САРЕФЕН, ИЛИ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ НЕНАВИСТИ

 

Ниал быстро восстанавливала силы. Она не хотела признаться в этом, но ей действительно нужно было отдохнуть. Полуэльфийка ощущала, как ее тело выздоравливает, мускулы крепнут. С тех пор как ее ранил Дола, она не отдыхала, и лишь теперь поняла, как ей этого недоставало.

Днем за ней ухаживал Лайо, лечил ее своими горячими зловонными припарками. Ночью его сменял Меджисто, готовивший ей превосходные супы. Но Ниал не могла наслаждаться покоем. Когда ушел Сеннар, она почувствовала всем существом неясную тревогу. Слова мага, когда он прощался с ней, были полны уверенности и оптимизма, но было что-то в его голосе, что не убедило ее. Талисман был опасен для ее друга.

Однажды вечером Ниал заметила нечто странное в Меджисто. Лайо уже лег, а она следила за огнем, горевшим в очаге.

Старик молчал, перемешивая угли палкой. Ниал ощутила беспокойство. Она знала, что Меджисто владеет даром предвидения. Время от времени, внезапно, будущее открывалось ему, и старику неясно, будто в тумане, виделся ход вещей. В первый раз, когда они встретились, Меджисто предсказал возвращение Соаны.

— Что с тобой? Почему ты так неразговорчив?

Старик вздрогнул. Его взгляд, обращенный к Ниал, был мрачен. Полуэльфийка испугалась.

— Почему ты так смотришь на меня? Что случилось?

Старик помолчал и снова стал перемешивать угли. Они слегка дымились. В очаге оставалась одна зола.

— Что случилось? Скажи мне!

Ниал толкнула старика, но Меджисто не реагировал. Потом он тихо поднялся со своего места у стены и повернулся к ней:

— Перед уходом Сеннар сказал, чтобы я заботился о тебе и не позволял беспокоиться.

Она почувствовала, как что-то подступает к горлу, как появляется какое-то неясное предчувствие.

— Думаю, что больше я этого делать не могу, — грустно добавил старик.

— О чем Сеннар мне не сказал?

— Сегодня, когда я проснулся, врата времени приоткрылись, и я увидел, что с ним случится. Не существует никакой магии, которая могла бы ограничить власть талисмана. Сила единственного камня, заключенного в нем, уже подтачивает силы Сеннара. Когда он придет в святилище, он будет уставшим и измученным. Тогда он умрет.

Пророчество прогремело как гром в тишине пещеры.

— Когда? — проговорила Ниал сдавленным голосом.

— Я не могу сказать. Видение всегда неясно, ты же знаешь… Очевидно, скоро, на днях.

— Где он сейчас?

— Не знаю, где он находится, но знаю, что он попадет в большой залив, в залив Ламар. В центре его возвышаются две больших скалы. Это произойдет там.

Ниал взяла меч и начала собирать вещи. Она растолкала Лайо, который явно не собирался просыпаться, и снова обратилась к Меджисто:

— Почему ты не сказал, что Сеннар обманул меня?

— Ты знаешь, почему Сеннар пошел с тобой. Я хотел помочь ему. И делал это, пока мог.

Ниал и Лайо оседлали Оарфа. Небо уже начинало освещаться рассветными лучами.

— Спасибо, — прошептала полуэльфийка старику перед тем, как взлететь.

Но Меджисто уже превратился в камень.

Аймар вынужден был использовать всю свою способность к убеждению (а она у него, надо сказать, была достаточно ограниченна) и весь свой здравый смысл, чтобы уговорить Сеннара дождаться рассвета и затем отправиться в путь.

Как только солнце взошло на востоке, маг бросился в комнату Всадника и столкнул его с кровати.

— Пора ехать! — сказал он.

Сеннар дотащил полусонного юношу до дракона, и они полетели.

Маг надеялся, что Аймар довезет его до одного из Аршетов, но Всадник сказал, что это невозможно. Дракон не сможет приземлиться: там нет места для посадки, а скалы — остроконечные. Значит, нужно будет добраться до самого Ламара, там придется взять лодку. К счастью, граф дал им немного денег.

Они добрались до Ламара через два часа после захода солнца. Сеннар спрыгнул с дракона, попрощался с Аймаром и побежал к порту.

Город был большой — целый лабиринт переулков, выходящих на маленькие площади, Сеннар чуть не заблудился. Когда он наконец вышел на портовую пристань, его встретил колышущийся лес кораблей на рейде. Луна стояла высоко, в это время было трудно найти лодку. Тем не менее на пятом причале маг встретил одного человека, который согласился выслушать его.

— Лодку? В такой-то час? — спросил старичок, к которому обратился Сеннар. Старик согнулся под грузом лет и был совершенно лысым. — А зачем? — добавил он, крутя трос худыми мозолистыми руками.

— Мне надо добраться до Аршетов, — объяснил маг. — Деньги у меня есть, — добавил он, показывая монеты.

— Дело-то не в этом, — ответил старик, бросив мимолетный взгляд на деньги. — Плыть ночью трудно. Ты умеешь управлять лодкой?

— Ну, это не так и сложно… — сказал Сеннар и услышал в ответ громкий смех.

Отсмеявшись, старик снова взглянул на Сеннара:

— Чуть позже несколько рыбаков собираются выйти в море. Лучше, если ты присоединишься к ним.

— А где они?

— Еще рано, — вздохнул старик, — не знаю, откуда ты, но в наших краях в это время ужинают.

Как будто у него было время на еду…

Мысли Сеннара прервало бурчание в животе. Маг покраснел.

Старик с любопытством посмотрел на него:

— Слушай, парень, ты проголодался, так ты далеко не уйдешь. Почему бы тебе не поужинать со мной? А потом я отведу тебя к моему другу-рыбаку.

— Не знаю, хватит ли у меня денег на лодку и ужин…

Старик изменился в лице:

— Да ты откуда взялся? Здесь, в Земле Моря, люди гостеприимные, поэтому ты со своими идиотскими разговорами лучше не выступай. — Он открыл дверь и пригласил Сеннара в хижину, стоявшую на пирсе.

Старик предложил путнику рыбной похлебки, точно такой же, какую варила мать Сеннара. Аромат и вкус этого блюда вызвали в памяти множество воспоминаний и сожалений, что у него нет времени побывать в своей деревне и навестить родных.

Наконец, пришло время двигаться в путь. Идя к причалу, старик задал вопрос, которого Сеннар опасался:

— А зачем ты хочешь добраться до Аршетов?

Сеннар молчал. Ему не приходило в голову никакого благовидного предлога.

— Я ищу кое-что, — проворчал он.

— Что же? — настаивал старик.

Сеннар вздохнул:

— Простите меня, но это — тайна… да, это — тайна… Я не могу этого сказать.

— Ну, у каждого могут быть тайны, — задумчиво произнес рыбак, и Сеннар про себя благословил сдержанность здешних жителей.

Дошли до причала, заполненного рыбаками. Тут были пришвартованы лодки, у каждой — тускло горящий фонарь на корме. Старик подошел к одному из рыбаков, крепкому, смуглому как ночь человеку, и они некоторое время беседовали. Потом окликнули Сеннара, молча дали знак, чтобы он садился в лодку. Маг повиновался. Вскоре отчалили и вышли в море.

Море оказалось спокойным: залив Ламар закрыт, и волны разбиваются прежде, чем достигают берега. Сеннар смотрел на тихо струящуюся воду и на согбенную спину человека, работавшего веслами.

Рыбак первым прервал молчание:

— Ты знаешь, почему этот залив круглый?

Сеннар ответил, что не знает.

И тогда рыбак начал рассказывать:

— Говорят, что в древние времена на этой горе обитали счастливые люди. Они построили прекраснейший город, весь из золота. Этот народ был благословлен богами, которые даровали ему богатство и процветание. Однако вскоре сердцами здешних обитателей овладела жадность. Они больше не довольствовались своим роскошным городом и своим спокойствием. Спустились в долины и начали захватывать и разорять города, встречавшиеся на их пути. Люди стали могущественными, наводили на всех страх, поддерживая свое господство при помощи насилия и оружия. Это их и погубило. Боги, которые не могли больше сносить такое недостойное поведение, решили разрушить город и ввергнуть его жителей в нищету. И вот однажды ночью боги обрушили гору, опрокинули ее. Город был затоплен, и на его месте остался этот круглый кратер. Потом боги воздвигли в море Аршеты, огромные и величественные, до самого неба. Никому никогда не удавалось подняться на их вершину, так как склоны покрыты уступами, острыми, как лезвие. Это свидетельствует о том, что нет человека, который мог бы подняться к богам, — удовлетворенно заключил рыбак, пристально глядя на Сеннара.

— Я не хочу подняться к богам. Я направляюсь туда по другой причине, — произнес маг и снова стал вглядываться в черную воду, струящуюся вокруг лодки.

Да, он отправлялся на Аршеты не для того, чтобы возвыситься над богами, и все же он казался сам себе осквернителем, так как его руки были нечисты и он не мог прикасаться к камню. Сеннар опустил голову и попытался не думать об этом.

Лодка плыла медленно, а на небе угрожающе сияла луна. Сеннар углядел в этом своего рода предупреждение и почувствовал, как по спине пробежала дрожь. Талисман в кармане все больше излучал тепло. Листья снова начали разрушаться, и Сеннару приходилось глубоко дышать, чтобы преодолеть чувство тяжести в груди.

 

Ниал не давала Оарфу отдыха, она вынуждала его лететь весь день, а потом и следующую ночь без остановок. Мускулы дракона дрожали от усталости.

— Держись, держись! — умоляла Ниал.

На рассвете следующего дня они остановились, но Ниал и не притронулась к еде. Ночью, когда она, несмотря на все усилия, заснула на несколько минут, ей привиделось во сне лицо Сеннара. Он был среди мертвых. Лицо увядшее, бледное, с тем пустым взглядом, который она видела у Фена. Ниал тут же проснулась.

Лайо, ужинавший рядом с переводящим дыхание драконом, попытался приободрить ее:

— Не бойся, мы все сделаем. Старик никогда бы не заговорил так с тобой, если бы не был уверен, что ты сможешь спасти Сеннара. Все будет хорошо.

Однако эти слова не принесли Ниал никакого облегчения. Существовал единственный человек, который мог успокоить ее, и его жизнь была в опасности.

Они снова отправились в путь и полетели над Малым морем и Центральной пустыней. Вечером Ниал и Лайо увидели, как солнце опускается в море. Залив Ламар был уже совсем рядом.

 

После часа пути, проведенного в молчании, Сеннар смог наконец разглядеть вдали контур Аршетов. Это и в самом деле были две огромные тени в ночной тьме. Аршеты оказались необыкновенно высокими, даже издалека на их стенах выделялись остроконечные выступы. От скал исходило странное серебристое свечение, будто они отражали свет луны. Сеннар почувствовал нарастающее чувство страха.

— Ты еще можешь передумать, — сказал рыбак.

Маг молчал, разглядывая силуэты, разрастающиеся до гигантских размеров.

— Нет, — произнес он наконец. — То, что я должен сделать, слишком важно.

Рыбак покачал головой:

— Я оставлю тебя там, неподалеку, а все остальное сам увидишь. Это — не простые скалы, это — священные идолы богов, нога непосвященного не может их коснуться. Мне там делать нечего.

Они плыли еще около двух часов, затем, как было договорено, рыбак остановился на некотором расстоянии от скалы. Теперь, когда они были далеко от побережья, море стало более беспокойным и волны бились о подножие Аршетов, а потом вздымались стеной пены. Завывал ветер. Все было так, как сказала Ниал.

— Вот мы и приплыли. Вылезай и давай плыви отсюда, — приказал рыбак.

Сеннар встал, но почувствовал, как ноги подгибаются, а голова кружится. Ему пришлось облокотиться о борт лодки, чтобы не упасть.

— Все в порядке? — спросил рыбак.

Сеннар кивнул. В кармане он ощущал тяжесть талисмана и его тепло. Он собрался с силами и посмотрел в воду. Она, наверное, была ледяной.

— Благодарю, что подвезли, — сказал маг, но рыбак не ответил. Он только показал знаком, что пора отправляться, и повернулся спиной к магу и мрачным скалам.

Сеннар прочитал заклинание, и на воде прорисовалась бледная световая дорожка. К счастью, всего несколько гребков отделяли его от скалы — путь был недолгим. Сеннар увидел, как рыбак изо всех сил гребет, и оказался один рядом с двумя гигантскими скалами. Сам их вид говорил о неуместности его присутствия.

Сеннар обошел скалу, но ему не удалось найти ни единого входа. Перед ним высились лишь две скалы, две каменные глыбы. Неужели святилище на вершине?

Внезапно дорожка оборвалась, и Сеннар упал в ледяную воду. Очевидно, сила талисмана возросла, второй камень должен быть где-то здесь.

Маг подумал, что лучше было бы сберечь силы для встречи со стражем, и не стал произносить других заклинаний. Он доплыл до основания одной из двух скал Аршетов, волна чуть было не ударила его о камень. Маг двумя руками ухватился за выступ и отдышался.

Сеннар поднял глаза и заметил расщелину в полутора метрах над собой. Вход в святилище. Над входом была надпись, которую Сеннару не удалось прочитать.

Он начал карабкаться по острому и скользкому камню. Понадобилось несколько минут, но в конце концов он добрался до цели. Маг поднялся, сделал последнее усилие — и оказался у входа. Над проемом виднелась угрожающая надпись: «Сарефен».

Сеннар попытался вспомнить. Сареф — море, так сказала Ниал. Вот он и у цели. Какое-то мгновение юноша колебался, стоял у входа и пытался восстановить дыхание. Потом посмотрел вниз и ужаснулся.

В тени острых скал мерцало что-то белое. Это были кости. Наверное, кости потерпевших кораблекрушение или кости тех, кто до него попытался выполнить те же богохульные действия. Чтобы не поддаваться чувству страха, Сеннар не мешкая вошел внутрь. Его поглотил мрак.

 

Ночь была светлой и холодной. Оарф обессилел. Тогда-то из темноты появились очертания Аршетов. Огромные, мрачные, чернее ночи.

— Вот они! — прокричала Ниал. — Мы приехали! Держись, Сеннар, прошу тебя, держись!

 

Сеннар оказался внутри святилища и с изумлением понял: то, что он видит, совпадает с его фантазиями об обиталище Тиранно.

На вершине светилось отверстие, настолько высоко, что казалось маленьким, хотя должно было быть огромным. Отверстие освещало внутреннее помещение, сквозь него были видны кусочек неба и луна. Само святилище было широким и круглым, в центре возвышалась скала, ее шпиль поднимался до самого отверстия. По шпилю вилась лестница с ненадежными маленькими ступеньками, выбитыми в камне. На отвесных стенах виднелись узкие расщелины, через которые море проникало сюда в виде брызг белоснежной пены.

Сеннар на какое-то время погрузился в созерцание, он боялся идти вперед. Когда маг двинулся к шпилю, шум его шагов усилился призрачным эхом.

Сеннар поставил ногу на первую, липкую и узкую ступеньку и начал подниматься. Казалось, тут нет никакого стражника. Слышалось только завывание моря, бившегося о скалы, душераздирающий свист ветра. И еще — неуверенные шаги мага по скале, его прерывистое дыхание.

Сеннару было страшно, но этот страх не делал его шаги неуверенными. В кармане бился талисман, желавший соединиться со вторым камнем. Несколько раз Сеннар поскальзывался и чуть не падал, но продолжал восхождение, которое казалось ему бесконечным. Когда он смотрел вниз, то место, откуда он вышел, представлялось страшно далеким, когда он смотрел вверх, вершина виделась недостижимой.

Но самым худшим было то, что это место казалось пустынным, хотя этого не могло быть. Во тьме должен был находиться стражник, который ждал, пока маг ослабеет, чтобы нанести удар. Он чувствовал чье-то присутствие, но ничего не видел.

 

Ниал заставила Оарфа облететь Аршеты. Никого. Только блеск побелевших костей и черепов на черной скале да вой бушующего моря.

Они искали место, где мог бы приземлиться Оарф, но не находили его. Ниал приняла решение:

— Лайо, вернись на берег вместе с Оарфом.

Оруженосец изумленно посмотрел на полуэльфийку:

— Но…

— Никакого но, здесь нет места, где Оарф мог бы приземлиться. Отправляйтесь на берег и ждите меня там.

Ниал ничего не добавила, только вынула меч из ножен. Оарф планировал над скалой, Ниал спрыгнула и оказалась у расщелины, где должен был находиться вход. Ее сердце сжалось, когда она шагнула в темноту.

Внезапно Сеннар остановился.

— Я знаю, что ты здесь! — прокричал он. — Выходи!

Ему ответило только эхо, отразившееся от стен зала хором приглушенных голосов. А потом снова наступила тишина.

— Выйди, заклинаю властью! Заклинаю камнем! — настаивал Сеннар, но эхо заглушало его слова. В хаосе голосов он потерял голову.

— Проклятье, выходи же! Я здесь не для того, чтобы сражаться с тобой, я пришел сюда за камнем!

Голоса продолжали перекликаться и звучать вокруг него.

— Выйди! — прокричал разъяренный маг.

У него не было даже времени понять, что случилось: огромное щупальце схватило его за горло, подняло к самой луне, вытащило на холодный воздух, а потом снова швырнуло в бездну. Сеннар хотел кричать, но не мог издать ни звука, так как щупальце сдавило его. Потом его бросили на лестницу, и он потерял сознание.

Когда Сеннар пришел в себя, какое-то странное чудовище с десятью головами и бесконечными скрученными щупальцами обвилось вокруг шпиля.

Откуда появился этот дьявол?

Одна из голов приблизилась и зло усмехнулась, показав ряд сверкающих острых зубов. Его снова обхватило и подняло щупальце, на этот раз — всего лишь на полметра. Маг закричал, задыхаясь, и почувствовал, как талисман вылетает из его кармана и падает в темноту.

Чудовище продолжало поднимать его, Сеннар понял, что оно хочет разбить его о шпиль. Он попытался прочитать заклинание, но волшебство не подействовало. Юноша оказался во власти врага.

Это — конец. Это действительно был конец.

Потом он услышал рев, и горячая вязкая жидкость залила его с ног до головы. Щупальце разжалось, и Сеннар стал падать в бездну. Он упал на лестницу, ударился о ступеньки и потерял сознание.

 

Ниал задыхалась, она стояла над чудовищем с мечом в руке. Девушка мгновение смотрела на врага, потом снова бросилась на него.

Она двигалась ловко, уклоняясь от ударов щупалец, сыпавшихся со всех сторон. Полуэльфийка ускользнула, как змея, и сверху нанесла удар по телу зверя, потом — второй удар.

Одно из щупалец вздрогнуло и упало в пустоту. Дурно пахнущая горячая жидкость выплеснулась из обрубка, вой зверя заглушил рев моря.

Ниал не остановилась. Она воспользовалась слабостью зверя и вскочила на него сверху. Новый удар, еще один, еще один — и с каждым ударом раздавался вой чудовища, лилась кровь.

Наконец жуткое создание потеряло равновесие и упало вниз. Ниал последовала за ним, сразу же заняла боевую позицию и подготовилась к новому удару. Однако что-то ее остановило.

Она почувствовала, как на шпиль обрушилась огромная волна. Гора пены проникла в святилище через расщелины в стенах, быстро поднялась к отверстию на вершине, потом бросилась в бездну, с шумом водопада. Достигнув земли, волна приняла очертания фигуры, напоминающей человеческую, с трезубцем в руках. Среднее острие трезубца ярко блестело.

— Умерь свой гнев! — раздался голос.

Ниал с криком бросилась на стража:

— Убирайся!

Человек из пены поставил трезубец на землю, совсем рядом с лицом девушки.

— Не думай, что ты можешь одолеть меня, — проговорил неизвестный. Его голос был настолько низким и громким, что поразил ее. — Зачем вы пришли, ты и твой друг?

В этот момент для Ниал все было далеким и призрачным: миссия, талисман, все на свете. Остались только слепая ярость и тревога за судьбу Сеннара.

— Ну так что же?

Ниал попыталась привести свои мысли в порядок. Потом заметила какое-то свечение в одном из углов зала. Это был талисман.

— Мы… мы пришли сюда из-за талисмана.

Существо насмешливо улыбнулось.

— Снова жажда власти, еще два глупца… — Оно засмеялось страшным смехом. — Почему вы так глупы? — спросило существо громовым голосом. — Веками я сторожу Сарефен в тиши этих башен, которые боги воздвигли как предупреждение вам. Я видел стольких людей, которые добирались до входа в это святилище: много было избранных, и я давал им камень, но многие были нечисты и попирали это священное место лишь для того, чтобы достичь власти. Их сердца горели жаждой подчинить себе других, их одолевало непомерное желание царить, обладать, безраздельно распоряжаться чужими жизнями. Многие из них погибли еще до того, как добрались до меня, а других я убил сам. Однако они не страшились смерти; за власть, за желание господствовать они были готовы заплатить любую цену. Как твой друг, который знал, что не достоин прикасаться к Сарефену, но вошел сюда.

— Не за тем, — покачала головой полуэльфийка. — Он шел не за властью.

Человек пристально и долго смотрел на нее.

— Полуэльфийка, — наконец произнес он.

— Да, — прокричала Ниал. — Да! Я — полуэльфийка! Я могу прикасаться к камню! Дай нам уйти, дай нам камень и позволь мне спасти моего друга…

— Зачем тебе камень?

— Чтобы победить Тиранно.

Человек издевательски улыбнулся:

— Тиранно… еще один гомункул, одержимый жаждой власти.

