Пятнадцатое августа 1947 г. II
15 августа 1947 года – день рождения свободной Индии. Он знаменует собой конец прежней эпохи и начало новой. Но мы как свободная нация своей жизнью и своими делами можем сделать этот день началом новой эпохи всего человечества, ради политического, социального, культурного и духовного будущего человечества.
15 августа мой день рождения, и мне особенно приятно, что эта дата приобрела столь широкую значимость. Я не считаю это совпадение счастливой случайностью, а вижу в нем добрый знак Божественной Силы, которая направляет мои шаги в том деле, ради которого я родился, и вижу начало его воплощения в жизнь. Вижу, что все те изменения в мире, которые я надеялся застать при жизни, хотя когда-то они казались несбыточными мечтаниями, сбылись или начинают сбываться. Свободная Индия может сыграть во всех этих изменениях важную роль и занять в мире лидирующую позицию.
Первым среди моих несбыточных мечтаний было революционное движение, которое привело бы Индию к свободе и объединению. Теперь Индия свободна, хотя и не стала единой. Какое-то время казалось, что сам факт освобождения ввергнет страну в хаос и она распадется на отдельные государства, как до Британского завоевания. К счастью, у нас появились все возможности избежать этой угрозы и создать большой и сильный союз, пусть он включит пока что не всех. Кроме того, мудрая и решительная политика Конституционной Ассамблеи сделала возможным решение проблем угнетенных классов без раскола и распада страны. Однако в нашем политическом делении страны, похоже, укоренилось старое общинное деление на индуистов и мусульман. Остается надеяться, что Конгресс и народ Индии не закрепят эту устоявшуюся традицию навсегда, а будут рассматривать ее как временную целесообразность. Ибо, если такое положение продлится, Индия может оказаться ослаблена и даже очень серьезно: появится вероятность гражданской войны и даже нового иностранного вторжения и завоевания. Процесс внутреннего развития и процветания Индии может быть заторможен, ее положение в кругу других наций ослабится, ее судьба станет печальной или даже трагичной. Этого нельзя допустить; распада необходимо избежать. Будем надеяться, что всё образуется – через рост понимания необходимости не только мира и согласия, но и совместных действий, через практику совместных действий и создание общих средств для достижения цели. В таком случае единство может быть достигнуто, не важно в какой форме – конкретная форма может иметь сугубо практическое, а не определяющее значение. Как бы то ни было, распада страны нужно избежать любыми средствами; единство должно быть достигнуто и будет достигнуто, поскольку оно необходимо для великого будущего Индии.
|
|
|
Другой моей мечтой было возрождение и освобождение Азии и возвращение ей прежней великой роли в развитии человеческой цивилизации. Азия пробудилась; многие ее страны либо уже освободились, либо освобождаются в настоящий момент; а те, что еще остаются порабощенными, ведут подготовительную борьбу за свободу. Остается сделать немногое, и оно будет сделано не сегодня, так завтра. В этом процессе Индии отведена отдельная роль, и она начинает ее играть со всей энергией и способностью, какие показывают и меру ее возможностей, и то место, которое она способна занять в совете наций.
|
|
|
Третьей моей мечтой был всемирный союз государств, который бы заложил основу для новой, более справедливой, светлой и достойной жизни всего человечества. Такой союз также становится реальностью, хотя пока это всего лишь первые, несовершенные шаги, сделанные вопреки невероятным трудностям. Но общее направление уже намечено, и, если исходить из исторического опыта, это движение будет неизбежно нарастать, до полной своей победы. И здесь Индия также начала играть свою заметную роль, и, если она сумеет развить искусство государственного управления, более не ограниченное условиями и насущными требованиями дня, и будет смотреть в будущее и работать ради него, то с ней медленное и робкое пока что это движение станет быстрым и решительным. Только какая-нибудь разразившаяся катастрофа способна помешать или встать на пути этого движения, разрушить то, что уже сделано, но и в этом случае конечный результат неизбежен. Поскольку консолидация наций есть естественная необходимость эволюции по законам Природы, есть неизбежность, то результат тут предсказать несложно. Необходимость в ней для народов очевидна не менее, так как без консолидации свобода малых государств всегда будет под угрозой и даже крупные и могущественные государства не будут чувствовать себя в полной безопасности в нынешних условиях. Поэтому все заинтересованы в том, чтобы такое объединение состоялось. Помешать ему могут лишь людская глупость и эгоизм. Против них, как уже сказано, бессильны даже боги; но и они не могут вечно стоять на пути законов Природы и Божественной Воли. Национализм исчерпает себя; теперь должны распространяться интернациональный дух и мировоззрение, международные формы взаимодействия и организации; возможно, в процессе этих изменений возникнет даже добровольное слияние культур и двойное или множественное гражданство, а дух национализма, утратив воинственность, найдет, что все эти явления совершенно с ним совместимы. Людьми будет править новый дух единства.
|
|
|
|
|
|
Начала осуществляться еще одна моя мечта – открытие для мира духовности Индии. Индийская духовность уже проникла в Европу и в Америку и укрепляет свои позиции. Тяга к ней будет расти; среди катаклизмов нашего времени всё больше и больше людей с надеждой обращается к Индии, а они нуждаются не только в ее учениях, но и в психических и духовных практиках.
Последняя моя мечта – шаг в эволюции, который поднял бы человека на более высокий и масштабный уровень сознания, где стало бы возможным решение тех проблем, которые мучили и терзали человека с тех самых пор, когда он научился думать и стал мечтать о совершенстве, как личном, так и общественном. Это пока еще несбывшиеся надежды, идеи или идеалы, но и они всё больше начинают завладевать передовыми умами и в Индии, и на Западе. Трудностей здесь больше, чем в любом ином предприятии, но трудности существуют для того, чтобы их преодолевать, и если есть на то Высшая Воля, то и они будут преодолены. Здесь тоже, если эволюция человечества должна продолжаться, то, поскольку она происходит через укрепление духа и внутреннего сознания, толчок и к этому шагу может исходить от Индии, и, несмотря на глобальность этих процессов, она и тут может занять центральное место.
Таково значение, какое для меня имеет день освобождения Индии; а далеко ли, быстро ли пойдет этот процесс и пойдет ли он, теперь зависит от новой, свободной Индии.
Обращение[339]
Перед лицом сегодняшних обстоятельств я предпочел бы молчать. Ибо, когда такое происходит, любые слова, какие ни найди, теряют смысл. Однако я хочу сказать, что Свет, который привел нас пусть пока еще не к единству, но к свободе, продолжает гореть, и он будет гореть до полной победы. Я твердо верю, что эту страну и ее народы ждет великое общее будущее. Сила, которая привела нас к свободе через все испытания и страдания, также непременно, какие бы препятствия и борьба ни ждали бы впереди, достигнет той своей цели, которая так безраздельно владела мыслями нашего лидера до самой его трагической гибели; как она привела нас к свободе, так она приведет нас к единству. Свободной единой Индии быть, и она, как Мать, соберет вокруг себя своих сыновей и сплотит их в единую национальную силу ради жизни великого и единого народа.
