По вопросу об окончательном начертании границы Сталин заявил следующее.
Во время своей последней беседы с графом фон дер Шуленбургом он высказал свои мысли по этому вопросу. Он должен их повторить и сегодня. Решение польского вопроса открывает следующие возможности. Первоначальное намерение состояло в том, чтобы оставить самостоятельную, но урезанную Польшу. Оба правительства отказались от этой идеи, понимая что самостоятельная урезанная Польша всегда будет представлять постоянный очаг беспокойства в Европе. Поляки сделают все, чтобы стравить Германию и Советский Союз друг с другом Понимая этот факт, обе стороны отказались от идеи создания самостоятельного польского государства. Теперь возможны следующие два варианта.
Первый вариант состоит в том, чтобы осуществить раздел Польши, и тогда окончательная граница между Германией и Советским Союзом будет проходить, согласно протоколу от 23 августа 1939 года, по рекам Писса, Нарев, Буг, Висла и Сан. Это решение связано с большими неудобствами. Оно имело бы следствием, что оба государства из-за различия своих систем каждое бы принимало различные решения на попадающих в их распоряжение польских территориях. Германия, очевидно, создала бы вдоль Вислы протекторат или что-либо ему подобное, в то время как Советское правительство пошло бы по пути создания автономной польской советской социалистической республики. Неизбежным следствием было бы, что поляки, согласно их традиционному стремлению к воссоединению и к восстановлению самостоятельного польского государства, попытались бы сеягь вражду между Германией и Советским Союзом. Стали бы перекрещиваться различные влияния, которые бы были пригодны только для того, чтобы поставить под угрозу дружественное сотрудничество Германии и Советского Союза.
|
|
|
Из этих соображений, он, Сталин, пришел к убеждению, что было бы лучше оставить в одних руках, именно в руках немецких, территории, этнографически принадлежащие Польше. Там Германия могла бы действовать по собственному желанию. Это было бы очень полезно с позиции длительных, добрых немецко-советских отношений и исключило бы вышеупомянутые недостатки. На этом основании он предлагает Германии, чтобы она взяла 4 миллиона поляков, живущих в Люблинском воеводстве и в северной части Варшавского воеводства, граничащей с Бугом. Он не может согласиться с соображениями г-на министра, что Советское правительство предлагает недостаточную компенсацию. На отходящей к Германии территории восточнее Вислы живет не менее 4 миллионов поляков, в то время как население Литвы — меньше 2 миллионов. Германия сделает хороший гешефт, потому что люди — это самое важное, что можно было бы получить
|
|
|
Что же касается немецких пожеланий относительно территории по верхнему течению Сана, то в этом отношении какие-либо встречные шаги со стороны Советского правительства исключены. Эта территория уже обещана украинцам. Украинцы — чертовские националисты, и они никогда не откажутся от этой территории Сталин сказал: «Моя рука никогда не шевельнется потребовать от украинцев такую жертву». Но для того, чтобы все-таки продемонстрировать желание пойти нам навстречу, он делает следующее предложение. Добыча нефти в районах Дрягобыча и Борислава в настоящее время составляет примерно 300 тыс. тонн и под умелым ру ководством советских инженеров будет, возможно, поднята до 500 тыс. тонн в год Советское правительство готово половину этой добычи продавать Германии, а вмес то другой половины поставлять сырую нефть из других месторождений Совет ского Союза. В качестве расплаты Советское правительство готово взять каменный уголь, которого сейчас в Германии с избытком, а также стальные трубы для нефтяных месторождений. Все это в пределах возможного, но территориальные уступки исключаются.
Что касается немецких пожеланий в районе севернее Буга и в Литве, Сталин также упрямо отказывался. Ои заявил, что Советское правительство готово передать Германии выступ между Восточной Пруссией и Литвой с городом Сувалки до линии непосредственно севернее Августова, но не более того. На замечание г-на министра о том, что мы срочно нуждаемся в лесах в районе Августова, Молотов и Сталин заявили, что при проведении ими предложенной линии мы получим северную часть этих лесов.
|
|
|
Что касается Литвы, то Советское правительство вовсе не считает, что Советский Союз (вписаноот руки. Было: «Литва»), отделяя часть литовской территории, способствует расчленению Литвы.
Несмотря иа категорические заявления г-на министра, Сталин и Молотов настаивали на своей точке зрения, согласно которой они не собираются делать никаких уступок, касающихся бывшей польской территории севернее Буга и Литвы, за исключением района Сувалки.
Эта часть беседы закончилась заявлением господина министра, что он немедленно по телеграфу проинформирует фюрера о ходе этой беседы, а сам же в течение »ночи продумает ситуацию и внесет компромиссное предложение во время следующей беседы с господами Сталиным и Молотовым.
По вопросу о Прибалтике Сталин заявил, что Советское правительство потребовало от правительства Эстонии предоставления баз для своих военных кораблей в эстонских гаванях и иа островах Даго и Эзель, а также баз для своих военно-воздушных сил. Для охраны этих баз Советское правительство дислоцирует в Эстонии одну пехотную дивизию, одну кавалерийскую бригаду, одну танковую бригаду и одну бригаду ВВС. Все эти мероприятия будут проводиться под прикрытием договора о взаимной помощи между Советским Союзом и Эстонией. Эстония уже дала иа это свое согласие.
|
|
|
На вопрос г-на министра, предполагает ли тем самым Советское правительство осуществить медленное проникновение в Эстонию, а возможно, и в Латвию, г-н Сталин ответил положительно, добавив, что тем не менее временно будут оставлены нынешняя правительственная система в Эстонии, министерства и так далее. Что касается Латвии, Сталин заявил, что Советское правительство предполагает сделать ей аналогичные предложения. Если же Латвия будет противодействовать предложению пакта о взаимопомощи иа таких же условиях, как и Эстония, то Советская Армия в самый краткий срок «расправится» с Латвией.
Что касается Литвы, то Сталин заявил, что Советский Союз включит в свой состав Литву в том случае, если будет достигнуто соответствующее соглашение с Германией об «обмене» территорией. В первой части беседы Сталин менее ясно высказал свое намерение, касающееся захвата Литвы.
В конце зашел разговор о Турции. Сталин заявил, что турки не знают, чего они хотят. Наверное, они хотели бы одновременно договориться и с Англией, и с Францией, а также с Германией и Советским Союзом. Г-н Сталин согласился с мнением г-на министра, что лучшим выходом является абсолютный нейтралитет Турции. Он заметил далее, что если пакт о взаимопомощи между Советским Союзом и Турцией с турецкой стороны будет содержать оговорки, касающиеся Англии и Франции, а на советской стороне — оговорки о Германии, то этот пакт вообще не будет иметь никаких внешних последствий, «если только не говорить про Болгарию» (заметил Сталин с улыбкой). В остальном, сказал ои, если Турция будет упорствовать в своем странном поведении, то, возможно, возникнет необходимость проучить турков.