— У меня с собой талисман. — Ниал подбежала к месту, где блестел талисман, взяла его в руку и показала, что может прикасаться к нему. — Ты видишь? У меня уже есть один камень! — Девушка показала Аэлон.

Страж пристально посмотрел на камень:

— Как это возможно, чтобы тебе дали Аэлон? Тебе, существу, наполненному ненавистью и гневом?

Ниал не знала, что ответить. Это было правдой. Но беспокойство понемногу отступало, сменяясь тревогой за судьбу Сеннара.

— Зачем тебе камень? Не для того, о чем ты сказала…

— Нет… — проговорила Ниал. — Теперь я хочу только уйти отсюда. Я хочу только обнять моего друга и почувствовать, что он жив. Взять камень — единственный способ идти дальше.

Страж невозмутимо посмотрел на нее. Ударом трезубца он выбил талисман из ее рук.

Ниал упала на землю, как будто лишилась сил.

Страж повернул трезубец и вынул камень из сияющего отверстия. Камень был темно-синего цвета и как будто заключал в себе глубины океана. Человек поднял камень — и тот сначала заблестел при свете луны, а потом, казалось, вобрал в себя лунный блеск. Страж положил камень на пол, рядом с Ниал.

— Ты еще только в начале своего пути, твое сердце наполнено смятением и страхом. Стражи, не такие снисходительные, как я, не отдали бы тебе камня. Но не переставай искать никогда. Или ты никогда не обретешь власти.

Он ушел, как и пришел, растворился в тысячах брызг морской воды и вернулся в океан через расщелины Аршета. И чудовище растаяло. Ниал осталась одна в огромном святилище, которое опять стало безмолвным. Она бросилась к камню, подняла его вверх и, устанавливая в отверстие, произнесла слова Посвященного: «Раххавни сектар алееро». Голос ее дрожал.

Камень лег в предназначенное отверстие. Ниал быстро встала и побежала к Сеннару.

Маг лежал на ступеньках. Рука, опершаяся на липкую скалу, была холодной и белой.

Ниал перевернула его и стала звать, но юноша не отвечал ей. Она продолжала звать друга все громче и громче. А потом зарыдала.

— Ты обещал мне, что не умрешь… — сказала она сквозь слезы.

Отчаявшись, полуэльфийка не заметила, что глаза Сеннара медленно открылись. Почувствовав, что она смотрит на него, маг еле заметно улыбнулся.

— Ты немного запоздала, — сказал он слабым голосом.

 

6

МОРОЗ

 

Вечером, за ужином, Ниал была непривычно молчалива. Сеннар удивился такой сдержанности по отношению к себе, не похожей на всплеск эмоций в святилище. Маг не стал задумываться о причинах ее плохого настроения. Ниал выдумала что-то — и вскоре поплатилась за это.

На следующий день они проснулись на рассвете. Бледно-розовые лучи восходящего солнца привели Сеннара в хорошее настроение. Но Ниал нарушила идиллию. Она сбросила Лайо с кровати и потребовала, чтобы все быстро собирались, так как пора в путь.

Они снова пустились в дорогу, на этот раз — на юг. Путники могли достичь Земли Солнца, пройдя через Внутренний лес.

То чувство, которое возникло у Сеннара вечером, когда он пришел в себя, подтвердилось в последующие дни. Ниал вела себя холодно и отстраненно, почти не разговаривала с ним в течение пути. Днем они летели в полной тишине, вечером собирались за едой и смотрели на огонь, будто проглотив язык.

На четвертый день Сеннар решился заговорить. Напряженность была невыносима.

Случай представился во время смены караула. Было далеко за полночь, дежурство Ниал подходило к концу. Сеннар проснулся пораньше, чтобы подготовиться к разговору. Но Ниал просто похлопала его по плечу.

Сеннар сразу же обернулся.

— Что-то не в порядке? — Как только он это произнес, тут же обругал себя за глупость. Действительно: стоило ли ломать голову, чтобы начать разговор таким дурацким образом?

— У тебя?

Сеннар опустил глаза:

— Я имел в виду тебя…

Отлично… Еще одна избитая фраза…

— Я у тебя об этом никогда не спрашивала.

— Клянусь тебе, я почти не рисковал. Я принял все предосторожности… Ты же знаешь, я — достаточно опытный человек.

— Прекрати обманывать меня! — прокричала Ниал. — Вся эта история о том, что есть заклинание, способное нейтрализовать власть талисмана… И ты вовлек в обман даже Меджисто!

— А что я должен был делать? Ты плохо себя чувствовала и не хотела ждать. У меня не было другого выхода. — Терпению Сеннара приходил конец.

— Неужели ты не отдаешь себе отчета? — Ниал вскочила. — Ты представляешь себе, как бы я чувствовала себя, если бы ты умер? Ты можешь себе это представить?

Маг остался стоять с открытым ртом. Гнев, который он испытывал, так и остался невысказанным.

Ниал повернулась:

— Я не хочу иметь на своей совести чью-то смерть!

Эта капля переполнила чашу терпения. Сеннар не знал, что именно он ожидал услышать от Ниал, возвратившись. Может быть, благодарность, но уж во всяком случае не эти холодные и враждебные слова.

— Я вовсе не хотел обременять твою совесть. Я думал, что смогу быть тебе полезным, но, мне кажется, ты продолжаешь считать меня обузой. Успокойся: в отличие от некоторых известных мне лиц я совершенно не боюсь умереть.

Пощечина прозвенела в тишине леса. Ниал пыталась сдержать слезы. Он только сейчас понял значение того, что сказал. Но у него не было времени извиняться, потому что Ниал отвернулась от него и легла.

 

Следующим утром, когда путники еще спали, полуэльфийка приготовилась задать талисману вопрос. После разговора с Сеннаром она провела бессонную ночь.

Ниал закрыла глаза и увидела нечто блестящее, сверкающее, как тысяча светил. Очевидно, это было святилище. Наступал рассвет, солнце вставало из-за гор. Ниал казалось, что она видит панораму сверху, с огромной площадки, окруженной высокими вершинами. Наверное, это было горное плато. И наконец, обозначилось направление: из той точки, в которой путники находились сейчас, они должны были лететь на восток. Ниал открыла глаза.

 

За шесть дней полета добрались до Макрата. Лайо настоял, чтобы они остановились в столице Земли Солнца и заглянули в Академию, где они с Ниал познакомились. К тому же мысль о свежей, чистой постели, в которой можно было отдохнуть, соблазняла всех. Они оказались в уединенной гостинице и решили провести там ночь.

На заходе солнца Ниал вышла прогуляться по городу. Полуэльфийка оказалась в беспокойном Макрате и поняла, что со времен, проведенных в Академии, мало что изменилось. Она снова окунулась в сутолоку, увидела озабоченных жителей, толпу беженцев недалеко от городских ворот, в палаточном лагере. Именно это Ниал ненавидела в Макрате: роскошь, соседствующую с самой горькой нищетой, показную наглую веселость, блеск драгоценностей на женщинах, гуляющих по улицам. Это было место, в котором процветали невежество и чванство, место, где отвергали страдание, а Ниал всегда ощущала рядом с этими стенами печаль.

Девушка приблизилась к Академии, но не подошла прямо к дверям. Она не хотела встретить Равена, Верховного Главнокомандующего, который всегда чинил ей препятствия. Вид тяжеловесного здания был невыносим. Она надеялась встретить Парсела, своего учителя, который первым поверил в нее, и Малербу, уродливое существо, с которым у нее оказалось столько общего.

В конце концов ноги сами вынесли ее на парапет, где она часто пряталась и откуда любила смотреть на окрестности. Она села и погрузилась в свои мысли.

— Я не помешаю тебе?

Ниал вздрогнула. Увидев, что за ее спиной стоит Сеннар, сразу приняла сдержанный вид.

Маг сел и какое-то время смотрел на нее перед тем, как заговорить.

— Я был уверен, что найду тебя здесь, — произнес он.

Полуэльфийка не ответила.

— Извини меня за тот день, — добавил Сеннар. — Я сказал тебе глупые и злые слова. На самом деле я так не думал.

— Ты не должен извиняться, то, что ты сказал, правда. Я была глупа и невыносима с тех самых пор, как пустилась в это проклятое путешествие. Извини. — Она снова стала смотреть вдаль. — Может быть, я и в самом деле надеялась не выполнить до конца эту миссию, поэтому я не хотела останавливаться. Но не потому, что боялась, понимаешь?

Сеннар согласился.

— Мне только кажется, что у меня не было выбора. Мысль о том, что это — моя судьба, приводит меня в ужас. — Полуэльфийка посмотрела в глаза Сеннару.

— Думаю, что это — в каком-то смысле твоя судьба, — тихо ответил он. — Но я думаю также, что твоя судьба не исчерпывается этой миссией. Отъезд не был только твоим выбором. Но в твоей жизни будет не только это путешествие. Когда все закончится, перед тобой откроются новые дороги. Никто не сможет заставить тебя выбирать, только ты сама сможешь это сделать. Это путешествие — всего лишь один этап жизненного пути.

— Наверное, ты прав, — сказала Ниал. — Мне кажется, что от этой миссии зависят не только судьбы Всплывшего Мира, есть еще что-то, что я должна обнаружить, но я даже не знаю, где это искать. — Ниал вздохнула. — Раньше я всегда приходила сюда, чтобы обрести цель в жизни и ненависть к Тиранно. Теперь все иначе. Я продолжаю ненавидеть Тиранно, но уже не знаю, что делать. Я чувствую, что не в этой ненависти конечная цель. Но тогда в чем она? — грустно спросила полуэльфийка, глядя на Сеннара.

Маг не ответил. Они молчали, разглядывая нависшее над ними жилище Тиранно.

— И все же я кое-что знаю, — прошептала Ниал через несколько мгновений. — То, что ты сказал на Совете, правда. Без тебя я не смогу этого выполнить.

Сеннар улыбнулся, обнял ее и прижал к себе. Через какое-то время Ниал освободилась из его объятий и тоже улыбнулась.

 

На следующее утро Сеннар отправился в город, чтобы собрать сведения, связанные с целью их путешествия. Он вернулся к обеду и сказал, что плато, которое они ищут, находится в горах Сершет, на границе с Землей Дней, на востоке. Один старый торговец, сидевший у ворот города, сообщил, что даже и не знает, кто ему об этом рассказывал, но туда целую вечность никто не ходил, так как кроме снега, льда и мороза там ничего нет.

Ниал подумала, что это странное место для храма солнца. К тому же сейчас зима, кто знает, что они там смогут найти?

— В чем дело? — спокойно спросил Лайо. — Оарф достаточно отдохнул, он довезет нас. Это — детские забавы. — Потом глаза конюшего заблестели. — И тогда я впервые окажусь в святилище.

— На твоем месте я бы так не радовался, — возразил Сеннар.

 

Все шло не так гладко, как надеялся Лайо. Через день, когда они долетели до гор Сершет, стало ясно, что дело это — далеко не детская прогулка.

Перед ними возвышалась голая отвесная скала. Горы медленно поднимались вверх с равнины в виде пологих, поросших травой склонов, потом подъем становился крутым, а под конец просто головокружительным. Вершин не было видно, их заволокло тучами. Даже у Лайо, не склонного к пессимизму, при виде этих скал лицо сделалось печальным.

— Если судить по облакам на вершине, — произнес Сеннар, — наверху погода не из лучших.

Ниал озабоченно посмотрела на поверхность скалы.

— Оарф не сможет подняться. Его крылья устанут от полета по вертикали, и непогода не способствует…

— У нас нет выбора, — отрезал маг. — Или мы поднимаемся на Оарфе, или проведем всю жизнь в этих горах.

Вечером они взбирались в гору пешком, а на следующее утро решили встать и отправиться в путь, как только рассветет.

— Я снова должна просить тебя, Оарф, сделать огромное усилие, — обратилась Ниал к дракону. — Но клянусь тебе: я сделаю так, чтобы это было в последний раз.

Оарф гордо посмотрел на нее своими красными глазами и распрямился. Ниал улыбнулась. Теперь они сядут на него верхом и начнут подъем.

Они не столкнулись с особыми трудностями. Дракон летел, раскрыв крылья, и поднимался вверх без усилий. Но самое худшее было впереди.

Весь день летели над пастбищами, покрытыми травой, лежащими у подножия горы, но внезапно перед ними возникла скалистая громада и началось настоящее восхождение. Оарф не мог больше лететь по вертикали, ему приходилось напрягать крылья, чтобы подниматься вверх. Сначала наклон был небольшим, но потом становился все более и более крутым. Ниал ощущала, как напрягаются под их ногами мускулы дракона.

— Держись, держись, — шептала она ему в ухо. И Оарф старался.

Вечером они разбили лагерь на большой высоте, Лайо стал ухаживать за Оарфом. С каждым часом ветер становился холоднее, а небо хмурилось. Не успели лечь спать, как пошел снег.

— Отлично! — произнес Сеннар.

 

Три дня они только и делали, что поднимались. На третий день остановились у границы туч. Когда они смотрели вверх, им не удавалось даже разглядеть вершину.

В первый вечер Сеннар попытался разжечь волшебный костер, чтобы согреться, но слабое тепло было недолгим, огонь гас, как только маг засыпал. Они были вынуждены заснуть, завернувшись в плащи и устроившись под крыльями Оарфа, чтобы не умереть от холода.

На следующий день путешественники оказались внутри туч, дела пошли еще хуже. Дул ледяной ветер, снег мешал смотреть и дышать. Оарф старался, как мог, но подъем был крутым, и дорога, по которой они шли с утра до вечера, становилась все более узкой.

— Мы так и будем все время подниматься. Наверное, у этой горы нет вершины, а за облаками живут боги, — вдруг сказал Лайо, и Ниал не поняла, ужаснула его эта мысль или воодушевила.

Два следующих дня летели среди облаков, а когда вышли из облаков и подняли глаза, то увидели нечто, показавшееся им невероятным. Только тогда Ниал поняла, почему именно это место было избрано для святилища.

Эти горы были торжеством света. Солнце было невероятно ярким, даже кобальтово-синее небо сверкало. Лед отражал лучи солнца, преломлял их в тысячи ослепительных оттенков. Вокруг были сотни других вершин — не сосчитать. Только скалы. Этот пейзаж придал им сил. Теперь, когда восхождение завершилось, они решили, что все будет хорошо.

Тепло ослепительных лучей не спасало от холода и ветра, но последняя часть путешествия казалась более легкой. Они пролетали мимо сотен коричневых остроконечных вершин, уходивших в небо и выраставших их белого пенистого моря. Лайо все время опускал голову, чтобы посмотреть вниз.

— Под нами ничего нет! — воскликнул с интересом оруженосец, указывая на облака, закрывающие долину.

Ниал и Сеннар начали беспокоиться. Казалось, им никогда не удастся взлететь достаточно высоко, чтобы подняться над горами и найти плато. Оставалось только спросить талисман. Ниал сосредоточилась и опять увидела ослепительный блеск святилища. Она смутно поняла, что надо двигаться на восток и прямо посреди гор они найдут то, что ищут.

Путешествие длилось еще два дня. На рассвете третьего предмет поисков предстал прямо перед их ошеломленными глазами. Они молча смотрели на него, спрашивая себя: как это возможно, чтобы среди зимы на такой высоте могло находиться нечто подобное?

 

7

ГЛАЭЛОН, ИЛИ УЕДИНЕНИЕ

 

Побледневшие Ниал, Сеннар и Лайо смотрели на зеленое пятно, выделявшееся на коричневом фоне гор. Они видели освещенное солнцем плато, покрытое яркими цветами, настолько благоуханными, что можно было и здесь различить их аромат. Ошеломленные, они приземлились на плато и были поражены мягкостью климата. В этом затерянном краю уже наступила весна. Рассвело, розоватые лучи солнца освещали тысячи плотных лепестков и траву, покрытую росой. Казалось, что это особая страна, изолированная от остального мира.

Лайо сбросил плащ и начал кататься среди цветов и звонко смеяться.

— Это действительно жилище богов!

Плато было широким. Подойдя к его краю, Ниал увидела, что отсюда видны большая часть Земли Солнца и какая-то часть других Земель. Она нашла светлое пятнышко Макрата, лениво лежащее недалеко от Большого притока, а потом и его младшего брата — Малый приток, и озеро Гантир, серебрящееся под первыми лучами восходящего солнца. Ниал увидела лес у подножия горы, ей даже показалось, что она видит само подножие. Отсюда, сверху, можно было различить и то место, где находилась деревушка Элеуси. Потом ее взгляд устремился дальше, сердце замедлило биение.

В глубине, где роскошные леса Земли Солнца уступали место пустыне, находилась ее родная Земля, Земля Дней — все, что осталось от ее народа.

— Посмотри туда! — воскликнул Лайо. — Ты видишь это черное пятно на юге?

— Что? — спросил Сеннар, подошедший, чтобы полюбоваться открывшимся видом.

— Это Земля Ночи, — сказал оруженосец. — Я недолго прожил там, плохо знаю ее, но это — моя Земля…

— Нам надо искать святилище, — озабоченно сказала Ниал.

— А зачем искать? — Лайо обернулся и указал куда-то перед собой.

Девушка посмотрела в указанном направлении и увидела огромное сооружение, высящееся в углу плато. Оно было внушительных размеров и полностью сделано из золота. Полуэльфийка задалась вопросом: как же можно было не увидеть его? Центральная часть была круглой и приплюснутой, завершалась широким золотым куполом в форме луковицы, на которой находилась сфера — солнце, также сделанное из золота. По бокам были другие части здания, более низкие, увенчанные похожими куполами. Все сооружение было украшено шпилями и сводчатыми перекрытиями и ослепительно блестело.

Ниал закрылась рукой от яркого блеска святилища, сжала в руке меч и двинулась вперед.

— Кто знает, какие чудеса там, внутри! — воскликнул Лайо и бросился бегом к сооружению.

— Подожди! — Ниал схватила его за руку. — В святилище находятся стражи, они не хотят, чтобы люди переступали этот порог. Тебе и Сеннару лучше остаться здесь.

— Ни в коем случае! — запротестовал Лайо, вырываясь. — Для чего мы с магом тогда пришли сюда? Если мы должны сражаться и помогать тебе, то нам надо быть рядом с тобой. Или мы войдем все вместе, или не войдет никто.

Ниал вопросительно посмотрела на Сеннара.

— Если дела пойдут плохо, мы уйдем, — произнес маг.

Они приблизились ко входу, над которым кривыми причудливыми буквами была сделана трудночитаемая надпись: «Глаэлон». Свет. Ниал не стала останавливаться и смотреть, но вошла внутрь, сжимая меч.

— Следуйте в нескольких шагах за мной, — сказала она своим товарищам, но Лайо уже бросился вперед.

Сеннар схватил его за плечо.

— Я понимаю твое волнение и желание идти вперед, — сказал он язвительно, — но полагаю, что разумнее будет последовать совету твоего Всадника.

Лайо раздраженно посмотрел на него, но замедлил шаг.

Внутренность святилища поражала великолепием: ликование золота, расписанные стены. Таков был центральный неф, отделенный колоннами, поддерживавшими широкий ажурный свод. Сверху падали лучи солнца, они проникали сквозь купол и образовывали на полу геометрические узоры. Боковые нефы были меньше размерами, в стенах находились многочисленные ниши со статуями. Под каждой статуей — надпись на неизвестном Ниал наречии. Внимание девушки привлекло изображение большой мужской фигуры. Перед ними был высокий человек с гордым и смелым взглядом. Одна его рука простиралась над бушующим пламенем. Казалось, что он управляет огнем одним движением пальцев. В другой руке человек держал длинное копье.

Не зная отчего, Ниал была очарована этой фигурой, она остановилась, разглядывая ее. Полуэльфийке казалось, что глаза этого человека устремлены на нее и что он зовет ее.

— Что-то не так? — услышала она позади тихий голос Сеннара.

Ниал вздрогнула:

— Все в порядке.

Ниал пошла вперед и увидела, что в центральном нефе находится алтарь, обрамленный позолоченными ветвями вьющегося растения. На алтаре был камень, подвешенный и освещенный слабым лучом света. Камень как-то неестественно переливался.

— Это он? — осторожно спросил Лайо.

— Думаю… да, — прошептала Ниал.

Девушка была смущена. Возможно ли, чтобы все оказалось так просто? Никаких стражей? Она вложила меч в ножны и приблизилась к алтарю. Тут полуэльфийка почувствовала что-то странное. Она прислушалась.

— Что? — собрался спросить Лайо, но Сеннар остановил его.

Зазвучали какие-то погребальные молитвы или, может быть, какое-то заунывное чтение. Звуки шли не из определенного места в зале и не были эхом, в этих звуках не было глубины. Казалось, звучит нечто внутри самих вошедших, каждый из них даже оглянулся, чтобы понять: слышат ли остальные?

Сначала слова было не различить, потом они начали понимать произносимые звуки, даже фразы. Смысл был неясен, но в ушах Ниал звучали слова, похожие на те, которые произнес страж святилища воды, или на ритуальное заклинание, которое она сама произносила, овладевая мощью, заключенной в камне. То была песнь эльфов. Ее пел голос девочки, печальный и тревожный.

— Кто ты? Кто ты и что поешь? — спросила Ниал.

Голос умолк.

— Я — Сирен, полуэльфийка, я пришла сюда за Глаэлоном, — громко произнесла Ниал.

Снова — тишина.

— Мне нужна власть, чтобы сразить Тиранно, разрушающего этот мир. Ты — стражник?

Голос снова запел, но на этот раз слова были понятны, он уже пел не на языке эльфов:

 

Свет, мой свет,

Где ты, мой свет?

Его скрыла тьма,

В лоно свое приняла.

Солнце, солнце мое,

Куда ты зашло, солнце мое?

