звезды, соловей прилетел на берег моря, сел на пенек и запел о мальчике, который стоит один-одинешенек на верхушке фонтана в далеком Лондоне.
Ветер унес его песню в море, и волны тоже услышали ее. Соловей пел всю ночь и улетел только с восходом солнца.
Однажды, когда лондонцы вышли на улицу, чтобы идти на работу, они не узнали свой город. На площади Пикадилли разлилось настоящее море, по нему ходили волны, бившие о песчаный берег Риджент-стрит и Шефт-сбери-авеню. Светило солнце. А вместо автобусов, такси и машин по улицам плавали лодки.
|
|
|
Люди сбрасывали шляпы и одежду и надевали купальные костюмы, дети приносили ведерки и лопаты и садились играть в песочек. А некоторые верхом на доске неслись по Хаймаркет, взлетали на светлые гребни волн и, проплывая мимо
Амура, обдавали его брызгами, и он смеялся от радости. К вечеру собрались грозовые тучи, небо потемнело и полил ливень. А когда он кончился и небо очистилось, площать Пикадилли выглядела, как и прежде — статуя
Амура посередине, а вокруг автобусы и такси, машины и люди, машины и люди…
Как только стемнело и все разошлись по домам, опять прилетел соловей и сел на фонтан.
— Спасибо тебе, соловей! — сказал Амур. — Это было чудесно!
Скоро опять начался дождь. Соловей нашел себе сухое местечко у ног Амура, спрятал голову под крыло и крепко заснул.
Аннабель
Жила-была на свете корова. Звали её Аннабель. У неё часто болел живот. Но однажды она спасла корабль от кораблекрушения.
Как-то в туманный день Аннабель паслась на лугу в Корнуолле, у самого берега моря. Туман был такой густой, что она не видела даже своего носа и нечаянно проглотила колючий чертополох.
|
|
|
Ой-ой-ой! Как заболел у неё живот! Аннабель бросила щипать траву и громко замычала.
А в это самое время по морю плыл большой корабль. Капитан поднёс к глазам подзорную трубу, но не увидел ничего, кроме тумана.
— Где мы находимся сейчас? — спросил он старшего помощника.
— Точно не знаю, сэр! Где-то возле берегов Корнуолла.
— Дайте сигнал, — сказал капитан. Старший помощник капитана дал сигнал.
— У-у-у-у-у-у-у — загудела сирена.
Аннабель услышала сирену и подумала:
"Наверное, ещё одна корова съела чертополох. Надо послать за доктором". И она замычала в ответ, чтобы другая корова знала, что её услышали.
— Прислушайтесь! — сказал капитан. Старший помощник остановил сирену и прислушался. И сквозь волны и туман до них донеслось:
— М-у-у-у-у-у-у!
— Это мычит Аннабель, — сказал капитан. — Значит, мы где-то рядом с её лужайкой.
И он не теряя времени отдал приказание:
— Моп, сташина! Ах нет, стоп, машина!
— Полный назад!
— Бросить якорь!
— Дать сигнал!
Якорь ударился о дно, корабль остановился, а сирена опять загудела:
— У-у-у-у-у-у-у!
|
|
|
Капитан посмотрел за борт. Тут выглянуло солнце, и он увидел, что как раз вовремя остановил корабль: ещё минута, и они разбились бы об острые скалы.
Ему удалось спасти корабль только потому, что он услышал мычание Аннабель.
Тут он опять услышал:
— М-у-у-у-у-у-у! М-у-у-у-у-у-у!
— Странно, — подумал он, — она всё ещё мычит. Может быть, у неё болит живот?
И он послал на берег корабельного доктора с пилюлями, лечить Аннабель.
— Дайте ей ещё вот это! — сказал он и вручил доктору маленькую коробочку с большой серебряной медалью.
Когда доктор сошёл на берег, Аннабель всё ещё мычала, но доктор дал ей пилюли, и живот сразу перестал болеть.
— Капитан просил меня передать тебе ещё вот это, — сказал доктор.
Он достал коробочку, которую капитан вручил ему, и показал Аннабель. На коробочке было написано:
"Аннабель от капитана — за спасение корабля".
А в коробочке лежала настоящая серебряная медаль.
Доктор повесил медаль Аннабель на шею. Аннабель была очень горда.
— Твоё мычание спасло наш корабль, — сказал доктор. — А теперь я должен спешить, так как нам надо плыть дальше, в Америку.
И он вернулся на корабль. Солнце светило ярко, туман рассеялся.
Аннабель поглядела на море.
— М-у-у-у! — сказала она.
|
|
|
— У-у-у! — ответил корабль.
Корабль отплывал всё дальше, и "У-у-у!" делались всё тише. Но капитан ещё мог разглядеть в подзорную трубу Аннабель с медалью на шее.
— М-у-у-у! — говорила Аннабель, глядя на море. — М-у-у-у!
И с большого корабля в открытом море в ответ тоже раздалось:
— У-у-у!
Аннабель чувствовала себя очень счастливой, она щипала травку, а её медаль так и горела на ярком утреннем солнце.
Бац!
В дыре в стене в комнате в доме в переулке в городе в стране в мире во Вселенной жила-была мышка. Звали её Элис.
Как-то раз Элис лежала на перинке, ела сыр и наблюдала за пауком на потолке, который старался перепрыгнуть с одной балки на другую.
Он висел на длинной нитке и изо всех сил раскачивался. Раз — туда, два обратно, три — туда… Бац! — он набил себе здоровенную шишку о балку и пополз назад к паутине. Настроение у него испортилось.
Он посидел, подумал и решил сделать последнюю попытку. На этот раз перепрыгнул.
Когда Элис надоело наблюдать за пауком, она побежала в зоопарк к своему приятелю Бобу — кенгуру.
Боб в этот день надел новые ботинки на каучуковой подошве, чтобы удобнее было прыгать.
Когда явилась Элис, он как раз тренировался.
— Смотри, как высоко я прыгаю! — сказал Боб и подпрыгнул.
Высоко-высоко, даже выше ограды; а потом ещё выше — выше домов; а потом ещё выше — даже выше башен и колоколен, а потом… Но в эту минуту над ним пролетал самолёт, и Боб со всего размаха — бац! — набил себе здоровенную шишку, стукнувшись о крыло самолёта.
"Ну и ну! — подумала Элис. — Прямо как паук головой о балку".
Но Боб подпрыгнул ещё раз — высоко-высоко, почти до самого солнца. А потом пошёл к сторожу зоопарка, и сторож сделал ему холодную примочку, чтобы шишка скорее прошла.
После этого Элис и Боб вместе поужинали.
А после ужина Элис вернулась домой и сделала холодную примочку пауку.
"Вот это друг!" — подумал паук.
Он устроился поудобнее в паутине и заснул. В дыре в стене в комнате в доме в переулке в городе в стране в мире во Вселенной жила-была мышка. Звали её Элис.
Как-то раз Элис лежала на перинке, ела сыр и наблюдала за пауком на потолке, который старался перепрыгнуть с одной балки на другую.