Беседа закончилась договоренностью, что переговоры продолжатся 28/IX в четырнадцать часов.
Перевод с немецкого.
Москва, 28 сентября 1939 года. Подписал Хильгер»
Переговоры, начавшиеся 27 сентября в 22 час, были продолжены 28 сентября в 15 час:
Документ № 8 (продолжение)
«Г-н министр начал беседу сообщением, что ои в течение прошлой иочи информировал фюрера о первой беседе, послав ему подробное телеграфное донесение. Вслед за этим ои имел с иим телефонный разговор на основе донесения. Фюрер поручил ему передать господам Сталину и Молотову свои приветствия и передать им, что он продумал предложение Сталина и присоединяется к его мнению. Фюреру также представляется весьма сомнительным раздел польского этнического пространства, так как он может легко привести к трениям между Германией и Советским Союзом, чего, безусловно, следует избегать. Фюрер разделяет мнение Сталина, что поляки в их традиционном стремлении к воссоединению используют все средства, чтобы поссорить Германию с Советским Союзом. Конечно, не следует ожидать, что из-за этого возникнут серьезные различия в мнениях между обоими дружественными государствами, однако возможны локальные затруднения. Исходя из этого, фюрер принципиально согласен с принятием так называемого второго варианта Сталина, однако с некоторыми небольшими выпрямлениями, которые г-н министр готов показать Сталину и Молотову на карте.
Вслед за этим появился с обширным картографическим материалом начальник Генерального штаба Красной Армии господин Шапошников Тогда началось обсуждение линии окончательного начертания границы. Это обсуждение происходило в весьма дружественной атмосфере. Обе стороны отстаивали свои позиции, но в это же время в менее существенных пунктах были достигнуты компромиссные решения. Например, Сталин отклонил немецкое пожелание о владении городом Августова, аргументируя интересами Советского Союза в проходящей здесь железной дороге В то же время он учел немецкие пожелания получить августовский лес и в соответствии с этим согласился с соответствующим перенесением границы на юг. Далее Советское правительство сделало нам уступки по следующим вопросам. В первом проекте линия границы шла между реками Наревом и Бугом, и в районе городов Остроленка, Пултуск, Вышково и Остров возникал так называемый «нос», который как господин министр, так и посол Шуленбург назвали для нас неприемлемым. Господин Сталин заявил, что он готов отказаться от претензий на этот выступ в пользу Германии и повернуть границу на юг в направлении на Буг сразу, не доходя Остроленки. При этом железная дорога, идущая от Остроленки через Остров на Малкиня-Горна, останется на немецкой стороне. Взамен этого немецкая сторона объявила, что она готова немножко перенести линию границы около городов Рава-Руска и Любашов на север, ибо в ином случае граница здесь прямо шла бы по железнодорожной линии. Вокруг города Перемышль завязалась долгая дискуссия. Усилия г-на министра убедить Сталина и Молотова в том, что негоже, чтобы находящийся по обе стороны реки Сан город оказался разделенным, попытки министра уговорить передать нам этот город, поскольку Советский Союз получает большой и прекрасный город Львов, наткнулись на упорное сопротивление русских, которые упрямо заявляли, что они ни за что не хотят отойти от договоренности о границе по реке Сан. Мы должны были примириться с тем, что находящаяся южная часть города на правом берегу отходит к Советскому Союзу. Когда зашла речь о южном конечном пункте границы, которая находится у истоков Сана, при помощи точных штабных карт было установлено, что этот исток находится западнее перевала Ужок, отходящего к Советскому Союзу. На вопрос г-на министра, будет ли Советский Союз согласен пойти навстречу немецким пожеланиям, касающимся облегченного транзита через перевал Ужок, советские представители не дали окончательного отказа, но в то же время они не стали углубляться в этот вопрос
После того как подобным образом было достигнуто согласие об окончательном начертании границы, легационный советник Хенке получил от министра задание передать соответствующие указания картографам и проконтроливать нанесение пограничной линии. Вслед за этим переговоры возобновились нижеследующим образом.
Г-н министр вернулся к той части вчерашней беседы с господином Сталиным, в которой Сталин заявил, что Советское правительство заинтересовано в существовании сильной Германии и в необходимом случае, ежели Германия окажется в тяжелом положении, готово ей помочь. По этому вопросу г-н министр заявил, что немецкое правительство не ожидает военной помощи со стороны Советского Союза и в ней не нуждается. Однако для Германии значительную важность представляет помощь со стороны Советского Союза в экономической области. По этому вопросу хорошее начало было положено заключением торгового и кредитного соглашения от 19 августа. Заключение этого соглашения стало началом установления общих хороших отношений. С экономической точки зрения это соглашение представляло собой только скромное начало, которое следует еще развить, так как торговый оборот между Германией и Советским Союзом в былые времена был в пять раз больше, чем предусмотрено нынешним соглашением. В настоящее время в результате военных событий и блокады, осуществляемой Англией, Германия принуждена резко преобразовывать свою экономическую жизнь. В этой ситуации экономические отношения с Советским Союзом приобретают для Германии особое значение. Советский Союз, который располагает богатыми запасами сырья, в состоянии значительно поддержать Германию, а Германия исполнена желания поставить Советскому Союзу необходимые ему высококачественные готовые изделия. Для того чтобы вступить по этому вопросу в переговоры с Советским правительством, вместе с министром приехал в Москву посланник Шнурре. Министр просил бы господ Сталина и Молотова дать указание Народному комиссариату внешней торговли оказать всю возможную помощь во время предстоящих переговоров. Кроме этого, он был бы благодарен, если бы готовность Советского правительства оказать экономическую поддержку нашла бы отражение в неофициальном обмене писем между ним и Молотовым. Кроме этих общих заверений германское правительство было бы благодарно, если бы были решены и отражены в этом письме некоторые интересующие нас экономические вопросы.
Речь идет о следующих пунктах:
1. Облегчение транзита нефти и зерна из Румынии по железной дороге Коломыя — Львов
2. Нефтепоставки из района Дрогобыча и Борислава, согласно обещаниям, сделанным в предыдущий день Сталиным.
3. Облегчение транзита в Иран и из него, а также из Афганистана и в Афганистан.
