Внимание к интересам ребенка.
ОСОБЕННОСТИ СЕМЕЙНОЙ МЕДИАЦИИ ПРИ РАЗВОДАХ
27.10.2017 ADMIN БЕЗ РУБРИКИ
В России семейная медиация стала систематически развиваться с середины 2000-х гг., однако до сих пор не получила широкого распространения. Дальнейший успех развития этой сферы деятельности во многом зависит от того, насколько российским медиаторам удастся завоевать доверие потенциальных клиентов, а также найти свое место в ряду помогающих профессий, работающих с семьями. Данная статья рассматривает некоторые особенности проведения медиации в контексте семейных споров, отличающие ее от других разновидностей медиации, а также от других процедур разрешения споров и практик социальной работы.
Семейная медиация впервые появилась в США еще в конце 1960-х гг., а с 1970-х гг. развивается и в странах Западной Европы. В эту сферу практики входит разрешение споров при разводе и расставании супругов, межпоколенческих конфликтов в семье, споров о наследстве, конфликтов семей с органами социальной защиты, а также проблем, связанных с усыновлением и адаптацией приемных детей и т.п. Однако, как в зарубежных странах, так и в России наибольшую долю составляет медиация споров между расстающимися супругами (партнерами), особенно в случаях, затрагивающих интересы детей.
Несмотря на нормализацию развода в современных обществах, он как правило воспринимается участниками как одно из тяжелейших событий в их жизни. Развод сопряжен с такими явлениями как острая эмоциональная реакция расстающихся супругов (чувство обиды, гнева, утрата доверия); раздел совместно нажитого имущества и реорганизация частных финансов; выработка договоренностей о совместном воспитании детей и выплате алиментов; осуществление сопутствующих юридических процедур (Roberts, 2008: 30-31). Поэтому супруги, оказавшиеся в ситуации расставания и расторжения брака, нуждаются как в поддержке родственников, близких, друзей, так и в квалифицированной помощи специалистов различного профиля.
|
|
|
Эмоциональная напряженность семейных конфликтов и близкие отношения между участниками предопределили спрос на медиацию в этой сфере как на более гибкий и неформальный способ разрешения споров, ориентированный на интересы сторон и удовлетворение их психологических потребностей. И в силу тех же причин семейная медиация обладает рядом особенностей, отличающих ее от медиации в сфере гражданско-правовых или трудовых отношений. В США медиацию при разводах иногда выделяют в отдельную разновидность медиации; существуют медиаторы, специализирующиеся исключительно на разводах. (Folberg, 2004; Паркинсон, 2016: 10) Для России такая высокая степень профессиональной специализации нехарактерна: вероятно, это связано с тем, что рынок медиативных услуг у нас все еще находится в стадии формирования.
|
|
|
В семейной медиации эмоционально-психологическая составляющая конфликта проявляется особенно сильно (Emeri, 2012; Паркинсон, 2016). Именно поэтому большая доля медиаторов, работающих в этой сфере, по базовому образованию являются психологами или социальными работниками.
Применимость медиации
Как известно, медиация возможна только на основе равноправного участия сторон в обсуждении в условиях физической безопасности и в психологически комфортной обстановке, а также при условии способности сторон самостоятельно принимать решения и исполнять взятые на себя обязательства. Поэтому существует целый ряд ограничений на применение медиации в семейных спорах, которые могут быть связаны со следующими факторами:
— повторяющиеся факты домашнего насилия, продолжающиеся на момент подготовки к медиации или имевшие место в недавнем прошлом;
— жестокое обращение с детьми;
— запугивание, угрозы, серьезный дисбаланс сил между сторонами;
— психическое заболевание одной из сторон;
— недееспособность одной из сторон;
|
|
|
— наркотическая зависимость одной из сторон;
— намеренное введение в заблуждение и предоставление заведомо ложной информации;
— отказ или неспособность следовать основным правилам медиативной процедуры (Паркинсон, 2016: 67).