Он висел на длинной нитке и изо всех сил раскачивался. Раз — туда, два обратно, три — туда… Бац! — он набил себе здоровенную шишку о балку и пополз назад к паутине. Настроение у него испортилось.
Он посидел, подумал и решил сделать последнюю попытку. На этот раз перепрыгнул.
Когда Элис надоело наблюдать за пауком, она побежала в зоопарк к своему приятелю Бобу — кенгуру.
Боб в этот день надел новые ботинки на каучуковой подошве, чтобы удобнее было прыгать.
Когда явилась Элис, он как раз тренировался.
— Смотри, как высоко я прыгаю! — сказал Боб и подпрыгнул.
Высоко-высоко, даже выше ограды; а потом ещё выше — выше домов; а потом ещё выше — даже выше башен и колоколен, а потом… Но в эту минуту над ним пролетал самолёт, и Боб со всего размаха — бац! — набил себе здоровенную шишку, стукнувшись о крыло самолёта.
"Ну и ну! — подумала Элис. — Прямо как паук головой о балку".
Но Боб подпрыгнул ещё раз — высоко-высоко, почти до самого солнца. А потом пошёл к сторожу зоопарка, и сторож сделал ему холодную примочку, чтобы шишка скорее прошла.
После этого Элис и Боб вместе поужинали.
А после ужина Элис вернулась домой и сделала холодную примочку пауку.
"Вот это друг!" — подумал паук.
Он устроился поудобнее в паутине и заснул.
Блэки и Реджи
Жила-была на свете лошадь. Звали ее Реджи.
По утрам Реджи развозила молоко и каждый раз встречала по дороге своего приятеля Блэки — маленькую черную собачонку.
По правде говоря, Реджи не так уж нравилось развозить молоко. Она всегда мечтала быть скаковой лошадью и брать на скачках призы.
Блэки тоже был не очень доволен своей судьбой. Он мечтал научиться бегать, как настоящая гончая, хотя ноги у него, честно говоря, были коротковаты.
Как-то после обеда они сидели у Реджи в конюшне, играли в "крестики и нолики", и вдруг Блэки осенила идея:
— Реджи, мы должны есть уголь! Паровозы потому так быстро бегают, что едят уголь.
И, обсудив все хорошенько, они решили попытать счастья.
Они спустились в подвал, где хранился уголь, но только взяли по кусочку, как вдруг появилась сама хозяйка миссис Прочь.
— Ах негодные! Таскать мой уголь! А ну прочь отсюда!
Она схватила кусок угля и запустила в них. Реджи и Блэки кинулись бежать.
В жизни они так быстро не бегали!
А как раз в это время мэр города выглянул в окно. Мэра звали Уильям.
— Вот это скорость! — воскликнул он. — Держу пари, эта лошадь получила бы на скачках первый приз. А собака-то, собака! Несется быстрее гончей! Честное слово, они заслужили по медали.
И он выдал Реджи и Блэки по медали.
Вниз!
В Лондоне на пятом этаже большого дома жил человек, по имени мистер Уоллингтон.
Каждое утро в половине девятого он уходил на работу. Перед уходом он целовал жену, гладил кошку и раскрывал над головой зонтик.
Он всегда выходил из дому с раскрытым зонтиком.
— На всякий случай! — говорил он.
И никогда не ходил пешком по лестнице, а поднимался или спускался только в лифте — ведь он жил на пятом этаже.
Каждый раз, когда он входил в лифт с раскрытым зонтиком, все удивлялись и спрашивали:
— Почему вы едете в лифте с раскрытым зонтиком? Здесь ведь нет дождя.
— На всякий случай! — отвечал мистер Уоллингтон.
— А если и на улице нет дождя, тогда, выходит, вы зря раскрывали зонтик?
— Легче закрыть зонтик, когда нет дождя, чем открыть, когда идет дождь.
— Это верно, — соглашались все. — Всего вам доброго, мистер Уоллингтон!
Швейцар у подъезда говорил ему:
— С добрым утром, мистер Уоллингтон!
Швейцар носил синюю форму с серебряными пуговицами и следил, чтобы все было в исправности — и лифт, и дверные звонки, и лампочки на лестнице.
И вот однажды, собравшись, как всегда, на работу, мистер Уоллингтон сел в пустой лифт и уже хотел было нажать на кнопку «вниз», как вдруг у него мелькнула мысль: "А что если нажать не «вниз», а «вверх»?
Потом он подумал: "Интересно, а что получится, если нажать сразу на обе кнопки?
Поеду я вверх, вниз или останусь на месте? Конечно, это нарушение правил! Но все-таки попробую, посмотрим, что будет". И он нажал сразу на обе кнопки.
Не успел он это сделать, как раздался ужасающий треск — словно тележка молочника врезалась в паровоз, — лифт разорвался пополам: верхняя половина поехала
ВВЕРХ, нижняя — ВНИЗ. А сам мистер Уоллингтон полетел вниз на зонтике, как на парашюте.
"Ай, ай! — подумал он. — А вдруг швейцар рассердится? Мне еще повезло, что зонтик был раскрыт".
Когда мистер Уоллингтон спустился вниз, швейцар уже ждал его и от волнения переступал с ноги на ногу.
— Так-так, мистер Уоллингтон, — сказал он. — Так-так!
— С добрым утром, господин швейцар! — сказал мистер Уоллингтон. — Ка… какая прекрасная сегодня погода! — И вышел на улицу.
— Ай-ай! — сказал швейцар. — А ведь он шалун!
Волна Большая и волна Маленькая
Жили в море две волны — большая и маленькая. Большую волну так и звали Большая, а маленькую — Маленькая.
Они были очень дружны и плавали всегда вместе. Волна Маленькая относилась ко всем дружелюбно, она играла и с рыбами, и с ветром, и с другими волнами. А вот
Большая волна была очень свирепая, она била и крушила все на своем пути.
Особенно она любила налетать на корабли. Она вздымалась выше мачт, а потом обрушивалась с высоты на палубу и заливала ее водой.
Еще ей нравилось с разбегу налетать на скалы, словно она хотела опрокинуть их, смыть, уничтожить.
И только к Маленькой волне она оставалась всегда доброй и сдерживала свой свирепый нрав.
Однажды волна Большая и волна Маленькая играли недалеко от берега, и
Маленькая увидела на песчаном пляже мальчика с мороженым в руках.
— Ой, я тоже хочу мороженого! — сказала она.
— Сейчас ты его получишь! — сказала Большая.
Она с разбегу налетела на мальчика, выхватила у него мороженое и отдала волне
Маленькой. Маленькая мигом его слизнула. Мороженое оказалось очень вкусное. Клубничное!
После мороженого Маленькая волна спросила:
— А что теперь будем делать?
— Что? Смотри! — сказала Большая. — Видишь вон те скалы? Сейчас они узнают, что такое настоящий удар. Я им покажу! Гляди!
И волна Большая поднялась высоко-высоко, в три раза выше самих скал, а потом стремительно обрушилась на них. Ух, держись! Скалам даже стало жутковато, и они сдвинулись плотнее.