Тебя ночь украла,

В сумерках схоронила.

Жизнь, моя жизнь,

Где моя жизнь?

Сквозь пальцы утекла,

Как цветок в кустарнике — увяла.

 

Последние строки сопровождались смехом. Сердце Ниал сжалось от ужаса. Она схватила рукоять меча, и в тишине раздался звон черного кристалла, вынимаемого из ножен.

За этим звоном раздался крик:

— Никакой крови на этих плитах! Никакой ненависти в этих стенах! Опусти свой меч!

Ниал тут же вложила меч в ножны.

— Я уже сказала тебе, что я Сирен… Прошу, дай увидеть тебя.

— О, я знаю Сирен и знаю Шеврара. Впрочем, у света есть пламя, не так ли? Но Шеврар разрушает, а свет созидает, правда? — ответил голос. — Однако если свет — это жизнь, почему тут все мертво? Тут так холодно… Мне так холодно… Согрей меня, дитя…

Тут Лайо громко закричал.

Сеннар быстро подбежал к нему.

— Что случилось? — спросил он.

— Ничего… Мне просто показалось, что ко мне прикасается какая-то рука, ледяная рука… — ответил юноша.

— Проклятье! — Сеннар огляделся.

— Не бойся, дитя, мне просто холодно… — произнес голос. — Тепло скрывается в плоти, а не в золоте этих стен.

Пение возобновилось.

Ниал не понимала, что она должна сделать. Полуэльфийка напрягала зрение, осматривала все вокруг, но ничего не видела. Камень находился здесь, перед ней, он не охранялся. Пусть голос продолжает петь, ей нужна только власть камня. Она подошла к алтарю и протянула руку. Внезапно стало темно. Остался только один луч света в центре зала.

— Остановись! — взмолился голос. Интонации его вдруг стали решительными и властными. — Он мой, никто не должен брать его… Те, кто мог взять его в руки, уже умерли.

— Нет, ты ошибаешься! Не все умерли! Я — полуэльфийка, я могу управлять мощью камня. За этим я и пришла сюда.

Луч света начал танцевать по залу из угла в угол, но особенно — рядом с Лайо.

— Ты солгала, ты солгала! — монотонно напевал голос. — Ты не видишь, что я — одинока? Столько лет я — о, горе мне — охраняю этот камень, и я долго ждала, я ждала долго… Солнце всходило и заходило, потом снова всходило и снова заходило. И так много лет, тысячи лет. А я все время одна, здесь, в этом холоде. Последний раз сюда приходил кто-то почти тысячу лет назад, но я не отдала ему камень…

— Что я должна сделать, чтобы ты мне его отдала? — спросила Ниал.

Луч света остановился.

— Я хочу тепла.

— Покажись и объясни мне, что это за тепло.

Луч света снова стал бегать по залу, темнота постепенно рассеивалась.

— Я здесь, ты не видишь меня? Я — луч света. Когда-то, давно, у меня было тело, но потом оно постепенно исчезло… И теперь мне холодно, я одинока…

— Я не понимаю тебя, — запротестовала Ниал.

— Дай мне тепла, а потом сможешь взять камень, — сказал насмешливо голос.

Луч света начал ласкать Лайо, пробегал по его белым локонам, по его розовым щекам. Оруженосец, казалось, забавлялся этой игрой, его пальцы следовали за светящимся лучиком.

— Да, — продолжил голос, — у тебя есть тепло… К тому же мне много не надо… только выйти из этой золотой темницы, увидеть мир и не быть больше одинокой. Зачем мне оставаться тут? Эльфы ушли столько лет назад, а я остаюсь здесь и охраняю какой-то странный предмет… Да заберите его отсюда, но оставьте мне плоть…

— Мне кажется, это подобие стража не слишком в своем уме, — произнес Сеннар, приближаясь.

— Что я должна сделать? — спросила у него Ниал шепотом, но ответом ей был растерянный взгляд.

— Тебе нужен камень? — спросил голос.

— Да, — ответила Ниал.

— Тогда отдай мне его, а я дам тебе камень.

— Что тебе отдать?

— Юношу, — настойчиво сказал голос.

Лайо бросил озабоченный взгляд на Ниал и стал пятиться назад.

— О ком, о ком ты говоришь? — пролепетала девушка.

— Ты поняла меня. Юношу, который сопровождает тебя, юношу… Он такой горячий… Его тепло уже бодрит мое одинокое сердце… Дай мне его плоть и его тепло, и камень будет твоим.

Лайо быстро бросился к выходу, но луч принял облик женщины, протянул руку и закрыл дверь. Дверей больше не было, только ледяные золотые стены. Потом рука протянулась к алтарю и взяла камень.

— Плоть в обмен на власть… — сказал голос, и из луча света выглянуло женское лицо, прекрасное и печальное. — Ты согласна на этот обмен? В конце концов, что я у тебя спрашиваю? Разве ты не видишь какие мучения я испытываю в одиночестве? — Голос сделался жалобным. — Ты ведь можешь, помоги мне выбраться из этого места. Я ненавижу его…

Ниал завороженно смотрела в прекрасное лицо, будто ее заколдовали. Потом у нее стали закрываться глаза.

— Ниал! — окликнул Сеннар.

Маг бросился к девушке, и полуэльфийка пришла в себя. Она отодвинулась от луча света и сжала в руке меч.

— Может быть, ты предпочитаешь уступить мне другого? Он не так свеж и чист, как юноша, но я согласна и на него…

— Не говори глупости! Я не собираюсь отдавать своих друзей ни за что на свете! — воскликнула Ниал.

— Тогда отдай мне свое тело, — ответил голос.

— Нет! — прокричала Ниал. — Дай нам уйти и отдай мне камень!

Лицо стало злобным, существо долго смотрело на Ниал, потом свет озарил весь зал и луч исчез.

Ниал растерялась, Сеннар тоже смущенно озирался вокруг.

— Где… черт возьми?.. — пробормотал маг. Потом повернулся к Лайо. — Ниал… — прошептал он в ужасе.

Она тоже посмотрела на оруженосца. Лайо медленно приподнял веки. Ужас охватил Ниал. Глаза Лайо стали золотыми, в них не было ни зрачков, ни радужной оболочки. На губах Лайо появилась странная улыбка, и, когда он заговорил, его голос был похож на тот, который только что звучал в зале.

— Ты не согласилась? Ты не захотела мне помочь? Ну хорошо, я только взяла себе то, что хотела, но я накажу тебя за твою жестокость.

Ниал сделала несколько шагов назад:

— Отпусти Лайо…

— Я только просила тебя о помощи, больше ничего. А ты мне отказала… — сказал Лайо, приближаясь к полуэльфийке.

Ниал только и могла, что пятиться в страхе.

Лайо протянул руку к полуэльфийке, и, когда разжал ладонь, на Ниал хлынул ослепительный свет и подтолкнул ее во тьму.

Оруженосец побежал в глубь зала, и исчезнувшая дверь, которая стала больше и внушительнее, чем раньше, снова открылась.

— Вы останетесь здесь, в одиночестве и унынии, и будете терпеть тот холод, который терпела я! — прокричал Лайо женским голосом.

Оруженосец находился в одном шаге от двери, когда Сеннар встал перед ним. Еще один луч света вышел из руки юноши, но наткнулся на серебряный круг, очерченный магом.

— Подожди немного, не уходи, — властно произнес Сеннар.

Он увидел позади Лайо Ниал. Та лежала на полу. Сеннар не мог подойти к ней, иначе они навеки остались бы во тьме.

— Ты знаешь, я понимаю тебя, — сказал он. — Все эти годы в одиночестве… должно быть, это нелегко…

Лайо осторожно и подозрительно смотрел на него.

— Мне знакомы одиночество и холод… да, я понимаю тебя.

Сеннар увидел, что Ниал зашевелила рукой.

— Кто ты? Ты — маг? — спросил Лайо.

— Не нужно брать этого юношу, — продолжал Сеннар. — К тому же тебя заточили сюда не из-за камня?

Лайо удивленно смотрел на него.

— Это всегда было твоей задачей — охранять камень, или я ошибаюсь? Тебя для этого создали?..

— Ты прав, но я одинока… — В золотых глазах Лайо промелькнула печаль. В это время Ниал поднялась.

— Ты причинила зло невинному. Я не думаю, чтобы тебе было позволено подобное.

— Нет, но мне холодно, так холодно…

— Ты должна только определять, кто достоин обладать камнем, и больше ничего, или я ошибаюсь? Юноша, которого ты хочешь забрать, ни в чем не виноват. Ты не можешь забрать его, то, что ты делаешь, опасно, и ты это знаешь.

Лайо опустил руки и печально отвел глаза. Ниал вынула меч, но Сеннар знаком показал ей, что еще не время действовать.

— Ты знаешь Аэль? — спросил Сеннар.

Лайо поднял голову:

— Это Великая Госпожа Вод, сторожащая камень в Земле Воды… Конечно, я ее знаю.

Сеннар повернулся к Ниал.

— Сирен, покажи ему, где сейчас находится Аэлон, — сказал он, но Ниал посмотрела на него непонимающим взглядом. — Талисман, — объяснил Сеннар.

Ниал поискала под плащом талисман. Спокойно приблизилась к Лайо, который бросил на нее холодный взгляд. Когда полуэльфийка показала талисман, глаза юноши потемнели.

— Ты знаешь этот талисман? — спросил Сеннар.

Лайо кивнул.

— Тогда ты знаешь и то, что это за камни. Вот — Аэлон, сущность Великой Госпожи Вод заключена внутри его.

Лайо заинтересованно посмотрел.

— Аэль больше не одинока, она покинула свое святилище и теперь охраняет камень, которым мы владеем. Это единственная возможность покинуть столь ненавистное тебе святилище: иди с нами. Ты не будешь больше одинока, ты будешь путешествовать из одной Земли в другую в поисках мира, ты увидишь тысячи чудес. Только так ты сможешь вырваться отсюда.

— Нет, я не хочу! Плоть этого юноши такая теплая… — запротестовал Лайо.

— Оставь его, — приказал Сеннар. — Он не принадлежит тебе, и его жизнь — тоже. То, что ты делаешь, — тяжелая вина.

Маг взял из рук Ниал талисман и показал его Лайо.

— Вот — решение, тут твое место, здесь ты обретешь тепло. Ты ведь не хочешь причинить зло этому юноше с чистым сердцем, правда?

Ниал остановилась за спиной Лайо с мечом в руке.

— Оставь его, — настаивал Сеннар. — Отпусти его и выполняй свой долг.

Талисман заблестел перед глазами Лайо, который завороженно следил за ним. Наконец, оруженосец закрыл глаза. Внезапно стало темно. Затем слепящий луч разорвал тьму и стремительно вонзился в камень, лежавший на земле, а в следующее мгновение они услышали, как падает на землю тело.

— Лайо! — закричала Ниал.

Она искала его на полу и наконец нашла.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила девушка, поддерживая его голову.

— Уходим отсюда, быстрее! — вмешался Сеннар.

В темноте Ниал нащупала камень, потом взвалила Лайо себе на плечи — и они побежали к двери, которая, казалось, была очень далеко. Наконец, путники вышли на свет.

Ниал положила Лайо на землю. Она звала его. Через какое-то время оруженосец открыл глаза и приложил руку к груди.

— Все… все на месте? — спросил молодой человек странным голосом.

Ниал с облегчением вздохнула.

— Да, все на месте, — ответила она с улыбкой. Затем произнесла заклинание и установила камень на место.

 

8

НАВАЖДЕНИЕ ИДО

 

Этим вечером Идо остался один. Ему не спалось. Сидя рядом со своим шатром на вершине холма, он смотрел вокруг пустым взглядом. Гному было грустно, тот пейзаж, который открывался перед ним, не способствовал подъему духа. Он глядел на равнину, залитую светом луны, на серебристую полосу реки, которая протекала по равнине, и находил, что этот пейзаж был потрясающе красив, если бы не то, что виднелось на горизонте. Линия темная и расплывчатая — там, где небо соединялось с землей. Вражеский лагерь.

Гном был не из малодушных, но этим вечером чувствовал себя старым и усталым.

Он провел рукой по бороде, потом выпустил кольцо дыма из трубки.

«Старый дурак. Конечно, сейчас не время унывать. Правда в том, что тебе не хватает Ниал…»

Да, в этом заключалась истина. Ниал ушла почти два месяца назад.

Идо не так просто было растревожить, но когда он увидел, как его ученица улетает верхом на Оарфе выполнять свою миссию, почувствовал, как у него сжимается сердце. Он снова остался в одиночестве.

Идо сказал себе, что тоска скоро пройдет, что на войне он забудет обо всем и почувствует себя сильным и дерзким, как всегда. Но так не случилось. Дни текли медленно. Он остался в Земле Воды, которая была ближе всех к фронту, и предложил помощь. Идо искал способа излечиться от меланхолии, полностью посвятить себя войне. Зима подступала вместе с вражескими войсками, гном не щадил себя: он планировал наступления, руководил отрядами, сражался изо всех сил.

По вечерам Всадник оставался в одиночестве, сидел в шатре и нервно курил. Идо стал молчаливым, ему не хотелось ни с кем разговаривать. Да, собственно говоря, за все эти годы ему так и не удалось ни с кем подружиться.

Ему чудилось, что он вернулся в прошлое, в первые годы, проведенные в армии свободных Земель. Его жизнь была монотонной: тренировки, битвы, отдых. Каждый день напоминал предыдущий. Иногда он садился верхом на Везу, своего алого дракона, и улетал на целый день. Каждый раз, поднимаясь вверх, он с грустью понимал, что линия фронта все больше приближается. Им не удавалось отвоевать территорию. Они терпели поражение за поражением.

«Оставь эти мысли!» — приказал он себе.

Он оторвал взгляд от равнины, почистил трубку, затянулся в последний раз. Завтра — новое наступление, в бою он забудет об этой дурацкой меланхолии. Гном пошел в свой шатер.

Утром следующего дня воздух был ледяным. На небе собирались плотные облака.

Идо сидел верхом на Везе, готовясь к очередной битве. Маверн на своем драконе находился рядом.

— Я вижу, ты устал, Идо, — сказал генерал.

— Старость проклятая, — попытался отшутиться Всадник.

— Гномы старятся не так быстро, как люди.

— Но и с ними это случается.

Маверн улыбнулся. Идо вздохнул и огляделся. Он ясно видел вражеские войска, наступавшие в ледяном безмолвии. Такая тишина может сопровождать только войска призраков. Это было хорошо знакомое ему зрелище, к которому он до сих пор не привык. Он вглядывался не в первую сероватую линию, а в шедших позади фамминов — чудовищных существ с длинными клыками, покрытых красноватой шерстью. Они, по крайней мере, не вызывали у него такого смертельного ужаса.

Атака застала его врасплох, но он быстро пришпорил Везу и с криком ринулся в небо.

Идо бросился в бой, он обрушился сверху, вместе с драконом, на войска неприятеля. Иногда на него нападали птицы, извергавшие пламя, но с ними разобраться было нетрудно. Казалось, идет обычная битва.

До тех пор, пока не появился он. Идо почувствовал, как дрожит воздух, и понял, что внезапно прилетел один из Всадников Дракона. Только крылья дракона издавали такой гулкий глухой звук. Идо оживился.

Наконец-то противник, достойный так называться!

Идо стал снижаться. Обернулся, чтобы рассмотреть своего врага. Первое, что он заметил, — красный цвет. В его памяти всплыл один образ.

…Всадник, одетый в красное… Это произошло в тот день, когда были разбиты войска нимф. Идо не мог забыть этого. Именно ему пришлось заставить Ниал сражаться против Фена. Глядя на всадника в пурпурном одеянии, восседающего на черном драконе, гном внезапно вспомнил все.

 

Ниал неподвижно стояла перед Феном, а в это время призрак атаковал ее. Идо бросился к ней и услышал ненавистный издевательский смех.

— Убить или быть убитым, Всадник!

Пурпурный Рыцарь кружился над ней верхом на черном драконе.

— Ниал, бейся же, черт возьми! — прокричал ей Идо.

Затем он кинулся на всадника и нанес ему несколько ударов. Им двигала необъяснимая ярость. Идо даже не успел разглядеть его лица, не успел заметить, как всадник вооружен. Идо нанес удар. Потом, во время битвы, их раскидало в разные стороны. Рядом с Идо сражался Неглар. Гном потерял всадника из виду.

 

Идо почувствовал, как выплескивается наружу ярость, владевшая им и в тот день. На этот раз ничто не помешает им. Он заставит эту тень заплатить за мучения Ниал. Гном почувствовал прилив сил. Пришпорил Везу, бросился на Пурпурного Рыцаря, нанес сокрушительный удар мечом, затем отпрянул назад.

— Это я — твой противник, — бросил сквозь зубы.

Всадник повернулся к нему. Он был огромным, красные доспехи полностью закрывали его тело, на лице — забрало.

Демон, красный, как кровь. Его меч тоже был красный, такого же цвета, как Веза. Идо не мог видеть даже его глаз. Казалось, что он сражается с неодушевленным воином.

Всадник поприветствовал Идо взмахом меча и тут же набросился на него. Началась ожесточенная битва. Действия воина в красном напоминали поведение в бою Идо: он тоже мало двигался и прежде всего рассчитывал на длительную тяжелую схватку. Это могло бы сделать поединок интересным, но Идо был в ярости.

Вдруг гном почувствовал удар в руку. Веза попятился.

— Спокойно! Успокойся, черт побери! — прошептал он и услышал издевательский смех врага из-под забрала.

— Вижу — ты разгорячился…

Идо снова бросился на Пурпурного Рыцаря и стал сражаться еще яростнее. За долгие годы битв он никогда не испытывал такой ненависти к своим врагам, никогда не терял спокойствия.

Идо верхом на драконе приблизился к врагу, заставил своего дракона вцепиться в черное чудовище когтями и зубами. Ритм поединка убыстрялся, но Всадник Черного Дракона сохранял хладнокровие и отвечал на каждый удар.

Идо вынужден был признать, что противник великолепно владеет мечом. Враг — сильный, мощный, к тому же ловкий и хитрый. Необычный противник. Как давно Идо не мерился силами с таким соперником!

Достаточно оказалось невнимательности, неосторожного движения, малейшей ошибки в расчете. Удар врага попал в цель, с Идо слетел шлем. Гном потерял равновесие и вынужден был вцепиться в дракона, чтобы не упасть. Когда Идо пришел в себя, меч всадника нацелился ему прямо в горло. Идо успел только выкрикнуть проклятие.

— Кажется, тебе конец, — выкрикнул всадник, и его меч рассек воздух быстрым и точным ударом.

Идо инстинктивно закрыл глаза и отвел лезвие, нацеленное в грудь.

Гном почувствовал, что теряет сознание. Когда он снова открыл глаза, увидел: Маверн несет его на своем драконе. Веза остался на поле боя, чтобы помешать дракону Пурпурного Рыцаря догнать Всадников.

— Это еще не конец, трус! — прокричал его враг.

Идо неохотно лечился. Он был в ярости, устроил скандал Маверну.

— Какого черта тебе пришло в голову вмешиваться? — спрашивал он, хрипя, когда битва кончилась.

— Может, ты не понял: я спас тебе жизнь, — ответил генерал.

— Я отлично справился бы и сам!

— Судя по той дырке, которая у тебя в груди, вряд ли.

— Ты не должен был вмешиваться — и все тут!

Маверн не захотел продолжать спор:

— Ты и сам не понимаешь, что говоришь.

Генерал ушел, Идо остался с магом, который его лечил. Рана была большая, но не глубокая.

Гном злился на самого себя. Он повел себя как идиот. Сорок лет в боях — но никогда, никогда не было у него такого позорного поединка. Он дал провести себя, как юнец, а потом сбежал. Никогда раньше Идо не поворачивался к врагу спиной.

Учил Ниал быть спокойной, а сам суетился, как простой солдат.

Больше чем рана его терзали мысли о поражении и о последнем слове, которое небрежно обронил враг: «Трус».

 

Несколько дней Идо пришлось лежать. Рана загноилась, лечивший его маг был непреклонен. Он все время находился в шатре вместе с Идо, запрещал ему даже единственное утешение — трубку.

Гному не оставалось ничего, кроме раздумий о происшедшем. Это становилось навязчивой идеей.

Он находил недостойными радость и возбуждение, испытанные им во время поединка. Это напомнило ему те мрачные времена, когда он воевал на стороне Тиранно. Потом пришли стыд за поражение и воспоминание о презрительном оскорблении, которое бросил враг: оно до сих пор гремело в ушах. Наконец, их первая встреча на поле боя, жестокость, с которой этот человек обошелся с Ниал. У гнома все смешалось в голове, перепуталось в лихорадочном бреду. Идо был один в своем шатре. Его мучило прошлое. Он хорошо помнил сделанный выбор и цели, за которые сражался, но не мог перестать думать о Пурпурном Рыцаре. Ему было одиноко без Ниал. Битва обретала новое значение.

Когда Идо поправился, какие-то из наваждений рассеялись, но желание снова встретиться с восставшим из мертвых Всадником Дракона осталось. Во-первых, гном решил, что пора восстановить свое искусство владения мечом. Он упорно тренировался без устали, протыкая воображаемого противника, тратя на это большую часть дня. Хотя перед битвой маги заколдовывали оружие, были необходимы хотя бы шесть-семь ударов, чтобы поразить одного из мертвецов, воскрешенных Тиранно.

Идо попросил один день увольнения и отправился к Соане.

Волшебница, которая посвятила Ниал в искусство магии, сейчас находилась в центральном лагере Земли Воды — она помогала нимфе Терис собирать войска. Лагерь располагался неподалеку, и Идо добрался туда за час.