Для оценки применимости медиации в каждом конкретном случае медиатору необходимо провести процедуру предварительного скрининга. При этом важно понимать, что человек, постоянно подвергающийся домашнему насилию, часто может бояться рассказывать об этом. В ходе личной индивидуальной беседы с участником конфликта медиатор начинает с наиболее нейтральных обыденных вопросов: «Часто ли случались ссоры во время совместной жизни? Вы продолжаете ссориться после расставания? Общаетесь ли вы сейчас друг с другом?». Дальнейшие вопросы, направленные на выявление признаков домашнего насилия, могут выглядеть следующим образом:
— Когда у вас происходят ссоры? Оскорбляет ли вас супруг?
— Если ваш бывший супруг оскорбляет вас, угрожает или запугивает, то какого рода угрозы он высказывает?
— Бывает ли, что оскорбления сопровождаются агрессией? Случались ли во время ссор факты физического насилия? Угрожали ли вам применить силу?
Если на подобные вопросы были получены отрицательные ответы, то можно уточнить у стороны: «Можно ли сказать, что случаев насилия или каких-то похожих проблем не было?» Однако если случаи насилия имели место, то необходимо задать несколько уточняющих вопросов:
|
|
|
— Происходило ли это в присутствии детей?
— Когда это происходило в последний раз? Сколько раз до этого?
— Обращались ли вы когда-либо полицию в связи фактами домашнего насилия?
— Если да, то какие действия были предприняты полицией?
— Приходилось ли вам в связи с этим обращаться за медицинской помощью?
— Опасаетесь ли вы продолжения насилия? Если да, можете ли вы оценить степень своих опасений?
Реализация собственных интересов в рамках равноправного переговорного процесса, поиск и обсуждение приемлемых для каждого участника решений, невозможны при существенном дисбалансе власти между участниками конфликта. Продолжающееся домашнее насилие, к примеру, в виде регулярных побоев, делают процедуру медиации неприменимой, и медиатору следует проинформировать сторону о службах, оказывающих юридическую и психологическую помощь жертвам домашнего насилия. В то же время пострадавшая сторона может рассказать медиатору, что ее супруг применял физическое насилие, но это было несколько лет назад, и она не боится повторения. Если она уверена в этом, проведение медиации может считаться вполне допустимым. Нужно также учитывать, что женщины, ставшие жертвами насилия, часто обращаются к медиаторам, так как ищут возможность переговорить со своим бывшим партнером в присутствии независимой третьей стороны.
Не менее важно во время предварительной встречи задать вопросы, касающиеся защиты детей. Они могут выглядеть следующим образом:
— Присутствовал ли кто-либо из детей во время ссор между родителями? Видели или слышали ли они скандалы между вами? Как вы думаете, боятся ли они, что это повторится снова?
— Есть ли у вас опасения, что ваш ребенок подвергается какой-либо угрозе?
— Обращались ли вы в связи с этим в полицию или в органы социальной защиты?
Участники медиации должны заранее получить информацию о том, что хотя медиация носит конфиденциальный характер, существуют исключения, когда медиатор не может сохранять конфиденциальной информацию о том, что ребёнок или взрослый находится под угрозой причинения ему серьёзного вреда. В таких обстоятельствах проведение медиации едва ли целесообразно.
Вопросы, связанные со способностью сторон адекватно принимать участие в медиации, могут быть заданы следующим образом:
— Не страдает ли ваш бывший партнер какими-либо психическими заболеваниями (в т.ч. клинически диагностированной депрессией)? Если да, то наблюдается ли он у врачей?
— Нет ли у вас каких-либо опасений относительно поведения другой стороны в связи с наличием психического заболевания?
— Не страдает ли ваш бывший партнер наркотической зависимостью?
В том случае, если клиент сообщает, что у его бывшего партнёра наблюдалось психическое заболевание, данный вопрос и его влияние на возможность проведения медиации должны быть исследованы дополнительно при участии квалифицированного врача-психиатра.