5.02.1948
Послание к университету Андхры[340]
Вы просили обращение и что-нибудь из мной написанного, и коль скоро мое обращение, если его можно так назвать, должно быть адресовано Университету Андхры, то оно должно иметь определенное отношение к самому университету, его деятельности, характеру и работе, какую он призван выполнять. Но в такой момент, когда принимаются судьбоносные для страны решения, которые сформируют не только модель для ее правительства и администрации, но и ее судьбу, определят структуру, склад и характер нации, позицию в мире и в кругу других народов, а также ее выбор, какой бы он ни оказался, для меня непросто отвернуться от всего этого и устремить взгляд в другом направлении. Сейчас перед страной стоит одна задача, которая близко касается нас, и к ней я должен сейчас повернуться и говорить о ней как могу, – о необходимости реструктуризации искусственно созданных британским правительством округов и провинций и создании, на основе естественного деления, другой государственной структуры, которая базировалась бы на существовавшем в Индии с древности принципе разнообразия в единстве. Народ, для которого Индия всегда была домом, отделенный от прочего мира Гималаями и океаном, всегда был не похож на другие, со своей особой цивилизацией, образом жизни, образом духа, самостоятельной культурой, искусством, а также общественным устройством. Индия впитывала в себя всё, что приходило извне, оставляя на всём отпечаток индийского духа и объединяя самые разнородные элементы в своем неразрывном единстве. И также Индия соединяла не похожие между собой народы, земли, царства (а в более ранние времена и республики), разные расы и народности с их самобытной индивидуальностью и развивала разные направления и формы цивилизации и культуры, школы искусства и архитектуры, которые тем не менее входили в основное направление развития Индии. Для индийской истории изначально была характерна тенденция объединять разнородные части в единое политическое целое под единым имперским правлением, попыток к чему она никогда не оставляла, так что искусство политического управления, наверное, также входит в ее культуру. Даже после вторжения мусульманских народностей с их совершенно другой религией и социальной структурой, когда в единстве возникла трещина, она не оставила своих усилий, направленных на слияние культур и установление между ними отношений взаимовлияния; делались героические попытки на основе этих двух явно противоречащих друг другу религий создать одну общую религию, и в результате здесь также обнаружилось некоторое взаимовлияние. Но даже изначально в индийской истории так никогда и не было полного политического единства, на что существовал ряд причин – во-первых, огромные пространства страны и отсутствие соответствующих коммуникаций, что препятствовало сближению удаленных друг от друга народов; во-вторых, сам способ государственного устройства, основанный на военной силе и подчинении всех жителей страны одному народу или одной правящей династии, что привело к непрерывной смене победителей и возникновению государств, ни одно из которых не просуществовало долго; наконец, отсутствие твердой воли к объединению отдельных царств и слиянию разных народов в единое целое, обладавшее бы единой формой. Потом Индия стала частью Британской империи, оказавшись искусственно разделенной на провинции, тогда как это деление, введенное ради удобства администрации, игнорировало принцип национального деления, не устраняя самого факта национального разнообразия. Ибо именно из естественной народной стихии с ее национальным разнообразием, разноязычием, разными литературами и другими традициями появились и взросли четыре дравидских народа[341] , Бенгалия, Махараштра, Гуджерат, Пенджаб, Синд, Ассам, Орисса, Непал, хиндиязычные народы Севера, Раджпутана и Бихар. Британское правление с его дробным администрированием не объединило эти народы, а навязало им единую администрацию, единый язык как средство межнационального общения и единую систему образования, которая произвела на свет более-менее единый для всех патриотизм в его воинствующей форме, желание свободы и осознание необходимости объединения в борьбе ради достижения этой свободы. То объединение, какое требовалось для борьбы, было достигнуто, однако факт обретения свободы не привел к полному единству. Наоборот, в соответствии с теорией о двух нациях[342] Индия была сознательно разделена на Пакистан и Индостан, что привело к тяжелейшим последствиям, о чем мы все знаем.
Принимая от британцев бразды правления, мы были вынуждены идти по пути наименьшего сопротивления и действовать в рамках искусственного разделения на провинции, по крайней мере, первое время; эта временная мера теперь грозит остаться навсегда, как основная структура, и некоторые видят в этом преимущество. Поскольку они думают, что это поможет объединению страны, а также избавит нас от необходимости сохранять региональные этносы, благодаря которым страна сохраняла свое внутреннее разнообразие. Они считают единственно правильным создать жестко унифицированный союз, единую нацию с едиными стандартами, единым управлением, языком, литературой, культурой, искусством, образованием – всё это осуществляется посредством одного национального языка. Нельзя предсказать, насколько осуществима такая концепция в будущем, но в настоящем она очевидно невыполнима и трудно сказать, действительно ли она вообще желательна для Индии. Прежняя государственная структура страны имела свои недостатки, но она же несла в себе и огромные преимущества. Благодаря национальным и языковым различиям в стране существовало много живых, пульсирующих центров искусства, культуры, существовало яркое, игравшее всеми красками разнообразие в рамках единого государства; не было сосредоточения всей культурной жизни лишь в нескольких столицах провинций или же в метрополии, так чтобы все остальные города и регионы находились в подчинении, зависимости или вообще в спячке; вся нация жила полной жизнью в каждой ее части, что в огромной степени увеличивало созидательную энергию целого. Никаким образом это многообразие нации не может угрожать единству Индии или ослаблять его. Те обширные пространства, которые препятствовали сближению народностей и установлению взаимосвязей внутри страны, с развитием науки и средств связи перестали быть фактором разобщения. Идея федерации, а также полный набор средств для ее совершенствования уже существуют и могут быть запущены в работу. И прежде всего, в наших людях настолько укоренен дух патриотического единства, что его нельзя взять и вычеркнуть или преуменьшить его роль, и потому воспрепятствовать естественному ходу развития жизни не основных народностей было бы намного опаснее, чем удовлетворить их законные стремления. До освобождения Конгресс обещал разработать принцип формирования провинций по языковым признакам и начать следовать ему если не сразу же, то как можно скорее, и это было бы самым мудрым выходом из положения. Если Индия пойдет этим курсом, тогда жизнь нации будет строиться на естественных для нее силах и на принципе разнообразия в единстве, который всегда был для нее характерным, и такое направление главного курса ее жизни и самой ее природы, Множества в Едином, дало бы ей прочный фундамент своей свабхавы и свадхармы.
К такому направлению следует относиться как к тенденции, неизбежной в будущем. Поскольку дравидские народы требуют права на самоуправление, того же ждет и Махараштра, а это означает, что самоуправления потребует Гуджарат, и округа Мадраса и Бомбея, искусственно созданные британцами, перестанут существовать. Уже распался старый округ Бенгалия, и Орисса, Бихар и Ассам получили самоуправление. Довершит этот процесс слияние хиндиязычной части Центральных округов и Объединенных округов. Отмена округов, возможно, как-то повлияет на эту общую тенденцию, но не изменит ее радикально. Формой существования единой Индии снова может стать союз ее государств и народностей.
В этих новых условиях перед вашим университетом встают новые цели и задачи. Университет Андхры изначально отличается от других университетов Индии; те были открыты по инициативе иностранного правительства как средство внедрить в Индии чужую цивилизацию, располагались в столицах округов и представляли собой учебные и исследовательские учреждения, имевшие сугубо академические цели; университеты в Бенаресе и Алигаре[343] создавались иначе, однако оба стали учебными заведениями всеиндийского значения, обслуживавшими две основные религиозные конфессии. Университет Андхры был создан по патриотической инициативе, находится не в столице округа, а в городке Андхра и, как и было задумано, служит жителям этого региона. Родина сильного, мужественного и энергичного народа, в прошлом сыгравшего огромную роль в политической жизни Индии, прославленная достижениями в искусстве, архитектуре, скульптуре, музыке, Андхра оглядывается назад на империю, где сменялись правители и императорские династии, которые правили значительной частью страны; оглядывается на относительно недавние времена последней индусской империи Виджаянагар, которые составили бы славу любого народа. Благодаря своей высокой позиции ваш университет может стать центром просвещения и образования, знания и культуры, где молодежь Андхры будет учиться, чтобы стать достойной своих предков: великое прошлое должно вести к такому же или еще более великому будущему. Не одна только наука, но еще и искусство, не одно только книжное знание наряду с информацией, но и воспитание культурных основ, воспитание характера составляют собой часть истинного образования; помощь в развитии способностей, помощь в формировании мышления, воспитание созидателей, дальновидных и деятельных. Более того, жизнь отдельного народа не должна замыкаться на нем самом; молодым людям необходимо поддерживать контакты с другими народами Индии, сотрудничать с ними в производстве, торговле и других областях практической деятельности, но не только в них, а также в области мысли и духа. Им нужно учиться быть не только гражданами Андхры, но и гражданами Индии; их жизнь должна быть неразрывна с жизнью нации. Нужно сформировать элиту, способную адекватно понимать все крупные национальные задачи или проблемы, способную представлять Андхру в национальных советах, а также в каждом роде деятельности или предприятии, начатых ради национальных интересов и требующих поддержки и участия ее народов. Есть и более широкое поле деятельности, где Индии скоро понадобятся способные, волевые молодые люди из всех областей страны, – международное. Поскольку Индия на сегодняшний день является заметной фигурой в международных отношениях и влияние ее со временем будет только расти; со временем она наверняка займет место среди наиболее авторитетных государств, чьи голоса звучат громче других, а чьи действия определяют будущее мира. Поскольку для этого Индии нужны люди высоко образованные, талантливые, волевые. Во всех этих областях ваш университет может сыграть роль наивысшей необходимости и сделать дело, важность которого безмерна.