Однако волна Большая поднялась слишком высоко и бросилась вниз слишком стремительно, и поэтому вместо того, чтобы обрушиться на скалы, она перелетела через них и упала в узкую лощину, лежавшую как раз за скалами. И уже в море вернуться не могла. Она была заперта! Волна билась, кидалась, плескалась, но все попусту. Она оказалась в плену.
— Помогите! — закричала она. — Помогите!
В это время над лощиной пролетала утка Миранда. Она опустилась на скалу и спросила:
— Что случилось?
— Видишь, я не могу отсюда выйти, — сказала волна Большая. — Я в плену. Помоги мне, прошу тебя!
— Нет, я не хочу тебе помогать! — сказала Миранда. — Ты на всех нападаешь, топишь корабли и даже норовишь разрушить скалы. А только что я своими глазами видела, как ты отняла у мальчика мороженое.
Но тут Миранда услышала, что кто-то плачет по другую сторону скал. Она посмотрела на море и увидела волну Маленькую.
— О чем ты? — спросила ее ласково Миранда.
— Я хочу к Большой волне, — сказала Маленькая. — Она там, в плену за скалами, а лазить по скалам я не умею. — И Маленькая опять заплакала.
— Большой волне я помогать не буду! — сказала Миранда. — Она этого не заслуживает. И ей вовсе незачем возвращаться в море! Но тебе я помогу, если ты согласна перебраться за скалы.
— Согласна! — сказала волна Маленькая.
— Ты хорошенько подумала? — спросила Миранда.
— Хорошенько, — ответила волна Маленькая.
— Ну тогда следуй за мной!
И она показала волне Маленькой, где лучше выбраться на песок. А потом вырыла лапкой в песке канавку и велела волне Маленькой плыть по канавке вокруг скал. Так волна Маленькая и сделала и скоро очутилась в горной лощине.
Друзья обрадовались встрече и даже расцеловались.
— Как я рада тебя видеть, — сказала волна Большая.
— И я рада видеть тебя, — сказала волна Маленькая.
— Знаешь что, давай станем одной волной и будем всегда вместе, предложила волна Большая.
— Давай, — согласилась волна Маленькая и при этом даже всплеснулась от радости. И вот две волны соединились.
Так образовалось горное озеро, которое славится анемонами.
Все кувырком
Жила-была на свете ворона Алиса. Ленивей вороны свет не видел. Иногда она засыпала прямо на лету, и ей снились самые диковинные сны.
Однажды она так крепко заснула, что полетела кувырком, и, пока летела, ей приснился сон — сон кувырком…
Кошка Мурр любила ловить мышей. Она увидела в корзине с бельём двух мышек и потихоньку подкралась к ним.
— Смотри-ка, вон кошка! — сказала одна мышка другой. — Сейчас мы её поймаем!
Мурр удивилась. "Какие глупости! Разве мыши охотятся за кошками?" подумала она.
Но когда мыши погнались за ней, она от удивления побежала прочь без оглядки.
"Ну и жизнь, всё идет кувырком!" — подумала Мурр.
Тут навстречу ей попался большущий пёс Гав. Гав сердито зарычал на Мурр.
Мурр готова была уже удрать и спрятаться на дереве, но вдруг подумала: "Если всё в этом мире идёт кувырком, Гав сам убежит от меня".
И Мурр бросилась на Гава, а Гав, само собой, бросился наутёк.
"Чудеса творятся в этом мире! — подумала Мурр. — Кошки охотятся на собак, мыши — на кошек. В жизни не встречала ничего подобного!"
Тут она взглянула на дорогу и увидела молочника, тележку и лошадь.
Тележку тянул молочник, а лошадь сидела на тележке и погоняла его: "Нн-оо!" Молочнику приходилось поторапливаться.
Потом Мурр встретила двух детей с родителями. Дети отчитывали своих родителей:
— Ах вы озорники! Вот придём домой — и сейчас же в постель, без ужина!
— У-у-у-у, мы больше не будем! — хныкали родители.
Уже стемнело, но вместо луны и звёзд на небе светило солнце.
"Сейчас ведь ночь, — подумала Мурр. — А ночью светят звёзды и луна, при чём же тут солнце?"
— Ну-ка, уходи! — сказала она солнцу.
— Не уйду, — сказало солнце. — В том мире всё идёт кувырком, и я буду светить ночью. Тогда днём у меня останется время поиграть.
"Что же дальше будет?" — со страхом подумала Мурр.
Тут она случайно подняла голову и увидела Алису, летевшую кувырком вверх ногами.
— Эй, Алиса! Проснись! — крикнула она.
Алиса проснулась, перевернулась и полетела дальше как ни в чём не бывало. И тут же солнце зашло, засветили луна и звёзды, лошадь молочника сама потянула тележку, Гав погнался за Мурр, а Мурр — за мышами, пока они не спрятались опять в корзину с бельём. Мурр сильно проголодалась и поспешила на кухню полакомиться рыбкой и молоком.
А ленивая Алиса вернулась в своё гнездо на самой верхушке дерева, устроилась поудобнее и заснула.
— Карр! — сказала она, засыпая. — Какой забавный был сон!
Га-га-га!
Жил на свете гусёнок, по имени Уильям. Но мама звала его всегда Вилли.
— Гулять пора, Вилли! — говорила ему мама. — Зови остальных, га-га-га!
Вилли очень любил гагагакать, сзывая всех на прогулку.
— Га-га-га! Га-га-га! Га-га-га! Га-га-га! — так и пел он всю дорогу.
Однажды на прогулке он встретил котёнка. Симпатичного чёрного котёнка с белыми передними лапками. Вилли он очень понравился.
— Га-га-га! — сказал он котёнку. — Га-га-га!
— Мяу! — ответил котёнок.
Вилли удивился. Что значит «мяу»? Он всегда думал, что кошки, как и гуси, говорят "га-га-га!"
Он пошёл дальше. Щипал по дороге травку. День был чудесный. Светило солнце, и пели птицы.
— Га-га-га! — пел Вилли.
— Гав-гав! — ответила собака, бежавшая по дороге.
— И-го-го! — сказала лошадь.
— Н-но! — крикнул молочник своей лошади.
Бедный Вилли не понял ни слова. Прошёл мимо фермер и крикнул Вилли:
— Привет, гусёнок!
— Га-га-га! — ответил Вилли.
Потом пробежали дети. Один мальчик подбежал к Вилли и крикнул:
— Кыш!
Вилли огорчился. У него даже в горле пересохло.
— Я знаю, что я всего-навсего гусёнок. Но зачем же кричать мне «кыш»?
В пруду он увидел золотую рыбку, но на все его «га-га-га» рыбка только хвостиком вильнула и не сказала ни слова.
Вилли пошёл дальше и встретил стадо коров.
— Му-у-у! — сказали коровы. — Му-у-у-у-у-у!
Потом он встретил кур.
— Ко-ко-ко, — закудахтали куры. — Ко-ко-ко!