Во многих случаях медиация может быть проведена, несмотря на определенные опасения сторон, связанные с опытом пережитого семейного насилия в прошлом. Однако если какие-либо опасения присутствуют, то медиатору следует поинтересоваться:
— Насколько вы будете чувствовать себя в безопасности, находясь в одной комнате с другой стороной конфликта?
В качестве альтернативного решения участникам может быть предложена дистанционная процедура медиации с помощью средств видеосвязи. Медиация может также проводиться в так называемом «челночном» формате, т.е. в виде серии раздельных встреч со сторонами. Если стороны не испытывают сложностей с личной встречей, можно все-таки спросить, будет ли им комфортно одновременно покинуть место проведения медиации или они бы предпочли уйти по отдельности после завершения процедуры.
Кроме того, в случаях достоверно установленных фактов домашнего насилия медиация в ряде стран может носить характер восстановительной процедуры и проводиться в соответствии с принципами медиации между пострадавшим и обидчиком (victim offender mediation). В этом случае медиация является альтернативой или частью уголовного процесса и имеет ряд существенных отличий от классических разновидностей медиации (Ptacek, 2010; Strang & Braithwaite, 2012).
Ко-медиация
Ко-медиация, т.е. процедура медиации, проводимая двумя медиаторами, особенно распространена в сфере разрешения семейных споров. У этого есть ряд причин. Часто межличностный конфликт в семейной паре воспринимается участниками как гендерный, и в этом случае нейтральность медиатора в глазах спорящих сторон может подвергаться сомнению: клиентам может казаться, что медиатор встает на сторону участника своего пола, или наоборот, что он якобы «очарован» участником противоположного пола (Паркинсон, 2016: 78-79). Поэтому в семейной медиации очень распространена ко-медиация, проводимая медиатором-мужчиной и медиатором-женщиной: это позволяет поддержать гендерный баланс и способствует восприятию медиаторов участниками процедуры как нейтральной стороны.
Совместное участие двух медиаторов в урегулировании серьезных конфликтов имеет значительные преимущества, однако только при условии, что эти специалисты работают согласованно, а их личные и профессиональные качества дополняют друг друга. Хорошему взаимодействию комедиаторов часто может способствовать такие факторы как взаимное доверие; четкое разграничение ролей и персональных зон ответственности; совместное прохождение ими курса подготовки и наличие опыта совместной работы; возможность обоим медиаторам высказываться и участвовать в ведении медиации; совместная подготовка к встречам и обсуждение из результатов. В случае комедиации часто, хотя и не обязательно, один из медиаторов имеет юридическое образование, а второй – психологическое, что позволяет оказывать более разностороннюю помощь клиентам. Ко-медиация может играть обучающую роль, если в паре работают более опытный и начинающий медиаторы. Присутствие второго медиатора также позволяет избежать ряда ошибок или недоразумений: медиатор, работающий в одиночку, может выйти за границы своей роли, потерять нейтральность, упустить какие‑либо важные фактические моменты или использовать сомнительные методы работы. Поддержка и участие второго медиатора в ходе процедуры во многих случаях являются дополнительной гарантией качества оказания услуг.
В трансграничных семейных спорах между гражданами разных стран ко-медиаторами могут быть специалисты из соответствующих стран, при условии, что они знакомы с профессиональными стандартами работы в области международной семейной медиации и прошли соответствующую подготовку. Именно такая схема рекомендуется в Практическом руководстве по медиации, подготовленном Гаагской конференцией по международному частному праву (Гаагская конференция, 2013: 74). Участникам спора в этом случае комфортнее общаться со своим соотечественником в качестве медиатора, к тому же наличие двух ко-медиаторов из разных стран позволяет лучше учитывать культурные особенности спорящих сторон. Тем не менее, на практике организовать такую медиацию удается далеко не всегда.
Внимание к интересам ребенка.
Развод родителей может оказывать серьезное негативное влияние не только на детство тех, кто пережил распад родительской семьи, но и на их последующую взрослую жизнь. При этом исследования показывают, что сотрудничество разведенных супругов при выполнении своих родительских обязанностей способствует более легкому и быстрому преодолению детьми последствий развода (Паркинсон, 2016: 152).