В этот час, на втором году своей свободы, нация должна пробудиться и осознать свои самые насущные проблемы и не только те широкие возможности, которые открываются перед ней, но те трудности и опасности, которые, если с ними не справиться вовремя, могут стать роковыми. Послевоенный мир полон угроз, рисков, страданий и бед, сегодняшняя ситуация сложна и грозит новой катастрофой, которую можно предотвратить только объединенными усилиями народов и усилиями мирового союза, созданного в Сан-Франциско, но до сих пор не слишком успешного на практике, и тем не менее попытки следует продолжать и нужно искать новые средства, которые облегчили бы трудности перехода от опасностей прежнего и сегодняшнего разделенного мира к гармоничному мировому порядку; в противном случае неизбежны непрерывные бедствия и катастрофы. Серьезные проблемы есть и внутри самой Индии: выбрав определенное заманчивое направление, она может, подобно другим, стать нацией с широко развитыми промышленностью и торговлей, с мощными социальными и политическими организациями, с огромной военной силой, может практиковать в большой степени удачную политику силы, охранять и активно расширять свои цели и интересы, даже доминировать над значительной частью мирового пространства, но, при всем внешнем блистательном продвижении вперед, забыть свою свадхарму , утратить свою душу. В таком случае древняя Индия и ее дух могут исчезнуть, и у нас будет лишь еще одна нация, похожая на все остальные, что не принесет настоящей пользы ни всему миру, ни нам. Перед нами стоит вопрос – способна ли Индия жить процветающей внешней жизнью без ущерба для себя, или она от этого потеряет свой бесконечно богатый и твердо укоренившийся духовный опыт и знания. Трагической насмешкой судьбы была бы утрата свого духовного наследия в тот самый момент, когда весь остальной мир всё чаще и чаще обращается к Индии за духовной помощью и спасительным Светом. Этого не должно случиться и, конечно же, не случится, но нельзя делать вид, будто этой опасности не существует. Есть и другие бесчисленные и сложные проблемы, которые стоят или же очень скоро перед нами встанут. Без сомнения, мы их преодолеем, но нельзя скрывать от себя тот факт, что после долгих лет порабощения, в результате которого мы ослаблены, ограничены в своих возможностях, нам нужны огромные усилия не только для внешнего, но и для внутреннего освобождения и изменений, серьезный внутренний и внешний прогресс – только тогда мы сумеем осуществить истинное предназначение Индии.
Общественные, политические, социальные и экономические идеи[344]
Шри Ауробиндо никаким образом не связан современными существующими в мире учреждениями или общественными идеями, будь то в политической, социальной или экономической сфере; он также не считает нужным одобрять их или развенчивать. Он не считает верной дорогой к будущему ни капитализм, ни ортодоксальный социализм; также он не признает, что сам по себе факт разрешения частного предпринимательства превращает общество в капиталистическое, так как социалистическая экономика вполне может допускать некоторое число подконтрольных или внутриструктурных частных предприятий как помощь в достижении своих целей и в своих интересах, не переставая при этом быть социалистической. У Шри Ауробиндо есть собственное мнение о том, в какой мере экономическая политика Конгресса является социалистической или же социализм служит ей лишь прикрытием, однако в настоящее время он не считает нужным обнародовать свои взгляды по этому поводу.
15.04.1949
Обращение к Америке[345]
Меня попросили к 15 августа прислать обращение к Западу, но то, о чем я здесь собираюсь сказать, может быть в равной мере отнесено и к Востоку. Стало уже привычным заострять внимание на разделенности и различиях между этими двумя половинами человеческой семьи и даже противопоставлять их друг другу; но что касается меня, то я скорее склонен заострить внимание на цельности и единстве, а не на разделенности и различиях. На Востоке и на Западе у людей одна общая человеческая природа, общее предназначение, стремление к совершенству, общие поиски чего-то более высокого, чем они сами, чего-то, к чему мы стремимся внутренне и даже внешне. Для некоторых стало привычным заострять внимание на восточной духовности или мистицизме и на западном материализме; однако Запад не меньше Востока всегда был занят духовными поисками, и у него также есть, пусть не столь многочисленные, свои святые, мудрецы и мистики; тогда как у Востока также всегда был свой материализм, свое материальное великолепие, сходные или аналогичные взаимоотношения с жизнью, Материей и миром, в котором мы живем. Восток и Запад уже и встретились, и сошлись более или менее близко, значительно повлияв друг на друга, и сегодня им предстоит, под давлением Судьбы и Природы, действовать вместе, как никогда раньше.
У нас есть общая надежда, общее предназначение, духовное и мирское, и общая необходимость в сотрудничестве. Не в сторону разделений и различий мы должны обратить свои умы, а в сторону объединения, союза и даже единства, необходимых для поисков и осуществления общего идеала, предназначенной судьбой цели, реализации, к которой Природа вначале смутно стремится и которой должна упорно добиваться, всё более замещая светом знания свое изначальное невежество.
Но что станет таким идеалом и такой целью? Это зависит от нашей концепции реальностей жизни и высшей Реальности.
Здесь нам нужно принять во внимание, что между восточными и западными тенденциями существовало не полное различие, а нарастающее расхождение. Высшая истина есть истина Духа; Дух, существуя над миром, в то же время имманентно присутствует в мире и во всем сущем, помогая и направляя свое творение к тому, что составляет цель и смысл и конечную реализацию Природы, поскольку ее темные бессознательные начала, раскрывающиеся через рост сознания, есть тот аспект существования, который дает ключ к тайне бытия и смыслу мира. Восток всегда и со всё нараставшим усердием подчеркивал огромное значение высшей истины Духа; в крайних своих формах восточные философские школы даже отвергали материальный мир, считая его иллюзией, а Дух единственной реальностью. Запад же всё более и более сосредотачивался на материальном мире, на роли мышления и материальных условий жизни, на методах управления жизнью, на совершенствовании ума и жизни и некоторой реализации человека: в последнем Запад дошел до отрицания Духа и возведения на трон Материи как единственной реальности. Духовное и его совершенствование как единственный идеал, с одной стороны, с другой – совершенствование человека, создание совершенного общества, совершенствование человеческого ума и жизни, ее материальных условий, стали самой большой мечтой. И то и другое истинно и должно учитываться как составляющая часть единого намерения, которое Дух осуществляет в Природе; обе эти части не противоречат друг другу, и нам следует, отказавшись от разногласий, примирить их между собой и включить в свое видение будущего.