А петух добавил:
— Ку-ка-ре-ку-ууу!
"Ну хоть бы кто-нибудь сказал мне "га-га-га", — подумал Вилли. — Не с кем даже поговорить. Вот скука!"
— Жжжжжжжжжж! — прожужжала пчела.
Голуби ворковали, утки крякали, а вороны каркали, сидя на верхушках деревьев. И никто, никто не сказал ему «га-га-га»!
Бедный Вилли даже заплакал, и слезы закапали с клюва на его хорошенькие красные лапки.
— Га-га-га! — рыдал Вилли.
И вдруг издалека послышалось родное «га-га-га».
А потом на дороге появился автомобиль.
— Га-га-га! — сказал автомобиль. Все английские автомобили говорят «га-га-га», а вовсе не «би-би-би».
— Га-га-га! — обрадовался Вилли.
— Га-га-га! — сказал автомобиль и проехал мимо.
Вилли глаз не мог оторвать от автомобиля. Он почувствовал себя самым счастливым гусёнком на свете.
— Га-га-га! — повторил автомобиль и скрылся за поворотом.
— Га-га-га! — крикнул ему вдогонку Вилли.
Гррр Грозный и Рррр Тихоня
Жил-был на свете лев. Звали его Рррр. Он не умел громко рычать. И за это его прозвали Рррр Тихоня.
Однажды мама сказала ему:
— Рррр, пойди в джунгли и порычи там вместе с другими львами.
Рррр пошёл в джунгли.
Там было много львов, и все они громко рычали:
— ГРРРРРР!!
— А теперь ты порычи, — сказали они Тихоне.
И Рррр Тихоня зарычал, но тихо-тихо:
— РРРРР!
Все львы над ним посмеялись.
Рррр вернулся домой и выпил микстуру от кашля. А потом ушёл на задний двор и там стал упражняться: «Ррррр, ррррр…»
Но, сколько ни старался, рычание у него получалось совсем тихое.
Как он огорчился!
И пошёл к своему другу, который умел рычать громче всех в джунглях: «ГРРРРРРРР!!» За это его и прозвали Гррр Грозный.
Он так грозно рычал, что деревья качались от страха, тучи разлетались по небу и звери прятались кто куда. Даже король в своём замке пугался, когда Гррр начинал рычать.
— Опять Гррр рычит в джунглях, — говорил он королеве — Грозный он лев! А знаешь, дорогая, о чём я подумал? Он был бы надёжным стражем в нашем замке. И тогда уж никто не посмел бы украсть королевские драгоценности. Я очень беспокоюсь за них, когда их стерегут только кошка да мышка.
— Ты прав, дорогой, — сказала королева.
И король тут же приказал премьер-министру пойти в джунгли к Гррр Грозному и пригласить его во дворец, чтобы он стерёг королевские драгоценности.
— А заодно и с нашим ребёнком посидит, — сказала королева. — А то я никогда не могу уйти из дому.
И премьер-министр отправился в джунгли. Но, увидев Гррр Грозного, он так испугался, что залез на дерево.
— Король просил узнать у тебя, не согласишься ли ты пойти во дворец стеречь королевские драгоценности? — крикнул он. — А королева просила, чтобы ты иногда посидел с ребёнком!
Гррр охотно согласился и пошёл с премьер-министром в замок. Король сказал ему:
— Садись перед воротами замка и рычи как можно громче.
И Гррр рычал:
— ГРРР! ГРРРРРРР!
— Прекрасно! — сказал король.
Но королева была недовольна.
— Он так грозно рычит, что пугает ребёнка, — сказала она. — Я этого не потерплю.
Она высунулась из окна и крикнула льву:
— Ты слишком громко рычишь! И каждый раз будишь и пугаешь ребёнка.
Гррр подумал немного, потом пошёл в джунгли, нашёл там своего друга Рррр Тихоню и попросил его пойти вместе с ним в замок.
Рррр пошёл и стал рычать тихонько-тихонько:
— Рррррр, рррр…
На этот раз королева осталась очень довольна.
— Прекрасно! — сказала она. — Решено, когда ребёнок проснётся, сторожить и рычать будет Гррр Грозный, а когда заснёт, рычать и сторожить будет Рррр Тихоня.
Рррр и Гррр тоже были довольны и на радостях обнялись. Крепко-крепко!
— Давай и мы обнимемся! — сказал тигр писателю.
— Ой, осторожней! Ты переломаешь мне все кости.
— Прости, я нечаянно! Тебе очень больно?
— Нет, уже ничего, обошлось.
— Тогда расскажи мне ещё сказочку!
— Стоит ли? Ты и так уже толстый. Посмотри на себя в зеркало! Тебя просто не узнать.
— Ну, пожалуйста, расскажи, самую-самую последнюю…
— Ох и хитрый ты, тигр! Ладно уж, слушай.
И писатель рассказал тигру самую последнюю сказку.
Дракон и волшебник
Была на свете огненная гора. В этой горе жил волшебник. Волшебника звали Фудзи-сан.
Ему очень нравилось жить в этой горе.
— Здесь уютно и тепло! — говорил он каждый раз, ставя на вершину горы чайник.
Когда чайник кипел, окрестные жители видели, как из горы идет пар, и говорили:
— Смотрите! Фудзи-сан опять чай пить собрался.
И вот однажды, когда Фудзи-сан уселся на вершину горы и посмотрел вниз, он увидел, что к нему в гости идет маленький дракон.
— Никак Эндрью! — подумал он. — Наверное, идет чай пить.
Эндрью звали дракона, жившего со своей бабушкой в пещере у подножия горы.
А надо вам сказать, что бабушка дракона была самой симпатичной из всех драконовых бабушек. Больше всего на свете она любила выпить чашечку чаю. Но она была уже слишком стара и не могла сама подняться на гору. Вот Эндрью и надумал сходить к волшебнику за чашкой чаю для бабушки.
Но чем выше он взбирался на гору, тем горячее становилось под ногами. Наконец стало так горячо, что дальше идти он просто не мог.
Пришлось ему спуститься обратно в долину. Там он наломал толстых веток и сделал себе ходули. Шесть ходулей — для каждой ноги по ходуле. Потом опять полез на гору.
На этот раз он не поувствовал горячее земли под ногами и довольно быстро добрался до вершины.
Волшебник угостил его чаем с пирогом. А Эндрью рассказал Фудзи-сану про свою бабушку и про то, как ей хочется выпить горячего чая.
— Я с удовольствием дам ей чашку чаю, — сказал Фудзи-сан. — Но ведь он остынет, пока ты доберешься до пещеры.
И вместо чашки чаю он дал Эндрью большой чайник, очень милый маленький зеленый чайничек для заварки, две чашки и чай.
— Вот, держи! — сказал он. — Теперь можешь готовить чай, когда тебе только вздумается.
— Большое-большое спасибо! — сказал Эндрью. — Бабушка будет просто счастлива.
И он уже собрался уходить, да вспомнил, что им не на чем кипятить воду для чая.