Совместная забота об интересах ребенка: полноценная реализация его права на общение с обоими родителями (встречи, общение по телефону, летний отдых со вторым родителем) и совместное участие в его материальном обеспечении (выплата алиментов и т.п.) как правило становятся важнейшими темами обсуждения между участниками. При этом на стадии острого конфликта между родителями попытки договориться по этим важным вопросам иногда выливаются в ситуацию торга, когда ребенок может восприниматься родителем, с которым он проживает в настоящий момент (часто — матерью), как личная собственность, и использоваться для манипуляций (Robinson & Parkinson, 1985: 385; Emeri, 2012: 13-14). Подобная тенденция к «коммодификации» ребенка, рассмотрению его как объекта обмена в товарно-денежных отношениях, является очень опасной тенденцией, которой медиатору следует противостоять, создавая условия для более доверительного взаимодействия между сторонами. В хорошо проведенной семейной медиации встречные уступки воспринимаются сторонами скорее, как проявление доброй воли и взаимные дары, чем результат жесткого торга (Гордийчук, 2017). Поэтому очень важно помочь участникам медиации сфокусироваться на интересах своих детей, как самостоятельных личностей, и подумать не только о себе, но и о чувствах и потребностях детей. Как правило, родители сами осознают, что благополучие детей — это главное, и приветствуют стремление медиатора выстроить дискуссию вокруг этого приоритетного вопроса.
Медиатору следует инициировать обмен информацией, касающейся детей. Для этого он может попросить родителей рассказать об их характере, занятиях и увлечениях. Очень часто родитель, который сильнее вовлечен в процесс ежедневного ухода за ребенком, знает о нем гораздо больше, чем другой. Если попросить более осведомленного родителя рассказать о повседневной жизни ребенка и его потребностях, это позволит его бывшему супругу войти в курс дела и получить актуальную информацию. Перемещение фокуса общения на ребенка дает возможность выявить общие представления родителей об их ребенке и том, что было бы для него хорошо, и таким образом создать основу для конструктивной коммуникации между ними. Но даже если мнения сторон по многим вопросам расходятся, обычно обсуждение детей положительно влияет на их настрой: атмосфера разряжается, они начинают улыбаться и более охотно смотреть друг на друга. Иногда медиатор может попросить участника показать ему и другому родителю фотографии или короткие видео с участием ребенка. В том случае, если на момент проведения медиации у одного из родителей нет возможности общения с ребенком, продуктивной темой для обсуждения может стать организация их встречи в промежутке между сессиями. В этом случае следующую совместную встречу с медиатором можно начать с обсуждения того, как прошло общение родителя с ребенком.
Иногда в ходе медиации не удается разрешить всех противоречий между расстающимися супругами, в том числе имущественных споров, или принять совместное решение о том, с кем из родителей будет в дальнейшем проживать ребенок. Судебные разбирательства, связанные с разводом, могут тянуться достаточно много времени – и в такой ситуации задача медиации может заключаться в том, чтобы на основе сотрудничества между родителями обеспечить благополучие ребенка на период, пока судом не будет принято окончательное решение, защищающие его интересы. Медиатор может предложить родителям обсудить режим общения с ребенком, его финансовое обеспечение и т.п. на ближайшее время. В этом случае достигнутые соглашения будут носить промежуточный характер и могут быть закреплены в форме меморандума о взаимопонимании между родителями.
Участие детей в медиации.