4. Облегчение транзита из стран Дальнего Востока, особенно транзита соевых бобов и китайских трав через Транссибирскую железную дорогу в Германию.
По этому вопросу Сталин заявил, что он мог бы согласиться с подобным обменом письмами. Что же касается специальных пожеланий, то Советское правительство принципиально не предоставляет ни одному государству права свободного транзита товаров через свою территорию. Иран энергично пытается получить такие права, однако он их не получит. Тем не менее, учитывая особое положение Германии и характер нынешних отношений между Германией и Советским Союзом, Советское правительство было бы готово по вопросу о транзите дать Германии желаемые облегчения и закрепить подобное обещание в соответствующем обмене писем. Согласно этому, Сталину и Молотову были переданы соответствующие проекты, подготовленные немецкой стороной.
После окончания этой части переговоров г-н министр попросил Сталина сообщить, в какой форме и когда Советское правительство предполагает реализовать свои намерения, касающиеся Прибалтики.
Господин Сталин ответил, что эстонское правительство согласилось с предложениями Советского Союза, и на этом основании можно рассчитывать на заключение соответствующего соглашения с Эстонией уже этим вечером или в крайнем случае ночью. Сталин затем сообщил содержание соглашения с Эстонией (в настоящее время оно уже опубликовано). Кроме этого, он сообщил, что в этом соглашении в качестве места дислокации советских военных кораблей указан Балтишпорт, однако одновременно в специальном доверительном соглашении было договорено, что корабли будут дислоцироваться и в Таллинне, поскольку Балтишпорт еще недостаточно оборудован. В качестве верхнего предела численности войск, вводящихся в Эстонию, Сталин назвал 25 тысяч человек. Численность упомянутой им в предыдущей беседе авиационной бригады он обозначил в три полка. Под конец Сталин повторил, что пока не предполагается изменять нынешнюю политическую и экономическую систему в Эстонии и вводить там советскую систему. Пока остается эстонская конституция, министерства будут продолжать свою работу. До поры до времени Эстония будет сама решать свои внешнеполитические дела.
Намерения Советского правительства, касающиеся Литвы и Латвии, в этом разговоре не упоминались, так как Сталин по этому вопросу уже высказался в предыдущий день.
Вслед за этим г-н министр иностранных дел перевел разговор на Бессарабию. Он напомнил, что немецкое правительство в секретном дополнительном протоколе от 23 августа высказало свою незаинтересованность в этом вопросе. Поэтому он хотел бы услышать от господина Сталина его мнение — правильно ли он понял его высказывания в том смысле, что правительство Советского Союза в настоящее время не имеет намерения что-нибудь предпринимать против Румынии, однако оно заявит о своих интересах, ежели произойдут изменения на Балканах нз-за каких-либо действий Венгрии против Румынии. Поведение Советского правительства представляется ему вполне понятным, потому что он не может себе представить, что Советское правительство хотело бы расширения театра военных действий. Тем не менее в поведении Румынии заметны признаки нервозности, которые не были устранены советским заявлением о нейтралитете. Его, как немецкого министра иностранных дел, интересовало бы узнать от Сталина, какие мысли высказывает Советское правительство о его будущих отношениях с Румынией.
Сталин ответил, что в настоящее время Советское правительство не располагает намерениями трогать Румынию. В связи с переходом всего польского правительства, в том числе и всего польского генерального штаба в Румынию, Молотов вызвал здешнего румынского посла и спросил его, достаточно ли сознает румынское правительство свои обязательства по своему нейтралитету в связи с присутствием в Румынии столь знаменитых польских гостей и такого большого числа польских самолетов. Румынский посол очень смутился и, продемонстрировав признаки явного испуга, заявил, что обещает абсолютное соблюдение нейтралитета и интернирование Рыдз-Смнглы, Бека и других членов польского правительства. Господин Сталин добавил к этому, что нн со стороны Румынии, ни со стороны Прибалтийских государств в настоящее время не предвидятся никакие эскапады, потому что все онн изрядно непуганы.
На вопрос г-на министра о состоянии переговоров, ведущихся с находящимся в Москве турецким министром иностранных дел Сараджоглу, Сталин сказал, что он его еще не видел и для Сараджоглу у него времени нет. Этим самым он дал понять, что сомневается в заключении договора о взаимопомощи.
В ходе дальнейшей беседы г-н министр завел речь о том, что с немецкой стороны в связи с военными действиями против Англии может возникнуть пожелание использовать мурманскую гавань немецкими подводными лодками для того, чтобы производить там ремонт подлодок н, возможно, немецких вспомогательных крейсеров.
Господни Сталин заявил, что Советское правительство в принципе согласно оказать Германии помощь и в этом отношении. В Мурманске находятся ремонтные базы для траулеров н военных судов, которые могут быть использованы для упомянутых г-ном министром целей. Однако необходимо изучить вопрос, представляет ли величина мурманской гавани возможность необходимой изоляции.
После того как беседа в 17.40 была окончена, Сталин н Молотов попросили г-на министра и посла отужинать с ними в Кремле. (Дальше в отчете следует перечисление участников обеда. С советской стороны: Молотов, Сталин, Ворошилов, Каганович, Микоян, Берня, Булганнн, Вознесенский, Горкин, Пронин, Потемкин, Деканозов, Лозовский, Шкварцев, Бабарнн, Хмельницкий, Козырев, Соболев, Павлов.)
Ужин был дан в соседних залах Кремлевского дворца н происходил в очень непринужденной и дружественной атмосфере, которая особенно улучшилась после того, как хозяева в ходе ужина провозгласили многочисленные, в том числе весьма забавные, тосты в честь каждого из присутствовавших гостей. Первый тост был адресован г-ну министру. В нем содержалось приветствие «приносящему удачу» гостю, и он был завершен провозглашением «ура!» в честь Германии, ее фюрера н его министра.