— Так возьми огня из моей горы — предложил волшебник.
— Боюсь, я все не донесу, — сказал Эндрью. — У меня ведь все ноги заняты чашками и чайниками.
Волшебник на минуту задумался, потом сказал:
— Ладно, сотворю чудо. Закрой глаза, вдохни и считай до десяти.
Эндрью выполнил все в точности.
— Теперь выдохни, — сказал волшебник"
Эндрью выдохнул что было мочи, и из его пасти вырвался огонь. Он чуть не закашлялся. Но в общем ему это понравилось.
— Теперь я настоящий дракон, — обрадовался он. — Настоящий огнедышащий дракон. Спасибо, Фудзи-сан!
Он попрощался и пошел домой в свою пещеру. Тут он налил в чайник воды, дохнул на него огнем, и чайник в два счета закипел. Эндрью заварил чай и отнес бабушке чашку чаю…
— Спасибо, Эндрью, — сказала она. — Я очень люблю чай!
И так до сегодняшнего дня — как только драконы кончают извергать огонь в сказках, они идут домой и кипятят чай для своих бабушек.
Дракон Комодо
Жил-был на свете дракон. Звали его Комодо.
Он умел извергать огонь, и поэтому все окрестные жители его боялись. Заслышав его шаги, все разбегались и прятались.
А шаги его было мудрено не услышать, потому что Комодо носил сразу три пары башмаков — у драконов ведь шесть ног! — и все шесть башмаков вместе, да ещё каждый башмак в отдельности, ужасно скрипели.
Но вот однажды Комодо повстречал девочку Сьюзи, которая его ничуть не испугалась.
— Зачем ты извергаешь огонь? — спросила она. — Ты же всех пугаешь!
— Ну, — ответил дракон, — я… хм… я не знаю. Как-то не думал об этом. А что, больше не надо пугать?
— Конечно, не надо, — сказала Сьюзи.
— Ладно, не буду, — пообещал Комодо.
Они попрощались, и Сьюзи пошла домой. Уже стемнело, но фонарщик Чарли почему-то не зажигал огней, и прохожие не знали толком, куда им идти.
Оказывается, Чарли даже не вставал в этот день с постели. Он слишком устал накануне вечером и не успел ещё как следует отдохнуть. Он крепко спал и жевал во сне бутерброд.
А мэр города, сэр Уильям, очень сердился. Он не знал, как зажечь уличные фонари.
И тут Сьюзи пришла в голову удачная мысль. Она побежала назад, к пещере Комодо, и привела дракона в город. Они вдвоём обошли все улицы; дракон извергал огонь и зажигал подряд все фонари.
Жители города очень обрадовались. С тех пор они совсем перестали бояться дракона. И каждый год, когда фонарщик Чарли уезжал в отпуск, они звали Комодо зажигать на улицах города фонари.
Жук-философ и другие
Дядя Фред жил на улице Западного Ветра в доме номер восемь. В комнате, где висел его портрет, по правую сторону от него на полке стояла в бокале роза, а слева — часы Тики-Таки.
"Ну что хорошего в часах? — думала роза. — Они ведь совершенно не пахнут. А что не пахнет приятно, не может быть поистине прекрасно!"
А часы про себя рассуждали: "Какая глупая эта роза. Время она не умеет показывать. Не понимаю, за что ее считают прекрасной?"
Тут мимо прополз черный жук. Он бросил взгляд на розу и на часы и подумал: "Бедняжки, они же совсем не черные!" И пополз дальше. Он спешил на день рождения к своей бабушке.
Потом в окно заглянула ласточка и тоже увидела розу и часы.
— Ха! — сказала она. — Что толку тикать и благоухать, если не умеешь летать? Летать! Что может быть прекраснее?
— Плавать! — сказала рыбка из круглого аквариума на подоконнике.
— Мяукать, — сказала кошка и выпрыгнула из окна в сад.
— Чавкать, — сказала свинья, жившая по соседству в хлеву.
— Раскачивать деревья, — сказал ветер.
— Поднимать ветер, — сказали раскачивавшиеся деревья.
Роза и часы все еще спорили, когда домой вернулся дядя Фред со своей женой.
— Ну а что ты считаешь прекрасным? — спросили они дядю Фреда.
— Например, мою жену, — ответил дядя Фред.
— Согласна, — сказала его жена и поцеловала дядю Фреда.
Забытый день рождения Комодо
Жил-был на свете большой слон. Он жил в Уипснейдском зоопарке вместе со своей слонихой и маленьким слонёнком, которого звали Ялмар.
Папа-слон был очень большой. Мама-слониха была тоже большая. И даже Ялмара очень маленьким никто бы не назвал. Совсем маленькими слоны не бывают.
В один прекрасный день слониха-мама и слонёнок-сын увидели, что папа-слон стоит на голове.
— Что с тобой? — спросила слониха-мама.
— Стараюсь кое-что вспомнить, — ответил папа-слон.
— Что же ты стараешься вспомнить?
— Если бы я знал, — ответил папа-слон, — я бы не старался. Не так ли, голубушка?
— Ялмар, — сказала слониха-мама сыну, — беги скорей и постарайся найти, что забыл папа!
И Ялмар побежал по дороге. Потом поднялся на невысокий холм возле бамбуковой рощи и присел отдохнуть, а заодно посмотреть, как играют в салки облака на небе.
Вдруг ему послышалось, что кто-то плачет. Плакали совсем рядом, хотя Ялмар не видел, кто. И он сказал:
— Не плачь! Хочешь, я помогу тебе?
Плакать перестали.
— Кто ты? — спросил Ялмар.
— Забытый день рождения. Я не знаю, чей я.
— Ай! — сказал Ялмар. — Вот беда! А праздничный пирог у тебя есть?
— Конечно! Какой же это день рождения без пирога? На моём вот шесть свечей, значит, кому-то сегодня исполнилось шесть лет.
"Как хорошо, когда тебе шесть лет! — подумал Ялмар. — Очень хорошо! Почти так же хорошо, как семь. Пять лет тоже неплохо, да и четыре — ничего. Ну а когда восемь — когда восемь, ты уже наполовину взрослый. И всё-таки, пожалуй, лучше всего, когда тебе шесть".
— Мне очень, очень жаль, — сказал он. — Но я ничем не могу тебе помочь. Я просто не знаю, кто забыл свой день рождения.
И Ялмар поспешил домой. Когда он вернулся, папа-слон уже не стоял на голове, а сидел за столом и обедал.
— Вспомнил! — сказал папа-слон. — Я так и знал, что это вчера, или завтра, или сегодня. Так и знал!
— Что сегодня? — спросил Ялмар.
— Что сегодня твой день рождения! — сказала слониха-мама, входя в комнату. — Тебе сегодня исполнилось шесть лет.
Ялмар разволновался и побежал скорее назад к невысокому холму возле бамбуковой рощи.
— Послушай! — крикнул он. — Оказывается, ты МОЙ день рождения. Мне сегодня шесть лет!
— Ура! — закричал забытый день рождения. — Ура, ура, ура!