Западная наука назвала открытую ею эволюцию тайной жизни и ее процессов в материальном мире, но придала большее значение развитию форм и видов, нежели развитию сознания: сознание стало считаться случайностью, а не скрытым смыслом эволюции. Эволюцию признавали на Востоке некоторые мыслители, некоторые философские школы и Писания, но там ее смыслом считалось движение души – через развитие или последовательное изменение форм, через множество жизней человека – к высшей духовной реальности. Поскольку, если существует сознательное существо, имеющее форму, то оно вряд ли может быть временным феноменом сознания; оно должно быть душой, проходящей свою реализацию, а такая реализация может быть, только если душа возвращается на землю неоднократно в течение многих сменяющих друг друга жизней и многих тел.
Процесс эволюции был процессом развития от Материи и внутри Материи бессознательной, а затем сознательной Жизни, развития осознающего ума сначала в животной жизни, а затем, в полной мере, в сознательном, мыслящем человеке, который на сегодняшний день является высшим достижением эволюционирующей Природы. То ментальное существо, какое она создала, сегодня есть величайшее ее творение, и недаром его считают венцом ее работы; но можно представить себе и еще один шаг эволюции: Природа за рамками несовершенного человеческого ума, могла задумать сознание, способное преодолеть неведение и владеть истиной по своему неотъемлемому праву и в соответствии со своей природой. Существует Сознание-Истина, как его называют в Ведах, Сверхразум, как его назвал я, обладающий Знанием, за которым ему нет нужды вечно гнаться, вечно теряя. В одной из Упанишад говорится, что существо знающее есть еще один шаг в направлении к ментальному существу, которое стоит выше по лестнице развития; душа должна к нему подняться и через него достичь совершенного блаженства духовного существования. Если это и есть следующий этап эволюции Природы в этом мире и его удастся достичь, то Природа придет к своей реализации, а мы сможем уже здесь представить себе совершенную жизнь, полное духовное раскрытие даже в этом теле или же это может быть усовершенствованное тело. Тогда можно было бы говорить о божественной жизни на земле; осуществилась бы человеческая мечта о земном совершенстве и одновременно стремлении к небесам, общем для разных религий, духовных пророков и мыслителей.
Восхождение человеческой души к высшему Духу есть главная цель и потребность души, поскольку он есть высшая реальность; однако может быть и нисхождение в мир Духа и его сил, и это также оправдало бы существование материального мира, придало смысл, божественную цель творению и разрешило бы его загадку. Восток и Запад могут примириться в поисках высшего и главного идеала, Дух может объять Материю, а Материя – найти собственную истинную реальность и скрытую во всех вещах Реальность Духа.
11.08.1949
О Корее[346]
Не знаю, зачем вам нужно обозначать линию размышлений и какие-то указания относительно Кореи. Тут не в чем сомневаться, всё ясно как день. Это первый шаг в коммунистическом плане в кампании, имеющей целью господство и овладение сначала этим северным регионом, а затем и всей Юго-Восточной Азией, как начальный этап маневров, нацеленных на остальную часть континента, – кстати сказать, и Тибетом как воротами в Индию. Если им это удастся, то они будут стремиться к доминированию во всем мире и ничто их не удержит, пока они не столкнутся с Америкой. Войну с Америкой они будут оттягивать, пока Сталин будет ждать своего часа. Трумэн, кажется, понял ситуацию, если судить по его действиям в Корее, но нужно еще посмотреть, достаточно ли он силен и достаточно ли решителен, чтобы довести дело до конца. Меры, которые он предпринял, являются неполными и, по всей видимости, безуспешными, так как они исключают прямое военное вторжение, кроме военных действий на море и в воздухе. Такой мне кажется ситуация; посмотрим, как она будет развиваться дальше. В одном я уверен, в том, что если будут разброд и шатания и если Америка сейчас откажется защищать Корею, то потом она окажется вынуждена уступать одну позицию за другой, пока не станет слишком поздно: сегодня ли, завтра ей придется признать необходимость решительных действий, даже если они приведут к войне. Сталин, по-видимому, также не готов развязать новую мировую войну, и, если это так, Трумэн может повернуть ситуацию в свою пользу, переложив ответственность за будущую войну на Сталина и вынуждая его тем самым делать одну уступку за другой. Думаю, это всё, что я тут сегодня вижу; на сегодняшний день ситуация серьезней некуда.
28.06.1950
Замечание[347]
Не знаю, нужно ли мне здесь говорить об отдельных деталях этого projet [348] , кроме тех, которые, на мой взгляд, требуют более тщательной проработки и толкования, чтобы дать более полное и точное представление об идее конституции для новой Территории, о полномочиях, сохраняемых за ней, и о полномочиях, которые будут переданы центральной власти, а также о рамках и ограничениях прав, предоставляемых по соглашению Индийским правительством Франции и французским гражданам.
Между прочим, что именно имеется в виду под «droits de douanes» [349] и как должно осуществлять его местное правительство? Полагаю, в Порту старая таможня будет восстановлена, а на границе между Территорией и остальной Индией ее не будет: будут введены лишь некоторые ограничения на ввоз товаров из Франции с учетом потребностей местного населения; если так, то какие же сборы будут у местной таможни? Что касается Организации Объединенных Наций, то, полагаю, в отношениях между Индийским правительством и ему подчиненным Народным правительством Территории не может быть, при нынешнем положении дел, никаких договоренностей ни по каким вопросам, только между правительствами Индии и Франции.
Есть один пункт, по которому я хотел бы высказать свое мнение, которое я считаю крайне важным. Французское правительство, разумеется, пожелает, чтобы те демократические права, какие оно передало местной Ассамблее и местным властям, продолжали бы осуществляться полностью, и правительство Индии, без сомнения, также захочет, чтобы ее новая Территория получила бы конституцию такую же демократическую, как и в других регионах Индии. Но если здесь ничего не изменится и определенным политикам и партийным лидерам будет предоставлена свобода использовать любую возможность для того, чтобы извращать к своей выгоде всё что угодно, то что им помешает оставить всё как есть, а в таком случае Территория легко превратится в клоаку, где будут царить бесправие и коррупция и ситуация станет еще хуже, чем в прошлом. Только строгий контроль, тщательный отбор администрации и период строгой политической дисциплины, когда общество должно развить общественный дух, научиться использовать и правильно использовать власть и демократические институты, находящиеся в распоряжении этой власти, могут обеспечить перемены к лучшему, да и то не сразу. Этого проектом конституции не обеспечить; для этого нужны правильные люди на правильном месте.
Я сам считал бы более безопасным, если сначала бы обсудили и одобрили принцип соглашения между двумя правительствами и основные положения, а остальное пусть будет проработано позднее в ходе тщательного рассмотрения и дискуссии. В противном случае существует риск возникновения расхождений и разногласий, которые могут затормозить или даже погубить разработку соглашения. Но я понимаю, что французское правительство вынуждено предпочесть уже предложенный метод. Надеюсь, ваш совет поможет правительству Индии улучшить положение дел, насколько это возможно.
12.02.1950
Раздел Девятый
Из писем раннего периода
В этом разделе собраны некоторые письма, написанные Шри Ауробиндо в ранний период его жизни в Пондичери, куда он прибыл в 1910 году. Глава I включает в себя письма, относящиеся к его личной садхане и написанные между 1911 и 1916 годами. В главе II собраны письма 1920 года, написанные в ответ на призывы лидеров Индийской националистической партии вернуться в Британскую Индию и возглавить индийское освободительное движение. Глава III включает в себя три письма, написанные в 1922 году, где говорится о его планах после долгого уединения для внутренней садханы расширить рамки своей работы.