В своем ответе г-н министр поблагодарил Советское правительство за теплый прием и заявил, что он с особым удовольствием последовал приглашению Советского правительства приехать в Москву во второй раз после того, как во время его первого посещения было заложено хорошее начало для установления дружественных отношений между Германией н Советским Союзом В форме пакта о ненападении. После этого поджигатели войны развязали войну, следствием которой было уничтожение Польши. Тот факт, что Германия и Советский Союз совместно приняли на себя задачу навести спокойствие и порядок на территории бывшего польского государства, является залогом их дальнейшего дружественного сотрудничества на широкой основе. На этот раз он приехал в Москву, чтобы заключить окончательное соглашение и предпринять урегулирование отношений на тех территориях, которые находятся между Германией и Советским Союзом. Установление совместной границы и тот факт, что Германия и Советский Союз снова становятся непосредственными соседями, открывает обнадеживающие перспективы успешного сотрудничества в будущем. Советский Союз получил большие территории, на которых живут родственные по крови украинцы и белорусы. В это же время Германия смогла включить в состав своей старой родины многих своих единоплеменников. Восстановлено непосредственное соседство, которое в течение многих столетий существовало между Германией и Россией. Оно представляет надежный фундамент дружбы между обеими странами. Фюрер желает осуществления этой дружбы и считает ее вполне возможной, несмотря на существующие различия в обеих системах. В этом духе он предлагает тост за здоровье членов Советского правительства, и особенно за здоровье товарищей Сталина и Молотова, которые оказали ему столь сердечный прием.
В течение вечера господин Молотов снова поднимал бокал за здоровье г-на министра и добавил, что Советское правительство особенно радо увидеть у себя господина Риббентропа, ибо этот человек никогда не приезжает понапрасну. При первом приезде он заключил договор о ненападении, теперь предстоит заключение нового договора, который закрепит дружбу и границы между обоими государствами. Темп 650 километров в час, с которым действует господин Риббентроп, вызывает у Советского правительства искреннее восхищение. Его энергия, его сила воли являются залогом того, что свершенное им дело создания дружественных отношений с Германией будет устойчивым.
В своем тосте, адресованном Сталину, Молотов подчеркнул решающую роль, которую сыграл этот человек При преобразовании отношений между Советским Союзом и Германией. В своем тосте в честь немецкого посла графа фон дер Шуленбурга Молотов высоко оценил его неустанные и последовательные усилия в совместном деле и поблагодарил его за совершенную работу.
После ужина в соседнем зале состоялась непринужденная беседа, которая длилась до 21 часа 45 минут. Вслед за этим г-н министр принял предложение посетить балет, где для него и его свиты была зарезервирована центральная правительственная ложа. Собравшаяся в театре публика проявила оживленный и благожелательный интерес к высоким немецким гостям. Сам спектакль явился новым доказательством высокого уровня русского балета, главные роли в честь высокого гостя исполнялись наилучшими русскими балеринами.
В 1 час ночи было продолжено совещание, закончившееся около пяти часов утра подписанием нижеследующих документов. (Далее перечисляются семь документов, в том числе два секретных дополнительных протокола и один доверительный протокол.)
Перед подписанием документа состоялись переговоры, касающиеся формулировок отдельных пунктов договора, дополнительных протоколов и обмена писем по экономическим вопросам. Например, во время этих совещаний было решено, что во изменение прежнего советского намерения и с целью ускорения процедуры по 1-й статье договора о границе и дружбе в нем будет приводиться не подробное описание линии границы, а только указание на соответствующий дополнительный протокол и прилагаемую карту. Было решено, что дополнительный протокол с точным описанием прохождения границы будет составлен немецкими военными в сотрудничестве с советскими военными, а затем подписан Шуленбургом и господином Молотовым. С этой целью г-н министр на основании своего общего полномочия дал графу фон дер Шуленбургу специальные полномочия. Немецкий проект совместного заявления обоих правительств в своей второй части вызвал сомнения со стороны Сталина. Сталин высказал мнение, что немецкий проект с его указанием на империалистические цели западных держав в своих выражениях слишком откровенен и было бы лучше те же самые мысли высказать в более замаскированной форме. Господин министр заявил, что для изменения, предложенного Сталиным, ему необходимо согласие фюрера. Вслед за этим состоялся телефонный разговор г-на министра с фюрером, в результате чего изменение Сталина было принято.
Немецкие проекты писем были приняты Сталиным и Молотовым, если не считать небольшого изменения. Оно касалось того пункта, где в немецком проекте указывалось о советской экономической поддержке Германии в условиях войны.
Господа Сталин и Молотов предложили переформулировать этот пункт, указав, что Советское правительство исполнено воли всеми средствами повысить товарооборот между Германией и Советским Союзом.
Подобным образом в течение краткого времени было достигнуто полное единодушие. При подготовке перевода немецкого текста на русский и русского на немецкий также не было никаких разногласий между ответственными за это лицами (с немецкой стороны — Хильгер, с советской стороны — Павлов).
Остальное время было использовано г-ном министром и Сталиным для обмена мыслями по политическим вопросам. Господин министр предложил Сталину, чтобы после окончания переговоров было бы опубликовано совместное заявление Молотова и немецкого имперского министра иностранных дел, в котором бы указывалось на подписанные договоры и под конец содержался какой-то жест в сторону Японии в пользу компромисса между Советским Союзом и Японией. Г-н министр обосновал свое предложение, сославшись на недавно полученную от немецкого посла в Токио телеграмму, в которой указывается, что определенные, преимущественно военные, круги в Японии хотели бы компромисса с Советским Союзом. В этом они наталкиваются на сопротивление со стороны определенных придворных, экономических и политических кругов и нуждаются в поддержке с нашей стороны в их устремлениях.
Господин Сталин ответил, что он полностью одобряет намерения г-на министра, однако считает непригодным предложенный им путь из следующих соображений: министр-президент Абе до сих пор не проявил никакого желания достичь компромисса между Советским Союзом и Японией. Каждый шаг Советского Союза в этом направлении с японской стороны истолковывается как признак слабости и попрошайничества Он попросил бы господина имперского министра иностранных дел не обижаться на него, если он скажет, что он, Сталин, лучше знает азиатов, чем господин фон Риббентроп. У этих людей особая ментальность, и на них можно действовать только силой. В августовские дни, приблизительно во время первого визита господина Риббентропа в Москву, японский посол Того прибежал и предложил перемирие. В это же время японцы на монгольской границе предприняли атаку на советскую территорию силами двухсот самолетов, которая была отбита с огромными потерями для японцев и потерпела неудачу. Вслед за этим Советское правительство, не сообщая ни о чем в газетах, предприняло действия, в ходе которых была окружена группа японских войск, причем было убито почти 25 тысяч человек. Только после Этого японцы заключили перемирие с Советским Союзом. Теперь они занимаются тем, что откапывают тела погибших и перевозят их в Японию. После того как уже вывезли пять тысяч трупов, они поняли, что зарвались, и, кажется, от своего замысла отказались.