Интересы ребенка стоят в центре семейной медиации, и сам он как бы незримо присутствует в ходе всей процедуры от ее начала до конца. Некоторые зарубежные медиаторы даже оставляют в комнате для медиации один пустой стул, символически обозначающий невидимое присутствие ребенка. Тем не менее по вопросу о реальном участии детей в семейной медиации в профессиональном сообществе медиаторов уже много лет ведутся достаточно оживленные дебаты: существуют как убежденные сторонники участия детей в медиации, затрагивающей их интересы, так и столь же убежденные противники этого. Аргументы сторонников сводятся к тому, что многие дети хотели бы поучаствовать в выработке условий соглашения, касающегося их жизни после развода родителей. Им нужно, чтобы родители выслушали их и учли их чувства и пожелания. При этом даже самые маленькие дети понимают, насколько важно быть услышанными, хотя некоторые не хотят брать на себя ответственность и предпочли бы, чтобы с ними просто советовались при выработке договоренностей. Противники такого подхода настаивают на том, что участие детей в обсуждении болезненных проблем может навредить детям и нанести им психологическую травму, а также создаст дополнительные стимулы для манипуляции со стороны участников конфликта, настраиванию ребенка против одного из родителей. Существует также мнение, что привлечение ребенка к медиации негативно сказывается на качестве принимаемых взрослыми решений и может подорвать их авторитет (Паркинсон, 2016: 182-186). В целом западные медиаторы обычно более открыты к привлечению детей к медиации, чем большинство их российских коллег.
В каждом конкретном случае целесообразность участия ребенка в медиации зависит от множества факторов: его возраста (обычно речь идет о школьниках), желания или нежелания участвовать в принятии решений, согласия обоих родителей, остроты конфликта между взрослыми и их способности спокойно обсуждать имеющиеся разногласия, а также наличия у медиатора необходимой квалификации для работы с детьми (или доступа к помощи профильного специалиста-психолога). Часто родитель, проживающий с ребенком, в медиации говорит о его потребностях и желаниях. Однако очень важно, чтобы другой родитель мог узнать о мнении ребенка напрямую или через нейтрального посредника – в этом случае информация воспринимается с большим доверием, и он менее склонен обвинять бывшего партнера в манипуляциях.
В любом случае, подготовка к привлечению ребенка к участию в медиации обязательно предполагает детальное обсуждение такой возможности с родителями, а также получение информированного согласия от ребенка. Также родители должны быть заранее поставлены в известность о том, что при работе с детьми конфиденциальность медиации не может быть абсолютной: в случае серьезных подозрений о существовании угрозы жизни, здоровью или психологическому состоянию ребенка, медиатор должен будет принять необходимые меры безопасности, в частности, проинформировать о возможной опасности органы опеки и попечительства. Как правило, от сторон требуется подписание дополнительного соглашения об участии несовершеннолетних в процедуре медиации, в котором обговариваются необходимые юридические аспекты.
Рекомендуется проводить общение с каждым ребенком в формате индивидуальной беседы с медиатором или специалистом-психологом. Родителям и медиатору следует заранее договориться о том, какие именно вопросы будут обсуждаться с ребенком. При этом родители не должны инструктировать ребенка перед беседой с медиатором и выяснять у него после встречи, о чем они разговаривали. Дети должны быть уверены в том, что могут свободно высказываться, не опасаясь попасть в неприятное положение или причинить какой‑либо вред своим родителям. Решение о том, нужно ли медиатору рассказывать о содержании разговора родителям, должен принять сам ребенок.
Участие детей в медиации следует рассматривать как форму оказания помощи самому ребенку и предоставление ему возможности высказаться в подходящих для этого безопасных и комфортных условиях. Если общение с ребенком проводит приглашенный специалист-психолог, то ему необходимо разъяснить, что в его задачу не входит проведение психологической экспертизы, а нужно лишь донести желания ребенка до обоих родителей. Ребенок при этом не является судьей в споре между взрослыми, от него не требуется принимать каких-либо решений или высказываться в пользу одного из родителей. В ходе общения с медиатором или приглашенным детским психологом нередко выясняется, что дети хотят донести до взрослых свою надежду на разрешение семейного конфликта и мысли о том, как можно было бы этого добиться. С другой стороны, многие дети хотят объяснить родителям, какая именно помощь им требуется. Если ребенок попросит медиатора поговорить с ними от его имени, необходимо записать сообщение, которое хочет передать ребенок, и уточнить у него, насколько правильно сформулирована эта информация (Паркинсон, 2016: 177-196).
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 388; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!