I. Ранний период садханы в Пондичери[350]
Мне нужно какое-то убежище, чтобы беспрепятственно завершить свою йогу и укрепить души собравшихся вокруг меня людей. Мне кажется, что Пондичери – место, предназначенное мне Запредельным, но вы же знаете, сколько требуется усилий, чтобы воплотить на материальном плане предначертанное…
Я развил необходимые силы для того, чтобы низвести духовное на материальный план, и я теперь способен войти в человека и изменить его, устраняя тьму и внося свет, давая ему новое сердце и новый ум. С близкими я могу делать это очень быстро и в полной мере, но мне также удавалось это и с людьми, которые находились в сотнях миль от меня. Кроме того, мне дана была сила прочитывать характер и сердце человека, даже мысли, но этой силой я овладел еще не полностью и пока не умею использовать ее всегда и во всех случаях. Во мне также растет сила, чтобы направлять события одним усилием воли, но она слабее других. Мои связи с остальным миром всё ещё приносят тревогу и беспокойство, но я тем не менее вошел, безусловно, в контакт с могучими силами. Но я напишу подробнее обо всем этом, когда с моего пути будут убраны последние препятствия.
Если я что-то и ощущаю сейчас более ясно, это что главная задача моей йоги заключается в том, чтобы абсолютно, полностью исключить всякую возможность заблуждений и отсутствия результатов; заблуждения – для того, чтобы Истина, которую я в конечном итоге должен показать людям, была бы совершенной; отсутствие результатов – чтобы задача изменения мира, решению которой я и помогаю, стала бы неизбежностью и привела к полной победе. Именно ради этого я прохожу такое долгое обучение и отложены на неизвестное время самые яркие и важные плоды моей йоги. Всё это время занимаюсь закладкой фундамента, а это работа тяжелая и мучительная. И на заложенном, надежном и совершенном, фундаменте только-только начинает подниматься само здание.
12.07.1911
* * *
Моя йога продвигается очень быстро, но я хочу отложить рассказ о результатах и написать вам о них, только когда мои сегодняшние эксперименты принесут результаты, каких будет достаточно, чтобы безоговорочно подтвердить теорию и практику йоги, которую я создал и которая дает свои плоды не только мне, но и молодым людям, оставшимся со мной… Я думаю, эти результаты появятся в течение месяца, если всё пойдет хорошо.
20.09.1911
* * *
Всё всегда к лучшему, хотя иногда со стороны это лучшее выглядит довольно странно…
Вся земля сейчас подчиняется одному закону и отвечает на одни вибрации, и я сомневаюсь, что тут можно найти место, где бы нас не преследовал шум борьбы. Во всяком случае, покой, так нужный мне для работы, видимо, не моя судьба. Я обязан оставаться в контакте с миром до тех пор, пока не научусь управлять враждебными обстоятельствами, либо не поддамся им, либо не перейду в своей борьбе между духовным и физическим туда, куда мне предначертано. Так я это всегда понимал и понимаю сейчас. Что до поражений, трудностей и явной невыполнимости задачи, то я слишком привык к ним, чтобы они всякий раз производили бы на меня какое-то впечатление…
Необходимы спокойное сердце, твердая воля, полное самоотречение и взгляд, непрерывно устремленный в запредельное, чтобы во времена, подобные нашим, в период всеобщего распада, жить и не терять присутствия духа. Что касается меня, то я следую Голосу и не смотрю ни вправо, ни влево. Результат принадлежит не мне, а сейчас вряд ли даже и сама работа.
6.05.1915
* * *
Небеса мы завоевали, но не землю; однако полный смысл йоги состоит в том, чтобы, говоря словами Вед, сделать «Небо и Землю равными и едиными».
20.05.1915
* * *
Что касается полной победы на внутреннем плане, то здесь всё уже готово или близко к этому, но на внешнем – это своего рода борьба в тесной схватке, когда обе стороны упорно противостоят друг другу и ни одна не может сколько-нибудь заметно продвинуться к победе (нечто вроде окопной войны в Европе); когда духовная сила старается преодолеть сопротивление физического мира, тот борется за каждую пядь и время от времени переходит в контратаку… И если бы не внутренняя сила Ананды, это была бы изнурительная и неприятная работа; однако око знания смотрит дальше нас, и оно видит, что это лишь затянувшийся промежуточный этап.
28.07.1915
* * *
Кажется, ничто не в силах нарушить незыблемости этого порядка вещей, а всё, что активно вне нас, есть лишь мрачная аморфность, жуткий сумбур, откуда не может произойти ни формы, ни света. Это единственное состояние мира, хаос по определению, где есть лишь внешние формы, находящиеся почти на самой его поверхности. Но хаос от затянувшегося распада или же зарождения нового? За новое мы и боремся день за днем, но к решению так и не приблизились.
16.09.1915
* * *
Трудности, с которыми вы сталкиваетесь в духовном развитии, общие для всех нас. В этой йоге продвижение всегда сопровождается соскальзыванием к обычной ментальности, и так бывает до тех пор, пока всё наше существо не изменится и на него не перестанут влиять негативные тенденции собственной природы, дисгармоничность внешнего мира и даже ментальные состояния тех, с кем мы больше других связаны в йоге. Обычная йога, как правило, сосредотачивает усилия на достижении какой-то одной цели, и поэтому в ней человек менее подвержен таким отступлениям, тогда как наша настолько сложна и многопланова и охватывает такой круг великих задач, что, пока наши усилия далеки от цели, ожидать ровного движения только вперед не приходится – в особенности потому, что все враждебные силы в духовном мире постоянно за нами следят и стараются разрушить наши завоевания, так как полная победа хотя бы одного из нас для них всех будет означать полное поражение. На самом деле без помощи нам нечего и надеяться на успех своих усилий. Только по мере того, как мы обретаем всё большее и большее универсальное единство с Высочайшим, мы можем надеяться достичь окончательной победы. Сам я столько раз был вынужден возвращаться назад, выпуская из рук то, что казалось уже прочно отвоеванным, что про любую часть своей йоги лишь очень относительно могу сказать: «Это сделано». Тем не менее, каждый раз, когда после отступлений я приходил в себя, то обнаруживал в себе новое понимание тех духовных вещей, какими мог бы пренебречь или не заметить, продолжай я без остановки действовать по-прежнему. К тому же, поскольку могу окинуть взглядом весь свой путь, я способен оценить каждый шаг и вижу, что все потери компенсированы прояснением сознания, означающим, что в общем и целом мы движемся к цели. Конечная цель далеко, но успехи, достигнутые несмотря на непрерывное мощное сопротивление, есть гарантия того, что, в конце концов, мы ее достигнем. Однако не мы правим временем. Потому я отбросил прочь нетерпение и всякое разочарование.
Абсолютная уравновешенность ума и сердца, ясная и спокойная сила во всех частях моего существа давно стали главным условием, на котором Сила, работающая во мне, настаивала с бесконечным терпением, с неуклонным постоянством воли, отвергая любые попытки других сил ускорить процесс, отказавшись от этих требований. Сколько бы они ни нарушались, она снова возвращалась к тому же, снова и снова прорабатывая слабые места, подобно мастеровому, который терпеливо устраняет свои недоделки. Эти качества, на мой взгляд, являются фундаментом и условием для достижения всего остального. По мере того, как они всё более прочно утверждаются во всем существе, человек становится всё более способным сохранять постоянное и ясное восприятие Единого во всех вещах и существах, во всех свойствах, силах, событиях, во всем мировом сознании и всех проявлениях его деятельности. Таким образом он познает Единство и благодаря этому – глубокую радость и всевозрастающий восторг, присущие Единству. Против этого более всего и упорствует наша природа. Она пытается утвердить раздельность, двойственность, скорбь, неудовлетворенные страсти и тяжкий труд, ей трудно смириться с божественной необъятностью, радостью и равновесием – в особенности ее витальной и материальной составляющими; именно они тянут вниз ум, который принял состояние радости, мира и единства или даже долгое время жил в нем. Думаю, именно по этой причине религиозные и философские учения все склонялись к осуждению Жизни и Материи и ставили своей целью бегство от них, а не победу над ними. Но победа должна быть завоевана; мятежные элементы должны быть исправлены и трансформированы, а не отвергнуты и удалены.