После этого г-н министр задал Сталину вопрос, что он мог бы сказать о положении в Англии и о поведении английского правительства. Сталин в ответ заявил следующее. Недавно Галифакс пригласил господина Майского и спросил его, не было бы готово Советское правительство к сделкам экономического или иного порядка с Англией. Майский получил от Советского правительства указание позитивно отнестись к этим английским зондажам. Этим Советское правительство преследует только одну цель, а именно: выиграть время и разузнать, что, собственно говоря, Англия задумывает в отношении Советского Союза. Если немецкое правительство получит какую-нибудь информацию об этих дискуссиях советского посланника с английским правительством, то оно не должно об этом беспокоиться. За ними ничего серьезного не скрывается, и Советское правительство не собирается вступать в какие-нибудь связи с такими зажравшимися государствами, как Англия, Америка и Франция. Чемберлен — болван, а Даладье — еще больший болван. Последний вызвал к себе советского посланника Сурица и стал его выспрашивать, что происходит между Германией и Советским Союзом и какие там заключаются соглашения. Суриц получил от Советского правительства указание дать французскому правительству понять, что Советское правительство не потерпит, чтобы его представителя подвергали допросу. В остальном он получил указание попытаться затянуть разговоры и попытаться выяснить, чего Франция хочет от Советского Союза. Из этого ничего не получится и останется типичной французской болтовней. Во всяком случае Сталин обращает наше внимание на то, что, ежели услышим из другого источника о беседах между Даладье и Сурицем, чтобы мы не думали, что между Советским Союзом и Францией что-нибудь происходит.
Во время весьма сердечного прощания г-н министр высказал надежду, что господин Молотов приедет в Берлин для обмена ратификационными грамотами и что в ближайшее время образуется случай для встречи между фюрером и Сталиным. После несколько скептического ответа Молотова по поводу поездки в Берлин Сталин сказал, что там, где желание, там будет и возможность. Встречу между ним и фюрером он назвал желательной и возможной в том случае, «если живы будем». 29/IX в 12.40 г-н министр вылетел обратно в Берлин.
Перевод с немецкого.
Москва, 30 сентября 1939 года
Подписал Хильгер» (см Международная жизнь.— 1991. — M 7,— С. 129—138).— 2—134, 200.
Вопросы и задания:
1. Чем аргументы, изложенные Сталиным в ходе переговоров с германской стороной в сентябре 1939 г., отличались от аргументов, изложенных в официальных документов.
2. Как можно охарактеризовать сталинскую стратегию на советско-германских переговорах в августе и сентябре 1939 г.
3. Какими мотивами, на ваш взгляд, руководствовался Сталин в своей политике в отношении Германии в сентябре 1939 г.? Отличалась ли она от его же позиции в августе 1939 г.?
4 октября 1939 г В M Молотову поступило следующее письмо от Ф. Шуленбурга:
Документ № 9
«Министр иностранных дел Германии г-н фон Риббентроп просит Председателя Совета Народных Комиссаров СССР г-на Молотова в его переговорах с министром иностранных дел Литвы г-ном Урбшисом не упоминать секретного соглашения между Германией и СССР от 28 сентября 1939 года относительно уступки Германии части литовской территории.
Дополнительные сообщения к этому вопросу мною будут сделаны г-ну Молотову немедленно по получении от моего правительства дальнейших телеграфных инструкций
Москва, 4 октября 1939 года
Шуленбург» (АВП РФ, ф. 0745, on. 14, п. 32, д. 3, л. 57).— 2—136.
8 октября 1939 г. Ф. Шуленбург направил на имя В. М. Молотова послание следующего содержания:
Документ № 10
«Господин Председатель,
в связи с заключенным между Германией и СССР 28 сентября 1939 года секретным дополнительным протоколом относительно Литвы я прошу Вас подтвердить мне, что между нами существует согласие в нижеследующем:
1) упомянутая в протоколе и обозначенная на приложенной к нему карте литовская территория в случае ввода войск РККА в Литву не будет ими занята;
2) за Германией остается право определить момент осуществления уговора относительно перехода вышеупомянутой литовской территории к Германии.
Прошу Вас, господин Председатель, принять уверение в совершеннейшем к Вам уважении.
Ф. Шуленбург» (АВП РФ, ф. 0745, on. 14, п. 32, д. 3, л. 74).— 2—136.
В ответном письме от 28 сентября 1939 г. И. фон Риббентроп подтверждал получение этого письма В. М. Молотова и в заключение заявлял:
Документ №11
«От имени и по поручению Германского Правительства я выражаю согласие с этим сообщением и ставлю Вас в известность о том, что Германское Правительство со своей стороны также даст все необходимые в этом отношении распоряжения» (АВП РФ, ф. 0745, on. 14, п. 32, д. 3, л. 70).— 2—
Документ № 12
Речь Председателя Совета Народных Комиссаров, народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова на сессии Верховного Совета СССР. 31 августа 1939 г.
Товарищи! Со времени третьей сессии Верховного Совета международное положение не изменилось к лучшему. Наоборот, оно стало еще более напряженным.
Принимавшиеся со стороны отдельных правительств шаги к устранению этой напряженности показали свою явную недостаточность. Они оказались безрезультатными. Это относится к Европе. Не произошло изменений в лучшую сторону и в Восточной Азии. Япония, как и прежде, занимает своими войсками главные города и значительную часть территории Китая, не отказываясь также от враждебных актов в отношении СССР. И здесь положение изменилось в сторону дальнейшего обострения обстановки.
В этой обстановке громадное положительное значение имеет заключение договора о ненападении между СССР и Германией, устраняющего угрозу войны между Германией и Советским Союзом. Чтобы полнее определить значение этого договора, мне придется предварительно остановиться на тех переговорах, которые в последние месяцы велись в Москве с представителями Англии и Франции.
Вы знаете, что англо-франко-советские переговоры о заключении пакта взаимопомощи против агрессии в Европе начались еще в апреле месяце. Правда, первые предложения английского правительства были, как известно, совершенно неприемлемы. Они игнорировали основные предпосылки таких переговоров — игнорировали принцип взаимности и равных обязательств. Несмотря на это, Советское правительство не отказалось от переговоров и в свою очередь выдвинуло свои предложения. Мы считались с тем, что правительствам Англии и Франции трудно было круто поворачивать курс своей политики от недружелюбного отношения к Советскому Союзу, как это было еще совсем недавно, к серьезным переговорам с СССР на условиях равных обязательств. Однако последующие переговоры не оправдали себя.
Англо-франко-советские переговоры продолжались в течение четырех месяцев. Они помогли выяснить ряд вопросов. Они вместе с тем показали представителям Англии и Франции, что в международных делах с Советским Союзом нужно серьезно считаться. Но эти переговоры натолкнулись на непреодолимые препятствия. Дело, разумеется, не в отдельных «формулировках» и не в тех или иных пунктах проекта договора (пакта). Нет, дело заключалось в более существенных вещах.