Гном нашел волшебницу. Она, как всегда, была обворожительна и, как всегда, поглощена работой. После смерти своего любимого Фена Соана носила только черные туники, которые еще больше подчеркивали ее бледность. Она постарела, в волосах цвета эбенового дерева появились седые пряди, а вокруг темных глаз — паутинка морщинок. И все же она оставалась прекрасной.

Волшебница встретила гнома как старого друга. Она вела себя немного холодно и надменно, что создавало ощущение недоступности, но Идо понимал дистанцию, которая их разделяла. Впрочем, было кое-что, объединявшее их, несмотря ни на что, — Ниал.

Они поговорили о сражении и о фронте. Идо рассказал о происходящем.

Когда гном кончил говорить, Соана задумчиво поглядела на него:

— Ты должен точно рассказать мне, как ты действуешь мечом, чтобы я могла использовать нужное волшебство. Тебе недостаточно тех заклинаний, которые мы применяем перед битвой?

Идо вздохнул:

— Они не так уж действенны. В любом случае генералы Тиранно — не обычные воины. Их оружие заколдовано запрещенной магией, и мне приходится иметь с этим дело. Мне нужен меч, который мог бы на равных противостоять дьявольским штучкам Тиранно.

Соана нахмурилась:

— Но тебе нужна запрещенная магия?

— Ты же знаешь, что я никогда бы не попросил тебя об этом.

— Так что же тебе тогда нужно?

Идо колебался.

— У моего брата были странные доспехи, почти одушевленные. При нанесении удара они сами затягивали раны. А что можно сделать против таких доспехов?

Гном замолчал и опустил глаза. Впервые он говорил о своем брате после того, как Ниал победила его.

Соана задумалась.

— Нет такого волшебства, которому было бы легко противостоять, особенно используя дозволенные заклинания.

И тут Идо решил сказать всю правду:

— Мне нужно это, чтобы победить всадника, одолевшего меня и причинившего зло Ниал.

— Пурпурный Рыцарь… Деинофоро, — глухо произнесла Соана.

Идо только кивнул. Так вот оно — имя его врага.

— Сколько ты еще пробудешь здесь? — спросила волшебница, поднимаясь.

— Завтра я должен вернуться обратно.

— Оставь мне свой меч и сегодняшнюю ночь на размышления.

 

Идо провел ночь в лагере. На следующий день встал пораньше и тут же отправился к Соане.

Волшебница бодрствовала. Рядом с ее креслом лежал меч Идо. От меча исходило голубоватое свечение, он стал каким-то странно прозрачным. Гном забеспокоился: этот меч был его жизнью.

— Все не так-то просто, — сказала Соана. Ее голос звучал устало, под глазами появились темные круги. Пришлось исчерпать все свое волшебство.

Идо почувствовал себя виноватым:

— Мне не хотелось, чтобы ты всю ночь не спала из-за меня…

Соана улыбнулась:

— Я с удовольствием сделала это. Вспомнила те прекрасные времена, когда ходила в кузницу к Ливону и часами колдовала над его мечами.

Глаза Соаны потемнели, но она, как и Идо, оставалась сдержанной и хладнокровной. Женщина протянула гному меч, и ее лицо стало спокойным.

— Я использовала мощную магию огня, которую мы применяем перед битвой. Кроме того, я закалила его при помощи заклинания света, самого сильного из известных. Это особые заклинания, довольно близкие к запрещенным, но все же разрешенные. Я использую их очень-очень редко.

Идо склонил голову, принимая меч:

— Благодарю.

— Это новое оружие позволит тебе легко одолеть мертвецов, в то же время оно поможет тебе, если ты столкнешься с доспехами, закаленными магией тьмы. Однако тьму можно победить только еще более непроглядной тьмой. Единственное, что действительно может победить запрещенное колдовство, — это запрещенное колдовство более высокого порядка.

— Не сомневайся, твоих усилий достаточно. Я рассчитываю не только на меч, но и на свою руку, которая его держит, — уверенно кивнул гном.

Соана улыбнулась, а Идо вложил меч в ножны.

— Мне пора идти, — сказал гном. — Бесконечно благодарен тебе.

— Чего не сделаешь для дорогого друга, — произнесла Соана. — В любом случае попытайся не терять ясности ума.

Идо скорчил дурацкую гримасу, но Соана не любила шутовства.

— Ты сейчас одинок и легко можешь оказаться во власти наваждения во время битвы. Но помни: Пурпурный Рыцарь, сколько бы он ни сделал зла тебе или Ниал, такой же противник, как и другие.

Идо улыбнулся:

— Постараюсь это запомнить.

 

9

ПРОЩАНИЕ

 

Ниал, Сеннар и Лайо снова пустились в путь. Они летели над облаками, минуя вершины гор, наслаждались теплом зимнего солнца. Только на третий день спустились ниже туч, а еще через четыре дня добрались до равнины.

В первый вечер, когда они добрались до базы, где Ниал завершала свое обучение у гнома Идо на Всадника Дракона, полуэльфийка отвела Сеннара в сторону.

— Мы останемся на базе только на один день, нам как раз хватит этого, чтобы узнать, как пересечь линию фронта. Тогда — тронемся дальше, — сказала она.

— К чему такая спешка? — удивился Сеннар.

— Потому что Лайо будет уверен, что мы проведем здесь три дня, — ответила она, отводя взгляд.

— Я бы не хотел…

Ниал резко повернулась к нему:

— Я должна это сделать.

Сеннар покачал головой:

— Тебе не удастся оставить его здесь, ты это знаешь.

— Он не может идти с нами. Это слишком опасно.

— Мой тебе совет — подумай как следует, — сказал Сеннар. — Ты не можешь нанести ему такое оскорбление.

Ниал долго смотрела в землю, и маг понял, что ей тяжело.

— У меня нет выбора, — произнесла наконец девушка. — Ты забыл, что случилось в святилище?

— Не говори глупости, такое могло случиться и со мной, и с тобой. К тому же Лайо спас тебе жизнь.

— Лайо не воин и не маг. — Полуэльфийка сузила лиловые глаза. — С самого начала было ошибкой брать его с собой. Сейчас мне предоставляется последняя возможность спасти ему жизнь.

— Но…

— Что с тобой происходит? — оборвала его Ниал. — Вы с Лайо не переносили друг друга. Ты что думаешь: я не замечала этого? Почему вдруг ты так настаиваешь на том, чтобы взять его с собой?

Сеннар не нашелся что ответить. Правда заключалась в том, что сейчас речь шла об оруженосце, но однажды Ниал могла так же поступить и с ним. Он замолчал и опустил глаза.

— Я приняла решение, — отрезала Ниал.

Весь следующий день Сеннар старался не смотреть конюшему в глаза. Ему казалось, что перед ним — осужденный на смерть, сам не знающий об этом. А Лайо вспоминал месяцы, проведенные на этой базе.

— Сколько мы здесь пробудем? — спросил он, рассказав какую-то забавную историю об одной из причин плохого настроения гнома и клубах дыма, шедших из его трубки.

— Три дня, — ответила Ниал, и эти слова решили судьбу юного оруженосца.

 

Стало теплее, чем было, когда они прибыли. Они путешествовали больше двух месяцев, не за горами была весна.

Ниал и Лайо нашли, что база не изменилась с тех пор, как они ее оставили, по крайней мере с прошлого года: палисад вокруг лагеря, спартанский порядок в деревянных домиках, просторная арена.

Многие их узнавали и приветствовали. Ниал с удивлением отметила, что среди тех, кто радовался встрече с оруженосцем, было много девушек. Она и представить себе не могла, что Лайо мог быть сокрушителем сердец.

Ниал оставила паренька с поклонницами и отправилась прогуляться по базе. Она прошла мимо дома, который был выделен ей, пока она находилась на базе, а потом — мимо дома Идо. Полуэльфийка почти не надеялась встретить тут своего учителя, гном был на фронте, в Земле Воды, где положение было еще тяжелее. Ниал снова увидела арену, на которой долго тренировалась то с Идо, то с Оарфом. Именно тут она впервые сражалась с гномом и была побеждена. Потом девушка подошла к месту рядом с конюшней, где однажды, почти полтора года назад, ранила Сеннара. Шрам на щеке мага сейчас был виден только на свету, но Ниал вспомнила о той боли, которую причинила ему.

 

После полудня Ниал отправилась к начальнику базы и спросила, как добраться до фронта и пересечь границу.

Неглар долго изучал карту. Выражение его добродушного лица было серьезным и сосредоточенным; никто не смог бы сказать, что этот невысокий, щуплый человек — один из самых могущественных генералов войска свободных Земель.

— Единственный путь — через горы Сершет, — произнес, наконец, Неглар. — Эта местность почти непроходимая, там находятся войска, но я думаю, что именно там вас никто не заметит. Вам придется взойти на гору, и вы окажетесь на территории неприятеля, — добавил он. — Зачем вы туда идете? — спросил через минуту неожиданно.

— Секретность моей миссии не позволяет мне говорить о ней. Прошу вас сделать вид, что здесь никто не появлялся, — ответила Ниал, чувствуя неловкость. — Но есть и еще одна просьба, с которой я вынуждена к вам обратиться.

— Говори.

— Я отправлюсь в дорогу сегодня ночью, но не хочу, чтобы Лайо шел со мной, это может оказаться слишком опасно. Прошу вас — не позволяйте ему следовать за мной, когда он поймет, что я ушла.

— Если ты помнишь, — задумался Неглар, — Лайо никогда не разлучался с тобой. Не так-то просто будет удержать его здесь.

— Если это необходимо, посадите его в камеру, — ответила Ниал. Неглар с удивлением посмотрел на нее. — Я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось.

Вечером Лайо заснул поздно, и Ниал и Сеннар вынуждены были отложить отъезд. Полуэльфийка не спала в своей кровати: дожидалась, пока дыхание оруженосца станет ровным. Когда она поняла, что Лайо уснул, встала, последний раз взглянула на своего друга, осторожно поцеловала его в щеку и быстро выбежала, чтобы не передумать.

Сеннар ждал ее на улице. Ниал отвела глаза и побежала к конюшне.

— Я иду к Оарфу! — крикнула она на ходу.

Этой ночью много драконов находилось в конюшне, но только один не спал. Ниал подошла к нему, улыбнулась, погладила по голове. Оарф бросил на нее грустный умоляющий взгляд. Для Ниал была непереносима мысль о разлуке с ним, но войти на вражескую территорию с драконом — означало обречь и себя и его на смерть.

— Прости меня, Оарф. Ты знаешь, что я хотела бы всегда быть с тобой, но я не могу. Мы должны попасть на оккупированные земли, никто не должен нас видеть. Прости меня.

Дракон покачал головой, отодвигая руку Ниал.

— Не обижайся, я знаю, что ты можешь понять меня.

Гордый взгляд животного впервые заставил ее смутиться.

— Я скоро вернусь, обещаю тебе.

Оарф пристально смотрел на нее своими красными глазами.

— До свидания, — сказала Ниал и вышла из конюшни не оборачиваясь.

 

 

СРЕДИ ВРАГОВ

 

Каждую ночь Охотник совершает полный круг по небу, с востока на запад. Этот круг состоит из двадцати звезд, из которых первые две сияют довольно ярко. Одна из них — цвета морской воды, другая — цвета дымящихся углей. Они — небесные близнецы и совершают прекрасный непрерывный танец друг перед другом. Иреш, назвал я их, — танцоры.

Фрагмент записей королевского астронома,

обсерватория Сеферди

 

10

ДУРНЫЕ ПРЕДЧУВСТВИЯ

 

Сеннар и Ниал выехали с базы на лошадях, решив, что их должно отделять от Лайо как можно большее расстояние. Пока ехали, отпустив поводья, Ниал прислушивалась к каждому шороху: шуршанию, шелесту, стуку копыт. Никто не ехал за ними вслед.

За восемь дней добрались до склонов гор Сершет, еще через два дня — до первого перевала. Оставили лошадей в деревне и начали восхождение. С этой стороны склон был более пологим, только в последний момент восхождение стало тяжелым. На утро третьего дня добрались до перевала.

До того как Тиранно наложил свою руку на эти Земли, торговля между Землей Солнца и Землей Дней процветала, талант людей и полуэльфов позволил им выстроить многочисленные перевалы в горах. В мирное время по этим перевалам часто ездили, и горы не были такими безлюдными, несмотря на трудности восхождения. Отсюда шли дороги, соединявшие две Земли, вдоль дорог располагалось множество гостиниц и рынков, где путники могли подкрепиться и продать свои товары.

Теперь все изменилось, ни один перевал не был людным. Некоторые стали непроходимыми из-за тех битв, за которыми последовало истребление полуэльфов. Другие потом разрушили, чтобы не было проходов из одной Земли в другую. А самые непроходимые просто перестали использовать. Никто не знал, какие перевалы оставались еще пригодными. Ниал и Сеннар надеялись, что первый перевал окажется хорошим, но им не повезло.

Перевал был в неплохом состоянии, и они быстро взошли на него утром тринадцатого дня после ухода с базы. Едва одолев перевал и рассмотрев долину, увидели нечто, что могло сильно затруднить их задачу.

— Надо было предвидеть это… — сказал Сеннар.

Огромная стена простиралась до горизонта, взбиралась на горы и преграждала дорогу в нескольких сотнях метров внизу. Стена была крепкая, не слишком высокая, сделана из грубо отесанных квадратных валунов. Через каждые триста метров стояла сторожевая башня. Фаммины охраняли крепость и сновали от одной башни к другой.

Перед началом путешествия Ниал и Сеннар обсуждали с Идо положение на оккупированных Тиранно Землях, гном говорил об этой стене, но сказал, что стена не достигает самой дальней части гор. Тем не менее они наткнулись на стену. Тиранно не сидел сложа руки все двадцать лет.

— Тут мы не пройдем, — озабоченно сказал маг.

— И что же теперь делать?

— Выбор у нас небольшой: надо проверить другой перевал.

Они спустились вниз, потом снова поднялись. Погода не благоприятствовала, путники попали в сильный снегопад.

Ниал ждала момента, когда она ступит на Землю своей утраченной родины, и поэтому, чем больше она приближалась к тому месту, где произошло кровопролитие, тем больше ее тревожили призраки.

Еще через пять дней пути они достигли следующего перевала, там их ждал еще один неприятный сюрприз: дороги больше не существовало. На месте дороги, когда-то проходившей между горами, поднимались скалы и лежали валуны, перегораживающие проход. Вероятно, это было делом рук фамминов.

Они снова отправились на поиск нового перевала, борясь со снегом. Еще через четыре дня впереди показался третий перевал, но буря не дала им возможности осмотреть его.

— Ты останешься здесь, а я пойду на разведку, — предложил Сеннар.

— Что тебе пришло в голову? — удивилась Ниал. — Пойдем вместе.

— Я пришел сюда не на прогулку. Жди меня здесь.

Сеннар двинулся вперед, в пургу, защищаясь от снега рукой. Так он шел несколько минут, пока не застыл как вкопанный. Отвел руку и увидел то, от чего ему стало не по себе. Впереди был обрыв.

Он сделал еще несколько шагов и посмотрел вниз. Под ним вилась очень узкая тропинка, пролегавшая между двух гор. Проход был свободен.

Он быстро вернулся.

— Перевал свободен, — сообщил он Ниал.

— Тропа фамминов? — спросила полуэльфийка.

Эти слова были для Сеннара как ушат холодной воды.

— Честно говоря, я их не видел… Однако там не видно укрепленной стены.

— Будь готов использовать свою магию, — сказала Ниал и пошла вперед.

Дошли до обрыва, попытались осмотреться получше. У них не было каната, чтобы спуститься, а спуск оказался длиной три с лишним метра. Ниал засмеялась.

— Можно узнать, что тебя так рассмешило? — поинтересовался Сеннар.

— Я представила, как ты туда спускаешься.

— Мне-то как раз не трудно, — ответил маг. Он дошел до обрыва и спрыгнул вниз.

— Сеннар! — закричала Ниал.

Маг поднял глаза и увидел: девушка выглядывает с обрыва и облегченно вздыхает. Он продолжил парить в воздухе.

— Ты — настоящий Всадник! — воскликнула Ниал. — Так ты бросаешь даму?

— Дамы я не вижу, — ответил он, — только отважных Всадников…

Ниал засмеялась и стала спускаться вниз. Сначала это было несложно. Но под конец левая рука ее дрогнула, и она упала на землю. Затем, в ярости, быстро встала на ноги.

Сеннар не упустил случая поддеть подругу:

— В следующий раз придется мне нести тебя на руках…

— Это из-за холода, — стала оправдываться смущенная Ниал. — Я рук не чувствую, они замерзли.

Девушка успокоилась и вынула меч из ножен.

Сеннар тоже стал серьезным и подготовился к произнесению заклинания.

Тропинка вилась в нескольких шагах от них. Она была такой узкой, что им пришлось бы идти гуськом. С одной стороны возвышалась обрывистая скала, с другой — глубокая пропасть. Дальше — еще скала.

— Первым пойду я, — предложил Сеннар.

Ниал не осмелилась возражать и пошла вслед за магом. Они двигались осторожно, потому что земля обледенела, и достаточно было неверного шага, чтобы упасть. Когда дошли до конца, тропинка повела их вдоль горы. Ни единого следа фамминов. Пейзаж не менялся, можно было подумать, что они все еще находятся в Земле Солнца. Но они уже вступили на территорию врага.

 

На спуск с гор Сершет понадобилось четыре дня. Склон горы, выходивший на Землю Дней, был не таким крутым, как со стороны Земли Солнца. На второй день буря стихла.

Ниал знала, что они ушли с базы в первых числах марта. Она подсчитала: сейчас уже конец марта, но, если судить по холодной погоде, можно подумать, что самый разгар зимы. Пейзаж вокруг сильно отличался от лесистых склонов гор Земли Солнца. Трава была редкой, чахлого желтого цвета. Вокруг скалы — и больше ничего. Скалы причудливой формы, изглоданные ветром и морозом, неровные, остроконечные. За четыре дня пути только один раз выглянуло солнце. Из-за пелены туч путники не могли догадаться, где они находятся.

— Просто беда, если погода не улучшится, — заметил Сеннар, глядя в небо.

— Почему? Мы ведь можем прибегнуть к магии, чтобы ориентироваться.

— Я бы предпочел не делать этого. Маги чувствуют рядом присутствие других магов. Они могут узнать о нас.

Спускаясь в долину, Ниал набросила плащ, Сеннар последовал ее примеру.

На закате шли друг за другом и, пройдя поворот, поняли, что достигли цели. Перед ними простиралась Земля Дней.

 

11

ПУТЕШЕСТВИЕ ЛАЙО

 

Утром, когда Сеннар и Ниал ушли, Лайо проснулся поздно и подумал, что, наверное, его спутники гуляют по базе. Юноша повернулся на бок и снова заснул. Лайо встал, когда солнце было высоко, и вышел из своей палатки.

Через некоторое время он удивился тому, что так и не встретил Ниал или Сеннара, и начал тревожиться. База была невелика, они бы обязательно наткнулись друг на друга.

Когда Лайо не встретил их и за обедом, он не стал тратить времени на еду и побежал к Неглару.

Генерал, едва завидев Лайо, помрачнел.

— Зачем пришел? — спросил он его.

— Я хотел бы знать, где найти Ниал. В столовой ее не было, я все утро ее не видел.

Неглар опустил глаза.

— Я пошлю за ней и Сеннаром после обеда, — поспешно ответил генерал.

— Вы не знаете, где они могут быть? — настаивал Лайо.

— Не знаю, — не слишком уверенно ответил Неглар.

— Что вы от меня скрываете? — Подозрения Лайо усилились.

Неглар сдался. Он засунул руку в карман куртки и вытащил послание на пергаменте. Отдал, не говоря ни слова.

Лайо открыл письмо и прочитал:

 

«Честное слово, мне очень неприятно. Я долго думала об этом, я размышляла и взвешивала. Поверь, это было нелегко.

В конце концов, это показалось мне наилучшим решением. Я уехала. Если все будет хорошо, когда ты будешь читать это письмо, я уже буду в пути. Надеюсь, ты сможешь простить меня.

Я поступаю так не потому, что ты не нужен, и не потому, что не хочу брать тебя с собой. Ты спас мне жизнь, и я этого никогда не забуду. Я не смогу перенести, если с тобой что-нибудь случится. Не надо искать меня. Оставайся на базе или отправляйся к Идо. На фронте все еще нуждаются в тебе, ты станешь для Идо хорошим оруженосцем.

Для того чтобы выполнить свой долг, тебе не обязательно идти со мной. Твоя работа ждет тебя на свободных Землях — и я на тебя надеюсь. Когда вернусь, наступит день, которого мы все ждем. Ты подашь мне мои доспехи и протянешь меч, как обычно.

Береги себя.

Ниал».

 

Лайо сложил письмо, не выдавая своих чувств, хотя выражение его лица было серьезнее, чем обычно.

— Я хотел бы получить меч и лошадь, — сказал он спокойным тоном.

— Ты внимательно прочитал? — спросил Неглар.

— Конечно, — по-прежнему серьезно ответил Лайо.

— Зачем тебе лошадь и меч?

— Вы же знаете меня. Зачем спрашивать об этом?

Неглар вздохнул:

— Мне было сказано, чтобы я любым способом не дал тебе следовать за ней.

— А я сделаю все возможное, чтобы следовать за ней, — возмутился конюший. — Поэтому прошу вас, хотя бы в память о том времени, которое я провел здесь, избежать ненужных сцен и отпустить меня.

— Я не могу.

Лайо почувствовал, что им, как и год назад, руководит решимость, с которой он выступил против отца, желая самостоятельно выбирать свой путь. На этот раз он не смог бы остановиться.