Когда Единство встает на прочный фундамент, то статичная часть работы закончена, остается активная часть. Тогда мы должны обрести в Едином Учителя и Его Силу – Кришну и Кали, как я их называю, используя терминологию наших индийских религий, – Силу, которая заполняет всё мое существо, и оно становится Кали, переставая быть чем-то иным, и Учителя, который использует, управляет, играет Силой в своих целях, а не в моих, в центре – так я это называю для себя – его существования во вселенной, откликающемся на его действия, как душа откликается на Душу, уподобляясь Его образу до тех пор, пока не останется ничего, кроме Кришны и Кали. Я достиг этой стадии, несмотря на все задержки и отступления, пусть пока что не в полной мере, имея в виду устойчивость или интенсивность состояния, но в общем и целом в достаточной. Когда это достигнуто, мы можем надеяться ясно почувствовать в себе действие Его божественного Знания, которое направляет действия Его божественной Силы. Потом остается полностью раскрыть разные планы его действий-в-миру и подчинить Материю и тело и материальный мир закону стоящей над ними небесной Истины. Наступления всего этого – к чему я в своем прежнем неведении с такой нетерпеливостью рвался, пока не стал соответствовать главным требованиям (хотя рвение было необходимо и помогло соответствующим образом подготовить материальные инструменты), – я теперь жду как естественного завершения работы, пусть оно всё ещё так же далеко.
Овладеть с достаточной степенью надежности Светом и Силой супраментального существа – вот главная задача, на достижение которой устремлено теперь действие Силы. Но остатки старой привычки к интеллектуальному мышлению, к ментальной воле настолько упорны в своем сопротивлении и трудноискоренимы, что мы движемся вперед с трудом, на ощупь и постоянно скатываясь назад, теряя уже достигнутое. Во мне больше их нет – слепых, глупых, механических, неисправимых, даже когда они понимают свою несостоятельность, привычек, но они вьются рядом и навязывают уму свои идеи всякий раз, когда он пытается быть открытым только для супраментального Света и для высших распоряжений, и потому Знание и Воля достигают Ума в искаженной, неверной и нередко обманчивой форме. Тем не менее, всё это только вопрос времени: осаждающие привычки потеряют силу и в конце концов рассеются.
26.06.1916
II. Ответы на призыв вернуться в индийскую политику[351]
Пондичери 5 января 1920 г.
Дорогой Баптиста[352] ,
Ваше предложение весьма заманчиво, но я, к сожалению, должен ответить отказом. Из уважения к вам хочу изложить свои доводы подробно. В первую очередь, дело в том, что я сейчас не готов вернуться в Британскую Индию. Причины в политических препятствиях и не только. Насколько я понимаю, вплоть до сентября прошлого года Бенгальское правительство (и, вероятно, Мадрасское правительство) возражали против моего возвращения в Британскую Индию, а на практике их возражения означали, что в случае, если я все же там появлюсь, меня либо сошлют, либо отправят в тюрьму в соответствии с тем или иным замечательным Законом, которые, думаю, существуют до сих пор, помогая утверждать новую эру доверия и сотрудничества. Полагаю, другие правительства других провинций также были бы от меня далеко не в восторге. Возможно, Обращение[353] изменило ситуацию, но едва ли – я его прочел, и в нем говорится не об амнистии, а об уступках и благих намерениях, ограниченных осторожностью вице-короля. У меня сейчас слишком много работы, чтобы тратить время на праздный досуг в качестве невольного гостя правительства. Но даже если бы мне гарантировали полную свободу действий и передвижений, я не мог бы сейчас взять и всё здесь бросить. Я приехал в Пондичери, потому что свобода и покой мне были нужны ради определенной цели, не имеющей отношения к политике – в которой я не принимал прямого участия со времени приезда сюда, хотя по-своему всегда делал для своей страны все, что мог, – и я не могу вернуться к какой бы то ни было публичной деятельности, пока эта цель не достигнута. Но окажись я в Британской Индии, я посчитал бы своим долгом немедленно с головой погрузиться в политическую борьбу. Пондичери для меня убежище, пещера для тапасьи , но не для аскезы, это мое личное изобретение. Я должен завершить начатое, должен быть, прежде чем уехать отсюда, внутренне вооружен и снаряжен для продолжения работы.
Дальнейшее подскажет сама работа. Я отнюдь не смотрю на политику и политическую деятельность сверху вниз и не считаю себя выше их. Я всегда делал и делаю основной упор на духовной жизни, однако моя идея духовности не имеет ничего общего с аскетическим самоустранением или презрением, отвращением к мирской жизни. Для меня и нет ничего мирского; с моей точки зрения, любая человеческая деятельность может быть включена в полноценную духовную жизнь, а важность в настоящее время политики весьма велика. Однако моя линия и мои политические планы существенно отличались бы от всех, какие сейчас есть в политическом поле. Я вошел в политику в 1903-м и занимался ею до 1910 года с одной единственной целью – вселить в умы людей твердую волю к свободе и к борьбе за свободу взамен бесплодного ожидания результатов от невнятных в те времена действий Конгресса, как это было тогда модно. Теперь цель достигнута, и Конгресс в Амритсаре[354] это закрепил. Воля к действию пока что не настолько четкая и практическая, и тем более не настолько организованная, не поддержана действием, как хотелось бы, но она есть, и есть немало умных и сильных лидеров, чтобы ее направлять. Думаю, что, несмотря на неадекватность реформ, эта воля к независимости – если страна сохранит свой нынешний дух, в чем я не сомневаюсь – скоро станет всеобщей. Меня же сейчас больше занимает вопрос, что страна собирается делать со своей независимостью, как использует свою свободу, в каком направлении двинется к своему будущему?
Вы можете задать вопрос, почему бы мне не приехать и самому не помочь, насколько это в моих силах, определить ее направление. Однако мой ум имеет обыкновение забегать раньше времени вперед – некоторые могли бы сказать: убегать из времени в идеальный мир. Ваша партия, как вы говорите, решила стать социал-демократической. На сегодняшний день я верю в модель, которую можно назвать социал-демократической, однако не в ту, какая существует сейчас, и мне отнюдь не нравится европейская социал-демократия, каким бы шагом вперед по сравнению с прошлым она ни казалась. Я придерживаюсь той идеи, что Индия, у которой есть свой собственный дух и тип управления, соответствующий ее культуре, должна в политике, как и во всем остальном, идти своим путем, а не плестись в хвосте у Европы. Но именно это и ждет ее, если сейчас, при нынешнем хаотическом и неподготовленном состоянии умов, она встанет на этот путь. Все, разумеется, говорят о том, что Индия должна держаться собственной линии, но, кажется, ни у кого нет ясного, обоснованного представления о том, какой эта линия должна быть. И по этому вопросу у меня есть свои сформировавшиеся представления и ряд идей, с которыми в настоящее время могли бы согласиться очень немногие – поскольку главное в них их бескомпромиссный духовный идеализм довольно необычного толка, мало кто понял бы их, зато много кто счел бы преступлением и камнем преткновения. У меня самого пока что нет ясного и полного представления об их практическом применении, нет сформулированной программы. Короче говоря, сейчас я ищу свой путь мысленно на ощупь и не готов ни пропагандировать идеи, ни действовать. Даже если бы был готов, мне потребовалось бы время, чтобы в одиночку вспахать свою борозду, или, по меньшей мере, свобода, чтобы идти своим путем. Как издатель партийной газеты, я был бы вынужден давать слово другим и не высказывать своего мнения, и хотя я всецело сочувствую главной линии прогрессивных партий в том, что касается сегодняшних действий, и если бы я вступил в игру, то сделал бы всё возможное, чтобы им помогать, но подобные самоограничения противоречат моей природе, по крайней мере, в той степени, какую требует положение издателя.