Заключение пакта взаимопомощи против агрессии имело смысл только в том случае, если бы Англия, Франция и Советский Союз договорились об определенных военных мерах против нападения агрессора. Поэтому в течение определенного срока в Москве происходили не только политические, но и военные переговоры с представителями английской и французской армий. Однако из военных переговоров ничего не вышло. Эти переговоры натолкнулись на то, что Польша, которую должны были совместно гарантировать Англия, Франция и СССР, отказалась от военной помощи со стороны Советского Союза. Преодолеть эти возражения Польши так и не удалось. Больше того, переговоры показали, что Англия и не стремится преодолеть эти возражения Польши, а, наоборот, поддерживает их. Понятно, что при такой позиции польского правительства и его главного союзника к делу оказания военной помощи со стороны Советского Союза на случай агрессии англо-франко-советские переговоры не могли дать хороших результатов. После этого нам стало ясно, что англо-франко-советские переговоры обречены на провал.
Что показали переговоры с Англией и Францией?
Англо-франко-советские переговоры показали, что позиция Англии и Франции пронизана насквозь вопиющими противоречиями.
Судите сами.
С одной стороны, Англия и Франция требовали от СССР военной помощи против агрессии для Польши. СССР, как известно, был готов пойти этому навстречу при условии получения соответствующей помощи для себя от Англии и Франции. С другой стороны, те же Англия и Франция тут же выпускали на сцену Польшу, которая решительно отказывалась от военной помощи со стороны СССР. Попробуйте-ка при этих условиях договориться о взаимопомощи, когда помощь со стороны СССР заранее объявляется ненужной и навязанной.
Далее. С одной стороны, Англия и Франция гарантировали Советскому Союзу военную помощь против агрессии в обмен на соответствующую помощь со стороны СССР. С другой стороны, они обставляли свою помощь такими оговорками насчет косвенной агрессии, которые могли превратить эту помощь в фикцию и давали им формально-юридическое основание увильнуть от оказания помощи и поставить СССР в состояние изоляции перед лицом агрессора. Попробуйте-ка отличить подобный «пакт взаимопомощи» от пакта более или менее замаскированного надувательства.
Дальше. С одной стороны, Англия и Франция подчеркивали важность и серьезность переговоров о пакте взаимопомощи, требуя от СССР серьезнейшего отношения к этому делу и быстрейшего разрешения вопросов, связанных с пактом. С другой стороны, они сами проявляли крайнюю медлительность и совершенно несерьезное отношение к переговорам, поручая это дело второстепенным лицам, не облеченным достаточными полномочиями. Достаточно сказать, что военные миссии Англии и Франции прибыли в Москву без определенных полномочий и без права подписания какой-либо военной конвенции. Больше того, военная миссия Англии прибыла в Москву вообще без всякого мандата, и лишь по требованию нашей военной миссии она, уже перед самым перерывом переговоров, представила свои письменные полномочия. Но и это были полномочия только самого неопределенного характера, то есть не полновесные полномочия. Попробуйте-ка отличить подобное несерьезное отношение к переговорам со стороны Англии и Франции от легкомысленной игры в переговоры, рассчитанной на дискредитацию дела переговоров.
Таковы внутренние противоречия позиции Англии и Франции в переговорах с СССР, приведшие к срыву переговоров.
Где же корень этих противоречий в позиции Англии и Франции?
В немногих словах дело заключается в следующем. С одной стороны, английское и французское правительства боятся агрессии и ввиду этого хотели бы иметь пакт взаимопомощи с Советским Союзом, поскольку это усиливает их самих, поскольку это усиливает Англию и Францию. Но, с другой стороны, английское и французское правительства имеют опасения, что заключение серьезного пакта взаимопомощи с СССР может усилить нашу страну, может усилить Советский Союз, что, оказывается, не отвечает их позиции. Приходится признать, что эти опасения у них взяли верх над другими соображениями. Только в этой связи и можно понять позицию Польши, действующей по указаниям Англии и Франции.
Перехожу к советско-германскому договору о ненападении.
Решение о заключении договора о ненападении между СССР и Германией было принято после того, как военные переговоры с Францией и Англией зашли в тупик в силу указанных непреодолимых разногласий. Поскольку эти переговоры показали, что на заключение пакта взаимопомощи нет основания рассчитывать, мы не могли не поставить перед собою вопроса о других возможностях обеспечить мир и устранить угрозу войны между Германией и СССР. Если правительства Англии и Франции не хотели с этим считаться,— это уж их дело. Наша обязанность — думать об интересах советского народа, об интересах Союза Советских Социалистических Республик. Тем более что мы твердо убеждены в том, что интересы СССР совпадают с коренными интересами народов других стран.
Но это лишь одна сторона дела.
Должно было произойти еще другое обстоятельство, чтобы советско-германский договор о ненападении стал существовать. Нужно было, чтобы во внешней политике Германии произошел поворот в сторону добрососедских отношений с Советским Союзом. Только при наличии этого второго условия, только когда нам стало ясным желание германского правительства изменить свою внешнюю политику в сторону улучшения отношений с СССР, была найдена основа для заключения советско-германского договора о ненападении.
Всем известно, что на протяжении последних шести лет, с приходом национал-социалистов к власти, политические отношения между Германией и СССР были натянутыми. Известно также, что, несмотря на различие мировоззрений и политических систем, Советское правительство стремилось поддерживать нормальные деловые и политические отношения с Германией. Сейчас нет нужды возвращаться к отдельным моментам этих отношений за последние годы, да они вам, товарищи депутаты, и без того хорошо известны. Следует, однако, напомнить о том разъяснении нашей внешней политики, которое было сделано несколько месяцев тому назад на XVIII партийном съезде.
Говоря о наших задачах в области внешней политики, т. Сталин так определял тогда наши отношения с другими странами:
«1. Проводить и впредь политику мира и укрепления деловых связей со всеми странами.
2. Соблюдать осторожность и не давать втянуть в конфликты нашу страну провокаторам войны, привыкшим загребать жар чужими руками».
Как видите, в этих выводах т. Сталин говорил о том, что Советский Союз стоит за укрепление деловых связей со всеми странами. Но вместе с тем т. Сталин предупреждал против провокаторов войны, желающих в своих интересах втянуть нашу страну в конфликты с другими странами.