— Дайте мне лошадь и меч.

— Если не прекратишь ныть, я закую тебя в кандалы! — крикнул Неглар.

— Этим меня не удержать.

— Надо же, какие мы капризные! — взорвался начальник базы. — Ты знаешь, что идти на вражескую территорию опасно. Ниал только хотела спасти твою шкуру.

— Ниал захотела решать за меня, но я уже не ребенок. Я буду полезнее с ней, чем здесь. Это — не каприз, это — мое решение, — произнес Лайо твердо.

— Если таково твое решение, то ты мне не предоставляешь особого выбора.

Неглар позвал двух стражей:

— Заприте его в камере и охраняйте.

Стражи переглянулись, потом один из них сказал:

— Но… он же один из нас…

— Не обсуждайте приказ, подчиняйтесь! — отрезал Неглар.

Солдаты обернулись к Лайо. Оруженосец попытался было сопротивляться, но стражи были намного сильнее его, они быстро связали Лайо.

— Если вы думаете, что я сдамся, вы заблуждаетесь! — прокричал оруженосец, когда его уводили.

 

Лайо провел ночь взаперти, во влажной и темной камере. Сначала у него стали наворачиваться слезы на глаза. Он испытывал неприятное чувство беспомощности и чувствовал себя идиотом. Ему казалось, что он снова переживает годы ученичества в Академии, когда он был слабее своих соучеников и все смеялись над ним.

Он провел ночь, думая, как бы сбежать с базы. При благоприятном стечении обстоятельств это могло быть не так уж трудно. Он не был врагом, следовательно, за ним не следили слишком усердно. Ему не связали руки и не обыскали перед тем, как посадить в камеру.

Лайо исследовал стены помещения. Они были сложены из больших квадратных булыжников, нагроможденных друг на друга, и казалось, что одну стену легко можно сдвинуть. За день работы ему удалось бы сдвинуть ее так, чтобы расчистить путь для бегства. Юноша осмотрел свои карманы и обнаружил, что у него сохранился старый ножик, которым он пользовался, когда жил один в лесу перед тем, как стал конюшим Идо, а потом и Ниал. Лезвие было плохо наточено, но для его целей и такое отлично сошло бы. Ему нужно было только выскрести известь, скреплявшую камни.

Весь день Лайо работал, но стена не поддавалась. Только утром и после полудня зашел стражник, чтобы принести еду и проверить, что делает узник. Тут Лайо понял, насколько долгое путешествие с Ниал и Сеннаром обострило его чувства. Оба раза Лайо угадывал приближение стражника как раз вовремя, чтобы успеть сгрести известковую пыль в угол и набросить сверху брезент. Потом он сел рядом с камнем, и вошедший ничего не заметил.

На следующую ночь Лайо был готов к бегству. Когда стемнело, юноша потихоньку вылез наружу через узкое отверстие. Ему повезло: стражник дремал в углу. Лайо приблизился на цыпочках и вынул меч из ножен у стражника. Затем Лайо завернулся в черный плащ и приготовился выйти за ограждение, окружавшее базу.

К сожалению, ему пришлось отказаться от мысли о лошади: выйти через главные ворота было слишком сложно, лучше было перелезть через ограду. Он выбрал место, которое показалось ему самым подходящим и наименее охраняемым, забрался на ограду и спрыгнул по другую сторону.

Оказавшись за пределами базы, Лайо побежал к лесу.

 

Он двигался быстро. Сначала бегом, потом, когда начал задыхаться, быстрым шагом. Ему хотелось как можно дальше уйти от базы, пока не наступил день и кто-нибудь не пустился за ним вслед.

Лайо бесцельно блуждал всю ночь. Только с рассветом он задал себе вопрос: куда идти? Он знал, что надо направляться к границе, стараться не попасть на линию фронта, но его сведения о фронте были годовалой давности — тогда он жил еще на базе. Сейчас Лайо не представлял, насколько продвинулось вражеское войско.

Он остановился на границе леса, обдумывая, что делать. Он не знал даже географии Земли Солнца, если не считать дороги на Макрат. Пытаясь вспомнить, где находятся границы, юноша почувствовал растерянность. У Лайо не было ни малейшего представления, что делать. Ему показалось, что его путешествие кончится, еще не начавшись.

Выйдя из лесу, оруженосец пошел по равнине. Переходя широкую полосу, где как будто не заметны были следы присутствия врага, Лайо подумал, что, быть может, это самое лучшее место, чтобы пересечь границу. Он шел все утро. Его уверенность улетучилась, и он начал понимать, что глупо ослушался приказов Неглара и Ниал.

Когда приблизился к границе, Лайо увидел на горизонте черную линию. Вдали перед ним выстроились войска. В этом месте пересечь границу он не мог. Мало того, юноша понял, что не предвидел столь затяжного путешествия. Единственное, что ему оставалось, — отправиться на поиски какой-нибудь деревушки.

Через полдня Лайо увидел первые домишки. Домов было немного, всего десяток, все они теснились рядом с продолговатой центральной площадью. Фронт был недалеко, и страх сделал улицы безлюдными. Однако одна гостиница оказалась открыта. Там можно было подкрепиться, нашлось и место, где останавливались на ночлег люди и животные. К счастью, у Лайо обнаружилось немного денег: именно он хранил деньги во время путешествия с Ниал и Сеннаром и не расставался с ними даже тогда, когда спал.

Лайо поел и решил спросить совета у кого-нибудь в гостинице. Управляющий, мужчина с круглым животом и жизнерадостным выражением лица, внушал доверие. Лайо подошел к нему и спросил, как дела на фронте.

Мужчина подозрительно уставился на него и обратил внимание на меч.

— А ты не солдат? — спросил он.

Лайо покраснел:

— Я оруженосец, должен добраться до своего Всадника.

В каком-то смысле он говорил правду.

— Бои идут в пятнадцати километрах отсюда, — ответил управляющий гостиницей, несколько успокоившись. — Почти вдоль всей границы стоят войска. Единственное незащищенное место — горы Сершет. Там даже фаммины не ходят.

Следовательно, надо взойти на гору. Путь долгий, но у Лайо было преимущество перед Ниал и Сеннаром. Оруженосец прикинул и пришел к выводу, что, если он потратит все, что у него было, сможет купить провизию для путешествия и даже лошадь. Сказано — сделано. Отобедав, Лайо сел верхом на приобретенную лошадь и отправился в путь.

 

Он скакал так быстро, как только мог. Если допустить, что он смог бы пересечь границу, вставала проблема, как найти Ниал. Лайо не знал, куда она направилась, и не представлял, где должно находиться святилище. Он даже не мог остановиться, чтобы спросить дорогу, находясь на вражеской территории.

Лайо попытался рассуждать спокойно. Святилище должно было находиться в труднодоступном месте, как и предыдущие. Получив камень, Ниал и Сеннар пойдут по самой короткой дороге, чтобы пересечь границу с Землей Ночи. Он мог бы встретиться с ними на этой Земле. Его отец бежал оттуда еще ребенком и часто рассказывал Лайо о своей родине. Лайо был почти уверен, что сможет там ориентироваться. Утешившись этой мыслью, он направился к горам Сершет.

 

Восхождение в гору он начал через четыре дня после отъезда. Лайо вспоминал в общих чертах, как переправляться через перевалы. Когда-то давно Идо рассказывал об этом в то время, как Лайо начищал его доспехи. Воспоминания о рассказах гнома были смутными и противоречивыми, поэтому в конце концов Лайо решил идти по тому перевалу, который найдет первым. Именно это его и выдало врагу.

Он скакал, не принимая никаких мер предосторожности. Когда Лайо оказался у перевала, началась буря. Лайо не смог разглядеть укрепленную стену, вставшую перед ним. Ему показалось, что перевал в хорошем состоянии, он поблагодарил судьбу и пришпорил лошадь.

Ехал быстро и вдруг столкнулся с дозором фамминов, которые стерегли склоны горы.

Лайо увидел врагов, направлявшихся к нему, и рванулся назад. Первой убили лошадь, но оруженосец не терял присутствия духа. Он упал на землю, поднялся и побежал изо всех сил в гору с мечом в руке. В последний раз он сражался в доме отца, когда Певар заставил его помериться силами с одним из солдат, чтобы убедить Лайо стать Всадником. Он попытался не падать духом и еще сильнее сжал меч в руке. Если он тут погибнет, то все напрасно!

Юноша добежал до подножия скалистой горы. Не было даже надежды взобраться на нее. Оставалось одно: Лайо обернулся и бросился на своих преследователей. Ему удалось ранить одного, но вскоре враги взяли над ним верх. Лайо почувствовал, как его ранили мечом в плечо. Он упал без сознания и оказался во власти врагов.

 

12

В ПУСТЫНЕ

 

Ниал часто задавалась вопросом, как выглядит ее Земля. Она была убеждена, что это — чудесное место, полное лесов и родников с чистой водой, где всегда светит солнце, а весна длится вечно. Иногда, во сне, ей виделись панорамы — города и великолепные дворцы. То, что предстало ее взгляду сейчас, было совершенно противоположно фантазиям Ниал.

У ее ног расстилалась бесконечная равнина блеклого желтого цвета. В центре громоздились бесформенные сооружения, желавшие казаться городом, но на самом деле они были лишь нелепой карикатурой на градостроительство. Здания стояли на белых, широких и прямых улицах. Во многих местах к небу поднимались тонкие струйки дыма, отравляющие воздух зловонием. Заросли деревьев виднелись кое-где среди этого уныния, но и они были блекло-зеленого цвета.

Ниал окинула взглядом пейзаж. Здесь царили только тоска и скука. На востоке простиралась пустыня, протянувшая свои песчаные руки к равнине. На западе виднелась широкая бледно-зеленая полоса, испещренная черными лужами. Болото.

Именно здесь Ниал заметила нечто, привлекшее ее внимание. Странные белые сооружения четко вырисовывались на болезненном зеленом фоне. Она не знала почему, но строения заставляли ее вспомнить о чем-то знакомом. Ниал закрыла глаза: она вспоминала. Увидела Землю Дней, какой она была пятьдесят лет назад, тогда, когда еще не знала ярости фамминов и жестокости Тиранно. Увидела цветущую землю, покрытую лесами и широкими равнинами, на которых цветы образовывали разноцветную мозаику. На Земле было множество городов — светлых, высоких, лучезарных, украшенных шпилями. В глубине, на юге, Ниал смутно различала озеро, в водах которого отражалось такое прозрачное небо, что казалось — осколок небосвода упал на Землю как дар богов этому трудолюбивому народу. Пышные леса цвели всеми оттенками зеленого: темно-зеленый цвет в тех местах, где растительность была более густой, светло-зеленый — там, где деревья недавно покрылись листвой, изумрудный — там, где из источников струилась вода. Такой была Земля Дней, Земля, где веками жили ее предки, Земля, которую Ниал любила и частью которой ощущала себя. Место, где она не могла чувствовать себя чужой.

— Я — дома… наконец-то я дома… — прошептала полуэльфийка.

Потом Ниал открыла глаза: она снова очутилась в реальном мире. Из того, что девушка только что видела, уже ничего не осталось. Леса были поглощены пустынями, срублены фамминами для постройки плацдармов и расчистки места для казарм. Луга и цветы задохнулись от дыма. Чистая вода и прозрачный воздух были отравлены Тиранно. Годы господства чудовища уничтожили все, что было прекрасного на этой земле. Отдельные обрывки воспоминаний сохранились в памяти Ниал, которая могла видеть эти места глазами того, кто когда-то здесь жил.

— Ниал, что с тобой? — озабоченно спросил Сеннар.

Ниал вздрогнула. Она почувствовала, что щеки ее стали мокрыми, и поняла, что плакала. Ниал вытерла глаза ладонью, показала вдаль, на болото.

— Там находилась столица — Сеферди, Белоснежная. Говорили, что кристалл на королевском дворце был самым ярким во всем Всплывшем Мире и блеск его видели издалека, на расстоянии нескольких километров. — Ниал показала другое место. — А там был лес Берсит, который любил Наммен.

— Откуда ты знаешь? — прошептал Сеннар.

— Я видела это в сновидениях. Что они сделали с моей Землей?

Сеннар подошел и обнял Ниал.

 

Для того чтобы спуститься в долину, они приняли все меры предосторожности, искали непроторенные дорожки и самые непроходимые пути. Они удлинили путь, но это было самым надежным способом. Огромная равнина, в которую превратилась Земля Дней, кишела фамминами.

Друзья шли еще день. С наступлением вечера залезли в темную и влажную пещеру на склоне горы. Там Ниал стала задавать вопросы талисману. Ей трудно было сосредоточиться, потому что голоса у нее в мозгу звучали непрерывно. В конце концов ей удалось увидеть направление, в котором следовало идти.

— В пустыне, дворец… еще на восток.

— Фантастика! Вся эта Земля — пустыня… — сказал Сеннар. — Только для того, чтобы добраться до этого проклятого места, нам понадобилось две недели. И стоит такой мороз, хотя сейчас весна.

Они решили, что пойдут вдоль подножия гор, пока город не останется позади и они не доберутся до границ пустыни. Первые дни пути они чувствовали себя уверенно, казалось, что за горами Сершет ни стражей, ни деревень, только пустынные земли.

Постепенно Ниал становилась все более рассеянной и отстраненной. Когда Сеннар попытался заговорить с ней, полуэльфийка ответила ему односложно. Ей больше не удавалось прогнать голоса, они беспрестанно говорили. Это было нечто вроде песни, ритмизированных звуков в такт ее шагам. Чаще всего она даже не понимала, что все это значит. Это были слова, голоса, вздохи, иногда крики, непонятные фразы, истории о смертях и кровопролитиях. Когда наступала ночь, Ниал удавалось уснуть, но сновидения были так мучительны, что девушка с тревогой ждала своей очереди нести караул.

 

Представляя себе пустыню, Ниал думала об алых закатах над морями песка, собранного в складки дюн, об уединенном месте, исполненном особой, дикой, красоты.

Место, куда они пришли на рассвете пятого дня пути, было совершенно иным. Повсюду дюны, но в основном — пересохшая, твердая земля, покрытая серыми булыжниками. Чахлая растительность имела какой-то угрожающий вид. Растения были каштанового или кислотно-зеленого цвета, покрыты длинными шипами и странными цветами. Они тянулись к свинцовому небу какими-то гротескными изгибами и отбрасывали на землю мрачные тени.

Было холодно. Солнцу не удавалось пробиться сквозь тучи, утро ничем не отличалось от вечера: освещенность неба не менялась. Рассвет обозначился печальным бледным светом на востоке, еле проглядывавшим сквозь серые тучи. Затем наступил день, он пробился сквозь вечные тучи и крик воронья, и мрачный желтый закат, уводящий за собой слабый свет, который пробивался в дневные часы. Ночи были морозные и безмолвные.

Через три дня провизия кончилась, пришлось питаться кореньями, собранными на краю пустыни. У путников еще оставалась вода, но ее хватило бы еще на неделю, а они даже не представляли, сколько им еще предстояло пройти. Вокруг перед ними была пустыня, серые камни и несчастные искривленные растения, которые, казалось, смеются над ними.

Постепенно путники утратили чувство времени. Они уже не знали, сколько идут. Ночи следовали за днями, свет слабел и угасал, и путники уже не могли сказать, где запад, где восток. Они находились посреди пустоты. Ниал была на грани сумасшествия, а Сеннар чувствовал себя бессильным.

— Ни шагу дальше! — вдруг вскричала Ниал. Она упала на колени. — Уведи меня отсюда! Унеси меня! Заставь их замолчать! Замолчите!

Сеннар бросился к ней и обнял девушку. И вдруг на пустыню обрушился ледяной ветер.

— Нам надо уходить отсюда! Это что-то вроде грозы! — прокричал Сеннар.

Ниал осталась лежать на земле, как будто ничего не слышала.

— Прошу тебя, вставай! — настаивал маг, но полуэльфийка оставалась неподвижной.

Тогда Сеннар взял ее на руки и стал вслепую двигаться против ветра. Поднявшаяся пыль не давала магу видеть, куда он идет. Сеннар не мог произнести заклинание, чтобы сориентироваться, так как даже отдаленно не представлял, что они ищут.

— Держись! Ты увидишь, все скоро кончится, — уговаривал он Ниал, не слыша ответа. — Ответь мне! Скажи что-нибудь!

Сеннар почувствовал, как холодная рука прижалась к его груди.

 

13

ТООЛАН, ИЛИ О ЗАБВЕНИИ

 

Сеннар и Ниал сбила с ног буря. За несколько минут все стало серым от пыли. Идти вперед было невозможно. Сеннар продвигался вслепую, он нес девушку, которая, казалось, потеряла сознание. Наконец, маг упал на колени и подумал, что им только и остается — быть погребенными под слоем песка. Но тут его окликнул слабый голос.

Сеннар опустил голову и обнаружил, что это говорит Ниал:

— Я ощущаю спокойствие… иди вперед, иди все время прямо.

Маг понял: ему надо двигаться вперед. Он собрал силы и двинулся дальше.

— Вперед… еще… я чувствую, как голоса постепенно затихают… — продолжала Ниал.

В конце концов Сеннару тоже показалось, что он различает что-то среди серой пыли — какой-то свет. Ветер мало-помалу начал стихать, потом совсем прекратился. И вдруг установилась неестественная тишина.

Перед ними стоял странный дворец, откуда как будто и исходили все те ветра, которые бушевали над равниной. Сооружение имело кубическую форму, наверху возвышались несколько параллелепипедов, пирамид и многогранников, которые вызывали ощущение хаоса. Самым странным было деревянное мельничное колесо, прикрепленное в одном углу. Ручеек вытекал из трубы, шедшей по внешнему периметру здания, потом лился на колесо и приводил его в движение. Ручеек не образовывал лужицы, но, напротив, продолжал свое движение, опровергая законы притяжения, тек в противоположном направлении, затекал в другую трубу, рядом с фундаментом дворца высотой в несколько метров. Потом ручеек выходил из стены и снова заливался в первую трубу — непрерывный и необъяснимый цикл.

Почти все стены были раскрашены, но рисунки не совпадали по стилю один с другим. С одной стороны находились геометрические узоры, с другой — большая фреска, еще в одном месте — мозаика, рядом — витраж. Цвета резко контрастировали. Сооружение производило впечатление не дворца, а здания, наспех собранного из других строений каким-то слепцом.

— Теперь можешь отпустить меня, я хорошо себя чувствую, — сказала Ниал.

Сеннар отвел взгляд от дворца и поставил девушку на ноги.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — спросил он.

Ниал улыбнулась:

— Я вдруг почувствовала, что моя голова освободилась.

Полуэльфийка глубоко вздохнула и с наслаждением отметила, что неожиданно все голоса смолкли. А слышать их действительно было страшно. Она подняла глаза на здание:

— Это — святилище.

— И что ты об этом думаешь? — спросил Сеннар.

— Мне кажется, что оно хочет защитить меня и приглашает войти.

Лесенка вела ко входу, к маленькой дверце на главном фасаде, над ней какой-то балкончик, с которого свешивались цветы. Среди цветов выделялось величественное дерево, хотя было не понятно, как оно могло произрастать в такой тесноте.

— Может быть, ты и права, но меня мороз по коже продирает, — сказал Сеннар и первым прошел вперед. — По крайней мере, если там будет какая-то опасность, я все приму на себя.

— Послушай, напрасно ты все время несешь эту галиматью, — возразила Ниал, но Сеннар уже вошел.

Она последовала за ним и, как только вошла, утратила всю свою уверенность: внутренность здания приводила в замешательство, и это еще мягко сказано. Это была путаница из лестниц, которые поднимались, опускались, уходили вправо, влево, еще куда-то, нельзя было разобраться, откуда они приходят и куда ведут. Казалось, что понятий «верх» и «низ» здесь не существует, двери были даже там, где должен был находиться потолок, а лампы свисали с пола. Лабиринт. Однако Ниал почувствовала, что отсутствие голосов, звучавших в ее мозгу, и неожиданное ощущение спокойствия исходят именно из этого места.

— Что теперь? — спросил Сеннар.

— Не представляю.

Маг прошел вперед, а Ниал попыталась разглядеть все вокруг. Наверху находились две двери, другие три виднелись справа, пять были открыты слева, одна выходила из пола. И опять повсюду — бесконечные лестницы.

— Может быть, тебе нужно прочитать заклинание, — предложила полуэльфийка.

— Для чего? Здесь даже не понять, где верх и где низ.

— Тогда остается попытаться, — произнесла Ниал и пошла по первой лестнице, которая была к ней ближе всех.

Сеннар последовал за полуэльфийкой. Казалось, восхождение никогда не кончится. Но, очутившись наверху, они обнаружили стену, преграждавшую им путь.

— Наверное, я ошиблась, — сказала Ниал.

Она стала спускаться. Однако лестница, по которой она шла, не имела ничего общего с той, по которой Ниал поднималась. Это была та же самая лестница, но при этом совершенно другая. Путь вниз оказался намного короче, а комната, в которую они пришли, отличалась от той, из которой они поднялись.

— Но мы же поднимались не по этой лестнице? — спросил Сеннар.

— Я бы сказала «да». Я подошла к стене, повернулась и стала спускаться. Других лестниц не было.

Однако комната была другой: перед ними теперь была только одна дверь. Они вошли в нее и оказались в другой комнате. Там тоже была одна дверь. Прошли через нее и обнаружили третью дверь. Пошли дальше, там была еще одна, потом — еще одна и еще одна дверь. Прошли бесконечную череду дверей, которые становились все меньше и меньше, и наконец вошли в тысячную комнату. Там были только лестницы и никаких дверей.