Простите за пространные объяснения. Я считал необходимым объяснить всё подробно, чтобы не произвести впечатления, будто я отвечаю отказом из-за какого-либо притворства, или душевного равнодушия, или нежелания услышать зов страны, или из-за недостатка сочувствия к тому делу, которое вы и другие выполняете столь замечательно. Еще раз выражаю сожаление в том, что вынужден вас разочаровать.
Искренне ваш, Ауробиндо Гхош.
* * *
Пондичери 30 августа 1920 г.
Дорогой доктор Мунджи[355] ,
Как я вам уже телеграфировал, я не вижу возможности принять ваше предложение стать Президентом Конгресса в Нагпуре[356] . Препятствием тому служит ряд причин, в том числе политического характера. Во-первых, я никогда не заявлял и не собирался заявлять о личной преданности делу Конгресса, поскольку у меня есть свое дело совершенно иного характера. Во-вторых, за время, прошедшее после моего отъезда из Британской Индии, мои мировоззрение и взгляды изменились и теперь существенно отличаются от тех, что были раньше, а поскольку они далеки от реалий сегодняшнего дня и лежат за рамками политической деятельности, то на Конгрессе я оказался бы в весьма затруднительном положении, не зная что говорить. Я всецело сочувствую всем, кто работает ради свободы Индии, однако едва ли смог бы принять взгляды, изложенные в программе какой бы то ни было партии. Президент Конгресса является рупором Конгресса, и отпускать из президентского кресла собственные высказывания, абсолютно далекие от того, что думает и делает Конгресс, было бы неуместно до нелепости. Помимо того, теперь на президенте Конгресса лежит ответственность перед Всеиндийским комитетом Конгресса, а также он отвечает за политику Конгресса в течение года и за чрезвычайные ситуации, какие могут возникнуть за это время, и я не только не хочу брать на себя эту ответственность (и не только по принципиальным соображениям или, возможно, из-за неумения выполнять официальные функции или впрягаться в любого рода упряжки), но я был бы попросту не в состоянии справиться со своими обязанностями, поскольку не готов внезапно отказаться от выполнения намеченной мной программы и немедленно переселиться в Британскую Индию. Все эти причины так или иначе помешали бы мне принять ваше предложение.
Однако главная из них состоит в том, что я более не являюсь прежде всего политиком, а полностью сосредоточен на иной работе, в духовной сфере, работе, имеющей целью духовное, социальное, культурное и экономическое преобразование, сравнимое по своему характеру с революционным, и, в известном смысле, я даже ставлю своего рода эксперимент или как минимум наблюдаю за экспериментом, подобным практическому или лабораторному, что требует от меня всех сил и внимания, какие у меня есть. Его невозможно совмещать с текущей политической работой, а он лишь в самом начале. Пришлось бы отложить его в сторону, а этого я не могу, поскольку считаю делом всей моей жизни. Это и есть истинная причина, по какой я не в состоянии откликнуться на ваш призыв.
На мой взгляд, вы в любом случае делаете неправильный выбор, предлагая мне занять место Тилака во главе партии. Никто в Индии, по крайней мере, никто из известных людей, не в состоянии занять его место, и я менее других. Я по сути своей идеалист и могу быть полезен, только когда нужны решительные действия, радикальные революционные решения (я не имею в виду революцию путем насилия), когда нужно вдохновить или организовать движение к высокой цели и найти к ней прямой путь. Политика Тилака, политика «моментального сотрудничества», непрерывной агитации и, если нужно, бойкота – а при нынешних обстоятельствах он был чаще нужен, чем нет, – без сомнения, единственная альтернатива некоторым формам не-сотрудничества и пассивного сопротивления. Но она требует от руководителя сочетать в себе гибкость, опыт и решимость довести дело до конца. У меня нет ни гибкости, ни умения – по крайней мере, в той степени, какая здесь нужна, – мне пришлось бы действовать, руководствуясь одной лишь решимостью, согласись я с вами, чего я на самом деле сделать не могу, так как, по личным причинам, ничто не в силах вынудить меня войти в новый Совет. С другой стороны, широчайшее движение не-сотрудничества, развернутое только ради того, чтобы наказать неких пенджабских чиновников или восстановить Турецкую империю, которая давно мертва, не укладывается у меня в голове с точки зрения ни пропорций, ни здравого смысла. Я могу понять его лишь как средство «смутить правительство» и воспользоваться нынешним недовольством, чтобы начать настоящую борьбу за автономию по примеру Египта или Ирландии – хотя, разумеется, без насилия. В любом случае (если бы не было тех причин, о каких я уже сказал) я вернулся бы в политику, только если бы полностью изменилось кредо программы, изменились бы функции, система организации и политика Конгресса, который стал бы центром национального возрождения, а не одной политической агитации. К сожалению, в настоящий момент политический разум и ставшие привычными методы Конгресса делают это невозможным. Думаю, вы сами поймете, что с такими идеями я не могу вмешиваться в деятельность Конгресса, тем более в качестве президента.
Позволю себе высказать предположение, что успех деятельности Конгресса едва ли может зависеть от присутствия в его рядах человека, который давно выпал из поля зрения. Те мои друзья, кто зовет меня обратно, разумеется, заблуждаются, считая, что без меня некому вдохновить Нагпурскую сессию. Национальное движение сегодня, безусловно, достаточно сильно, чтобы вдохновляться своей собственной идеей, особенно в наше напряженное время. Мне жаль разочаровывать вас, но я уже изложил причины, какие довлеют надо мной, и я не вижу, каким образом это изменить.
Искренне ваш, Ауробиндо Гхош
III. Первоначальные планы возвращения к внешней деятельности
Редакция «Арья» Пондичери 18 ноября 1922 г.
Дорогой Барин,
Из твоего письма мне понятно, что для работы, какую я на тебя оставил, нужны письменная доверенность от меня и разъяснение, делающие твое положение ясным для тех, с кем тебе в связи с этой работой придется иметь дело. В подтверждение своих полномочий можешь показывать это письмо всем кому хочешь, и надеюсь, его будет достаточно, чтобы всё прояснить.
Я сейчас поглощен и какое-то время буду еще поглощен практиками, предназначенными стать основой йоги, не ухода от жизни, но йоги трансформации человеческой жизни. Это йога, которой предстоит открыть огромные нетронутые пласты внутреннего переживания и новые пути садханы и которая потому требует уединения и длительного времени для завершения. Но пусть это время еще не пришло, оно близится. И тогда на духовной основе этой йоги я возьмусь за огромнейшую внешнюю работу.
Потому необходимо учредить некоторое количество центров, сначала небольших и немногочисленных, какие росли бы и расширялись по мере моего продвижения в работе, чтобы там учить этой садхане, в одном под моим руководством, в других – в непосредственной связи со мной. Те, кто там пройдет обучение, станут потом моими помощниками в работе, которую я должен сделать, но в настоящее время эти центры предназначены не для внешней деятельности, а для духовного обучения и тапасьи.
Первый, который будет перенесен в Британскую Индию, когда я туда уеду, уже создан в Пондичери, но мне нужны средства на его содержание и расширение. Второй я сейчас с твоей помощью открываю в Бенгалии. Еще один надеюсь основать на следующий год в Гуджарате.