Разоблачая шум, поднятый англо-французской и североамериканской прессой по поводу германских «планов» захвата Советской Украины, т. Сталин говорил тогда:
«Похоже на то, что этот подозрительный шум имел своей целью поднять ярость Советского Союза против Германии, отравить атмосферу и спровоцировать конфликт с Германией без видимых на то оснований».
Как видите, т. Сталин бил в самую точку, разоблачая происки западноевропейских политиков, стремящихся столкнуть лбами Германию и Советский Союз.
Надо признать, что и в нашей стране были некоторые близорукие люди, которые, увлекшись упрощенной антифашистской агитацией, забывали об этой провокаторской работе наших врагов. Тов. Сталин, учитывая это обстоятельство, еще тогда поставил вопрос о возможности других, невраждебных, добрососедских отношений между Германией и СССР.
Теперь видно, что в Германии в общем правильно поняли эти заявления т. Сталина и сделали из этого практические выводы.
Заключение советско-германского договора о ненападении свидетельствует о том, что историческое предвидение т. Сталина блестяще оправдалось 157.
Уже весной этого года германское правительство предложило восстановить торгово-кредитные переговоры. Переговоры были вскоре возобновлены. Путем взаимных уступок удалось прийти к соглашению. Это соглашение, как известно, 19 августа было подписано.
Это было не первое торгово-кредитное соглашение с Германией при существующем правительстве. Но это соглашение отличается в лучшую сторону не только от соглашения 1935 года, но и от всех предыдущих, не говоря уже о том, что у нас не было ни одного столь же выгодного экономического соглашения с Англией, Францией или какой-либо другой страной. Соглашение выгодно для нас по своим кредитным условиям (семилетний кредит), и оно дает нам возможность дополнительно заказать значительное количество нужного нам оборудования. По этому соглашению СССР обеспечивает продажу Германии определенного количества наших излишков сырья для ее промышленности, что вполне в интересах СССР. Почему же нам отказываться от такого выгодного экономического соглашения? Не в угоду ли тем, кто вообще не хотел бы, чтобы Советский Союз имел выгодные экономические соглашения с другими странами? Между тем ясно, что торгово-кредитное соглашение с Германией целиком в интересах народного хозяйства и в интересах обороны Советского Союза. Такое соглашение полностью соответствует решениям XVIII съезда нашей партии, одобрившего указание т. Сталина на необходимость «укрепления деловых связей со всеми странами».
Когда же германское правительство выразило желание улучшить также и политические отношения, у Советского правительства не было оснований отказываться от этого. Тогда и встал вопрос о заключении договора о ненападении.
Теперь раздаются голоса, в которых сквозит непонимание самых простых основ начавшегося улучшения политических отношений между Советским Союзом и Германией.
Например, с наивным видом спрашивают: как Советский Союз мог пойти на улучшение политических отношений с государством фашистского типа? Разве это возможно? Но забывают при этом, что дело идет не о нашем отношении к внутренним порядкам другой страны, а о внешних отношениях между двумя государствами. Забывают о том, что мы стоим на позиции невмешательства во внутренние дела других стран и соответственно этому стоим за недопущение какого-либо вмешательства в наши собственные внутренние дела. Забывают также о важном принципе нашей внешней политики, который еще на XVIII съезде партии т. Сталин формулировал так:
«Мы стоим за мир и укрепление деловых связей со всеми странами, стоим и будем стоять на этой позиции, поскольку эти страны будут держаться таких же отношений с Советским Союзом, поскольку они не попытаются нарушить интересы нашей страны».
Смысл этих слов совершенно ясен: со всеми несоветскими странами Советский Союз стремится иметь добрососедские отношения, поскольку эти страны придерживаются той же позиции в отношении Советского Союза.
В нашей внешней политике с несоветскими странами мы стояли и стоим на базе известного ленинского принципа о мирном сосуществовании Советского государства и капиталистических стран.
Как проводился этот принцип на практике, можно было бы показать на большом количестве примеров. Но ограничусь немногими. У нас, например, с 1933 года существует договор о ненападении и нейтралитете с фашистской Италией. Никому до сих пор не приходило в голову высказываться против этого договора. И это понятно. Поскольку такой договор отвечает интересам СССР, он соответствует и нашему принципу мирного сосуществования СССР и капиталистических стран. У нас имеются договора о ненападении также с Польшей и некоторыми другими странами, полуфашистский строй которых всем известен. Но и эти договора не вызывали никаких сомнений. Может быть, нелишним будет напомнить и о том, что у нас нет даже такого рода договоров с некоторыми другими, нефашистскими, буржуазно-демократическими странами, скажем, с той же Англией. Однако это не по нашей вине.
С 1926 года политической основой наших отношений с Германией стал договор о нейтралитете, который был продлен уже нынешним германским правительством в 1933 году. Этот договор о нейтралитете действует и в настоящее время.
Советское правительство и раньше считало желательным сделать дальнейший шаг вперед в улучшении политических отношений с Германией, но обстоятельства сложились так, что это стало возможным только теперь. Дело, правда, идет в данном случае не о пакте взаимопомощи, как это было в англо-франко-советских переговорах, а только о договоре ненападения. Тем не менее в современных условиях трудно переоценить международное значение советско-германского договора.
Вот почему мы положительно отнеслись к приезду германского министра иностранных дел г. фон Риббентропа в Москву.
23 августа 1939 года, когда был подписан советско-германский договор о ненападении, надо считать датой большой исторической важности. Договор о ненападении между СССР и Германией является поворотным пунктом в истории Европы, да и не только Европы.
Вчера еще фашисты Германии проводили в отношении СССР враждебную нам внешнюю политику. Да, вчера еще в области внешних отношений мы были врагами. Сегодня, однако, обстановка изменилась, и мы перестали быть врагами. Политическое искусство в области внешних отношений заключается не в том, чтобы увеличивать количество врагов для своей страны. Наоборот, политическое искусство заключается здесь в том, чтобы уменьшить число таких врагов и добиться того, чтобы вчерашние враги стали добрыми соседями, поддерживающими между собою мирные отношения.
История показала, что вражда и войны между нашей страной и Германией были не на пользу, а во вред нашим странам. Самыми пострадавшими из войны 1914 — 1918 годов вышли Россия и Германия. Поэтому интересы народов Советского Союза и Германии лежат не на пути вражды между собою. Напротив, народы Советского Союза и Германии нуждаются в мирных отношениях друг с другом. Советско-германский договор о ненападении кладет конец вражде между Германией и СССР, а это в интересах обеих стран. Различие в мировоззрениях и в политических системах не должно и не может быть препятствием для установления хороших политических отношений между обоими государствами, как подобное же различие не препятствует хорошим политическим отношениям СССР с другими несоветскими, капиталистическими странами. Только враги Германии и СССР могут стремиться к созданию и раздуванию вражды между народами этих стран. Мы стояли и стоим за дружбу народов СССР и Германии, за развитие и расцвет дружбы между народами Советского Союза и германским народом.