Ниал бросилась на первую же лестницу и пробежала по ней до конца. Когда она оказалась наверху, под ногами увидела бесконечную пропасть.

Тогда Сеннар взял инициативу на себя:

— Я читал кое-что о лабиринтах. Я помню, что надо приложить руку к стене и идти, не отрывая руки. Может быть, так мы сможем выйти отсюда.

Сеннар приложил правую руку к ближайшей стене и стал двигаться вперед, Ниал шла за ним. Они спустились по нескольким лестницам, прошли через несколько дверей и наконец оказались в большом зале, из которого не было выхода. Огляделись вокруг, обернулись и увидели, что вход, через который они вошли, исчез.

— Но как же, черт возьми… — прошептал Сеннар.

Ниал смотрела растерянно.

Что теперь?

И вдруг она увидела перед собой Сеннара, заслонившего ее собой. Увидела, как вздрагивает его спина. Потом маг поднял руку вверх. Из нее вышел луч и пронзил стену.

Сеннар обернулся к Ниал.

— Теперь тут есть дверь, — сказал он, и они направились к образовавшемуся отверстию.

Однако оказалось, что это сиюминутное решение. Выйдя из зала, они снова оказались в лабиринте лестниц, залов и дверей.

Нельзя было понять, сколько времени они шли, приходя в бешенство и пытаясь сосредоточиться. Сеннар использовал тысячи волшебных заклинаний. Наконец, они остановились и присели на маленьком балкончике.

— Я уже не знаю, что можно придумать, — произнес Сеннар.

Ниал опустила голову на колени и смотрела в пол. По крайней мере, она не слышала никаких голосов. Одно это уже было неплохо.

— Какой путь мы проделали? — спросила она.

— Не знаю… часа два, как мы ходим, но если и дальше пойдет так, не знаю, сможем ли мы выйти когда-нибудь отсюда.

— Что ты говоришь? — прокричала ошеломленная Ниал. — Мы бродим по крайней мере два дня.

— Ты сошла с ума? Мы ни разу не ели… К тому же если ты посчитаешь те залы, где мы побывали, то их будет не больше тридцати… Мы не так давно здесь.

— Больше тридцати… Я сбилась со счета на сотне, — сказала Ниал. Она почувствовала, как холодный пот течет у нее по спине.

— Ты подсчитывала залы? — спросил Сеннар испуганным голосом.

— До некоторого времени… Вчера вечером я сбилась со счета.

— Ниал, никакого вчерашнего вечера не было!

— Нет, он был! Мы остановились в круглом зале, в том, где колонны, и проспали часа два.

— Я не спал.

— Ты спал, ты положил себе плащ вместо подушки. — Она взяла плащ Сеннара и показала ему. — Ты не видишь, что он помят?

Сеннар развернул плащ. На самом деле казалось, что плащ был свернут в рулон.

— Мы ели что-нибудь? — спросил он.

— Да.

— Что?

— Два тех корешка, которые нашли. И еще — у нас кончилась вода.

Сеннар взял сумку с корешками и открыл ее. Все было на месте, и сосуд с водой был полон.

Ниал посмотрела на него:

— Я уверена, что мы ели, уверена, что мы спали…

— А я, напротив, уверен, что мы этого не делали.

Полуэльфийка вскочила на ноги и схватила меч:

— Кто-то играет с нами…

Она огляделась вокруг, но никого не увидела.

— Я могу быть лишь стражем.

Ниал резко развернулась.

— Что случилось? — спросил Сеннар.

— Шум. Иди за мной.

Ниал начала подниматься по лестнице, Сеннар пошел за ней. Они бежали и бежали по ступенькам, на поиски чего-то или кого-то, кто мог бы вывести их. Вскоре Ниал поняла, что она потеряла след, который, как ей показалось, нашла.

— Ничего не поделаешь, — разочарованно произнесла полуэльфийка. — Видно, я ошиблась.

Она повернулась, но никого не увидела в зале. Ниал не могла даже понять, откуда она вошла.

— Сеннар! — позвала она тихонько, но ей ответило только эхо. — Сеннар! — повторила она решительнее. Никакого отклика. — Сеннар! — крикнула она, а потом начала метаться, задыхаясь. — Где я? Куда девался Сеннар?

Она была настолько вне себя, что не понимала, куда идет, не заметила, что свет становится все более тусклым и наконец исчезает. Она не знала, насколько был велик тот зал, в котором она находится, и какой он формы. Она не знала, откуда пришла сюда. Ниал остановилась, ее сердце начало бешено колотиться. Девушка была охвачена паникой, протягивала в темноте руки, чтобы нащупать стену, но ее пальцы хватали воздух.

— Где я? Сеннар! Сеннар! Ты где?

Ниал почувствовала чье-то присутствие рядом и вытянула перед собой меч.

— Кто здесь? — прокричала она.

Слабый луч озарил пространство вокруг нее, и она услышала голос:

— Добро пожаловать.

— Где Сеннар? — спросила Ниал, даже не спрашивая, где она находится и с кем разговаривает.

— Он в безопасности, он осматривает мой дворец, — проговорил голос.

Ниал беспокойно оглянулась. Вдоль стен зала проступили широкие арки с массивными колоннами. Одна арка была даже на потолке. Сквозь них Ниал могла видеть ночное небо: оно было странным на вид, светящимся, полным огромных звезд и планет, неизвестных Ниал.

— Отведи меня к Сеннару, прошу тебя, — стала умолять девушка.

Из арки на потолке появилась старая женщина с длинными седыми волосами, собранными в белоснежный хвост, со спокойным, строгим лицом. Облачена она была в длинное белое одеяние, подпоясанное серебряным шнуром. Женщина шла торжественной поступью. Первое, что отметила Ниал, ее глаза — глубокого синего цвета.

— Он в безопасности, ты не видишь? — сказала женщина.

Через арку Ниал увидела мага, поднимающегося по лестнице.

— Почему бы нам не поговорить немного наедине, Сирен? — добавила старуха.

Услышав это имя, Ниал содрогнулась.

Старуха снова появилась, на этот раз из арки сбоку.

— Извини меня, я не должна была называть тебя тем именем, которое ты ненавидишь. Тебя ведь зовут Ниал, не так ли?

— Кто ты? — спросила полуэльфийка.

— Тоолан, — ответила старая женщина, — стражница Храма. Та, что хранит четвертый камень, который ты ищешь и из-за которого пришла сюда. Верно? — Она показала пальцем на серый самоцвет, сиявший у нее во лбу, между бровями.

Ниал почувствовала облегчение.

— Да, я пришла сюда за ним, — ответила, успокоившись, полуэльфийка.

— Хорошо, — продолжила Тоолан. — Я хочу отдать его тебе, не бойся. Думаю, что ты достойна. — Она помолчала минуту, потом добавила вполголоса: — Если ты хочешь, то я отдам его тебе.

«Наконец-то встретилась благоразумная стражница», — подумала Ниал.

— Тогда отдай мне его и отпусти меня. Это место заставляет меня нервничать.

Старуха улыбнулась:

— Могу тебя понять… А я это место люблю. Тут все как я того желаю: время, пространство, жизнь.

— Откуда ты знаешь, что я ищу камень? — спросила Ниал. — Другие стражники не знали об этом.

— Я властвую над Временем, — сказала Тоолан. — Я знаю многое из того, что неизвестно другим.

Ниал замолчала, ожидая, что старуха отдаст ей камень, но та продолжала смотреть на Ниал, не произнося ни слова. Девушка опустила глаза.

— Ты спрашиваешь себя, почему я не отдаю тебе камень? Потому что я знаю — ты не хочешь его, — сказала, улыбаясь, Тоолан.

— Нет, я его хочу… Он нужен мне, чтобы победить Тиранно.

— Не хитри со мной, Ниал. Я прожила больше тысячи лет. Столько уже людей стояло на том же месте, где сейчас стоишь ты, надеясь получить то, что я могу тебе дать. Я могу ясно читать твои мысли, я хорошо знаю твой язык. Ты не хочешь получить камень.

Старуха села, положив ногу на ногу, Ниал поступила так же. Неожиданно полуэльфийка испытала чувство доверия к этой женщине.

— Ниал, ты не хочешь делать того, что делаешь. Ты не хочешь получить этот камень так, как хотели этого другие. Однако ты должна взять его, потому что, если ты не сделаешь этого, Всплывший Мир исчезнет, растерзанный Тиранно. Поэтому, хотя ты и ненавидишь свою миссию и тот талисман, который висит у тебя на шее, сделай то, что должна. Ты ведь знаешь, что иначе поступить не можешь. И об этом сейчас думаешь.

Так оно и было.

— Ну что же, Ниал. В том, что ты делаешь, нет необходимости.

Ниал быстро подняла голову.

— Ты думаешь, что от Тиранно исходит все зло, тебе сказали, что, если он будет побежден, мир восстановится. Так вот, это — неправда. Мира тут не было никогда.

— А пятьдесят лет Наммена? — изумленно спросила Ниал.

Тоолан улыбнулась:

— Наммен правил в течение одного десятилетия, потом умер от лихорадки в расцвете сил. После него на трон взошел деспот и правил так, будто все — вода, воздух, земля, жизнь — принадлежит ему. Для того чтобы не было никого могущественнее, он убил и сослал многих магов, заклеймил их печатью позора. Он вел войну против своих внутренних врагов и расколол надвое Землю Дней. В те же самые годы Мархен начал властвовать в Земле Огня, пролив кровь отца Моли, Дэба. Того, который стал королем, убив своего отца. В это же время в Земле Воды сражались люди и нимфы. Люди желали изгнать нимф. Так все и происходило: это была не война между разными Землями, в каждой Земле шла война или творились несправедливости.

— Не могло быть так, как ты рассказываешь, — возразила Ниал. — Мне все говорили, что до Тиранно повсюду царил мир!

— Это сказала тебе Соана, — ответила старуха, — но Идо дал тебе понять, что все было не так. Не было войн между Землями, но это не значит, что царил мир. Тот, кто не жил в те годы, говорит о них как о счастливом времени. Ведь если жители этой Земли узнают, что мира никогда не было, они утратят надежду и умрут.

— Не могло быть так, как ты рассказываешь, — повторила Ниал с меньшей убежденностью.

— Жестокость и ненависть укоренены в сердцах жителей этого мира, и Тиранно — лишь порождение этой ненависти: ею он порожден, ею питается. Если даже ты сегодня победишь его, завтра родится новый Тиранно. Жизнь и смерть всегда следуют друг за другом, добро и зло всегда воюют, такова природа этого мира. И не Тиранно породил зло на этой Земле.

Ниал не знала, что думать.

— Ты хочешь сказать мне: то, что я делаю, бесполезно?

— Я говорю тебе, что ты не должна этого делать, если не хочешь.

— Но мои соотечественники были истреблены, и люди продолжают умирать.

Тоолан улыбнулась:

— Что до тех, кто умер, то ты отлично знаешь — ничего не поделаешь. Что до тех, кто еще жив, то всех ты не спасешь, и я знаю, что твоя цель — иная. Ты начала этот путь, потому что должна была, но на самом деле не почувствовала, в чем твоя миссия.

Ниал не знала, что ответить. Старуха сказала правду: Ниал собирала камни, потому что считала это своей судьбой, думала, что другой цели у нее нет. Если бы она не пустилась в этот путь, наверное, не знала бы, зачем нужна ее жизнь.

Старуха бросила на нее взгляд, полный сочувствия:

— Я знаю, сколько ты вынесла: смерть Ливона, истребление твоего народа, смятение. Я читаю в твоем сердце, и мне понятно, какие мысли и заботы одолевают тебя.

Ниал поняла, что в ее глазах сейчас была мольба, глубочайшее желание быть понятой и утешенной.

— Еще я знаю: много раз, во время битвы, ты надеялась, что смерть заберет тебя.

— Нет, ты ошибаешься, — возразила Ниал. — Я не желала смерти. Как я могла, зная, что со мной умрет мой родной язык?

— Зачем ты обманываешь? — огорченно спросила Тоолан. — Когда ты сражалась против воли Идо, когда ты убивала, в глубине души ты хотела сама быть убитой. А когда ты вступила в бой с ожившим Феном на границе Земли Воды, ты с радостью смотрела на его меч, направленный на тебя. В этот момент ты только и мечтала, чтобы тебя убили. Ты была бы счастлива — смерть пришла бы от руки человека, которого ты любила.

— Все не так, как ты говоришь, ты ошибаешься… — попыталась отрицать Ниал, но ее уверенность уже поколебалась. Как этой старухе удалось узнать то, в чем она не признавалась даже самой себе?

— Ты не должна стыдиться своего желания умереть, — сказала старуха спокойно. — Понятно и справедливо, что ты, много выстрадав, хочешь прекратить это мучение. К тому же любое существо имеет право на счастье. А бегство от зла — это благо.

— Почему ты говоришь мне все это и не даешь камень? — спросила Ниал.

— Я говорю тебе это потому, что сострадаю тебе и хочу предложить тебе возможность обрести то счастье, которого ты ждешь. Это — мое царство, — продолжила Тоолан, — здесь я — госпожа и хозяйка. Не существует прошлого или будущего, верха или низа, все в моих руках, и все будет как я пожелаю. Так вот, я предлагаю тебе остаться навсегда в этом месте.

— Так ты тоже безумная, как Глаэль? — вскричала Ниал. — И ты тоже не можешь больше переносить одиночества?

— Нет, я люблю это место и его безмолвие. Тишина — бальзам для моей души, потому что благодаря ей я обретаю саму себя и понимаю мир. Я ни в ком не нуждаюсь. То, что я предлагаю, очень отличается от того, что просила у тебя Глаэль. Я предлагаю тебе остаться здесь и дарую тебе радость. Здесь времени не существует, ничто из того, что случилось с тобой, не имеет здесь значения: твой отец жив, твой народ не был истреблен, Фен жив и отвечает на твою любовь взаимностью.

Пока Тоолан говорила, в арках постепенно стали появляться человеческие фигуры. Ниал увидела Ливона за работой в его мастерской, улицы и площади, а на них — множество полуэльфов; потом — Фена в его золотых доспехах. Ниал взволнованно протянула руку, чтобы прикоснуться к своему отцу, который собирался ковать меч. Ливон обернулся к ней и улыбнулся:

— Почему ты не возвращаешься ко мне в кузницу? Помнишь: когда ты была малышкой, тебе нравилось помогать мне?

Ниал испуганно отдернула руку, но Ливон продолжал смотреть на нее.

— А теперь ты боишься меня?

— Всего этого не может быть, — прошептала Ниал. Она повернулась к Тоолан: — Я своими глазами видела смерть Ливона, Фена. Никого из них нет в живых. Это — лишь глупые иллюзии!

Лицо Тоолан озарилось загадочной улыбкой.

— Почему ты называешь иллюзии глупыми? Всех, кого ты видела, ты любила. Ты можешь прикоснуться к ним, они говорят с тобой, ждут тебя.

— Но они — не настоящие!

— Может быть, в другом месте они — не настоящие, но в этих стенах они — настоящие, — возразила старуха. — И даже если это иллюзии, то чем, в конце концов, они отличаются от реальности? Если ты решишь остаться, это станет твоей реальностью. Вернее, то, что ты сейчас называешь иллюзиями, станет реальностью. Кто может сказать, что такое реальность: тот мир страданий, который снаружи, или те утешительные иллюзии, которые существуют здесь? Выбрать можешь только ты сама: решать — тебе.

Ниал посмотрела в глаза Ливону. Казалось, он только ждет, когда она войдет в арку и направится к нему.

— Здесь я выполню любую твою просьбу. Ты сможешь начать свою жизнь сначала, как будто ничего не случилось. Ты никогда больше не вспомнишь о мучительных страданиях и станешь нормальной девочкой, которой всегда хотела быть.

В арке на потолке появился образ девушки с заостренными ушами и лиловыми глазами, собирающейся прибрать в доме и накормить целую ораву кричащих малышей.

— Это могла бы быть ты, — сказала Тоолан.

Да, иногда Ниал думала об этом. Девушка мечтала иметь семью, быть такой же, как и многие, жить нормальной жизнью. Разве она жила у Элеуси не для того, чтобы реализовать эту мечту?

— Ниал, я предлагаю тебе то, чего ты всегда желала: смерть без смерти. Недавно, в пустыне, когда голоса призраков мучили тебя, ты мечтала о спокойствии, о том спокойствии, которое уже давно не приходит к тебе. Твое спокойствие сейчас здесь, в моих руках, я хочу подарить его тебе. Тебе нужно только протянуть руку и взять его.

Спокойствие… Хотела ли она этого спокойствия? Да, она хотела его. Желала ли она начать все сначала? Да, это было единственным, что и вправду могло удержать ее здесь.

— Тут завершатся твои поиски, потому что здесь ничего не нужно искать, а жизнь — проста. Ниал, за этими стенами тебя снова ждут мучения, если ты уйдешь, произойдут события, которые заставят тебя сильно страдать. Я знаю это, потому что видела это. Но здесь я никогда не позволю, чтобы с тобой случилось что-то плохое.

Ниал протянула руки к образу Фена. Прошло более двух лет после его смерти, но теперь, увидев его, она почувствовала, что по-прежнему любит Всадника. Фен протянул к ней руку — и их пальцы соприкоснулись. Потом он обнял ее, его лицо приблизилось к лицу Ниал, он поцеловал ее, как много раз делал в ее снах. Только сейчас все это было реальностью: ощущение того, что его губы прикасаются к ее губам, ускоренное биение его сердца, его руки на ее плечах. Да, действительно, это было спокойствие. Зачем же отказываться от этой мечты? Она уже достаточно настрадалась, поиски никуда ее не привели. Вся ее жизнь была изломана, и теперь для нее единственный способ обрести счастье — расстаться с этой жизнью. К тому же так сказала и сама Тоолан: «Когда ты много страдал, справедливо бежать от страданий».

Действительно: все, что окружало ее, было реальным. А даже если было бы и не так, реальной была бы радость, испытанная при виде этих образов. Да, она могла бы согласиться, могла бы разбить этот проклятый талисман, могла бы все забыть и остаться здесь. Безумством было бы отказаться от счастья. Девушка отошла от Фена. Тот ласково и безмятежно улыбнулся ей в ответ. Она собиралась обернуться к Тоолан и сказать, что соглашается, когда услышала гулко зазвучавший в ее голове голос.

— Что случилось, Ниал? — озабоченно спросил Фен.

— Я… — начала она, но не знала, что ответить. Голос продолжал эхом отдаваться у нее в голове.

— Останься здесь, Ниал, прошу тебя, останься здесь со мной. Не думай ни о чем, кроме нас с тобой, — умолял ее Фен.

Ниал повернулась к нему и рассеянно улыбнулась, она чувствовала какой-то все более различимый призыв в этом голосе. Девушка увернулась от объятий Фена.

Кто-то звал ее по имени тревожным голосом. Она различила то место, откуда шел голос, и направилась туда. Перед ней была одна из арок зала, а в арке — Сеннар, он бродил по дворцу и звал ее. То был его голос, его призыв.

— Я здесь, Сеннар! — прокричала Ниал.

Перешагнула арку и подошла к нему.

Сеннар резко повернулся и изумленно посмотрел на нее.

— Откуда ты пришла?

— Я была со стражницей, — ответила Ниал. И, произнося эти слова, она вспомнила о предложении, о Фене и обо всем остальном. Повернулась — перед ней стояла Тоолан.

— Это — твой ответ? — торжественно спросила старуха Ниал.

Ниал наклонила голову:

— Да.

Понимающая улыбка озарила лицо Тоолан.

— Ну что же, если твой выбор таков… — Она поднесла руку ко лбу и взяла камень. — Тогда возьми. Я подвергла тебя испытанию, Сирен, но знай, что я действительно желаю тебе радости. Если бы ты согласилась, вся моя власть была бы в твоем распоряжении, я дала бы тебе то, что обещала.

Ниал взяла камень. Сеннар смотрел на нее все с большим изумлением.

— Почему ты заботишься обо мне? — спросила она у старухи.

— Потому что я очень любила полуэльфов и хотела защитить их, позаботившись о тебе. — Старуха вздохнула. — Хотя лучше будет, если ты найдешь свою дорогу сама. Сейчас ты сделала свой выбор, ты решила выбрать самую трудную дорогу. Храни верность своему выбору и ищи счастье. Это будет трудно, потому что до того, как твое путешествие завершится, тебе много придется испытать, но я верю в тебя. Будь сильной. Что же касается меня, я попытаюсь защитить тебя от твоих сновидений. Конечно, не слишком много я могу, так как Рейс наложила печать на свое волшебство. Но по крайней мере, я сделаю так, чтобы тебя не мучили денно и нощно. Вернее, мой камень в талисмане сделает все, что возможно.

Ниал посмотрела на старуху с чувством глубокой благодарности.

— Спасибо, — сказала полуэльфийка растроганно.

— Так чего же ты теперь ждешь? — резко оборвала старуха. — Выполняй ритуал.

Ниал вынула талисман, но вдруг остановилась.

— Последний вопрос перед тем, как расстаться. Это правда — то, что ты сказала мне о пятидесяти годах мира — или это было способом удержать меня?

— Нет, все — правда. Хорошо, если ты подумаешь над этим и захочешь как следует понять суть своей миссии.

Ниал на какое-то мгновение застыла, держа талисман.

— Не медли, Ниал, мир, который ты выбрала, ждет тебя, — подбодрила ее старуха.

Девушка взяла камень и произнесла ритуальные слова Посвященного:

— Раххавни сектар алееро.

Она ощутила, как ее руки обретают силу, как камень встает на свое место. Внезапно налетевший ветер смел залы загадочного дворца и унес с собою Тоолан и ее волшебство.