Хотят и могут принять мою садхану намного больше людей, чем я в состоянии принять в настоящий момент, и смогу я продолжать эту работу, необходимую для подготовки своего возвращения к активной деятельности, только если в распоряжении у меня будут большие средства.
Даю тебе полномочия собирать для меня средства и выступать от моего имени в любых связанных с этим делах. Я доверяю тебе полностью и прошу всех, кто желает мне успеха, относиться к тебе с тем же доверием.
Могу добавить, что работа, о которой я говорю и касается меня лично, в более широком смысле являясь делом моей жизни, и делается, и может быть сделана только мной. Это работа особенная и не похожа на те, какие уже выполнены или же выполняют сейчас от моего имени или с моего разрешения. Ее могу сделать только я в тесном взаимодействии с теми, кто, подобно тебе, учится или в будущем захочет учиться моей духовной дисциплине под моим прямым руководством.
Ауробиндо Гхош
* * *
Редакция «Арья» Пондичери, 18 ноября 1922 г.
Дорогой Читта[357] ,
Я давно никому не писал, думаю, почти два года. Я был столь сосредоточен и поглощен своей садханой, что до недавнего времени мои контакты с внешним миром сводились до минимума. Теперь, когда я снова обращаюсь к внешнему миру, я вижу, что обстоятельства заставляют меня прежде всего написать тебе – я говорю, обстоятельства, поскольку необходимость принуждает меня взяться за давно забытое перо.
Необходимость эта связана с тем делом во внешнем мире, за которое я берусь в первый раз после своего долгого уединения. Барин отправился в Бенгалию и увидится там с тобой в связи с этим, но, вероятно, нужно что-то сказать и от себя, потому посылаю с ним это письмо. Я также даю ему полномочное письмо, из которого ты поймешь, почему я отправил его добывать средства. Но я могу еще кое-что добавить, чтобы быть более определенным.
Думаю, тебе известны мои нынешние взгляды и отношение к жизни и к той работе, к какой жизнь меня привела. Я убедился в истинности своего понимания, какое было у меня раньше, хотя прежде оно было менее ясным и менее динамичным, и теперь для меня всё больше и больше становится очевидным, что настоящая основа работы и жизни – это духовная основа, так сказать, новое сознание, которое можно развить только йогой. Я всё отчетливей вижу, что человек никогда не вырвется из круга тщетных своих усилий, в каком топчется от века, пока не поднимется и не встанет на новый фундамент. Я также верю, что одержать эту великую победу ради всего мира есть миссия Индии. Вопрос заключался в том, какова именно природа динамической силы этого расширенного сознания? Каково условие его действенной истины? Как его можно привести вниз, задействовать, организовать, развернуть к жизни? Каким образом превратить имеющиеся у нас инструменты: интеллект, ум, жизнь, тело – в настоящие, совершенные проводники великого преобразования? Вот задача, которую я пытаюсь решить на основании собственного духовного переживания, и у меня уже есть прочная основа, накопленный опыт и некоторое владение тайным знанием. Нет еще полного и безусловного владения этим знанием – поэтому мне всё ещё нужно оставаться в уединении. Я решил не заниматься внешней деятельностью, пока по-настоящему и в полной мере не овладею этой новой силой – пока не построю прочный фундамент.
Однако я уже продвинулся достаточно далеко, чтобы расширить свою работу и предпринять еще одно дело – обучать других, чтобы они также могли принять эту садхану и готовить себя к тому же, что и я, поскольку без этого моя будущая работа не может даже начаться. Есть немало людей, желающих приехать сюда, которых я могу принять, и есть еще больше тех, кого я мог бы обучать на расстоянии; но я не в состоянии этим заниматься, если не будет достаточно средств, чтобы содержать центр здесь и хотя бы один-два центра в других местах. Так что мне нужно гораздо больше, чем у меня есть. Я подумал, что своими рекомендациями и влиянием ты мог бы помочь Барину собрать для меня средства. Могу ли я надеяться, что ты сделаешь это для меня?
Еще пару слов, чтобы избежать возможного непонимания. Когда-то давно в Чандернагоре я рассказал Мотилалу Рою о своих идеях, некоторых принципах и понимании новой социально-экономической организации и образования, и, вооружившись моей духовной силой, он создает свою Сангху[358] . Но то было совсем не то, о чем я сейчас пишу, – теперь это работа, которую я должен сделать сам и которую никто больше не может сделать.
Я с интересом следил и слежу за твоей политической деятельностью, особенно за твоими нынешними попытками придать движению не-сотрудничества характер более гибкий и эффективный на практике. Сомневаюсь, что с такими врагами ты одержишь победу, но желаю успеха в твоем предприятии. Однако больше всего меня интересует твоё понимание Свараджа; поскольку у меня теперь есть собственные идеи по поводу организации настоящего индийского Свараджа, то хочу посмотреть, насколько они совпадают с твоими.
Твой Ауробиндо
* * *
Пондичери 1 декабря 1922 г.
Дорогой Барин,
Я ждал твоего письма, чтобы точно знать, какие части хочет опубликовать Читтаранджан и почему. Выходит, как я и думал, но я хотел подтверждения. Теперь я должен объяснить причины, почему я колебался, разрешать ли эту публикацию.
У меня не было бы возражений против публикации отрывка о духовной основе жизни или последнего абзаца о Сварадже. Но отрывок о не-сотрудничестве, думаю, мог бы ввести в заблуждение относительно моей истинной позиции. Кто-то может решить, будто я принимаю программу Ганди с изменениями, предложенными комитетом. Как ты знаешь, я не верю, что принципы Махатмы и его программа могут стать верной основой и средством для достижения настоящей свободы и величия Индии, ее свараджьи и самраджьи . С другой стороны, еще кто-то может подумать, будто я придерживаюсь национализма тилаковской школы. Это также не верно, поскольку я думаю, что его школа утратила актуальность. Моя линия, если бы я сейчас занимался политикой, отличалась бы радикально и от того и от другого, пусть и совпадая с ними по некоторым пунктам. Но страна пока не готова ни к тому, чтобы понять мои принципы, ни чтобы выполнять программу.
Поскольку я очень хорошо это знаю, я довольствуюсь работой на духовном и психическом плане, подготавливая там идеи и силы, которые, может быть, после, в нужный момент и при нужных условиях, прольются оттуда в витальный и материальный планы, и я стараюсь не делать никаких публичных заявлений, чтобы не поставить под сомнение мои возможности к действию в будущем. Каким именно окажется действие, будет зависеть от обстоятельств. Нынешняя же линия в политике может закончиться преждевременной смутой или же, запинаясь и спотыкаясь, при наличии определенных внешних условий, привести к некоему подобию самоуправления. В любом случае, настоящую работу делать всё равно нужно. Ради этого я хотел бы сохранить за собой свободу действий в любом случае.
Мой интерес к деятельности и высказываниям Даса, кроме соображений личной дружбы, вызван в первую очередь тем, что, хотя я и не думаю, что он достигнет успеха в настоящий момент, данный им толчок всё же может помочь сломать узкую, жесткую линию «конструктивной» программы Бардоли, которая, на мой взгляд, ничего не «конструирует» и фетишизирует не-сотрудничество, понимая его не как средство, а скорее как цель, и тем самым создать более благоприятные условия для широких и комплексных действий, необходимых для настоящего Свараджа. Во-вторых, этот интерес вызван тем, с какой скоростью Дас развивает многие из идей, которые я давно держал в уме как основы для будущего. Я не возражаю против того, чтобы он негласно использовал всё, о чем я написал в этом письме. Но он, надеюсь, поймет, почему его публикация сейчас для меня нежелательна.
Ауробиндо
Часть Вторая
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 219; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!