Вечером к чаю Ялмар получил праздничный пирог с шестью свечами. Он вытянул хобот и задул все свечи разом.
"Вот здорово! — подумал он. — Хорошо, когда тебе шесть лет!"
Игра в прятки
Однажды Тьма задумала играть в прятки с Луной. Она пряталась то за домами, то за дымовыми трубами и сидела там притаившись, пока Луна потихоньку не подкрадывалась к ней.
А иногда Тьма металась туда-сюда, прежде чем спрятаться за кошку или собаку, перебегавшую через дорогу. В общем-то она очень ловко пряталась от Луны.
Но вот взошло Солнце и все переменилось.
— Ну, теперь погоди! — сказала Луна. — Посмотрим, куда ты от Солнца спрячешься.
— За ребятами, когда они пойдут в школу, — ответила Тьма. — Я стану их тенью.
— Это, конечно, ты ловко придумала, — сказала Луна. — Но когда дети войдут в школу, тогда куда ты денешься? Мой совет тебе, голубушка, лучше уж спрячься на другой стороне Земли, не то Солнце непременно доберется до тебя.
— Не доберется! — ответила Тьма. — Вот подожди, сама увидишь!
Но когда Солнце поднялось выше, Тьма все-таки ушла на другую сторону Земли, и там настала ночь, а здесь, чтобы поиграть с Солнцем, остались только маленькие темные пятнышки.
Им было очень весело, они бегали тенью за людьми, даже за коровами, а некоторые стали тенью птиц и летали за ними через лужайки. Но в конце концов Солнце все-таки отыскивало их, и вот уже осталось одно-единственное темное пятнышко.
— Я и тебя поймаю! — сказало Солнце. — Куда бы ты ни спряталось!
— А вот и нет! — сказало темное пятнышко. — Я знаю такое место, где ты меня никогда не найдешь. Закрой глаза и считай до десяти, а я спрячусь.
Солнце ушло за тучу и считало до десяти. А потом выглянуло опять.
— Наверное, оно спряталось за кого-нибудь и притворилось тенью, — подумало Солнце.
Но Солнце высветило все уголки и закоулки, а Тьмы так и не нашло.
И один день светило, и другой день светило — всё искало Тьму, — но так и не нашло, да и не могло найти, потому что Тьма очень удачно спряталась — в чулане под лестницей.
— Как здесь уютно! — подумала Тьма. — Останусь-ка я здесь навсегда.
Так она и сделала.
Вот почему в чулане под лестницей вседа темным-темно.
Имбирное печенье
Жил на свете Премьер-министр. Он был не очень умный Премьер-министр, и, когда он произносил свои длинные речи, все только вздыхали: "Да ну! Ерунда какая!", или: "Вот глупость-то!", или просто: "Ну и ну!"
И однажды жена Премьер-Министра сказала ему:
— Если бы ты не произносил речей, дорогой, все считали бы тебя умным.
— Я и так УМНЫЙ! — сказал Премьер-министр. Жена Премьер-министра сделала вид, что не расслышала.
— Я тебе дам совет, — продолжала она. — Завтра возьми с собой в парламент слона, пусть он сидит рядом, когда ты будешь произносить речь.
— Зачем же мне слон? — удивился Премьер-министр.
— Не спорь! У меня есть план. Твое дело взять слона.
— Но слонов туда не пускают, — сказал Премьер-министр. — У входа висит объявление: "Членам парламента приводить на заседания домашних животных не разрешается".
— А про слонов там написано?
— Нет.
— Вот видишь, значит, слонов можно.
На другое утро, позавтракав, Премьер-министр покинул свой дом номер десять по Даунинг-стрит, чтобы идти в парламент держать речь. Жена подала ему шляпу и конец веревки, за которую был привязан слон. Слон оказался очень послушным. Он без разговоров пошел за Премьер-министром, но вот сесть в машину при всем желании не сумел.
— А может, посадить его наверх? — предложил Премьер-министр.
— Да что ты, разве можно! — воскликнула жена. — Он же умрет там от страха. Пусть идет пешком. До парламента недалеко.
— Ладно! — согласился Премьер-министр.
Жена Премьер-министра дала слону на дорогу большой пакет с имбирным печеньем. Слон был очень доволен и всю дорогу не выпускал пакет из хобота.
Так они добрались до парламента. Премьер-министр провел слона в зал заседаний и усадил его рядом с собой.
Потом Премьер-министр встал и начал говорить речь, а слон открыл пакет и сунул себе в рот хрустящее имбирное печенье. Ну и шуму было, пока он жевал его!
Никто не мог и слова расслышать из речи Премьер-министра, хотя он прямо-таки кричал, а не говорил.
Но когда он умолк, все захлопали.
— Это лучшая речь нашего Премьер-министра! — говорили все. — Оказывается, он умный человек!
И все подходили к нему и жали ему руку. Премьер-министр был очень доволен и с этого дня всякий раз, когда ему предстояло произносить в парламенте речь, он брал с собой слона, а жена Премьер-министра давала слону на дорогу большой пакет с имбирным печеньем.
"До чего же вкусное это имбирное печенье! — думал слон. Хруст-хруст-хруст!"
Коровы и ветер
Однажды под тенистым деревом на лугу лежали коровы. Они жевали траву и клевер, а вокруг гулял ласковый Южный Ветер, и коровам было так тепло, так приятно.
— Какой милый этот Ветер! — говорили они между собой, пережевывая зеленую траву. — Надо что-нибудь ему подарить. Только вот что?
— Знаю! — сказала рыжая корова. — Давайте купим ему теплую меховую шубу, чтобы укрыть его от злого, холодного Северного Ветра.
— Нет-нет, это ни к чему, — сказали другие коровы.
— Мы лучше вот что сделаем, — сказала белая с черными пятнами корова. — Мы попросим Петушка, что стоит на крыше нашей церкви и показывает, куда ветер дует, чтобы он, как только подует Северный Ветер, повернулся в обратную сторону. Тогда и Северный Ветер повернет в обратную сторону и улетит назад, на Северный полюс. А наш любимый Южный Ветер останется с нами навсегда.
— Прекрасная идея! — согласились все коровы. И они сказали Петушку-на-крыше, который по-ученому называется «флюгер»:
— Дорогой Петушок, очень просим тебя, когда услышишь, что идет Северный Ветер, повернись, пожалуйста, не на север, а на юг, чтобы этот злюка улетел обратно.
— Хорошо, постараюсь, — ответил Петушок-на-крыше. В этот вечер, когда коровы гуляли на лугу, Южный Ветер вдруг стих и с севера через поля потянуло холодом.
Это надвигался Северный Ветер, который решил всех заморозить. Он летел через айсберги, через ледяные моря с далекого Северного полюса и был правда очень холодный.
— У-У-У-УУу! — ревел Северный Ветер. — Я вас всех заморожу-у-ууу!
Но Петушок-на-крыше не дремал. Он улучил минутку, пока ветер трепал и раскачивал деревья, и начал медленно-медленно поворачиваться.