Когда ветер стих, Ниал и Сеннар оказались в центре пустого темного зала. Здесь не было никаких лестниц, никаких дверей, никаких залов. Волшебные чары, завораживавшие их в течение двух дней, рассеялись.

 

14

ТОСТ ПРЕДАТЕЛЯ

 

Сеннар и Ниал вышли из святилища и снова оказались в пустыне.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил маг.

Ниал какое-то мгновение молчала.

— Хорошо, — ответила она наконец. Действительно, голоса затихли, и теперь раздавалось приглушенное эхо.

Сеннар облегченно вздохнул, затем забросал ее вопросами. Кем была эта старуха? Где Ниал находилась, пока он ее повсюду искал? Какой выбор ей пришлось сделать?

Ниал не знала, что отвечать, она была расстроена. Полуэльфийка рассказала, что Тоолан — страж камня Земли Дней, поведала о залах и о том, что видела там, рассказала даже о Фене, но не стала говорить о поцелуе.

— Почему ты решила не оставаться? — спросил Сеннар.

— Не знаю… наверное, все казалось мне там слишком фальшивым, — ответила она, но и сама не была уверена в том, что говорила. — Наверное, нам надо снова отправляться в путь, — добавила Ниал, чтобы положить конец этому разговору.

Тоолан оставила им драгоценный дар: глиняные кувшины, до краев полные водой, и немного еды. Теперь они смогут пересечь пустыню.

Шесть дней шли друзья по безрадостной земле, ветер свистел на равнине и поднимал столбы пыли. Ниал всю дорогу молчала.

На шестой вечер они остановились, чтобы решить, по какому пути идти дальше.

— Если мы пойдем прямо по пустыне, будем уверены, что не встретим ни одного врага, — сказал Сеннар.

Он вынул помятую карту, которой они пользовались в пути. Карта была очень старой, но это было все, что Сеннар нашел о территориях, подвластных Тиранно. Вот уже пятьдесят лет не составлялись новые карты оккупированных территорий. С другой стороны, за пятьдесят лет горы не исчезают.

— Если мы пойдем на юг, выйдем к этим горам… — Он попытался прочитать название.

— Регвни, — перебила его Ниал. — Это значит — южные.

Сеннар посмотрел на нее:

— Правильно. В общем, я думаю, что мы сможем добраться туда не без некоторых лишений и экономя припасы.

У Ниал был отсутствующий вид.

— Если ты уделишь мне немного больше внимания, я буду благодарен тебе, — бросил Сеннар. — С тех пор как ты вышла из этого проклятого святилища, ты почти не смотришь на меня.

Ниал вздрогнула и посмотрела ему в глаза:

— Если ты считаешь, что так будет лучше…

— Уверен, что да, — отрезал Сеннар, досадовавший на безразличие девушки.

Сеннар сложил карту — и они отправились в путь.

Чем дальше они шли, тем меньше Сеннар был уверен в правильности выбора. Кроме равнины, камней и белеющих между скал костей, перед ними ничего не было. Они продолжали продвигаться дальше молча и с большим трудом.

— Я хочу попасть в Сеферди, — вдруг сказала Ниал как-то вечером.

Сеннар уронил на землю кусок сухого мяса, который собирался откусить.

— Что?

Ниал опустила глаза:

— Ты понял.

Были дни, когда она только об этом и думала. Она знала, что затея была глупой и бессмысленной, что, наверное, почти ничего не осталось от города полуэльфов, что посещение его оказалось бы мучительным, но это уже стало непреодолимой потребностью. То, что она увидела у Тоолан, и голоса призраков, которые мучили ее воспоминаниями об истреблении ее близких, оставили в ее памяти след, который она не могла стереть. По мере того как они продвигались вперед и приближался момент расставания с этой Землей, Ниал все больше охватывала ностальгия. Ей было необходимо увидеть хоть что-то, напоминающее о народе полуэльфов.

— Нет, я не понял, — произнес Сеннар. — Надеюсь, что не понял.

— Я знаю, что это — безумие, но… мне это необходимо.

— На днях, вечером, я спросил тебя, достаточно ли ты хорошо себя чувствуешь, чтобы идти по пустыне, и ты сказала: «Да». В Земле Воды ты почти умирала, но все же торопилась в путь, а теперь ты хочешь задержаться на вражеской территории?

Слова мага звучали язвительно.

— Хорошо, ты прав, я почти не считалась с твоим мнением в последнее время, — согласилась Ниал, отвечая на обвинение, скрытое в словах Сеннара. — Я тоже знаю, что это может быть опасным, но…

— Не понимаю тебя, — произнес Сеннар с большим пониманием в голосе. — Почему ты хочешь так рисковать?

— Потому что я хочу отыскать свои корни.

Сеннар опустил голову:

— Я все меньше понимаю тебя. Тебя воспитал человек, ты всегда жила среди людей, почему же ты не можешь считать себя одной из нас? Ты ничего не найдешь в Сеферди, кроме того, что испытываешь сейчас: только боль и смерть.

Ниал смотрела в землю.

— Наверное, ты прав, но я не могу отказаться. Это трудно объяснить… Я чувствую, что здесь — мои корни, с этой Землей меня связывает то, что я такая, какая есть, то, какой я могла бы стать, то, какой я буду. Я хочу увидеть, что осталось от моего народа.

— Почему ты хочешь, чтобы тебе было больно? — тихо спросил Сеннар.

— Я должна сделать это. Я никогда не стану человеком, но я никогда не стану полуэльфийкой, если не увижу Белоснежную Сеферди, величественно возвышающуюся среди лесов. Попытайся понять меня.

— Поступим так, как ты хочешь, — согласился Сеннар.

Теперь они двигались на запад, через два дня пустыня осталась позади. Открывшаяся перед ними панорама заставила их пожалеть о принятом решении: перед ними была бесконечная равнина, усеянная черными нарывами. Это были башни, поднимавшиеся над равниной, соединенные белыми дорогами, походящими на царапины, и окруженные россыпью сооружений, беспорядочно прислонившихся друг к другу. Вокруг не было ни единого дерева, только слепящая серость равнины. Кроме того, пустыня, по крайней мере, была местом надежным, при всем своем унынии, тогда как тут рыскали фаммины.

— Подумай хорошенько, — бросил Сеннар Ниал, когда они оказались на границе с равниной. — Если хочешь, еще не поздно передумать. Я пойду поищу еды где-нибудь в одном из этих… городов, а ты подождешь меня в пустыне. Потом отправимся на юг.

Ниал опустила капюшон плаща на лицо.

— Раньше войдем, раньше выйдем, — произнесла она, выходя на равнину.

В последний день их пути по пустыне им пришлось попоститься. Осталась одна вода. Они были голодны и не смогли бы долго обходить стороной жилые поселки. Утром они не встретили фамминов, но днем издалека различили какие-то очертания и были поражены тем, что перед ними — люди.

Первым встретился некто вооруженный, на лошади. Как ни странно, он не удостоил их взглядом и спокойно продолжил свой путь. Второй человек управлял повозкой, а в ней — не меньше десятка фамминов, закованных в цепи. Увидев их, Ниал сжала рукоять меча и стала ждать, когда повозка с чудовищами, которых она ненавидела, уберется с глаз долой. Когда же они наконец удалились, Ниал облегченно вздохнула и расслабилась.

К вечеру они приблизились к одной из тех беспорядочных построек, которые напоминали города. Перед ними была укрепленная цитадель, вокруг нее низкие строения: дома, гостиницы и оружейные склады, окруженные высокой стеной. Посредине возвышалась главная крепостная башня — жизненно важный центр цитадели. Все было построено из темного камня, очевидно базальта, который придавал городу мрачный вид. Мелкий дождь лился на равнину и наполнял воздух едва уловимым запахом гнили.

— У нас нет выбора, мы должны войти, — заметил Сеннар.

Они обошли высокие стены города. Вход был один — ворота, охраняемые двумя фамминами. Проскользнуть внутрь незаметно — об этом не могло быть и речи. Они должны были пройти через ворота.

— Говорить буду я. А ты прикрой лицо и молчи, — приказал Сеннар.

Они осторожно приблизились к воротам, и не успели дойти до входа, как часовой вскинул копье.

— Кто идет? — спросил он гортанным голосом.

— Торговцы оружием, — ответил Сеннар.

— Откуда пришли?

Видимо, предлог был приемлемый.

— Из Земли Огня.

— Вы не похожи на гномов.

Ниал положила руку на меч и почувствовала, как обливается холодным потом.

— Да, мы действительно не гномы; мы — люди из Земли Огня. Ищем, где бы переночевать.

Фаммин подозрительно посмотрел на них:

— Что под плащом у человека, который идет с тобой?

Опережая Ниал, Сеннар откинул ее плащ и показал меч.

— Моя работа. Красивый, правда? Лучший черный кристалл из Земли Скал, образец моего мастерства для возможных покупателей.

Фаммин опустил копье.

— Можете входить, — сказал он и открыл тяжелую дверь.

Сеннар поторопился войти, за ним последовала Ниал.

Сразу же за дверью обнаружилась низкая черная крепостная стена. Она так близко примыкала к городской стене, что оставалось лишь пространство, по которому мог пройти один человек. Дальше открывалось множество узких переулков, зажатых низкими стенами.

Сеннар осторожно сделал несколько шагов, потом подтолкнул Ниал в один из переулков.

— Что случилось? — пробормотала она.

Полуэльфийка ненавидела это место, стены душили ее, дождь начинал вызывать раздражение. Она предпочитала уныние пустыни этому странному месту, где повсюду были фаммины.

— Помолчи, — приказал Сеннар, поднося палец ко рту. Затем он начал читать литанию, закрыл глаза, а когда снова открыл их, положил ей руку на лоб. Ниал испытала странное чувство, как будто ощутила тепло.

— Что ты сделал со мной? — спросила она испуганно.

— Это волшебство, которому обучил меня Флогисто в Земле Солнца; оно позволяет принимать тот вид, который хочешь. Теперь ты выглядишь красивым юношей, — сказал, улыбаясь, Сеннар.

Ниал поднесла руки к лицу и не узнала себя. Она провела рукой по щеке и прикоснулась к грубой бороде. Нос удлинился, лоб стал выше. Потом девушка быстро потрогала свои уши. Они стали круглыми. Это произвело на нее странное впечатление.

— Так будет весь вечер, не больше. Когда остановимся в гостинице, не разговаривай, не открывай лицо и много не ешь. Это волшебство — только предосторожность, чем меньше нас будут видеть, тем лучше.

Сеннар закрылся плащом и двинулся дальше.

 

Они долго блуждали по переулкам вдоль зданий. Перед ними был непрерывный лабиринт переулков и улочек, причудливо пересекавшихся, образуя странные углы. В этом лабиринте нельзя было ориентироваться, и вскоре они поняли, что заблудились.

— Я уже и не знаю, где мы находимся, — признался Сеннар.

Ниал молчала и старалась побороть беспокойство и отвращение. Она брела с опущенной головой, стараясь не смотреть вокруг. Потом услышала глухой шум и остановилась, положив руку на меч.

— Что случилось? — спросил Сеннар.

Ниал огляделась вокруг, но ничего не увидела. Ей понадобилось некоторое время, чтобы понять, что шум шел из строений. Она прислушалась и различила какой-то звук: казалось, множество тел двигалось в узком пространстве, слышались тяжелое дыхание и гортанные крики. Ощущение боли пронизало ее сознание, она почувствовала, что задыхается и тоскует, как будто попала в тюремную камеру.

Они бродили около часа и промокли до самых костей под медленным, беспощадным дождем. Они уже утратили надежду, когда увидели какого-то человека. Ниал остановилась.

— Кто там? — спросила тень, оказавшаяся в нескольких шагах от них. Голос не показался им угрожающим, он был почти жизнерадостным.

Сеннар выступил вперед:

— Мы торговцы. Ищем гостиницу.

Тень приблизилась.

— Если вы ищете гостиницу, какого черта оказались здесь? В казарме гостиниц нет.

Теперь, когда человек приблизился, они могли разглядеть своего собеседника: это был мужчина, одетый в широкий красный плащ. Одной рукой он держал копье. Видимо, перед ними был стражник.

— Мы здесь впервые и не знаем… — ответил Сеннар уже менее уверенным голосом.

Мужчина взглянул на него и задержал взгляд на Ниал. Потом повел плечами, чтобы стряхнуть со спины капли дождя.

— Видно, что вы иностранцы… Здесь — казарма фамминов. Если хотите найти гостиницу, надо выйти из города. Идите к выходу там, наверху. Не ошибетесь.

Сеннар поблагодарил его, взял Ниал за руку и направился вдоль улицы, которую указал человек.

Ниал была взволнована. Значит, те ощущения, которые захлестнули ее, исходили от фамминов. Ей казалось это невозможным. Она чувствовала не просто ярость, но еще благоговение и готовность к терпению перед лицом чего-то неизбежного.

Им пришлось идти долго, за казармой оказалась крепостная стена, обвитая плющом до самого верха. Дома были бедными и совершенно одинаковыми, над ними возвышалась приземистая крепость, которая, очевидно, была центром управления данной местностью.

Вскоре они набрели на строение, напоминавшее таверну. Услышали доносящиеся оттуда свист и рев. Ниал и Сеннар вошли.

Как только они оказались внутри, их встретили резкий запах пива, рев и грубый смех. Помещение было маленькое, пропитанное дымом многочисленных трубок и потом солдат, теснящихся за столами.

Ниал хотела было уйти, но сдержалась. К тому же они это и искали. Сеннар направился прямо к тому человеку, который явно был хозяином заведения. Рев стоял такой громкий, что Ниал не понимала, о чем говорят, и молча шла вслед за Сеннаром.

Маг подвел ее к отдельному столу, стоящему в углу. Ниал села на стул у стены, он показался ей самым крепким. Сеннар сел напротив.

— Комнаты — наверху, — сказал маг. — Мы поедим, потом поднимемся в свою комнату и завтра, с первыми же лучами солнца, двинемся дальше.

Слуга принес им нечто вроде жидкой похлебки. Еда была вполне пригодна для войска наемников. В мисках плавали странные волокна. Ниал решила, что лучше и не думать об их происхождении. Вся трапеза была приправлена двумя кружками пива. Они, по крайней мере, были налиты до краев. К пиву прилагался еще кусок черного хлеба.

Атмосфера таверны была веселой и шумной. Солдаты за столом только и делали, что пили и смеялись, поднимая кружки, полные пива. Очевидно, они что-то праздновали.

Ниал испытывала отвращение к такого рода людям. Предатели — вот кто они, шайка грязных предателей, засевших в грязной таверне. Она пожалела, что находится не на поле боя. Это была вражеская территория, и ей приходилось делать хорошую мину при плохой игре. Она склонила лицо над миской, намереваясь как можно скорее съесть свою похлебку.

Вдруг один из солдат встал с кружкой в руке.

— Эй, послушайте-ка меня! — прокричал он, еле-еле ворочая языком. — Будь проклят тот, кто сегодня не празднует вместе с нами! Эй вы, двое, там, в углу, к вам обращаются! — прокричал он, глядя в сторону Ниал и Сеннара.

— Избавь меня от них, — прошептала Ниал магу.

Маг оборвал ее и, не привлекая к себе внимания, положил руку на рукоять меча.

— Сегодня вечером все должны безумно радоваться. Наши войска захватили еще два города Земли Воды, и вскоре вся Земля будет в наших руках! Выпьем же! Выпьем за Тиранно и за его скорую победу над Всплывшим Миром!

Все присутствующие с криками подняли кружки. Сеннар тоже вынужден был поднять свою. Ниал не встала, она продолжала есть свою похлебку.

— Эй! Вы что такие угрюмые? — раздался чей-то голос.

Когда Ниал подняла глаза, прямо перед нею оказалось багровое лицо какого-то солдата. От него пахло алкоголем, лицо было загорелым, как у крестьянина, а улыбка — издевательская и наглая. Ниал хотелось стереть с его лица эту идиотскую усмешку. Она спрятала голову под капюшоном и отвела взгляд.

— Мой друг не очень общителен, — поторопился сказать Сеннар.

— Да я вижу, черт побери! — бросил мужчина, размахивая кружкой, полной пива, и проливая изрядную его часть на пол. Долго не раздумывая, он взял стул и уселся рядом с ними. Потом, не обращая внимания на взгляды Сеннара, снова приблизил свое лицо к Ниал.

— Так что, дружище? Что с тобой случилось?

— Он немой, — вмешался Сеннар. — И глухой, — добавил он.

Ниал продолжала есть.

— Вот жалость-то какая! — прокомментировал мужчина. — Такой веселый праздник, а он не может им наслаждаться.

Повисло тяжелое молчание. Вместо того чтобы удалиться, человек протянул руку Сеннару:

— Авалер, командир войск, дислоцированных в Таннере, на границе с Землей Солнца.

Ниал вздрогнула. Она слышала об этой деревушке, рядом с ней жила Элеуси.

— Варен, из Земли Огня, — ответил Сеннар, словно в рассеянности не пожимая руку, которую протягивал ему человек, — торговец оружием. А он — Ливон, мой ученик.

— Ну и ну! Ты еще молод, чтобы иметь ученика…

— По правде сказать, я впервые пришел сюда продавать свой товар. До прошлого года я работал на одного гнома.

Под столом Сеннар протянул руку Ниал. Она сжала ее, и маг почувствовал, что рука у девушки ледяная. Полуэльфийка подняла глаза на друга и увидела: его лоб в поту.

— Говорят, что гномы — лучшие оружейники, — произнес мужчина.

— Да, у меня был прекрасный учитель.

Сеннар сжал руку Ниал.

— Везет вам, сейчас война идет как по маслу. Конечно, пленение Дола было тяжелым ударом, но, в конце концов, он был не единственным нашим отважным бойцом, теперь все пойдет лучше.

Сеннар опустил голову и опять принялся за еду.

— Вы куда направляетесь? — спросил Авалер.

— Я должен найти одного старого клиента своего хозяина, мне сказали, что он живет рядом с развалинами Сеферди, но дороги я не знаю.

— Наш город находится далековато от Сеферди, — мрачно сказал командир.

Ниал старалась не дышать. Сеннар перестарался.

— А, ну да! Может, ты имел в виду базу Ротаур, — произнес наконец Авалер.

— Вот именно, ты прямо угадал, — ответил Сеннар.

— Я не мог вспомнить, потому что это — не слишком близко к Сеферди, Ротаур — последняя цитадель перед болотами. Дойти туда нетрудно: отсюда вы должны двигаться все время на запад. Когда дойдете до Мессара — еще три километра на юг. Дорога легкая, повсюду деревушки. Если вы хорошие ходоки, путь займет у вас не больше четырех дней.

«Повсюду деревушки… — подумала Ниал. — Да, нам только этого и не хватало!»

Солдат невозмутимо продолжил:

— Мой отец участвовал в разорении Сеферди.

Ниал вздрогнула, Сеннар сжал ее руку.

— Правда? — произнес безразлично маг, снова принимаясь за еду.

— А как же! Мой отец — один из первых, кто подчинился Тиранно. Мой-то старик все понял, умел нос по ветру держать.

Ниал бросила ложку в миску, и Сеннар стал собираться.

— Куда ты? — спросил Авалер. — Ночь только начинается, надо праздновать.

Он снова усадил Сеннара и наполнил пивом кружки его и Ниал.

— Это вам от меня, в память о моем старике.

Он осушил до дна свою кружку и снова заговорил:

— Мой отец часто рассказывал о разрушении Сеферди. В то время впервые вышли на поле фаммины, эти проклятые твари. Тогда, правда, их было не так много. Вообще-то они — животные, если ими не командовать, то они не знают, что делать. Мой отец — один из тех, кто ими командовал. Когда я был маленьким, он рассказывал мне, каким белым и большим был этот город. Они приблизились ночью, одни напали на полуэльфов, другие — на королевский дворец. Расправились с населением города за одну ночь. Первым убили короля.

Он налил себе еще кружку и выпил.

— Ужасный народ эти эльфы, спесивый. Мой отец ненавидел их, и я — тоже. Пока не пришел этот чертов Наммен, нам, жителям Земли Ночи, далеко было до победы в Двухсотлетней Войне. А потом — все эти треклятые волшебники, которые читали мысли людей и совершали странные обряды против богов в своих дворцах… Вот они и получили тот конец, какого заслуживали.

Ниал резко поднялась, Сеннар встал вслед за ней.

Авалер тоже встал и приблизился к Ниал:

— Черт возьми! Я же сказал вам, что вы быстро дойдете!

Сеннар встал между ними:

— Оставь его, он тебя не слышит. Однако он прав: уже поздно, мы сегодня столько прошли. Поверь мне, было бы приятно еще послушать тебя, но нам пора идти, я засыпаю на ходу.

Он чуть не свернул себе челюсть, изображая правдоподобный зевок.

— Ну, поступай как знаешь… — пробормотал Авалер.

Ниал ринулась к лестнице и быстро побежала. Сеннар последовал за ней и схватил за руку.

— Успокойся! — сказал он вполголоса.

Как только они вошли в свою комнату, Ниал бросила плащ на пол.

— Какой ублюдок, — пробормотала она. — Я думала, что только фаммины истребляли полуэльфов… а оказывается… Будь они прокляты!

Она выхватила из ножен меч и бросила его на столик рядом с одной из кроватей. Дерево раскололось на мелкие части.

 

В путь они отправились на рассвете. Когда вышли из города, еще шел дождь, медленный и непрекращающийся, похожий на безропотный плач.

Им предстояло еще один раз остановиться в гостинице. Город был похож на тот, в котором они уже побывали, разве чуть поменьше. Они вошли в гостиницу после полуночи. Поужинали в тишине, так же тихо ушли, чтобы проснуться на рассвете и двинуться дальше.