Главное значение советско-германского договора о ненападении заключается в том, что два самых больших государства Европы договорились о том, чтобы положить конец вражде между ними, устранить угрозу войны и жить в мире между собой. Тем самым поле возможных военных столкновений в Европе суживается. Если даже не удастся избежать военных столкновений в Европе, масштаб этих военных действий теперь будет ограничен. Недовольными таким положением дел могут быть только поджигатели всеобщей войны в Европе, те, кто под маской миролюбия хотят зажечь всеевропейский военный пожар.
Советско-германский договор подвергся многочисленным нападкам в англо-французской и американской прессе. Особенно стараются на этот счет некоторые «социалистические» газеты, услужающие «своему» национальному капитализму, услужающие тем из господ, кто им прилично платит. Понятно, что от таких господ нельзя ждать настоящей правды.
Пытаются распространять неправду, что будто бы заключение советско-германского договора о ненападении помешало переговорам с Англией и Францией о пакте взаимопомощи. Эта ложь уже заклеймена в интервью т. Ворошилова. В действительности, как известно, дело обстоит наоборот. Советский Союз заключил пакт о ненападении с Германией, между прочим, в силу того обстоятельства, что переговоры с Францией и Англией натолкнулись на непреодолимые разногласия и кончились неудачей по вине англо-французских правящих кругов.
Доходят, дальше, до того, что ставят нам в вину, что, видите ли, в договоре нет пункта о том, что он денонсируется в случае, если одна из договаривающихся сторон окажется вовлеченной в войну при условиях, которые могут дать кое-кому внешний повод квалифицировать ее нападающей стороной. Но при этом почему-то забывают, что такого пункта и такой оговорки нет ни в польско-германском договоре о ненападении, подписанном в 1934 году и аннулированном Германией в 1939 году вопреки желанию Польши, ни в англо-германской декларации о ненападении, подписанной всего несколько месяцев тому назад. Спрашивается, почему СССР не может позволить себе того, что давно уже позволили себе и Польша, и Англия?
Наконец, есть любители вычитывания в договоре большего, чем то, что там написано. Для этого пускаются в ход всякого рода догадки и намеки, чтобы породить недоверие к договору в тех или других странах. Но все это говорит лишь о безнадежном бессилии врагов договора, которые все больше разоблачают себя как враги и Советского Союза, и Германии, стремящиеся спровоцировать войну между этими странами.
Во всем этом мы видим новое подтверждение правильности указания т. Сталина на то, что необходимо соблюдать особую осторожность насчет провокаторов войны, привыкших загребать жар чужими руками. Мы должны быть начеку в отношении тех, кто видит для себя выгоду в плохих отношениях между СССР и Германией, в их вражде между собою, кто не хочет мира и добрососедских отношений между Германией и Советским Союзом.
Нам понятно, когда эту линию ведут матерые империалисты. Но нельзя пройти мимо таких фактов, что особым усердием в этом деле отличились в последнее время некоторые лидеры социалистических партий Франции и Англии. А эти господа действительно настолько засуетились, что лезут из кожи, да и только. Эти люди требуют, чтобы СССР обязательно втянулся в войну на стороне Англии против Германии. Уж не с ума ли сошли эти зарвавшиеся поджигатели войны? Разве трудно понять этим господам смысл советско-германского договора о ненападении, в силу которого СССР не обязан втягиваться в войну ни на стороне Англии против Германии, ни на стороне Германии против Англии? Разве трудно понять, что СССР проводит и будет проводить свою собственную, самостоятельную политику, ориентирующуюся на интересы народов СССР, и только на эти интересы? Если у этих господ имеется уж такое неудержимое желание воевать, пусть повоюют сами, без Советского Союза. Мы бы посмотрели, что это за вояки.
В наших глазах, в глазах всего советского народа, это такие же враги мира, как и все другие поджигатели войны в Европе. Только те, кто хочет нового великого кровопролития, новой бойни народов, только они хотят столкнуть лбами Советский Союз и Германию, только они хотят сорвать начало восстановления добрососедских отношений между народами СССР и Германии.
Советский Союз пришел к договору с Германией, уверенный в том, что мир между народами Советского Союза и Германии соответствует интересам всех народов, интересам всеобщего мира. В этом убедится каждый искренний сторонник мира.
Этот договор отвечает коренным интересам трудящихся Советского Союза и не может ослабить нашей бдительности в защите этих интересов. Этот договор подкреплен твердой уверенностью в наших реальных силах, в их полной готовности на случай любой агрессии против СССР.
Этот договор (равно как кончившиеся неудачей англо-франко-советские переговоры) показывает, что теперь нельзя решать важные вопросы международных отношений — тем более вопросы Восточной Европы — без активного участия Советского Союза, что всякие потуги обойти Советский Союз и решить подобные вопросы за спиной Советского Союза должны окончиться провалом.
Советско-германский договор о ненападении означает поворот в развитии Европы, поворот в сторону улучшения отношений между двумя самыми большими государствами Европы. Этот договор не только дает нам устранение угрозы войны с Германией, суживает поле возможных военных столкновений в Европе и служит, таким образом, делу всеобщего мира,— он должен обеспечить нам новые возможности роста сил, укрепление наших позиций, дальнейший рост влияния Советского Союза на международное развитие.
Здесь нет необходимости останавливаться на отдельных пунктах договора. Совнарком имеет основание надеяться, что договор встретит ваше одобрение, как один из первостепенных для СССР политических документов..
Совет Народных Комиссаров вносит советско-германский договор о ненападении на рассмотрение Верховного Совета и предлагает ратифицировать его.
Вопросы и задания:
1. Сравните выступление Сталина на съезде и речь Молотова, укажите принципиальные отличия двух выступлений.
2. Какими причинами объяснял В.М.Молотов смену внешнеполитического курса СССР?
3. Можно ли утверждать, что после заключения пакта о ненападении Берлин и Москва оказались «в одной лодке с одним, немецким веслом»?
4. Какие варианты решения проблемы безопасности СССР летом 1939 г. можно было успешно реализовать? Существовала ли для СССР альтернатива пакту о ненападении?
Документ № 13
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 127; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!