Не так-то легко это было сделать, потому что Северный Ветер дул очень сильно.
Наконец Петушку-на-крыше удалось повернуться к северу спиной.
Как только Северный Ветер заметил, что флюгер показывает на юг, он воскликнул:
— Черт возьми! Ведь я не Южный Ветер, а Северный! Наверно, я сбился с пути.
Он подул в обратную сторону и тут же очутился на Северном полюсе.
— Чудеса! — сказал он. — Что же мне теперь делать: дуть туда или обратно? А может, лучше поспать? — И Северный Ветер лег спать.
Меж тем коровы вернулись домой и получили еще клевера и травы.
А в полях и лугах снова задул ласковый Южный Ветер.
Красная шапочка Комодо
Жила-была на свете Рыбка. Вместе с другими рыбами она плавала в море, и ей казалось, что море под ней тёмное-тёмное. Чем глубже, тем темней. А когда она смотрела вверх, то видела голубое небо и в небе красную шапочку.
"Вот бы мне эту красную шапочку!" — мечтала она. И однажды она попрощалась с остальными рыбами и поплыла вверх, вверх и вверх, пока не доплыла до самой морской поверхности. Куда ни глянь, вокруг было море, на море большие корабли, а над морем — синее небо, белые облака и красная шапочка.
Рыбка старалась всплыть ещё выше, но все старания её были напрасны: не могла же она совсем выпрыгнуть из воды.
И она обратилась к Чайке, пролетавшей над морем.
— Дорогая миссис Чайка, поднимитесь, пожалуйста, повыше и достаньте для меня вон ту красную шапочку! Мне она очень нравится.
Но Чайка ответила ей:
— Лучше уплывай подальше, не то попадёшь мне на завтрак!
И с этими словами Чайка нырнула в воду и попробовала поймать Рыбку своим большим, острым и жёлтым клювом. Но Рыбка юркнула в глубину и была такова.
В другой раз Рыбка увидела в лодке рыболова с длинной удочкой, на конце которой, конечно, был крючок. Она вынырнула из воды и сказала:
— Будьте так добры, мистер рыболов, достаньте для меня вашей удочкой вон ту красную шапочку!
— Гляди лучше в оба, не то сама попадёшь ко мне на удочку! — сказал рыболов.
И он поднял удочку над головой, взмахнул ею три раза, а потом закинул подальше, чтобы подцепить на крючок Рыбку, но промахнулся, и Рыбка уплыла.
Наконец Рыбка приплыла к реке и увидела на берегу реки Слона. Слон напевал себе под нос песенку:
Слон — очень толстый и большой,
Жуёт он грустно день-деньской.
Траву он ест, а между тем
Он любит земляничный джем.
Рыбка крикнула ему:
— Достань мне, пожалуйста, своим длинным хоботом вон ту красную шапочку!
Слон потянулся хоботом за красной шапочкой, тянулся, тянулся что было сил, но так и не дотянулся.
— Не выходит, — сказал он. — Лучше я подхвачу тебя хоботом, закину повыше в небо, и ты сама достанешь красную шапочку.
И слон, подхватив Рыбку хоботом, подбросил её высоко-высоко, выше облаков, в самое синее небо. Рыбка глянула — а вместо красной шапочки в небе оказалось красное солнышко. И Рыбка с громким всплеском шлёпнулась назад в море.
Рыбы окружили её и спрашивают:
— Что же ты вернулась без красной шапочки?
— Это вовсе не красная шапочка, — отвечала им Рыбка, — это солнце.
Но они смеялись над ней и говорили:
— Нас не обманешь, это красная шапочка!
Крякающий почтовый ящик
Жил-был на свете почтовый ящик. Он был очень красивый и очень аккуратный почтовый ящик — все письма, какие опускали в него, он бережно хранил и отдавал только почтальону.
А соседом почтового ящика был уличный фонарь, верный его друг.
Когда темнело, фонарь освещал улицу, чтобы прохожие не заблудились, а еще чтобы они увидели почтовый ящик и не забыли опустить в него письма.
Но однажды фонарь сказал почтовому ящику:
— Кажется, я простудился, апчхи!
И он так расчихался, что погас.
Почтовый ящик остался в темноте, и теперь прохожие не видели его и не знали, куда бросать письма.
В это время мимо проходила утка Миранда. "Что случилось? — подумала она. Ай-ай-ай, погас фонарь! И никто теперь не увидит, где почтовый ящик, и не будет знать, куда бросать письма".
Она вскочила на почтовый ящик и громко закрякала:
— Кря-кря, кря-кря!..
Тут все, кто вышел на улицу, чтобы опустить письмо, но не мог отыскать почтовый ящик, услышали, как крякает утка. "Интересно, почему она крякает?" удивлялись они и спешили туда, где крякала Миранда.
И каждый, кто подходил, видел почтовый ящик, бросал в него письмо и спокойно шел домой.
Кузнечик и улитка
Жил-был на свете кузнечик, ужасный гордец, звали его Дэнди. Ещё когда он был маленьким и только учился прыгать вместе с другими кузнечиками, он всегда прыгал выше всех. Но учитель говорил ему:
— Дэнди, ты должен учиться не только большим прыжкам, но и маленьким.
— Нет, — отвечал Дэнди, — я кузнечик особенный, не как все. Я признаю только большие прыжки.
Так он и не научился делать маленьких прыжков. Однажды он вышел из дому попрыгать и повстречался с улиткой Оливией.
— Не надоела тебе такая медленная жизнь? — спросил он её. — Целый день ползёшь и ползёшь с собственным домом на спине.
— Ну что ты, — ответила Оливия. — Я люблю ползать.
Мне очень нравится быть улиткой, особенно когда идёт дождь, а у меня в раковине всегда уютно и сухо. И потом: я никогда не опаздываю домой — дом всегда при мне! Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду? Быть улиткой так интересно!
— Что ж, — сказал Дэнди. — о вкусах не спорят. Привет! — И он запрыгал прочь, очень гордый собой.
Он и в самом деле был прекрасный прыгун. Все кузнечики хорошие прыгуны. Но Дэнди за один прыжок отмахивал тридцать сантиметров — это огромное расстояние, если учесть, что сам он был в десять раз меньше. И всё-таки кое-чего он делать не умел. Не умел делать маленьких прыжков. Он не мог прыгнуть на пятнадцать или на десять сантиметров — только на тридцать. Прыг — и тридцать сантиметров позади!
Пока он разговаривал с Оливией, пришло время обедать, и Дэнди поспешил домой. Он был уже у самого дома — всего в каких-нибудь десяти сантиметрах, но попасть домой никак не мог, потому что, сколько он ни прыгал, он каждый раз перепрыгивал через свой дом. Ведь он не умел делать маленьких прыжков!
Бедняжка Дэнди уже начал терять терпение и ужасно злился, но тут, на счастье, появилась — кто бы вы думали? — улитка Оливия со своим домиком на спине.
— Вот видишь, Дэнди, — сказала она, — улиткам тоже есть чем гордиться. По крайней мере домой они попадают без всяких хлопот!