Вечером следующего дня почувствовали, что воздух становится зловонным. Они отлично знали этот запах: тот же самый, который ощутили на болотах Земли Воды. Ниал вспомнила, что когда-то на этом месте рос великолепный лес — лес Берсит. Казалось, что лес поразила какая-то непонятная болезнь, вызванная нечистотами, плывущими из города фамминов, отравляющими протекающие реки. Теперь на месте леса расстилалось дурно пахнущее болото.

— Мы уже близко, — прошептала Ниал, когда небо стало затягиваться облаками, надвигалась ночь.

Земля, по которой они шли, становилась все мягче и мягче. Ниал видела, как на горизонте исчезает ненавистный ей город. Перед ними теперь простиралось только темное пятно земли, пропитанной гнилыми водами.

Ниал лезли в голову какие-то неясные образы, сопровождавшиеся бормотанием духов: вековые деревья, сквозь ветви которых весело светило солнце, великолепие удивительного города и его мраморные плиты, на которых стоял величественно и гордо королевский дворец со своей огромной хрустальной башней. Сейчас ни один проблеск света не освещал ночную тьму. Однако Сеферди был тут, Ниал была в этом уверена.

Внезапно она остановилась.

— Что случилось? — спросил Сеннар.

— Он — за этим холмом, — прошептала Ниал.

— Ты не обязана делать это, — сказал Сеннар, когда они приблизились. — Мы можем пройти другим путем и двигаться по болоту.

Ниал не ответила и направилась к холму. Едва она начала обходить его, как увидела вырисовывающиеся очертания города.

На месте высокой белоснежной стены, являвшейся Ниал в видениях последних дней, лежали пожелтевшие развалины — кирпичная стена, разломанная в нескольких местах, и большие неровные камни. Наверху, там, где когда-то был центр города и стояли самые высокие здания, теперь зияла мрачная пустота, подсвеченная бледными лучами луны.

Ниал медленно шла в этой призрачной тишине и, наконец, оказалась за стеной, у входа. Перед ними был высокий узкий стрельчатый проем, под архитравом стояли статуи двух свернувшихся клубком львов, которые, казалось, сторожили город. На земле лежала вырванная вместе с петлями деревянная дверь с металлическими инкрустациями. Декоративные накладки были изъедены ржавчиной, дерево совсем сгнило. Ниал наклонилась и увидела белые следы барельефа, теперь уже почти неразличимого. Посередине зияла пробоина, вероятно, след тарана, выбившего дверь такой же ночью, только много лет назад. Другая створка свешивалась, наполовину сорванная с петель. Казалось невероятным, что она провисела в таком положении все эти годы.

Ниал испуганно, робко встала, миновала львов, которые будто угадывали ее мысли, глядя пустыми глазницами. Когда Ниал вошла, ей показалось, что она ступила в другой мир.

 

15

ЛАЙО И ВРАШТА

 

Лайо не сразу понял, что проснулся. Когда открыл глаза, увидел темноту. К действительности его вернули тяжелые цепи на запястьях и лодыжках и боль в плечах.

Юноша попытался повернуть голову, чтобы увидеть, где находится, потом вспомнил, что произошло накануне, и понял: он очутился в плену. Слезы навернулись ему на глаза, как днем раньше, на базе. Ему не только не удалось найти Ниал, он еще и попал в плен!

Лайо снова попытался пошевелиться, чтобы понять, насколько большой была его камера, но цепи не давали двигаться, а плечо болело. Он услышал звяканье цепей, доносившееся из других камер, вопли людей, гортанные голоса, смех. Это был мир глухих звуков, которые повергали его в ужас.

Юноша не мог сказать, сколько времени прошло, когда увидел, что перед ним открывается окошечко. Наверное, это было окошко в двери. Свет, хотя и неяркий, ослепил его. Когда глаза привыкли к свету, конюший увидел, что камера совсем маленькая, в ней только-только и умещалось его щуплое тело.

Из-за двери появилось страшное, зверское лицо фаммина. Лайо похолодел, когда увидел желтоватые клыки, маленькие поросячьи глазки, неестественно длинные конечности с когтями.

— Что вам нужно от меня? Что вы собираетесь со мной сделать? — в ужасе закричал он.

Фаммин вошел, и Лайо увидел, что у него в руках тарелка, вероятно, обед или ужин. Лайо не представлял, который час.

Вошел невозмутимый фаммин, поставил еду на пол. Бросил на юношу странный, любопытствующий взгляд, который, как показалось Лайо, совсем не соответствовал зверскому лицу фаммина. Его глаза были подернуты грустью, это был почти человеческий взгляд.

Фаммин молча вышел и закрыл за собой дверь. Однако он оставил окошко полуоткрытым, чтобы хоть немного света попадало в камеру.

 

Вторая встреча Лайо с фаммином была не такой обнадеживающей, как первая. Через два дня он увидел, как распахивается дверь и решительным шагом входит одно из этих животных. Этот фаммин был выше ростом, чем тот, который обычно приносил еду, жесткая шерсть, покрывавшая его руки, была более темного цвета, а глаза — злые. Лайо и представить себе не мог, что фаммины могут так отличаться друг от друга.

Зверь снял с него цепи, бросил его на землю и поволок в другую камеру, где ожидали какой-то человек и несколько фамминов. Лайо понял, что происходит, и содрогнулся. Он сказал себе, что не надо терять присутствия духа, пришло время доказать, чего он стоит, но почувствовал, как у него начинают дрожать ноги.

Человек сначала ограничился тем, что задал ему несколько вопросов, на которые Лайо ответил упорным молчанием. Голос человека становился угрожающим и звучал все громче, но Лайо продолжал молчать. Он должен был сам ответить за те глупости, которые натворил. Никогда и ни за что он не должен был признаваться, что Ниал и Сеннар тоже были на этой Земле.

В этот день его только били по голой спине, пока не исполосовали в кровь. Лайо выл, плакал, ощущал себя потерянным, отчаявшимся, но прикусил язык и не сказал ничего из того, что знал. Боль была невыносимой, еще сильнее, чем от раны на плече, но он терпел.

Фаммин прекращал избиение только для того, чтобы человек мог задать вопросы, потом начинал снова, с еще большей яростью, пока Лайо не погрузился во тьму, думая, что умирает.

Он очнулся в своей камере. Цепь жгла так, будто была пропитана ядовитым составом. Его утешила мысль о том, что он, по крайней мере, держал язык за зубами. Но сколько еще он сможет продержаться?

Два дня Лайо терпел эту пытку и два дня не говорил. Он выл и кусал себе губы до крови, чтобы не выдать того, что знает. Когда его принесли в камеру, он уже был без сознания. Раны его лечили, так как не могли позволить ему умереть, пока он не откроет причину своего появления здесь.

Вскоре Лайо не мог больше ни о чем думать. Он не ощущал даже своего тела, лежал в полубессознательном состоянии в углу своей камеры.

На третий вечер что-то произошло. Когда фаммин, приносивший Лайо еду, открыл камеру, Лайо решил не подходить. Сквозь полузакрытые глаза он разглядел слабый свет, потом почувствовал кого-то рядом с собой. Открыл глаза и обнаружил, что фаммин смотрит на него.

— Ты почему молчишь? — спросило это существо гортанным голосом.

Лайо не ответил.

— Тебя убивают, почему ты не скажешь, что тебе известно? — продолжал фаммин. — Бессмысленно так умирать. Ты умираешь по приказу, потому что не можешь сделать ничего другого. — Существо замолчало, задумавшись. — Тебе кто-то приказал молчать?

На этот раз Лайо открыл глаза, поднял голову и посмотрел на это существо. Он не понимал, чего от него хотят.

— Тебе кто-то приказал молчать? — повторил фаммин.

Лайо покачал головой, потом опустил ее на грудь.

— Тогда почему ты не говоришь?

— Мне нечего… нечего сказать…

— Ты или шпион, или что-то ищешь: так говорит командир, — настаивал фаммин.

— Он ошибается, — произнес обессиленный Лайо.

— Почему ты молчишь? — снова повторил странный фаммин.

— Бывает, что делаешь что-то… потому что хочешь это делать. Я умру… потому что решил, что так будет правильно…

— Не понимаю, — сказал фаммин.

Он изумленно посмотрел на Лайо, потом взял грязноватый пузырек, перевернул своего пленника и стал мазать его спину содержимым пузырька. Лайо тут же почувствовал прохладу, и ему стало немного легче.

— Почему ты так поступаешь? — спросил юноша у фаммина.

— Ты не можешь умереть, пока не скажешь правду: так сказал командир. Поэтому я тебя лечу, — ответил фаммин.

— Бывает, делаешь что-то только потому, что считаешь это справедливым.

— Что значит — справедливым?

— Не знаю… что-то, приносящее добро.

Существо вопросительно посмотрело на Лайо. Тот еще раз удивился: как это возможно, чтобы у фаммина были такие глаза?

— Как тебя зовут? — спросил Лайо.

— Врашта.

Это имя что-то напомнило Лайо.

— Спасибо, — прошептал он.

 

На четвертый день Лайо начали пытать раскаленным железом. Тот же человек продолжал задавать вопросы, а потом приказывал фаммину пытать Лайо. Юноша кричал, порой даже молил о пощаде, но не говорил.

— Ты не сможешь долго так продержаться, ты хотя бы понимаешь это? — сказал вдруг мужчина, приближая свое лицо к лицу юноши. — Я никогда не устану истязать тебя и не позволю тебе умереть, пока ты не скажешь то, что я хочу услышать от тебя. Мы можем так продолжать годами.

Лайо молчал, эти слова его больше не пугали.

Мужчина улыбнулся:

— Я вас всех, из свободных Земель, хорошо знаю. Если ты так поступаешь, то только потому, что хочешь кого-то защитить. Но твоя защита ничего не даст. Если кто-то проник на эту Землю, я его найду. Может, я его уже нашел. Так что ты напрасно страдаешь, парень, ты — не герой, ты — только кусок кровоточащего мяса в моих руках.

Лайо ничего больше не чувствовал: ни страха, ни ненависти к своему тюремщику, ничего. Жизнь состояла лишь из мучений, поглощения пищи и воды. У него больше не было сил думать, ему не хотелось даже выжить. Единственное, что было еще для него важно, — не заговорить.

Каждый вечер Врашта приходил его лечить. Лайо стал получать удовольствие от того, как лекарства освежают раны, и привязался к этому уродливому существу. Лайо чувствовал, как от заросших волосами лап, прикасавшихся к его спине, исходит сострадание, он начал думать, что фаммин лечил его не только оттого, что ему приказали.

Однако этот зверь продолжал задавать Лайо вопросы.

— Все люди делают то, что хотят?

— Тот, кто достаточно силен для этого — да, — отвечал Лайо и думал о Ниал.

— Все люди такие, как ты?

— К счастью, нет.

— Почему ты дрожишь?

— Мне страшно.

— Что такое страх?

— Это то, что охватывает тебя во время битвы, когда ты сражаешься.

— Когда я сражаюсь, я ни о чем не думаю. Я должен только убивать.

— Ты не боишься смерти?

— А зачем? Нет никакой разницы между жизнью и смертью, — отвечал Врашта.

— Тебе нравится убивать? — спросил Лайо.

— Не знаю. Не то чтобы мне что-то нравилось или не нравилось. Это — только приказы. — Он на мгновение замолчал, задумавшись. — Некоторые из нас, неправильные, не любят убивать. Не хотят этого делать. Подчиняются приказам, как и все другие, но они не такие жестокие. Правда, если об этом узнают, их убивают. Они плачут, когда умирают, но говорят, что лучше умереть, чем жить.

— Все любят что-то одно больше другого. Тебе не нравится мазать меня мазью? А вот мне кажется, что нравится.

— Не знаю. Может быть.

 

— Я делаю это для одного человека, — сказал однажды вечером Лайо фаммину в горячечном бреду. — Тот, кто мучает меня, прав, я делаю это только для того, чтобы защитить одного человека.

— Ради кого ты это делаешь? — спросил Врашта.

— Ради одной подруги, ради человека, которым дорожу больше всего на свете.

— Что такое подруга?

— Это тот человек, без которого ты не можешь обойтись, тот, кому ты желаешь добра, тот, с которым тебе хорошо, — сказал в бреду Лайо сквозь стоны.

— Ты — мой друг, — сделал вывод Врашта.

Всю ночь фаммин сидел рядом с Лайо, хотя ему не приказывали. Юноша много раз повторял имена Ниал и Сеннара, и его голос долетал до существа, которое не должно было этого услышать.

На следующий день Врашту вызвали к командиру.

— Я хочу, чтобы ты помог убежать этому мальчишке.

Врашта не стал искать смысла в происходящем: это был приказ, а фаммин не может нарушить приказ.

— Ты скажешь ему, что хочешь вместе с ним отправиться к его друзьям. Он поведет тебя, а когда ты найдешь их — убьешь.

Фаммин молчал, взволнованный своими первыми сомнениями. Он почувствовал, что не хочет убивать Лайо: тот был его другом, а для друзей совершаются великие поступки и — уж точно — их не убивают.

— Что тебя разобрало? — спросил мужчина, внимательно посмотрев на Врашту. — Не скажешь ли теперь и ты, что не желаешь их убивать? Не стал ли ты тоже одним из неправильных?

— Я сделаю, как ты сказал, — ответил Врашта. Это был приказ, а он не обсуждается.

Сидящий человек расслабился:

— Заставь его поверить, что хочешь ему помочь. Он — дурак, он попадется на удочку. Не убивай его, пока он не приведет тебя к своим друзьям. Тогда можешь уничтожить их, как тебе вздумается.

У Врашты появилось какое-то неприятное ощущение в области желудка, но он опять ответил, что все выполнит.

 

Это неприятное ощущение не покидало его, когда немного позже фаммин вошел в камеру Лайо. Он открыл дверь и увидел юношу, прислонившегося к стене и опустившего голову на грудь. Его опять истязали. Была глубокая ночь, командир приказал Враште прийти после заката солнца и осторожно вывести Лайо из тюрьмы, чтобы тот не сомневался, что побег действительно тайный.

Врашта приблизился к Лайо и потрепал его по плечу. Лайо открыл глаза, его лицо оживилось при виде фаммина.

— Ты пришел лечить меня?

Неприятное ощущение в желудке усилилось, оно сдавливало Враште горло. Фаммин спрашивал себя: что это за странное чувство, которого он никогда не испытывал, но не знал, что ответить. Он говорил с Лайо, как ему приказал командир.

— Я помогу тебе бежать.

Произнося это, Врашта снимал цепи, которыми Лайо был прикован к стене. Юноша ошеломленно смотрел на фаммина.

— Тебе дали такой приказ? — наконец догадался Лайо.

Врашта был озадачен.

— Нет, я поступаю так, потому что хочу этого, — сказал он в конце концов. В каком-то смысле это было правдой. Он хотел, чтобы Лайо было хорошо, он хотел, чтобы его перестали мучить, чтобы, выбравшись отсюда, юноша перестал страдать.

— Тебя убьют, если ты сделаешь что-то подобное, — сказал оруженосец. Он отстранил Врашту свободной рукой. — Оставь меня.

Фаммин был удивлен. Этого командир не предвидел.

— Но я пойду с тобой и отнесу тебя к твоей подруге. Мне ничего не сделают.

Тогда Лайо согласился. Врашта освободил его от цепей, завернул в мешок, закинул за плечи и начал искать выход из тюрьмы. Он все делал, как ему сказал командир: действовал украдкой, осторожно, но его старания были напрасны: юноша доверчиво задремал у него на плече.

 

На следующее утро Лайо проснулся и удивился: он лежал у дерева и прикрывал глаза от яркого света, освещавшего место, в котором он находился. У него ныло все тело, спина горела. Лайо поднял руки и увидел, что они почти целиком забинтованы. Вероятно, Врашта перевязал их. Лайо обернулся: фаммин лежал рядом с ним и смотрел на него. Юноша ответил ему признательной улыбкой.

— Если хочешь, я могу отвести тебя к твоим друзьям, — сказал Врашта.

— Они ушли на два дня раньше меня, я не знаю, где они могут быть. Не представляю, как нам их догнать, — ответил Лайо.

— У меня хороший нюх. Если ты дашь какую-нибудь их вещь, то, чем они пользовались больше одного раза…

Лайо был ошеломлен, он с трудом мог собрать мысли, поэтому ему понадобилось какое-то время, чтобы вспомнить о сумке с деньгами. Ниал часто прикасалась к ней во время путешествия. Он попытался взять сумку, но почувствовал острую боль во всем теле.

Врашта заботливо подошел к нему:

— Тебе больно?

— У меня была сумка, которой пользовалась моя подруга, но я не могу дотянуться до нее. Она, наверное, под моей курткой.

Удивленный Врашта закивал.

Тут Лайо вспомнил о письме Ниал и мысленно сам себя выругал. Если Врашта знал о сумке, он должен был знать также и о пергаменте. Было очевидно, что пытавший его человек нашел пергамент. Вероятно, благодаря письму он понял, что на этой Земле могут быть и другие враги.

Врашта осторожно взял сумку. Она была пустой и выпачканной кровью. Фаммин приблизил ее к носу, понюхал.

— Они здесь не проходили, придется долго искать, — произнес он.

Этим утром они остались на равнине, так как Лайо слишком устал, чтобы идти дальше. Врашта снова лечил его, нашел воды, принес еду, был улыбчив и заботлив.

 

Все время, когда они искали друзей Лайо, Врашта нес юношу на плечах. У фаммина были быстрые ноги и очень тонкий нюх, и то и другое было необходимо для того, чтобы идти по следам Ниал и Сеннара. Врашта бегом пересек огромную пустынную равнину и останавливался только для того, чтобы полечить Лайо, дать ему еды и питья.

Юноша стал все чаще разговаривать с фаммином дружелюбно, словно с младшим братом. Однажды вечером он рассказал ему о Ниал, об армии, о своей жизни.

— Я рад, что ничего не сказал, — признался в конце концов Лайо.

— Если бы ты заговорил, то с тобой такого не произошло бы, — ответил Врашта.

— Но тогда я предал бы своих друзей, а хуже предательства ничего нет.

— Что значит «предательство»?

— Это значит — лгать, сказать, что сделаешь одно, а сделать другое. Мои друзья знают, что я буду защищать их любой ценой, что никогда не причиню им зла. Нужно всегда быть искренним со своими друзьями.

Врашта почувствовал боль в сердце, он начинал понимать: если он действительно друг Лайо, он не должен делать того, что делает. В эти дни фаммина мучили чувства, которых он не знал, он не мог разобраться в них.

Перед знакомством с Лайо Врашта даже не подозревал, что значат такие слова — «дружить» или «быть добрым». Его жизнь была война. Он знал, что делать с тысячью пленников, его самого тоже пытали. Он не испытывал от этого ни удовольствия, ни боли. Ему приказывали, фаммины не могли нарушать приказы.

Теперь, напротив, он начинал понимать, что помимо обязанностей, от которых он не мог освободиться, было еще и другое. Была жизнь, состоящая из тысячи ощущений, и она только сейчас начинала раскрываться. Эти ощущения притягивали его, даже когда были неприятны и мучительны. Он вспомнил то, что сказал ему один из неправильных перед тем, как он убил его: «Тебе никогда не хотелось просто жить? Делать то, что хочешь?» Врашта не понял, потому что не знал, что такое жизнь. Теперь он чувствовал это, он знал также, что не хочет предавать Лайо. Вот в чем причина этого ощущения в желудке, этого комка в горле — нежелание делать что-то плохое.

Наконец после полудня Врашта нашел дорогу, по которой прошли друзья Лайо, и понял, что они направились в Сеферди.

Вечером юноша лежал, прислонившись к фаммину, и спокойно дышал. Врашта растолкал его; Лайо открыл глаза и стал их тереть.

— Что случилось, враги? — спросил он, насторожившись.

— Я предал тебя, — сказал Врашта и сразу же почувствовал себя лучше.

Лайо не понял.

— Что? — спросил он сонным голосом.

— Тот человек приказал мне освободить тебя, найти твоих друзей и убить тебя вместе с ними.

Тут Лайо окончательно проснулся и сел.

— И ты только для этого освободил меня?

— Мне было приказано, — вздохнул Врашта.

— Ты хочешь убить меня?

— Нет, — быстро ответил фаммин.

Лайо пристально смотрел на чудовищное создание.

— Я — перед тобой, если хочешь убить меня, делай это сейчас. Ну, давай.

Врашта опустил глаза.

— Я предал тебя, — повторил он.

— Ты освободил меня не потому, что тебе это приказали, и нес меня сюда не для того, чтобы предать меня и моих друзей. Ты сделал это потому, что хотел этого сам, — объяснил наконец юноша.

Врашта посмотрел на него:

— Фаммин не может нарушить приказ. Неправильные, которых я знал, не хотели убивать, однако должны были делать это — так их создал Тиранно.

— Ты сам решил сказать мне правду, ты сам решил лечить меня, тебе этого никто не приказывал. Ты тоже можешь делать то, что хочешь, ты тоже можешь выбирать.

— Я не хочу, чтобы меня вынуждали убить тебя… Я не хочу предавать тебя… Ты — мой друг, — грустно сказал Врашта.

Лайо протянул руку и погладил чудовищное создание по щеке. Это прикосновение странным образом подействовало на Врашту: он вдруг почувствовал, что его утешили и ободрили.

— Я доверяю тебе и знаю, что ты не убьешь меня. Теперь, когда ты все рассказал, мне больше нечего опасаться, я тебе верю. Веди меня к Ниал и Сеннару.

 

16

---

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 124; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!