У Оливии было доброе сердце (почти все улитки добрые, если только не встанут с левой ноги), и она предложила Дэнди:
— Влезай ко мне на спину, я отвезу тебя домой!
Дэнди очень обрадовался, тут же сел на неё верхом, и улитка повезла его к дому.
— Благодарю тебя, Оливия, — сказал он. — Теперь я сам вижу, что большие прыжки — это ещё не главное на свете!
— Совершенно верно! — сказала Оливия. — Маленькие прыжки тоже нужны. Будь здоров, Дэнди! До свидания!
Кукареку и Солнце
Жил-был петушок-на-крыше. Звали его Кукареку. Сделан он был из меди, кроме одной ножки, которая была железная. Кукареку сидел на высоком шпиле церкви, а церковь стояла на вершине холма.
Из-за этого холма каждое утро вставало Солнце. И казалось, что от Солнца до церковного шпиля совсем близко, так близко, что Кукареку, если бы захотел, мог достать до Солнца своим медным крылом.
По утрам Солнцу всегда хотелось есть. Любимым его завтраком был ломтик поджаренного хлеба, или, как говорят англичане, тост.
Однажды Солнце готовило себе завтрак и вдруг почувствовало, что кто-то его щекочет. Оно глянуло вниз. Но ничего, кроме петушка-на-крыше и церковного шпиля, не приметило.
Солнце почесалось, огляделось и хотело дожарить свой хлеб, но оказалось, что он совсем сгорел — один уголек остался.
У Солнца испортилось настроение. Оно скрылось за облака и целый день не выходило оттуда.
На другое утро опять: только Солнце начало поджаривать себе на завтрак хлеб, как вдруг опять почувствовало, что кто-то его щекочет. Оно глянуло вниз, почесалось, а когда посмотрело на хлеб, оказалось, что он уже сгорел.
Солнце не на шутку рассердилось. Оно выбросило сгоревший тост и заставило тучи полить его дождем. На землю хлынул настоящий ливень с громом и молнией. Ну и гроза была!
На другое утро Солнце встало пораньше и опять принялось готовить себе завтрак. Но когда тот был почти готов, Солнце почувствовало, что его опять кто-то щекочет. На этот раз Солнце не сводило глаз с тоста, оно почесалось не глядя. Правда, легче не стало, все равно было ужасно щекотно, и разочек Солнце все-таки глянуло вниз. Этого было достаточно — завтрак опять пропал! Всего на миг отвернулось Солнце, а вместо тоста остался один уголек.
Солнце ничего не сказало. Оно скрестило два пальца — чур меня! — и сосчитало до десяти, потом еще раз до десяти, пока не почувствовало, что успокоилось.
На следующее утро, когда пришло время готовить завтрак, Солнце только выставило вилку, но хлеб на нее не насадило. И стало выжидать. Не прошло и минуты, как оно почувствовало, что кто-то его щекочет.
Солнце спокойно отложило вилку и посмотрело, кто же это. Но опять не увидело никого, кроме Кукареку и церковного шпиля. Оно посмотрело внимательно, потом еще внимательнее и наконец поняло, что это Кукареку и щекочет его своим медным крылышком.
— Ну и ну! — удивилось Солнце. — Неужели это ты меня щекочешь? А ты знаешь, что из-за тебя три дня подряд подгорали мои тосты? Ну и озорник ты, Кукареку!
— Прости, пожалуйста! — сказал Кукареку. — Я вовсе не хотел, чтобы подгорали твои тосты, я щекотал тебя, чтобы рассмешить.
— Больше этого не делай! — сказало Солнце.
— Не буду, честное слово, — пообещал Кукареку.
На следующее утро Солнце встало и, как всегда, принялось готовить завтрак. На этот раз никто его не щекотал и тост ни чуточки не подгорел. Тогда Солнце поджарило еще один кусочек хлеба, намазало его маслом и протянуло петушку-на-крыше.
— Как вкусно! — сказал Кукареку. — Большое тебе спасибо, Солнце. — И он три раза перевернулся на одной ножке. — Кукареку! — кукарекнул он. — Кукареку! Кука-ре…
Кука… Ку… Кх! Кх! Кх! — Он закашлялся, потому что в горло ему попала крошка.
— Ну и глупышка ты, Кукареку, — сказало Солнце и похлопало его по спине. Ну и глупышка! — И оно засмеялось, и смеялось, и смеялось весь день.
Лошадь молочника
Жила-была на свете очень умная лошадь. Её звали Тэрри. Она научилась писать и написала своему хозяину-молочнику записку:
Дорогой хозяин,
не греми так громко
бутылками
я ещё сплю и встану позно
С уважением
твоя Тэрри.
И показала записку другим лошадям в конюшне. — Хм! — сказали они. — А что такое «позно»? Если ты хотела сказать «поздно», где же буква «д»?
"Вот досада, — подумала Тэрри и повторила про себя: — Поздно-гроздно, позно-грозно, морозно-мороздно". А вслух сказала:
— Зато вы не умеете писать!
Возразить ей никто не мог.
— Подумаешь, одна орфографическая ошибка! Пустяки, — добавила она.
В этот день Тэрри была в плохом настроении, потому что разбила себе нос. Когда она училась писать, то ручку она держала в передних копытах и поэтому всё время шлёпалась носом вниз.
Вообще-то, на задних ногах она могла стоять недолго, но стоило ей чуть пошевелиться, и она сразу падала — бац! — об землю носом.
Постепенно она научилась сохранять равновесие, упираясь концом пера в бумагу. Правда, перо то и дело ломалось, а если и не ломалось, то начинало ужасно царапать.
Наконец Тэрри научилась писать, держа ручку в зубах.
Но всё-таки нос у неё ещё не зажил.
На другое утро, как всегда, пришёл молочник. Он первым делом прочитал записку и целых полчаса старался не греметь бутылками. Он загремел, когда Тэрри совсем проснулась: всем молочникам полагается греметь бутылками.
— Ну, как сегодня твой нос? — спросил он у Т эрри. — Как будто получше!
Он ласково потрепал Тэрри и дал ей яблоко.
Вечером, отдыхая в стойле, Тэрри написала стихотворение:
Посвящается моему лучшему другу (молочнику)
Знают лошадки
Как яблоки
Сладки
От них они становятся толстее
А это очень важнее
То есть нет — от них
они становятся ТОЛЩЕ
А это очень ВАЖНО
А теперь прощай
* * *
(целую три раза).
И засунула стихотворение в горлышко молочной бутылки. На другое утро пришёл молочник и дал Тэрри сахару.
Пять больших кусков, один средний и два маленьких.
Он протянул ей сахар на ладони и сказал:
— Только не очень громко хрусти, а то разбудишь остальных лошадей!
И пока она тихонько хрустела, молочник прочитал её стихотворение.
— Прекрасное стихотворение! — сказал он. — И спасибо тебе за три поцелуя. Я в долгу не останусь.
Он три раза поцеловал Тэрри, и они отправились развозить молоко.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 185; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!